Текст книги "Призрак для Бэнкрофт-холла"

Дмитрий Лазарев
Призрак для Бэнкрофт-холла

Лондон. Май 2008 года

Было в нем что-то странное, в моем клиенте. Он сидел напротив меня – на вид этакий выходец из последнего десятилетия прошлого века. Причем, мой бывший соотечественник, из России. Я хорошо помню подобных персонажей. Предприниматель, лихо оседлавший мутные волны девяностых и взлетевший по их гребням на изрядную высоту. По мне, так на слишком большую для ему подобных. Таких в свое время принято было называть новыми русскими. Нет, сейчас он уже приобрел некоторый лоск, избавился от классических аксессуаров, вроде малинового пиджака и массивной золотой цепи на шее, но типаж, типаж-то куда денешь? В чем-то он словно законсервировался, этот бывший браток. Бритая макушка, бычья шея, цепкий взгляд, нарочито вальяжная поза – все было при нем. И внешность эта настолько не соответствовала тому, что я о нем знал, что это противоречие могло вогнать в ступор. Павел Андреевич Ромашов, олигарх, находящийся далеко не на последних ролях в списке «Фобрс», обладатель недвижимости в нескольких странах мира. К списку его владений относилось и поместье в графстве Беркшир. Собственно, как раз оно и было предметом нашего разговора.

– Вы считаете меня сумасшедшим?

Ромашов задал этот вопрос тоном, полным скрытой агрессии, чуть запнувшись на «вы». Весь разговор этот «хозяин жизни», похоже, с трудом удерживался, чтобы не «тыкать». Ничего, меня подобным не проймешь. Мне и более неприятные клиенты попадались.

Сумасшедшим? Нет, это не совсем то слово – ведь мне хорошо известно: все, во что верит этот ходячий банковский счет, – отнюдь не бред. Вот только Ромашов, живущий в материальном мире и не имеющий даже малейшего опыта контактов со сверхъестественным… он просто с жиру бесится. Впрочем, подобные типы – моя кормовая база, а потому свое нелестное мнение о собеседнике я предпочел оставить при себе.

Вопрос, однако, нуждался в ответе.

– Нет, не считаю. Кто угодно, только не я. Сверхъестественное – такая же часть моей жизни, как вашей – воскресный гольф. Вполне понимаю ваше желание расцветить скучноватую жизнь в Бэнкрофт-холле подобной, гм… экзотикой и могу помочь вам в этом.

– В моем поместье должно быть все самое лучшее! И привидение тоже. Я знаю, как вы проворачивали подобные дела для других. Никто не жаловался. Поэтому я и обратился к вам. Деньги для меня – не проблема. Понимаю, что призрак на блошином рынке за гроши не приобретешь. Короче, цена вопроса?

Ромашов был не первым моим клиентом, обращавшимся с подобной просьбой, так что я знал диапазон сумм, которые можно смело называть, не опасаясь увидеть в ответ палец, крутящийся у виска.

– Это зависит от категории призрака, конечно. Но стоимость от шестисот тысяч фунтов, – хладнокровно заявил я.

Ноль эмоций! Такое впечатление, что скажи я «миллион», реакция была бы такая же.

– Нормально, – ответил он без всяких колебаний. – Когда я смогу увидеть товар лицом и выбрать?

– Определяться с конкретикой лучше на месте. Завтра утром в Бэнкрофт-холле, устроит?

* * *

Неведомо где, неведомо когда

– Высокий трибунал Легионов Света пришел к единому решению по делу Александра Нестерова, обвиняемого по статьям «Незаконное применение способностей темного порядка, ведущих свое происхождения из мира Нави», «Взаимодействие с неупокоенными духами высокой и наивысшей категории опасности», «Соучастие в убийствах, совершенных выходцами из мира Нави», «Создание опасной обстановки в регионе посредством призыва на его территорию большого количества неупокоенных духов», «Противодействие законным операциям легионеров, направленным на обеспечение безопасности мирных граждан и пресечение преступной деятельности неупокоенных духов». Совокупность вышеуказанных обвинений предполагает высшую меру наказания, однако Высокий трибунал принял во внимание и смягчающие обстоятельства, как то участие подсудимого в боевых действиях против всеобщих врагов – порождений Ямы и ряд его попыток сократить ущерб, наносимый в Яви неупокоенными духами. Данные действия позволяют заключить, что подсудимый не безнадежен и сохранил потенциал к перевоспитанию. На основании вышеизложенного Высокий трибунал принял следующее решение. Заменить высшую меру наказания высылкой подсудимого на территорию особого статуса «Великобритания» на неопределенный срок до специального распоряжения Высокого трибунала и с категорическим запретом покидать ее. Также подсудимому на время пребывания на указанной территории вменяются следующие обязанности.

Первое: осужденный Нестеров обязуется исполнять функции Призывателя на территории особого статуса, согласно положениям конвенции 1867 года – то есть минимизировать урон, наносимый населению выходцами из мира Нави и в меру сил и возможностей защищать жителей вышеозначенной территории от произвола этих духов.

Второе: осужденный Нестеров обязуется не призывать новых сущностей из-за границы смерти или границ территории особого статуса и, если неупокоенные сущности потребуются ему для исполнения своих обязанностей по первому пункту, использовать тех, кто уже находится на этой территории, с их принудительной социализацией и контролем агрессивных инстинктов. По этому же пункту осужденному предоставляются для его личной безопасности на территории особого статуса два его личных телохранителя – умертвия, известные под именем Незримых.

Третье: осужденный Нестеров обязуется подпитку неупокоенных сущностей необходимой для их псевдожизни энергией производить, насколько возможно, за счет других выходцев из мира Нави. А в случае необходимости иного решения вопроса – получать соответствующую санкцию у представителей совета Наблюдателей на территории особого статуса.

Четвертое: осужденному Нестерову устанавливается лимит благосостояния на территории особого статуса. Все средства на жизнь, а также на исполнение своих обязанностей по предыдущим пунктам, осужденный должен зарабатывать сам, не выходя за рамки законов данного государства и не нарушая положений конвенции 1867 года. По своим расходам на выполнение общественных обязанностей осужденный обязан ежемесячно отчитываться перед советом Наблюдателей, а все заработанные средства, превышающие установленный лимит благосостояния – переводить в фонд Легионов через его представительство на территории особого статуса.

Пятое: осужденному Нестерову категорически запрещаются все контакты (как личные, так и виртуальные) с людьми из его нынешнего окружения и вообще с кем бы то ни было за пределами территории особого статуса.

Шестое: соблюдение всех предыдущих пунктов будет ежемесячно контролироваться представителем совета Наблюдателей, во власти которого, в случае выявления нарушений, применить карательные санкции, вплоть до ужесточения меры пресечения или применения высшей меры наказания. Также во власти представителя совета Наблюдателей, в случае полного выполнения предыдущих пунктов, дать рекомендации Высокому трибуналу на смягчение меры пресечения, вплоть до освобождения подсудимого. Представитель совета Наблюдателей для осужденного является властью, и подчинение его приказам для осужденного строго обязательно.

Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Исполнение приговора начинается с текущего момента.

* * *

Лондон, 2008 год

Проснувшись, я тупо уставился в потолок. Эти сны всякий раз оставляют тоску и злость. Они мне напоминают не только о моем бесправном положении, но и кое о чем еще. Застарелая ненависть к моим тюремщикам никуда не делась. Просто со временем она несколько утратила остроту. При этом, если честно, так называемая территория особого статуса была не самой худшей тюрьмой.

К Британским островам вообще и к Англии в частности у меня было сложное отношение. С одной стороны меня напрягала напыщенность бывшей метрополии половины мира, которая еще пыжилась и надувала щеки, но уже не имела силы, достаточной для поддержания своих непомерных амбиций. С другой, для моего бизнеса тут были самые благоприятные условия – настоящий заповедник нави (неупокоенных духов, именуемых здесь, впрочем, иначе) и место заключения для таких, как я.

К тому же, когда я удалялся от мест скопления людей, мне открывалось нечто иное, более глубокий слой старой Британии, скрытый за не слишком привлекательной современной ширмой. Древняя магия, старые замки, тайны и мистика мест силы… Все это привлекало меня и как специалиста, и как человека, стоящего несколько особняком от остальных, благодаря своим способностям. Вот эта Англия мне нравилась, и она позволяла мириться с тоской по родине, которая нет-нет да накатывала.

Ну и бизнес мой здесь вышел на принципиально новый уровень. Правда, большинство дел были чисто по профилю медиума – пообщаться с безвременно почившим дядюшкой, выяснить у него, где он спрятал семейные бриллианты или завещание, или еще что-нибудь из той же оперы. Что характерно, бо́льшая часть вопросов была связана с деньгами, но это меня уже не удивляло – я давно утратил все иллюзии по поводу людей. Впрочем, сам теперь вел себя так же, делая деньги на всем, до чего мог дотянуться. Человеческие желания, страсти и страстишки, как выяснилось, – практически неисчерпаемый источник дохода для такого, как я. Хотя, какой там доход, когда восемьдесят процентов заработанного приходится отдавать тюремщикам?

К счастью, время от времени рутину скрашивали и небанальные дела, вроде сегодняшнего. Не деньги, так интерес – хоть развеюсь немного и отвлекусь.

Небольшие апартаменты, которые снимал на Оксфорд-стрит, служили мне одновременно и офисом, и домом. Это было все, на что хватало средств «прожиточного минимума» и «для исполнения своих обязанностей». Я встал и оделся, не забыв и последний (по порядку, но не по важности) аксессуар – темные очки, которые носил независимо от наличия или отсутствия солнца. Они маскировали глаза, светящиеся призрачно-зеленоватым светом, словно у живого мертвеца, как их любят рисовать в фэнтезийных книжках. Не самое приятное зрелище, что и говорить. Нервного человека может и кондратий приобнять. Для того и очки. Я пробовал темные линзы, но от них у меня болели и чесались веки, так что пришлось остановиться на классическом варианте. А люди пусть думают что хотят. В конце концов, в Лондоне фриков хватает, и я со своим имиджем а ля «люди в черном» – далеко не самый странный из них.

Я вздохнул и отошел от зеркала. Который день просыпаюсь с ощущением усталости. Лондон меня и так утомляет, а сегодня еще послевкусие мерзкого сна… Надо почаще выбираться из этого давящего паука-мегаполиса. Дело в Беркшире будет весьма кстати.

– Кхм, босс?

Я обернулся к зеркалу и увидел, что в нем отражается красивая молодая блондинка с пронзительными зелеными глазами, облаченная во что-то, вроде приталенного савана. Шейла. Главбух и секретарь на моей фирме, а по природе своей – баньши.

– Войти можно?

– Входи, чего уж там, – недовольным тоном отозвался я. – Опять оболочку оставила? Смотри, испортится!

– Ну бооосс! – протянула она тоном капризной маленькой девочки, хотя, по моим подсчетам, годков ей было побольше ста. – Мне в ней неудобно!

– Неудобно ей! – проворчал я. – Давно пора привыкнуть. Так бы и сказала, что в зеркале себе не нравишься!

– Она некрасивая!

– Думаешь, сиротки коматозницы в больницах пачками валяются? Выбирай на вкус? А магазинов «тела для неупокоенных душ» даже в Англии пока что нет. Поэтому носи, что дают, раз уж интегрирована в человеческий мир. И вообще – хватит капризничать – депремирую!

Шейла сделала виноватое выражение лица, в которое можно было бы даже поверить, если б эта сцена у нас повторялась в первый раз. Я отвернулся. Женщины… Всегда с ними трудно, хоть с живыми, хоть с мертвыми.

– Босс? – напомнила о себе Шейла.

– Говори, зачем пришла, и возвращайся в оболочку. Больше повторять не буду, – холодно произнес я. Настроения либеральничать сегодня не было.

– По поводу нового дела. Этот Ромашов…

– Подглядывала? – Я даже глаза закатил. – До тебя когда-нибудь дойдет смысл слова «нельзя»?

– Я недолго. Несколько минут и все. Больше не буду, правда!

Ага. Свежо предание…

– Вы его Печать видели?

– Разумеется. Односторонняя, нечеткая, смазанная. Такие здесь на половине населения. «Резервация» же.

– У меня предчувствие нехорошее, босс.

– Какого рода?

– По моей специальности.

– Вестника смерти? – Я приподнял брови.

– Да.

– Занятно, – я даже улыбнулся. – Похоже, дело будет еще более интересным, чем я предполагал.

* * *

Графство Беркшир

Бэнкрофт-холл оказался не просто поместьем, а самым настоящим замком с увитой плющом зубчатой стеной, островерхой башней с геральдическим львом в качестве флюгера и даже горгульями. Впрочем, чего еще можно было ожидать от такого, как Ромашов? В подобных людях навсегда остается одна неистребимая черта, именуемая понтами. Она проявляется почти во всем, что они делают. Разумеется, была в этом поместье и открытая терраса, обращенная на запад, с отличным видом на частично покрытую лесом холмистую равнину.

На террасе мы, естественно, и расположились, попивая чай элитного сорта из фарфоровых чашек.

– Итак, что вы можете мне предложить? – с нетерпением осведомился хозяин дома.

Он вообще сидел как на иголках и, похоже, несмотря на ранний час, предпочел бы налить себе чего-то намного более крепкого, чем чай, но пока еще держался выбранного имиджа вальяжного аристократа, который, если честно, шел ему, как корове седло. Нервное напряжение Ромашова ощущалось четко, и хотел бы я знать, вызвано ли оно исключительно предвкушением экзотической покупки или чем-то другим.

– Для начала, мне нужно задать вам пару вопросов. Вы женаты? Дети есть?

– А какое это имеет отношение к нашему делу? – вскинулся Ромашов.

– Самое прямое. Я должен определить, что можно вам предлагать. Видите ли, некоторые виды духов несовместимы с молодыми женщинами, особенно беременными, а некоторые – с маленькими детьми. Так что вы скажете?

Конечно, ответ на эти вопросы я и сам хорошо знал, но мне нужно было немного потянуть время, изучая его Печать. Я умел это делать, не пялясь, просто скользящим взором сканируя этот аурный знак, свидетельствующий о внимании потусторонних сил. Странная это была Печать. Старая и с какими-то дефектами. Такое ощущение, будто ее стереть пытались и частично преуспели. Но в таких делах «частично» не работает. Либо полностью, либо никак. Похоже, когда-то этого олигарха преследовал призрак. Сильный и недружелюбный. А он пытался избавиться от преследования, сбить духа со следа. Видимо, с помощью какого-то не слишком умелого колдуна или ведьмы. Возможно, это помогло на время, а теперь Печать стала проявляться снова. Не с этим ли связаны шалящие нервы моего клиента? А если все так, зачем ему еще один призрак? По логике нормального человека, если тебя преследовал неупокоенный дух, и тебе удалось удрать, ты до конца жизни будешь шарахаться от всего сверхъестественного. А тут все наоборот. Интересно, интересно…

Между тем клиент, наконец, созрел для ответа.

– Я вдовец. Сыну двадцать, он учится в Оксфорде.

– То есть, в доме живете только вы и прислуга?

– Ну… женщин иногда привожу.

– Понятно. Вас ничего сейчас не беспокоит?

– В каком смысле?

– В смысле безопасности или здоровья.

Что-то неуловимое на миг мелькнуло в его глазах и тут же исчезло.

– Нет, ничего. Я здоров как бык, а безопасность… у меня охранники есть, да и кто рискнет на меня наехать?

Тоже мне Бэтмэн! Ну, люди, может, и не рискнут, а вот мстительный дух – вполне. Впрочем, этого я ему говорить не стал. В конце концов, нанимает он меня не для того, чтобы я его старые проблемы разруливал.

– Значит, так… есть несколько категорий духов, которых можно держать в одном доме с живыми людьми. Сейчас я вам о них расскажу, а вы определитесь, какого рода призрак вам нужен. Дальше уже пойдет конкретика. Итак, первая категория, она же – самая популярная среди моих клиентов, – это призраки романтические. Безобидные духи, которые иногда показываются в зеркалах или в лунном свете или в виде облачка тумана. Выглядят они обычно довольно привлекательно, правда, отличаются бледной, некротической красотой. Никакого активного воздействия на окружающих они оказать не могут. Для аристократического поместья такой призрак – оптимальное решение.

– Ммм, – всем своим видом клиент излучал сомнение и неприятие. – Это скучно. Давайте дальше.

– Вторая категория – духи пугающие. Они больше подходят для любителей пощекотать себе нервы. Им уже требуется энергетическая подпитка. Питаются они страхом. Напуганный ими человек потом некоторое время испытывает слабость, как при не очень сильной болезни. Это в первую очередь псы призраки – гримы или кон-аннон, а также прокаженные и тому подобные сущности. Хороши они еще и тем, что могут, скажем, напугать грабителя, забравшегося к вам в дом.

– Интересно, – проронил Ромашов, но по глазам его читалось: «не то, не дотягиваешь». – А еще?

– Третья категория – это уже на грани фола. Опасные духи. Например, лемуры – редкие сущности, родом еще из Древнего Рима. Они могут воздействовать на разум и психику людей, доводя их до нервного срыва или помешательства. К этой же категории относятся и вестники смерти, в частности – баньши – девы в саванах, своими криками предвещающие чью-то смерть. Они в гневе способны своим воплем причинить сильную боль. Если у человека слабое здоровье, такой вопль может его даже убить или вызвать инсульт… Ну и так далее. Но это уже не рекомендуется. С такой сущностью в доме вы и сами рискуете. Я, конечно, выдам вам амулеты хозяина, чтобы они вас не трогали, но вы, грубо говоря, можете чисто случайно попасть под раздачу – непреднамеренное воздействие. Итак, на какой категории мы остановимся?

Он немного помолчал, подбирая слова, а когда заговорил, услышанное вовсе не стало для меня неожиданностью.

– А есть что-то еще круче? Скажем, духи, способные порвать на британский флаг даже себе подобных?

Профессиональная улыбка будто замерзла на моем лице.

– Такие существуют – категория, близкая к умертвиям, но я подобных созданий при себе не держу. – Эта ложь получилась у меня просто и естественно.

– Почему?

– Это запрещено конвенцией.

– Запрещено ВАМ?! – Ромашов был сильно удивлен. – Что еще за конвенция, черт возьми?!

– Это регламентирующий документ, имеющий силу закона, – начал скучно, как по писаному, излагать я. – Он определяет, что можно, а чего нельзя людям моей профессии. Разумеется, ни в одной конституции, ни в одном уголовном кодексе стран мира вы не найдете его положений, но это не значит, что такие, как я, пользуются вседозволенностью. Есть компетентные органы, которые нас контролируют и карают за нарушение конвенции. Строго карают. Я на это не пойду.

– А если я… ну, например, удвою ваш гонорар? – небрежно бросил клиент, уверенный, что тем самым однозначно решает вопрос в свою пользу.

Я усмехнулся, хотя внутри натянулась струна: вот так просто?

– Думаете, все определяется деньгами? Удивлю вас, но нет. Зачем вам такой дух, господин Ромашов?

– Не ваше дело!

– А по-моему, мое, раз вы, ради собственной прихоти, толкаете меня на тяжкое преступление. Вы хотите чрезвычайно опасное и непредсказуемое оружие! Этим созданиям для пропитания нужны человеческие жизни, причем регулярно. Вы это понимаете? Подобное уже выходит за рамки просто дорогого экстравагантного каприза…

– Это не каприз! – почти рявкнул он.

– Тогда объясните мне, в чем дело!

– Какой смысл, если вы все равно не станете нарушать эту вашу… конвенцию? – с горечью махнул рукой Ромашов. – Вы не священник, чтобы я вам просто так душу изливал!

– Очень жаль, – я отставил чашку и поднялся. – Тогда мы не договоримся.

– Зачем вам темные очки? – вдруг спросил он. – В этой чертовой Англии постоянно пасмурно, но вы их не снимаете.

– Глаза болят.

– Почему-то я вам не верю.

– Дело ваше.

– А давайте баш на баш! – В глазах Ромашова зажегся азарт. – Вы очки снимете, а я вам все расскажу.

– Не пойдет, – невозмутимо ответил я. – Не мне от вас, а вам от меня что-то нужно. 600 тысяч – большие деньги, но я без них вполне смогу обойтись, а вот вы…

– К черту, Нестеров! – Ромашов даже вскочил. – Вы тоже что-то темните, но мне плевать! Просто бизнес, о’кей? Два миллиона – и вы даете мне такого духа, не задавая вопросов!

Я покачал головой.

– Третья категория, господин Ромашов, не больше. Могу предложить вам даже двух созданий из нее… скажем, за миллион. Берете или нет?

Он скрипнул зубами.

– Черт с вами! Беру. Только чтоб это были самые лучшие!

– Можете не сомневаться! Сами же сейчас и выберете.

* * *

В эту ночь над графством Беркшир бушевала самая настоящая буря. Извилистые плети молний прореза́ли темное небо, остервенело стегая землю, будто желали ее за что-то наказать. От громовых раскатов закладывало уши, а ветер отвязно трепал деревья и постройки. В вихрях кружились листья, обломанные ветки, а кое-где даже листы жести, сорванные с крыш хозяйственных построек. Ну и дождь, конечно, не отставал – ледяные струи хлестали с оттяжкой, причем под такими углами, что от них не спасал никакой навес.

Для моих целей такая погода подходила как нельзя лучше – в подобные ночи производить незаконное проникновение в чужие владения всяко удобнее и безопаснее, чем в ясные и спокойные. Так что в этом буйстве стихии, изначально естественном, была доля и моей вины. Неведомо как попавшие в Британию (клянусь, я ни при чем) славянские планетники сейчас отрывались в грозовых тучах, пришпоривая природу и не позволяя ей успокоиться. А о крепком, беспробудном сне обитателей Бэнкрофт-холла позаботятся те два духа, которых я вчера продал его владельцу. Так что мне никто не должен помешать.

Обычно я в таких делах стараюсь не химичить, но тут уж сразу несколько факторов сошлось. Во-первых, наглость и беспардонность самого Ромашова. Люди, подобные ему, всегда вызывали во мне стойкую неприязнь. Ишь чего удумал! Духа четвертой категории ему подавай! А за трупы, что будут массово появляться в Беркшире, отвечать кто будет? Адмирал Иван Федорович Крузенштерн? Да нет, боюсь один мой хороший знакомый, именуемый в официальных документах Легионов осужденным Нестеровым.

И потом как-то уж все очень «удачно» складывалось, чтобы подвести под монастырь означенного Нестерова. Умертвие за два миллиона? Уж очень похоже на провокацию. Если совет Наблюдателей узнает, ужесточением режима пребывания я не отделаюсь – тут высшей мерой пахнет! Мог ли Ромашов быть подставным человеком Легионов? Да запросто! Столь грубая и незатейливая работа вполне в их стиле. Только какова цель? Я зарабатываю в их бюджет деньги и немалые. Хотели бы они меня сразу уничтожить, уничтожили бы уже тогда, на суде, дав высшую меру, а не городили огород со смягчающими обстоятельствами и территорией особого статуса. Почему сейчас? Если все так, то от этого дела надо просто держаться подальше.

А если нет? Если у Ромашова и впрямь проблемы, о которых он либо не хочет, либо не может прямо рассказать? Может, и Легионы тут ни при чем или просто смотрят со стороны: а как поведет себя в такой ситуации осужденный Нестеров? Этакая проверка на вшивость. Устранившись или формально выполнив договор с олигархом, я ее просто не пройду. Чем это для меня аукнется, неизвестно. Проклятье, как же я ненавижу свое зависимое положение и этого «большого брата» в лице совета Наблюдателей!

Все эти мысли крутились в моей голове весь день с самого утреннего разговора с Ромашовым и докрутились до того, что я с командой приперся к Бэнкрофт-холлу ночью – выяснять и разбираться.

Когда я подошел к воротам поместья, молния полыхнула совсем рядом, сделав весь окружающий пейзаж ослепительно белым, будто от небывало мощной фотовспышки. От оглушительного раската грома у меня, казалось, завибрировала даже селезенка. Да уж, планетники старались вовсю. Как бы только палку не перегнули… Несмотря на резиновые сапоги и непромокаемый плащ с капюшоном, стоять у ворот было некомфортно, так что я позвал. Неслышно, как умею только я. И на мой зов откликнулись.

Открывший ворота охранник выглядел, как сомнамбула. Взгляд пустой, руки чуть подрагивают. Воздействие лемура. Завтра охранник ничего не вспомнит, кроме грозы. Впустив меня, он сразу убрался в свою коморку с полной уверенностью, что ночь проходит без происшествий. А после моего уходу включит обратно отключенные им же камеры наблюдения, сразу же об этом забыв. С этой стороны все аккуратно, не подкопаешься.

Дверь в сам дом мне открыла горничная. Выглядела она так же, как и охранник – лемуру не составляло труда одновременно управлять несколькими людьми. Немного НЛП – и Ромашов, будто бы свободно выбирая, предпочел именно тех духов, которые лучше всего подходили для моих целей. Можно было бы сделать это и еще проще – с помощью того же лемура. Более того, можно было бы заставить клиента расколоться прямо там, на террасе, рассказать все, что мне надо знать о его прошлом, чтобы не устраивать себе эти занимательные ночные приключения… Можно было бы, не окажись у него оберега от воздействия нави, сделанного, видимо, тем же, кто пытался стереть его Печать. Но, в отличие от последнего, сделанного качественно. Ладно, мы пойдем другим путем.

Горничная, открыв дверь, ушла досыпать, а на лестнице я увидел призрачный силуэт молодой женщины в синем платье. Мара – мой второй дух в этом доме. Сейчас пришла ее очередь работать.

– Хозяин не проснется? – тихо спросил я.

– Нет, босс. Мы заставили кухарку добавить ему в ужин снотворное. Спит как убитый.

Я ухмыльнулся: голь на выдумку хитра – если не получается воздействовать энергетически, будем воздействовать фармацевтически.

– Веди к нему, – приказал я и последовал за навью, которая стала подниматься на второй этаж.

Кровать у Ромашова вполне соответствовала его поместью, деньгам и амбициям – целый аэродром. К ней только балдахина не хватало, а то получилось бы настоящее королевское ложе.

Спал он тревожно, дергаясь и поскуливая, но, к счастью, на спине. К счастью, потому что мне, для начала, требовалось произвести одну подмену. Подглядеть, как выглядит его оберег от нави, и срочно изготовить копию было делом техники и сравнительно небольших денег. Я аккуратно, у самого подвеса подрезал веревку, на которой висел его амулет, забрал его, а взамен на нее же привязал свой. Видимо, доза снотворного была изрядной, потому что во время всех этих процедур Ромашов не то что не проснулся, но даже не дернулся.

Я убрал его оберег в специальный футляр для амулетов, материал которого экранировал их свойства, так что теперь моя навь могла спокойно и беспрепятственно работать с клиентом.

– Ты знаешь, что делать, – сказал я ей, мотнув головой в сторону спящего.

Она кивнула и забралась на него сверху. Да, мары так работают. В первый раз увидев это, я тоже… удивился. Можно было не беспокоиться, что клиент проснется от такого оригинального подхода. У этой нави не проснется точно… Кстати!

– Ты только не увлекайся! – предупредил я. – Помни, что сейчас у тебя другая задача, а не как обычно!

– Обижаете, босс! – отозвалась она. – Я профессионал!

Я прижал ладонь к ледяному плечу мары, а она положила одну руку на грудь спящего, а вторую – на лоб, прямо на полустертую Печать. Теперь оставалось только вернуть клиента во сне в то время, когда эта Печать у него появилась, или даже в несколько более раннее. Я закрыл глаза, чтобы лучше воспринимать образы, которые навь будет извлекать из наведенного сна Ромашова.

* * *

Неведомо где, неведомо когда

Поздний вечер, почти ночь. Два мотоцикла стоят под газами у небольшой гостиницы. На каждом по двое мужчин, прикинутых как надо: кожаные штаны, куртки, берцы, мотоциклетные шлемы. Тонированные, лиц не видно. Ромашов, глазами которого я вижу все происходящее, сидит за спиной одного из рулящих. Странно… Не могу себе представить Ромашова мотоциклистом. Только вальяжно развалившимся на заднем сидении «мерседеса». Но это теперешнего Ромашова, нового уровня, нового статуса. В настоящее время он – хозяин жизни, а раньше был мелким хищником всегда готовым разорвать чужую глотку, чтобы добиться своего.

Подходит еще какой-то мужчина. Без шлема, одетый вполне обычно – ветровка, джинсы, свитер, кроссовки. Сразу подходит к Ромашову.

– Они там, босс. Оба. Комната 219. Лестница справа. На второй этаж и по коридору почти до конца.

Ромашов скрипит зубами.

– Портье?

– Один, сидит за стойкой. Больше никого.

– Камера есть?

Мужчина кривится:

– Откуда? В такой-то дыре?

Немного удивляюсь про себя, но затем мой взгляд цепляет приклеенный к информационному щитку на фонарном столбе предвыборный плакат Ельцина. А, ну да, все ясно: 96-й год. Тогда камеры видеонаблюдения в России еще были экзотикой. Выходит, больше десяти лет насчитывает история Ромашовской Печати…

Ромашов решительно встает с мотоцикла и проверяет, легко ли достается из внутреннего кармана пистолет с глушителем.

– Пошли.

– Может, вам не ходить, босс? – осторожно спрашивает мотоциклист, на шлеме которого нарисован рычащий тигр. – Мы бы сами. Мало ли что…

– Издеваешься?! – в бешенстве шипит Ромашов. – Этот мудила у меня не бабки стырил и не тачку угнал! Пошли, говорю!

«Тигр» кивает и идет первым, за ним – мотоциклист с языками пламени на шлеме. За ними уже Ромашов. Не знаю, что у него, но наверняка тоже что-нибудь яркое. Хороший прием – запомнятся, если что, шлемы, а их и поменять можно. Четвертый остается на шухере. Классика!

Заходят в холл гостиницы. Портье встает с явным испугом на лице.

– Вы к кому?

Вместо ответа «Тигр» дважды стреляет ему в грудь из пистолета с глушителем, а уже упавшего на стойку добивает контрольным в голову. Поднимаются на второй этаж. Вот и 219. Даже не пытаются поворачивать ручку – дверь наверняка закрыта. «Огонь» стреляет в замок. Хватает одной пули – замки тут дохлые, что называется, от честных людей. Затем распахивают дверь и врываются в номер. Вернее, врываются «Тигр» и «Огонь», Ромашов степенно идет последним.

В комнате двое. Блондинка лет тридцати. И мужчина чуть постарше, похожий на выходца из арабских стран. Они сидели на диване и до вторжения довольно близко друг к другу, но тут испуганно обернулись и уставились на ворвавшихся. Все обговорено заранее, так что дополнительных приказов от Ромашова не требуется. «Тигр» очень быстр, и не успевает мужчина подняться, как мотоциклист уже рядом с ним. Удар кулаком под дых и тычок пальцем в горло. «Араб» сгибается от боли и оседает на диван, харкая кровью. Зашуметь у него теперь не получится при всем желании. Зато может получиться у блондинки. Она пытается выглядеть грозно.