Текст книги "Питерская Зона. Запас удачи"

Глава 2. Старый добрый бар

Радуйся дню. Завтра может не быть…

Песни Койота

Шаг за шагом. Шелест под ногами. Подошвы в труху стирают всякую дрянь, копившуюся годами. Штукатурку, обвалившуюся с порыжевшего потолка, украшенного весенними наплывами и глубокими трещинами. Жалкие останки мокриц, тараканов, жуков и прочего насекомьего царства. Кремово-желтое крошево рассыпавшихся старых костей.

Неприятное место. Любое подземелье неприятно. Но это неприятно как-то особенно. Как-то мерзко и жутко. Терпеть не могу темные гулкие коридоры. Ненавижу черные промозглые подвалы. Выть готов от серых склизких городских коммуникаций. Клаустрофобия? Да черт ее маму знает. Может, и она.

Динь-дан, динь-дан, вода капает. Где-то впереди, за поворотом. За темным поворотом, мохнатым от паутины, идущей поверху. Паутина почему-то черная. Тянется вяло колышущимся липким ковром от потолка и до растрескавшегося бетонного пола. Всю левую сторону прохода закрывает напрочь. Мерзко-ужасная черная паутина.

Ладно. Надо вперед. Назад не отступишь. Там свод обвалился. Потому как после взрыва самой обычной «эфки» в таких старых тоннелях именно так и происходит. На кой ляд надо было ее использовать? А другого варианта не выпадало. Когда за тобой прет здоровяк, а магазин ты не поменял, надо удирать. Или что-то придумывать. Вот, придумал.

Фонарь моргает, потрескивает. Его приложило вместе со мной об стену, когда прыгал вперед. Прятался от собственной гранаты. Плечо ноет и голова иногда еле ощутимо болит. Как иголку раскаленную, длиннющую, от затылка до ключицы, взад-вперед, взад-вперед, дергает чья-то безжалостная рука. Нехорошо, да. Очень нехорошо. Да что там, херово, если честно. Еще и фонарь моргает.

Занесло же сюда. Что тут такое вообще было? А хрен его знает, товарищ майор. Какая-то страшно секретная ерепень, полагаю. Давно брошенная и совсем забытая еще до Зоны ерепень. Излет СССР во всем великолепии. Пара встреченных стальных дверей – что твои крепостные ворота. Куда там «семерке», их только с граника брать, кумулятивным зарядом, не иначе. Надписи, порой еле виднеющиеся под наплывами весенних стоков, про что-то там предупреждают. Не влезай – убьет? Или еще чего? Толстостенные колпаки, убранные металлической сеткой по-над самым потолком, через каждые пять шагов. Жалко, не работают.

О, что-то впереди не так. Зуб даю, раз уж не работает датчик. Совсем не работает. Надо будет претензию по гарантии предъявить, как вернусь. Лучше всего предъявить прикладом в лоб. Но за такие проявления негодования может случиться и что-то нехорошее. Но предъявить стоит. Только сначала добраться до дома. Ну, как дома? Спокойного относительного места временного проживания у Периметра.

Сколько осталось колечек? Да, у меня даже не гайки. Металлические колечки с резиновой полоской по краям. Толстые, тяжеленькие, в дырке посередине просунут кусок марли и завязан узелком. Те, кто поумнее, пользуются шариками от подшипников, заправленных почти в пистолетный магазин. Знай себе выщелкивай, и нести удобно. А мне нравится по старинке, чтобы в отдельном подсумке на поясе. Потому что ретроград.

Так, что у нас впереди? Ага… Воздух чего-то «плывет», даже в тусклом луче многострадального фонаря заметно. Раз плывет, то… то ничего не понятно, как обычно. Это Зона. Здесь нет простых и постоянных решений сталкерских вопросов. Стереотипные решения не для нас. Они ведут к совершенно несовместимым с жизнью изменениям организма. Как-то Шмель решил, что перед ним «бенгалка». Так же жикает и все такое. Шваркнул в нее тем самым шариком, думал разрядить. Ага.

Воздух впереди волновался, как-то прямо густо ходил туда-сюда, чем-то встревоженный. За спиной все сильнее скрежетало и порой громко и недовольно порыкивало. Здоровяка за просто так не завалишь, если прицельно не попадешь. Вон, ворочает пробку из рухнувших кирпичей, цемента, арматуры и бетона. Совсем хреново.

Так вот, Шмель шваркнул шариком. Шарик прилетел назад. Пробил ему лоб ровно посередке. И аккуратно вылетел сзади, по дороге зацепив совсем ни в чем не повинного Гека. Тоже по голове, хорошо, что вскользь. Разве что «вскользя» хватило ровно на те километры, что пришлось тащить Гека на пару с Чуком. Нет, он ему не брат. Просто так сложилось.

Колечко полетело вперед. Чуть зашипело, вспыхнула резинка по краям и марля. Металл чуть позже мягко чавкнул горячей каплей. А воздух так и мерцал, наплевав на мои старания. Позади хруст, ворчание и гул падающей баррикады становились все сильнее. М-да…

Воздух мерцал, явно густея. Такое ведь невозможно, а он густел. Заворачивался крутой спиралью, начав переливаться всеми оттенками и переливами красного и желтого, раскаляясь на глазах. Да уж, дела… Спираль раскручивалась все сильнее, захватывая пространство, густела, превращаясь в ощутимо слышимый хлюпающий кисель. Густой, похожий на болотную жижу. Такую матово-черную, затягивающую в себя, не отпускающую, засасывающую глубже и глубже. Чернота охватывает со всех сторон, влажно хлюпает, не отпускает, воздуха меньше и меньше, до рези в груди и сияющих раскаленно-белых звезд в глазах. И сил сразу нет, совершенно… так, слабо трепыхаешься, сдаваясь…

Пот бежал по лицу, а воздух заходил внутрь натужно, с хрипом и всхлипываниями. Елки-моталки, как же меня пристукнуло-то, а?! Ни хрена себе тут бывает, под землей! Стоп, не падать!

АК звякнул, провиснув на ремне. Еле-еле успел опереться на скользкую от стекающих с потолка капель стенку. И сам стек вниз, почти упав на колени. Не сдаваться, ни за что, держаться и не сдаваться. Это Зона, это Зона…

Луч фонаря, прыгая в трясущейся руке, выхватил отблеск в двух больших провалах на голове кого-то, появившегося из-за поворота. Нет, господин местный житель, хрена вам лысого, а не меня. Ствол поднять, хотя тот и идет еле-еле, поднять, сволочь!

Удар по левому боку пришел сзади, из темноты.

* * *

– С добрым утром, родимый. – Мара, пнувшая меня в бок, звякала ложечкой в правильном железнодорожном стакане с подстаканником. – Кое-что мне стало ясно.

– А?.. – Господи Боже, надо пить успокоительное на ночь, да?

– Почему ты так на всех баб смотришь. Тебе тупо не хватает обычного тепла. Это я тебе как женщина говорю. А знаешь почему?

Отвечать не хотелось. Но ответ, судя по всему, был сам собой написан на лице.

– Какая дура будет жить с параноиком, скрипящим зубами во сне и несущим какую-то ахинею? Да еще и рожа у тебя, когда ты закрытыми глазами ворочаешь и что-то там вещаешь…

Скриплю зубами во сне? Ну, беда, что и сказать.

Поезд въезжал в Самару. Готовился втягиваться в кишки закрытых тоннелей нового железнодорожного комплекса. Да, Зона становилась все ближе. Перрон-аэроэкспресс-хаб-взлет-посадка, и мы на месте. Пушкинский аэропорт, выстроенный взамен Пулково, гостеприимно готовился принять очередной рейс желающих добраться до многострадального Питера.

– Нет, не томатный. Не томатный, что неясно? – Мара покупала сок в киоске на перроне. – Да, березовый сойдет.

Березовый сок в тетрапаке, жесть какая-то. Не знаю, глупо оно как-то. То ли дело в стеклянных фонарях «Соки-Воды», открывшихся за последние года три повсюду, да? Колбы с сиропами, банки с соками, продавец в накрахмаленном фартуке и белоснежной наколке на голове. Ретростиль «Back in USSR», войдя в моду не так давно, аннексировал свое родное, заграбастанное всеразличными «колами». «Колы», уже покусанные квасными будками, после появления «Соков-Вод» сдулись окончательно. Проиграли войну. Да и Его Темнейшество, переняв от своего Наитемнейшего предшественника любовь к «красной империи», выметал все западное на раз-два. Глядишь, скоро вокруг все начнут ходить с усами и в клешах, как в годы юности первого Господина Дракона. Да и ладно.

– Пошли на электричку, – буркнула Мара, – опаздывать не стоит.

Опоздать и не вышло. Обновленный ж/д-комплекс подхватил сразу же в тоннеле на движущуюся полосу траволатора и потащил к аэроэкспрессу. Большой город, все как в Столице. В кармане куртки попутчицы зажужжал какой-то гаджет. Чуть позже заиграла мелодия. Батюшки-светы, что за дела? Никак ария Мефистофеля? Ну да, так и есть. Люди гибнут за мета-а-а-ал, за металл. Сатана там пра-а-а-вит бал, да, правит бал. Интересно, откуда такая любовь к классике?

Мара достала вопящий коммуникатор, поднесла к уху, заворковала. Офигеть не встать, у нее есть подруги? А, нет, это какой-то родственник.

– Дорогой, – она повернулась к мне и улыбнулась, – тебя дядя.

Дядя? Вон оно чего, ну-ну.

– Здравствуй, сынок. – По телефону Маздай звучал немного по-другому. Величественно, гулко отдавая утихающим рокотом медных тарелок «Зилджан» и тихо вибрирующим двигателем люкс-внедорожника «Ровер Африкаанс», работающего на дорогущем авиационном керосине. – Надеюсь, все идет по плану?

– А тот идет по кругу? – Я решил блеснуть знанием ретромузыки.

– Что? – Видать, Маздай ретро не любил. – Шутишь? Ну, хорошо. Да, кстати, на всякий случай хотел сказать тебе еще кое-что.

– Случай всякий бывает, сказал Вовочка, смазывая задницу вазелином.

– Если ты думаешь, что твои тупые попытки пошутить хотя бы насколько-то хороши, то ты ошибаешься. Слушай меня внимательно, шпана!

Что оставалось делать, как не слушать? Тем более голос Маздая вместо ворчания дорогущего джипа наполнялся грохотом взлетающего Су-45 с полной боевой.

– Мне очень не хочется, чтобы твой воспаленный мозг, мечущийся в поисках выхода из ситуации, спровоцировал глупость. Более того, уверен в том, что ты уже активно над ней думаешь. Мол, неужели у меня не выйдет обмануть Маздая, провести его, сам понимаешь, как девчонку-институтку. Хрена лысого, Хэт, не напрягай буйну голову. Напрягать ее стоило раньше. Когда ты организовал кампанию на пару с этим мерзопакостником Григорием.

Ему бы на Селигере работать. Лекции читать юным коммунистам и прочим партийным.

– У меня для тебя сюрприз.

– Еще один? Куда же боле… – Старый хрыч, что он придумал?

– Так вот, сынок, раз уж ты любишь ретроклассику поп-культуры, то процитирую кое-что именно для тебя. Не стоит пытаться обмануть Деда Маздая, ты не Шерлок, не оскорбляй интеллектуально развитых людей. Это у него были чертоги разума, а у тебя просто ментальная изба. Но даже в избе может завестись что-то подозрительно хитрое. А мой сюрприз заключается в совете.

– Каком?

– Не ешь стейки в ресторанах, сынок. Культурное наследие пиндосов предполагает их разрезание с помощью больших, грубых и отлично наточенных ножей. Не столовых, а обычных.

Твою мать, ублюдок. Неужели он…

– Но пока, сынок, нож, изъятый из ресторана, где ты позавчера кормил мясом и байками свою пышнозадую цыпу-лялю, лежит у меня в сейфе. С твоими отпечатками, все как полагается, в отдельном пакетике. И я уже продемонстрировал его Грише. Гриша испугался и пообещал быть очень хорошим мальчиком. Так что, сынок, если ты все-таки решишь побороться с жадным Маздаем, то лишишься не только своих ненаглядных денежек. Ты еще лишишься и свободы. Причем, сынок, тебе повезет. На тебя будет объявлена шикарная облава за убийство невинного, по сути, человека. Уел я тебя, сопля зеленая?

Пришлось промолчать. Отвечать совершенно не хотелось.

– Теперь отключись и совершенно незаметно урони телефон и наступи на него. Потом выкини в мусорку. Только не забудь забрать обе карты. А, да. Наступи со всем прилежанием. Чтобы наверняка.

Угу, щас раздавлю.

– Дорогая…

– Да?

– Это тебя. Упс…

Реакция у девочки оказалась на загляденье. Во всех смыслах. Хоть в театральный поступай. Одновременно повернулась, шагнула вперед, ахнула и чуть надавила на тонкий корпус. И даже огорченно заохала. Коммуникатор полетел в первую попавшуюся урну, а карты памяти перекочевали в ее куртку.

– Ты мелочный засранец, – проинформировала меня «супруга», по-королевски ступая на перрон аэроэкспресса, – постоянно будешь изводить такой ерундой?

– Постараюсь сделать наше путешествие незабываемым.

– Сломаю что-нибудь, подонок, – ласково пообещала моя богатырша, – изощренно и мучительно. Это так сексуально.

Ага, сломает. Сломалка не выросла.

Аэроэкспресс мягко качнулся, зажужжал, загудел, тронулся. Вот ведь как бывает.

Еще три дня назад, думая о возвращении в Зону, приходилось бороться с самим собой. Из-за чего? Да как обычно, из-за дуализма человеческой натуры. С одной стороны – на кой ляд оно мне? Шанс выбраться из нее всегда пятьдесят на пятьдесят, как ни готовься заранее. Это же не помогает. Зона не то место, где срабатывают все предварительные планы. Скорее даже, что вообще срабатывают редко.

Как-то решил добраться до Невского. Недалеко от Казанского собора, на первом этаже красивого старого дома, был магазин исторической миниатюры. Ну, там, знаете, танки, самолеты, корабли один к восьмидесяти или больше или меньше. И оловянные солдатики. Хозяин магазина был явно упоротым на этой теме человеком. И даже организовывал у себя какие-то там показы этих самых игрушек для давно выросших детей. Привозил из коллекций своих знакомых и партнеров из-за рубежа редкие образцы.

Так и вижу очами души своей: в небольшом зальчике собрались разновозрастные странно выглядящие (а как по-другому) дядьки и рассматривают какого-то «черного» прусского гусара работы Эрнста фон Захер-Мазоха из Нюрнберга, сделанного в конце восемнадцатого века. Причем смотрят на фигурку и вполне отдают отчет – что тут стоит несколько тысяч евро. Представляете? Несколько тысяч евро. И это тогда, до появления Зоны.

Когда она, матушка-кормилица, появилась, все произведения искусства, брошенные в одночасье, увеличились в стоимости в несколько раз. Серьезно так подросли. И дело касалось не только складов Эрмитажа и его же залов. Вот, представьте, какая беда случилась. Перед всем этим гадством, пожравшим Питер, в Академию художеств привезли на временную экспозицию несколько полотен из Третьяковки. Гвоздем программы стал тот самый «Черный квадрат». Там он, значит, и остался.

Знаете, сколько он стоил? Двадцать миллионов долларов. Двадцать гребаных вечнозеленых олешек за кусок холста с нарисованным квадратом. Знаете, что подумал, когда узнал об этом? Что мысли про мир, сходящий с ума, явно старше меня. А знаете, сколько он стоит сейчас? Да и не скажу. Не надо переживать. А, да, речь-то о планах похода в Зону и солдатиках на Невском.

Так вот. Перед самим Прорывом, когда культурная столица превратилась в монстро-заповедник, хозяин магазинчика привез десять образцов, отлитых в середине девятнадцатого века в Голландии. Откуда знаю? Это мне заказчик рассказал, трясущимися руками перегоняя на мой КПК изображения требующихся мне оловянных воинов. Стоили они, ясное дело, не как двадцатимиллионная хрень, но тоже немало. Месяца два можно было бы потом отдыхать, употреблять тяжело-спиртовое и наслаждаться не только мулатками. Хоть компанией оставшихся и относительно молодых женщин племени айнов с Курильских островов. Причем заказав им личный реактивный Ту-400 бизнес-класса из Находки. Вместе с тремя шкурами реликтовых дальневосточных леопардов. И сакэ на корне золотого женьшеня по пять тысяч иен за ноль пять объема.

А что вышло? На себе меня вытащил Баркас, дай ему Маниту долгих лет жизни. Хотя план-то рассчитывал на несколько другое развитие событий. Но это Зона. И удивляться сдохшему портативному реактивному планеру не стоило. Равно как и тому, что взятые патроны оказались наполовину бракованными. И даже тому, что Красные мутанты, никогда не забредавшие на Невский, припороли туда табором. А вы говорите, правильное планирование.

Так и сейчас. Зона. Скоро снова окажусь в ней, ненавидимой и любимой. А как еще? Кто ходит в Зону? Правильно, тот, кто отравлен ее сладким ядом от пяток до макушки. Кто жить не может без ее адреналина. Хотя, конечно, свое возвращение планировал чуть другим. И уж точно без красивой и опасной мегеры, сидящей напротив, и ощущением неродной клешни Маздая на шее…

– Эй, дурачок! – Мара пощелкала пальцами у меня перед лицом. – Ты снова сам с собою ведешь тихую беседу? Или просто заснул с открытыми глазами?

Наслаждается, зараза. С коммуникатором я ее уделал. Ну, ничего, будет на нашей улице праздник. Пусть и не скоро. Хм, почти приехали. Вот он, вполне себе знакомый хаб «Курумоча». Вон виднеется старенькое стеклянное здание, построенное где-то в две тысячи четырнадцатом. А вот и новое, принимающее раз в пять больше пассажиров. Жизнь не стоит на месте, что и говорить.

– Какое такси заказать? – Мара толкнула меня в бок.

– Куда?

– В Пушкин.

– Нам не нужно такси.

– Почему?

– Потому. И жить мы будем там, где обычно живу я. Ты же не хочешь подозрений со стороны полиции, дорогая?

– Доиграешься.

– Все мы доиграемся рано или поздно. Мне хочется попозже.

Мара не ответила. И хорошо. Общаться с ней желания не ощущалось. Надо сделать работу и поменять свою жизнь. Никаких больше компаньонов. А отдыхать надо летать в Европу. В Северную Европу. Там арабов все-таки выгнали. Точно вам говорю. Вон на огромной плазме новостная лента. Два старых либерала стоят и плюются. А то. Министр по национальным вопросам гере Брейвик, им это как скипидар гомосексуалисту на зад, только что обработанный бандой афро.

– Летим на «Сухом», – Мара надула пузырь жвачки, – это хорошо.

– Патриотка?

– И это тоже. Маздай вложился в «Свердловские авиалинии».

– И?..

– Теперь знаю, когда в последний раз закупались импортные самолеты независимых операторов.

– О как. И давно?

– Мы с тобой в школу ходили. В подготовительные классы.

– Да ну на хрен.

– Точно тебе говорю.

М-да. Тогда лучше «Сухой». И вообще, если честно, быстрее бы. Хватит, надоело мне как-то оно все вокруг. Политика, карьера, учеба ради дипломов, дипломы ради работы, работа ради денег, деньги ради хорошей спокойной жизни. Надоело. Лучше мне в Зоне. Там все проще. Яснее и доступнее. Подставили подножку – сломай ногу. Выстрелили – лупани в ответ. Заработал, так прокути и иди снова ищи счастье. Только не бегом. Погоня за счастьем в Зоне – это глупость. За счастьем в Зоне надо идти аккуратно и спокойно. Иначе идти нечем будет.

Когда лайнер оторвался от полосы, я дрых. В первый раз за последний месяц спал как ребенок, сам оторвавшийся от сиськи и уложенный мамой в постельку. И ни хрена мне не снилось. Ведь самолет нес меня домой. Там все будет на самом деле.

* * *

В Пушкине найти нужный транспорт не проблема. Просто надо знать, кого искать. Молчаливый Фархад, спокойно лузгавший семечки в своей «Гарпии», кивнул мне, когда мы с моей ненаглядной и дорогой протопали в пельменную. Ну да, пельменная здесь одна, и если ты в ней, то тебе нужен транспорт. Особенно если знать, что заказывать.

Фархад плюхнулся за стол позади. Попросил вареников с творогом и наклонился завязать шнурок.

– «Газель-нова», ноль пятьдесят. Через полчаса. Хэт, тебя с последнего раза мечтает увидеть Новиков.

Тоже мне новость. Новиков постоянно мечтает увидеть кого-то из сталкеров. Все ему не хватает чего-то.

– Спасибо, Фархад. Как оно вообще?

– Спокойно. Недавно какая-то странная хрень приключилась с Лордом. Он еще не вернулся. Говорят, ушел с каким-то спецназом в Зону.

– Лорд со спецназом?

– Точно тебе говорю. А что с тобой за красота?

– Супруга.

– А… Ну, не хочешь говорить, так не говори. Бывай, Хэт. Деньги оставишь у Сдобного.

– Бывай, Фархад. Спасибо.

Таксисты стучат в полицию. И «чекистам». А другим возить граждан за деньги нельзя. У-ню-ню и по рукам. Так что всегда лучше оставить деньги у Сдобного, тот Фархаду передаст. Зачем такие сложности вообще? Ну а как еще? Личности сталкеров хорошо известны. Лишний раз попадаться под руку полиции, когда та выполняет план по разнарядке, не стоит. А ребята Фархада гоняют по трассе, контролируемой только отдельным батальоном. Батальон подчиняется кому-то из замов министра, и к ним рядовое линейное начальство цепляться не может. Так что в этом случае сталкеров, желающих попасть или выехать из территории у Зоны, обдирают всего один раз.

Можно, конечно, и пешком протопать до Славянки. Только это долго. Зачем? Да и вертолеты тут летают часто, проверяют округу.

– Мы поедем в грузовике?

– В «газельке».

– Не один хрен?

– Нет. В армейском грузовике больше места и трясет не так сильно. Амортизаторы лучше.

Мара замолчала. И правильно сделала. Потому что спорить толку нет. Тем более водитель нашей овощевозки уже заказывал себе кофе и недвусмысленно мотал ключом от задней, надо полагать, открытой двери фургончика. Так оно и оказалось.

Трясло нас не так и долго, а остановка случилась всего одна. И нам даже не пришлось прятаться. Никто фургон не открывал. Водитель вышел, хлопнув дверью. Вот только Мару пришлось успокаивать. Эта дикая кошка явно потянулась за чем-то, спрятанным у нее в куртке. И как только протащила с собой, кто бы мне сказал? И в поезд, и в аэропорт, и в самолет, а? Не женщина, а кладезь сюрпризов. Но все обошлось. И где-то через часок, чуть запачкавшиеся пылью от мешков с картошкой, свеклой и другими корнеплодами, мы благополучно выгрузились точно во внутреннем дворе «Солянки». Моего, если не считать родителей, самого настоящего дома.

Почему «Солянка»? Ну, как говорил сам Сдобный, ее хозяин, традиции надо уважать. А «Борщ» и «Щи» давно заняты. Не «Ухой» же называть? Или там «Буайбесом».

– Халупа… – протянула Мара, выбивая пыль из своей модной юбки. – Натурально халупа.

– Не греши напраслиной, дорогая. Это наш с тобой личный рай для медового месяца.

– Трепло.

Ну, в чем-то она права. Процентов на сто двадцать. Потрепаться – это как меду ложкой зачерпнуть. И съесть, ясное дело. Вприкуску с хлебом, намазанным маслом. И запить горячим чаем. К чему это я? Правильно, к тому, что есть хочется. Тем более, и это полная правда, из кухни тянуло самым прекрасным запахом на свете. Запахом варящихся свежих пельменей.

– Пошли, милая. Буду тебя знакомить с местной аристократией.

Дом, милый дом…

Сдобный приехал откуда-то с Волги. Чуть ли не сразу после того, как все устаканилось и первые бродяги начали топтать Зону. Матерый волчара, сразу показавший клыки кому надо. Не особо молодой и не больно высокий, крепкий, с почти полностью седой головой и повадками серьезного «спеца». В том смысле, что не слесаря или сварщика, а прошедшего серьезную школу обладателя берета какого-то там цвета. Глядя на Сдобного и его спокойное лицо, лично я склонялся к мысли о зеленом берете разведки. Почему? Сталкерская чуйка, не более и не менее.

Так вот, приехал себе Сдобный практически в одно лицо. Вернее, как говорили, именно что в одно. При деньгах и с четким пониманием собственного бизнеса. Скупкой и перепродажей таскаемых бродягами из Зоны цацек и артефактов. Некоторые местные оказались таким подходом недовольны. Само собой, как водится, объяснения у нас тут простые и незатейливые. Чаще всего те, кто не смог доказать свою правоту, начинают работать по чужим условиям. Или их закапывают.

Со Сдобным фокус не прокатил. Ни сразу, ни потом. Лучше бы местные попытались договориться, честное слово. Как Папа Карло. Потому как сперва к Сдобному приехали двое. Брат с сестрой. Пикассо и Скопа. Почему сорокалетние дядька с тетей решили именовать себя как вольные бродяги, стало ясно позже. Когда выяснилось, что к Зоне им не привыкать. Так же как и к серьезным образцам огнестрельного вооружения и его пользованию в экстремальных ситуациях. В общем, чего тут огород городить. Никто так и не дознался об их прошлом, но все трое явно были опытными бродягами. Честными бродягами.

Где-то через месяц к ним присоединились еще трое. Сокол, спокойный и уверенный в себе белобрысый крепыш с явственно проглядываемыми ментальными погонами на плечах. И две огроменные оглобли, Казак и Барин. И тут Сдобный открыл свой второй бизнес. Зондер-команда из пяти ветеранов начала работать службой спасения для попавших в беду ребят. Процент Сдобный всегда брал один и тот же, не самый большой, но и вполне нормальный. И бизнес пошел. Тем более что за цацки, таскаемые из-за Периметра, он платил честно и полностью. Без обмана.

А «Солянка» как-то сама собой стала частью нашего общего куска спокойной жизни. Куском, наполненным всем необходимым. Спиртным, красивыми девочками и вкусной домашней кухней. И гостиницей на втором этаже, где селились многие, в том числе и я.

– Здравствуй, Хэт, – Сокол, покачиваясь, выбрался на крыльцо черного хода, – давненько не виделись. Тьфу ты, и вам здравствуйте, красавица. Ты бы, Хэт, предупредил, что ли. Мол, что ты тут не один.

– А мы уже уходим, да, дорогой? – мило проворковала Мара, беря меня под локоток. – Правда ведь?

– Конечно.

И мы пошли внутрь. Туда, куда мне так сильно хотелось вернуться. Вот только не совсем таким образом. Но уж как вышло, так вышло.

Первым, вернее, первой, если не считать Сокола, решившего наплевать на удобства бара, оказалась Элен. Как и всегда красивая, подтянутая и вообще. Мне ее «вообще» очень нравились. Что верхние, что нижние. И она, меркантильная зараза, прекрасно это понимала. Не счесть дукатов, потраченных на ее блажи и пожелания, чего уж там. Но Элен хотела стабильности и уехать. Причем с кем-то постоянным. Что лично мне как-то не особо нравилось. О чем и сообщил, вслед за чем и расстались.

Но даже факт расставания с вполне приличным сроком, не меньше целого месяца, не помешал ей фыркнуть вслед и что-то там по-женски заявить насчет Мары. Моя попутчица даже не обернулась. Просто ткнула назад ножкой. Воткнув каблук точно в какое-то больнющее место. Так что следующим нас встретил уже хозяин. Сам. Лично. Откликнувшись на вой хнычущей Элен, сидевшей на ступеньке лестницы, ведущей наверх.

– Так… – Сдобный вздохнул. – Прямо и не знаю, что сказать.

– Здравствуй, Сдобный.

– И тебе не хворать, Хэт. Давай-ка для начала познакомь меня с твоей спутницей.

– Мара, это Сдобный. Сдобный, это Мара. Очень приятно… в данной ситуации подходит. А, да, забыл сказать. Это моя супруга.

Элен на ступеньке зашипела. Как чайник. Или как кошка.

– О как… Рад познакомиться, Мара. Интересное имя. Если с любезностями покончено, разъясните мне, почему одна из моих самых любимых в народе танцовщиц сидит и заливается горючими слезами боли. Или теперь, после твоего, Хэт, громоподобного заявления, в ход пошли и слезы горя, смешивающиеся с раскаяньем и стонущей жадностью?

– Она сказала, что у меня жопа жирная и ноги кривые, – радостно хлопая глазами, улыбнулась Мара, – это же обидно. Каждая девчонка знает.

– Ну да… – Сдобный пожевал нижнюю губу. Есть у него такая некрасивая привычка. – Элен, хорош заливаться. Нога работает? Ну и хорошо. Хэт, выпишешь даме премию за свой счет.

– Хорошо.

– Разрешаю не прямо сейчас.

– Спасибо.

– Совершенно чудесно. А теперь, молодожены, прошу за мной. Думаю, есть о чем поговорить. Да?

Старый пес, как всегда, зрил в корень. Чего-чего, а понимания жизни ему не занимать. А ведь поговорить с умным человеком, чего уж там, иногда лучше хорошей выпивки. Или даже, хотя и редко, хорошей женщины.

Сам бар встретил тем, за что его и любили. Компанией, музыкой, едой, выпивкой и девочками. Хотя последнее мне и не светило. При всем желании и возможностях. Да и тех, в смысле возможностей, кот наплакал.

– Здорово, бродяга! – Бэтмен помахал стаканом с пивом. Пиво пролилось прямо на макушку Лысого. Лысый, раскинув по столешнице свои дреды, никак не отреагировал.

– Давно гуляют?

Сдобный поморщился:

– Пятый день. Как с цепи сорвались и в себя приходить не собираются. Говорят, их возле Зеленого фонтана чуть «серая слизь» не схарчила. А все потому, что никакого внимания на предупреждение Рыси не обратили.

– Рысь дурного не посоветует, дорогая. – Я с важным видом изрек мудрость и поднял вверх палец. Указательный, само собой. – В любой ситуации слушай Рысь.

– Ну-ну…

Сдобный улыбнулся.

– Ну, вообще да. Рысь дурного не посоветует. Хотя сейчас снова там.

– Где? – удивилась Мара.

– В Зоне.

Мара замолчала. Ну а как еще? Ведь ежу понятно, что здесь «там» может означать только нашу кормилицу.

– Слушай, Хэт, – пробурчал Мумий, зацепив меня за карман на куртке, – тебя Новиков искал. А, да, здорово.

– И тебе не хворать, Мумий. Спасибо. Новиков постоянно кого-то ищет.

– Ну, смотри. – Мумий побрел куда-то дальше.

– Садитесь вон туда, в уголок. – Сдобный лично проводил к столу. – Присаживайтесь, передам на кухню пожелания. Хэт, заберешь, короче. А, да, пока выбираете, чего поесть, напитки. Тебе как обычно?

– Да. А моей ненаглядной «Кровавую Мэри». А лучше две. Дорогая, меня так умиляет твоя любовь к этому простому коктейлю и вообще к помидорному соку…

Сдобный кивнул и отправился к стойке. Он сам любил постоять, посмотреть, поговорить. Правильно поступает, что сказать. Пьяный такого наговорит, что потом сам удивится. А информация, правильно, это власть.

– А ты наблюдательная сволочь, – протянула Мара. – «Кровавая Мэри», значит?

Ну а что? Вам, милая моя, причитается за пинок по моему боку. Не любите помидорный сок? Пейте его с водкой. Пусть вам станет еще более неприятно.

– Ты с той кошелкой спал? – поинтересовалась «супруга». – Ни вкуса, ни чего другого. Мне с тобой даже в одной комнате оставаться боязно. Мало ли, вдруг ты от нее чего подцепил?

– Слушай…

– Попробуй удивить меня и заставить тебя слушать. Вся внимание.

Глупый разговор. Последний раз так в школе общался. С девочкой, что сильно нравилась.

– Хватит.

Она смогла меня удивить.

– Хорошо. Только «за», дорогой. Особенно если ты закажешь ирландский виски и на этом успокоишься. И, кстати, что имелось в виду под «как обычно»? Ты таким образом сейчас дал ему что-то понять?

– Да нет… это как раз и есть ирландский виски.

– С возвращением, бродяга. – Сдобный поставил бутылку «Джеймиссон» и два чистых стакана. – Коктейли сейчас принесут.

– Лучше еще стаканчик. Чистый. Женщины такие ветреные…

– Ну да… – Сдобный махнул рукой. Как ни странно, его поняли. Наверное, у него здесь разработана своя система сигналов. Пальцами в одну сторону – несите водку, клиенту все равно, пальцами в другую – срочно необходим горячий и сладкий чай. Интересно, а средний палец что означает?

– Ты не говорил про свадьбу, уезжая. – Сдобный, хитро щурясь, смотрел мне в переносицу. – Совсем не говорил.

– Такое бывает. – В этот-то момент я взял ее за руку… А ладонь у Мары оказалась сухой и горячей. И бархатистой, очень даже приятно бархатистой. Молодец, даже не вздрогнула. – Случайно встретились. В парке.

– Да ты что?

– Да. – Моя «супруга» явно растапливала сердце седого Сдобного. – В тире. Я победила. Выбила сто из ста.

– Непорядок, – прохрипел над ухом практически незаметно подобравшийся Полоскун, – это, брати-ик-ишка, непорядок. Здорово, мелочь пузатая!