Текст книги "У черного дуба с красной листвой"

– Очень интересно. Не находишь, – сказал задумчиво Красавчег.

В этот момент из клубов тумана кабинки, достигшей самой земли, выплыл мутный налитый кровью глаз, размером с человека. Он медленно осмотрел окрестности, оглядел столпившихся, охваченных ужасом людей, и растворился в тумане.

– Кто-то за нами наблюдает, преподобный? – спросил растерянный кентавр.

Я не знал, что ему ответить на это. Я и сам не понимал, что здесь происходит, и откуда взялось это чертово колесо, и кому принадлежит этот кровавый глаз.

У Красавчега зазвонил телефон. Он принял вызов и пару минут разговаривал, после чего доложил мне.

– У нас еще одна проблема.

– Может на сегодня хватит? – страдальчески спросил я.

– Кажется, кто-то считает иначе.

– Что стряслось на этот раз? Русские горки на кладбище нарисовались? И на них катаются зомби?

– Если бы… – Красавчег хмыкнул, цыкнул зубом, собираясь с мыслями и сказал: – Улица Вязов провалилась.

– Как это? – не понял я.

– Просто. Под землю.

– А подробнее?

– Это что-то типа зыбучих песков. Улица превратилась в зыбучие пески. Два автомобиля увязли, и около шестерых альтеров. Люди погибли. Машины еще засасывает. В полицию позвонил один из очевидцев. Он живет на улице Вязов. Пока что эффект зыбучих песков затронул только проезжую часть, но уже покачнулся первый дом и погружается на дно. Гражданин обеспокоен и просит его спасти немедленно.

– Не было печали, черти накачали. Не иначе как, – сказал я огорченно.

И что прикажете теперь делать? Как с зыбучими песками бороться? Это вам не асфальтовая река. Та течет по руслу, из берегов не выходит. А что если эта зараза опасная и начнет распространяться за пределы улицы Вязов? Как ее остановить? Она же может сожрать весь Большой Исток.

– Поехали, посмотрим. Здесь нам явно делать нечего, – предложил я. – Колесо не опасно. Ни на кого не кидается. Есть не просит. Так что обойдется и без нас.

Красавчег со мной согласился.

Весь оставшийся день мы промотались по объектам, и следующий день потратили на это никчемное занятие.

Мы наблюдали зыбучие пески, в которые обратилась благополучная тихая улочка. За несколько часов под землю провалилось полностью или частично двадцать домов. Жителей удалось заблаговременно эвакуировать. Погибли только первые шесть прохожих и двое водителей, которых так и не удалось вытащить из машин.

Следующим и пожалуй самым странным объектом, что нам удалось лицезреть, было огромное размером с автомобильный фургон бычье сердце, зависшее прямо в воздухе над Лебяжьим прудом возле городского парка. Налитое кровью, оно учащенно пульсировало и оглушительно стучало. Оно распугало не только лебедей, плававших в пруду, но и всех уличных кошек и собак, бегавших поблизости. Мы их подкармливаем, и они никого не боятся. Но вид, висящего в воздухе, огромного сердца изрядно их напугал. Они разбежались кто куда, потом их несколько месяцев никто не видел на улицах города.

Зевак это представление собрало предостаточно.

Мы вызвали Рому Пузыря, мастера иллюзий, для того, чтобы он дал экспертное заключение, что это за явление и как с ним бороться. Пузырь поколдовал вокруг бычьего сердца и авторитетно заявил, что иллюзиями тут не пахнет, мол что хотите то с ним и делайте. Но подумайте основательно, сердце бьется, стало быть существует, дает кому-то жизнь. Кому? А что если попытаться его уничтожить, не разрушим ли мы этим что-то большое и очень ценное. Рома Пузырь посоветовал проявить деликатность в обращении с бычьим сердцем, и на этом откланялся.

Через несколько часов бычье сердце растворилось в воздухе, не оставив и следа.

Следующим явлением, которое нам довелось лицезреть было стадо диких лошадей, пасущихся перед зданием городской управы. Откуда лошади тут взялись, никто сказать не мог. Еще секунду назад не было, и вдруг появились. Не ветром же их занесло. Все бы ничего, но лошади были ярко-красного, ядовито-желтого, и болотно-зеленого окраса. В наших краях подобной палитры у животных не наблюдалось. Что делать с этой живностью никто не знал. Выдвигались разные предложение, но все они казались абсурдными.

После этого мы прокатились до отделения полиции, где Джек Браун ознакомил нас с тремя десятками заявлений от граждан, поступивших к нему за последние три часа. Часть их них были сделаны по телефону, но некоторые поступили лично. Люди жаловались на пропажу вещей: от банальных кошельков, до надгробий на кладбищах у родных и матрацев из домов. Первое можно было списать на карманников, второе на вандалов, но кому могли потребоваться старые продавленные матрацы? Вот в чем вопрос.

В списке пропавших вещей так же значились:

– велосипед детский – 3 штуки,

– кровать железная солдатская – 1 штука,

– часы напольные с кукушкой – 1 штука,

– палатка туристическая старая – 1 штука,

– банковский сейф с ружьем охотничьим внутри – 1 штука,

– двигатель от автомобиля – 4 штуки (сняли прямо с машин),

– фотоаппараты – 12 штук,

– очиститель для водопроводной воды – 6 штук,

– Библия – все что было в городе, точное число не известно.

И так, кое-что еще по мелочи.

– Либо у нас на районе завелся маньяк клептоман, либо я ничего не понимаю, подбрось и выбрось, – не смог я сдержаться.

Другая порция заявлений касалась неожиданных находок и странных незнакомых людей, увиденных на улицах, и показавшихся горожанам очень опасными.

В списке неожиданных находок значились:

– бублики размером с автомобильное колесо, каменные – 6 штук,

– старый дряхлый грифон с выпавшими перьями и язвами на коже – 1 штука,

– неизвестной конструкции автомобиль, двигающийся без водителя – 3 штуки,

– объявления о пропавших вещах и людях сумасшедшего содержания – множество по всему городу,

– неизвестные науке животные – 18 штук,

– непонятный человечек видом как огромный пузырь с тремя глазами – 1 штука,

– памятник голой женщине – 1 штука,

– голографическая проекция рыцарского сражения – 1 штука.

И много чего другого.

Я устал перебирать и читать заявления.

В участок ввели под руки мускулистого бородатого кентавра, самого настоящего с телом лошади и торсом человека. Голову его украшал панковский ирокез красно-зеленого цвета, уши у него были проколоты, в них красовались золотые кольца. В зубах он держал дымящуюся сигару, громко ругался и требовал дипломатической неприкосновенности. Вот так у наших уличных кентавров появился самый настоящий кентавр. Мир определенно сошел с ума.

Из полицейского участка я уехал поздно ночью. Красавчег довез до дома и принял мое приглашение переночевать на диване. Мы распили бутылочку виски на веранде, попыхивая сигарами, так сказать для успокоения нервов. От завтрашнего дня не ждали ничего хорошего, и как в воду глядели.

* * *

И опять началось, и опять завертелось. Событие следовало за событием. Первую половину дня мы мотались по вызовам, но потом я запротестовал и потребовал у Красавчега покоя.

– Отвези меня домой. От нас на улице толку нет. Кентавры сами справляются, а нам надо подумать, как все это остановить. Подбрось и выбрось.

Зыбучие пески с улицы Вязов перекинулись на Кленовую улицу. Такими темпами скоро они весь Большой Исток поглотят. Нас еще спасало то, что удавалось скрывать подробности от Большой земли, иначе уже давно на нашу территорию ввели бы войска, или оцепили бы периметр района, да забросали бы чем-нибудь нехорошим, смертельным. Грядущая инспекция уже не пугала. Остановить бы Апокалипсис в отдельно взятом районе города, вот это головная боль. Наблюдателей, которые постоянно жили в Большом Истоке, удалось отвлечь. Трех человек вот уже несколько дней поили смертельно, так что они ничего кроме стакана вокруг не видели. А двух оставшихся заперли в больнице, сославшись на то, что в городе свирепствует вирус гриппа, и они уже заразились. Для достоверности их правда заразили чем-то внешне неприятным, но неопасным. Гарри Эпидемия постарался.

До дома мы долетели быстро. Я налил себе стакан воды, выпил залпом, налил второй и прошел на веранду, плюхнулся в кресло, забросил ноги на стол и вытянулся облегченно.

– Положение становится критическим, – сказал Красавчег, располагаясь рядом со стаканом виски.

– Я бы сказал, что оно становится кретиническим, – поправил я его.

– В который раз спрашиваю, что нам делать?

– И я в который раз отвечаю, давай думать логически. Мы уже решили, что это кто-то шалит, или развлекается. Но кто это может быть? Вот в чем вопрос. И пока мы его не решим, события будут повторяться.

– У кого-то очень плохое чувство юмора, – мрачно заметил Ник. – Столько людей погибло.

– А что если это существо, не будем пока говорить что это человек, вдруг это не так. Так вот что если оно просто не понимает, что такое хорошо, а что такое плохо, – предположил я.

– И кто же это может быть?

– Пришелец из будущего, инопланетянин, сумасшедший, – выдал я несколько версий и неожиданно сам для себя добавил. – Или ребенок.

– Ребенок, ну ты загнул, – скептически хмыкнул Красавчег.

– Вот именно ребенок. Возле всех мест происшествий было много зевак, и среди них было много детей, – развивал я свою мысль.

– И что нам теперь, пересажать всех детей Большого Истока, чтобы проверить твою версию?

– Подбрось да выбрось, нам нужно найти одного ребенка. Всего одного, кто стоит за всем этим. Возможно ему кажется, что все это очень весело. Может у него открылся какой-то необычный талант, о котором не известно его родным и близким, – сказал я.

– И как ты предполагаешь это сделать? – грустно спросил Ник, прихлебывая виски. У него не осталось сил даже на кривляния, отчего он сделался некрасивым и обиженным.

– Нам нужен Рэм Парадокс, только он может нам помочь, если конечно он работал все эти дни.

Красавчег мгновенно оживился. Его лицо покрылось волнами, преображалось, задвигалось, отчего он вновь стал обаятелен и привлекателен.

– А что? А мы это сейчас узнаем. Это мы сейчас проверим. Понимаю, куда ты мыслишь. Молоток, человек. Уважаю преподобного.

Ник созвонился с полицейским отделением и выяснил, что Рэм Парадокс все эти дни работал на самых крупных происшествиях, и сейчас он находится возле Бездонного колодца, образовавшегося возле городской школы. Красавчег приказал немедленно найти Парадокса и передать ему, чтобы он немедленно ехал к преподобному Крейну, где его уже ждут для проведения оперативно-следственного эксперимента.

Ждать пришлось недолго. Всего каких-то полчаса, что по событиям последнего дня в сущности совсем ничего. Улицы района охвачены волнениями, многие из них пострадали от событий, и теперь были непроездными. Так что передвигаться приходилось кривыми маршрутами.

Рэм Парадокс вырос на пороге моего дома деловитый, настроенный на серьезную работу. Это был низенький полный мужчина с аккуратной бородой эспаньолкой, черными грустными глазами и густыми бровями, сросшимися у переносицы.

– Рад тебя видеть, Рэм. Проходи. Дело есть, – приветствовал я его.

– И я рад вас видеть, преподобный, – замялся на пороге Парадокс.

– Да проходи, говорю тебе.

Рэм вошел в дом, скромно остановился в прихожей и замер, выжидательно уставившись на меня.

– Что встал столбом, пошли, – пришлось повторить приглашение.

Мы прошли на веранду, где нам удобнее было бы провести эксперимент.

Красавчег, завидев Парадокса, приветствовал его стаканом виски, поднятым вверх.

– Ты был на всех самых важных событиях последних дней? – спросил я.

– Так точно.

– И возле колеса обозрения был? – спросил Красавчег.

– Был.

– И на улице Вязов?

– И там тоже.

– Хорошо. Тогда ты должен показать нам события последних дней, – потребовал я. – Подбрось и выбрось, и постарайся ничего не пропустить.

Рэм Парадокс потому работал на полицию, что был естественным и незаменимым киноаппаратом, этакой живой видео камерой с функцией пост-показа. Он не просто запомнил события и места, где оказывался, но и мог показывать их окружающим людям, так что они видели все с эффектом присутствия и личного участия. Он мог замедлять показ событий, останавливать на каких-то моментах, приближать и удалять картинку. И при этом он был надежнее, чем любая видеокамера, потому что восстанавливал место происшествия во всех деталях.

Мы просмотрели события с трех мест происшествия: колесо обозрения, улица Вязов, бычье сердце. Потом посмотрели еще одно событие с невидимой паутиной. После этого я попросил еще раз прокрутить события, и когда показ закончился, мы знали, кто предположительно развлекался на улицах Большого Истока, шалил в меру своих сил и воспитания.

– Это мальчик, – сказал я потрясенно. – Подбрось да выбрось.

– Маленький мальчик. Лет семи, – добавил Красавчег. – И я его раньше никогда не видел.

* * *

– Что будем делать, преподобный? – спросил Красавчег, когда Рэм Парадокс покинул мой дом.

– Для начала образ мальчугана надо пробить по базе жителей Большого Истока.

– Сейчас уже делают. Я приказал Джеку Брауну заняться этим.

– Отлично. Если все эти события дела рук одного мальчика, то он силен. Очень силен. Настолько сильного альтера у нас еще не встречалось…

– Это меня и беспокоит, как мы справимся… Объяснить ему что делать, то или иное нельзя, похоже не выйдет, надо его как-то обезоружить, вырубить что-ли…

– Подбрось и выбрось, бить детей это не педагогично.

– А бить альтеров очень даже, если они по-другому не понимают. К тому же мы его сильно бить не будем, чуть приласкаем.

– А ты подумал, кто может это сделать? Мальчик любого в клочки разметает, или в насекомое обратит. У нас же на районе настоящий волшебник завелся, не отдающий отчет своим силам, – сказал я.

– О, черт. Эпическая сила, это очень плохо. Что же мы делать будем?

Красавчег огорчился, черты его лица разгладились, превращая его в грустное страшилище.

– Подбрось и выбрось, есть у меня одна мыслишка.

Телефон Ника зазвонил. Несколько минут он разговаривал, а когда повесил трубку, сообщил:

– Мальчик среди граждан Большого Истока не зарегистрирован.

– Что это значит?

– Он не наш. Он пришлый. Откуда? Кто он? Вот в чем загадка?

– Возможно, я смогу это узнать, если поработаю с ним. Но для этого нам нужно поймать его. Поехали, времени нет, – сказал я, поднимаясь из кресла.

– Куда едем?

– К Диме Стекляшке. Он очень не вовремя завязал с выпивкой.

* * *

Стекляшка жил в старом доме на Гремучей улице, на другом конце Большого Истока. Обычно в это время суток он прохлаждается где-то на улице, совершает экскурсию по барам и кафешкам пока не станет совсем невидимым, но в свете последних событий я все же решил его проверить на квартире. Если он до сих пор не развязал галстук, то что ему делать в злачных заведениях. По дороге мы заглянули в магазин и купили три бутылки водки. Без этого зелья нам сегодня не обойтись.

Квартира Стекляшки находилась на последнем шестом этаже. Лифта в доме не было, а подъезд был загажен, словно его оккупировала целая стая бомжей, которых у нас на Большом Истоке отродясь не водилось. Ничего удивительного, на этой улице живут неблагополучные личности, находящиеся на особом счету у кентавров. Стекляшка к ним тоже относился.

Он открыл дверь сразу, хотя звонок не работал, и нам пришлось стучать. Выглядел устало и печально, но заметил меня и лицо его прояснилось.

– Преподобный, какими судьбами. Уж никак не ожидал вас увидеть у себя. Прибрался бы.

Он пропустил нас в квартиру. И я оценил размер грядущей приборки. Чтобы навести здесь порядок, проще устроить пожар, чтобы весь ненужный хлам вместе с грязью сгорел.

– Присаживайтесь, – гостеприимно предложил Дима.

Я окинул взглядом комнату, но места куда можно было приземлиться не нашел. Два табурета были завалены какими-то старыми газетами, да грязной одеждой хозяина конуры, на кровати ворох одеял и подушек, было видно что он только что оттуда выбрался, на столе грязная посуда, пепельница полная окурков и пустая банка из-под селедки, только винный соус и остался.

В комнате царил сумрак из-за плотно зашторенных окон.

Заметив наше замешательство, Дима свалил весь хлам с табуреток себе на кровать и показал на них. Мол, безопасно. Я заставил себя сесть, разговор предстоял серьезный. Убедить Стекляшку покончить с завязкой, задача не из легких. Если Дима что-то для себя решил, то будет стоять до последнего. Аргументы, чтобы его переубедить, должны быть железными, ну или по-крайней мере чугунными. Иначе все напрасно. Даже мой талант не поможет.

Я вкратце рассказал о событиях последних дней, обо всех чудесах, что творились на улицах Большого Истока. Стекляшка ничего об этом не знал. Он все время провел дома, попивая минеральную воду, остатки упаковки еще стояли возле батареи, и читая старые газеты. Дима регулярно покупал все газеты с Большой земли и местное издание, но никогда их не читал, складывал дома стопками. До той поры, пока не завязывал с выпивкой, тогда видно от накатывающей на него депрессии он углублялся в прессу и прочитывал за раз все выпуски, при этом не пропуская ни одной статьи. Была за ним такая особенность.

– Зачем вы мне все это рассказываете, преподобный? – спросил он, с подозрением косясь то на меня, то на Красавчега.

Ник скривился, пытаясь придать лицу самое обворожительное выражение.

– Я еще не успел тебе сказать, что за всеми этими событиями стоит маленький мальчик. Он не местный. Кто такой? Нам еще предстоит узнать. По всей видимости он проказничает. Пока это рабочая версия.

– Ну а я тут при чем?

– Мы знаем кто виновник всех происшествия, нам надо его задержать. Но беда в том, что подобраться к нему безнаказанно не удастся. Мальчик любого по кирпичикам разберет, если заподозрит неладное.

– И что? – спросил Стекляшка.

Он уже, кажется, догадывался о чем я собираюсь его попросить.

– У меня есть для тебя дело.

– Нет, – отрезал Дима.

– А все же…

– Ни за что.

– А если подумать?

– Ни в коем случае, – твердо стоял на своем Стекляшка.

Мы пререкались минут тридцать. Красавчег то и дело болезненно смотрел на часы. Времени и правда почти не осталось. В то время как я уламываю выпить Димона, в городе происходит черти что. Не было печали, как говорится, да черти накачали. Но Стекляшка был тверд, неуступчив и упрям, словно критский бык. Я объяснял ему, что каждый талант нужен, вот и его потребовался. Он принесет пользу, если Дима выпьет пару-тройку рюмок. Но Стекляшка упорствовал. Хочу мол маму проведать на Большой земле, надоело быть альтером, хочу домой к обычной жизни. Пить больше не буду и не уговаривайте.

Я и сам не понимаю, как мне все же удалось его уболтать, как получилось сломать его упорство, но Стекляшка сломался и сдался. Я коротко объяснил ему, что от него требуется. Мы распечатали бутылку водки, налили две стопки, и Дима обе выпил.

Красавчег уже бросился заводить автомобиль. Мы спустились вниз и выехали на новое происшествие. В трех кварталах от дома Стекляшки началось светопредставление. Я не сомневался, что мальчик будет там.

Пока мы ехали, Дима накачивался водкой. Надо было соблюсти кондицию, чтобы и невидимость появилась, и разум не окончательно растворился в водке, чтобы у Стекляшки хватило сил подобраться к виновнику всех бед, и стукнуть его хорошенько. Главное, чтобы он потом не стал фиолетовым.

К тому моменту, как мы прибыли первая бутылка водки закончилась, и Стекляшка начал вторую. Выпив грамм двести, он ладонью накрыл горлышко, показывая что достаточно. Только его уже никто не видел. Пришлось ему заплетающимся языком объяснять нам что к чему.

Красавчег тоже время зря не терял. Он озвучил ориентировку в эфир, и уже получил точные координаты местонахождения мальчика. Шельмец был здесь, кто бы сомневался.

Я выбрался из машины, помог выйти Стекляшке и направился к детской площадке, велев в пустоту от меня не отставать.

Над головами прохожих разворачивалось завораживающее действие. Голливуд нервно курит в сторонке и просит мастера научить. Сражение фантастических крылатых существ, похожих на драконов на фоне переливающегося всеми цветами радуги неба. Что не говори, а мальчонка талантливый. Даже жалко такого бить, пускай и не сильно.

Я увидел ребенка. Он стоял возле качели и заворожено смотрел на небо, а руки его двигались в воздухе, словно он играл на пианино. Но никому до этого не было дела.

Все произошло быстро, никто не успел опомниться. Спущенный с поводка Стекляшка подошел к мальчику и крепко приложил его по голове. Когда мальчик потерял сознание, представление в небе закончилось, вызывав у зрителей вздох разочарования.

– Ну, мы его сделали. Что теперь? – спросил Красавчег. – Не можем же мы его постоянно по голове бить. Так можно и все мозги отбить. Жалко ребенка.

– Жалко, – сказал я. – Есть у меня одна идея.

Кентавры схватили ребенка, спеленали его, точно младенца и засунули в автомобиль шерифа.

– Куда едем?

– Ко мне домой. Пока. Надо узнать, что это за ребенок и что он у нас забыл. А потом подумаем.

Я забрался в салон. Под ногами звякнул пакет с бутылками. Я взял его и выбрался назад.

– Стекляшка! – позвал я.

– Тут… я, – послышался громкий нетрезвый голос.

Я передал пакет с бутылками и долго наблюдал, как он плывет по улице сам по себе зигзагами.

* * *

Короткая дорога до дома. Двое кентавров сопровождения перенесли все еще бесчувственного мальчишку ко мне в кабинет, положили на диван и встали по краям, поглаживая дубинки. Если что, они были готовы его приласкать. Им сообщили информацию, кого они помогли задержать. Но я был уверен, что крайние меры не потребуются. В конце концов, мальчик связан, руками выплетать заклинания не получится, а если что я сумею его уговорить.

Но и с бессознательным материалом, я мог работать. Только кентавры мне мешали. Пришлось их выпроводить за дверь. Это оказалось сложной задачей, но я с ней справился. Красавчег сказал, что покурит на веранде, и ушел, бросив подозрительный взгляд на лежащего неподвижно мальчугана. Я понимал его. Как такой маленький ребенок, мог сотворить тот хаос, который царил на улицах нашего района все эти дни.

Мне потребовалось полчаса, чтобы во всем разобраться. То что я узнал меня потрясло. Я по-новому посмотрел на мирно спящего мальчика. Я сумел погрузить его в глубокий сон. На ближайшие пару часов мы были в безопасности, но дальше… что-то надо было делать.

Я вышел на веранду, устало погрузился в кресло рядом с Красавчегом и мечтательно уставился на графин с виски. Выпить хотелось, но я решил повременить. Впереди еще много работы.

– Тебе удалось во всем разобраться? – спросил Ник.

– Подбрось и выбрось, это самое необычное, с чем нам доводилось столкнуться, – задумчиво произнес я.

– И кто этот мальчик?

– Как бы тебе объяснить попроще… – сказал я, подбирая слова.

– Да ты уж постарайся для нас простых ребят, – с издевкой в голосе попросил Ник.

– Этот мальчик и не мальчик вовсе никакой. И даже не человек вовсе.

– Отлично. И кто же он тогда? Пришелец со звезд?

– Он материализованная проекция другой вселенной, живущей параллельно нам. Еще совсем юной и не воспитанной вселенной.

– Это как? – вытаращился на меня Красавчег, отчего стал похож на напуганного лемура.

– Подбрось и выбрось, чтобы я понимал, как это…

Ник утонул в кресле, пыхая сигарой и безучастно уставился на линию горизонта. Он усиленно пытался осмыслить услышанное.

– Ничего не понимаю. Разве такое возможно.

– Если мыслить чисто теоретически, то да. Хотя я о таком ни разу не слышал. Юная вселенная, еще совсем недавно зародившаяся каким-то образом узнала о нашем существовании и может решила подружиться. Кто его знает, что двигало этой проказницей. Просочившись в наш мир, она приняла вид маленького мальчика и стала играть. Поскольку ничего другого не умеет пока. Вот собственно и все.

– И что мы будем с этим делать? – спросил Ник.

Он понятия не имел, как обращаться с юными народившимися вселенными. Впрочем и я тоже. Но я знал, к кому мы можем обратиться.

– Старый учитель, – выдохнул я.

– Кто? – не понял Красавчег.

В последнее время на него упало слишком много всего необъяснимого, как бы этот тяжкий груз не раздавил плечи нашего шерифа.

– Старый учитель. Только он может воспитать новую вселенную и вернуть ее назад.

– Ты говоришь о Борисе Магистре?

– О нем, о ком же еще, – ответил я.

– Да кто он такой. Бог, чтобы вселенные воспитывать?

– Нет. Всего лишь учитель, – ответил я. – Очень старый и опытный учитель.

Я поднялся из кресла и засобирался.

– Ты куда?

– Давай побыстрее закончим с этим и вернемся ко мне. Подбрось да выбрось, у меня еще осталась бутылочка хорошего виски, – предложил я.

Красавчег преобразился. Он свистнул кентавров, чтобы они грузили спящего мальчика в машину, а сам направился греть мотор.

Я посмотрел на темнеющее небо, на спокойный район, который еще несколько часов назад лихорадило, и только сейчас почувствовал как сильно устал. Мы все сильно устали за эти дни. Всем нам требуется хорошо отдохнуть, а вот Борису Магистру придется поработать. Впрочем, я не сомневался, что он справится с задачей и объяснит проказливому мирозданию, как себя нужно вести в порядочном обществе и где вообще ее место.

Если с этим не сможет справиться старый Учитель, то кто тогда? Подбрось и выбрось.