Текст книги "Азбука спасения. Том 61"

Преподобный Никодим Святогорец

От силы мысленной рождаются помыслы неправые

Три у нас в душе части или силы – мысленная, желательная и раздражительная. От этих трех сил, по причине повреждения их, рождаются и троякого рода неправые помыслы и движения. От силы мысленной рождаются помыслы: неверия, неблагодарности к Богу и ропотливости, богозабвения, неведения божеских вещей, нерассудительности, всякого рода хульные помыслы. От силы желательной рождаются помыслы: сластолюбия, славолюбия, сребролюбия, со всеми их многочисленными видоизменениями, составляющими область самоугодия. От силы раздражительной рождаются помыслы гнева, ненависти, зависти, мщения, злорадства, зложелательства и все вообще злые помыслы.

Все такие помыслы и движения следует тебе побеждать показанными приемами, стараясь всякий раз восставлять и водружать в сердце противоположные им добрые чувства и расположения: вместо неверия – несомненную в Бога веру, вместо ропотливости – искреннее благодарение Бога за все, вместо богозабвения – непрестанную углубленную память о Боге Вездесущем и Всесодержащем, вместо неведения – ясное созерцание или в уме перебирание всех спасительных истин христианских, вместо нерассудительности – чувства, обученные в рассуждении добра и зла, вместо всяких хульных помыслов – богохваление и славословие; равным образом вместо сластолюбия – всякое воздержание, постничество и самоумерщвление, вместо славолюбия – смирение и жажду безвестности, вместо сребролюбия – довольство малым и нищелюбие; также вместо гнева – кротость, вместо ненависти – любовь, вместо зависти – сорадование, вместо мщения – прощение и мирность, вместо злорадства – сострадание, вместо зложелательства – доброхотство…

Мысленную силу свою укрась непрестанным к Богу вниманием, молитвой и ведением Божеских истин, силу желательную – полным самоотвержением и отрешением от всякого самоугодия, силу раздражительную – любовью, и, верное слово, свет ума твоего никогда не помрачится в тебе и сказанные недобрые помыслы не возмогут найти места в тебе. Если ты самодеятельно будешь восставлять в себе утром, вечером и в другие часы дня исчисленные добрые чувства и расположения, то враги невидимые не приблизятся к тебе, ибо в таком случае ты будешь походить на полководца, который непрестанно осматривает ополчение свое и строит его в боевой порядок, а на такого нападать, враги это знают, неудобно. Останови побольше внимание свое на последнем пункте – на действиях противоположных тем, к каким влекут страстные помыслы, и на водружение в сердце противоположных страстям чувств и расположений. Только этим способом можешь ты искоренить в себе страсти и стать в более безопасное положение. Ибо, пока корни страстей остаются внутри, они всегда будут производить из себя свои порождения и ими затуманивать лик добродетелей, а иногда и совсем закрывать и вытеснять. В таких же случаях мы подлежим опасности опять впасть в прежние грехи и сгубить все труды свои.

НЕЧИСТЫЕ ПОМЫСЛЫ

Если сердце ввергается в омрачение нечистых помыслов…, то уже насильно и поневоле увлекается к страстному делу. Преподобный Нил Синайский

Преподобный Симеон Новый Богослов

Кто оскверняется нечистыми помыслами

Как может быть чисто сердце у того, кто оскверняется нечистыми помыслами, как зеркало затемняется пылью? Чисто сердце, я полагаю, у того, кто не только не бывает тревожим и тяготим какою-либо страстию, но и не помышляет даже ни о чем худом или мирском, хотя бы и хотел того, и одну память о Боге держит в себе с неудержимою любовию. Ибо око души, ум, когда ничто не мешает его созерцанию, чисто в чистом свете видит Бога.

Святитель Григорий Палама

Если оно <сердце> преисполнено нечистых и лукавых мыслей, то такой человек становится достойным того, чтобы Бог от него отвратился.

Преподобный Ефрем Сирин

Душа, увлекаемая нечистыми помыслами мерзостна Христу

Если нечистый помысл найдет себе вход в душу твою, он представляется ей сладостным и занимает ее собой, чтобы умертвить, и делается лукавый помысл как бы сетью в душе, если не будет прогнан молитвой, слезами, воздержанием и бдением.

Нечистый помысл может иметь силу прелюбодейства…

Отчего же иногда душа побеждается помыслами? Оттого, что душа не противится помыслам, но дозволяет входить им внутрь, и они, находя там себе пишу, понемногу расстроивают душу.

Если впадет <кто> в одни помыслы, то <ими ближних> … не оскверняет, потому что они не видят, но сам оскверняется и подпадает суду.

Если, когда нечистые помыслы тревожат ум твой, возлюбленный, то не отчаивайся, но приводи себе на память Божии щедроты.

Авва Евагрий Понтийский

Нечистые помыслы низводят ум во всегубительство и пагубу

Нечистые помыслы, закосневая в нас по причине страстей, низводят ум во всегубительство и пагубу. Ибо как помысл о хлебе закосневает в алчущем по причине алчбы и помысл о воде в жаждущем по причине жажды, так и помысл о деньгах и других стяжаниях закосневает по причине любоимания, и срамные помыслы по причине страсти похотной. Таким же образом объясняется и закосневание наше на помыслах тщеславия и других каких. Невозможно, чтобы ум, погружаемый и утопающий в таких помыслах, предстал пред Богом и украсился венцом правды. Этими помыслами расхищен был треокаянный оный ум, который, по притче евангельской, отказался от вечери Боговедения (Лк.14:17,18). Равным образом и тот, связанный по рукам и ногам и вверженный во тьму кромешную, из этих помыслов имел сотканную одежду, которую Звавший признал недостойною такой брачной вечери. Брачное одеяние есть бесстрастие разумной души, отвергшейся мирских похотей.

У демонов есть обычай после нечистых помыслов влагать помыслы многозаботливости

А о том, что не должно заботиться об одеждах или яствах, излишне, думаю, и писать, когда Сам Спаситель в Евангелиях запрещает это, говоря: не пецытеся душею вашею что ясте и что пиете, или во что облачетеся (Мф.6:25). Ибо язычникам это пристало как неверующим, отвергающим Владычный Промысел и отрицающим Творца, а христианам должно быть это совершенно чуждо, после того как они однажды навсегда уверовали, что и два воробья, продаваемые за один ассарий, состоят под смотрением св. Ангелов. Между тем у демонов есть обычай после нечистых помыслов влагать и помыслы многозаботливости, чтоб уклонился Иисус, народу помышлений сущу на мысленном месте, и чтобы слово, подавляемое заботливыми помыслами, осталось без плода (Мф.13:22). Отложив убо их, возвергнем на Господа печаль нашу (Пс.54:23) довольны сущими (Евр.13:5), чтоб, ведя скудную жизнь и употребляя убогую одежду, день ото дня совлекаться нам сих породителей тщеславия. Кому же покажется, что ему срамно быть в убогой одежде, тот пусть посмотрит на св. Павла, как он пребывал в зиме и наготе (2Кор.11:27), воодушевляясь несомненным чаянием получить венец правды (2Тим.4:8).

Но поелику св. Павел назвал мир сей позорищем и поприщем (1Кор.9:24), то посмотрим, можно ли облекшемуся в помыслы многозаботливости тещи к почести вышняго звания (Флп.3:14) Божия и бороться с властями, и началами, и миродержателями тьмы века сего (Еф.6:12)? Я, по крайней мере, не утверждаю этого, научаемый самой этой чувственной историей (тем, что бывает на позорищах), потому что этому (борцу), конечно, помешает одежда, спутывая его, как уму помыслы заботливости, если верно слово, говорящее, что ум неотлучно пребывает при своем сокровище. Ибо говорит: идеже есть сокровище твое, ту будет и сердце твое (Мф.6:21).

Авва Исайя

Горе нам, что грехи умножаются в нас от злых и нечистых помыслов, а мы не внимаем, что это удаляет нас от Бога и подвергает нападению злобных духов. Когда некие будут говорить о помыслах, борющих тебя, не желай слушать их, чтобы не было это тебе поводом к брани.

Святитель Феофан Затворник

К смущаемым нечистыми помыслами

Пресечь, то есть не дозволять себе более дел срамных, это то же, что скосить сорную траву. Трава скошена, а корни остались. Как только поблагоприятствуют обстоятельства: сорные травы опять разрастутся. Так и в нас, если только пресечем дело, не заградив источника их, то, как только случай, дела опять появятся. Таковы все наши исповеди, и не без намерения перестать грешить совершаемые, но не сопровождаемые пресечением источника греха.

Находящемуся в этом положении так оставаться нельзя, чем дальше, тем будет хуже, а, наконец, и желание исправности прекратится. Это будет состояние не отчаяния, но нечаяния…

Когда чувства раскаяния искренни и желание исправиться непритворно, то с этими чувствами и расположениями дело поправить очень удобно. Ведь не горы переставлять. Есть две-три вещи, кои надо тотчас ввести в дело и продолжать… и все устроится как по маслицу.

Надо примерно представить свое внутреннее с той исключительно стороны, из коей исходят грехи. У святых отцов очень хорошо изображен ход плотских грехов: прилог, внимание, сочувствие, желание, согласие, решение и дело… Я остановлюсь особенно на начале. Определяю его так: чувство сласти похотной. Возбуждение похотного движения происходит от соков или собравшегося семени, от впечатлений чувственных, особенно чрез зрение и слух, и от врагов. Откуда бы оно ни исходило, его сопровождает сласть похотная. Сия сласть и есть корень всего зла. Между тем на нее мало обращают внимания, а она, как заноза, все дальше и дальше проходит и заполоняет все внутри.

Святые отцы о подчревных движениях говорят: начавшись там, они восходят вверх, поднимаются до сердца, его наполняют, далее голову и все тело. Все тело тогда бывает полно похотию, назовем это паром, или дымом, похотным. Потом это проходит, будто ветром прогонится этот пар, или дым… Но после опять начинается, когда показываемые выше причины произведут похотное движение, только в сей раз движение вверх совершается быстрее, так как дорога уже пройдена, но дольше остается в теле. В третий раз еще скорее и еще дольше. Частое повторение этого делает, наконец, то, что эта похотливость заседает навсегда в теле, то есть наполняет его все сполна, и не выходит. После сего в теле все делается похотно: глаз смотрит похотно, ухо слышит похотно, и оба эти чувства то только ищут видеть и слышать, что может питать похотность, и все чувства таковы же становятся, и все члены тела. Затем всякое движение и всякое прикосновение отзывается похотностию… как губка, наполненная водою, во всякой норке своей содержит ее и, чуть коснись, испускает ее таково тело, похотию исполненное… Надо охладить и отрезвить тело, выполоскать, выжать, выколотить, как белье запачканное. Как? Действуя обратно тому, как похоть его заполонила. Поднималось похотное движение из-под чрева кверху… многократно… и завладело всем телом.

Теперь надо так действовать: как только покажется оно под чревом, придавить его и ходу не дать всякий раз. Чем придавить? Напряжением мышц, волею, разлюбившею похоть и теперь начавшею преследовать ее, как врага. Чем сильно похотное движение? Сластию похотною. Эта сласть дает ход похотному движению. Если сразу пресечь сласть, или отбить, движение тотчас прекратится. Не ощущать сласти сей нельзя, как сласти сахара, раскусивши его. Но не любить, отвратиться, ненавидеть ее можно. Это не дело тела, а души. Душа должна сознать, что сия сласть яд для нее и враг ее, губящий ее безжалостно. Когда душа дойдет до чувства вражды к сласти, от сознания ее вражества, тогда стоит только привести в движение сие чувство, как сласть потеряет свою сладость, потеряет силу давать ход движению похотному, движение и прекратится. Это и будет подавление движения… Подавление сие само собою совершится, когда сласть сознается (будет признана) врагом и встретится ненавистью.

Видно теперь, в чем главное. Надо сласть похотную возненавидеть и с сею ненавистью встречать ее всякий раз, как она покажется. Эту ненависть человек сам должен в себе породить, и она будет для него стражем с мечом в руке, готовым поразить сего врага.

Надо раздувать это чувство размышлением, молитвою и некиими деланиями, направленными сюда.

Размышление выяснит худые последствия сласти и доведет сие до чувства… сласть сия злотворна для души и тела, для обязательных Дел и отношений к другим, особенно же в отношении к Богу, ибо ничто так Богу не противно, как услаждение сею страстью… от сего у души отнимается потом всякое дерзновение пред Богом… и, наконец, в будущем ввергает в ад.

Молитва отторгнет сердце от плотского, и сласть сама собою падет… и помощь свыше призовет… Так у Исихия… после движения ненависти молитва… Молитва Иисусова тут всепобедительное орудие.

Ненависть к сласти долгим рассуждением возбуждается только в первый раз, а потом она мгновенно проявляется, как только вызывает ее… Молитва же вся в молитве Иисусовой, так что для подавления сласти главных два акта: подвигни ненависть и стой в молитве Иисусовой.

Некие делания. Напряжение мышц туда, к подчревию. Это в момент возбуждения сласти, а потом постоянно держать тело все в струнку, по-солдатски, и быть всегда как бы в присутствии большого лица… иначе это значит не распускать членов, не разваливаться и не вольничать. Так и сидя, и ходя, и даже лежа… Это простое средство очень отрезвляет… Однажды поставив тело в струнку, уж не отступать от сего. К этой солдатской выправке надо присоединить умаление немножко в пище, немножко в сне… особенно не разваливаться во сне и, проснувшись, скорее вставать, и немножко в преутруждении… Уединение и строгая дисциплина чувств сюда же идут…

В душе между тем главное страх Божий и благоговеинство… Это выражаться должно особенно в том, чтоб ничего не делать неглиже… небрежно, кое-как, какое бы дело ни было, всякое, и большое, и малое… особенно молитва… В церкви, в столовой, дома всюду благоговение, как пред Богом ходить.

Сими приемами сласть всегда можно отбить и угасить. Но коль скоро она угашена, дальнейшее ее движение пресекается. Опять придет опять прогонится. Так день за днем. Чем дальше, тем реже и реже она появляться будет… Плод чрез неделю замечен будет… если отнюдь не давать хода сласти… сласть, наконец, совсем обессилеет, только не давать ей ходу…, наконец, совсем перестанет являться, и восстания будут подниматься бессластные… Если вместе с сим молитва будет крепнуть и возвышаться…, то во всем теле засияет трезвенная чистота, вместо прежней похотливости.

Только хода не давать сласти. Если сласть замрет, похотливость замрет, похотливость престанет, дела же престанут, как только начнется брань со сластию, ибо они ее суть чада и ради ее делаются…

ПОМЫСЛ О САМОУБИЙСТВЕ

В этот день нашла на тебя мрачная тоска и в сильной степени стал тебе стужать помысл о самоубийстве. Вот дары бесовские, прелесть вражия! Преподобный Макарий Оптинский

Преподобный Макарий Оптинский

Самоубийство – действие гордости и отвержение смирения

Пылкий характер и гордость были причиною сего поступка [самоубийства]. Как эта страсть богопротивна, почему и должно против оной всеми силами сопротивляться богоугодным смирением, но, к сожалению, люди мало о нем пекутся, да и мало понимают его.

Преподобный Амвросий Оптинский

В сильной степени стал тебе стужать помысл о самоубийстве

Пишешь, что накануне дня святого Архистратига Михаила вражий помысл обещал тебе, что в самый праздник этот получишь все дары духовные, а вместо того в этот день нашла на тебя мрачная тоска и в сильной степени стал тебе стужать помысл о самоубийстве. Вот дары бесовские, прелесть вражия! Помысл шепчет тебе, что никто из святых и желающих спастися не был борим этою мыслию. Неправда: и великие старцы были ею боримы; в Молдавии был весьма подвижный и безмолвный старец, который всю жизнь страдал этою мыслию. В этой злой вражеской брани надо чаще повторять: воля Божия да будет со мною. Якоже Господеви изволися, тако да будет. Господне же изволение спасти и помиловать всех верующих. Еще можем иногда отвечать врагу так: иди за мною, сатана! Господеви Богу моему поработаю вся дни живота моего. Яко Тому подобает всякая слава, честь и поклонение, со Безначальным Его Отцем и Пресвятым и Благим и Животворящим Духом во веки веков. Аминь

Преподобный Иосиф Оптинский

Сестре твоей, склонной к самоубийству…

Братья твои Владимир и Василий и сестра Вера люди свободомыслящие. Жаль их. Но что же делать? Молись о них усерднее такою молитвою: «Устрой, Господи, о братьях моих и сестре (имена) полезное и спасительное по воле Твоей Святой». Сестре твоей Вере, склонной к самоубийству, великую пользу могла бы принести искренняя и смиренная исповедь пред духовным отцом в своих заблуждениях.

Игумен Никон Воробьев

Бесы будут стараться чаще и сильнее внедрить у вас мысль о самоубийстве

Бесы возбуждают среди вас ссору, разгорячают вас до того, что вы готовы избить друг друга, расстраивают и омрачают до того, что, мол, лучше повеситься, чем так жить. Если ты или кто-либо примет хоть на время эту мысль, то бесы с большей силой, с помощью других, более сильных бесов (седмь других, злейших себя, как сказано в Евангелии), будут стараться чаще и сильнее внедрить мысль о самоубийстве. Если человек не воспротивится этой дьявольской мысли всеми своими силами, а даст хоть некоторое согласие, то бесы по попущению Божию за страсти и нераскаянность, и злобу могут задушить человека, дают веревку или даже полотенце и помогут покончить с собой…

В спокойном состоянии подумай, в какое омрачение души нужно придти, чтобы из-за малой скорби перейти в вечную, ужаснейшую муку. Как бы ни было здесь тяжело, хотя бы мы жили на земле тысячи лет в тяжких страданиях – все же им будет конец. А в аду нет конца мукам.

Ты представь себе хоть такую, например, картину: шайка бандитов, самых отвратительных, человек сто, захватили бы тебя в лесу и весь день издевались бы над тобой. Как ты бы себя чувствовала при этом? Ты здесь хоть избавилась бы от этого через смерть. А самоубийца попадает в руки бесов, которые в тысячи раз хуже, злее, отвратительнее всех бандитов, на их полную волю, на издевательство, и это кроме огня неугасающего и не светящего, кроме червя неусыпающего… И этим мукам не будет конца… Какой ужас! И придти в такое состояние из-за пустяков, оттого что… дурная или злая, что она не хочет того или другого, или не так делает, или что она как-либо обидела тебя. Если такой мелочи не можете терпеть, то как ты не ужасаешься адских мук?

Ты скажешь, что в это время ни о чем не думаешь, а готова лезть в петлю. Правду ты говоришь, что ничего не думаешь, забываешь Бога, будущие вечные муки. В этом и есть опять хитрость бесов и их действие на душу человека.

Где Господь, там мир, свет, разум, радость. Где дьявол, там расстройство, мрак душевный, омрачение разума, отчаяние, готовность на всякое зло.

Предупреждаю тебя: не давай руки дьяволу. Молись Богу и проси в спокойном состоянии, чтобы Он не допустил тебя до омрачения, не дал власти бесам над тобой. Господь защитит тебя, если сама не полезешь в ад. Помни Иуду. Он дал дьяволу войти в себя и погиб ужасной смертью, и перешел в вечную муку, во дно адово.

Не шути с этим делом. Будь подальше от этих мыслей. Господь да поможет тебе понять написанное и избежать рук бесов и здесь, и в будущей жизни, а несколько потерпев здесь, войти в царствие Божие, в вечную радость и блаженство.

≈

Один житель Москвы в 1907 году из-за похищенного ворами имущества впал в глубокое уныние и тоску. Целый год он не находил утешения: наконец, решил сходить в обитель Преподобного Сергия и попросить его молитвенной помощи. Когда он уже подходил к Сергиеву Посаду, вдруг им овладело отчаяние, мысль о самоубийстве пронзила его. Помысл твердил ему: «Сверни с дороги в лес и там на дереве поясом удавись. У тебя все погибло, помощи ждать неоткуда». Сняв пояс, он уже сделал было петлю, но вдруг заметил, что ветви деревьев тихо раздвигаются и перед ним появился чудный старец. Лицо его дышало неземным состраданием. Грозя ему пальцем, он сказал: «Не дерзай погубить себя и сделаться слугою дьявола. Покайся, и Господь поможет тебе в дальнейшей твоей жизни». Видение на том кончилось.

Потрясенный муж с плачем направился в обитель Преподобного Сергия. Припав к раке преподобного, он долго рыдал с воплем покаяния. Его заметил иеродиакон Анфим, который с любовию спросил: «Из-за чего вы так рыдаете?» Несчастный, успокоившись, рассказал о. Анфиму обо всем случившемся. У мощей преподобного Сергия этот человек был так утешен, что ушел из обители перерожденный и успокоенный. Впоследствии он сообщил о. Анфиму, что его житейские дела вполне поправились и что он постоянно помнит благодеяние преподобного Сергия.

Я принужден был прятать орудия, содействующие самоубийству

«Однажды вечером во время всенощной в церкви Зосимы и Савватия, – рассказывал о себе архимандрит Кронид, – вдруг неожиданно, как молния, пронеслась в моей голове страшная, ужасная мысль неверия, сомнения и богохульства. Это совершилось так мгновенно и внезапно, что, подобно молнии, обожгло меня адским огнем. Затем помыслы этого рода полились сплошной рекой в моем сознании. Я онемел от страха и ужаса. В моей душе совершалось что-то неописуемое и непостижимое, ужасное и страшное. По приходе из храма в келью помыслы не оставляли меня. Воистину эти страдания были не земные, а скорее адские. Я лишился пищи и сна. После этого проходят дни, недели, месяц, проходит год, два, три, четыре, а адские мысли непроизвольно текут и продолжают преследовать меня. Я не находил себе нигде места успокоения от тоски и печали и даже в отчаянии, грешный, просил себе у Господа смерти. Эта мысленная брань была неописуемо тяжка. Представьте себе состояние боримого, когда два мира внутри него: один мир светлый – веры и надежды на Бога и пламенного желания спасения, а другой – мир темный, внушающий одни только пагубные и богохульные мысли и неверие.

Нестерпимая брань особенно посещала меня во время совершения Божественной литургии. Когда предстоял я престолу Божию перед Святейшим Святых, низводя молитвой действие Святаго Духа, пресуществителя Святых Даров, меня в этот же самый момент продолжали мысленно мучить скверные помыслы неверия и сомнения. Оттого моим покаянным слезам не было предела. Даже иеродиакон Ионафан, сослуживший мне, видя меня столь горько плачущим, приписал мне повреждение в уме. Но он, конечно, так думал по своему неведению. Он не знал, что совершается в глубине моей души. Единственным моим утешением и радостью было в свободные минуты раскрывать книгу «Жития святых» и там читать о Нифонте, Кипрском чудотворце, который сам страдал подобными помыслами в течение четырех лет. Пагубные мысли нападали на меня с новой силой под великие и двунадесятые праздники. Под влиянием этого мои нервы были расстроены, мысли уныния и отчаяния преследовали меня всюду. Теряя самообладание, я принужден был прятать от самого себя ножи, вилки, бечевки и всякие другие вещи и орудия, содействующие самоубийству. Недостает у меня слов описать все и слез оплакать ужасы и страдания, вынесенные мной. Были моменты, когда я ночью, бессильный овладеть собой, выскакивал из кельи, шел к собору, бегал вокруг него, плакал навзрыд и не мог дождаться минуты, пока отопрут собор и я смогу у раки преподобного Сергия выплакать свою скорбь и невыносимые тяготы. Вспоминаю я теперь слова подвижников: «Ищи себе старца и руководителя не столько святого, сколько опытного в духовной жизни».

И этот совет мне пришлось испытать прежде всего на самом себе. Когда в своих великих страданиях я обратился к одному духовному ученому лицу и поведал ему свою мысленную скорбь, он выслушал меня и сказал: «Что ты, Господь с тобой, да разве можно допускать такие мысли?» Вышел я от него непонятый им, ни жив ни мертв от безысходной печали. Всю ночь не спал. Утром, едва переставляя ноги, я, по своей обязанности, отправился в живописный класс, а по пути зашел к заведующему живописной мастерской иеромонаху отцу Михею. Он, увидев меня расстроенным, с удивлением воскликнул: «Отец Кронид! Что с тобой? Тебя узнать невозможно! Лицо какое-то особенно страдальческое, исполнено печали, что невольно выдает твои душевные муки. Говори, что с тобой?» Тогда я ему поведал о всех своих внутренних скорбях и мыслях. Он со слезами на глазах выслушал меня и с особым чувством сострадания и христианской любви, как бы сам переживая со мной мои муки, сказал мне: «Успокойся, отец Кронид. Это великая брань, наносимая врагом, бывает со многими людьми. И мы с тобой не первые.

Многие, очень многие страждут ею. Я и сам страдал этой бранью семь лет и дошел до такого состояния, что однажды, придя в Успенский собор к вечерне, от мыслей неверия и богохульства даже не смог там оставаться. Выбежав из храма, я направился в келью своего духовного отца, иеромонаха Авраамия, при этом весь дрожал и сказать ничего не мог. Старец несколько раз спрашивал меня: «Что с тобой, что с тобой, скажи мне?» После обильных слез я только смог вымолвить: «Батюшка, я погибаю!» Тогда старец мне говорит: «Ты ведь не услаждаешься этими мыслями и не соизволяешь на них? Что же ты так нестерпимо тревожишься?

Успокойся! Господь видит твои душевные мучения, и Он тебе во всем поможет». Потом прочитал надо мной разрешительную молитву, благословил и отпустил меня с миром, и с того дня при помощи Божией сомнительные помыслы совершенно исчезли. А иногда они изредка появляются, но я не придаю им значения, они исчезают, и я быстро успокаиваюсь». Слова отца Михея, как драгоценный бальзам, пролились на мою душу, и я с того времени получил значительное ослабление мысленной брани».