Текст книги "Кто сильнее? Заведи свою мечту"

5

Восемь пятьдесят семь. То время, когда сталинская каменная махина начинает активно глотать свои шестеренки, расставляя по рабочим местам. Мы – звено пищевой цепи. Каждый день даем чужим делам сожрать себя, чтобы получить за это вознаграждение и сожрать чего-нибудь самому.

Самые ответственные хищники со спиленными зубами приплывают на работу минут за десять, а то и за все пятнадцать. Немногие опаздывают примерно на такое же количество времени. Это анархисты-бунтари. Они уверены в своей дерзости, смелости и свободолюбии. А еще во всеобщей зависти. Но основная масса приплывает все-таки именно за три минуты до начала рабочего дня. Они – лицо современного рабства. Они, как бы, не дают никому забирать свое, но и к чужому относятся с уважением. А эти лишние три минуты можно вальяжно оставить на чай. И только супруги этих индивидуумов знают истинную цену их ста восьмидесяти чаевых секунд. Это лихорадочные поиски одинаковых носков с утра и кружка кофе залпом прямо в коридоре, вместо давно забытого утреннего секса. Потрать хоть раз эти три жалкие минуты на пару десятков признательных фрикций, приходи в девять, а не в восемь пятьдесят семь. Глядишь, в благодарность в следующий раз тебя уже с вечера будут ждать пара одинаковых носков, завтрак под заправку и счастливый утренний поцелуй с пожеланием доброго дня.

Офис постепенно заполнялся. Солнце припекало и в кабинете начала осаждаться духота. Игорь потянулся распахнуть раму высокого окна, и в тот момент, когда он повернул ручку и тягучим рывком отворил её, одновременно с потоком свежего весеннего воздуха, с противоположной стороны, через задорно открывшуюся стеклянную дверь, так же свежо и прохладно в кабинет влетел коллега Игоря Артём. Артём столкнулся со сквозняком примерно в середине пути, они вскружили друг друга и полетели дальше. Еще с порога Артём выделил Игоря приветливым взглядом, и, не замечая никого вокруг напролом шел именно к нему, сияя рекламной улыбкой. Особенность его личности заключалась в том, что он всегда приходил по-разному, не попадая ни в одну их трёх групп. Более того, его нельзя было заметить за рассуждением о важности корпоративного роста, но в то же время, свою работу он выполнял ответственно и на все девяносто девять и девять. Игорь не понимал философию жизни Артёма, в нем была какая-то загадка. Наверное, во многом из-за этого, они были близки и могли называть друг друга не только коллегами.

У Игоря перед носом повис и закачался бэйдж, на нем было написано: Артём Анатольевич – помощник директора.

Считалось, что в этом кабинете Артём – самый важный человек, а Игорь – второй по важности после него. Собственно, именно первый и вытащил второго на это место, когда сам его и освободил, став новым помощником директора. Вообще, Игорь никогда не понимал должности помощника директора. Что это? Кто это? Да, в конце концов, помощник какого директора? Тут их с десяток, а у тех еще десяток замов. А помощник, он зачем? Все здесь своего рода помощники директоров, только без бэйджиков.

Артём хитро заглянул Игорю в глаза, и протянул розовую ладонь с длинными пальцами. Игорь в ответ протянул ему свою компактную ладошку. Рука Артёма обхватила её, как Чужой обхватывает свою жертву, и несколько раз встряхнула.

– Ну что, коллега, доброе утро! – в пол голоса сказал Артём, так чтобы привлекать к их разговору как можно меньше внимания.

– Пока что – коллега! – хитро улыбнулся Игорь, – С завтрашнего дня просто – дружище! – оба молодых человека усмехнулись.

– Не передумал? – спросил Артём.

– Нет. Ни за что, ни в коем случае и ничего подобного! – отрезал Игорь.

– Ну, как знаешь! – Артём взял небольшую паузу, и все-таки в сотый раз повторил, – Тебе это точно надо? Тебе точно именно этого хочется?

– Да. Точно. Мне точно хочется, как минимум с этого начать, и закончить все вот это!

Игорь обвел взглядом весь кабинет, видимую часть коридора за прозрачной дверью и парадный пейзаж за окном.

– Хм.. Но ведь поменять все можно тоже по-разному. Я тебе рассказывал. Много людей так же, как и ты берут и бросают все в своей жизни, сдают квартиру, находят приличную работу «по удаленке» и уезжают в Индию, в Таиланд или во Вьетнам. Там на сто зеленых в месяц можно целыми днями печься, как пирожок в духовке, только на пляже, пить тропические коктейли, а в перерывах заходить в море по малой нужде!

Артём считал это наилучшим вариантом для Игоря и даже на ленточке не терял надежды уговорить своего друга на него.

– У меня в Самуи хороший знакомый как раз уже третий месяц живет. Он тебе все подскажет, покажет и поможет на первых парах, я с ним договорился, он только и ждет контрольного звонка. А я бы к вам в отпуск в гости рванул с Иркой! Ты бы за это время, глядишь, и образумился. А когда вернемся – вместе свое дело откроем, я уже много чего подготовил, рассчитал, продумал. Через полгода надо уже открываться. А так сможем вдвоем, ты – человек хороший, толковый, к тому же друг, и я тебе доверяю! А кому еще, если не тебе?

Артём закончил и уставился на Игоря с такой надеждой во взгляде, какая бывает у подсудимого после последнего слова при взгляде на присяжных или судью.

В отличие от всего остального, новость о своем деле через пол года стала для Игоря откровением. Его даже слегка передернуло холодком неожиданного порыва сомнения, где-то в кончиках пальцев. Ему, несомненно, было приятно слышать такие слова, как приятен был и сам Артём. К тому же, только теперь ему стало понятно, что твориться у Артёма в голове. Хотя бы отчасти. Его взгляд на мир, в том числе и на мир финансово-трудовых отношений. Вот почему он всегда выглядел ответственно и трудолюбиво, но в тоже время неряшливо, легко и свободно. Сколько же открытий порой несут в себе переломные моменты.

Игорь задумчиво качал головой, он пытался подобрать в ответ такие слова, которые бы не обидели его друга, а даже наоборот, передали все его к нему уважение. Равно как и уважение ко всему, что их связывает, но в то же время, чтобы тот раз и навсегда уяснил – на его решение уже ничего не в силах повлиять. Он протяжно моргнул и обратил на Артёма свои серо-голубые глаза:

– Спасибо, дружище! Тысячу раз спасибо! Но нет. Ты же знаешь, я не вчера обо всем решил и все продумал. Несколько месяцев собирал и наводил справки, разрешения, рекомендации и другую макулатуру, вел переписку и надеялся. У меня сейчас на кухне на столе лежат билеты, я их снова с утра за завтраком чуть не протер взглядом. Сегодня это моя мечта. А что мне твой Таи?

Игорь хотел продолжить, но его прервал приветственный возглас сначала одного коллеги, потому другого, и он понял, что сейчас уже никто не даст им закончить разговор, и что лучше отложить его на вечер. Он недовольно хмурился, пожимая ладони своих коллег, и, обернувшись к Артёму снова, произнёс:

– Артём Анатольевич, продолжим наш разговор позже, вечером! Мне есть что Вам сказать!

Они еще раз по-дружески ухмыльнулись друг другу, и Артём как же свежо и порывисто упорхнул.

6

День тянулся, как обычно долго, только сейчас Игоря это уже так не волновало. Все хвосты он доделал пару дней назад, личные вещи тоже собрал и увез заранее. Кроме глобуса. Все, что ему оставалось – вальяжно передвигать себя по офису, помогая и направляя своих младших сотрудников. С блаженной улыбкой он плавал по офису и по волнам своих мыслей.

Вокруг него проносились и гудели озабоченные и озадаченные работники, растерянно искали нужные кабинеты деловые гости, у всех по очереди звонили то мобильники, то стационарные телефоны, гудели компьютеры. Суета плотно накрыла всех и вся, воздух раскалился добела, корпоративная стая снова показывала свои хищные зубы. У неё всегда одна цель – прибыль, сочные шматы выгоды, жирок. И никакой жалости, никакой пощады ни к себе, ни к окружающим, все на уровне животного инстинкта. Устал, не можешь, не хочешь – отступи, или будешь сожран. Ты либо высшее звено цепи, либо обед.

Игоря все это теперь совсем не волновало, он даже снял бэйджик, и, тихонечко слоняясь по коридорам компании, мял его пальцами в кармане брюк. Без бэйджика на него почти совсем перестали обращать внимание. Редкие сотрудники признавали в нем своего коллегу и подавали потные, напряженные ладошки.

Блуждая по этажу, он представлял себя на экскурсии в океанариуме. Вокруг него проплывали десятки акул, порой они бросались на стенки бассейна, порой друг на друга, устрашающе обнажая острые ряды желтых от кофе зубов, и пуская жабрами крикливые пузыри воздуха. Игорь видел их словно на замедленном воспроизведении и совершенно без звука. Его больше не касалось то, что волнует их, оттого он их совершенно не слышал, и больше не понимал, и не воспринимал. Его сознание уже, как бы, ушло в другую реальность.

Каждый человек хотя бы раз сталкивался с подобным состоянием. Кого-то оно застигало врасплох, могло нервировать и пугать, а кто-то просто изучал грани нового, постепенно знакомясь с ним, ощупывал, как ребенок новую игрушку. Такое может происходить великое множество раз на протяжении жизни, весь вопрос в том готов ли ты к этому или нет, осознанно это происходит или случайно? Для себя Игорь назвал его, как «Чувство первого дня после конца света». Его ощущение для всех одинаковое, только реакция может быть разной. Сначала ты начинаешь ощущать, что мир вокруг, по сути, не изменился, но стал другим, чужим. Или ты для него стал чужим, вы отдалились. Ты перестал его понимать и вписываться. Вокруг тебя мыльным пузырем разросся новый мир. Первое время он охватывает вплотную только тебя одного, проверяет на прочность, душит, закрывая ото всех в самом себе. Ты начинаешь больше прислушиваться к себе и своим ощущениям, иногда даже слишком, до полной замкнутости на своём состоянии, и это очень опасно. Такие перемены приносят чувства отрешенности и гнетущего одиночества, старый мир за прозрачной стеной от тебя все также виден, но уже не ощутим, и он давит на хрупкие стенки твоего нового мира своей невозвратностью. А потом, со временем ты набираешься сил, и твой новый мир крепнет и разрастается, отбивая у старого мира пространство и содержимое. Войной ты отрезаешь его территории, и они снова наполняются близкими и родными чувствами, некой «знакомостью». Ты перестаешь ощущать себя чужим, там где ты есть. Твой новый мир все растет и растет, до тех пор пока что-то или кто-то снова его не разорвет. И тогда мыльный пузырь опять лопается, ты вновь покрываешься горькой, холодной, неприятной слизью из которой тебе предстоит выдуть очередной новый мир. Или сдаться и..

Некоторым людям приходится воевать за новый мир по многу раз, и они постоянно находят в себе силы, а некоторым не хватает сил и на одну попытку. Тогда старый мир катком давит их насовсем. Только так и проверяется сила личности. Такие метаморфозы происходят с человеком как во время неожиданных, так и во время запланированных обрывов. Иногда этот самый обрыв застает тебя в знакомых местах, а иногда в чужих, и тогда чувство отрешенности и одиночества много сильнее. Каждый, кто неожиданно в результате несчастных случаев попадал в больницу, у кого уходила любовь или умирал близкий человек, помнит это липкое ощущение одиночества, замкнутости, и чужеродности. Так умирает, и в тот же миг рождается новый мир. Примерно так же умирает и рождается новый мир, тогда, когда ты сам решаешь все поменять. Ты чувствуешь то же самое, только понимаешь, что сам пошел на этот шаг, чтобы не доводить все до неконтролируемого срыва. То же самое чувствовал Игорь все последние дни. В ожидании нового, он пока еще ходил по-старому, и прощался с ним, раздувал вокруг себя пузырь нового мира.

7

Наступило время обеда. Несмотря на почти полное безделье, Игорь страшно проголодался, все-таки нервное напряжение скорой перемены жизни отнимало много энергии. Вся загвоздка заключалась в том, что многие знали об увольнении Игоря, но более никаких подробностей о его решительно новой мечте и о путешествии на восток. Лишь Артём, в котором Игорь был абсолютно уверен, все знал. А в связи с этим коллектив был охотлив до подробностей добровольного увольнения не последнего менеджера, не самого худшего в фирме отдела. Тем более, почти сразу после заключения одной грандиозной сделки, не обошедшейся без непосредственно участия в ней Игоря.

С того момента, как на стол начальника отдела кадров несколько недель назад легло заявление об увольнении, совершенно безальтернативном увольнении человека, который ни на что не жалуется и ничего не требует для изменения своего решения, по компании, как само собой разумеющиеся, поползли слухи. Причем один слух был невероятнее другого, некоторые из них доходили до идиотизма. Лидерами среди всех прочих были слух о том, что Игорь смертельно болен, слух о том, что его за баснословный контракт переманила фирма-конкурент, и третий – самый нелепый о том, что Игорь работал под прикрытием, являясь тайным сотрудником то ли налоговой полиции, то ли ОБЭПа. Но так, как фирма в какой-то момент вовремя заплатила кому-надо сколько надо, его подлая миссия закончилась.

Несколько раз вооруженные хитрым шпионским прищуром к Игорю подходили коллеги, и, используя разные, но при этом одинаково банальные приемы, осторожно пытались выведать, как обстояло дело в реальности. Было видно, что они жутко боятся, вдруг все-таки именно миф про налоговую – вовсе не миф, но банальное человеческое любопытство сильнее любого страха. Один сотрудник отдела маркетинга как-то подошел к нему, ободряюще похлопал по плечу, так что Игорь чуть не подпрыгнул от неожиданности, и тот ему с ноткой здоровой зависти как закричит на весь кабинет: «Ну ты даешь, старик! Вот не ожидал! Смело! Здо-ро-во! А ты не боишься гнева нашего большого брата?».

Игорь сразу смекнул, к какому варианту склоняется этот восхищенный клерк. Забавы ради нужно было срочно закрутить интригу еще потуже. Тогда Игорь тяжело и безразлично выдохнул, жалобно затряс нижней губой и буквально простонал, выцеживая каждое слово: «Мне в принципе теперь больше нечего бояться..». И тут же удалился по указателям таблички «WC».

На следующий день прямо с утра подкараулив на входе, к нему подскочила молодая и, видимо, влюбленная сотрудница отдела бухгалтерии. Она судорожно схватила Игоря за рукав и потащила в сторону – за будку охранника парковки. Там она прижалась к нему всем своим миниатюрным тельцем, взглянула снизу вверх дрожащими озерами заплаканных за всю ночь глаз, и тихонько, едва слышно заговорила:

– Игорюша, что с тобой? Чем тебе помочь, ты только скажи!? Я тебя ни за что не брошу! Как же это так-то?.. – и тут она все-таки не выдержала и разрыдалась у него на груди.

И смех и грех. Игорю было нестерпимо смешно от того, на какие невероятные самовнушения способна человеческая психика, когда мозгу что-то неизвестно. Особенно женская. Удержаться от нестерпимого смеха ему помогала только неподдельная искренность этой молодой девушки. Он погладил её по голове и тихим, успокаивающим тоном ответил:

– Не беспокойся, ничего страшного со мной нет. Я справлюсь, все будет хорошо! Но все же огромное спасибо за сочувствие, хотя бы теперь я знаю, кто в этой фирме настоящий.

Она не совсем его поняла, кроме слов о том, что он не умрет от рака или эболы, но этого более, чем достаточно. Сердце Игоря встрепенулось, но только дурак в его ситуации будет отказываться от продолжения банкета. Он улыбнулся от уха до уха – все равно, лицо бухгалтерши сейчас зарылось в грудь его пальто.

– Только нам с тобой нужно кое о чем договориться! – он выдержал интригующую паузу и продолжил таинственным тоном, – Нам пока лучше с тобой не общаться и не искать контакта, тем более такого, как произошел сегодня.

Молоденькая бухгалтерша удивленно и одновременно расстроенно уставилась на Игоря, а он снова заговорил:

– Понимаешь, там.. – он загадочно поднял указательный палец вверх, направляя его в некое образное большое и страшное начальство сверхлюдей, -.. Там, если узнают о чем-то подобном, о моей связи с сотрудницей бухгалтерии… В общем, просто поверь, у нас обоих могут быть огромные проблемы!

Игорь аккуратно, но уверенно отстранил девушку от себя, обхватив ее ладонями за хрупкие плечи, и спешно удалился в сторону входа, оставив бедную бухгалтершу в одиночестве анализировать произошедшее.

Когда дверь за Игорем захлопнулась, он не сдержал ребяческой победной усмешки. «Прости, милая..» – буркнул он себе под нос.

По всем этим причинам Игорю совершенно не хотелось в свой последний рабочий день обедать с кем-то из своих коллег. Просто замучают. Они с Артемом сдерживали оборону, как могли, но с каждым днем это становилось все труднее. Проблема заключалась в том, что заведений общепита в округе было не так уж и много, и все они были оккупированы этими самыми коллегами. Игорь принял решение купить себе что-нибудь в ближайшем гастрономе и пообедать на какой-нибудь уютной скамеечке в укромном дворике на детской площадке. Артём уехал на несколько часов по делам, поэтому ему придется трапезничать в гордом уединении.

«Оно и лучше!» – решил Игорь, и, сияя ярче солнца, двинулся к магазину.

8

Пирожок с капустой, пирожок с курой и грибами, чебурек, бутылка молока и сахарная трубочка «Фисташковое». Не бог весть что, но лучше чем ничего. Студентом за такой паёк Игорь продал бы душу, а сейчас недовольно урчит животом, обнюхивая чебурек со всех сторон. Все познается в сравнении – мудрость всех мудростей.

Если с тыльной стороны здания офиса зайти во дворы, проскользнув вдоль грязно-желтого жилого дома, свернуть налево в арку, упираешься в строгий решетчатый забор, усеянный острыми наконечниками. Этот забор огораживает самый обычный детский садик для самых обычных детишек. Сейчас двор садика пуст. Игорь нырнул в небольшую калитку и плюхнулся на ближайшую скамейку возле детской площадки. На этой площадке в ожидании неугомонной ребятни стояли верблюд, песочница, несколько качелей и «лазилка» со всевозможными штангами, перекладинами, веревочной сеткой-лестницей и горкой.

Игорь расположился на скамейке, блаженно вытянув ноги на влажной поверхности площадки, он подставил лицо румяному солнцу и принялся за свой студенческий обед. На всякий случай, чебурек был отложен напоследок. Через десять минут с пирожками было покончено, оставался только десерт. Игорь стер с лица молочные усы и сложил ладони замком на животе. Наступало насыщение, и оно тянуло за собой дрему. Сытость, легкий шум ветра и приятное тепло на кончике носа – все, что нужно для беззаботного послеобеденного сна. Игорь несколько раз дернулся в полузабытии, кивнул головой и все-таки провалился в сон.

Поверхностный сон приходит без сновидений, он как режим «в самолете» на телефоне. Тихонько посапывая запрокинутой головой, Игорь слышал гулы авто и троллейбусов, залетающие во двор через арку, слышал цоканье дамских каблуков по асфальту, чириканье синиц и близкое гульканье голубей.

Легкие, встрепанные движения птичьих крыльев и их курлычно-чирикающие напевы постепенно стали нарастать. Они дополнялись топотом, тоненькими визгами и смехом. В какой-то момент ему по ушам прокатилось громоподобное:

– Дети! Вторая группа! Все ко мне!

Игоря тут же вытряхнуло из сна, но его сознание не успело так быстро переключиться в реальность. Он чуть было не подскочил втиснуться в разболтанный строй двух десятков малышей. Только спустя несколько мгновений до него дошло, что это не сон, в котором он снова дошколёнок, рискующий остаться без добавки вермешеле-молочного супа, если сейчас же не вольётся в общий строй маленьких послушников.

Игорь протёр глаза, зевнул и потянулся всем телом, рассматривая свои руки.

«Нет. Все в порядке. Вот они – взрослые руки с жесткими волосами и сине-зелеными венками, ныряющими сквозь пальцы. Очень жаль. Добавка вермишелевого супа сейчас бы пришлась кстати».

Что-то нагло и небрежно хлопнуло Игоря по штанине. Он опустил взгляд. У самых его ног собралась целая орда синиц и наглых голубей, они трепали пакет с крошками из-под его пирожков. А некоторые из них пробовали маленькими острыми клювами пить из крохотной лужицы светло-зеленых капель. Капли падали откуда-то сверху. Он посмотрел на скамейку рядом с собой. Ну точно, это было мороженое, оно растаяло и вытекало из плохо запечатанной упаковки.

«Сколько же я продремал?».

Воспитательница построила детей с дальней стороны площадки. Она громко сообщила им, что на прогулку у них есть полтора часа, и они не должны безобразничать и выходить за пределы площадки. Каждой группе своя площадка. Дети послушно кивали, и как только воспитательница дала отмашку, разлетелись гудяще-визжащим ульем кто куда.

– Витя! Витя, не трогай Колю! Маша, встань из лужи! Витя, не помогай Маше, ты ее утопишь! Денис, отойди от забора и брось палку! Света, шапку одень, это не формочка для песка! Витя, играй в мяч со всеми! – периодически доносился клич воспитательницы, стоявшей в полуобороте к детям, и занятой разговором с другой воспитательницей.

«Этот Витя далеко пойдет! Правда, непонятно куда, если его не направить в нужное русло!».

Витя был одет в сплошной синий комбинезон, зеленые резиновые сапожки и ярко-красную шапку с помпоном. В ней его голова была похожа на морской маяк. Быть может, родители специально купили ему именно такой головной убор, чтобы за Витенькой хоть как-то можно было уследить. Его яркая голова хаотично всплывала то тут, то там. Несколько секунд назад она мелькала возле лужи, спасая Машеньку, и тут же скрылась, оказавшись в песочнице. Еще пара секунд, и Витя убегает от Светы, которой явно пришлись не по вкусу его песочные пирожки за шиворотом. Света устала, она потеряла Витю из вида и не видит, как маяк его головы светится в темном пространстве под крыльцом. А вот уже и не только его шапка тревожно маячит из темноты. Загорелись и два огонька его хищных глазок. Из засады по тигриному Витя выслеживает новую жертву своей неуёмной энергии, готовясь к прыжку. Юный тигр заприметил двоих более спокойных одногруппников. Они ему не нужны, а вот их мяч, похоже, очень приглянулся. Секунда, прыжок. Маленькая ножка бьёт что есть силы по резиновому мячику, и тот летит, рассекая воздух, прямо Игорю в живот, и, ударившись, остается лежать у него на коленях. На пальто Игоря красуется яркий, круглый песочно-грязевой след с влажными подтеками.

Игорь посмотрел на Витеньку, Витенька впился взглядом в Игоря, его огромные зеленые зрачки расширились, подрагивая светом. Он не боялся произошедшего, но как минимум, насторожился в ожидании реакции незнакомого дяденьки и его дальнейших действий. Двух ребятишек, чей мячик Витя запустил в Игоря, сразу как ветром сдуло, но маленький озорник в ярко-красной шапке явно был не робкого десятка. В каком возрасте накопленный опыт прошлого начинает отделять труса от смельчака, или дурака от разумного? Игорь не знал, как бы он сам поступил на месте мальчика, но, несомненно, зауважал его решение принять последствия своего поступка лицом к лицу. Он по-доброму улыбнулся малышу, подмигнул и характерным движением руки подозвал к себе. Витя еще несколько секунд просто смотрел на него, затем сделал первый неуверенный шажок в сторону своей невольной жертвы. Остановился. Робко обернулся на другой конец площадки, жгуты сомнений пока еще тянули его, может все-таки стоит заручиться поддержкой воспитательницы.. А она стояла спиной и ничего не видела. Тогда мальчик повернулся обратно, опустил виноватый взгляд и поплелся навстречу своей судьбе. Он остановился в нескольких шажочках от Игоря и заглянул ему в глаза. Игорь продолжал улыбаться. В одной руке он держал орудие преступления, и когда мальчик остановился и взглянул на него, он протянул ему резиновый мячик:

– Забирай, бомбардир!

Малыш глубоко вздохнул, нахмурился и ответил:

– Извините дядечка! И не л’угайтесь! Я не бомба’лди’л! – он еще не очень уверенно выговаривал букву «Р».

– А я и не ругаюсь! – Игорь улыбнулся еще шире, – Бомбардир – это тот, кто метко бьёт по мячу!

Зеленые глаза мальчика светлели, он почти перестал робеть.

– Но, все-таки, я хочу надеяться, что ты сделал это не нарочно, так же как не нарочно отнял у других ребят мячик? – голос Игоря стал строже.

Прощение прощением, а правильное воспитание должно иметь место быть.

– А значит, ты должен будешь подойти и извиниться перед ними тоже! Иначе я не смогу отдать тебе этот мяч! – Игорь шлепнул мячик о землю и снова поймал, – Ты меня понял?

– Да.. – тихо-тихо, смущенный по новой, ответил Витя.

– Не слышу!

– Да! – чуть громче повторил мальчик.

– Обещаешь?

Витя положительно кивнул.

– Хорошо, я тебе верю! Ты ведь мужчина, а настоящие мужчины должны обязательно держать свое слово!

– Я сдел’зу! Я же сказал! – неожиданно выкрикнул Витя, показывая, что он и без объяснения этого дяденьки прекрасно знал о том, как должен вести себя настоящий мужчина.

Договорились! – снова засиял дружелюбием Игорь, и вложил мячик мальчику в руки.

В этот миг для малыша произошел момент установления полного доверия. Он прижал мячик к груди, на этот раз измазав им уже свой комбинезончик, но не торопился уходить. Он все так же стоял в паре шагов от скамейки, пристально и даже чуть жадно разглядывая поверхность рядом с тем местом, где сидел Игорь. Секунда замешательства сменилась озарением. Малыш не отрывал взгляда от аппетитно стекавшего со скамейки на землю подтаявшего мороженого. Игорь аккуратно взял упаковку с мороженым в руки, и раскрыл до конца, достал трубочку, стряхнул с нее зеленые подтеки, обернул в чистую салфетку, и отдал Вите.

– Угощайся!

Лицо мальчика вспыхнуло радостью! Он торопливо залез на скамейку, выпустил мячик из рук и ухватился за мороженое. Игорь с липкой упаковкой в руке сидел рядом с Витей, который с ног до головы измазался фисташковым мороженым, между ними лежал грязный резиновый мячик, а в ногах курлыкала стая вечно голодных голубей-попрошаек. Это была великолепная сцена дружбы и умиротворения, но продлилась она недолго. Тучи стремительно сгущались.

Хмурая тень приближалась на сверхскоростях. К ним летела воспитательница, а следом за ней, едва поспевая, семенили что есть силы те два малыша, которых Витя так дерзко оставил без мяча. Наябедничали. Новоиспеченные друзья, не сговариваясь, поняли, чем им грозит эта встреча, поэтому один старательно скривил невинную доброжелательную гримасу, а второй, давясь, заглатывал остатки мороженого. Так они и встретились: Молодой человек с блаженным выражением лица, ребенок с круглыми чуть не лопающимися щеками и зелеными разводами мороженного по всему лицу, а напротив грозная воспитательница вооруженная детской пластмассовой лопаткой и два малыша, трусовато, но довольно выглядывающих из-за ее спины, в ожидании заслуженного возмездия и наказания.

По итогу начавшейся разборки каждый из «виновников» получил сверх нормы. Истеричная, полная девушка-воспитатель не стеснялась в выражениях. Витя был определен в хулиганы и доверчивые глупцы, а Игорь в представителей социального дна и педофилии. И оба пожизненно остались без добавки молочного супа с вермишелью. Подоспевшие на подмогу нянечки утащили Витю в здание детского сада, а Игорь был вынужден капитулировать и спешно спасаться бегством за пределы территории садика и всего двора, напоследок, обменявшись с мальчиком воодушевляющими улыбками проигравших, но не сдавшихся. И все это под зоркими впечатлительными взглядами не менее сорока пар детских глаз, да под одобряющие крики из окон, прилегающих ко двору домов бездельников-домоседов с активной гражданской позицией.

Игорь выскочил из двора красный, как после бани. И это была краска возмущения, но не стыда.

Ничего себе пообедал. Как трудно жить и быть нормальным человеком в современном обществе. Причем, что ребенку, что взрослому. В какой момент мир так поменялся, стал трусливым, мнительным и злым? Если взрослый человек начинает общаться с ребенком, если они друг другу не знакомы – этот человек автоматически превращается в воплощение всех угроз. Заговорил – маньяк, улыбнулся – педофил, взял что-то из рук – бомж. Общество живет страхом. С самого начала каждый человек записан в угрозу всем от мала до велика. И ему приходится постоянно тратить себя, свои нервы и энергию, чтобы доказать трусливым идиотам, что он нормальный. И так всю жизнь с самого детства, до безразличной старости. Детей рождают и воспитывают с креном на свои личные комплексы и страхи. Готовят к тому, что они постоянно будут должны всего бояться, сомневаться и ограждаться от всего, и при этом кому-то что-то доказывать. Коллективность приветствуется только в подлостях и глупостях. Как же слаб стал мир, какими же слабыми мы сами себя делаем. И этот острый забор. Ведь он не ограждает детей от самих себя, его поставили не для того, чтобы дети не разбежались, он тут, чтобы оградить их ото всех, от внешнего мира. Кто их воспитает? Кто взрастит маленьких, пока еще сильных и смелых тигрят, если они ограждены забором, а во главе юного прайда поставили овец? Как узнать мир из-за забора? Как научится смелости у труса? Как набраться ума у дурака? Получается, серая масса всех не таких, как они без разбора заносит в черный список. Можно подумать, человек имеет только один выбор: быть либо серым, как все, либо изгоем черного списка. Почему нельзя быть самим собой? Верить, что людям друг от друга не только выгода нужна или что-нибудь в этом роде. Что на улице человек может обратиться к человеку, не важно, будь то ребенок или взрослый, не с целью что-то от него получить или как-то насолить, а совсем наоборот – чтобы помочь. Бескорыстно. Просто потому что это нормально в их мире. Более того, только это и именно это нормально.

Игорь спешил с обеда. Пролетая сквозь хорошо знакомые за долгие годы работы дворы, он гнал от себя все эти тяжелые его пониманию мысли прочь. Нервная система не восстанавливается. Все остальное – разговоры для бедных.