Текст книги "Вирус Зоны. Кочевница"

Я вытащил из своего вещмешка пару запасных рубашек и заткнул ими щель под дверью. Конечно, я не настолько наивен, чтобы пытаться таким образом остановить Пятна, но зато теперь можно без опасений зажечь свет – он не будет пробиваться из-под двери и не выдаст нас. А сидеть в полной темноте (сквозь единственное маленькое окошко поступал самый минимум света, сотая часть от той жалкой крохи, что поступает от луны и звезд) мне совершенно не улыбалось. Конечно, зрение немного привыкло и мы более-менее различали силуэты друг друга, но и только. Если не издавать звуков, единственная возможность общаться – говорить губами с четкой артикуляцией, а чтобы читать по губам, света все-таки нужно существенно больше, чем поступало к нам снаружи. Да и вообще сидеть в темноте и при этом абсолютно ничего не делать, не имея возможности даже поспать, тоскливо до тошноты. Так что, обеспечив маскировку, я занялся налаживанием освещения. Фонарь – не вариант. Запасные батарейки к нему у меня, конечно, имеются, но черт его знает, сколько я пробуду на этой безэлектрической территории, а потому элементы питания – на вес золота, и их надо беречь. Однако я знал, куда направляюсь, а потому подготовился как следует. Следующим этапом из моего вещмешка появилась большая свеча. Я зажег ее, покапал парафином на край рукомойника и закрепил там этот импровизированный светильник. Вот так. Со светом-то оно всяко веселее. Алексей, когда я завершил свои манипуляции, улыбнулся и показал мне большой палец. А то! Кому-то же надо быть предусмотрительным!

И все-таки помещение тесненькое. Я, конечно, не страдал клаустрофобией, однако ощущение, что снаружи бродит нечто, желающее тебя сожрать, а ты только и можешь сидеть здесь, не имея возможности произнести ни слова, и ждать, когда же оно до тебя доберется, уменьшало для меня оставшееся нам невеликое жизненное пространство до совсем уж крохотного.

Я осторожно сел на мусорный бак. Ноги уже начинали помаленьку гудеть от усталости, а сидеть на холодном кафельном полу – не вариант. Говорят, нет ничего хуже, чем ждать и догонять. По мне, так догонять куда предпочтительнее. Особенно когда «ждать» означает именно такое ожидание, как сейчас. Алексей начал деловито копаться в своем ультразвуковом устройстве, устанавливая в него аккумуляторы, а я прикрыл глаза, пытаясь сконцентрироваться. Попрактиковаться в своих новообретенных способностях и попытаться все же почувствовать Пятна так же, как я чувствовал породивший их Провал, – это, пожалуй, единственное, чем я сейчас мог заняться.

Концентрация далась мне довольно легко, и я направил свое сознание вниз, на первый этаж здания торговых рядов и в направлении главного входа. Вообще-то такое надо тренировать, и, желательно, с опытным наставником. Но чего нет, того нет, зато есть самые что ни на есть боевые условия. «Картинки» перед глазами у меня не получилось, как, впрочем, и всегда, за исключением моих видений. Способность моя обычно работала по-другому. На уровне ощущений вроде страха, боли, сердцебиения, холода, тепла… Я попытался вспомнить, как именно воспринимался у меня Провал, и вести поиск его порождений по аналогии.

Здания я не видел. Просто воспринимал как большое пространство, ограниченное чем-то твердым и холодным. Я перемещался по нему, не ощущая практически ничего. На мой неопытный взгляд, это означало, что искомых враждебных сущностей мне пока не встретилось. Полет в пустоте и невесомости – вот как я это чувствовал. И вдруг начал появляться отдаленный глухой шум. Точнее, он очень напоминал тихий шорох радиоэфира, когда шаришь между станциями. Постепенно он становился громче, хотя я никак не мог определить его источник.

Нарастание звука, однако, внушило мне уверенность, что двигаюсь я в правильном направлении. И вдруг характер звука несколько изменился. Это больше не был просто «белый шум». Теперь мне казалось, что я улавливаю в шорохе и шелесте «помех» какие-то шипящие голоса и даже слова, хотя смысл их до меня не доходил. А на следующем этапе к слуховому восприятию добавилось иное: холод, страх и вибрация голода, так похожего на голод Провала. Вот они – Пятна! Я пытался «включить» свое чувство расстояния, чтобы определить, как далеко от нас они находятся. Голоса в голове стали громче, настойчивее. Они что-то шипели мне, но смысл по-прежнему ускользал, словно это был какой-то незнакомый мне язык. Усилился и холод, только вместе с ним я теперь ощущал мерзкие липкие прикосновения, хотя, казалось бы, откуда у отделенного от тела сознания могут быть такие ощущения?

Так что это? Галлюцинации моего особого восприятия? Или я слишком раскрылся в Зоне, забыв о ее высокой пси-активности, и она таким образом воздействовала на мое сознание? А может быть, Пятна почуяли меня и пытаются поймать в ментальную ловушку? Последняя мысль едва не накрыла меня волной паники. Назад, срочно назад! Теперь я уже примерно представлял, где именно находятся Пятна и куда движутся, а потому дальнейший рискованный эксперимент с использованием моей новой экстраспособности терял смысл. Я рванулся в обратном направлении, пытаясь втянуть отделенное сознание обратно в тело, но встретил сопротивление: что-то не пускало меня. Усилился холод, чужая воля обвивала меня, словно осьминог своими щупальцами, и «белый шум» окончательно превратился в шипящие голоса. Это был уже совершенно точно чужой язык, и мне почему-то казалось, что на планете Земля таких языков нет, хоть я и не лингвист и не полиглот.

Ужас накатывал все сильнее, но, к счастью, он не обессиливал меня, а напротив – стимулировал к борьбе. И я боролся с отчаянным упорством и яростью загнанного в угол – тянулся обратно к своему телу, обрубая все каналы своего сверхчувственного восприятия в попытках вернуть материальный мир. Неуютная тесная реальность туалетной комнаты для персонала теперь казалась мне настоящей землей обетованной. Я глушил голоса, загрубляя и свой слуховой канал восприятия. И наконец все эти меры дали ощутимый результат: постепенно мерзкая липкая хватка стала поддаваться, выпуская меня из своих ледяных объятий, шипение голосов стало тише, и даже ужас чуть приотпустил…

Почувствовав слабину, я рванулся изо всех сил и как пробка из бутылки вылетел из ментального пространства в физическую реальность, в свое тело, которое с испариной на лбу и раскалывающейся от боли головой упало с мусорного бака на кафельный пол туалета. И как я еще только от крика удержался!

К счастью, падением своим я много шума не наделал… кажется. Но научник тут же подскочил ко мне. Задавать вопросы вслух ему не требовалось: лицо его само представляло собой большой знак вопроса.

– Пятна, – лаконично и беззвучно ответил я одними губами и поежился.

То ли на полу холодно было, то ли… Внезапная мысль заставила меня вскочить на ноги. Так и есть – холод никуда не ушел. А сквозь головную боль начала ощущаться нарастающая пульсация, пока еще напоминающая биение крови в висках при сильном волнении. Но я-то знал, что происходит, и от этого знания мне сделалось нехорошо. Мое изменившееся лицо опять обеспокоило Алексея, и на его немой вопрос я снова одними губами произнес:

– Они приближаются.

Научник побледнел и следующий вопрос задал так же, как и я, не нарушая тишины:

– Откуда вы знаете? Вы что, экстрасенс?

Я кивнул и добавил:

– Начинающий.

Видно было, что ему до смерти хочется закидать меня вопросами, но он сдерживается: разговаривать вот так, одними губами, очень неудобно, тем более что есть риск сорваться и произнести что-нибудь вслух.

И началась пытка. Но если раньше это была пытка неопределенностью, то теперь я был настроен на Пятна и чувствовал, как они, прочесывая здание, понемногу приближаются к нашему убежищу – пульсация в голове становилась все более сильной и болезненной. И очень удручала лично моя неспособность хоть что-нибудь сделать для нашего спасения: все надежды заключались в этой ультразвуковой штуковине в руках научника и в том, чтобы аккумуляторы оказались не дохлыми и помогли нам продержаться до утра…

Тик-так, тик-так. Секунды тянулись как минуты, минуты – как часы. А часы, если бы они у нас были, вероятнее всего, превратились бы в вечность. Не знаю, как научник, а я чувствовал себя приговоренным к казни. Причем мне было хуже, поскольку я в отличие от него благодаря своим особым талантам воспринимал приближающийся к нашим шеям топор палача. Воспринимал, но ничего не мог сделать.

Тик-так, тик-так. Пятна приближались, неторопливо и обстоятельно обшаривая все помещения. Возможно, из-за толщины стен и того, что мы сидели тихо, они действительно не могли почуять нас на расстоянии. Да и к чему им торопиться? Никуда мы с этой «подводной лодки» до утра не денемся: даже если бы нам удалось выбраться из здания через окно, держу пари – на улице Пятен тоже хватало. Что же до времени, то в их распоряжении целая ночь, которая только начиналась.

Тик-так, тик-так. Как глупо! Мой поход за «Священным Граалем», похоже, бесславно закончится в самом начале. Циник, прагматик и параноик? Чушь! Прекраснодушный идеалист – вот кто я! Да еще и влюбленный к тому же – самый тяжелый клинический случай. И вымирающий вид, кстати. Подобных мне надо народу в музеях за деньги показывать, а в остальное время в психушке держать на транквилизаторах. Это же надо – полез в самое сердце новообразованной Зоны спасать свою любезную и, в каком-то смысле, все человечество! Кажется, это называется манией величия, отягощенной гипертрофированным чувством долга и ослабленным инстинктом самосохранения. На что рассчитывал я, в одиночку сунувшись туда, где нашла свою гибель целая экспедиция АПБР, в которой хватало и научников, и опытных оперативников?! И на что, спрашивается, рассчитывал «позитив», когда отправлял меня в этот спасательный поход одного? Как бы то ни было, скоро все расчеты (и его, и мои) пойдут прахом, когда Пятна доберутся до этой комнаты и проникнут внутрь. А в том, что они проникнут, я не сомневался.

Тик-так, тик-так. Тут поневоле начнешь торопить их приход. До рассвета – шесть с половиной часов. Нам ни за что не продержаться… А может, тупо спать лечь? Все равно я против Пятен беспомощен. Тогда какой смысл изводить себя ожиданием? А во сне оно как-то легче пройдет… наверное. Как в анекдоте: «Я хотел бы умереть, как мой дед – во сне. А не как его пассажиры – вопя от ужаса». Почти про меня, не так ли? Хотя фиг тут заснешь! Жуть волнами накатывает, голова раскалывается, и пульсация эта чертова весь мозг уже вынесла. Интенсивность ее такова, что ясно: Пятна совсем близко – в нашем зале или, в лучшем случае, в соседнем.

Тик-так, тик… Сердце мое замерло, пропустив очередной удар или, быть может, не посмев его выполнить. Его словно сжала чья-то ледяная когтистая лапа. Вот! Вот сейчас… Увидев выражение моего лица, научник избавился от остатков румянца на своем и округлил глаза. А у меня даже скулы свело, и я смог только с усилием кивнуть и ткнуть пальцем в сторону двери. Пятна там. Одно или несколько – не важно. Если ультразвуковой отпугиватель Алексея не сработает, с нас и одного за глаза хватит. Но сомневаюсь, что оно там одно. Вряд ли нынче в окрестностях полно другой добычи. Так что Пятна сейчас как волки – стаей на двух оленей накинутся. М-да… и правда олени! Ну, Алексей еще ладно – он из-за прыгунов тут застрял, а я-то, сталкер с семилетним стажем, даже не зная про Пятна, мог бы догадаться, что оставаться на ночь в непосредственной близости от Провала – очень плохая идея!

Интересно, чего они тянут?! У меня внутри все сжалось, сердце готово было из груди выпрыгнуть, а в голове словно кузнечный цех открыли. Я знал, что они здесь, чувствовал их дикий голод, который суть отражение голода Провала, но атака все не начиналась… Научник сжал свое устройство в руках, готовый в любой момент нажать на кнопку. Ну же!

Признаться, когда это началось, я не сразу понял, что происходит. В первые мгновения мне все показалось игрой теней от колеблющегося пламени свечи, и лишь несколько секунд спустя до меня дошло, что тени просто не могут быть такими бездонно-черными. Одно из Пятен появилось оттуда, откуда я его и ждал, – из щели под дверью, зато второе, кажется, просочилось сквозь стену. Таиться больше смысла не было, и я издал предупреждающий возглас, а секундой позже Алексей врубил свой генератор ультразвука. Я почувствовал тепло. Ну да, так и должно быть. Ультразвук при кратковременном воздействии вызывает у человека подобные ощущения. Но главное, чтобы он не понравился Пятнам. К головной боли и пульсации вновь добавился шелест голосов. Вряд ли это был реальный звук, скорее, я воспринимал его на ментальном уровне, как во время того моего экстрасенсорного эксперимента.

Две черные кляксы решительно двинулись на нас. Я попятился и прижался спиной к стене рядом с научником, но, внезапно вспомнив, что одно из Пятен сюда именно сквозь стену и проникло, отскочил от нее как ужаленный. Алексей повел раструбом своего устройства в сторону клякс, и они сразу будто съежились и отпрянули. Работает! Радости от этой мысли не способно было помешать даже резкое возрастание болевых ощущений и переход шелестящего шепота голосов в голове в резкое свистящее шипение, больно бьющее по барабанным перепонкам. «Ага! Не нравится, твари, не нравится!» – мысленно с восторгом орал я, забывая в этот момент, что жизнь наша зависит от долговечности аккумуляторов в устройстве, которых при интенсивном использовании может и на час не хватить, не говоря уже о потребных шести с гаком.

Между тем Пятна были настроены решительно. К получившим отпор первым двум сущностям добавились еще три. Научник принялся отчаянно водить раструбом перед собой, пытаясь остановить наступление исчадий Провала. Неверное пламя свечи с трудом освещало арену этой жуткой безмолвной битвы, которая смотрелась как сюрреалистичный кошмар. Жуткие амебы непроглядного мрака ползли на нас, меняя форму, тянулись к нам выдвигающимися из основного «тела» чем-то вроде щупалец, которые, однако, съеживались и отдергивались, попадая под воздействие ультразвука, а следом отступали и сами Пятна. Отступали, но не уходили, а продолжали барражировать у дальней от нас стенки туалета, словно акулы возле добычи, а к ним тут же добавлялись новые, как говорится, свеженькие, непуганые. Вскоре черными созданиями оказался заполнен почти весь пол, а нас прижали к стене, в которой находилось единственное окно, к сожалению, имеющее категорически недостаточные для бегства размеры. Некоторые предприимчивые Пятна ползли к нам уже и по стенам, пока ультразвук не отгонял их.

Внезапно очередная клякса просочилась сквозь пол прямо у моей ноги и одним из волнистых краев своего бесформенного «тела» коснулась меня раньше, чем я успел отпрянуть. Нога взорвалась резкой болью, практически тут же сменившейся онемением. Колени задрожали от внезапной слабости, и я едва не рухнул прямо в гущу скользящих по полу Пятен. Удержался лишь в самый последний момент, чему немало поспособствовал Алексей, схвативший меня за локоть и направивший раструб на атаковавшую меня тварь. Она тут же отдернулась, и онемение стало помаленьку меня отпускать. Мы вжались в самый угол, и дальше отступать было некуда.

Я еле держался. Бешеная пульсация голода тварей Провала, настроившись на которую я уже не в состоянии был от нее экранироваться, головная боль и какофония яростного разноголосого шипения в моем сознании должны были вот-вот меня доконать. Брошенный на Алексея взгляд подсказал, что и ему сейчас немногим лучше. Все лицо его было покрыто крупными каплями пота, сведенной от длительного напряжения рукой он водил раструбом своего УЗГ, не позволяя жутким созданиям к нам приблизиться, а в глазах его застыло черное отчаяние. Похоже, он очень хорошо представлял ресурс аккумуляторов при таком режиме использования устройства. Еще несколько минут – и они сдохнут, после чего то же самое случится и с нами.

И тут кое-что произошло. Удивительным образом мое сознание, находящееся уже на грани помрачения, вдруг на фоне бешеного шипения Пятен выделило новый звук несколько иного тембра. Звук машины? Да нет, откуда бы ему взяться? Видимо, мозг шутит со мной последние шутки, только пристрелите меня, если это смешно. Но несколько секунд спустя к слуховым галлюцинациям добавились зрительные: Пятна, крутившиеся у дальней стены, стали просачиваться сквозь нее и уходить. Затем их примеру стали следовать и другие, находившиеся ближе к нам. Научник продолжал уже с совершенно безумным взглядом водить своим прибором, окатывая отступающие создания Провала волнами ультразвука… А ведь действительно отступающие! Невероятно, но факт: даже ближайшие к нам кляксы, совершавшие нетерпеливые рывки в нашу сторону, вдруг попятились и заскользили к двери. Глюк или реальность? Может, у меня крыша все-таки съехала, и я выдаю свое отчаянное желание за действительность? Да нет, не похоже. У Алексея тоже вырвался судорожный вздох облегчения, а в моей голове стала затихать звуковая вакханалия, сопровождавшая нашу отчаянную оборону с самого начала вплоть до этой минуты. Твари отступали, уходили, и ничем, кроме как чудом, объяснить это было нельзя. Вряд ли причиной можно считать устройство Алексея. Представить, что Пятна устали или отчаялись до нас добраться и обратились в бегство, гонимые волнами ультразвука, было как-то сложно. В конце концов, это не люди, не животные. Способны ли они падать духом, пугаться? Ой вряд ли! Ведь ультразвук не убивал их, а только отгонял. Но их количество и настойчивые атаки еще чуть-чуть – и принесли бы им неплохой ужин из двух персон. Так в чем же дело?

Вот у дальней стены крутятся уже всего три Пятна. Сквозь щель под дверью проскользнуло одно, второе, третье… Все! Не может быть! Но реальность утверждала обратное: враг не виден и уже почти не слышен.

Я повернулся к Алексею и потрясенно выдохнул:

– Они ушли, представляешь?! – Переход на «ты» произошел как-то сам собой. – Свалили на фиг!! Ты что-нибудь понимаешь?

Но в его ошалелом взгляде некоторая искорка понимания все же присутствовала.

– Ты слышишь это?

Я прислушался и теперь, когда фантомные шумы в голове уже не заглушали обычный слуховой канал, действительно услышал звук, похожий на шум мотора. Да не одного, а как минимум двух.

– Машины? – удивленно спросил я.

Он кивнул и вдруг издал нервный смешок.

– Кажется, какие-то счастливчики только что пересекли Клязьму и въехали в город.

Интерлюдия 2
Потылин

Южный въезд во Владимир

Капитан Потылин не любил суеты. Все операции он предпочитал готовить тщательно, и когда обстоятельства заставляли торопиться, слегка напрягался. Слегка, потому что Валерий Потылин был профессионалом высочайшего класса с практически безупречным досье. Шутка сказать – 95 процентов успешных операций! Поэтому нервничать он стал бы только в том случае, если б ситуация совсем вышла из-под его контроля. Пока что такого не наблюдалось. Просто спешка, чреватая недоработками, которые могут аукнуться в ходе выполнения операции, кстати, беспрецедентной по сложности. Команда сомнений не вызывала – шесть высококлассных оперативников, прошедших с Потылиным огонь и воду, которым он доверял почти как самому себе, и два научных работника, которых выбрал и назначил лично подполковник Калашников. «Лучшие из лучших с подтвержденной лояльностью», – так сказал заместитель начальника управления Потылину в личной беседе, и не верить ему у капитана оснований не было.

И вот девять человек на двух внедорожниках, вспарывающих фарами ночную темноту, приближаются по Судогодскому шоссе к южному въезду во Владимир. Где-то там, в этом городе, бродила Кочевница – проклятая аномалия, погубившая уже немало людей, которую надо было обуздать и поставить себе на службу… Как? План в процессе формирования. А если по-русски – сообразите на месте. Такая формулировка Потылину совсем не нравилась. Нет, как и всякий успешный оперативник, он умел импровизировать, когда ситуация к тому вынуждала, но не особенно любил. Капитан был сторонником системного подхода и предпочитал процент импровизации в своих действиях сводить к минимуму. Особенно это касалось Зоны, которая, как известно, ошибок и небрежностей не прощает.

Зона… Пока что она своей жуткой репутации не оправдывала. С момента, когда они пересекли Периметр, не произошло еще ровным счетом ничего. Только встреченная по пути целая вереница брошенных легковых машин с разбитыми стеклами и кое-где с кровавыми разводами напомнила, что находятся они на чужой и смертельно опасной территории. Потылин всегда считал, что самое черное зло таится всегда в человеческих душах, и если уж не получается его оттуда выкорчевать, приходится корчевать самих обладателей этих душ с грядки человечества. Но тут, похоже, придется столкнуться с другим злом – внешним, враждебным всем людям без исключения. Принципиально новые ощущения, непривычные и пугающие…

«Первый, я второй. Подъезжаем к мосту через Клязьму. Дальше уже город. Прием».

Проснулась коротковолновая рация – на связь вышла головная машина. Пока рации еще работали, но скоро отрубятся. Это зловредное свойство Зоны известно уже давно, и к нему подготовились. Дальше связь будет только через спутниковые телефоны.

«Второй, я первый. Не расслабляться! Пока Зона с нами даже не поздоровалась, но я предвижу сюрпризы. Включите там все детекторы – не хотелось бы вляпаться в самом начале! Прием».

«Первый, я второй. Вас понял. Включаем! Конец связи».

Ну вот, почти приехали. Владимир. Когда-то очень хорошо знакомый и даже любимый город. Второй после Нижнего. Но теперь чужой и враждебный. Город, где правит бал та самая Чужая опасность, которая уже угробила или превратила в безумных ядовитых тварей 80 процентов населения Владимира и юго-восточной части области. По мнению ученых, та же версия апокалипсиса через некоторое время ждет и окрестные земли. И если их команда этому не помешает… Да уж, задачка! Впрочем, Потылин на то и лучший, чтобы ему поручали самое сложное. Все-таки есть недостатки и у отличного послужного списка…

«Первый, я второй. Детекторы фиксируют локальную аномалию третьего класса типа «Провал». Расстояние от моста порядка двухсот метров, на горе возле Успенского собора. Прием».

Та-а-ак, началось… Потылин обменялся взглядами с Игорем Кинько – научником, который сидел в его машине.

– Пробужденный? – спросил тот, слегка напрягаясь, и принялся спешно включать и настраивать свои детекторы.

«Провал пробужденный? Прием», – транслировал Потылин вопрос научника.

«Стадия пробуждения – вторая», – пришел ответ, заставивший напрячься уже самого капитана, которому было хорошо известно, что означает это словосочетание применительно к Провалу. Хотелось сразу выкрикнуть срочное руководящее указание, но пока там не перевели рацию на прием, кричать можно хоть до посинения – не услышат.

– Готовьте УЗГ! – скомандовал капитан и уставился на молчащую рацию, как на личного врага. «Ну же, что там с вами такое?!»

«Первый, у нас тут что-то непонятное. Возможно… Какого черта?! Тормози!!!»

Последние две фразы капитану явно не предназначались, но из них следовало, что у первой машины серьезные неприятности. Сквозь лобовое стекло было видно, как головной внедорожник резко вильнул влево, словно пытаясь развернуться…

«Да откуда же вас тут столько, мать вашу?! УЗГ! А-а-а-а!!!»

– Догоняй их! – скомандовал Потылин. – УЗГ к бою! Открыть окна! – И сам же оперативнее всех исполнил собственный приказ.

Командирский внедорожник стремительно догонял недоразвернувшуюся и замершую головную машину, а в мощном свете его фар был виден жуткий фантасмагорический театр теней, дающий представление у заглохшего внедорожника. Машину окружили с десяток бездонно черных клякс, постоянно меняющих форму.

– Это Пятна! – крикнул Потылин. – Включить УЗГ!

Никакого звука слышно не было, хотя уши слегка заложило. Генераторы заработали на максимальной интенсивности, поливая волнами ультразвука созданий Провала. Те съеживались, дергались, метались, пытаясь уйти от этого неприятного волнового душа. Причем, судя по движениям тварей, кто-то в головной машине был еще жив и тоже успел включить УЗГ.

– Тормозни рядом с ним! – бросил капитан водителю, не переставая водить раструбом ультразвукового оружия так, чтобы поражать Пятна, наиболее рьяно штурмующие головной внедорожник.

Водитель выполнил маневр идеально – замер совсем рядом с осажденной машиной, и три оперативника с УЗГ наперевес выскочили наружу, продолжая зачищать окрестности от черных клякс, параллельно не подпуская их к своему автомобилю. Потылин бросился к головному внедорожнику и рванул на себя водительскую дверцу. На водительском сиденье сидел труп с бледной, как пергамент, кожей, глубоко запавшими глазами и выступающими скулами. Проклятие! Уже минус один, хотя поход еще толком не начался! Сидящий рядом с водителем Кирилл Степанцов (старший по этой машине), к счастью, живее всех живых, матерясь, поливал ультразвуком тварей, атакующих внедорожник со стороны пассажирской дверцы. Потылин распахнул заднюю дверь, и под ноги ему вывалился мертвый научник. Еще один оперативник был жив и тоже энергично «отстреливался» из УЗГ. В итоге минус два. Ну как же так-то?!

Капитан посмотрел на север, куда они, собственно, и ехали, и похолодел: на освещенной части дороги было видно уже несколько десятков надвигающихся Пятен.

– Кирилл, за руль! – как бешеный заорал Потылин. – Все по машинам! Разворачиваемся и рвем на юг! На предельной скорости!

К счастью, капитан действительно собрал в эту команду лучших. Да к тому же многократно работавших вместе. Приказ был выполнен оперативно и толково: пока одни загружались в машины, другие их прикрывали, а потом их роли поменялись. В первую машину, потерявшую двоих, сел один оперативник из второй, и вскоре уже два внедорожника, не переставая огрызаться из окон волнами ультразвука, совершили резкий разворот в стиле «Формулы-1» и помчались прочь от города. Первый блин у команды капитана Потылина явно вышел комом. Кровавым комом.