Текст книги "Аркадия. Лишенная эмоций"

Возможно, именно энтузиазм, возможность узнать что-то новое и заставило Хикса помочь Клоду и Рин. В любом случае доктор рассудил очень здраво – терять то ему нечего. Семьи нет и не было, жить осталось не так уж и много, так что можно и осмелиться нарушить закон. За Клода он не переживал, потому что знал, тот всегда сможет убежать. Ведь Клод этим всю жизнь и занимается. А что до Рин. Хиксу было плевать, что будет с ней. Он по-прежнему относился к ней с опаской. Она же демон. Внешне, по крайней мере. А демону нельзя доверять.

Хикс собирался провести один из своих опытов. Что именно за опыт, можно только гадать. Клод знал об этом очень мало, почти ничего. Он даже не был уверен в том, что доктор не предпримет попытки убить демонессу. Но Клод не стал бы его останавливать в любом случае. Захочет – пусть убивает.

– Рин, тебе нужно будет лечь вот на этот алтарь, – сообщил доктор.

– Хорошо, – тихо произнесла демонесса.

Плавными движениями она подошла к указанному месту и, не спеша, легла. Сиреневые глаза вперились в потолок. Доктор тем временем собирал нужные вещи. Он достал тонкую иголку, роскошный манавид в черной оправе, какие-то склянки с жидкостями, маленькое прямоугольное стеклышко и пару листов чистой бумаги. Все это он сложил на столе, что рядом с алтарем. После приготовления, он взял манавид в руки и посмотрел через него на Рин. Манавид не такой, как у Клода. У этого отсутствовал вращатель вместо той штуки для измерения расстояния. И выглядел он немного иначе.

– Не шевелись, – сказал Хикс.

Медленно его рука с манавидом продвигалась по всему телу Рин. Та лежала как бревно, не подавая признаков жизни. Даже ни как бревно, а как кукла. Брови Клода поползли вверх, когда профессор был совсем близко от кое-какого места на теле девочки. Клод уже хотел что-то сказать, да тут его опередил доктор.

– Нормально. Никаких отклонений. Ничего. Совершенно. Перед нами и, правда, демон, – такой вывод сделал доктор исходя из увиденного. – Я вижу синий цвет. Алый, сиреневый, темно-розовый, синий – это все демонические цвета. Только этот какой-то уж еле заметный.

– Они что-нибудь означают? Класс, силу демона или еще что-то?

– Понятия не имею, Клод.

– Тогда почему у нее нет эмоций? – спросил Клод.

– Это и остается загадкой, дорогой мой Клод. А знаешь, что еще интересно? Почему ее мана еле заметна? Так много вопросов и очень мало ответов.

– Когда я ее выслеживал на кладбище, тоже едва увидел ее ману. Есть предположения? Может ли еле заметная мана связана с отсутствием эмоций?

– Ха! Клод, милый ты мой друг, отсутствие эмоций напрямую связано с маной. Иногда мне кажется, что в Вунтагоре ты валял дурака на уроках.

Лоб старика сморщился. Мозг активно работал. Из сотней мелких осколков формировалась идея. Вскоре Хикс ее огласил.

– А что если… Рин, – обратился он к девочке, взял со стола склянку с прозрачной жидкостью, затем порылся в сундуке, которого Клод сразу не заметил, вытащил оттуда потрескавшуюся кружку, закупоренную пробирку. Потом открыл ее, налил немного в кружку, добавил жидкости из склянки, взболтал и протянул Рин. – На, выпей. Ты будешь без сознания примерно час. Мне нужно посмотреть изменится что-нибудь, когда твоя мана будет расслаблена.

Рин взяла кружку и мгновенно выпила. Через секунду ее рука ослабла. Кружка выпала и разбилась. Глаза демонессы медленно закрылись.

– Этого не должно быть, – удивленно сказал Хикс. – Демон не может спать, значит, не может находиться без сознания. А это значит, это снотворное не должно было подействовать на нее, но все же подействовало. Пока что я ничего не понимаю.

Если уж Хикс ничего не понимает, то уж Клод тем более. Похоже, на этот раз наемный убийца столкнулся с чем-то очень необычным. Это только подогревало его интерес. Он уже давно для себя решил, что выполнение задачи, которую ему поставила Рин, станет очень хорошим опытом для дальнейшей жизни. И все же импульсивный темперамент иногда заставлял задуматься о прекращении выполнения задания. Таким уж он вырос.

– Ты уверен, что стоит ей помогать? – спросил Хикс спустя некоторое время. – Лучше бы прикончить ее и дело с концом.

– Нет, – отрезал Клод. – Не надо.

Клод только что изменил свое решение. Он столкнулся с чем-то необычным. Ее нельзя вот так вот просто убить. Клоду сперва нужно во всем разобраться, чтобы иметь хоть какие-то знания для борьбы с демонами в будущем. Он столкнулся с необычным демоном, не подходящим ни под один критерий. Клод не может просто взять и бросить все это.

– Чего такое? – старик ехидно вылупился на мага. – С каких это пор ты стал так хорошо относиться к кому-то, кроме себя? Насколько я помню, ты безжалостный убийца. Так почему же сейчас ты не хочешь убивать?

– У нас соглашение. Да и кроме того, мне самому интересно узнать, что с ней не так. А тебе разве не интересно? Ты столько лет изучаешь демонов и вот, я даю тебе шанс узнать что-то новое, расширить границу знаний. А ты хочешь просто убежать от всего этого? Да кстати, Хикс, расскажи мне о демонах. Я так мало о них знаю.

– Расскажу вкратце. Когда злобное существо умирает, его сущность уходит в мир демонов. Там она формируется в демона. Сила и способности демона зависят от того, кто именно из злобных существ умер. Человек ли, эльф, гном, или какой-либо зверь. Вот почему я говорил тебе, что демон – это буквально ходячая эмоция. Демоны все прекрасные иллюзионисты. Это у них врожденное качество. Путем применения иллюзии, они ищут простых и наивных людей. Заключается соглашение, и демон вселяется в человека. Без согласия человека демон вселиться не сможет, как бы силен он не был. Человек может победить демона в самом себе и забрать его силу. Но так случается очень редко. Зачастую демон поглощает личность и полностью завладевает им. Уничтожить демона в нашем мире невозможно. После гибели тела, каким он обладает, демоническая сущность возвращается в мир демонов и продолжает существовать. Если демон побежден человеком внутри него самого и человек отказывается забирать силу демона, то сам демон возвращается в свой мир и больше никогда не сможет завладеть этим человеком. Вообще любой демон не сможет. Проще говоря, если ты прогонишь из себя демона, не крадя при этом его силу, никто больше не сможет вселиться в тебя.

– А как же Рин? У нее нет эмоций? Она говорит, что ни в кого не вселялась. Как ты это объяснишь? – спросил Клод.

– Пока никак. Можно конечно предположить, что при вселении демона, что-то пошло не так, но это очень маловероятно. А больше пока предположений нет.

Разговор прервался. Хикс снова взялся за манавид. В этот раз он моментально воскликнул. Лоб сморщился, глаза выкатились из орбит. Вероятно, он что-то обнаружил.

– Невозможно! Это… это бессмыслица! – сказал доктор. – Клод, поди глянь!

Маг подошел, взял манавид и посмотрел. Вокруг тела Рин отчетливо виднелось зеленоватое свечение. Заметьте, зеленое.

– И правда бессмыслица, – согласился Клод. – Когда я использовал манавид, чтобы найти Рин, ее магическая сущность была едва различима. Мне пришлось долго всматриваться, дабы понять, куда она ведет. Но сейчас она очень хорошо видна.

– Конечно, она будет хорошо видна, Клод. Ее мана в состоянии покоя. Она сбалансирована по всему телу, поэтому она так отчетливо видна. Ты точно валял дурака на уроках. Я нашел странность в другом. Ее мана зеленого цвета. Какой цвет ты тогда видел?

Клод не был точно уверен, но кажется синий. Он вспоминал изо всех сил. Да! Тогда цвет был синий!

– Синий, я прав? – сказал Хикс. Клод кивнул. – Я тоже его увидел десять минут назад. Это точно был синий. Незнаю кого ты привел ко мне, но это что-то новое. Такого никто никогда не видел.

– Так что же это получается? Когда она спит – она человек, а когда бодрствует – становится демоном. Как такое возможно? Хикс, скажи, кто же она такая?

Вдвоем они посмотрели на Рин с широко раскрытыми глазами. Ни один, ни другой совершенно ничего не понимали. Доктор прошелся по комнате. Потер затылок, провел рукой по лицу, издал: «Пуууф», снова потер затылок, затем сказал Клоду подождать пока не очнется Рин. Доктор задумал еще кое-что сделать.

– А если у нее раздвоение личности? – предположил маг.

– Возможно. Одна личность бодрствует, а другая проявляется во сне. Это возможно, но я не думаю, что тут раздвоение личности. Как будто она забыла, кем была раньше, а во сне вспоминает. Мозг ослаблен, и становится проще увидеть то, что давно забыто. Но, когда проснется, забудет.

Его старые глаза покосились на Рин. И тут он заметил номер три на руке девочки. Доктор спросил Клода. Тот ответил, что про тройку ничего не знает. И Рин тоже ничего не знает про свой номер.

Доктор хоть и изучает демонов, но всеми силами старается избегать встречи с ними. Потому то он и пренебрежительно отнесся к Рин, выдвинув идею об уничтожений, которая была отвергнута. Пока Хикс дожидался пробуждения Рин, он сходил наверх, в жилую часть дома, и принес оттуда три стула, для себя, Клода и Рин. Пользуясь свободным временем, каждый из героев сел на стул и принялся размышлять или тормошить прошлое. Хикс вспомнил свою первую встречу с демоном. Он тогда был молодым, наивным и глупым. Как он потом себя корил! Совершил ошибку. Не был готов к тому, что тогда произошло.

Глава 6

Амалия проснулась в том же кресле, где и заснула. Видимо, никто из посетителей ее не заметил. Солнечные лучи освещали грязноватые стены трактира. Где-то неподалеку слышны крики негодования. В углу холла на полу тихо и мирно полз огромный рыжий таракан. Лучи касались его рыжего туловища. Издали это было похоже на мигающий огонек. Присутствие таракана говорило о том, что, несмотря на пристойный вид, «Пегас» все-таки помнил лучшие времена.

В трактире никого в это время не было, кроме хозяина. Сейчас он что-то говорил своим помощникам – молодому эльфу и старому, уже поседевшему, человеку. Хозяин был добрый, но строгий человек пятидесяти лет, очень пузатый, с большими пышными седыми усами, короткими, почти бритыми волосами с залысиной на макушке. Хотя он по-доброму относился к окружающим, даже к эльфам (а большинство их презирало и относилось, как к прислугам), он все же мог наказать. Если кто-то его донимает вопросами, когда он занят делом, постоянно бесится и начинает грубить каждому.

Амалия повертела головой, окидывая взглядом комнату, затем потянулась и принялась умываться. В углу, как раз там где пробегал таракан, стояла бочка с водой. Девочка смело подошла к ней и зачеркнула ладонями немного воды. Отфыркиваясь, она вышла из трактира, мимо ничего не заметившего хозяина, и оказалась в толпе народа, которая повылазила из домов и теперь ходила по маленькой улочке городской окраины. Из трактира вышел молодой человек лет двадцати пяти с черными, как смоль волосами и шрамом, проходящим через правый глаз. Глаза у него тоже были черные. Выходя, он случайно наткнулся на Амалию.

– Осторожно! – пропищала Амалия, бросив негодующий взгляд на черноволосого незнакомца.

Тот ничего не услышал и пошел себе дальше по делам. Амалия хорошо помнила наказ Наблюдателя – забраться повыше и высматривать все происходящее в городе. Но ребенок поддался своему детскому инстинкту и решил просто побродить по городу, осмотреть все, что тут есть. Тем более на крыше, по своей неопытности, она могла бы привлечь ненужное внимание к себе, а внизу она просто тихо-мирно прогуливалась. Она чихнула и пустилась в путь.

Пройдя через толпу по маленькой, но длинной улице, она оказалась на магистрали Ридлстоуна. Большая улица с множеством магазинов. На магистрали никто не жил. Это чисто экономическая территория. Магистраль тянулась по городу с севера на юг. В самом центре располагалась рыночная площадь. Это круглый участок с множеством лавок, расположенных по окружности. В каждой лавке продавалось что-то свое. Там торговали рыбой и морепродуктами, тут мясом, еще кое-где фруктами, а в другом овощами. Помимо еды, на площади активно продавались украшения, различные побрякушки, оружие и инструменты для быта. Одежды и доспехов тут не продавали. Магазины с одеждой, зельями, книгами, доспехами и другими товарами раскинулись вдоль магистрали. Их численность не так высока, но они огромны и в них всегда можно купить то, что тебе нужно.

Проходя через рыночную площадь, Амалия помогла собрать рассыпавшиеся монеты старой эльфийке, и получила за это свежее красное яблоко. Амалия жутко хотела есть, поэтому чуть ли не силой вырвала яблоко и жадно накинулась на него. Эльфийка стояла шокированная, глядя на изголодавшуюся девочку. Доев яблоко, Амалия пошла дальше. Она направилась на юг, по главной улице. От огромного магазина с игрушками она пришла в восторг. Внутри стояло множество детей, все галдели, каждый хотел себе куклу и иную игрушку. Амалия с грустью посмотрела на стеллажи с куклами. «Эх, вот бы и мне такую», – подумала она. Но в еще больший восторг ее привела лавочка с драгоценностями. Столько украшений, самых разных. И кольца и амулеты и броши и серьги и жемчуга. Даже красивые маленькие зеркальца, отражавшие восхищенные взгляды посетителей. От всего этого душа Амалии готова была выть от радости.

Прогуливаясь по улицам, девочка время от времени посматривала на крыши домов, думая о своем новом друге. Наблюдатель. Он наверняка где-то там, на одной из крыш, смотрит за всем. Никто не видит его, но он видит всех. Амалия не знала, хороший ли он человек или плохой, однако знала, ему можно довериться. Просто чувствовала это. Да и в любом случае, выбора у нее нет.

Пройдя на юг, Амалия увидела собаку, совсем еще юною, примерно трех годов. Это была обычная дворняжка рыжего окрасу с очень добрыми глазами. Пес спойно сидел и смотрел на проходящий люд. Увидев девочку, он сорвался с места и подбежал к ней. Многим известно, что собака намного лучше разбирается в людях, чем сами люди. У этих животных какая то таинственная особенность, позволяющая улавливать чувства окружающих по отношению к себе и к тем, кого собака любит. Амалия шла довольная и счастливая, от нее прямо веяло добротой, и собака это почувствовала. Пес сел прямо перед девочкой и завилял хвостом, словно предлагал дружбу. Амалия улыбнулась и погладила пса. Пошла дальше, а собака пошла за ней.

– Что, дружок, хочешь пойти со мной? – ласково спросила девочка, и присела на корточки.

Пес гавкнул и, подойдя ближе, потерся об ногу Амалии.

– Тогда пойдем! А как же тебя зовут?

В это время на противоположном конце улицы, женщина сорока лет закрывала свой магазин. Амалия окликнула ее, извинилась и спросила ее про собаку. Та ответила, что имени у собаки нет. Никто его не берет к себе, вот и бегает тут. Его подкармливают, кому не лень, так вот он и протянул целый год. И за это время никто никак его не назвал. Странно даже.

– Тогда, я буду называть тебя…, – Амалия задумалась. – Рыжик. Тебе нравится? Тогда идем, Рыжик!

Амалия побежала по улице. Собака помчалась за ней, стала бегать вокруг нее, радуясь, что, наконец, нашла друга. Амалия внезапно остановилась. Ее пронзила мысль – угостить то нового друга нечем. Яблоко она съела сразу же. Ну, кто же знал? Девочка и собака вышли за пределы Ридлстоуна, отошли далеко от города, в чистое поле. Амалия устала от городской жизни. Она нахлебалась этого сполна. Теперь же ей интересна природа, лес, поле. Хочется увидеть все, что есть в мире, только вне города. Поле сплошь поросло травой, но это не мешало девочке веселиться. Она кружилась, бегала и играла с собакой. Рыжик то и дело вертелся и подпрыгивал. Как только маленькие руки расходились в разные стороны, стремился коснуться кончиком носа ладони, будто это была главная задача для собаки. Девочка хохотала при каждом прыжке Рыжика. Обоим было невероятно весело. Все печали и тревоги мигом исчезли. Девочка даже забыла, что собиралась помочь Наблюдателю. Забыла, что еще четыре дня назад, готовилась защищать свою жизнь от Стентона и родной тетушки. Забыла, что много лет назад потеряла родителей. Обо всем совершенно забыла, но лишь на время веселья.

* * *

Наблюдатель забрался на самое высокое здание и высматривал все, что происходило. Он смотрел на Амалию. Если бы не маска, то, наверное, можно было увидеть его улыбку. Но он не мог улыбаться. Душа радовалась, но внешне показать не получится. Параллельно он наблюдал за движущимся черноволосым мужчиной, который в это время находился на кладбище и что-то высматривал. В Ридлстоуне почти нет высоких зданий, так что с часовни весь город лежит как на ладони. А от бдительного взора Наблюдателя ничто не ускользнет.

Наблюдатель достал маленькое зеркало и посмотрел на свою шею. Номер один. Сколько же воспоминаний навевает простая цифра. Только вот Наблюдатель почти ничего не помнил. Наблюдатель на десять минут погрузился в себя и утратил взор на происходящее. Цифра один. Очень много лет назад эта цифра навевала на него ужас, но сейчас это был просто номер на шее. Ничего более. Он забыл, откуда взялся этот номер. Наблюдатель, как и маленькая Амалия, забыл очень многое из своего прошлого, но в отличие от нее, он не может этого вспомнить. Однажды вспомнит. Он в этом не сомневался. Кое-что уже знает о себе. Но некоторые вещи настолько ужасны, что их лучше не рассказывать никому. Он знает, кто он сейчас, но совершенно забыл, кем был раньше, еще до золотой маски.

Когда он, наконец, вернулся, черноволосый уже ушел с кладбища. Маг потерял его из виду. Его заинтересовала эта личность, а что еще более интересно – посещение кладбища. Некромант что ли? Что там такого интересного на могилах? Наблюдатель еще раз посмотрел на поле, где резвилась Амалия. Наблюдатель не мог ее упрекнуть в ослушании. Она же ребенок. Маленькая девочка. А детство именно та пора, где пристало жить одним только весельем и забавами. О тех, кто прожил плохое детство говорить, думаю, не стоит. Издавна считалось, что жизненный этап под названием детство, прямо влияет на дальнейшую судьбу человека. То есть, как проведешь детство, таким человеком и станешь. Плохое детство – плохой человек, а хорошее детство или, как его называют «правильное детство», – станешь прекрасным человеком. К несчастью, эта закономерность очень часто не срабатывает. А все потому, что личность формируется в детстве, это так, но она имеет свойство меняться на протяжении всего жизненного цикла. Наблюдатель желал Амалии только хорошего. Но держать ее при себе не собирался, иначе тайна человека в золотой маске раскроется. А ему бы этого очень не хотелось.

Внезапно Наблюдатель вздрогнул. Он почувствовал чье-то присутствие. Он повернул голову в сторону поля, туда, где заканчивалось кладбище и увидел черноволосого и девочку, чуть постарше Амалии. Используя концентрацию, он рассмотрел девочку и ее номер три. В памяти начало появляться что-то. Наблюдатель начал вспоминать. Он уже сталкивался с подобным много лет назад. Только вот подробностей он все еще не помнил. «Боги всемогущие! Неужели, все сначала?», – ужаснулся про себя Наблюдатель. Он хотел было вмешаться, но тут его чувства уловили присутствие еще одного существа. Это был эльф с обнаженным торсом и горящими желтыми глазами. Внешне не силен, зато, наверняка, ловкий и очень опасный. Направлялся он к Амалии. «Да что ж вы все разом то повылазили?», – подумал Наблюдатель.

* * *

Амалия устала веселиться. Она запыхалась и звонко хохоча лежала на траве. Рыжик бегал вокруг и вызывал смех. Его черный нос щекотал детское лицо. Минут двадцать она лежала, закрыв глаза, наслаждаясь прелестью природы. Но внезапно отдых кончился. Рыжик залаял, зарычал, затем пустился куда-то бежать, очень быстро. Амалия села и оглянулась. Трава мешала увидеть происходящее. Поскуливание донеслось до ушей девочки. Она быстро вскочила и увидела приближавшегося к ней эльфа, именно того, кого отметил Наблюдатель. Эльф молча обнажил свой клинок и уже бегом кинулся на Амалию.

– Нет. Неужели все сначала?! – воскликнула девочка.

Похоже, пришло время вспомнить старое и защищаться. На секунду она вспомнила про господина Эн. Если он впрямь наблюдает за всеми, он должен помочь. Но эта мысль появилась лишь на мгновение, пока эльф бежал. Эльф использовал концентрацию на высшем уровне. Его движения просто поражали воображение. Амалия, конечно, умела пользоваться концентрацией, но ее способностей совершенно недостаточно для схватки с таким врагом.

– Оставьте меня в покое! – прокричала девочка.

Эльф атаковал стремительно. Его сабля рассекала пространство с невообразимой скоростью. Амалия едва успевала уворачиваться, используя все свои силы. Но их хватило ненадолго. Каким-то чудом девочка сумела выбить саблю из рук врага. Но этого оказалось недостаточно. Эльф стремительно нанес удар. Смахнул Амалию, как соринку. Девочка рухнула наземь. Подойдя к ней, убийца схватил ее за горло и поднял над землей. Цепкие руки сжали тонкую шею. Вместо кашля из раскрытого рта послышалось бульканье. Амалия задыхалась и билась, пыталась освободиться от цепкой стальной хватки, но бесполезно.

Внезапно произошел сильнейший удар. Эльф отлетел, Амалия упала на землю. Она держалась за горло, сильно кашляла и пыталась рассмотреть своего спасителя. Наконец-то Эн пришел в самый последний момент. Постой! Но это был не Наблюдатель. Это был самый первый друг, тот, который научил Амалию концентрации, тот самый человек, который превратился в ворона, дабы догнать Рин и Клода. Молодой апостол по имени Грей. Каштановые волосы развивались. Сейчас Грею было шестнадцать лет, совсем еще мальчишка, хоть и совершеннолетний. Но сражаться он умел на ура еще тогда, три года назад, при первой встрече с Амалией. Амалия не сразу его узнала.

Эльф кинулся в атаку на нового врага. Амалия все еще лежала на траве. Ее взору кое-что открылось. На груди эльфа отчетливо виднелась выжженная отметина. Это был цифра. «Пять. Снова эти числа. Что же они означают?», – подумала девочка. У Наблюдателя на шее, у этого эльфа на груди. Она вспомнила, что у Наблюдателя на шее цифра один и пришла в ужас. Неужели он обманул ее и теперь хочет убить? Но это же глупо. Спасти ее только затем, чтобы потом убить.

Грей спуску эльфу не дал. Дрался, как бык. Нисколько не уступал эльфу в скорости, но проигрывал в точности. Пропустив пару ударов, Грей отпрянул и встал в стойку в ожидании новой атаки. Но эльф не стал нападать. Видимо, решил, что перед ним равный соперник. Убийца развернулся и побежал в противоположную от Грея сторону. Тот решил было кинуться в погоню, но не стал.

Амалия встала, отряхнулась. Ее всю трясло. Еще бы! Она пережила эмоциональное потрясение. Благо, ее рассудок не помутился. Но ей вспомнилась та ночь, когда ее спас Наблюдатель. И вот снова ее спасли, на этот раз давний друг. Тогда убить ее пытались и сейчас тоже. Неужели тетя снова взялась за старое? Нет, вряд ли она опустится так низко, чтобы нанять убийцу только чтобы уничтожить ребенка. Хотя, от нее можно всего ожидать.

– Ты в порядке? – не поворачиваясь лицом, спросил Грей. – Я тут пролет… проходил мимо и увидел, что тебе нужна помощь. Вообще я шел по своим делам, но в такой ситуации оставаться в стороне я не мог.

– Грей! – тихо простонала Амалия. – Неужто это ты?

Грей повернулся к девочке. Глаза расширились от удивления. Он мигом подлетел к девочке.

– Амалия! Вот так встреча! А я сразу-то тебя и не узнал. Был занят дракой! – он обнял ее. Почувствовал, что она дрожит. – Ну, ну, тихо, тихо. Ну все, все уже позади! А ты подросла с нашей последней встречи.

Амалия зарыдала. Горячие слезы потекли из глаз. Одна капля упала на плечо апостола. Грей всеми силами пытался ее успокоить. Одной рукой он прижимал ее к себе, другой гладил по волосам. Амалия крепко прижалась к своему старому другу.

– Я думала… умру… что… что мне конец! – рыдала девочка. – Почему все хотят мне зла? Я же ничего им не сделала.

Грей понимал, что теперь не может оставить ее одну. Лучшее, что он может сделать, так взять ее с собой. Времени было так мало. Надо было спешить. Нужно догнать Клода, пока это не сделал Калеб со своей свитой. А, впрочем, сейчас не до этого.

– Как ты здесь…, – хотел было спросить Грей, но увидел перед собой златоликого.

– Вам надо уходить, – Наблюдатель уже какое-то время стоял рядом с ними. – Убийца еще вернется.

– Ясно. Погоди, так это о твоем похищении все вокруг говорят? По Ридлстоуну ходит такая молва, будто Наблюдатель пару дней назад украл ребенка. Значит, это правда, и этот ребенок – ты.

– Все не так просто, – сказал Наблюдатель. – Ее пыталась убить родная тетя, а теперь еще и наемный убийца. Не знаю, почему все хотят ее смерти, но непременно узнаю. А сейчас вам нужно уходить.

Амалия кинулась к Наблюдателю и обняла его. Она все еще рыдала. Да, она была стойкой, жизнерадостной и сильной девочкой, но, когда находишься на волосок от смерти, тебе по-настоящему становится страшно. Кто не познал страх, тому нечего делать на поле сражения – слова мудрого человека, и чертовски правильно подмечено. Всем бывает страшно и стыдиться нечего.

– Кто это был? – спросил Грей.

– И почему он хотел меня убить? Что я ему сделала? И что за номер у него на груди? А у…, – добавила Амалия, немного успокоившись.

– Этого я не знаю. Зато знаю кто он. Но сейчас не время для разговора. Вот! – он протянул Грею флягу. – Дай ей немного вина. Вам пора уходить. Идите в Саммерсет. Там безопаснее всего. Я найду вас там.

И Наблюдатель исчез. Куда он отправился, что у него на уме, что он собрался делать, это никому не дано знать. Грей дал Амалии отпить из фляги. Окончательно придя в себя, она пошла по направлению к дороги на Саммерсет. Рыжик был в полном порядке. Его только оглушили на несколько минут. Теперь он снова бегал вокруг Амалии, что-то вынюхивал в траве и был счастлив сопровождать свою подругу.

Свернув на юго-восток, они вышли на тракт. Но Грей то знал, что по дороге вскоре проедут инквизиторы и паладины. Что мальчик скажет Калебу? Не привлекая лишнего внимания, сказать нечего. Да и так сказать нечего. Вышел за пределы города. А где разрешение? Нету, тогда пожалуйте в острог. Вот и решил Грей идти чуть в стороне от тракта. Кругом поля, так что станет ясно, когда отряд проедет мимо.

Пройдя несколько часов вдоль тракта по полю, Грей хлопнул себя по лбу со всего размаху так, что даже Амалию напугал. Ну, надо же какая нелепость! Грей умудрился забыть, что он оборотень и может превратиться в зверя. В любое животное и быстро доставить себя и Амалию в Саммерсет. Но… вот проблема то. Инквизиторы могут обнаружить след. Впрочем, они заняты другими делами. Так, что стоило попробовать.

Грей превратился в грозного волка, больших размеров, так что Амалия могла без труда сесть на мохнатую спину. Она спросила, а как же Рыжик? Зубастая пасть, ответила, что бежать слишком быстро не будет, поскольку так силы быстро израсходуются. А собаке ничего не будет стоить бежать рядом. Лишь бы только не отставал.

Так и получилось, что Амалия села волку на спину, крепко сжала бока своими тонкими ножками, цепко ухватилась за шкуру, и огромный волк рванул вперед. Рыжик за ним. Ветер засвистел в ушах. Мимо быстро мелькали камушки, трава и отдаленные сельские постройки. Они мчались быстро, но это была далеко не вся скорость Грея. Огромный восторг испытала Амалия от этой поездки. Какая скорость! Просто дух захватывает!

Спустя три часа быстрой поездки, Грей все-таки решил дальше идти пешком. Потратилось достаточно маны, остальное надо бы поберечь. Собака за эти три часа слегка отстала от друзей, но потом догнала их. Решили немного передохнуть. Рыжик тяжело дышал. Пошли по полю, медленно, словно они не убегали от чего-то, а преспокойно разгуливали в уютном городке, или деревне. Они болтали всю дорогу. Обо всяких пустяках, про церковь и ее порядки, про города, какие они из себя, что и где особенного можно увидеть. Грей рассказал девочке многое, ответил почти на все ее вопросы, если только сам знал ответ. Он нашел малюсенький прудик, прямо в поле. Показал его собаке. Та мигом подлетела к прудику и жадно стала лакать воду.

– Скажи, Грей, а почему ты тогда исчез? Ну, когда учил меня? – спросила Амалия, наблюдая за собакой.

– Меня забрала церковь. Они знали, что я вор. Но в тюрьму они меня отправить не могли. Мне было тогда не то тринадцать, а может четырнадцать. Честно говоря, я сбился со счета. Ну, так вот, я попал в монастырь (он очень далеко отсюда, где-то в землях Гармоса. Это в Каприи.) и там меня, так скажем, превратили в апостола, – Грей хохотнул. – Да и до монаха я не дослужился. Так и остался апостолом.

– А почему не дослужился? – любопытству Амалии нет предела.

Грей посмотрел на ее добрые детские глаза, ее добродушную улыбку. С таким страшным оружием допроса может совладать разве что самое черствое и злобное существо на Аркадии.

– Да какой из меня монах? Хех, монах, до смерти презирающий то, чему служит, то есть церковь. Это ж смех. Парадокс.

– Пара… что? Что это такое? – спросила Амалия, немного отклонившись от темы.

– Па-ра-докс. Это несоответствие. Вот я ненавижу церковь, ну не совсем ненавижу, презираю, а вынужден служить ей. Или другой пример злой волшебник, а сражается на стороне добрых. Ну как-то так. Поняла?

– Да, – с довольным видом произнесла девочка.

Грей начал рассказывать, отчего он не любит церковь. Как ему доводилось видеть разлуки влюбленных и все потому, что треклятая церковь должна выполнять свой долг. Какой долг? Мешать двум пылающим сердцам любить друг друга? Грей никогда этого не понимал. Или, например другое – увидели, что человек делает странные вещи, все – он темный колдун и его следует казнить или отправить гнить за решетку. И никакого расследования, суда. Да, некоторые так и делают. Обманывают даже высшую церковную власть ради наслаждения увидеть, как мучается виновный, по их мнению, человек. А к эльфам и болотным людям церковь вообще уделяла особый интерес. Эльфов ненавидели за их веру в лесного бога, а болотных жителей ненавидели за их внешний вид и образ жизни. Но так было только в Дэмерене. Вот потому-то в этих краях редко встречаешь эльфов, болотных жителей и гномов. Да, кстати, о гномах. К ним церковь относилась нейтрально. По большей части вообще не замечала их существования. Ну, живут под землей, в недрах горного хребта, да и пусть себе там живут. Они не трогали церковь, и та, в свою очередь, не трогала гномов. Однако те, кому выпало родиться или жить на поверхности, вместе со всеми попали под ее власть.