Текст книги "Взрослые игры"

Глава 18

– И это всё? – и Иванова, явно ожидая услышать большее, брезгливо поморщилась.

– А что ты хотела? – возмущённо ответила Ксения, которая, от избытка чувств, просто пнула ногой, лежащую под ногами жестяную банку с под пива.

– А чего злишься тогда? Что так и не поцеловала?

– Да не только. И вообще.. Сложно всё… – и она ещё раз подфутболила всё ту же банку.

– А что тут сложного? Я, например, целовалась с Семёновым. И что?

– Ой, нашла что вспоминать… – нервно бросила Ксения. – Да и то, он до этого пива выпил с Петровым. Только не говори мне, что не знала этого. Они ещё потом на перемене презерватив надули и в классе оставили. А училка по английскому зашла потом и спросила: " А что это мол у вас за праздник, что шарики летают?» Мне до сих пор непонятно, как Семёнов на этом самом английском не заснул. И что он вообще мог помнить?

– А ты завидуешь, да? – возмущённо затрясла головой Иванова.

– Чему завидовать то? Да и может у вас не было ничего, – пожала плечами Ксения.

– Завидуешь, завидуешь… Он может и другое хотел ещё… – осеклась вдруг Иванова, понимая что ляпнула лишнее.

– Хотел или получил? – и уставившись на подругу, Ксения почувствовала как волнуется.

– Хотел… Но, не смог. Да и я… – растерялась Наташа. – Ой, да ну тебя! Заболталась я тут с тобой, а у меня дел полно, – махнула она рукой. – Да и мать болеет. Всё, мне пора бежать. Пока…

Ксении ничего не оставалось, кроме как недоумённо пожать плечами. Называется хотела узнать что-нибудь интересное. Интересно, целовалась Иванова с Семёновым или нет? Может у самого Семёнова и спросить? Чёрт… Ну почему ей так не везёт в личной жизни? Даже у этой Ивановой, у которой внешность, мягко говоря, так себе и то, есть что вспомнить. А у неё… Воспоминания о том как кто-то связал ей руки лихо накрыли её с головой, а спрятанный глубоко внутри раскалённый ручеёк теплоты тут же принялся терзать нервы. Закрыв глаза, она какое-то время просто стояла на месте, надеясь что из этого раскалённого и обжигающего ручейка разгарится вскорости самое настоящее пламя. Но, этого не произошло. Ручеёк, как появился внезапно из ниоткуда так и исчез: в никуда. И лишь осадок горечи от двойственных чувств продолжал висеть на языке, напоминая о том что мир не всегда так ярок и красив как хотелось бы…

А город тем временем продолжал жить своей жизнью: немного суетливой и озабоченной. Люди куда-то спешили, торопились и привычно не обращали внимания на многое из того что происходит вокруг. Не обращали внимания они и на Ксению, которая всё никак не могла придти в себя. Жизнь в эти мгновения показалась такой сложной, что запутавшись в собственных рассуждених, она махнула на всё рукой. Да и контрольная завтра по алгебре…

Глава 19…

Когда звонит начальник, да ещё и на мобильный, ничего хорошего это не предвещает. Не премию же хочет дать? Дёрнувшись, Маргарита Евсеевна нехотя нажала на приём вызова:

– Маргарита Евсеевна? Это Корнеев. Зайдите, ко мне.

Краткость сестра таланта, но не всегда. Особенно, если это всё касается руководства и когда до конца рабочего дня всего-ничего…

– Значит так, – и Андрей Михайлович, волнительно потирая руки, принялся шагать по кабинету. – Проверяющий уже приехал. Вон, сидит в кабинете Петровича. Ещё и кабинет ему подавай отдельный, сволочь.

– Как приехал? – дёрнулась Маргарита Евсеевна.

– Ну вот так: взял и приехал. Да он и должен был приехать. Относительный порядок в документы вы конечно привели, я сам проверил вчера, но этого мало. Понимаете, мало. Всё скрыть невозможно, да и Александр Евгеньевич далеко не дилетант. Так что ваша задача сделать так чтобы у него не было к нам никаких вопросов. И вы знаете как это сделать, – подняв голову, Андрей Михайлович многозначительно бросил взгляд на выглядевшую явно растерянной женщину. – Что такое?

– Да нет, всё хорошо, – и Маргарита Евсеевна, стараясь взять себя в руки вдруг произнесла: – Конец рабочего дня скоро…

– И это хорошо что скоро. Лишние свидетели нам ни к чему. Я уже отправил весь отдел маркетинга домой. Так что останетесь наедине, поработаете немного. Там у Петровича в шкафу… Хотя вы сами всё знаете. Да и мне всё равно, как вы будете работать и сколько. Главное, чтобы Александр Евгеньевич остался доволен. Вы меня поняли?

– Ну да… – обречённо выдавила Маргарита Евсеевна, переживая что не успела подготовить заранее свою фирменную смесь.

– Вот и прекрасно. Не смею вам мешать. Ключи от кабинета на столике. А я прощаюсь с вами. Только закроете потом всё. Я надеюсь завтрашний день начнётся для меня с приятного сюрприза. С очень приятного…

Тихонько, едва слышно, скрипнула дверь и в наступившей вдруг затем тишине, Маргарита Евсеевна смогла услышать как двигаются стрелки часов на стене. Эх, если бы они показывали сейчас что уже утро… А еще лучше день. Завтрашний день…

Глава 20

– Мам… Это Ксения, познакомься! – и прежде чем повесить свою, Лев галантно подхватил курточку гостьи, ловко определяя верхнюю одежду на вешалку в шкафу.

– Татьяна… – радушно произнесла в ответ, немного полноватая женщина, пристально разглядывая, растерявшуюся совсем от такого внимания, девочку. – Так это ты спасла моего сына? Да проходи, не стесняйся! – махнула она рукой куда-то в сторону.

Ксения, явно не ожидая такого обращения, застыла на месте, уткнувшись взглядом в массивное, явно старинное зеркало. Лёгкий толчок в спину от Льва, немного отрезвил сознание и она автоматом отметила что часовое стояние дома перед зеркалом прошло насмарку: тушь с глаз куда-то делась, как впрочем и помада.

– А я тебя такой и представляла: тихой и скромной. Ни грамма косметики на лице. Как приятно смотреть на здоровый детский румянец на щеках. Не то, что у Анжелы, – не унималась мать Льва.

Кто такая Анжела, Ксения спрашивать постеснялась, радуясь что всё так удачно вышло с косметикой, хотя на душе стало как-то неуютно. Наиграно как-то всё что ли…

– Да проходи ты уже! – и ещё раз подтолкнув Ксению, Лев схватил её за руку. – Гости уже заждались давно.

Слово «гости» подействовало на Ксению, только только пришедшую в себя так, словно её саму ударили чем-то тяжёлым по голове. Сознание помутилось окончательно, и представ через мгновения перед разношёрстной массой неизвестных доселе людей, Ксения кое-как пробормотала что-то невнятное и плюхнулась на ловко подставленный Львом стул.

– А… Так вот ты какая: Ксения… А то мы все прям сгорали от нетерпения, – и сидевший во главе стола пожилой мужчина с чёрной смешной бородкой приветливо махнул рукой. – Меня Абрам Соломонович зовут. Да не стесняйся ты: здесь все свои, – рассмеялся он. – Это Сара, сестра Льва. А это, – и он указал на чрезмерно полную женщину, – тётя Циля. А рядом с ней многоуважаемый Соломон Моисеевич…

Бородач говорил что-то там ещё, но всё остальное скользило по памяти, как коньки по льду, не оставляя на ней никаких следов, растворяясь вдали, словно река Погня в тумане. Ксения лишь изредка махала головой, слабо понимая что творится вокруг и зачем вообще сюда пришла. Чувства ко Льву, только только казавшимися волшебными и опьяняющими, перестали вдруг казаться таковыми и вообще выглядели теперь, нелепые, что ли. Сморщившись от неловкости, Ксении захотелось вдруг исчезнуть, испариться. Дабы оказаться скорее дома, где всё своё, родное; в отличие от чужой, окружающей её обстановки. Чудом отсидев положенное, превратившееся в трудную вахту время, она с облегчением вздохнула, напяливая на себя в коридоре куртку. Всё, происходящее вокруг было чужим и неприятным. А когда кто-то сунул в её хрупкие пальцы немаленькую купюру" на конфеты», ей и вовсе стало противно. Словно она пришла сюда ради денег и вообще…

Глава 21

– Ну и что это было? – и Андрей Михайлович грубо, даже можно сказать бесцеремонно, схватил подчинённую за руку.

– А что было? Да отстаньте вы от меня! – и Маргарита Евсеевна решительно оттолкнула разьярённого, словно бык, босса.

– Ты… То есть вы! Вы что, не понимаете, что своими действиями могли погубить не только наш проект, но и всю нашу фирму? И что вы тогда тоже останетесь без работы, которую найти сейчас ох как непросто. А ещё, это вам на всякий случай говорю, что если что, я вам дам такие рекомендации, что вас даже дворником не возьмут. А я на ваше место найду помоложе и посговорчивее.

– Помоложе, как же! Что ж тогда Александр Евгеньевич помоложе не хочет найти? У нас, вернее у вас, в отделе маркетинга Леночка есть. У неё и ноги от ушей растут и груди пятого размера…

– Причём здесь Леночка? Ему ты понравилась, да и не любит он таких как она. Не в его вкусе говорит. Я предлагал. Он, между прочим, мне весь мозг вынес с самого утра: почему один проснулся ночью в кабинете.

– Почему один? – усмехнулась она. – С Кузнецовым. Он носом чует где наливают. И вообще, я то в чём виновата? Ну напились мужики, ну спать легли где попало. Я что, их тягать должна? – и чувствуя себя как никогда уверенной, Маргарита Евсеевна порадовалась за свою смекалку и за найденное в сумочке снотворное.

– Я примерно так и сказал, – немного успокоился вдруг босс, нервно дёрнув плечами. – Только думаешь он мне поверил? Выпили то они всего ничего: бутылку коньяка на двоих. Одно радует что приходил он не в последний раз и что всё у него впереди. Ты понимаешь о чём я? И я обещал что ты… Ну что в следующий раз… В общем понимаешь…

– Что это значит вы обещали? Я слабо понимаю, – бросилась в атаку Маргарита Евсеевна.

– А то и понимать: или вы находите общий язык с Александром Евгеньевичем или я прощаюсь с вами. Зачем мне главный бухгалтер который не может решить такой пустяковый вопрос. Да, пустяковый вопрос! И не смотрите на меня так! А сейчас… Идите-ка вон! Вон, я сказал! – и Андрей Михайлович довольно бесцеремонно вытолкал подчинённую из кабинета.

С трудом сохраняя спокойствие, Маргарита Евсеевна кое-как добралась до своего кабинета и закрыв за собой дверь на ключ, вяло плюхнулась на диван. Романтика измены конечно прельщала, но всё это круто когда это по любви, а когда вот так как сейчас… Даже это всё проституцией не назовёшь. От неё хоть денег поиметь можно, а от этой авантюры если и получишь, то только сифилис или гонорею… Мысли разбежались, словно тараканы на общей кухне коммуналке, и не хотелось уже ничего. Эх, где она, эта любовь… Сука любовь…

Глава 22

Часы летели за часами, тщательно отматывая дни, а ничего нового в её жизни не происходило. Вообще ничего. Где-то там, в прошлом, остался Лев, к которому теперь, вместо волнующих душу чувств, испытывала даже не равнодушие, нет. Она испытывала к нему самую что ни на есть неприязнь. И вместе с неприязнью ко Льву, Ксения воспылала неприязнью и к самой музыкальной школе. Во-первых, там он учился и как назло, часто попадался на глаза, а видеть его теперь, ой как не хотелось. А во-вторых —просто надоело.

В школе тоже всё было как прежде. Как впрочем и дома, где лишь мать проявляла хоть какую-то активность, и то, она сводилась ровно к тому чтобы ни с того ни с сего отправить её, Ксению, в санаторий. Прошлогодний вояж в" Белосточье» до сих пор сводил с ума от ужаса, поэтому пришлось прибегнуть к самому действенному способу для решения всех проблем школьника: заболеть. Натереть на ртутном градуснике нужную температуру было делом обыденным и теперь, лёжа на диване, она наслаждалась такой желанной тишиной, предвкушая совсем уж скорое событие месяца: день рождения Носовой. Может хоть там что срастётся в плане личной жизни. Коля Громов, конечно, то и дело пытался оказывать ей знаки внимания, но всё это было скучно, предсказуемо и без каких-либо эмоций. А такой любви как-то и не хотелось. Да и какая это любовь? В отношениях важна трепетность, особое волнение и новизна чувств. Этого не наблюдалось и в помине, и хотелось теперь чтобы Коля этот отстал от неё. Но тот никак не хотел отступать и вёл себя как старый кнопочный телефон" Нокиа» – надёжно, но без каких-либо изысков и выглядел теперь на фоне ярких и крутых смартфонов, то бишь парней, совсем убого. Даже Семёнов, казавшийся ранее дурачком, казался не таким уж и дурным. Да и с ним по улице пройти можно спокойно, не переживая что кто-то пристанет. Как никак, вполне определённый авторитет есть. Не то что у Игнатьева… Представив на мгновения как она, озираясь по сторонам, идёт по местному Бродвею под руку с Игнатьевым, Ксения содрогнулась от ужаса. Стыдоба то какая. Ещё раз содрогнувшись, она поднялась с дивана и лениво потянулась. А что, за Семёнова можно будет и взяться. Для начала поговорить с ним, а там… Мечты о его поцелуе оказались такими волнительными, что тело покрылось вдруг мурашками. Нет, им точно надо заняться. Точно… Бросив взгляд на стоявшую на тумбочке стопку лекарств, Ксения лихо отсчитала нужное количество таблеток и понесла их в туалет, чтобы смыть в унитаз: не хватало ещё всякой гадостью отравиться.

Глава 23

Уроки… Да кому они нужны, эти уроки, когда реально осознаёшь что более половины из них в жизни ну никак не пригодятся. Вот, алгебра, например. Ну не бред же! Взглянув на учебник, Ксения печально вздохнула: кому нужны эти синусы с косинусами? Это, похоже, понимала и совсем уж молоденькая учительница Алёна Дмитриевна, которая объясняла новую тему так, словно извинялась перед своими учениками за то, что грузит их не нужной, в общем-то, информацией.

На улице, как никогда ярко, светило солнце и ещё раз вздохнув, Ксения, наверное в сотый раз, окинула взглядом класс, осматривая мальчиков, пытаясь выяснить кто же из них смог написать, найденную с полчаса назад в дневнике записку:

– Как только я увидел вас

– Я снова мир увидел в цвете,

– Быть может глупо, но тотчас

– Забыл про всех других на свете…

Нет, но красиво же написано. И кто же интересно, такой продуманный, такие стихи пишет. Ещё и на компьютере набранные… Мир мечтаний оперативно уволок её из реальности так, что закружилась голова, а мысли сбились в кучу, рождая из себя полный бред. Но, несмотря на это, было при этом так здорово, что даже глядя на учительницу, было занятно рассуждать о её внешности, и о том что она, в общем-то, симпатичная. Не зря за ней Кузнецов с 10"А» бегал. Школа– это такая штука, где все всё про всех знают: хочешь ты этого или нет. А если какие-то нюансы и остаются втайне, то эти самые нюансы додумают доброжелатели. И додумают так, что никаким сценаристам из Голливуда не снилось. Хотя, именно в этой истории, додумывать было и нечего. Павел писал ей тайком влюблённые записки, подкладывая их в классный журнал и тихо мечтал, боясь хоть что-то сказать объекту своих воздыханий. Неизвестно сколько бы это всё продолжалось да в один, не очень приятный для обоих момент, одна из записок легла на стол к завучу. Завуч была стара, и взглядов на мир придерживалась старомодных, поэтому перво-наперво в школу были вызваны родители отпрыска дабы устроить грандиозный скандал на тему воспитания. В общем, ничего особенного, учитывая даже истерику учителя и неудачную попытку самоубийства самого Паши. Чего-чего, а было искренне жаль самого Пашу, об душе которого никто и не подумал. Как и об его внутреннем мире и чувствах. Ведь у нас всё делается так как положено по неизвестно кем выдуманным инструкциям и моральным устоям. И всё у нас подгоняется под неизвестно кем отведённые рамки: так никто не делает и так тоже. Впрочем, ничего в мире не вечно. И любовь тоже. Пашу, после выписки из больницы перевели в другую школу. Учительнице дали строгий выговор. В другие времена её бы просто выгнали, но теперь работать некому и всё ограничилось выговором. Казалось бы всё улеглось, да всё та же завуч нашла среди бумаг уже другой учительницы признание любви от мальчика с инициалами А. А. Вот уж эти мальчики… Хотя конечно, проще всего разбираться в чужих чувствах, запутавшись в своих. Свои чувства так же сложны как дифференциальные уравнения: вроде по отдельности и понятно всё, а вместе… А вместе невесть что. Томно вздохнув, Ксения не придумала ничего лучшего как ждать дальнейшего развития событий, мечтая о том чтобы автором записки оказался Семёнов. Эх…

Прозвеневший вдруг звонок с урока заставил Ксению вздрогнуть от неожиданности и дёрнувшись, она интуитивно махнула головой.

– Спишь?

От вопроса Браун, которая появилась из ниоткуда, Ксения дёрнулась ещё раз и возмутившись от её наглости резко ответила:

– А тебе то что?

– Мне то ничего, только вот зачем ты мой текст от роли спёрла, это непонятно. Ещё и порвала его, – схватив листок со стихотворением, Браун расхохоталась, прочитав отрывок. – Думаешь это тебе? Ну ты и дурочка…

– Я не дурочка! – обиделась Ксения. – И вообще, отдай листик.

– Воробьёва, ты спятила? Училка по литературе таких с десяток раздала. А… – осенила её. – Ты ж прогуляла тогда…

– Болела я! И не резала я ничего! – завопила Ксения.

– Чего ты орёшь? – непонимающе пожав плечами, Браун повертела пальцем у виска. – Точно дура.

Было ясно что ничего не ясно и Ксения почувствовала вдруг себя крайне неловко. Неужели её кто-то разыграл? Только вот кто? Набравшись решительности, она резко подорвалась со своего места и в считанные мгновения подлетела к ковырявшемуся в телефоне Семёнову:

– Что, послания любовные пишешь? – грозно спросила Ксения, но тут же осеклась, понимая что сморозила явную глупость. Весь класс знал об его увлечении стратегией, за игрой в которую он проводил чуть ли не 24 часа в сутки.

– Чего? – не понял Семёнов, с трудом оторвавшись от телефона.

– Я говорю, на день рождения пойдёшь к Носовой? – нашлась Ксения.

– Так туда все пойдут… – нехотя ответил он. – Это всё?

– Я тогда пойду… – растерянно выдавила девушка, коря себя за очередную глупость.

Глава 24

Дорога со школы домой всегда кажется быстрее чем из дома в школу, несмотря на относительно приличное, в общем-то, расстояние. По этой самой дороге, исхоженной не одну сотню раз, всё кажется родным и таким близким: даже киоск с газетами на остановке и светофор на углу. По пути домой главное перейти дорогу, а там через двор. А там до родного подъезда рукой подать. Ксения и раньше не шибко то глазела по сторонам, а тут, когда голова была занята этим чёртовым листочков, и вовсе было не до этого и лишь в самый последний момент она заметила, стоящего всего в паре метров от себя, незнакомого парня:

– Эй ты! Иди сюда! – грозно произнёс тот и решительно сделал шаг навстречу.

– Ну чего тебе? – и Ксения раздражённо махнула рукой, догадываясь о том что сейчас у неё будет просить либо денег, либо закурить.

– Телефон давай! – нагло выдал парень и предпринял первую попытку выхватить из рук девочки рюкзак.

– Эй, полегче! Ты чего? – и легонько толканув незнакомца в бок, Ксения бросила взгляд по сторонам в поисках помощи. Понимая, что надеяться в общем-то не на кого, Ксения резко бросилась вперёд, надеясь добежать до видневшегося уже подъезда.

– А ну стоять! – и схватив Ксению за плечо, парень ловко выхватил из её рук рюкзак. – Вот, а ты боялась! – и зло ухмыльнувшись, незнакомец ловко расстегнул его замок и принялся спешно ковыряться в закромах рюкзака.

За сам телефон волнений не было, ибо он лежал в кармане куртки, но дарить сам рюкзак непонятно кому, как-то не хотелось, и пользуясь тем что верзила отвлёкся на содержимое рюкзака, Ксения сделала пару шажков навстречу и от всей души двинула правой ногой в пах. Дикий возглас парня был слышен, наверное, за километр, и упав на землю, он принялся качаться на ней, продолжая стонать. Слабо обращая внимания на его вопли, Ксения резво выхватила из ослабевших рук верзилы свой родной рюкзак и лихо побежала прочь, мысленно благодаря соседа дядю Толю, показавшего как-то на днях парочку безотказных приёмов для защиты от хулиганов. Никогда бы не подумала что это всё пригодится в жизни, но…

Короткая дорога домой показалась ей сейчас вечностью: то и дело мерещилось сзади злобное дыхание хулигана и лишь звук захлопываемой за собой двери в подъезд, позволил хоть немного перевести дух. Лишь только сейчас страх принялся бороздить просторы тела, чувствуя себя в нём, как у себя дома. Вжавшись в шершавую стенку подъезда, Ксения бросила взгляд на ручку двери, которая, как показалось ей сейчас, начала дёргаться. Вскрикнув от ужаса, она ещё более вжалась в стенку, чувствуя как паника вырывается из каждой клеточки тела. Ещё один её крик, эхом отозвался вдалеке, а холодный пот противно обдал и без того измученные нервы. Спасительный лифт был совсем рядом и дрожа от страха, Ксения с трудом заставила себя сделать пару шагов, затем ещё и ещё…

Дома, как это часто бывало в последнее время, никого не было и немного успокоившись, Ксения устало плюхнулась на пуфик. Было гадко, противно и вообще. И это называется средь бела дня. Можно было позвонить конечно в полицию, но был ли в этом смысл? Хоть какие-нибудь приметы хулигана, кроме роста, она не запомнила, да и не пропало же ничего. И ещё вдобавок замучают допросами, вопросами неприятными. Нервы будут трепать. Их и так потрепали порядком. Куда уже дальше? Да и времени жаль будет потраченного. Перевести дух окончательно, не дал звук открываемого дверного замка. Неужели верзила всё-таки добрался до неё? Паника лихо взяла в плен остатки разумных мыслей и сбегав на кухню, Ксения решительно схватила лежащий на столе огромный нож и так же лихо вернулась к двери. Страх настолько туго сжал виски, что голова принялась буквально трещать по швам, терзая нервы палящим огнём. Замок по-прежнему никак не поддавался невидимому злодею и осторожно сделав шаг вперёд, Ксения так же осторожно взглянула в глазок. Вздох облегчения, смешанный с лёгким привкусом разочарование, вырвался из её уст и лихо пробежался по пустой квартире, дверь в которую никак не мог открыть родной отец. Вспомнив что сегодня пятница, день водителя, она возмущённо покачала головой: ну зачем так пить? Нехотя повернув ключ в замке, Ксения побрела на кухню: нож теперь точно не нужен. Происшествие, только недавно взбудоражевшее душу, незаметно сошло на нет, уступив место куда более сильной суровой действительности в лице едва стоявшего на ногах отца, от которого разило спиртным так, что все, жившие доселе микробы в коридоре сдохли напрочь. Не скажешь что пил он много, но если уж пил то мозг выносил изрядно. Едва стоило подумать об этом, как она брезгливо поморщилась. Ничего не оставалось как закрыться у себя в комнате и решить что уж сегодня фиг она ему откроет. Открыла позавчера сдуру, хватит…