Текст книги "Герой не нашего времени. Эпизод II"
Автор книги: Дмитрий Полковников
Жанр: Историческая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Вам это сказал тот пожилой немец? – перебил его Новицкий.
– Да какая вам разница, – вздохнул Ненашев.
Если так пойдёт дальше, станет барон в истории «настоящим» антифашистом. Но почётную должность героя «прибалтийского» сопротивления он уже заработал честно.
– А вы знаете человека, предупредившего жителей, что их деревню большевики могут сжечь?
Капитан пожал плечами. Знать метеосводку в воскресенье 22 июня – его обязанность, как артиллериста. А остальное… Скажем так: минимизация будущего ущерба. Но получается, что информаторы у пана поручика неплохие.
– Почему? Неужели вы не боитесь?
– Я работаю над вашей репутацией!
И что? Из множества зол выбрать одно, меньшее. Так какое оно, меньшее?
Советские партизаны не получат здесь массовой поддержки в 1941 году, как и во множестве мест Западной Белоруссии. Сначала народ должен был от немцев озвереть.
Тогда пусть лучше какая-то власть, чем кровавая вакханалия. Любой заслон от тех, кто пёр в Полесье с Западной Украины. Впрочем, Армия крайова давно начала беспокоиться и принимать меры. Фашистов встретят милые граждане былой Речи Посполитой с хорошим знанием немецкого языка и займут большинство мест в оккупационной администрации. Многих в 1943 году казнит гестапо, когда, наконец, нападёт на след польского подполья.
Максим помолчал, а потом спокойным тоном выдал:
– Знаете ли, пан поручик, что в криминальной полиции Варшавы служат две очаровательные немецкие барышни. Милые существа, мухи не обидят. Так вот, когда на улицах убивают кого-то из рейха, они наугад из картотеки достают и тасуют картонки, кто станет заложником и умрёт[64]64
См.: Найтцель З., Вельцер Х. Солдаты вермахта: подлинные свидетельства боёв, страданий и смерти. М.: Эксмо, 2013.
[Закрыть]. Забавно?
– Прекратите, Арнимов! – задохнулся от ярости Новицкий.
– Что, не верите? Назвать имя? И чего вы взъярились, девочки никого не убили, а как могут, так и развлекаются в скучном офисе. Кстати, одна из них просто дьявол в постели. Может, вас познакомить? Развеетесь.
– «Сатана там правит бал…» – задумчиво просвистел Максим. Да, явно не укладывался его Ненашев в штамп привычного попаданца. Как змей-искуситель… Угу, но помни, Панов, каждому Ахиллесу – свою пяту.
Поручик, услышав знакомую мелодию, ненадолго замолчал, а потом тихо спросил:
– Помните, вы называли фамилию Гапке?
– Конечно.
– Он уже мёртв, – зло выдохнул Новицкий.
Ненашев спокойно посмотрел в ответ и протянул ему руку. Другом ему поляк не стал, но он буквально видел, как двинулись тяжёлые жернова мыслей в голове поручика.
Глава 21,
или «Гамбит Кукуева»
17 июня 1941 года, вторник
Вернувшись из города, Суворов возмущённо рассказал комбату последнюю новость: местные перестали принимать советские деньги. Однако сшить новую шинель Владимиру согласились быстро и почему-то без предоплаты. Всего десять дней – и забирайте, молодой человек, прекрасную вещь!
Капитан посмотрел на Владимира и лишь пожал плечами. Ну что же, всё, как и в прошлый раз. Скидки, скидки и ещё раз скидки! Июнь заканчивается, как сезон предвоенных распродаж. Мертвецам или беглецам вещи не нужны, а материал или отданная в починку вещь обязательно пригодится мастеру.
Всё по-житейски. Сегодня одна власть в городе, завтра другая. Не первый раз. Флаги в городе за четверть века меняли четыре раза, теперь следовал пятый, и местная публика делала очередной маленький гешефт.
В том, что Советы быстро уберутся отсюда, никто не сомневался.
Пожалуй, пора запускать ответный слух, точнее, правду. Десятка при немцах сойдёт за рейхсмарку. Такой курс установили немцы, ещё не начав войну.
И зачем птицам деньги? Вернее, германским орлам.
Это не шутка. Выпущенные Гознаком бумаги вермахт, не боясь инфляции, вливал в экономику оккупационных зон. А если по-простому, за доставшиеся даром бумажки вербовали для разведки агентов, платили жалованье предателям на местах и закупали продукты по твёрдым, самими же установленным ценам. Никого не смущали даже портреты Ленина, деньги – нерв войны.
А город он сегодня посетит.
Неофициальный визит приурочен к грандиозному событию: очередная перегрузка ящиков, прибывших из Германии, в советский эшелон. Точь-в-точь так поступали и немцы на станции Тересполь. Дёшево, сердито и практично, когда подвижной состав быстро возвращался владельцам.
Вот и думай, где для диверсантов крутили второе дно к вагонам, если эту зону усиленно охраняли, и почему день 22-го неожиданно стал рабочим, если в воскресенье по давно заведённому порядку Буг пересекают одни пассажирские поезда.
Оказавшись в штабе погранотряда, капитан удовлетворённо прошёл мимо запертого и опечатанного кабинета Ковалёва. Таки решил уехать. Ну, тем лучше и безопаснее для майора, сдавшего документы из сейфа в секретную часть. Пусть уж они сгорят там, а событиями пока порулят другие, решительные люди.
Оказавшись в кабинете Елизарова, Ненашев побарабанил пальцами по сейфу и взвесил в руке стоявшую рядом канистру. Скептически похмыкал над чемоданом, а потом нагло уселся перед пограничником.
– Думаешь уйти с картотекой? И остальное сжечь?
– А что мне ещё делать, – зло ответил пограничник.
Капитан всё понял, что вызвало раздражение. Он сам себе верил и не верил.
– Да, ты прав. Но лучше бы до выходных в управление отправил. Когда немцы брали города у поляков, особые ребята сразу шерстили архивы их разведки и контрразведки.
– Не учи учёного, – улыбнулся Михаил. – Давай переодевайся быстрее.
– Сейчас.
Превратившись в сержанта с зелёными петлицами, Максим посыпал голову антрацитом и вычесал его на газету. Затем вытер полотенцем щедро намазанные осевым маслом руки. Эх, с новым ароматом и в новое путешествие. Как в рекламе.
– Ну, как?
Елизаров принюхался.
– Настоящий смазчик. Ветошь не забудь в карман положить. Одно разорение от тебя и перевод обмундирования.
Авантюра Елизарову не нравилась. Не верилось в удачную перспективу «налёта» на штаб 42-й стрелковой дивизии.
Панов улыбнулся. Если получится, то на разных исторических или около того форумах ещё интенсивнее начнут искать директиву о приведении войск в боевую готовность. То, что была, и ёжику понятно. Какие доказательства? Да мы все, мамой клянёмся! Даже почти точная дата есть: где-то между 12-м и 18-м числом, но не позднее 19-го. Всех больших начальников предупредили задним устным или иным способом. А они довели её лишь до избранных!
Вот и собрались два ежа, одетые в форму погранвойск, внедрять в жизнь гипотезу конспирологов, тоже действуя по извращённой логике.
Генерал-майор Иван Азаренко закрыл совещание и остался один в кабинете.
Он трижды предлагал вывести свою дивизию из Бреста, но неизменно получал отказ. Не разрешили даже разместить батальоны в летнем лагере рядом с городом: «Не паникуй, тебе дадут время поднять дивизию». И ещё: палатки отпущены не будут.
42-я из боевого соединения потихоньку превращалась в строительную часть. По батальону от полка вечно что-то копали на рубежах обороны рядом с городом.
Начальник штаба армии вроде как его поддерживал, но уходил в тень, когда вопрос ставили конкретно. Азаренко понимал полковника Санталова. Не хочет ссориться. Старый командарм не сошёлся с командующим округом характером и скоро вылетел на Восток, учить китайских товарищей.
Новый командующий армией – метеор карьерного фронта – оставил сослуживцев далеко позади. Коборков три года назад командовал дивизией, а через два – корпусом, а с конца 1940 года – 4-й армией. Командарм привык во всём полагаться на руководство, частенько перезванивая в округ и уточняя правильность своих решений. А ещё всегда педантично исполнял приказы и не терпел никаких возражений[65]65
См.: Сандалов Л. М. Пережитое. М.: Воениздат, 1961.
[Закрыть].
– Товарищ генерал-майор, к вам из Брестского погранотряда капитан Елизаров с каким-то сержантом.
– Вот ещё кого не хватало! Что им надо? – недовольно буркнул генерал.
Пограничники проходят по другому ведомству, но в случае войны подчинятся армии. В военном отношении, считал комдив 42-й, они особой силы не представляют. Но для охраны тыла годились.
– Заместитель начальника отряда по разведке. Просит две минуты.
Ну что же, разведчика следовало выслушать. Что-то особое, если решил доложить лично, действуя через голову своих и его начальников.
– Пусть войдут.
Сержанта пытались было не пустить, но пристёгнутый к его руке портфель с важными документами, которые ни на секунду нельзя оставить без присмотра, заставил дежурного отступить.
Панов знал, к кому обращаться[66]66
Герой рассчитывает, что по складу характера Азаренко сможет самостоятельно, по обстановке, принять решение. Например, как генерал-майор Н. Г. Микушев (см.: Ерёмин Н. Первые дни боёв на Рава-Русском направлении // ВИЖ. 1959. № 4).
[Закрыть].
Азаренко воевал против Франко, год комендантствовал в Карельском УРе, а свою дивизию формировал лично из подчинённых пулемётно-артиллерийских батальонов.
Но насчёт характера генерала Саша не обольщался. Настоящий казак, взрывной, импульсивный, жестокий, храбрый настолько, что чёрт не страшен. Четыре Георгиевских креста за два года боёв с кайзером, два ордена Красного Знамени. Один – за Гражданскую войну, второй – за бои против финнов.
И какого хрена его в 1944-м понесло наводить ту проклятую пушку?! Адреналина в жизни не хватало? И так было всё: расстрельный приговор, тяжёлые раны, контузии. Что он тогда хотел доказать? Неужели из-за того, что перед строем отрёкся от него родной сын, говоря казённые слова про изменников, «врагов народа»?
Говорить с ним тяжелее, чем с Михаилом. Тут надо без намёков, в лоб. Надо жёстко дать информацию, но не перегнуть и не навредить. Комбат решил играть на самолюбии. Пусть у генерала на висках и седина, но она Панову в тридцать три не мешала злиться на себя по делу. Он надеялся, что опыт войны с финнами Азаренко чему-то научил.
Елизаров замысел не одобрял. А если бы знал, что генерал и его лучший командир полка Казанцев находятся в оперативной разработке 3-го отдела как «распространители пораженческих настроений», то послал бы Ненашева к чёртовой матери далеко и надолго.
К удивлению Азаренко, первым начал сержант. По-немецки, а Елизаров принялся переводить.
– Товарищ генерал, точно ли идут у вас часы полковника Хуана Модесты?
Михаил вспомнил, как красиво барабанил пальцами по ножу капитан. «По-испански», значит. Вот где, оказывается, твой «консервный завод»! И по годам всё сходится! Ну-ну!
Азаренко изумлённо привстал, пристально глядя в глаза сержанта. Нет, он его не знает, видит в первый раз. Провокатор? И чем же таким знакомым от него пахнет?
– Он просит показать часы.
– Это невозможно, они находятся в Москве.
– Тогда он хочет услышать подробное описание, или мы уйдём.
Азаренко усмехнулся. Ага, щас!
Стоит ему поднять трубку, и на ребят из НКВД сразу найдётся управа из особого отдела дивизии, подчинённого ему. Максим улыбнулся в ответ, открыл портфель и показал генералу содержимое – толовые шашки, а сверху граната с очень характерной длинной ручкой.
Он знал, что Модеста выжил. Упёртый испанец, не зря они тогда так сошлись друг с другом. Но действия Максима – чистая и просчитанная импровизация. Для пущего драматизма Панов принялся себя накачивать, желая впасть в контролируемую истерику.
Жить с мыслью, что ничего нельзя изменить, невыносимо! Все его поступки тогда бессмысленны! Даже малую часть истории никогда не изменить. Его лишили всего – семьи, друзей! Что он здесь забыл? Вот и причина – наконец увидеть, что там, за кромкой. Будущее он и так знает! Батальон и без него придержит на пару часов немцев у границы. Если время не имеет обратного хода, то пусть безвозвратно остановится! Лицо его скривилось. Так-так, а ну, Саша, приостановись!
Генерал посмотрел на сержанта. Тот прямо хоронил себя на глазах. Отчаянный! Не шутит, и плевать ему даже на капитана, в ужасе смотревшего на спутника. Граната настоящая. Из рукоятки выпал белый фарфоровый шарик на шёлковом шнурке. Значит, не врёт. Это не провокация. И запах, исходящий от спутника разведчика, он узнал. Пахло железной дорогой. Точно, прибыл в Брест машинистом или смазчиком. Да, как раз сейчас разгружают немецкий эшелон. Он, как комендант гарнизона, об этом знал.
Азаренко медленно и осторожно вновь поднял трубку телефона и спокойно произнёс:
– Принесете нам чаю.
Пограничник показал ему два пальца.
– Нет, на двоих.
«Угу, а этому немецкому гаду кофе», – подумалось Ненашеву. Нет, не та ситуация, да и нет здесь хорошего напитка. Вернулась возможность шутить. Значит, он опять полностью контролирует своё поведение.
Генерал старательно, не сбиваясь, описал, как выглядит подарок испанского друга. «Немец» после перевода облегчённо выдохнул и кивнул, разборчиво произнеся слова: «Рот Фронт. Интербригаден. Эрбо[67]67
Герой читал и книгу Д. Оруэлла «Памяти Каталонии», как он воевал в интербригаде.
[Закрыть]».
– Он никогда не видел часов, но знает о вашей дружбе.
«Ну что же, – подумал Азаренко, – хотя бы честно. Мы проверили друг друга».
– Я готов его выслушать.
– Он говорит, разговор будет недолгим. Мало времени, и деликатных выражений товарищ э-э-э… Хаген выбирать не станет.
Ой, как сверкнул на него глазом Максим. Ничего-ничего, не только тебе издеваться. Другим тоже хочется. Однако дальше Елизаров занимался исключительно переводом и услышал в конце звук сломанного карандаша. Ещё бы, Азаренко был просто обязан придушить «немца». Ненашев в своём репертуаре, но в переводе с «хохдойч» на литературный русский.
Ненашев и Елизаров о совместном визите никогда не вспоминали. И документов не осталось. А журнал на проходной сгорел во время неудачного нападения на пустой штаб дивизии местных польских партизан-диверсантов.
Последующее обсуждение свелось к паре недокументированных фраз.
– Ты кем в Испании воевал? Если можешь сказать, скажи, – как-то уважительно обратился пограничник.
На искренний ответ Михаил не надеялся. И так понятно. У Ненашева знаний на ромб. Если не так, то две-три шпалы в петлицы добавить стоило[68]68
Ромб не значит генерал, в 1941 г. мог быть и комбриг (их переаттестацию на полковников и генералов ещё не окончили).
[Закрыть].
Елизаров ждал ехидной реакции, и она последовала.
– Могу, конечно. Только я там не воевал. Отдыхал рядом с Мадридом три года назад.
«Ну вот, опять он за своё», – покачал головой Михаил, но не обиделся.
Урок он усвоил, осознав, какую важную роль пришлось играть в учинённом спектакле. Паузы во время перевода давали Ненашеву драгоценные минуты обдумывать каждое слово. А ещё комдив, человек крутой, в эти моменты немного остывал, сердясь на «неправильный» перевод и тупость «немца». Градус напряжённости во время беседы повышался плавно, но так и не перешёл в приступ начальственного гнева. В довесок огромную роль играл расчётливо выбранный запах железной дороги, исходящий от артиллериста.
Ненашев будто гору свалил с плеч.
Нет, капитан не изменил ход войны. Сражение за Брест Красная армия проиграла ещё дней десять назад. Это в фантастике дивизии тушканчиками прыгают с места на место, держа в лапках многотонные материальные запасы.
Хотя нет, он не прав!
Именно так в начале войны планировали контрудары, не думая ни о времени, ни о пространстве. Какая к чёрту логистика! Штабы рисовали красивые стрелочки на карте, а дивизии били врага не кулаком, а растопыренными пальцами, вступая в бой по частям.
Здесь случай тяжёлый. Концентрированного удара немцев не выдержит и пара современных мотострелковых бригад. Сценарий гарантировал гибель и им. Пусть положат немало врага, но целиком на группировку не хватит боезапаса. «И выучки», – подсказал голос изнутри. Он видел, как собирали войска во время наведения конституционного порядка.
Для тех, кто в крепости, он пока сделал всё, что мог, показав генералу возможность потрепыхаться. Но не все полки стояли в цитадели. 42-я дивизия первого формирования окончательно сгинет в Киевском котле. А другая дивизия, 6-я, закончит войну в августе 1945-го. Но история начала войны могла вновь повториться спустя много лет.
Восьмое августа 2008 года. Грузины бьют по Цхинвалу. Миротворцы несут потери. Начальник Генштаба никак не может принять решение, всё уточняя масштаб применения войск. Хотя чёткие и недвусмысленные указания главнокомандующий ему дал. Рокский тоннель, те же ворота крепости, если запрут – всему хана.
Первую директиву не поняли, пришлось вдогонку давать вторую. Управление войсками в первый день потеряно из-за… переезда Главного оперативного управления в новое здание. Связи почти нет, в ход идут сотовые телефоны: что там происходит, какая обстановка?
Но нашлись те, кто в хаосе неразберихи взяли на себя ответственность. Похоже, урок 1941-го усвоен.
Попасть в штаб погранотряда без приключений не получилось.
Хотя какое приключение? Эпизод. Пустяк. Нелепая мелочь.
Внутри пивного заведения хлестнули несколько выстрелов. Дежуривший рядом патруль бросился в дверь. Но выстрелы прозвучали опять. Стекло витрины со звоном осыпалось. Оттуда неуверенной походкой вышел человек, скривившись и прижимая руки к боку. Он посмотрел на Максима невидящими, полными ужаса и боли глазами и осел на мостовую.
Ненашев дёрнулся, увидев наяву, почему вечером 21-го командиры шли ночевать в город без оружия.
Елизаров еле удержал за рукав своего сержанта.
– Не лезь, разберутся.
Патруль вытаскивал из кабака не вполне трезвого лейтенанта. Из разбитой губы парня текла кровь, кобура расстёгнута и откровенно пуста. Минут через пять подъехала «скорая помощь». Неизвестного штатского уложили на носилки, закрыв простынёй[69]69
Не первый случай. См. сообщение № 141/СН от 11.01.1941 г. замнаркома внутренних дел УССР Ткаченко.
[Закрыть].
– Пошли, – зло сказал Михаил.
Разборки с местными, часто сильно обиженными на новую власть, доходили до драк. Особенно когда стороны разогревались пивом и тем, что покрепче.
В один день терпение командования лопнуло, и у дверей заведений выставили патрули. Слишком злачные точки хотели прикрыть, но не спорить же со всем Наркоматом торговли.
Чёрт, отбирать сюда кадры надо тщательнее и хорошо инструктировать. Пусть город советский, но не совсем забыл старую жизнь. Меньше двух лет, как сюда пришла Красная армия. Не всех врагов и их пособников вычистили отсюда. Да и пить надо не бездумно, а то так прямо и плодят несдержанные люди противников нашей власти.
– И часто у вас? – спросил Максим.
– Не у нас, – зло ответил Елизаров, – а у вас!
Хотя что он взъелся на капитана? И у них есть люди, увлекающиеся шестидесятипроцентной водой. Но как вовремя Тимошенко закрутил армейцам гайки! Разведчик ещё застал времена, когда устраивали гонки на извозчиках. Тот, кто быстрее домчит весёлого в дым командира от ресторана до полка, получит приз[70]70
По крайней мере, так было в Пинске. См.: Лопуховский Л. Вяземская катастрофа 1941 года. М.: Эксмо; Яуза, 2007.
[Закрыть].
Михаил подозрительно покосился на Ненашева, вспоминая причину его увольнения. Что ж он тут не загулял? По мнению органов, пьяница не мог быть шпионом. А этот стал разведчиком. Случай сам себе устроил, или, может, помог кто?
Будущий генерал-полковник не оставил никаких воспоминаний о неожиданном визите. Лишь одна строчка, но и та не содержала намёков: «Мы находились в тесном контакте с пограничниками, и враг не смог застать нас врасплох». Наверное, горько было вспоминать потери. А имена тех, кто остался их прикрывать в цитадели, выбиты на гранитных плитах, рядом с титановым шпилем-штыком, устремлённым в небо.
Азаренко тогда перестал доверять указаниям сверху. Нет, игнорировать он их не мог. Сначала возник гнев. Потом ярость, что заставляла полагаться на собственную интуицию и расчёт.
Пограничник, рискуя собственной жизнью, привёл человека, сообщения которого считали дезинформацией. И всё странным образом совпадало с его личным мнением и доводами для начальства. Комдив принципиально не менял позиции с мая месяца, когда, оправившись после ранения, он вновь начал командовать родной дивизией.
Проклятый немец, интернационалист хренов! Неужели там и антифашисты такие? А как он оценил подготовку его командиров!
Злая пощёчина. И про него сказал: «Несмотря на распоряжения вашего командования, у любого комдива, имеющего хоть что-то в голове, найдутся веские причины держать батальоны вне цитадели». И ещё: «Если крепость нельзя быстро покинуть, то немецкий командир начал бы оборонятся, постепенно отводя войска».
Карандаш сломался в руке Азаренко. Будто он этого уже не делает!
Если бы собеседник не воевал рядом с его другом и не рисковал собственной головой, он бы… Генерал сделал глоток воды из стакана. Но руки всё равно продолжали предательски дрожать. Да, его предупреждали, что выражений выбирать не будут.
Правильно он сказал. Если нельзя быстро выйти из крепости, надо на время стать её гарнизоном. По тревоге укрыть бойцов в подвалах. Выбрасывать не роту, а батальон с артиллерией и миномётами на валы и держать ворота. Надо поговорить с полковником Шатко, командиром 6-й Орловской дивизии. В их власти усилить гарнизоны в форте Берг и пятом форте, расположенных южнее и севернее самой крепости. Добавить туда полевую артиллерию. А может, ещё…
Надо, надо, надо… Мысли в голове множились. Формально он ничего никуда не выводит, но готовится к самому худшему.
Ох, как красиво всё предусмотрели немцы!
Но знание плана у противника только половина дела. Расставить войска – ещё четверть. К тому же надо обязательно знать, когда вермахт начнёт исполнять приказ. А войны может и не быть! Всё решают политики.
Говоря так, немец заслужил ещё больше доверия. Вот что значит военный человек! Потом гость расписал схему артподготовки строго по минутам.
Пугающая неизвестность! Азаренко со всей силы стукнул кулаком по столу, но боли не почувствовал. Коли так всё завертелось, то нужна постоянная связь с пограничниками! Если смогли вытащить такого кадра из-за границы, значит, должны понимать: подними он один раз бойцов по ложной тревоге – и у дивизии сразу сменится командир.
Почему, почему его начальство не хочет слышать никаких разумных доводов, а старательно берёт под козырёк, желая всегда быть на хорошем счету у округа?
А как он жалел о демобилизованных бойцах, прошедших вместе с ним Финскую кампанию! В них Азаренко был уверен. Комдив однажды сам поднял их в атаку.
Кто против них? Сколоченные, обученные и обстрелянные части. Немецкие солдаты, которых два года не распускали по домам. А кто у него? В последнем пополнении масса красноармейцев из Казахстана и Средней Азии. Многие недавно знали лишь пару слов по-русски. В их отваге он, может, и не сомневается, но боевая выучка… Генерал досадливо покачал головой.
Максим о национальном вопросе деликатно промолчал. Если он выживет, то обязательно начнёт хлопотать о наискорейшем издании военного русско-таджикского и русско-казахского словаря. Зачем нам мучиться до 1942-го?[71]71
Словари действительно были изданы только в 1942 г.
[Закрыть]
А вот затею немцев под Бяла-Подляской, что обнесли колючей проволокой шесть квадратных километров в чистом поле, Ненашев обрисовал предельно цинично. Заодно намекнув, что генералам и офицерам в плену предоставят особые условия и отдельный лагерь.
Вермахт чётко делит унтерменшей на окончательное быдло и пригодное к делу быдло, само способное управляться с их славянскими рабами.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?