Текст книги "Основное богословие. Учебное пособие"

Совсем иной поворот приобретает дело утверждения нравственных норм, когда речь идет о религиозном мировоззрении, которое предполагает принятие двух главных религиозных истин: бытия Божия и бессмертия души. Если человек в своей духовной жизни готов определять себя к серьезному решению вопроса о ее смысле, если он готов осознать себя разумным существом, способным решать вопросы о первоначальных основах бытия и познания, то, рассматривая свою внутреннюю жизнь, он не может не обнаружить в себе самом возможность высшего бытия, которое выражается в «самосознании и самообладании, в противоположность слепой и не владеющей собой природе»[52]52
  Соловьев В. Аскетическое начало нравственности // Вопросы философии и психологии. 1895. Кн. 26(1). С. 75.


[Закрыть]. Человек осознает в себе внутреннее достоинство и нежелание подчиняться своей животной природе, материальному влечению, человеку «стыдно быть, как животное»[53]53
  Там же. С. 68.


[Закрыть]. Он ощущает в себе стремление не к простому существованию, желание жить как должно: «у человека является сознание необходимости и обязательности, как для самого себя, так и для всех других людей, – совершать действия добрые и воздерживаться от злых, и, таким образом, самая оценка действий и их отличие от всех других, называется мотивом долга, или нравственным чувством»[54]54
  Снегирев В. Нравственное чувство // Вера и разум. 1903. Т. 1. С. 437.


[Закрыть].

Но в чем же положить это должное, так требуемое человеческим сознанием, в чем оно должно быть укоренено? Сведение понятий добра и зла к сознанию приятности и полезности, вредности и неприятности размывает существо морального начала, лишает идеи нравственного добра и нравственного зла подлинного обоснования, т. к. об обязательности долженствований в этом случае не может быть и речи. Склонность искать приятного и избегать неприятного находится в области естественно необходимого, а не нравственно обязательного. «В понятии добра содержится, прежде всего, идея возвышения и силы, превосходства, совершенства действия, отражающее в себе совершенство действующей духовной особы»[55]55
  Там же. С. 451.


[Закрыть].

Но в человеке есть свобода воли; как творческая способность, она позволяет человеку начинать новый причинно-следственный ряд, не происходящий из прежних условий и обстоятельств, дает возможность мыслить и действовать так или иначе, поэтому человек является свободным устроителем реальности, он не есть просто передаточный механизм между первоначальной причиной и конечным результатом. Свобода является условием реализации объективного добра в жизни человека. Человек сам определяет свое участие в мировом процессе, причем делает это в соответствии с идеей достойного или недостойного, добра или зла, по идее, которая сама становится определяющим основанием или мотивом человеческой деятельности. Но из чего же человеку определить содержание добра?

Из окружающей природы нельзя, т. к. эмпирическая действительность обнаруживает безразличие к нравственности, в ней все детерминировано, т. е. необходимо и не предполагает ни нормального, ни ненормального, ни доброго, ни злого. Нельзя также «вывести идеалы добра с признанием добра, с признанием их объективной ценности из изменчивой человеческой природы, из субъективного сознания»[56]56
  Городенский Н.Г. Отношение нравственности к религии // Богословский вестник. 1896. Т. 4. № 11. С. 203.


[Закрыть]. Единственным прочным основанием определения добра может быть бытие объективное, при этом только «идея Абсолютной разумно-свободной личности не как ошибочное порождение теоретического разума или идеал разума практического, а как объективное бытие, трансцендентно-имманентное в отношении к миру, является необходимым принципом в нравственной жизни человека, – условием всестороннего развития его личности, и потому только это понятие имеет действительную этическую ценность»[57]57
  Четвериков И. Учение о личном Боге с точки зрения этической ценности // Труды Киевской духовной академии. 1905. Май. С. 158.


[Закрыть].

Итак, только религиозная нравственность, признание объективных начал бытия дает необходимое удовлетворение аналитическому, требовательному, взыскательному уму. При этом религиозное основание нравственности заключается «не только в чувстве нашей зависимости от превосходящей нас силы, а в радостном ощущении, что эта сила не бессмысленный рок, а совершенное добро… добро вечно-сущее, безусловно и всецело осуществленное»[58]58
  Соловьев В. Безусловное начало нравственности // Вопросы философии и психологии. 1895. Кн. 5. С. 660.


[Закрыть].

Религиозная вера всегда означала веру в реальность абсолютно ценного, «признавала начало, в котором слиты воедино реальная сила бытия и идеальная правда духа. Религиозное умонастроение сводится к признанию сверхъестественного значения высших ценностей, и в этом отношении противопоставляется нерелигиозному миросозерцанию, для которого характерно признание относительности идеала и смысла человеческой жизни»[59]59
  Франк С.Л. Этика нигилизма // Вехи. М., 1991. С. 158.


[Закрыть].

В заключение хотелось бы отметить следующее. Нравственность – это та практическая деятельность человека, которая способна привести его к достижению цели и смысла своего бытия, к обретению того, что и будет благом для человека. И нормы поведения человека напрямую зависят от того, в чем он определяет свое назначение. Если понимать религию как действительное и живое общение с Богом, не сводимое лишь к особому психологическому переживанию человека, «когда он способен постигать божественное как внутренний принцип своей жизни, делающий его сыновно-свободным»[60]60
  Тареев М.М. Религия и нравственность // Богословский вестник. 1904. Октябрь. С. 303.


[Закрыть], если предполагать живое и деятельное участие Самого Бога, которое, прежде всего, обнаруживается в даровании Богом человеку Своей благодати, силы и энергии бытия, а точнее, и самого бытия в собственном смысле этого слова, – то нравственность как реализация человеком своего подлинного призвания только тогда и становится возможной. Вера в Бога, в реальность Его бытия, есть не только теоретическое утверждение объективности нравственных норм, но – как действительное общение с Ним, – есть основание возможности осуществления утвержденных идеалов нравственности. Для христианина жизнь в Боге означает присутствие Его благодати, Его божественной энергии, к которой приобщаясь, человек становится способным побеждать в себе зло и укореняться в добре. Этот процесс в христианской аскетике принято называть обожением, в философских же категориях он может быть определен как становление условного Абсолютным, обретение подлинной свободы и неизменности в истине и добре, как устремленность и приобщенность к бесконечной мере божественного совершенства.

Без сомнения, эстетические обнаружения человеческой природы играют важную роль в жизни человека. «Высшие чувства», которые свойственны только человеку, лежат в основе величайших проявлений творческой деятельности его духа. Это прежде всего религиозное, нравственное и эстетическое чувства, которые являются исключительно принадлежностью человека и отличают его от всего животного мира. «И весьма важное значение в духовной жизни человека имеет чувство эстетическое, под именем которого разумеется особый класс душевных волнений, с резко выдающимся характером приятности, удовольствия, – чувствований, возбуждаемых в человеке так называемой красотой – в природе, в жизни отдельного человека, в искусстве, или прекрасным в широком смысле этого слова»[61]61
  Снегирев В. Эстетическое чувство (опыт психологического анализа) // Вера и разум. 1891. Т. 2. Ч. 2. С. 449.


[Закрыть]. Эстетические требования присущи человеческому духу на всех ступенях его проявления: «…искусство живет в сердце каждого человеческого существа. Искусство, – говорит Достоевский, – есть такая же потребность для человека, как есть и пить. Потребность красоты и творчества, воплощающего его, неразлучно с человеком, и без нее человек, может быть, не захотел бы и жить на свете»[62]62
  Бобров Е. Искусство и нравственность // Вопросы философии и психологии. 1893. Кн. 20(5). С. 2.


[Закрыть]. Поэтому вопросы о сущности и цели искусства как такового в силу его громадного значения в духовной жизни отдельной личности и общества в целом не могут не интересовать всякого культурного и мыслящего человека.

Для нас, в рамках определения цели, значения и сущности религии, в попытках утверждения религиозного мировоззрения, вопросы эстетики, как ни странно, имеют важное значение. Дело в том, что во второй половине XVIII – начале XIX вв. в Западной Европе, преимущественно в Германии, возникает так называемый романтизм – как реакция на плоское рационалистическое восприятие реальности, которое утвердилось в западноевропейской цивилизации в эпоху Просвещения. Действительно, на началах одного лишь рассудка составить полноценную картину мира оказывается невозможным, поскольку разум не исчерпывает всей реальности. Незадействованными в практической жизни в рационализме остаются не менее важные стороны душевной жизни человека, а именно воля и – прежде всего – чувства. Просвещенство с его верой во всесилие человеческого разума, идолопоклонством перед естественными науками и утилитаризмом в области практической деятельности не могло удовлетворить жизненных потребностей человеческого существа. Именно романтики[63]63
  К числу наиболее видных представителей романтизма относят Ф. Шиллера, Новалиса, Ф. Шлегеля, Ф.В.Й. Шеллинга, Ф. Шлеермахера, А. Мюллера, И.В. Гёте.


[Закрыть] указали на необходимость участия в развитии человека всех сторон душевной деятельности. Не просто рассудок и этика общей пользы, а все начала, в том числе и художественный вкус, и эстетические суждения, должны определять практическую жизнь человека. Но при этом в романтизме сохраняется утвержденное просвещенством отрицание начал религиозной жизни, религиозного мировоззрения, потому что истоки романтизма также следует полагать в гуманистических началах эпохи Возрождения.

Как и философы эпохи Просвещения, романтики пытаются отыскать новые, в противовес религиозным, начала жизни. В рамках романтизма была осуществлена тенденциозная попытка заменить религию эстетикой. Так, Ф. Шиллер (1759–1805), один из корифеев романтизма, в своих трудах «Об эстетическом воспитании человека», «О нравственной пользе эстетических нравов» и др., проводит мысль о необходимости замены религиозного воспитания, а значит, утверждения нравственных норм, эстетическим. Будучи «теоретиком искусства, эстетиком, он ставил искусство на совершенно самостоятельную почву, всю жизнь свою не переставая заниматься разработкой и разъяснением своего художественно-эстетического исповедания веры»[64]64
  Боборыкин П.Д. Формулы и термины в области прекрасного // Вопросы философии и психологии. 1894. 22(2) С. 99.


[Закрыть]. Придавая основополагающее значение эстетике, отводя ей первичную роль, «Шиллер прямо указал на идею нравственности как на такую, выражение которой мы можем встретить в прекрасных явлениях»[65]65
  Амфитеатров Е. Историческим обзор учения о красоте и искусстве // Вера и разум. 1889. Т. 2. Ч. 2. С. 552.


[Закрыть]. По Шиллеру, именно эстетика должна нравственно воспитать человека, сформировать его нравственное стремление. Благодаря искусству человек должен научиться быть благороднее в своих желаниях и избегать возникновения желаний низменных. Для Шиллера эстетическое наслаждение обладает реальной жизненностью и «потому так полно и радостно, что в нем находят себя удовлетворенными и чувственность, и разум, вся душа, весь человек… Он полагал, что добро и истина в их идеальном совершенстве отождествляются с красотой»[66]66
  Каленое П. Учение Шиллера о красоте и эстетическом наслаждении // Вопросы философии и психологии. 1891. № 3. Кн. 7. С. 2.


[Закрыть]. Преимуществом эстетического чувства является то, что бескорыстно и возвышенно, и потому может воспитывать в добре, «удерживать от безнравственных и эгоистических действий, нарушающих гармонию мирового бытия, и таким образом содействовать созиданию идеального общежития»[67]67
  Каленое П. Учение Шиллера о красоте и эстетическом наслаждении… С. 21.


[Закрыть].

В свете учения Шиллера понятными становятся слова Н.В. Станкевича (1813–1840), одного из первых западников[68]68
  Западничество – противоположное славянофильству направление в русской общественно-философской мысли XIX в. Западники полагали, что все недостатки и противоречия в развитии России связаны с тем, что она недостаточно последовательно следует тем принципам, которые определяют историческое и культурное бытие цивилизованных западных народов. Поэтому они считали, что Россия должна учиться у Запада и усвоить плоды векового Просвещения. При этом западники отрицали значение религии и Православия как определяющего фактора в развитии отдельной личности и общества в целом, придерживаясь рационалистических и секулярных взглядов. Возникновение западничества связывают с деятельностью так называемого кружка Станкевича, организованного в 1831 г.


[Закрыть], который с детства был погружен в мир немецкой романтики: «искусство делается для нас божеством».

Но может ли действительно эстетика заменить собой религию и стать существенным регулятором индивидуальной и общественной жизни? Действительно, между религиозным и эстетическим чувством есть нечто сродное и в содержании, и в способе их реализации. Религия и эстетика одинаково действуют на нас в том смысле, что обе направляют нас к высшему идеальному миру[69]69
  «Красота, прекрасное – в прежнее время представлялась как некоторое сверхчувственное, идеальное – метафизическое начало, как отражение в конечном мире явлений – бесконечной абсолютной идеальной красоты» (Снегирев В. Эстетическое чувство (опыт психологического анализа) // Вера и разум. 1891. Т. 2. Ч. 2. С. 449).


[Закрыть], при этом чувство прекрасного, как и религиозное, носит характер спокойного равномерного наслаждения. «В религии и искусстве идеи высказываются не в отвлеченном виде, а в конкретном (образном) выражении. В религии, подобно тому, как и в искусстве, чистая идея облекается в покров образа, через что является как предмет наглядного созерцания. Догматические и нравственные понятия, которые Церковь посредством слова проводит в сознание верующих, она символически выражает в благолепных обрядах богослужения и через то сообщает этим понятиям особенную силу живо и благотворно действовать на религиозное чувство верующих»[70]70
  Рождественский Н. Христианская апологетика. Т. 1. СПб., 1893. С. 160.


[Закрыть]. Другими словами, и религия, и эстетика являются некими объединяющими началами в человеке, связующими звеньями между теоретическими и практическими элементами душевной жизни, т. к. включают в себя оба этих элемента.

Есть также между религией и эстетикой сходство в способах познания той реальности, к которой они устремляют человека. Речь идет об интуитивном, иррациональном (для религии – мистическом) способе познания, который предполагает непосредственное проникновение в суть предмета. Для религиозной, христианской жизни целью является соединение с Богом или обожение человека (становление его богом по благодати). В эстетической деятельности, как отмечает П. Левитов, происходит нечто подобное: «границы между “я” и “не я” сливаются, и мы теряем сознание различия между собой, как субъектом наслаждения, и его объектом… Отсюда созерцание красоты в некоторых случаях может даже более приблизить нас к истине, чем чисто теоретическое, опытное или рассудочное исследование»[71]71
  Левитов П. Истина и красота // Вера и разум. 1894. № 11. С. 424.


[Закрыть].

Несмотря на сходство между религией и эстеткой и даже наличие тесной и неразрывной связи между ними, нельзя согласиться с мнениями, отождествляющими их, смешивающими предмет и цель религиозных стремлений с идеалами искусства: в конечном итоге такое отождествление может приводить к замене религии эстетикой и полному упразднению первой.

Различие между религиозным и эстетическим чувствами следует полагать прежде всего в их содержании, определяющемся предметами (объектами), которыми они возбуждаются в нас, и в той роли, которую они играют в нравственно-практической жизни человека. В отношении эстетического чувства следует отметить, что «в природе красоты не существует. Красота есть чисто субъективное чувство и составляет особый род удовольствия»[72]72
  Иванцов Н.А. Основной принцип красоты // Вопросы философии и психологии. 1896. 3(33). С. 337.


[Закрыть]. Это субъективное по своей природе чувство вызывается в нас «такими явлениями природы или произведениями искусства, в которых с ясностью усматривается их закономерность, их следование известному закону. Сообразно роду закона, красота может быть или чисто физическая, т. е. правильность, или органическая, когда закон выражается в известном органическом сочетании частей, целесообразном отношении друг к другу и общему целому[73]73
  Например, золотое правило архитектуры, или принцип золотого сечения: целое должно относиться к большей своей части так же, как последняя к меньшей.


[Закрыть], или идейная, когда явление сразу вызывает в нас известную общую идею, наглядным воплощением которой оно является»[74]74
  Иванцов Н.А. Задачи искусства // Вопросы философии и психологии. 1896. 4(34). С. 451.


[Закрыть]. И именно возможность передачи идейной красоты может определять высшую цель эстетики и ее социальный характер как средства выражения какой-либо идеи. При этом совершенство произведения искусства определяется тем, насколько хорошо выражает оно то, что хотел передать художник. Но одно дело совершенство передачи, а другое дело – достоинство передаваемого. Именно «сюжетом определяется высота или достоинство художественного произведения»[75]75
  Иванцов Н.А. Несколько слов об идеалах в искусстве // Вопросы философии и психологии. 1899.11(47). С. 260.


[Закрыть]. Другими словами, величие, ценность и значение искусства определяются содержанием передаваемого.

Но здесь обнаруживается, что искусство само по себе во всех его проявлениях не может предложить абсолютного критерия для определения достоинства передаваемого. Всякое понятие о добре, истине, а значит, и красоте без идеи Абсолютного носит относительный, субъективный характер и определяется самим художником, его внутренним миром, его миросозерцанием. Художник в своем творчестве кроме требований внешней красоты (которая, как было сказано, каждым воспринимается по-разному) «удовлетворяет преимущественно тому, что более всего ему по душе, а это определяется его прирожденным, индивидуальным характером и степенью общего душевного, умственного и нравственного развития»[76]76
  Бобров Е. Искусство и нравственность // Вопросы философии и психологии. 1893. Кн. 20(5). С. 12.


[Закрыть]. Более того, эстетическое чувство и понятие о красоте могут носить извращенный характер и доходить до полного отрицания прекрасного и вырождения искусства. Доказательством этого могут служить те образцы так называемого «современного искусства», в сравнении с которыми бордельные росписи Помпеи обладают большим художественным достоинством. Может ли при таких обстоятельствах эстетика претендовать на главенствующее положение в личной и общественной жизни человека и заменить собой религию? Вполне очевидно, что отсутствие абсолютных критериев делает эстетику несостоятельной в качестве регулятора нравственности. Не вызывает сомнений, что эстетика может оказывать на человека благотворное влияние, приучая даже нравственно испорченную личность чувствовать красоту добра и безобразие порока. Наслаждение прекрасным также способно объединять людей, способствовать сознанию ими своего равенства и братства. Искусство всегда признавалось могущественным средством продвижения тех или иных нравственных идей, причем средством зачастую более эффективным, чем то, которое может предложить умозрение, не всегда имеющее возможность логически доказать коренные и самые простые истины, в том числе нравственные. Искусство же, воздействуя на сердце, заставляет его восчувствовать истину внутренне.

Произведения искусства, воздействуя на человека, производят в нем определенные чувствования, желания, мысли и могут побуждать к определенным действиям. Но далеко не всегда это влияние искусства бывает положительным, «а путем пробуждения низших инстинктов искусство может действовать прямо безнравственно и даже преступно»[77]77
  Бобров Е. Искусство и нравственность… С. 22.


[Закрыть]. Искусство может внушать человеку ложные идеалы, укоренять в его сознании безнравственные принципы, приучать к чувственным наслаждениям. Искусство – меч обоюдоострый, поэтому, действительно, имея большое воспитательное значение в жизни, «искусство является мощным орудием как нравственного прогресса, так равно и растления»[78]78
  Багрецов Л. Отношение искусства и науке и жизни с христианской точки зрения // Вера и разум. 1908. № XVIII. С. 804.


[Закрыть]. Поэтому искусство только тогда будет благотворным для нравственности, если будет определяться идеалами добра и правды, имеющими абсолютное значение. Абсолютность же последних может быть обеспечена наличием абсолютных критериев, которые только и могут быть утверждены в Абсолютном бытии, т. е. в Боге. Поэтому логика заставляет нас заключать к тому, что только если эстетика «станет руководиться высшими религиозно-нравственными принципами, служить высшим идеалам добра и правды, а не стремлением к чувственным наслаждениям, не желанием, угодить разнузданным вкусам»[79]79
  Левитов П. Действие прекрасного на душу (к вопросу о взаимоотношения добра и красоты) // Вера и разум. 1903. Т. 2. Ч. 2. С. 253.


[Закрыть], только тогда искусство может сохранить свое подлинное достоинство и служить преображению действительности согласно идеалам добра и красоты.

Далее, эстетика не может заменить религию не только в вопросах нравственности, но и в плане бытийности как таковой, в решении жизненных, связанных с реальностью бытия вопросов. Эстетика в сущности своей далека от действительности и есть придуманное идеальное, в отношении к реальности она есть иллюзия, потому что единственно необходимо существующим является Бог, а значит, реальности жизни может соответствовать только то, что принято называть взаимообщением с Ним, т. е. религией. Эстетика может только отвлечь от горя и невзгод, от житейских проблем, но решить их она не в силах. Изменить реальность может только сам человек, но не придумав ее иллюзорное изменение, а обратившись к Тому, Кто всецело владеет реальностью, от чего и есть настоящая реальность (настоящая, потому что Абсолютное, имея причину бытия в Самом Себе, не может не существовать, существует необходимо и не является случайным в том смысле, что может быть и не быть). Поэтому молитва к Богу, религиозное чувство – это способ изменения реальности своей жизни и окружающего мира, и укореняется он во Всемогуществе, Всеведении и Всеблагости Бога, другими словами, в Его неизменной любви к человеку и в том, что Он – единственный источник бытия и реальности. В связи с этим понятными становятся слова Христа «истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: “перейди отсюда туда”, и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас» (Мф 17:20).

* * *

Подводя итог, следует сделать следующий вывод. Несмотря на притязания эстетики заменить собой религию, эти попытки можно признать несостоятельными. Достоинство эстетики не в ней самой отдельно взятой, а в ее связи с религией: в необходимой вспомогательной роли, которую играет эстетика в утверждения идеалов религии. Что же касается утверждения о существовании так называемого «искусства для искусства», или «чистого искусства», то оно является таким же бессмысленным, как и утверждение существования «науки для науки» да и вообще любой другой вещи самой для себя, поскольку противоречит логике, которая заставляет нас полагать цель, осмысливающую всякий предмет, не в нем самом, а вне его. При этом достоинство предмета определяется ценностью цели и пригодностью предмета для ее достижения. Искусство не выпадает из общего правила. Его достоинство определяется целями религиозными.