Текст книги "Заветные мысли. О лженауке, химии и будущем России"

Средний годовой заработок для эпохи 1890–00 гг. рабочих, равный 856 руб., отвечает примерно 3 руб. дневной рабочей платы, и если принять, что одному зарабатывающему отвечает 2,5 человека, долженствующих питаться этим заработком, то все же окажется, что современный заработок простого рабочего в С.-А. С. Штатах за последнее время далеко превосходит размеры средств, необходимых для удовлетворения первичных потребностей³⁸, потому что они при удовлетворении всех первичных потребностей, даже духовных, на среднего жителя (считая детей, стариков, женщин и т.п.) не достигают и 70 коп. в день, т.е. на 2,5 человека – 1 руб. 80 коп. в день или в год 650 руб. Среднему работнику остается около 200 руб. в год или на улучшение своего быта, или на то, чтобы откладывать про запас и, следовательно, постепенно становиться капиталистом и участником в предприятиях, требующих капиталов. Эволюция здесь сводится к тому, что годовой заработок постепенно, но неуклонно возрастает, как видно и по числам американской статистики. Они показывают совершенно явно это возрастание, так как средний годовой заработок исполнителей в 1880 г. равнялся в С.-А. С. Штатах только 674 руб., т.е. за последнюю четверть века он поднялся почти на одну треть.

Средний годовой заработок техников, конторщиков и тому подобных посредников более чем в 2 раза превосходит вознаграждение простых рабочих и достиг уже 1800 руб. в год для общей совокупности предприятий всякого рода. Он выше всего в таких предприятиях, как химические вместе с производством напитков, в кораблестроении и в производстве железных изделий, т.е. машин и т.п. (группа 3), несомненно, по той причине, что здесь требуется наиболее предварительной подготовки, т.е. учения, и достойно примечания то обстоятельство, что в предприятиях этого рода и простые рабочие получают более, чем в тех предприятиях, где предварительной подготовки не надобно или почти не надобно, что и дает простейшее объяснение низкой заработной платы, которую дает сельское хозяйство. Проведя главную часть своей жизни в среде молодежи, учащейся не только для того, чтобы сделаться просто современными людьми, но я для того, чтобы получить через это возможность зарабатывать насущный хлеб для себя и своей семьи, видя размеры средних промышленных заработков в С.-А. С. Штатах и зная то, чего достигают у нас на обычном служебном поприще, я не уставал и не устану говорить о том значении, которое имеет промышленность в деле единоличных заработков лиц со всякой подготовкой, и утверждать, что будущее благо отдельных лиц, а через то и всей страны нашей первее всего зависит от меры развития у нас переделывающей промышленности. Наши газетчики, подделываясь под тон некоторой части наших отсталых людей, просто не понимают даже прямой своей выгоды, когда бичуют переделывающую промышленность, потому что газету покупать могут только те, у кого есть какие-то избытки, а не босяки и сельскохозяйственные рабочие.

Но перейдем, наконец, к хозяевам и капиталистам. Средний вывод, полученный в табл. 3, по вышеизложенному расчету показывает очень примечательный факт, что средний заработок самих хозяев (1800 руб. в год) за свой личный труд – помимо капитала – очень близок к среднему годовому заработку техников и всяких других посредников (столб. 7 и 8). Существо такого вывода весьма понятно из того, что от техников и других посредников требуется такая же подготовка и такой же неустанный труд, как от хозяев. Здесь надобно указать на то, что техник свое вознаграждение получит наверное, а хозяин может его вовсе не получить, если товары останутся на руках и если условия капитала будут сколько-нибудь тяжелы. Пропуская несколько промежуточных соображений, я выведу в назидание будущего два следствия вышеуказанного явления. Во-первых, то, что высшие техники, получающие, без сомнения, личный трудовой заработок больше, чем хозяева (помимо капитала), постепенно и неизбежно должны становиться капиталистами, что, в сущности, ведет к тому, чего достигать желательно и должно, так как в будущем знанию, настойчивости и труду должно же отдать все возможное. Во-вторых, должно видеть, что охота быть хозяином предприятия должна с течением времени убывать, так как вся личная подготовка и все личные труды станут оплачиваться для высших техников лучше, чем для хозяев, если они в то же время не суть капиталисты. Эти обстоятельства должны неизбежно привести к тому, что единоличные предприятия сколько-либо больших размеров будут осуществляться только при помощи сборных капиталов и все распоряжение делом будет вверяться техникам или высшим служащим, как это в большем или меньшем размере стало уже осуществляться не только в кооперативных предприятиях, но и в обычных акционерных или паевых. Данные для 1880 г. показывают по тому способу расчета, которого мы придерживались, что 25 лет тому назад в С.-А. С. Штатах на долю хозяев приходилось больше (3400 руб. в среднем), чем в годы 1890–00-й (1800 руб.). Это зависит, по моему мнению, главнее всего от того, что в 1880 г. в среднем на одно промышленное заведение требовался капитал только в 19 000 руб., а в эпоху 1890–00 гг. в среднем стало требоваться уже 37 000 руб. (табл. 3, столб. 1, последние строки), т.е. по мере развития промышленности на одно переделывающее заведение требуется все больший и больший капитал, и ход этого возрастания так велик, что на одного исполнителя в 1880 г. нужно было лишь около 2000 руб. основного капитала, а около 1895 г. стало требоваться уже около 3000 руб., что явно показывает замену текущего людского труда капитальными затратами на машины и другие средства, требующие капитальных затрат.

Но и увеличивающемуся капиталу с течением времени все труднее и труднее достаются заработки, как видно из того (табл. 3, столб. 3, последние строки), что в 1880 г. на 19 000 [руб.] капитала в среднем приходилось товаров на 40 000 руб., а около 1895 г. на 37 000 [руб.] капитала – только около 50 000 руб., а не 75 000, как бы следовало по пропорциональности. Тут должно видеть существо так называемого капиталистического строя – он увеличивает, а не уменьшает значение личного труда. Все дело сводится, значит, к капиталу, действующему в переделывающей промышленности. Его интересы мы приняли одинаковыми как для 1880-го, так и для 1895 г., но сущность эволюции, совершающейся в промышленности, в реальности сводится к уменьшению интересов капитала, т.е. к уменьшению процентов на всякого рода капиталы, посвящаемые промышленности. Пропуская опять ряд промежуточных соображений, самих по себе, по моему мнению, очевидных, должно прийти к заключению, что и капиталистам в деле промышленности будет доставаться все меньший и меньший пропорциональный доход, выигрывать же, в сущности, будут не они, а только исполнители, т.е. рабочие, техники и т.п. А отсюда неизбежно не утопическое, а совершенно реальное следствие, приводящее к тому, что с течением времени неизбежно произойдет то, что капиталы для переделывающей промышленности будут поставляться самими исполнителями, рабочими, техниками и т.п., в виде мелких вкладов. Чтобы выяснить значение такого следствия, достаточно провести параллель с сельским хозяйством, если землю в сельском хозяйстве поставить в параллель с капиталами в переделывающей промышленности и интерес капитала – с рентой на землю. Разница будет очевидна и определится тем, что общее количество земли в данной стране, как и на всей земле, прямым образом нельзя – за известными пределами – увеличить, а капитал, потребный для переделывающей промышленности, сам собою неизбежно возрастает эволюционным путем, потому что капитал должен неизбежно выдавать в переделывающей промышленности исполнителям повышающиеся заработки, часть которых в виде сбережений и образует новые капиталы, тогда как новой земли они не дают, и хозяева последней не только постепенно повышают цены на землю, но и возвышают ежегодную с нее ренту, что находится, очевидно, во взаимной связи. От увеличения мирового капитала, состоящего из сбережений, усиливается тот интерес, или процент, который он может доставать, все равно как было бы в сельском хозяйстве, если бы с увеличением потребности в земле увеличивалось бы все количество.

Такова сущность моих оптимистических представлений, касающихся хода промышленных дел в мире. Прямо из чисел видно, что от развития промышленности прежде всего зависит общее «благо народное», так как главный выигрыш от нее достается рабочим в виде возрастания их годовых заработков; и на капитал, по моему крайнему разумению, должно смотреть как на единственное вернейшее средство увеличить общий средний достаток людей, потому что капитал может беспредельно увеличиваться и распределяться между людьми, чего вовсе лишена земля, составляющая главный основной капитал земледелия. Логические следствия отсюда многочисленны и многообъемлющи. Будучи реалистом, я боюсь, однако, вдаться при этом в рассмотрение многих сторон предстоящего промышленного развития, но все же, хоть вскользь, укажу не на утопические следствия, а на два таких, которые, по моему мнению, неизбежно должны наступить, лишь только промышленная эпоха распространится на весь мир, что, без сомнения, произойдет, как, надеюсь, доказано в моей статье о народонаселении, много что в сто, двести лет.

При начале этой эпохи, уже ныне совершающемся, еще будут уповать на земледелие, потому что свободных или малонаселенных земель еще довольно, но это очень скоро пройдет, если прирост народонаселения не будет сильно уменьшаться всякого рода неудачами и войнами, а при тесноте народонаселения неизбежны будут босяки, и вначале для их прокормления, а потом из чисто личных соображений непременно будут затеваться промышленные предприятия, т.е. по миновании переходной эпохи все страны станут промышленными и земледелие просто станет в ряд других видов промышленности. Протекционизм есть не что иное, как средство ускорить наступление этой эпохи, нужной для «общего блага». Тогда-то и должны наступить два упомянутых следствия. Первое сводится к тому, что капитал, умножаясь, раздробится и хотя не распределится совершенно равномерно, но сосредоточится огромной массой в руках наиболее просвещенных и трудоспособных людей. Второе следствие, относящееся к промышленности, сводится к тому, что переделывающая промышленность станет возможною только для сборного капитала, состоящего из мелких вкладов отдельных участников³⁹.

До такого предбудущего порядка вещей, однако, надобно добраться не иначе как исходя из действительности, ныне существующей, а она на вид совершенно иная, и в ней капиталы сосредоточиваются у Морганов, Ротшильдов, Рокфеллеров и тому подобных миллиардеров.

Просто и коротко сказавши свою заветную мысль, во-первых, я готов утверждать, что современный порядок есть преходящий, вытекающий из разных особенностей земледельческого порядка течения дел, во-вторых, что при всех недостатках современного, еще едва начинающегося промышленного строя все же он оказывается для народного быта благоприятнее прежнего, века длившегося, земледельческого строя, как видно из увеличения среднего общего прироста народонаселения, из увеличения общего народного достатка и из развития, хотя еще все же зачаточного, общего просвещения; в-третьих, мне желательно, хотя и в очень сжатом виде, выяснить свое посильное суждение о тех свойствах, которые присущи капиталу и которые создают миллиардеров.

Земледелие не только у мелких собственников, но и у владельцев больших участков земли всегда было и навсегда останется делом, так сказать, кропотливым, зависящим весьма много от каждого исполнителя. Его сосредоточение в немногих руках, постепенно убывая, стремится к раздроблению на отдельные фермы, хотя не дробящееся до размеров, сообразных с числом исполнителей, но, во всяком случае, разделяющееся до некоторого предела, более мелкого, чем было прежде, и потому существо его влечет к тому, что крупное сосредоточивание убавляется, несмотря ни на какие майораты. Такой порядок, уже начавшийся как в фермерских хозяйствах, так и в наших наделах крепостных крестьян, в будущем, без сомнения, станет только возрастать, т.е. дробление будет увеличиваться и может доходить до китайского, или огородного, хозяйства.

Земледельческому быту в переделывающей промышленности отвечают раздробленные ремесла, и хотя это дробление прекращается при учреждении больших фабрик и заводов, вызываемых преимущественно выгодностью применения машин и двигателей, а также развитою специализациею труда, но все же никогда не мыслимо уже из-за одного господства протекционизма отдельных стран и из-за подвозки сырья такое сосредоточение производства, чтобы оно представляло все увеличивающиеся размеры, тем более что переделывающая промышленность, как земледельческая, руководится началами собственности отдельных ли лиц или каких бы то ни было ограниченных союзов, артелей, компаний и т.д., т.е. разделяется на отдельные предприятия, друг с другом вечно соревнующиеся, какие бы стачки или тресты ни затевались. На основании указанных намеков очевидно, что размеры фабрик и заводов всегда останутся ограниченными, хотя и не столь дробными, как земледельческие участки. При многообразных успехах промышленной техники, составляющих один из двигателей всего промышленного строя, немыслим иной порядок дел, как более или менее дробный у отдельных предпринимателей. Своеобразное стремление к общению промышленных предприятий выражается за последнее время с особенною силою в том виде сделок, который всем известен ныне под именем синдикатов, трестов и т.п., вызываемых, на мой взгляд, именно тем, что переделывающая промышленность заключает уже в себе начала союзности, зависимости одних предприятий от других и связь с общею мировою торговлею. Однако во всяком случае, даже при возможности господства синдикатов, трестов и тому подобных соглашений несомненно, что на веки веков промышленные предприятия останутся вполне разделенными и в этом отношении представляют известную степень сходства с земледельческою промышленностью, тем более что оба эти вида промышленности подчинены законам государственности и национальности, которые нельзя представить себе ни уничтоженными, ни сглаженными, ни при каких аберрациях или утопиях современного порядка течения дел, так как прогресс человечества состоит не только в его объединении, но и в развитии индивидуальных народных особенностей, находящих свое выражение в обособленности государств.

Совсем иными качествами обладает капитал, или остатки труда народного, сбереженные от потребления или в него еще не вошедшие и способные при развитии трудолюбия у народонаселения беспредельно возрастать. Не по случайности, а по существу дела капиталы, в конце концов, выражаются деньгами или меновыми единицами, способными к международному обращению. Рознь, здесь когда-то господствовавшая, постепенно уничтожается и, без всякого сомнения, стремится к полному уничтожению, которое должно выразиться, по моим «Заветным мыслям», в международных монетных единицах. Принятие золотой валюты всеми важнейшими образованными странами, совершившееся, можно сказать, лишь на наших глазах, есть первый к этому подход. У капиталов, у золота, у монет нет и не должно быть отечества. Они переходят из одной страны в другую с легкостью, во многие разы превосходящею возможность перехода каких бы то ни было товаров, переводятся просто по телеграфному сношению, занимаются для целей одного государства в других – словом, совсем лишены того свойства, которое присуще земле в наибольшей мере, а переделывающей промышленности хотя в меньшей, но все же совершенно полной. Другая крупная особенность капиталов состоит в связи их с доверием, или кредитом, т.е. свойством, или качеством, носящим в себе признак духовных свойств. Что бы ни делали, во всяком случае, земледелие наиболее материально: ему нужно вещество земли, и оно производит чисто вещественные продукты. Переделывающая промышленность также вполне материальна, потому что для нее нужны сырые продукты и она дает готовые товары; таковы же торговля и перевозка, имеющие реальным предметом, во всяком случае, вещественные объекты. Не таков капитал, потому что он даже не в золоте, а, по существу, в труде, т.е. в движении. Чтобы сделать эту основную мысль осязательно ясною, достаточно указать на то, что капиталов обращается в мире уже ныне во много раз более, чем существует монет. Капитал столь же удобно выражается в бумажных знаках, в банковых телеграммах, даже просто в доверенных словах, как в золотых или каких-либо иных монетах. Как бы ни увеличилось количество золота, ежегодно добываемого и в мире обращающегося, все же оно не может выразить и доли тех капитальных сделок между отдельными людьми и народами, которые уже ныне существуют и которые, без всякого сомнения, растут в наше время ежечасно с большою скоростью. Массу цифровых данных, сюда относящихся, не считаю нужным приводить, если только упомяну о том одном, что капитальный долг главнейших образованных стран превосходит ныне уже 50 млрд руб. и что в одних С.-А. С. Штатах, как мы видели выше, основной и оборотный капитал, обращающийся в одной переделывающей промышленности (без торговли, железных дорог и т.п.), не менее 27 млрд руб. Конечно, не каждый рубль существующих капиталов дает рублевый кредит, на который можно получить в любое время золотые монеты, но, наверное, можно сказать, что на 10-рублевый капитал всегда и везде можно получить рублевый кредит, т.е. на рубль золотых монет. Растет капитал вместе с ростом количества труда, производящего полезности или потребности, а так как количество людей возрастает и этому возрастанию предела еще не видно, то и росту полезного труда и, следовательно, капитала в мире не существует никакого предела, так как капитал вещественным образом выражается не только монетами или золотом, но и всякими у людей остающимися, непотребленными полезностями, определяемыми в конце концов стремлениями к сбережению.

Чтобы сделать дальнейшие следствия осязательными, надо напомнить еще о том, что для обращения монет существуют менялы, а для движения капиталов устроились везде в мире банки, которые относятся к менялам, можно сказать, так же, как сапожная мастерская к большой ткацкой или прядильной фабрике. В банках скопляются главные обороты не только внешние, но и внутренние для всех движений капиталов, и хотя хозяйство в банке многостороннее, но имеет все свойства такого сосредоточения, которому нельзя умственно положить никаких границ. И если в капитале есть своя движущая сила, особенно необходимая для создания современной переделывающей промышленности и торговли с перевозкою, то банки, через которые капиталы так или иначе проходят, так же необходимы для развития всего современного строя, как фабрики и заводы, и банкирам, или лицам, производящим банковские операции, очевидно, необходима хоть малая, но постоянная доля в выгодах, достающихся капиталу. Уже из того, что в одном банке, например ротшильдовском, могут скапливаться из всего мира, из всех стран многомиллиардные капитальные годовые обороты, можно видеть, что у лиц, прикосновенных к обращению капиталов, могут накопляться громадные свои капиталы из прямых заработков. Мелкий вкладчик несет к капиталисту свои сбережения для того, скажем, чтобы получать 3% в год на скопленные суммы, и очевидно, что банку надобно принять участие в таком предприятии, которое дает более 3%. Вот он и ссужает свой капитал государствам ли для их оборотов или строителям дорог, промышленникам и т.п., скажем, за 3,5 или 4%, рискуя потерять весь капитал, но в уверенности, что избранные им кредиторы в конце концов все-таки дадут ему свой остаток. Он может быть очень велик уже сам по себе, при скоплении больших оборотов у одного лица или в одном банке, но к этому прибавляются еще обороты, основанные на повышении банковских ценностей, например акций и облигаций, потому что их спрашивают частные лица для принятия участия в барышах предприятия, и если дивиденд их велик сравнительно с тем процентом, который дается по обычным ссудам, то ценность акций или облигаций поднимется и разность остается в тех руках, в которых предварительно были сосредоточены эти бумаги. Таким путем и родятся миллиардеры, подобные Морганам, Ротшильдам и Рокфеллерам. А так как поднять ценность данной бумаги, отвечающей известному капиталу и известной доходности, могут, во-первых, известного рода случайности, а во-вторых, искусственные меры биржевого характера и на такие меры есть свои искусники, как есть искусники для производства всякого вида ценностей, то и понятно, что скоплению единичных владетелей капиталов вместе с ростом их общего количества не может быть каких-либо пределов, как есть пределы для скопления земли или фабрик и заводов у известного лица, тем более что дело касается при этом не какой-либо отдельной страны, а всего мира, чем капитальные дела глубоко отличаются от земледельческих и промышленных.

На мой взгляд, тут нельзя придумать без остановки всего промышленного роста никаких иных ограничений, кроме перехода если не всех, то многих банковских операций в руки государств. Государство, приняв участие в банковских операциях, может руководиться не только фискальными интересами казны, но и общегосударственными экономическими интересами, тесно связанными с переделывающею, торговою и перевозочною промышленностью, т.е. с коренными интересами всех своих подданных. Но, взяв не абстракт, а действительность, очевидно, что этому участию государства в банковских операциях должен существовать свой практический предел, подобно тому как есть разумный предел всяким государственным монополиям, ибо сущность государства состоит не в одной общественной деятельности, но также и прежде всего в защите личной самостоятельности или инициативы своих подданных. Только утопия социалистов представляет поглощение всей частной деятельности общественной, не руководимой личными интересами. Однако я не вдаюсь здесь в сравнительно дешевую критику утопий крайних социалистов, а хочу только сказать, что объединяющая и международная роль государства, по моему мнению, в будущем еще более, чем в настоящем, должна выразиться в участии государств в обращении капиталов.

Быть может, в дальнейшем изложении своих мыслей я принужден буду возвратиться к вопросам, касающимся капиталов и банков, но теперь мне хочется заключить эту статью, касающуюся фабрик и заводов, указанием на то, что доля зла, с ними сопряженного, ничтожно мала сравнительно с развитием «общего благосостояния», которое они производят, потому что без фабрик и заводов не накормить иными способами, в особенности земледелием, босяков, или то, что прежде всегда называлось пролетариатом. Но уже из численных данных, вышеприведенных для переделывающей промышленности С. Штатов, да и по самому существу всего дела несомненно, что одна комбинация босяков и капиталов не может образовать или вызвать сама по себе народного блага. Тут входит громадная сумма посредствующих необходимостей, между которыми просвещение с изобретениями, им вызываемыми, развитие трудолюбия и инициативы, вызываемое так называемыми гражданскими учреждениями или доверием, определяющим существенный признак капиталистического строя, стоят на первом плане, а потому к ним и обратимся в дальнейшем изложении.

11 августа 03 г.

Боблово