Текст книги "Мировая жила"

Глава 9. Ты теперь в армии

Они опасались идти по городским улицам и от клуба удалялись дворами, крадясь как воры. Проходящие патрули имперцев пережидали в черных подворотнях. Только на привокзальной площади вышли на свет, и к зданию вокзала пошли уже не таясь, в открытую, влившись в поток деловито-озабоченных горожан.

По дороге Вася сказал Акиму, что не знает, где находятся Макарка и Ольха, но точно чует, что оба они живы, а еще чует, что искать их надо в глубине материка, а значит, придется пробираться в Сидень, столицу империи. Там основной транспортный узел. Оттуда ведут дороги во все концы. В столице, проще будет определить направление дальнейшего поиска. И само собой выходило, что быстрее всего до Сидня они доберутся на поезде.

Через здание вокзала прошли на перрон совершенно свободно, где как на заказ их поджидал следующий в столицу и ожидающий отправки поезд. Но на этом их везение и закончилось. У дверей каждого вагона стоял имперский патруль. Серые стражи коротко допрашивали каждого садящегося на поезд пассажира, где тот находился сегодня с шести до семи утра, а затем требовали оголить запястный штрих-код.

Прибором, напоминающим считывающий сканер, а вероятно им он и был, имперцы проверяли правдивость ответа. Некоторые пассажиры проверку не проходили, их тут же вязали и уводили.

– Да чтоб их, – негромко ругнулся Аким, – Старший брат следит за нами… оперативно работают, морока нифрильная.

– Боюсь, Акима, мы влипли. И ищут они именно нас.

– Думаешь, уже знают о тех… стражах?

– Думаю, да. И искать нас будут со всем тщанием. Отомстить за своего – для них не просто дело чести. Это принципиально, чтоб никто даже думать не смел, что можно убить копа и уйти безнаказанным.

– Ага. А проверку мы точно не пройдем, клятый приборчик четко покажет, где мы были в семь утра, – Аким осторожно осматривался по сторонам, пытаясь найти обходной путь. Но видел только сжимающееся кольцо многочисленных патрулей. Проверяли не только пассажиров поезда, проверяли всех подряд, – Отходим, Вась. Придется поискать другой способ добраться до столицы.

Но отходить было уже поздно, выход с перрона теперь тоже был перекрыт. Вася обернулся на волка и запустил руку в карман, где прятал нож. Оттягивая неизбежное, они пятились, пока не вжались спинами в стену здания вокзала. Дальше отступать было некуда. Один из патрульных уже перевел взгляд на Васю с Акимом и набрал в грудь воздуха, чтобы обратиться к ним, когда какой-то спешащий пассажир задел имперца чемоданом и ненадолго перевел внимание на себя.

Акимин разум в поисках выхода метался как вшивый пес, но выхода не находил. Когда он уже смирился с неизбежным и сосредоточился на срединной части тела, готовясь перевернуться на волка и принять бой, он бросил случайный беглый взгляд назад через плечо, и его накрыло мгновенным озарением. Прямо перед ним на грязной вокзальной стене он узнал знакомый уже плакат с нарисованным на нем бравым бойцом и призывом вступать в имперскую армию.

– Вась. Айда за мной, – Аким решительно дернул друга за рукав, – За мной быстро.

Не раздумывая, Аким толкнул неприметную дверь и прошмыгнул внутрь, затащив Васю следом за собой. Они оказались в небольшой, плохо освещенной и скудно обставленной приемной, где за единственным столом со скучающим видом сидел очередной сероформенный имперец.

– Здравия желаем, – гаркнул Аким так неожиданно, что скучающий имперец подавился собственным зевком, – Здесь в армию принимают?

К чести сероформенного, тот сразу подобрался, даже не по уставу расстегнутую верхнюю пуговицу на мундире ловко застегнул в одно движение.

– Желаете вступить в ряды? – уточнил, ободряясь, имперец, рука его при этом сама потянулась к стопке незаполненных бланков.

– Так точно, – Аким вытянулся в струну, руки по швам, – Хотим послужить отечеству.

– Хех. Похвально, молодые люди, – имперец осмотрел Васю и Акима с головы до ног цепким взглядом приценивающегося торговца, – Я даже вижу зачатки воинской дисциплины… Служили где-то?

К слову сказать, «зачатки воинской дисциплины» старательно демонстрировал один только Аким. Вася тем временем как бы невзначай навалился всем телом на дверь, резонно опасаясь, что оставшийся снаружи патруль, попытается войти следом.

– Увы, серой формы носить пока не довелось, – умудрившись не соврать, ответил Аким, – И с ружьем обращаться не умеем. Правда, немного упражнялись с боевым копьем…

– С копьем, – снисходительно хмыкнул имперец, – Копье – это прошлый век. Из деревни что ли?

Аким только тяжко вздохнул, отвечать на этот вопрос ему надоело еще в первый день прибытия в город, впрочем, имперец ответа не ждал.

– И зарубите себе на носу. Не ружье, а карабин! Ясно?

– Так точно. Карабин.

– Надо добавлять: господин капрал, – поправил имперец, уже не глядя на Акима. Он подтянул к себе чистый бланк и с воодушевлением зачеркал на нем что-то чернильным пером, – А что упражнялись с копьем, это хорошо… Будущему солдату такой навык лишним не будет.

– Так точно, господин капрал, – радостно согласился Аким.

– Значит так, – капрал оторвался от писанины и поднял взгляд на Акима, – Проходите вон в ту дверь. Там раздеваетесь полностью. Вас осмотрят на предмет болезней и врожденных увечий. Потом возвращаетесь сюда ко мне, я все оформлю.

Аким переглянулся с Васей, Вася едва заметно утвердительно кивнул. Они прошли в указанную дверь, где их встретил седовласый сухопарый старичок, был бы он один в один добрый доктор Айболит, кабы не все та же серая форма и морозно-режущий хирургический взгляд серых глаз. Но ничего другого, кроме как отдать себя во власть «приемной комиссии», уже не оставалось. Либо на улицу к патрулю, либо уповать на то, что «армия в обиду не даст».

Армия ожидания оправдала. Парни стояли перед «доктором» в чем мать родила, ощущая свою полную беззащитность, когда услышали через хлипкую дверь медкабинета, как в приемную ввалились люди загромыхав по полу каблуками.

– Городская стража, – послышался грозный окрик, – Поголовная проверка. К вам сюда только что вошли двое, где они?

В приемной повисла тишина. Каблуки топать перестали, но скрип половиц под тяжелыми телами давал понять, что городские стражи никуда не испарились. Аким и Вася напряженно переглянулись. Мгновение тянулось за мгновением, а капрал почему-то отвечать не торопился.

– Вы что, капрал, глухой? – из-за двери прогремел тот же голос, заставивший Васю с Акимом вздрогнуть.

– А-а, так это вы ко мне обращались… – удосужился подать голос капрал.

– Не валяйте дурака. Мы ищем опасного убийцу.

– Да ну? – делано удивился капрал, – А я-то тут при чем?

– Не желаете сотрудничать с городской стражей? – стражник не столько спрашивал, сколько утверждал, и особого удивления в его голосе не ощущалось, – Ну что ж. Мы сами здесь все осмотрим… За мной.

– А ну стоять! – проревел капрал, мгновенно стряхивая показную ленцу, – Ничего вы здесь не осмотрите, крысы тыловые. У вас полномочий нету. Пошли вон из моего приемного пункта.

– Вот как? Ладно, как хотите… Но учтите, я буду вынужден подать рапорт.

– Валяйте, – отмахнулся капрал, – Один черт, кроме как доносы строчить, вы больше ничего не умеете.

Снова звук топающих каблуков, и хлопок входной двери. Пронесло. Стражи умелись ни с чем. Парни смогли перевести дух.

– А капрал наш, крутой мужик, – шепнул Аким, переводя незаметно дух.

Осматривающий их «Айболит» шепоток Акима расслышал прекрасно.

– Армейцы всегда с «внутряками» враждуют, – пояснил он негромко, – Не дай бог окажутся в одном кабаке. Обязательно драка будет… М-да… Можете одеваться. Возвращайтесь к капралу, он вас оформит.

Капрал быстро дозаполнил бланки без лишних вопросов. Собственно, он спросил только их имена и полное количества лет. Личная история будущего «штыкового мяса» имперскую армию не интересовала. Ну а Васю с Акимом это полностью устраивало. Капрал сходил в подсобку и вынес два комплекта серой формы без знаков отличия, явно ношеной, но зато чистой.

– Переодевайтесь и валите в комнату ожидания, – капрал качнул головой, указав на еще одну дверь, – На улицу не суйтесь. Там «внутряки» опять ловят кого-то. А увидят вас в армейской форме, обязательно повяжут. Вопросы?

– Никак нет, господин капрал.

– Вот и хорошо. Меня зовут Хруз.

– Так точно, господин капрал Хруз.

– Свободны.

Проводив взглядом очередных новобранцев, капрал Хруз заботливо подшил заполненные бланки в папку и подумал с удовлетворением, что день с утра задался. Ему осталось добрать до полного взвода еще трех человек, и тогда можно будет катить из этого сраного города. А устроенная «внутряками» облава ему только на руку. Во время таких облав количество желающих вступить в армию увеличивалось существенно.

В подтверждение этой мысли входная дверь приемного пункта распахнулась и в приемную ворвался очередной запыхавшийся «новобранец». Свежеоторванный рукав на куртке и кровящая царапина на щеке позволяли сделать заключение, что в армию этот человек устремился исключительно под давлением внешних обстоятельств.

– Здрас-сьте, э-э… Мне бы в армию… записаться…

– Ну так что же вы стоите, как не родной, проходите, не стесняйтесь, – радушно пригласил капрал, подтягивая к себе новый чистый бланк.

* * *

Под покровительственной армейской сенью друзья благополучно переждали облаву. Вася уже подумывал о том, что злоупотреблять гостеприимством приемного пункта некрасиво и им пора бы уходить, желательно не прощаясь по-английски. Но за проведенное здесь время Аким успел разговорить какого-то рядового из обслуги и выяснить, что их собираются перебрасывать в столичную армейскую учебку.

Посовещавшись, Вася с Акимом рассудили, что сбежать из армии они всегда успеют, благо дезертирского опыта им не занимать. Собственно, в свое время они и познакомились, и сдружились как раз на попытке убежать от военной службы. Потому было решено сначала добраться за армейский счет до столицы. А там уже в столичной толчее, глядишь, и сбежать будет проще.

До Сидня они добирались с уютом. К составу исключительно для армейских нужд подцепили дополнительный вагон, в котором ехали всего-навсего тридцать новобранцев и капрал Хруз в отдельно огороженном купе, куда проводник за день трижды заносил закуски и кувшинчики с настоем, заставляя новоиспеченных солдат сглатывать обильную слюну.

Большинство новобранцев ожидаемо были совсем молодыми людьми, приехавшими в город пожить легкой жизнью, но вовремя сообразившими, что жизнь в городе хоть и на самом деле легкая, но не долгая. А потому, когда городская лотерея показывала не большой куш, а большой кукиш, некоторые парни предпочитали не испытывать судьбу, зная, что человек, доведенный до состояния упырка долго не живет, и шли записываться в армию. При всех прочих в имперской армии кормят и одевают безо всякой лотереи.

Были среди новобранцев, хотя и в меньшинстве, люди до сего времени вполне себе сыто и безопасно устроенные, но вынужденные податься в армию, дабы избежать последствий от ударов злого рока. К примеру, водитель нифрохода, случайно задавивший насмерть зазевавшегося пешехода, решил, что лучше в армию, чем на каторгу.

А бывший столовский повар хотя и отказался оглашать причину, по которой сменил уютную кухню на строевой плац, однако глядя в его свинячие бегающие глазки, широкая новобранческая общественность догадывалась и так. Разве что, люди более приземленные, выдвигали очевидное предположение, что повар просто-напросто проворовался, ну а те, кто имел воображение побогаче, склонялись к мысли, что тот отравил тухлятиной какого-нибудь важного чиновника.

Вася с Акимом по дороге в столицу в основном помалкивали, но ухо держали в остро. Как-никак, они посланные князем разведчики. Знать, какие люди и с каким настроем попадают в армию потенциального противника, – дело чрезвычайно важное. И пока все говорило о том, что люди туда попадают случайные, подневольные, к военному делу малопригодные. И только наличие самонаводящегося стрелкового оружия могло превратить их в хоть сколько-нибудь серьезных противников.

И если об окружающих людях друзья успели составить представление, то об оружии по-прежнему не знали ничего. Заперевшись от лишних ушей в тамбуре, они держали военный совет. С одной стороны, они не могли позволить себе тратить время на пребывание в армейской учебке, покуда не найдены Ольха и Макар. Причина, по которой те до сих пор не проявились в имперской базе данных была неизвестна, и, кто знает, может статься, что им нужна срочная помощь.

С другой стороны, какую срочную помощь Вася с Акимом могут оказать потерянным друзьям, если не имеют даже малейшего представления, где их искать на материке размером с Австралию? Они взвешивали доводы «за» и доводы «против» и никак не могли прийти к однозначному решению, что же им делать по прибытию в столицу. Но в итоге делать выбор им не пришлось. До столицы их не довезли.

Уже мелькали в вагонных окнах густо застроенные пригородные поселки, однозначно говорящие, что поезд приближается к крупному мегаполису, когда состав остановили на невзрачном полустанке, а вагон с новобранцами отцепили и перевели на запасной путь.

– Чет похоже приехали мы, – поделился Аким, глядя в окно.

– Ну что ж, – Вася пожал плечами, – Выходит, случай за нас сам все решил. Сначала – в учебку, уже потом – в город.

В запертом вагоне взвод новобранцев просидел больше часа. Наконец, на платформу заехали два колесных армейских грузовых вседорожника с низкими бортами. Дверь вагона отворили, капрал Хруз приказал грузиться в кузова.

– Он оно че! – шепнул Аким Васе, забравшись в кузов и устраиваясь на узкой деревянной вдольбортовой лавке, – Мы, оказывается, транспорт ждали.

– Да уж, – Вася поморщился, – Как бы нас в какую глушь не завезли. Как потом до столицы добираться?

Однако опасался Вася зря, в глушь их не завезли. Грузовики едва проехали с пяток километров по грунтовой дороге, а затем миновав дачный поселок, остановились перед запертыми широкими воротами. В обе стороны от ворот тянулся двухметровой высоты деревянный забор, теряющийся вдали в жиденьком подлеске, а над воротами торчала наблюдательная вышка со скучающим на ней бойцом. По всему выходило, что их привезли в учебку.

И действительно, ворота для них открыли, запустили грузовики на территорию. Узнаваемые бараки казарм, строевой плац, на отшибе стрельбище с деревянными щитами, на которых неумелой рукой были жирно прорисованы человеческие силуэты.

Капрал Хруз приказал новобранцам выгружаться и строиться в колонну подвое. Вчерашние горожане, не знающие строя, безбожно тупили. Капрал беззлобно, но витиевато ругался, раздавал пинки и затрещины, но бил не больно, только для острастки. Поскольку помогало это плохо, капрал Хруз пригрозил, что столовая закроется через пять минут, и если гражданское быдло не в состоянии понять, что значит построиться в колонну подвое, то и жрать им сегодня уже не дадут.

Угроза остаться голодными сотворила с новобранцами чудо, они враз поумнели и, пусть не сразу, но выстроились как надо. Капрал хмыкнул и со словами: «за мной в колонну подвое марш» – повел взвод в столовую.

– А ничего так, сытная жрачка, – Аким наяривал деревянной ложкой из глиняной миски, но молчать не умел даже во время еды, – Я тока одно не понимаю. Вась, зачем надо было целый час дожидаться грузовиков, если идти от железки тут от силы пять кэмэ?

– Ха, Акима, ты вспомни прошлую жизнь на Старшей Сестре, – Вася усмехнулся, – Часто ты пешком ходил пять километров? Горожанин избалован общественным транспортом. Горожанин предпочтет час торчать на остановке, чем топать пешком. А тут как раз все сплошь горожане.

– И то верно.

Глава 10. Учебка

Знаменуя начало нового дня, провыл сигнал подъема. Вася с Акимом, занявшие рядом стоящие койки, привычно подскочили, отработано скупо без лишних движений намотнули портянки, занырнули ногами в сапоги. Штаны и рубахи они на ночь не снимали, а потому сразу подхватили куртки, одна рука в рукав, другая рука во второй рукав. Осталось запахнуться на пару крючков, все – они готовы бежать туда, куда прикажет командование.

Бежать, однако, пока никуда не требовалось. Они стояли посреди казармы полностью одетые и чувствовали себя по-дурацки. Только что они откровенно показали всем окружающим свою выучку. «Молодцы разведчики, нечего сказать», – мрачно подумал Вася. Слегка утешала мысль, что особого внимания на них никто не обращал.

Вдоль рядов солдатских узких коек шли сержанты и тормошили заспавшихся новобранцев. Сержанты трепали их за плечи, потом стягивали одеяла, потом скидывали на пол. Даже оказавшись на твердом полу, эти люди поворачивались на бочок, поджимали к животу коленки, зябко обхватывали себя за плечи и, почмокав губами, продолжали спать.

– Мне это снится? – спросил Аким.

– Навряд ли.

Побудка и одевание заняли добрых четверть часа. Глядя на зевающих во весь рот будущих «вояк», Вася только головой качал. Чтобы не торчать как два торшака в чистом поле они с Акимом все это время сидели рядышком на койке.

– Цивилизация, – глубокомысленно изрек Аким, – Убивает в человеке зверя!

– Ну, это ты загнул. Если б было так, то эти цивилизованные парни упырков в клубах ногами не забивали бы.

– Ну да, – Аким вспомнил Ману и помрачнел.

– Цивилизация не убивает в человека зверя, но задавливает, – продолжал Вася, – Делает его вялым, делает сонным, но добрым его совершенно точно не делает.

– Да, Вась, ты прав, – безжалостным усилием Аким заставил себя отринуть воспоминания и включиться в разговор, – Сильный жрет слабого. Это основополагающий закон леса, а может и всей нашей вселенной…

– Спорить не стану, – мягко сказал Вася, – Но зверю не чуждо сострадание и жалость. А вот на счет этих зевающих парней не уверен. Не потому, что у них нет зверя первопредка, а потому что они поднялись сюда из нижних миров. Боюсь, ни о сострадании, ни о сочувствии эти люди не имеют представления.

Аким только плечами пожал. По виду перед ним были обычные люди. Приличия соблюдают, человеческую речь разумеют, на ближних среди бела дня не кидаются. Кто знает, что с ними не так? Он влюбился в Ману безоглядно и безоговорочно, но не знал ее совершенно. Какие чувства были ведомы ей самой? Акиму этого уже не узнать. Он поймал себя на том, что опять вернулся мыслями к погибшей девушке, решительно тряхнул головой и поднялся с кровати.

– Пойдем что ли, Вась? Уже вон, строятся…

Первым делом их погнали на пробежку. Хотя, пробежка – сказано громко, так, десяток кругов по плацу легкой трусцой. Ни Вася, ни Аким даже не вспотели. Но для вчерашних горожан эта пробежка обернулась настоящим испытанием. Мало того, что, живя в городе, тела свои они к нагрузке не приучали, так еще были ослаблены постоянным употреблением настоев.

Прежде чем отдавать приказ на построение, капрал Хруз дал новобранцам отдышаться. Потом они пару раз прошли подобием походного строя по плацу, потом их недолго учили быстро залазить в кузов армейского грузовика и вылезать из него. А потом повели в столовую.

– Прямо санаторий, а не учебка, – радостно заявил Аким, облизывая ложку.

– Ну, в этом с тобой мало кто из присутствующих согласится, – Вася усмехнулся и качнул головой, как бы приглашая оглядеться вокруг. Вокруг многие были вымотаны настолько, что даже есть не могли.

После завтрака их повели в учебную комнату, где капрал Хруз объяснял устройство армейского карабина. Самыми благодарными слушателями само собой оказались Вася с Акимом. Аким так боялся пропустить хоть слово, что дышать забывал. Еще бы, за сведения об оружии потенциального противника любой разведчик руку отдаст.

Впрочем, своим рассказом капрал лишь подтверждал то, о чем они догадались и сами, когда разбирали добытое на корабле трофейное ружье. Помимо механических частей: ствола, приклада, спускового устройства и магазина с боеприпасом карабин имел три нифриловых прибора: накопитель, что через разряд давал импульс нифриловой шарообразной пуле и назывался «толкателем»; расположенное в прикладе хранилище, которое заряжало толкатель после выстрела; и, наконец, прибор наведения на цель.

Капрал Хруз сообщил, что прибор наведения считывает намерение стрелка и направляет полет пули. Акима такое объяснение не удовлетворило, потому что не объясняло, как именно нифриловая пуля находит цель, уже находясь в полете, но проявлять любопытство и задавать уточняющий вопрос он не решился. К тому же Аким не убыл уверен, что капрал и сам это знает.

Покончив с созерцательной частью, Хруз перешел к прикладной и повел их на стрельбище. Сержанты выдали новобранцам незаряженные карабины, и они учились их разбирать и собирать. После их вызывали из строя подвое, выдавали по три пули и учили стрелять по мишеням с пятидесяти шагов.

От этого способа стрельбы Аким с Васей обалдевали. Боец брал карабин и держал у живота, будто это не карабин, а нацеленное во вражеское брюхо копье. Потом стрелок должен был сосредоточиться на указанной капралом мишени. А потом следовал выстрел.

Не все выстрелы попадали. Нифриловые пули хоть и могли подправлять свой полет, но, как оказалось, до некоторого предела. И если боец во время выстрела уводил ствол слишком уж в сторону от цели, выправить свое направление пуля не успевала. А потому выпущенные неумелыми бойцами пули часто уходили то в небо, то в землю, то в лес.

Кроме того, не все выстрелы поражали именно ту мишень, которую указывал капрал. Их стояло там пять штук в ряд, и каждая была пронумерована. Бойцы хмурились в недоумении, но почему их выстрел поразил не ту мишень, взять в толк не могли, а вот Вася с Акимом свои догадки имели.

Работа с нифриловым заклятьем требует навыка, и чтобы приказ на нифриле сработал, образ действия должен быть представлен очень четко. У вчерашних горожан нужный опыт отсутствовал. Зато все три пули и Вася, и Аким положили строго в те мишени, что указал им Хруз.

После стрельб их снова повели в столовую. По дороге Аким радостно потирал руки и отпускал шуточки, что мол главное умение имперского бойца – это умение переваривать пищу. Жратва и впрямь здесь сытная, обильная, да еще кормят три раза в день. За обедом им выдали по стакану настоя, пить его друзья само собой не стали. А после обеда был объявлен «тихий час». Бойцов отправили в казармы по койкам отдыхать и набираться сил.

Вася уже собирался скинуть куртку, сапоги и придавить койку эдак на пол часика, однако по Акимову горящему взгляду понял, завязать хоть немного жирку на черный голодный день у него в очередной раз не получится. Аким выскочил из казармы первым, вроде бы как по нужде. Вася выждал пару минут, прислушиваясь, но быстро понял, внимание окружающих людей не то что на нем или на Акиме, вообще ни на чем внешнем не сосредоточено.

Эти люди даже не столько спали, ибо для перехода в сон тоже сила нужна, сколько погрузились в какое-то болезненное беспамятство. Истощенные, ослабленные, бледные – они едва дышали. В городе их использовали как батарейки и выкачивали из них силу. Почти все они здесь стояли одной ногой в могиле. И зря Аким смеялся, что эта учебка напоминает санаторий. Чтобы поставить этих людей на ноги, как раз и нужен санаторий с обильной трехразовой кормежкой, полноценным отдыхом и сном.

– И вот что тебе, Акима, сделала плохого койка с мягким матрасом? – спросил Вася с напускной строгостью, когда выбрался из казармы и зашел за угол, где его поджидал Аким.

– Хочу до стрельбища прогуляться.

В учебке их взвод был не единственным, но «тихий час» разогнал по казармам абсолютно всех. И все же из осторожности они пробирались задними дворами стоящих в ряд казарм.

– Вот смотри, Вась, – Аким вынул из кармана нифриловую пулю и протянул другу.

– Хех, уже и пулю спереть успел, – удивился Вася, разглядывая на ходу тяжелую зеленую дробину.

– Я тут маленько поразбирался в том, как они на нифрил накладывают приказы.

– Это в городе, что ли? – уточнил Вася.

– Ага. Тут ведь все на нифрильной тяге. Так вот, не ясно мне пока, как пуля на цель наводится.

– Вроде ж капрал объяснял про прибор наведения на цель…

– Капрал… – Аким хмыкнул, – Вась, я тебе не случайно дал пулю в руках подержать. Они здесь образы на нифрил иначе накладывают, но поверь, ничего сложного на такую маленькую пулю не наложишь. А теперь представь насколько сложным должен быть образ наведения на цель.

– Да, но прибор…

– Прибор считывает намерение стрелка, это понятно, но прибор вместе с пулей не летит.

– Согласен.

– Значит, прибор передает считанный образ на пулю. Я ведь поначалу как думал… думал, что пуля получает от прибора только образ исходного направления, а дальше ее… скажем так, наподобие магнита притягивает живое существо.

– Как это ее притягивает существо?

– Да кто его знает? Может спектр инфракрасный ее притягивает, может само наличие осознания. Ну нет у пули такого объема памяти, чтобы настолько точно наводиться…

– И?

– Вась, мы стреляли по деревянным мишеням. Они деревянные, они вообще никак не живые. Ты вспомни какое мощное нужно программное обеспечение, какие объемы памяти нужны для самонаведения. Откуда эта чертова пуля знает, куда ей лететь? У нее ни глаз, ни ушей, ни разума!

За разговором они дошли до пустующего сейчас стрельбища.

– И что ты надеешься здесь отыскать? – спросил Вася.

– Давай к мишеням подойдем поближе, хочу их осмотреть, – Вася в ответ лишь пожал плечами и пошел вслед за Акимом к мишеням.

– Обрати внимание, Вась, – Аким ткнул пальцем в одну из мишеней, – Все пули попали в голову.

– Да, это странно, – согласился Вася, разглядывая деревянный щит, с грубо намалеванным человеческим силуэтом. Там, где была нарисована условная голова, все было изрыто отверстиями от пулевых попаданий. И ни одного попадания в «тело».

– И вот как это возможно? – пафосно вопросил Аким.

Вася обошел мишень, чтобы посмотреть на нее с обратной стороны.

– Акима, иди-ка сюда, – сказал он.

– Чего там? – Аким поспешил к Васе.

– Вот почему все пули ей «в башку» прилетели, – Вася указал на брусок с нифриловым напылением. Тот был прикреплен к обратной стороне мишени точно в области головы, – Я так понимаю, это на него пули самонаводились.

– Хэ, по виду похоже на светильник, – сообщил Аким, осмотрев брусок, – Силы жрет мало, работает, не отключаясь, только здесь он не светит, а просто фонит нифрильной могией. Ох, Вась. Так вот как пуля сама наводится. Подобное притягивает подобное. Нифрил притягивает нифрил.

– То есть ты хочешь сказать, – Вася подбирал слова осторожно, – Что пули так часто летели не в ту мишень…

– Потому что бойцы наводили ствол, как кривая выведет, – докончил за него Аким, – И пуля притягивалась к той мишени, что была ближе других к прямой траектории полета.

Они осмотрели остальные мишени. У каждой с обратной стороны в районе условной головы был прикреплен нифриловый брусок.

– Это что получается, никакого наведения на цель нету? Пуля просто притягивается нифрилом?

– Есть, и наводящий прибор этот – не пустышка, – возразил Аким, – Но он задает направление только в самом начале, а дальше пуля наводится, а вернее притягивается, уже сама.

– Погоди, Акима. Не бьется что-то, – Вася чуял, что Аким навел их на важнейшее открытие, но боялся что-то не учесть, боялся ошибиться, хотел удостовериться с абсолютной, всеобъемлющей точностью, что он прав, – Местные жители не таскают с собой нифрила, а стража ходит с карабинами. Какой в этом смысл?

– Да ну, Вась, здесь нифрильные настои все в три горла жрут. Из-за настоев от них фонит так, что будь здоров. Стреляй в любого, будь уверен, не промахнешься.

– Ну хорошо, – не отступал Вася, – Они собираются этим оружием воевать с нами. И этот их Костяной Принц точно знает, что настои у нас запрещены…

– А еще Костяной Принц знает, как мы воюем. Даже самый распоследний копейщик ходит с нифрильной копеечкой на груди, прибавь к этому поддерживающие заклятия, что на наших бойцов накладывают моги обороны…

– Да. Верно, – Вася продолжал перебирать в уме любые возможные доводы, способные опровергнуть Акимовы построения и не находил, наконец, он торжественно поднял вверх указательный палец, – Тогда я одно могу сказать. Если догадки твои верны, мы этих имперских вторженцев сметем как крошки со стола. Достаточно просто не пользоваться нифрилом, и их ружья станут бесполезными. Они просто не смогут прицельно стрелять.

– Ага, – согласился Аким, – Осталась нам самая малость. Выжить, добраться до нашего континента и рассказать об этом князю.

– Вот именно, – согласился Вася, – Будем надеяться, что Ольха и Макар здесь без нас не пропадут.

– Э-э, Вась, а искать их ты больше не собираешься что ли?

– Теперь уже нет. Слишком важные сведения ты, Акима, раскопал. Речь идет о победе в войне между континентами. Рисковать и терять время на поиски Ольхи и Макарки мы права не имеем.

Аким вскинул брови, но промолчал. Он – не слепой, он знает, как Вася относится к Ольхе и как относится к Макарке. И раз уж принял решение прекратить их поиски, Аким догадывался, как тяжело это решение ему далось. Они возвращались к казарме в полном молчании, Вася был мрачен, а Аким задумчив, и в мысленных заботах своих они не заметили вовремя двух людей, стоящих у дверей их казармы.

Одним из двоих был капрал Хруз, вторым – немолодой мужчина с колючим взглядом опытного убийцы в непривычной болотно-зеленого цвета маскировочной, но явно военной, форме. Вася заметил их первым и незаметно слегка ударил костяшками кулака Акиму по запястью. Аким поднял взгляд от земли, увидел поджидающих, и, следуя первому порыву, чуть было не рванул за угол ближайшей казармы, но Вася успел удержать его за рукав.

– До них шагов триста еще, – возбужденно прошептал Аким, – Может нас не заметили.

– Уж поверь, Акима, заметили, – так же шепотом ответил Вася. Он обернулся на волка и продолжил идти как шел, неспешно, прогулочно, и лишь как бы невзначай запустил большой и указательный пальцы правой руки в карман штанов, где лежал у него нож.

Акиму ничего не оставалось, как следом за Васей перейти на оборотня. Такого звериного чутья как Вася он не имел, но и сам уже догадался, что эти двое стоят там по их души. Друзья приближались к казарме мягким волчьим ходом, готовые действовать, но действовать не спешили.

Они оба понимали, что по большому счету ничего страшного не совершили. Нарушение режима «тихого часа» вероятно можно счесть за проступок, но уж никак не за преступление. Посещение стрельбища и осмотр мишеней, конечно, вызывало явные подозрения, но никто прямо не запрещал туда ходить, а потому кидаться то ли в бега, то ли в бой пока преждевременно.

Аким с Васей неторопливо приближались, а капрал негромко переговаривался с человеком в зеленой форме, полагая, видно по всему, что с такого расстояния человеческое ухо тихого разговора услышать не может. Обычное человеческое ухо, оно конечно, слышать не могло, а вот ухо оборотня слышало, и очень отчетливо.