Текст книги "Питерская Зона. Запас удачи"

Дмитрий Манасыпов
Питерская Зона. Запас удачи

© Д. Манасыпов, 2016

© ООО «Издательство АСТ», 2016

* * *

 
Не теряя ни минуты, беги.
Не замечая преград и препятствий.
Расправив крылья, лети
В погоне за счастьем!
 

«Двигай на свет», © LoOK InSide

Пролог

Патронов – хрен да маленько. Дырка в боку. Сдохшая электроника. И осторожный падальщик за спиной. Красота, короче.

Костоглод не отставал. Прятался за перекошенными стенами завалившихся двухэтажек. Шелестел мусором и ветками, принесенными ветром со стороны рощицы. Изредка что-то бормотал под нос сумасшедшим истеричным шепотком и прихохатывал.

В другое время Бек сам с удовольствием посмеялся бы над мутантом. Обозвал как-нибудь обидно и крайне люто, швырнул вон той бутылкой из-под «Смирновской», выгнал из-за развалин. И расстрелял, кромсая пулями до жути крепкие кости и эластичные бугры мышц на груди, не целясь в непробиваемый нарост на голове. И потом поржал бы над падальщиком от души.

Ага, так бы и поступил… Имея в подсумках нормальный запас патронов и не подволакивая ногу, растянутую в колене. Сейчас было не до смеха.

– Ехал грека через реку… – Бек прислонился к торчавшему посреди улочки остатку столба чуть передохнуть, – видит грека, а в реке радиоактивный сом…

Костоглод, шумнув за углом краснокирпичной стены, издевательски заухал. Еще бы эта скотина не ухала так радостно, да-да. Вот он, выдохшийся человек, готовый обед на пару дней вперед. Прямо перед ним. Бек скрипнул зубами, рассмотрев между стеной и невысоким заборчиком тварь. Вот сучье вымя…

Большой темный глаз мутанта несколько раз сморгнул, погоняв широкое белесое веко. Дырки разодранного профнастила хватало ровно на посмотреть. Не боялся, сволочь, понимал, что не станет человек стрелять. Толку, когда патронов раз-два – и обчелся? Сволочная жизнь и сволочная натура, твою мать. Чья натура? Да уж точно того выродка, что из научного любопытства слепил первых предков вот этого хихикающего чуда.

Костоглод, косясь на Бека через дырку, нервно шуршал. Это они умеют, это им ороговевшие широкие пальцы позволяют. Роют, прям на загляденье, землю всеми четырьмя конечностями. А когда не роют, просто шуршат, нагоняя страха. Куда уж больше, когда ты практически не вооружен?

Бек до мурашек ненавидел костоглодов. Нет, ясное дело, прочих местных тоже не любил. Но тут у него случилась особая любовь. Бек ненавидел падальщиков, широких, коротких, бурых с проплешинами, жрущих все попало и с удовольствием добивающих раненых людей. Бек твердо верил: добивают они жестоко не по своей звериной природе. Не-не. А специально, растягивая мучения живого еще человека так, чтобы тот мучился дольше. Так что сложно не понять, любил их той самой особой любовью. Нежно и трепетно жег найденные гнезда с мелкими, отстреливал лапы взрослым, оставляя подыхать в самых неожиданных местах с самыми негаданными соседями. Вроде кислотниц или Прыгающей Смерти.

Но то ладно, было, да быльем поросло. На повестке дня – выжить здесь и сейчас.

Бек отлепился от столба, прижал руку к пробитому боку. Ранение сквозное, кровь остановилась. Серьезного ничего не задето, идти можно. Шатает? Да еще как, но не впервой, справится. Лишь бы добраться до нейтральной земли и схрона. Понять бы еще, где он точно? В смысле – и схрон, и сам Бек.

После последнего буйства, что вышло переждать в подвале бывшего склада, электроника сдохла. Напрочь, то есть полностью, то есть совсем. КПК молчал и тоскливо посматривал непроницаемо-матовым экраном. Хорошо хоть, что Бек как по наитию отправил нужное сообщение, завязав его на сигнал патрульной «вертушки», проходившей над ним незадолго до того, как все вокруг накрыло. И закрутил в капсулу пластик с координатами Клондайка.

Бумажная военная карта, закатанная в пластик, с пометками о неподвижных аномалиях… приказала долго жить вместе с рюкзаком во время бегства. Ее просто-напросто растворило в «чертовом киселе», когда Бек, упав, зацепил его подсумком. Пришлось отстегивать всю сбрую и сбрасывать. Вариться заживо, наблюдая, как собственное тело превращается в серо-красный студень, ему не хотелось.

– Прррааамирррать! – довольно сообщил костоглод через покосившийся забор со слезающими пластами когда-то синей краски. – Хвааабеггть!

Бек вздохнул и все-таки потратил на скотину пару пуль. Из оставшихся пятнадцати. «Чёртов кисель» лишил его не только карты, фляги с водой, еды и рулона туалетной бумаги. Он оставил его без дополнительных магазинов.

Пули стукнули аккурат по брусьям, державшим профилированные листы. Гулко, заметно выбив щепочки и даже засохшую грязь. И без результата.

– Мудддкбля! – хихикнул костглод, заодно рыгнув. – Убю!

Убилка не отросла! Бек заприметил впереди совсем развалившуюся хибарку и быстро заковылял к ней. Пора менять баллон с дыхательной смесью. Он и так уже последние десять минут старался дышать через раз. Тем более что рыжий туман пока и не думал рассеиваться.

Опасный момент. Еще б не опасный. Вот поэтому и нужна высота. Заодно и оглядится. Зачем высота? Смешной вопрос. Чтобы костоглод, уверенно пасущий Бека, не смог рвануть напрямую, раскидав остатки забора и еле держащийся кирпич, пока щелкают крепления шланга и баллонов. Накоротке с живучей полуразумной сволочью, не имея преимущества в виде большего калибра и патронов… справиться тяжело. Костоглоды стартуют с места так резво… камеры ученых не успевают засечь.

Рыжий туман стелился над землей – где-то гуще, где-то жиже. Выбрасывал длинные полупрозрачные усы, щупал, искал. Поговаривали, что туман – это остатки топлива. Мол, испаряются, туда-сюда. Вот только может топливо шарить вокруг себя в газообразном состоянии? Вот-вот, точно не может. А если его вдохнуть… ай-ай-ай, горе-беда-наказание просто. Вместо живого организма натыкаешься на сухую колоду, отдаленно похожую на кого-то дышавшего воздухом.

Бек, спиной отступая к нужному кирпичному огрызку, нащупал пяткой подъем. Так… если взобраться сразу, костоглод за ним не рванет. Тварь все-таки умна… на его голову. Раз, два… он смог. Бек оседлал крошащийся, но удобный кусок, сел ровнее и передвинул баллон ближе.

В наушнике, соединенном с датчиком баллона, не просто пикало. Пищало, разрывая перепонку. Бек сильнее вдохнул остаток смеси, щелкнул предохранителем, отсоединил крепежные рамки, осторожно положив баллон рядом. Выбрасывать или оставлять? Нет уж, впереди долгий путь. И лучше разрядить немалым куском металла «микроволновку» или «бенгалку», чем потом искать что-то рядом.

Костоглод недовольно заворчал. Умная сволочь понимала, что добыча потихоньку уходит. Бек прикинул варианты ее прорыва к его грешному телу, довольно хмыкнул. Либо вываливаться через окна, либо пробегать дальше, а это метров десять. Ему хватит оглядеться. Жаль, маску не снять, а встроенный визор помер вместе с КПК и часами-компасом. Ну, ничего, попробуем дедовским способом, на глазок, разобраться с ситуацией. Встать, ладонь козырьком к глазам, аки капитан корабля, и…

Так… однако… твою мать… и даже больше!

Беку ужасно хотелось сплюнуть. Просто очень. Но маску, глядя на живой рыже-дымчатый ковер, ворочавший внизу лоскутами и закипающий легкими водоворотами, снял бы только идиот. Клинический. Бек себя таким никогда не считал.

Он вышел совсем не туда. До Периметра недалеко, верно, но «недалеко» – это где-то километр с лишним, если не два. Но это не самое главное. Справа-слева остатки старого района. Сплошь рухнувшие малоэтажки, торчащие обломками зубов, кучи битого кирпича, сломанных деревянных рам с гвоздями, битый шифер, острые куски кровли. И остатки заборов, деревьев, крыши редких сгнивших малолитражек. А впереди пустырь. Везде пустырь. Пустырь, заросший сухостоем, борщевиком, крапивой и прочей травой-муравой-лебедой высотой по пояс. И открытого чернозема видно немного. Чуток у самых зарослей. М-да… Дерьмо – так полностью. Чуть не по самую макушку.

Понятно, чего костоглод тащится так долго. Дело не в том, что интеллект у пальцерогого вырос до состояния «а посчитаю патроны у вкусного сталкера». Фигушки. Тварь просто знает свою охотничью территорию. И понимает, что если в него не палят сразу, то на открытом пространстве свое возьмет. Как пить дать возьмет. Гнида полугнилая. Сволочь зоновыкидышная.

– Хчуестть… – сообщил возившийся все там же костоглод. – Голллднааа. Нмням.

Бек вздохнул. Ну, что поделать? Придется прорываться как есть. Десять-одиннадцать патронов, обойма в «Ярыге» и запасной нож. Небольшой, не рабочий. Рабочим он срезал амуницию и кусок защитного слоя костюма, когда чертов кисель вовсю переваривал его ткань. Понятное дело, что нож пришлось выкинуть.

Против костоглода? Попробуем. Если подбить ему обе передние лапы, то вдруг выгорит потанцевать с «Ярыгой». Твою мать, как все не ладится в эту ходку. Хотя не стоит зряшногрешить на Зону. Когда в Зоне не ладится, то твоя печень в чью-то пасть катится. Не больше и не меньше. А он здоровый и целый. Пусть пока и частично. Ничего, прорвемся.

Бек осторожно, чего дергаться-то, сполз со своего обломка. До начала пустыря, зажатого между остатками высокого забора, шагов пятнадцать. Причем именно до выхода на пустырь. А там еще и раскорячившаяся колымага представительского класса конца прошлого века. Только вот незадача, рыжего тумана там… хоть бери бензопилу да нарезай кирпичиками.

В одном из трех подсумков, крепившихся на самом пузе, остатки былой роскоши. Пяток гаек, намертво облитых резиной, чтоб не звякали друг о друга, и с прикрученными белыми хвостиками из бинта. Только толку от заметной ткани, когда туман поднимается чуть не до колена? Хотя… если в тумане прячется что-то вроде тех «батареек», «карусели» или «комбайна», то может и выгореть. Лишь бы костоглод не рванул.

– Убю! – проворковал тот, как будто услышал.

Ну-ну. Бек достал оставшиеся гайки, покачал на ладони. Все кидать не стоит, надо где-то по полметра, а это как раз три гайки, расстояние проверено. Первый бросок… хорошо.

Туман чуть разошелся, пропуская кругляш с белым хвостиком. Стал тоньше, заинтересованно крутясь вокруг непонятного ему предмета. Вот и думай тут… про какое-то там топливо. Ага. Дизель выпарился и в процессе выпаривания поумнел и приобрел плохие привычки. Офигенно, да-да. Гипотеза просто шик-блеск.

Бек покрутил вторую гайку, примериваясь кинуть дальше. Щелкнул большим пальцем, провожая ее в полет. О, ничего снова не случилось. Хвала Зоне, счастье привалило. Ну и раз пошла такая карта, вот тебе, туман, третья!.. Все?

Туман гулко ухнул, разрываясь изнутри, закрутился воронкой, на глазах плотнея. Бек вздохнул и вжался за обломок, справедливо полагая про обстрел мусором, скрывающимся под туманом. «Фейерверк», далеко не самая плохая из аномалий. Но и не самая хорошая. Могла бы его шваркнуть об стенку, и тогда точно каюк. Пока в себя пришел, пока все понял, глядишь… тебя по пах объел костоглод.

«Фейерверк» разрядился. Зычно фыркнуло, чуть позже дробно застучало. Аномалия работала просто. Копила-копила-копила заряд, а после активации быстро подтягивала все вокруг и разряжалась, выплескивая энергию красивым взрывом. Со стороны очень даже ничего. Особенно когда сам стоишь поодаль и только наблюдаешь. Если в «фейерверк» совершенно случайно попадала крыса или подлетала ворона, то смотрелось дико. Шмяк, хрясь, в радиусе пяти метров только красно-багровое. Зато потом она пустая. Часа на три.

Бек криво усмехнулся. Ну вот, снова тот самый момент. Тот, когда либо пан, либо пропал. Сколько, бывало, слушал в кабаках за Периметром всяких крутых бродяг? Да много, чего там. Тем прямо сам черт не брат. Так и поливают от бедра, так и попадают адопсу в глаз с первого выстрела. А если врукопашную, да на здоровяка, так и тут каждый не промах. Раз – ножом, два – коленом, три – добил… чуть ли не хреном по лбу. Ну-ну. Разве что никого из этих как бы крутых бродяг Бек не встречал дальше границы Второго внутреннего. То-то и оно, а то псину в глаз, здоровяка чуть не перочинным ножиком…

Сделать всего десять шагов. Перелезть через старый-старый «Вольво». Осторожно пройти вперед и встретить тварь, идущую позади, остатками боеприпасов. Это в идеале. А то как бы не пришлось подстраиваться на ходу, прыгая куда-то в сторону и стараясь успеть влепить в мутанта хотя бы сколько-то зарядов. Ладно… Бог не выдаст – костоглод не сожрет.

Бек как мог бросился вперед. Нога отдавала болью, но терпимо. В аптечке после выхода из крайней точки в ходке оставался всего один стимулятор. А где та аптечка? Все верно, где-то превратилась в кусок киселя. Так что на морально-волевых и все такое, вперед, и баста.

Старый добрый шведский автопром не подкачал. Капот, прогибаясь, хрустнул, но выдержал. Бек перевалился, приземлившись как задумывал. Сбоку, из-за, спасибо Зоне, пока стоявшего дома, с недовольными воплями продирался костоглод. Судя по треску и хрусту, на него сверху валился весь не разрушившийся второй этаж. И даже часть оставшейся кровли.

Бек продрался через густую заросль спутавшегося проволочника, выскочил на пустырь. О да! Здесь не так давно прошелся огонь, выжег все, что горело, оставил после себя чистое черное пепелище. А он-то думал, что это только кусок, и надеялся дотянуть именно до него. Вышло куда лучше.

Позади решительно и бесповоротно нарастал шум. Адский и лютый. Сплетенный из хруста ломающегося дерева, шелеста дождем сыпавшейся кирпичной крошки, скрежета гнущегося листового металла и недовольных воплей костоглода. Бек похромал вперед, стараясь дать фору самому себе для стрельбы. Шаг-другой, шаг – подволакиваем ногу, шаг – еще сильнее волочем. Под ногами хрусть-хрусть… а что это тут хрусть-хрусть?

Бек замер, понимая, что все. На самом деле все. Он попался. Его перехитрили. Перехитрила. Аномалия. Такая, что в Зоне встречали нечасто. Как будто обладающая собственным разумом. «Стекляшка», мать ее… ну как так, а?

Хрустело все сильнее, хрустело повсюду, хрустело под самой верхней кромочкой земли. Гребаный Экибастуз, через доску тебя и коромысло! И костоглод. И костоглод?!!

«Стекляшку» Бек видел один раз. Вернее, ее последствия. И даже не в Зоне. У одного торговца, радостно хваставшегося отхваченной диковиной. Мол, дураки вы, сталкеры, я б вам отвалил бы тугриков полную торбу от противогаза. А так все Папе Карло досталось. Он-де не побрезговал найти ребят, что ее притащат, и продать. Ага.

Не побрезговал, ну-ну. Бек, слизнув пот с верхней губы, стоял на одной ноге, еле-еле касаясь носком второй земли. Двигаться не стоило. Видно, прав матерый бродяга Лорд, давно поделившийся опытом с совсем зеленым Фуксом. А Бек сидел за ними, пил тяжело-спиртовое и внимал. Мотал на несуществующий ус сталкерскую мудрость.

«Стекляшка» крайне редкая и крайне опасная хрень. По какой-то непонятной причине все стекло, имеющееся в округе, плавится, растекаясь ручейками, и стремится к куску чистой земли. И там прячется под грунтом, дожидаясь своего часа. Как заряд с датчиком движения. Срабатывает не сразу. Дает зайти объекту глубже. А потом, почти разом, температура прыгает до пятисот по Цельсию, и, мало этого счастья, стекло, вырываясь из-под земли, тянется к двигающемуся объекту.

Торгаш тот хвастался результатом. Фигурой мрачного типа из наемного отряда, промышляющего по краям Зоны за одиночками. С какой бы, мягко говоря, неприязнью Бек ни относился к ним, грань человечности у него была. Разрядившись, «стекляшка» уходила. А застывшая фигура, сверху и внутри полная стекла, оставалась. Такой вот статуей. Как жук в янтаре. Натурально, в красноватом янтаре. Потому как пятьсот по Цельсию – это не шутки. И Бек такими находками не просто брезговал. Ни за что бы не взялся. А сейчас сам мог скоро стать украшением чьей-то извращенной гостиной.

Если ему не поможет костоглод. Тот, выдравшись из строительного мусора, азартно несся к нему. Ну, тупой, ну, реально тупой. Ни чутья, ни чего такого. Местный ведь, неужто не уловил? А… уловил.

Костоглод, взрыхлив черный пористый и поблескивающий творог, старался одновременно остановиться и ринуться назад. Получилось не особо. Совсем не вышло.

Бек замер. Не дыша, не шевелясь. И даже что-то там говорил то ли Господу Богу, то ли его прямому конкуренту. Сам не понимал. Потому как стало очень, очень, просто ужасно страшно. Вот оно как, оказывается…

Взрыхленная костоглодом земля не опала. Воздух вокруг мутанта поплыл, задрожал, зашипел. На крохотный миг соткалась неправильная и волнующаяся, радужно поблескивающая сфера. И тут же пропала, едва заметно окрасившись красным. Не лопнула, втянулась сама в себя. Вернее, в костоглода. Костоглод застыл льдисто отсвечивающей статуей.

Бек выдохнул, опустил наконец ногу полностью. Неужели пронесло? А? Сколько гаек? Две? Хватит.

Обе легли перед ним с разницей в метр. До колыхающегося репейника и широко раскинувшегося мясистого борщевика оставалось всего ничего. Метров семь. И больше никаких воздушных мерцаний. Фу-у-ух…

Бек осторожно шагнул вперед. Шагнул еще, и еще, и…

Хрусть-хрусть… тресь…

Он не успел даже вскрикнуть. А «стекляшка», похоже, может разряжаться не полностью. Глаза чуть не лопнули от жара, но не успели. Воздух только лишь дрогнул, взорвался единой стеной алмазов, проткнувших его повсюду.

Через час, когда прошел дождь и все окончательно остыло, на стеклянную скульптуру села большая жирная ворона. Поковырялась в перьях, каркнула и улетела.

Глава 1. Время платить по счетам

Ступая на тропу войны – не забудь о способе похорон.

Песни Койота

Шар сиял так ярко, что хотелось жмуриться. Глупость, конечно, светофильтры работали, заметно затемнив панораму. Но зажмуриться тянуло прям очень сильно. Однако рисковать не стоило. Стоило аккуратно и спокойно закончить начатое. И вернуться, само собой.

Рыжее свечение мягко и утробно гудело. Прям как кошак, если того погладить. Шар бросал отсветы, еле заметно крутясь и почему-то поднимая серую невесомую пыль. Закручивал ее в кольца, чуть держал вокруг себя и отпускал. Та падала, осыпаясь разом тяжелевшим прахом.

Так… контейнер в левую руку, а в правую? А в правую – лопатку. Да-да, обычную МСЛ, разве что с прорезиненной ручкой? Вы не носите с собой МСЛ? Да просто не умеете ею пользоваться. Всем хороша. Хоть дрова руби, хоть чьи-то загребущие жадные руки. Даже яишню можно поджарить. Или куру, в смысле – курицу. Хотя откуда в Зоне кура с яйцами? И чего уж там, МСЛ крайне удобно проверять на предмет всяких гадостей такие вот интересные штуки навроде сияющего шара.

Штык лопатки чиркнул по стене, неожиданно дернувшись. Срезал целый пласт зеленовато-грязной краски, мягкой и заметно тронутой плесенью. Ну а как еще в таких местах? Пусть и заброшены недавно, но это Зона. Здесь дряхлеет и чахнет само по себе и раза в три быстрее, чем на нормальной земле. Та же пыль, смешавшись с паутиной, лениво висела на низком перекрытии черной половой тряпкой. Тряпками, целой батареей сушащихся тряпок. Да и черт с ней.

Интересно… Штык еще заметнее отталкивало в сторону. Ну, знаете, если магнит к магниту? Вот точно так же. Ты вроде на шарик надавить хочешь, а он в сторону, и лопатка – в другую. Дела, дела-а-а… Ну, ничего, справимся. Вот сейчас контейнер подведем, лопаточкой шарик сильнее толкнем и…

Получилось. Даже крышку надежно защелкнуть. Все. Пора валить. А то по коридору кто-то старательно так и подкрадывается, так и подкрадывается.

В полутемной кишке за спиной громко загремело и взвыло. А что вы хотели? Если по дороге к подмигивающему у дальней стены ярко-желтому колобку встретятся невесть как попавшие ведра, так стоит оставлять их без дела? Вот соглашусь, совершенно не стоит. Особенно если их красиво расставить в шахматном порядке, спрятав последнее в тень, куда желающий убрать их незаметно обязательно отступит. Спасибо тебе, ведро, украшенное гордой надписью «для полов».

Следом за матом сюда, в такое недавно тихое и спокойное место, тут же потянулись очереди. Целых две. Даже пришлось укрыться за куском обрушившейся школьной лестницы. АК-102, не иначе. Самая популярная громыхалка в Зоне. Пули простучали задорную дробь по бетону, срикошетили, улетев куда-то вверх. И неожиданно стало ясно две вещи.

Первая: в коридоре один человек. Вторая: что-то не то с контейнером. Твою мать… с ним не просто что-то не то. Да он, бл…дь, горит аки маяк и при этом заметно нагревается. Металл на полном серьезе на глазах светился малиновым. А ремень даже через перчатку здорово жег ладонь.

В коридоре шевельнулась тень, явственно двигая стволом АК. А импровизация, чего уж там, наше все. Не успеваешь ухватить свой ствол? Швырни чем можешь, сбей прицел. Особенно если в руке, гудя пчелиным роем, трещит начавший плавиться контейнер.

Честное слово, полет у него вышел красивым. Этакой алой величавой дугой, устремившейся к шарахнувшемуся в сторону коллеге-конкуренту. Вот только…

Багровая сигара, бывшая минуту назад надежным хранилищем, не долетела. Взорвалась, натурально, как фейерверк на праздник. Брызнула сверкающими каплями металла и превратившимся во что-то странное шаром. И в основном на тень с автоматом. Хорошо, что рядом со мной рухнувшая лестница. В особенности когда сидишь за ней и слышишь шипение чертовых алых капель, разъедающих бетонный пол.

А за взрывом… твою мать, за взрывом пришел крик. Нет, не так. Вопль, переходящий в дикий ор, ушедший в затихающий высокий-высокий стон и еле слышное поскуливание. И если уж честно, сильно захотелось не вылезать из-под лестницы, пока тот не заткнется полностью. Вот совершенно уверенно желалось сидеть и не вылезать. Потому как стало страшно увидеть сотворенное собственными руками. Только это ни хрена не выход. Если не сказать наоборот. Выход как раз там, куда надо идти мимо скрипящего и хнычущего собрата, решившего сыграть нечестно и рубануть бабок за счет другого.

Поделом ему? Поделом, чего уж. Глаз за глаз, хвост за хвост и все такое. Это да. Но… Надо идти.

– Помоги… – Шепот у него срывался, голос прыгал вверх-вниз. Ясное дело, от боли больше никак и не случается. – Пом… а-а-а…

Чего ж ты так кричишь, родной, а? Когда лез за бродягой, желая его подстрелить, не думал, что вот так случится? Конечно, не думал. Знаю, сам такой был. Правда, боролся с жадностью. Не так и давно, между прочим. А ты вот не справился, лежишь, стонешь, плачешь. Паскуда-жизнь, что и говорить. Может, он вовсе не такой и урод, может, нужда заставила. Вдруг дома кто раком болеет, бабло нужно. Мало ли? И что тут у нас?

Копать-колотить… Ай, больно-то как!

Еще бы не больно, если приложиться хребтом об самый угол дверного проема. Шарахнуться так, что даже не оглянуться? А как еще, когда в луче фонаря такое?!!

Прости меня, чувак. Глупо, конечно, так говорить собственному почти убийце, но прости. Лучше бы тебя подстрелил. Лучше бы весь ливер нашинковал «семеркой». Лучше бы горло от уха до уха той самой лопаткой. Прости.

Нет, хватит, пора валить. Пора вставать и валить. Пора вставать. Пора…

* * *

Будильник коммуникатора в очередной раз назойливо вякнул голосом школьной училки свое «пора вставать!». Долбаная буржуйская машинерия, чтоб ей заржаветь! Хотя чему там ржаветь? Там и металла-то нету. Да и буржуйская ли она, если сделана руками настоящего китайского коммуниста? А, Ктулху с ней, какая разница…

Сесть, руку привычно за последний месяц под кровать, где? Вот она. «Волжанка», с пузырьками, прохладная, м-м просто. Хлебнуть, залить в горло, сухое и дерущее двумя пачками вчерашних выкуренных. Помотать головой, смахнув липкий пот, понимая, что все снова приснилось.

Елки-моталки, ну и сон! Надо завязывать, что ли? В смысле – ложиться спать без успокоительного. Доктор прописал порошки, так пьем порошки, не выпендриваемся. Не помогает вам, батенька, народная медицина. Даже если она в виде тяжело-спиртового и красивой женщины на ночь. В равных пропорциях, смешать и обязательно взболтать. Ну, что тут у нас поутру?

Судя по звукам, уже не особо и утро. Так, начало дня. Горничные шумят, тележка у одной скрипит, где-то дверь хлопает. Действительно, пора вставать, рабочая неделя началась. Вернее, последняя, надо думать, отпускная. А рабочая – это у кого другого.

И… сесть наконец. Где сесть? Ну, на кровати, помотать головой и попытался понять: что нужно сделать, чтобы проснуться, быстрее прийти в себя, чего вокруг вообще, куда и зачем нужно в первую очередь. Хотя… куда нужно-то?

Это вот соседу напротив, с кем пили давеча, третьего дня, тому нужно. Самое главное каждого командировочного дня – успеть попасть в несколько мест, суметь пообещать сразу трем конкурирующим конторам одинаковые проценты скидок, добиться при этом от них увеличения выбираемых объемов и… короче, задач на сегодня – как у начальника генштаба перед началом операции по новому принуждению Грузии к миру. Целый коммерческий директор. Не то что мы, холопы. Встаем, короче.

Под ногой, неприятно холодя, покатилась первая часть вчерашних народных средств. Еще одна упала, громко стукнув солидным дорогим стеклом. А то, мы ж княжьего роду, нам если коньяк, там чтоб непременно французский. Даже если и разливают его где-то на окраине Столицы. Что там у нас со второй половиной народной медицины для успокоения нервов? Хм…

Лежит, посапывает, раскинувшись роскошным и чуть дебелым смуглым телом. Одеяло на полу, вот спасибо, прямо этакий ню-вернисаж. Тут тебе и красивый живот с пирсингованным, глубоким пупком, и пухлый лобок с узкой полоской коротких черных волос, и слегка обвисшая грудь размера так третьего. Да что там, почти даже четвертого.

А чего мы так смотрим на всю эту роскошь и злимся сами на себя, а?

Давняя знакомая, чуть ли не школьная. Встретились вчера, удивились. Ой, и ты в Столице? И я, да-да. И кто ж ее притащил сюда, интересно? Ну, кто? Смогла, нашла, устроилась в Столицу на работу. А после трех мартини и двух коньяков, хихикая, рассказывала, что-де даже позволяет себе роскошь держать в отделе молодых менеджеров. Для здоровья, вот как оно называется.

Вот жизнь у людей, да? Впору завидовать. Работа, где позаигрываешь с двумя молодыми менеджерами, демонстрируешь им по очереди домашнюю эротику и рассказываешь о былых постельных подвигах, да торчишь весь день в Сети на глупых форумах. И за это еще нехило платят. Не жизнь, малина.

Помнится, никогда не претендовал на место в ее постели, но вчера, сразу после встречи, не смог отказать в просьбе провести вечер в ее компании с дальнейшим, как оказалось, ночным продолжением. Ничего нового и интересного не вышло, только получилось снять чуток напряжение и ни хрена не выспаться.

О! Коммуникатор отыграл гимн «крыс». Утро началось.

– Алло, да… Во сколько? Хорошо, буду.

Компаньон, самый настоящий… пусть и не добровольный. Только вы ему об этом ни гу-гу. Не надо расстраивать человека. Гриша Волькин, сотрудник крайне интересного НИИ, имеющего доступ к ба-а-а-льшому количеству интересных архивов. Познакомился с ним не случайно, вложился в раскрутку парня по ночным заведениям, дождался, пока тот не попадет в долги, и вуаля. Дело сделано, в наличии специалист с доступом в количестве одной штуки.

Зачем, спросите вы? Неплохой вопрос, хотя и с очевидным ответом.

Зарабатываешь на жизнь чем-то незаконным? Ну, если уж так легла карта, ох и хорошее же это имя… Так вот. Если уж так легла карта, и впереди априори постоянно есть вариант «загреметь», не говоря про окочуриться, так хотя бы стоит зарабатывать прилично. Вернее, неприлично. Неприлично много, в смысле, особенно по нынешним временам.

Времена-то тяжелые, как ни крути. И что бы ни говорили по ТВ.

Будить смугло-пирсингованную не стоит. Пусть себе спит, сегодня не воскресенье, да… Но детей у нее вроде нет, офис выжимает мозги, как сыворотку из творога. Отдыхай, красота с обводами испанской каравеллы и таким же темпераментом. Займемся собой, приведем в порядок и поедем встретимся с партнером.

С давних времен Миллениума гаджетов вокруг стало хоть одним местом ешь. Порой даже думаешь: зачем выгнутый тончайший экран визора утапливать в стену напротив унитаза? С другой стороны – каждому свое. Его брат-близнец, встроенный в зеркало ванной комнаты, не раздражал. Раздражали, пусть и отчасти, программы. Что новостей, что развлекухи, что вроде как серьезное. Хотя порой хотелось узнать и «чего там в мире творится?».

Да ничего нового. Рокфеллер грозит побить рекорд долголетия Нугзара Эристави. Отож, битва века. Букмекеры принимают ставки, комментарии пестрят прогнозами. Кто же победит? Золотородящий магнат, имеющий в наличии только собственную голову и кожу, или седоусый любитель вина, живущий в горной Хевсурети?

Европейский Исламский Союз направил ноту протеста в адрес Европейского Христианского Союза по поводу германских туристок, желавших посетить мечеть Аль-Мариам-Нотр-Дам без хиджаба. Пока еще в ходу дипломатические ходы. Пока Берлин только показывает вновь выросшие клыки. То ли будет дальше? Пока обходились необъявленной войной на Балканах.

Курс биткойна перерос курс фунта стерлингов. Ну и неудивительно, кому теперь нужно Соединенное Королевство, после развода с бывшими заокеанскими колониями? Хотя все равно электронные деньги росли непристойно быстро.

Его Темнейшество Второй изволил совершить морскую прогулку по Балтике. Ну да, всего ничего, если не вдумываться. Разве что прогулка проходила в территориальных водах Литвы и Латвии, вечно то ли ждущих, то ли жаждущих новой оккупации. И проводилась, опять же честно, на борту новой яхты, м-да… В сопровождении двух малых ракетных крейсеров, трех БДК и новейшего вертолетоносца «Рогозин». Учитывая, что прогулка началась из эстляндского порта Ревель… сложно не понять прибалтов.

На МЛС, международной лунной станции, вот беда, случились первые территориальные претензии и военные действия. Судя по всему, не поделили кусок лунного грунта наши и американцы. Кто бы удивлялся? Думаю, смотрелось весело. Если не думать о страшных последствиях. Не стреляли же там, на роверах толкались.

Пользоваться электрической зубной щеткой, конечно, если верить стоматологам, правильнее, чем устаревшей щеткой на пластиковой ручке. Но оно милее, роднее, уютнее. Как-то, знаете, тепло и лампово. Точно, именно так. А если включить музыкалку?

Пальцем провел по экрану вбок, и чуть не пришлось выплюнуть щетку. Старая гвардия никак не хотела сдавать позиции. Седая борода по грудь если кого и красит, так только Тимати. Вернее, Тима и его отмороженных. Дед рубил хардкор, хрипел про продажных судей. Ну, точно, «Ультра-1» в своем репертуаре. Следующим оказалось «Ретро». Милое, доброе и выручающее «Ретро». По «Ретру» качали прелестями и завлекающе двигали станами «Виа-Гра». Самое то, даже звук можно выключить. Старая добрая «Виа-Гра», то, что надо бы с утра.