Текст книги "Вирус Зоны. Фактор человечности"

Вот только либо руль Шатун все-таки заклинил некачественно, либо читающий в последний момент пришел в себя и дернул его, а только машина вильнула и вместо заправки врезалась в ближайший к ней грузовик. Взрыв жахнул такой, что у сталкера заложило уши, а ударная волна раскаленным кулаком придала ему дополнительный импульс ускорения, отбросивший его к дальнему краю автомобильной баррикады. Бить по нему было некому – все Новые, похоже, находились там, где Шатун, по идее, должен был прорываться, а теперь соответственно отправились в ад. Сталкер вскочил, подобрал пистолет и, не обращая внимания на боль в рассаженных при падении локтях и коленях, рванул к микроавтобусу. Как только огонь доберется до заправки, перекресток превратится в гигантскую печь крематория.

Но Шатун ошибся, посчитав всех Новых на перекрестке покойниками. Уже обегая микроавтобус, он ощутил дикий холод и боль в груди. Мгновенно замерзшие пальцы не смогли удержать пистолет, и тот упал на землю. Фризер! Что ж так не везет-то?! До сих пор Шатуну не доводилось встречаться с этими Измененными, способными заморозить даже горящий костер, так как они были довольно немногочисленны. Но тут, что называется, повезло как утопленнику. Это была женщина. Весьма привлекательная платиновая блондинка лет тридцати пяти. Она приближалась из-за спины Шатуна, со стороны дороги – видимо, сидела где-то в засаде. И увидел ее сталкер только сейчас, когда развернулся. Попытался выудить пистолет со становыми дротиками, но негнущиеся от дикого холода пальцы его не слушались. Дышать было трудно – ледяной воздух застывал в горле. Боль в груди нарастала. Ноги подкосились, и он упал, скатившись вниз с небольшого откоса, который здесь представляла собой обочина.

Фризер надвигалась медленно, словно воплощенная смерть, не сомневаясь, что никуда человек от нее не денется. А ведь и верно – не денется. Теперь уже все, приехали. Шатун замерз так, что вот-вот умрет, если у нее, конечно, нет приказа доставить его живым к этому Сиду. Хотя сталкер предпочел бы умереть, но даже и в этом он уже не был властен. Совершенно беспомощный, практически полутруп, Шатун мог только смотреть на нее.

И тут взорвалась заправка. Весь перекресток мигом превратился в пылающую преисподнюю. Волна пламени прокатилась по нему, охватывая все автомобили. Фризер вздрогнула и оглянулась, но было уже поздно: гигантский огненный вихрь смел эту ледяную королеву, даже не заметив. Шатун уцелел чудом, потому что лежал существенно ниже уровня дороги и был частично прикрыт микроавтобусом, в котором, к счастью, отсутствовал бензин.

Ледяная хватка отпустила его сердце, а сковавший все тело холод стал отступать, теснимый волной жара. Кстати, если б не он, не миновать бы сталкеру сильных ожогов: морозное облако вокруг него сработало как компенсатор.

Больше всего на свете Шатуну хотелось сейчас потерять сознание. Но он не мог себе этого позволить. Если он даже не сгорит на этом злосчастном перекрестке, скоро сюда явятся боевые бригады Сида, которыми его стращал читающий, и вот тогда точно все.

Сталкер с трудом поднялся. Болело буквально все. И выглядел он страшнее ядерной войны: закопченный, побитый, исцарапанный, с безумными глазами. Так ему далеко не уйти – первый же Измененный, который его увидит, сразу проведет параллели со взрывом на перекрестке. Но это не первоочередная проблема. Сейчас в его голове оглушительно пульсировала одна-единственная мысль – бежать отсюда как можно скорее! И Шатун из последних сил побежал.

Интерлюдия 2. Незнакомец в плаще

Питерская Зона

Город. Незнакомец чувствовал его весь. Не как географический объект, а как гигантский живой организм, тело какого-то великана. Только, к сожалению, больного. И все его болевые точки Незнакомец воспринимал как свои… Петропавловская крепость. Там холодно… И больно. Энергетический центр… Важный и мощный. Контролируется Пауком… Дворцовая площадь, Зимний дворец и весь эрмитажный комплекс… Тут все не так однозначно… Паук, конечно, контролирует территорию, но сами объекты недооценивает… А зря – пси-энергии людского восхищения там скапливается едва ли не больше, чем в храмах… Такие места беречь надо, но Пауку это невдомек: он слишком чужд человечеству… Не понимает… Михайловский дворец и комплекс Русского музея… Этот принадлежит Незнакомцу… Тепло, энергия… Много энергии… Незнакомец чувствует ее. Там он оказался раньше… И автономные котельные в обоих музеях продолжают работать только с его подачи, иначе холод и влажность уничтожат эти объекты… Но Незнакомец этого не допустит – он найдет им применение… Смольный собор… Холод… Владения Паука… Туда Незнакомцу пока добраться не удалось… Исаакиевский собор… Тут теплее… Мощь этого центра зашкаливает… Паук считает, что полностью его контролирует… Пусть так считает и дальше. В конце концов, он уверен, что и Незнакомец полностью под его контролем… Его заблуждения надо поддерживать… Пока…

Паутина… Огромная паутина, раскинутая по всему городу. Не настоящая, конечно, а энергетическая, информационная… Пока еще ее нити не такие частые, не такие мощные, но создатель Паутины набирает силу, и лишь вопрос времени, когда плотной сетью будет оплетен весь город и предместья… У нее несколько центров, и почти все они совпадают с мощными энергетическими объектами… К ним «подключается» Паук, когда хочет узнать, что творится в его владениях… Его Паутина – Измененные. Множество Измененных с особыми талантами – поисковики, читающие, псионики… Нити Паутины – энергетические связи между ними, установленные Пауком… Он еще никогда не действовал в таком масштабе, так что система пока работает несовершенно… И в этом шанс Незнакомца. Шанс вклиниться, создать собственную Паутину, собственный эгрегор. В общем-то он его уже создает, только Паук об этом не знает… И чем дольше он не будет знать, тем лучше… Но Паук быстро учится, и его сеть становится все более совершенной…

Радует, что Паук сейчас в Москве… У него там война… Противник сильный… Это хорошо – пусть этот противник стягивает на себя внимание Паука… А Незнакомец тем временем будет действовать здесь. Вести свою игру, тоже наращивать силы, учиться… Постепенно, постепенно… Незнакомцу нужно время. Нужно выиграть его любой ценой – удержать Паука подальше от Питера, как-то помочь его врагам… Главным образом – сувайвору. Вот на него можно и нужно сделать ставку в противостоянии с Пауком… Нельзя там пускать все на самотек. Кого-то нужно туда отправить… Выбор у Незнакомца невелик – контингент его Измененных пока существенно уступает числом армии Паука… Но речь ведь не идет о войне – только о скрытной помощи и поддержке противостоящих Пауку сил. Информация, точечные акции и ничего больше… Чтобы ниточка ни в коем случае не привела к нему, Незнакомцу… Тут достаточно одного-двух Измененных… Здесь, в Питере, такое количество погоды не сделает, а там сможет оказать на события существенное влияние… А еще через этих агентов сам Незнакомец будет получать информацию с территорий, подконтрольных людям… Пока этой информации категорически недостаточно.

Что там с другим направлением? Игра идет своим чередом – по плану… По тщательно продуманному сценарию… Автозаправка – взрыв – кладбище… Это уже было… Совсем недавно… Незнакомец помнит, правда, смутно, без подробностей… Человек-марионетка идет своим путем к намеченной цели… Он думает, что это его путь и его цель… Пусть думает – так он проявит больше энтузиазма… И пока марионетка неплох, весьма неплох… Почти без помощи со стороны Незнакомца наделал немало шума и тем самым отвлек на себя внимание Паука… Чем больше подобных отвлекающих факторов, тем меньше шансов, что Паук раньше времени обнаружит деятельность Незнакомца, идущую вразрез с его, Паука, планами… Кстати, марионетку почти затравили, и взрыв на заправке оказался очень кстати… Представитель нарождающегося эгрегора Незнакомца вовремя подсуетился, подстраховал… Путь марионетки не должен оборваться слишком быстро – он еще нужен Незнакомцу… Сейчас Паук может подумать, что возмутитель спокойствия мертв, и временно перестать подключаться к своей сети… Скоро он узнает, как сильно ошибся… Но время будет выиграно… Каждый час, каждый день сейчас очень ценны… На вес золота, как говорят отжившие… Хотя нет, люди… Лучше думать о них так – это будет правильнее… Самому Незнакомцу почти все равно, но со стратегической точки зрения…

Он лучше знает человечество, чем Паук, лучше его чувствует… на данный момент. И в этом преимущество Незнакомца, которое следует сохранить… Зная противника, имеешь больше шансов на победу… Пауку плевать… Да, он могуч, в чем-то очень искушен и коварен, но в чем-то – слишком прямолинеен… Он не уважает врага… Не видит его сильных сторон, воспринимает лишь как ядовитую плесень, которую надо стереть с лица планеты… Неправильный подход, ошибочный… Из-за него Паук рискует проиграть, несмотря на всю свою мощь… Несмотря на то что с каждой закрытой Зоной, с каждым законсервированным Источником его возможности растут…

Теперь он уже не просто Измененный третьей ступени класса «паук»… Не просто лидер НМП… Паук, Сид, Анатолий Сергеевич Мальцев… У него много имен… Он аккумулирует в себе мощь заблокированных частиц Сеятелей… Единственное, чего он пока не может сам, – это создавать трансформированные территории (Зоны) по собственному почину… Так могла Кочевница, но она уничтожена, а с ней и эта возможность оказалась безвозвратно утраченной… Аномалия была слишком самостоятельна и слишком многое замкнула на себя, не делясь с Источниками своим развитием… Она не верила в возможность собственной гибели… И просчиталась… То же самое сейчас делает и Паук… Да, его чрезвычайно трудно уничтожить, и с каждым днем эта задача становится все более тяжелой, но она по-прежнему остается выполнимой… Паук по-прежнему зависит от частиц Сеятелей…

Не клади все яйца в одну корзину. Это поговорка отжив… людей… Паук слишком презирает человечество, чтобы учитывать его опыт… А ведь он копился тысячелетиями… Паук считает, что сам сможет сразу и все сделать правильно… Накопленная мощь кружит ему голову, хотя он в этом никогда не признается… Даже себе… Самоуверенность, которая постепенно становится непоколебимой верой в собственную непогрешимость… И это может стать началом конца Паука, если Незнакомец правильно разыграет свою комбинацию… Конца Паука, но не их дела… Незнакомец знает, как станет действовать… У него есть Источник, здесь, рядом… И есть план… Хороший план, хотя и рискованный… И он уже воплощается…

Глава 8. Калашников

Нижний Новгород

Подполковник Калашников утомленно потер виски, достал из кармана пластинку цитрамона, выдавил таблетку, немного подумал, добавил вторую и выпил… Поморщился. Помогало все хуже и хуже. Похоже, скоро придется перейти на более сильные средства. Не хотелось бы – он и так держится только на таблетках и кофе. Огромном количестве кофе. Впрочем, спал он плохо совсем не из-за кофе, и длилось это уже три месяца.

Дело в том, что Глеб Александрович Калашников не привык терять лучших, да еще в таком количестве. Потылин с командой, потом Строганова, и все за нескольких недель. Явный перебор. Это больше, чем за всю его предыдущую карьеру в спецслужбах. Это позор для него как руководителя, и удар по нему лично как по человеку. Валера Потылин, Настя Строганова. Они были для него больше, чем подчиненными. Было в его чувствах к ним что-то отцовское. Но служебная этика и субординация требовали совсем другого стиля отношений, из-за чего Калашников порой с этими двумя держался даже строже, чем с остальными, из-за чего сейчас, после их гибели, стало только больнее. А еще Игорь Кинько. Один из лучших научников управления и человек прекрасный. Сын Сергея Кинько, с которым Калашников дружил со школы… Слишком много потерь и практически подряд…

Так стоило ли теперь удивляться, что Глеб Александрович дни и ночи просиживал на работе, пытаясь докопаться до истины? Кто-то должен был заплатить за эти смерти. И не просто кто-то, а виновный. Кочевница, которую можно было с достаточной степенью уверенности считать виновницей гибели команды Потылина, уничтожена. Но о том, как там все произошло, по-прежнему известно очень мало. Строганова до чего-то докопалась, но бесследно исчезла. Даже тела ее не нашли. Если она была в Коврове в момент бомбардировки, в этом нет ничего удивительного – от города камня на камне не осталось. Но не верил Калашников, что все так просто. Не тот человек Настя, чтобы глупо попасть под бомбы! Помимо всего прочего он лично отправил ей тогда предупреждение… В то, что она одна, без страховки, просто так полезла в Зону и там погибла, не верилось тоже. Строганова была следователем-профессионалом высокого класса. Лезть на передовую под пули, когти мутантов и тому подобное в ее функции не входило.

Нет, Глеб Александрович почти не сомневался, что она мертва. Но ее убийца наверняка жив и на свободе. Вот его-то поиску подполковник ФСБ и заместитель начальника управления «А» и посвящал сейчас практически все свое личное время – в рабочее перед ним стояло много других задач. Точнее, их поиску, потому что постепенно становилось ясно: Строганова своим расследованием разворошила даже не осиное, а змеиное гнездо.

Убивать или похищать офицера ФСБ из-за ерунды определенно не стали бы, потому что подобное наверняка не останется без последствий. Выходит, докопалась она до чего-то серьезного. За прошедшие месяцы люди Калашникова много раз с особой тщательностью анализировали каждый шаг капитана Строгановой (исходя из ее докладов), пытаясь выяснить, на каком этапе она могла получить информацию, возможно, ставшую причиной ее гибели.

И вот тут началось самое интересное. Штатный экстрасенс АПБР Мальцев оказался недоступен для беседы. По словам руководителей Агентства, он отбыл за границу в рамках сотрудничества с иностранными партнерами по обмену опытом. Пока организации, аналогичные АПБР, имелись в США и во Франции. Помимо России только на территориях этих двух стран возникали Зоны – в Рочестере (штат Нью-Йорк) и в Пуатье соответственно. Там и там все произошло через несколько лет после краснотайгинских событий, поэтому американцы и французы, вовремя задавшие правильные вопросы, знали, как действовать, и сумели законсервировать Объекты, не позволив ситуации выйти из-под контроля. В общем, формально у Мальцева был повод отбыть в служебную командировку за границу, но как-то уж слишком вовремя это произошло. Пообщаться с арестованным сталкером Григорием Ещенко, напарником Олега Катаева, не удалось. Его приговорили к 20 годам лишения свободы, а вскоре он ухитрился покончить с собой в камере. Странно? И да, и нет. Ведь самоубийства в местах заключения – не такая уж редкость, чтобы делать из этого факта далекоидущие выводы… И все-таки две странности подряд настораживали. Попытка найти сталкера Василия Гриня по прозвищу Бакс также провалилась – он бесследно исчез вместе с двумя своими товарищами. Поговорить удалось только с полковником Одинцовым, но толку от этой встречи не было никакого. Он лишь подтвердил то, что Калашников знал и так, а на более детальные расспросы отвечать отказался и посоветовал обратиться по официальным каналам, заметив при этом, что их беседа стала уже очень походить на допрос. И вновь формальных оснований брать его в оборот и оказывать давление у Калашникова не нашлось.

А потом начались события в Петербурге, и всем резко стало не до того, чтобы расследовать исчезновение офицера ФСБ. Однако Калашников не успокоился и продолжал копать, но уже по остаточному принципу, поскольку начальник управления полковник Сердитых возложил на него новые задачи.

Единственным направлением, в котором еще можно было работать, оставались поиски Олега Катаева. Возможно, исчезновение Строгановой и сталкеров было связано именно с ним. Как знать, не был ли обвиняемый ныне во всех смертных грехах Катаев тем источником, из которого Строганова получила смертельно опасную информацию? Но после бомбежки Коврова и консервации Объекта в Муроме Катаева на очищенной территории найти не удалось. Он либо погиб, либо перебрался в Питерскую Зону. Калашников попытался было получить от Сердитых санкцию на отправку туда оперативников, но получил категорический отказ с резонной в общем-то формулировкой: «Хватит терять людей!» Поиски Катаева были объявлены «неприоритетным» направлением, и рисковать из-за него опытными сотрудниками начальник управления строго запретил.

И вот когда, исчерпав практически все возможности для продолжения расследования, Калашников почти созрел, чтобы сдаться, внезапно произошло два из ряда вон выходящих события. Первым стало убийство полковника Одинцова. Тут сработал снайпер-профессионал высокого класса, что существенно снижало круг возможных как исполнителей, так и вдохновителей убийства (а в том, что оно заказное, Калашников был почти уверен). А следом, практически сразу, возникла эта Лариса Козырева со своим «Фактором человечности» и журналистским расследованием, в котором нарыла едва ли не больше информации, чем Калашников и его люди за три месяца. Первыми чувствами Глеба Александровича были неверие и почти детская обида: как же так – соплюха-журналистка «сделала» целую команду опытных офицеров во главе с очень компетентным в своем деле подполковником, заместителем начальника управления! И только потом пришли другие, куда более дельные мысли.

Во-первых, черта с два эта Козырева раскопала быть хоть что-нибудь, если б не нашелся очень осведомленный источник, согласившийся поделиться с нею информацией! Во-вторых, скорее, источник сам нашел ее, а не она его. Очень сомнительно, чтобы неопытная репортерша по собственному почину взялась раскапывать такой лабиринт, причем с кучей минотавров внутри. И еще сомнительнее, что она догадалась, как вообще к этому делу подступиться. А если источник вышел на нее сам, то возникает очень интересный вопрос – зачем? Мотив должен быть чрезвычайно серьезным, если он решился на такой шаг. И тут наступает черед «в-третьих». Почему она? Почему какая-то девчонка из мелкой заштатной телекомпании, а не серьезные репортеры с центральных каналов? Источник боялся, что те просто не рискнут связываться, ибо им есть что терять? Возможно. Но столь же вероятен и другой вариант: и Козырева, и вся эта «Москва медиа+» – лишь пешки в игре, которую некто загадочный ведет против АПБР, а может быть, даже приманки.

Это, впрочем, вовсе не означало, что ей «слили» чистую дезу. Озвученная Козыревой информация была неполной, недостаточно конкретной, в ней хватало белых пятен, но она очень походила на правду. И если принять эту гипотезу, многое становилось понятным. Ведь, по большому счету, расследование Калашникова тоже привело его к заключению, что в АПБР все нечисто. Вот только доказательств у него не было. Не предъявила их пока и Козырева. Она лишь накидала ворох подозрительных фактов, отталкиваясь от которых эти доказательства можно найти. И Калашников готов был биться об заклад, что Козырева выложила далеко не все свои… хм… козыри. Либо у нее уже есть нечто взрывоопасное в загашнике, либо имеет реальную перспективу получить эти сведения в ближайшем будущем.

Решение напрашивалось само собой: журналистку надо было найти и поговорить с ней по душам. А параллельно начать осторожную проверку по тем фактам, которые прозвучали в эфире. Осторожную, чтобы не спугнуть раньше времени преступников и не раздражать руководство. Собираясь вызвать к себе начальника оперативного отдела, Калашников протянул руку к телефону, но тот вдруг зазвонил сам, заставив подполковника нервно вздрогнуть. Он снял трубку.

– Калашников.

– Глеб Александрович, зайди ко мне! – Голос полковника Сердитых звучал в полном соответствии с его фамилией. – Срочно!

* * *

Вообще-то отношения с начальством у подполковника Калашникова не всегда складывались ровно. Вернее, они были стабильно напряженными. Причем Глеб Александрович мог только догадываться почему. Возможно, Сердитых, как любой высокопоставленный чиновник, просто опасался, что чересчур энергичный и инициативный подчиненный его подсидит. А может, идеи и неуемность Калашникова доставляли начальнику управления слишком много головной боли.

Так или иначе, но когда Сердитых вызывал заместителя к себе в кабинет, тот не ждал от таких визитов ничего хорошего. Вот и сейчас во время своего короткого перехода по коридору он успел перебрать в уме несколько наиболее вероятных причин полковничьего недовольства. В принципе по поводу любой из них Калашникову было что сказать.

Однако на сей раз начальник управления смог его удивить. Хотя начало, как всегда, обещало если не очередной разнос, то уж строгое внушение точно.

– Садись, Глеб Александрович. Разговор нам предстоит непростой.

Когда Калашников сел и выжидательно уставился на полковника, тот неожиданно смутился и опустил взгляд. Затем секунд десять побарабанил пальцами по столу и вдруг спросил:

– Кофе хочешь? Судя по твоему виду, не повредит.

– Было бы неплохо. – Во взгляде Калашникова появилось легкое удивление.

Начальник вызвал секретаршу и распорядился, а пока они ждали, испытующе оглядывал заместителя.

– Ты слишком много работаешь. Это непорядок – отдыхать тоже надо! – изрек Сердитых.

«Ну, все! – с тоской подумал Глеб Александрович. – Знакомая песня! Сейчас в отпуск ушлет. Формально имеет право. Даже не в один – их уже прилично скопилось, неотгулянных. И, конечно, настойчиво «посоветует» в управлении не появляться и с оперативниками не контачить – это чтоб не лез куда не надо».

Тон, однако, был принят достаточно мягкий. В том же духе следовало и отвечать.

– Так много работы, Дмитрий Михайлович. Дня не хватает.

– Да понимаю я, понимаю, Глеб Александрович! Что ж делать, когда такие дела творятся? Питер и все такое…

В этот момент секретарша принесла кофе, и полковник сделал паузу. Калашников отхлебнул напиток и чуть не зажмурился от удовольствия: кофе у начальника управления был что надо и приготовлен отменно. Вопрос только, какую пилюлю тот сейчас старается подсластить? Глеб Александрович сделал еще один глоток и снова вошел в режим ожидания. «Ну же, говори! – мысленно пришпоривал он начальника. – Не тяни кота за хвост!»

Тот еще немного помолчал, а потом, крякнув, начал:

– Короче, тут такое дело. Имел я недавно серьезный разговор в АПБР. Пригласили меня на оперативное совещание у Носкевича.

Калашников кивнул, про себя оценив масштаб: генерал Носкевич был директором Агентства. Выходит, своими следственными мероприятиями Калашников даже ему наступил на мозоль, за что сейчас и будет получать по шапке. Но он ошибся.

– Я знаю, что ты в свободное от работы время продолжаешь заниматься расследованием дела Строгановой, – продолжил Сердитых. – Да погоди ты оправдываться, я ж тебе не выговор делаю! Скорее, напротив. И вот в чем штука: АПБР попросило нашего содействия в одном очень важном для них деле, пересекающемся как раз с тем, которое копаешь ты. А раз просят содействия, стало быть, готовы делиться информацией. И поделились. В АПБР долгое время работал «крот»…

– От Новых?! – не удержался от восклицания Калашников.

Сердитых кивнул.

– Они не очень-то хотели сей факт афишировать. Этот штирлиц из НМП морочил им голову несколько лет, а такие вещи основательно портят репутацию, сам понимаешь. И могли бы они справиться своими силами – черта с два бы кто что узнал! Но тут штука в том, что, когда они его таки вычислили, было уже поздно, и он свалил в даль светлую.

Калашников весь подобрался, уже примерно представляя, что услышит дальше. И тут уж интуиция его не обманула.

– Тебе, знаю, поговорить с ним не удалось, зато это в свое время сделала Строганова.

– Мальцев?!

– Мальцев, Мальцев. Штатный экстрасенс, так его распротак! И ведь тестировали его на изменение! Ума не приложу, как пропустили. Скорее всего штука в том, что это не простой Измененный.

– Кто-то из верхушки НМП?

– С самой, так ее распротак, верхушки. С чертова Эвереста, вот какая штука!

– Неужто сам Сид? – не поверил Калашников.

Он даже кофе отставил, ошеломленный.

– Он, мерзавец!

– Так чего же хочет от нас АПБР?

– Они знают, что в плане поисков человека, даже если он не совсем человек, у нашей организации возможности шире. Вот и просят нас найти этого Сида. И намекают, что именно он причастен к смерти или исчезновению Строгановой.

– Вот как, значит… – медленно произнес Калашников. События развивались ну прямо очень благоприятным образом. Даже слишком: ведь им практически на блюдечке предлагали убийцу Строгановой. Интересно, в чем подвох? – То есть найти Сида, и…

Сердитых снова крякнул.

– Тут вот в чем штука, Глеб Александрович. Мне это самому не очень нравится, потому что мы прибегаем к таким методам лишь в крайнем случае, но… похоже, этот случай – самый что ни на есть крайний, так его распротак!

Калашников похолодел.

– Вы хотите сказать…

– …что вопрос ставится просто: живым не брать – он слишком опасен. Мне привели аргументы, и я нашел их убедительными. В общем, как хочешь, Глеб Александрович, а готовь своих лучших сыскарей и ликвидаторов. Это дело с сегодняшнего дня приобретает наивысший, так его распротак, приоритет!