Текст книги "Преодоление развода"

Чудо прощения измены

От меня тоже ушел муж, когда я была на пятом месяце беременности – третьим ребенком. Полгода он жил отдельно – сказал, полюбил другую. Но потом вернулся. Такой весь несчастный, небритый, как собака побитая. Мне «повезло» – она не любила его. Она просто им пользовалась.

Но самое тяжелое началось, когда он вернулся. Он не стоял на коленях, не просил прощения, просто ждал, что я его приму таким, как он есть. И привычки свои не особо поменял. И выпивал вечерами, и с друзьями подолгу пропадал. Но – говорил, что любит. Он и когда с ней жил, частенько мне писал это… Ну все понятно, это – мягкая пушистая жена. «Люблю». А это колючая, противная, недоступная и желанная Она. Тоже «люблю».

Я с ума сходила, я большая эгоцентристка по натуре, всегда хотела быть единственной и неповторимой. Но – дети ведь. Они любят папу безумно, и когда я его пыталась выставить за дверь (пришел пьяный непонятно откуда), дочь на меня: «Мама, как ты можешь выгонять папу?!» – и плачет. Сами понимаете, сердце разрывается.

Ну и, помаявшись, я придумала свою маленькую молитву, суть ее такая: «Господи, я такая глупая, не могу понять, как же его простить, как с ним снова стать счастливой. Ведь не прощу – ничего не получится! А уходить от него – поломать жизнь всем – и ему, и детям…»

И понимаете, далеко не сразу прощение и понимание пришли ко мне. Есть, конечно, цепочка событий, размышлений, которая к этому привела. Но, говоря откровенно, это просто чудо. Простить – это чудо! Я не умела этого раньше, копила все обиды, а тут получилось! Суметь счастливо жить после измены – одному или вместе – это чудо! Желать счастья тому, кто «сломал» вашу жизнь, – это тоже чудо! Но именно эти чудеса, незаметные для окружающих, – бесценны!

Про меня говорят, наверное: у нее нет силы воли, чтобы уйти, да и куда ей деваться с тремя детьми. Для меня не обращать внимания на эти пересуды – тоже чудо. Я чувствую, что в жизни полно чудес.

Сейчас у нас с мужем все так изменилось, что я не узнаю его. Он стал другой. Я знаю, что в этом мире ни на что нет гарантии, самый надежный человек может подвести. Возможно, даже я, хотя я хочу быть верной и жить с ним до самой смерти. Буду молиться и верю, что Господь нас не оставит, что бы ни случилось.

И вам, как бы ни было тяжело, желаю счастья!

Ничего не бойтесь и верьте. Нас не учили прощать. Но что невозможно человеку, возможно Богу.

Анна, 28 лет

Пройдя через смерть

Я, Королькова Елена Сергеевна, мать двоих детей, инженер по образованию, в возрасте 41 года, 15 января 2005 г. выбросилась в окно.

Если плохо тебе – хоть волком вой,

Если жизнь потеряла смысл

И ты не видишь выхода,

Прочти мою исповедь.

Может быть, мой горестный опыт поможет тебе справиться с ситуацией и иначе взглянуть на жизнь.

1. Самоуничтожение

Когда на нас обрушиваются беды, мы начинаем искать причину. И в конце концов приходим к выводу: я неудачник, я плохой, так мне и надо, я недостойный человек. Вначале роптание на судьбу: «За что мне все это, я же ничего особенного не делал?», потом понимаешь, что ты во всем виноват. Это уже последняя стадия. И после этого тебя снова бьют и пинают, тебе кричит муж: «Ты ничтожество, любая дура родит детей, а ты сделала бизнес?» Так было в моем случае.

Смотрясь в зеркало, я думала: да, какое я ничтожество, он прав, я нищенка без работы. Я уже не видела глаз своих девочек, которые плакали. «Мама, мамочка, пожалуйста, не плачь». И собрав свои деньги со школьных завтраков, купили мне рыжего огромного кролика и сказали: «Этот друг тебя никогда не предаст».

А я не слышала их. Я бегала, искала себе работу, устроилась мыть посуду в ночном баре, где у меня украли последние деньги. Вот тогда-то полностью убитая, выходя с работы, я взглянула на недостроенное 11-этажное здание и подумала: вот сейчас поднимусь – и вниз. И никаких проблем, ведь я такая мерзость. Я никто, и зовут меня никак.

Наверное, моя старенькая мать почувствовала это, и я увидела ее бегущую мне навстречу и кричащую: «Лен, уже 6 часов утра, я пришла тебя встретить, тебе ж, наверное, страшно!»

И мы пошли с ней вместе домой, где мерно посапывал после сексуального приключения мой «муж». Муж по паспорту, а на самом деле кто?

Да, сложно определить его статус. Муж – это звучит даже как-то пафосно.

Мы пришли с мамой домой, он лежал в кровати, чмокал во сне губами и слегка постанывал, улыбаясь чему-то.

У меня не было желания убить, уничтожить его, я поняла, что я ничтожество, еще больше убеждая себя.

Если бы он проснулся и сказал: «Ленусик, ты умница, я просто пошутил», – я бы ему уже не поверила.

Ему было так хорошо и чудесно.

Я поняла – он имеет право жить, быть счастливым, а я должна очистить землю от себя, слишком много ничтожеств таких, как я.

Внимательно разглядывая его, я видела, что он просто страшен, темное лицо, лысина, морщины на шее. И он, именно он, определил мою судьбу, подробно разъяснив, кто я есть на самом деле и почему я не должна жить.

Мысль о том, что я виновата во всем, прочно засела в моем сознании. Детей я не слышала, я понимала, что они не адаптированы к этой жизни, я знала, что им не выжить, мы были социально не защищены. И все подруги отвернулись от меня, вот она, проверка на дружбу.

Осознавая, что я неправильно воспитала детей, что я никчемный человек, которого никуда не берут на работу, без копейки денег, я совсем растерялась.

У меня осталась одна надежда, что поможет мне священник, который мне был знаком, он жил в районном центр Сычевка, но чтобы до него добраться, нужны были деньги.

Я обратилась к «мужу» с просьбой, чтобы он одолжил мне денег на дорогу. На что он ответил: «Зачем это тебе деньги, у меня для тебя нет. Сиди дома».

Все решилось.

Я уже не слышала никого. Я лихорадочно придумывала способы самоуничтожения. Купила 10-граммовый шприц, но не смогла попасть в вену; выпила упаковку снотворных, но проснулась…

«Муж» находился в состоянии эйфории, он прекрасно понимал, что происходит. Я думаю, он получал удовольствие от того, как красивая женщина убивает себя. Спустя полгода он мне скажет: «Ты хотела покончить с собой из-за любви ко мне, я это знаю точно».

Но, увы, это не так, просто я уничтожила себя морально, взвалила на себя всю ответственность за происходящее, а он мне в этом сильно помог.

Я поставила на себе крест и выпрыгнула в окно. Я подняла руки, подпрыгнула вверх и, глядя в небо – такое голубое-голубое, такое чистое, – полетела в бездну.

2. Ничто не предвещало беды

Человек должен жить не в придуманном мире, а хоть иногда снимать розовые очки и пристально присматриваться к окружающим людям и знакам, которые нам показывает жизнь.

Весной, до описываемых мной событий, муж мне сказал: «Ты знаешь, у меня проблемы с потенцией, наверное, от компьютеров, поэтому я не смогу с тобой жить половой жизнью». – «Конечно, я все понимаю, всякое бывает в жизни, я вытерплю, ведь главное – это поднять и вырастить детей».

Я ему верила как себе. Я думала, если я не могу лгать, то и близкий мне человек – также.

Потом у нас был разговор, что неплохо бы мне с детьми уехать на лето к матери, чтобы сэкономить деньги на подготовительные курсы. Я согласилась, конечно: это разумное решение с его стороны. Разве я могла предположить, для чего нас отправляют?

Лето – удивительная пора, в деревне красотища, девчонки резвились на свежем воздухе, купались в реке. Однажды младшая дочь попросила у меня поносить обручальное кольцо, я, конечно, дала ей. Купаясь в реке, она уронила его и не нашла, вот так уплыла моя семейная жизнь, унесло ее течением. Может быть, лежит оно где-то под старой корягой и тоскует по своей хозяйке, а может, проглотила его хищная рыба, теперь это уже не важно.

Но народная примета сбылась.

И еще я запомнила странный сон. По берегу реки идет папа наш и толкает дочерей в реку, и они начинают тонуть. Я бросаюсь в грязную воду и пытаюсь вытащить их, а он сверху набрасывает на них белую простыню и говорит: «Они уже умерли, я побежал ловить зайцев». Во сне я барахталась, пытаясь спасти их, и проснулась. Неприятный осадок остался на душе. Говорят, снам верить нельзя, значит, это просто совпадение.

Но в жизни немногим позже произошло именно так.

Осень. Наверное, в моей жизни – это худшее время года. Осенью я вышла замуж, осенью «муж» подал на развод.

Умерла от рака моя двоюродная сестра Лена – умница и красавица, оставив на мужа маленькую дочку и 16-летнего сына. Узнав о ее смерти, я сидела и горестно плакала. «Муж», услышав это, сказал: «Вы все неудачники, поэтому она и умерла». Я даже не поняла, не хотела понимать этих жестоких слов.

Через несколько дней мы отвозили младшую дочь в школу, и на обратном пути он мне сказал: «Моя жизнь скоро сильно изменится, меня ждет карьерный взлет и большие перемены в жизни». – «Ну и хорошо». Он рассказывал, как он купит иномарку. Как повысится зарплата.

Приехав домой, он сказал, что разводится со мной, что хочет освободиться от нас. «У тебя беременна подруга, что за спешка? Катя должна поступить в университет, а Маша – окончить музыкальную школу. Они не переживут это». – «Нет, подруги у меня нет. Просто я хочу быть свободным. И ждать год я не намерен».

Я упала перед ним на колени, умоляла не бросать нас, просила дать шанс.

Тут он вскочил, не выдержали нервы: «Ты никто, ты дура, я испытываю к тебе влечение, как к этому старому шкафу, как к телевизору…»

Я находилась в шоке. Я никогда не изменяла ему. Я учила детей быть хорошими. Град слов правды обрушился на меня, какая я убогая, не смогла влюбить его в себя, не смогла сделать бизнес.

«Вот фармацевты, у них доход составляет 1000 процентов. А ты убожище».

Я смотрела на него и горестно плакала. Я не понимала, как можно оценить жизнь, детей. Я никак не могла понять, сколько процентов стоят дети, их судьбы и жизни, наверное, 0, 00001 %.

Господи, за что, за верность, за преданность? Наши дети хорошо учились. Были добрыми, любили папу. Я помню, как малюсенькая Катя прыгала в кроватке и кричала от радости, когда он входил в дом: «Папа Гена – Катин папа, у него большая шляпа, папа Гена-крокодил, он к Катюшке приходил и конфетки приносил». Крокодилом она называла его потому, что в мультике Гена такой добрый.

Я слушала его откровения обо мне, детях. Но о любовнице он не сказал ни слова.

И вот мы едем подавать заявление о разводе. Позже я нашла в записной книжке черновик этого заявления, мало того, что он не помнил дату нашего брака, он даже не указал старшую дочь. Ее он уже вычеркнул из жизни.

Как ужасно чувствовать себя ответчиком в суде. Я не воровала, не убивала, даже никогда не обманывала. Его вердикт – ответчица, за что, за что я провинилась. Я упала в обморок. Он, ударив по лицу, привел меня в чувство. Я прошептала: «Тебе не жаль нас?» – «Жаль, но ничего поделать не могу». Сел в машину и уехал.

Я так надеялась, что он одумается и заберет заявление.

И вот перед Новым годом он, счастливый, вбегает в комнату и несет мне запечатанный конверт, протягивая его, он улыбается.

Я тоже глупо улыбнулась ему и стала распечатывать, а там «гражданка Шашкина, Вы обязаны явиться на суд, который состоится…»

Я горестно расплакалась. Он сел возле меня и шепчет: «Это тебе так мужик нужен, да?»

И снова я пыталась себя обмануть, я решила, что он устал, и отправила его в Египет отдохнуть, он уехал со старшей дочерью. Это была моя очередная ошибка.

Маленькая Маша, будучи хорошо подкованной в технике, стала искать какую-то деталь для компьютера и наткнулась на sim-карту мобильника и вставила ее в свой.

«Мамочка, мама, я нашла подругу нашего папы. Вот ее телефон».

Имя ее было «Малышка». Вот тут-то я испугалась, что отправила дочь с ним в Египет. Я поняла наконец-то, что дело принимает серьезный оборот. Решила проверить записную книжку, в которой написан ее телефон, место работы. Генеральный директор фармацевтической фирмы.

Вот вам и ответ на преклонение перед фармацевтическими фирмами.

Я испугалась за жизнь дочери.

И набрала заветный номер, перепуганный голос на конце провода пропищал: «Алло, я слушаю вас!» – «Если что-то случится с дочерью, понесешь ответственность ты!» Я даже не представилась, видимо, наш номер телефона ей знаком до боли в сердце!

Я стала звонить в Египет, странно, но телефон соединился, и мы с дочкой слушали, что происходит там.

Геннадий безумствовал: «Сволочь, как ты могла залезть в мой мобильник, зачем сказала мамаше». Я слышала, как он бил ее.

Тут мои нервы не выдержали, я позвонила в МИД, затем в консульство в Каир.

За ночь собрала его вещи и вынесла к лифту, вырвала из паспорта страницу с пометкой о браке, развела легко и просто, без суда он стал свободным.

Утром я позвонила ему на мобильный, спросила: «Где Катя?» – «Больше ты ее не увидишь, она плещется в море».

Горе охватило меня. Что я могла сделать и что мог натворить безумец. Я надеялась, что он просто издевался. Но в душе оставалось сомнение.

Я снова позвонила его любимой, трубку взял мужчина, я стала кричать: «Позови шлюху», и он действительно ее пригласил. Я стала кричать, что уничтожу ее собственными руками, если погибнет моя дочь.

Любая мать может представить мое состояние.

Как я не умерла, не знаю, но Катя позвонила мне: «Мамочка, я уже в Москве!»

Тут вмешалась моя мать, она стала затаскивать его вещи в дом. «Не смейте!» – прокричала я.

Я точно знаю, что, если бы я больше не пустила его на порог дома, я бы не пошла на суицид.

И вот, ввалившись в дом, он стал носиться по квартире, крича, что мы украли у него 1000 долларов, потом в безумстве стал закрывать двери на замки, сейчас приедут расстреливать детей, из-за тебя. «Ты нарушила покой такой удивительной женщины, у нее 8 квартир, она богата, влиятельна». – «Ты любишь ее?» – «Не знаю, но она хозяйка фирмы. У нее плохой муж, лысый и толстый».

Я внимательно посмотрела на его обрюзгшее тело, отвислый живот и лысину. Да, не умеют люди свои недостатки замечать, наверное, это счастье.

Он оказался трусом, даже не смог признаться в своей связи с другой женщиной. Он предавал и ее.

А ее остается только пожалеть, спал с ней и со мной в конечном итоге.

Если, конечно, она со своими деньгами, бизнесом пошла на разрушение и грехи, уничтожение детей, этот грех останется с ними, детей у нее нет и не будет, это уже наказание.

Наверное, бедолага, не нужна никому. Может быть, так утверждается в этой жизни. Бог ей судья.

3. Я убила себя

Младшая дочь играла «Лунную сонату» Бетховена, когда он сказал: «Вы мне не нужны».

Катюшка мгновенно покрылась красными волдырями, вызвали «скорую». Ее в срочном порядке госпитализировали. Врач-педиатр произнес: «Аллергия на нервной почве».

Папа, радостный от своей очередной победы, прямо при ней перезвонил: «Любимая, у дочки аллергия, я буду позже. Целую, малышка».

Катюшка смотрела ему в глаза: «Папа, а я как же? Ты разве не любишь меня, и почему ты называешь свою подругу малышкой, малышка – это я». Слезы катились по щекам.

Больше она не подходила к фортепиано.

Вечером состоялась беседа отца со старшей дочерью. «Папа, ты творишь глупости, одумайся». – «Сопля, яйца курицу не учат».

Я все-таки придерживаюсь мнения, что любовь облагораживает людей, я вполне допускаю любовь и в 20, 40, 60 и даже в 80 лет. Но не должно быть унижения, оскорблений близких людей. Можно развестись и красиво. Да, встретил другую. Но не должны страдать дети, они страдают от самого процесса развода. Но когда отец хватает 16-летную дочь и бьет ее головой об стену в прихожей…

Каждый день я бегала, пытаясь устроиться на работу, мне отвечали: «Нам нужны без образования». Либо: «Вы стары».

Я устроилась дворником, но мне предложили грузить ванну. Мне это оказалось не под силу.

Все надежды покинули меня.

Дети перестали ходить в школу, Катя бросила курсы.

Я не видела выхода, денег не было. Не нашлось человека, который сказал бы: «Ситуация разрешима». Наверное, так бывает в жизни, все обрушивается на человека сразу. А человек должен, обязан выстоять.

Геннадий украл у меня документы на квартиру, я их нашла у него, он снова украл.

Новый год он встречал с нами, но часто бегал в туалет, чтобы отправить очередную sms «малышке». Столько было презрения во взгляде ко мне, детям. Удивляешься, как долго человек может прятать свое истинное лицо.

Он нечаянно прикоснулся к моей руке и с омерзением отдернул руку, как от гадости.

15 января я сидела на диване, почему-то в разных тапках, смотрела на мать, на него, на грустного кота Филимона.

Думала о записке, написанной женской рукой, которую обнаружила у него: «Кайфоран, успокаивающее средство, можно добавлять в чай».

Каждое утро Геннадий, видя мое угнетенное состояние, приносил мне чашку чая, и я как робот ее выпивала.

Я удивлялась его заботливости, но думала – спасибо хоть за это.

Только потом, сопоставляя факты и выяснив, что препарата под таким названием не существует, я стала подозревать, что, возможно, чай-то был непростой.

15 января Катя не ночевала дома. Дети стали избегать дома. Машутка была в школе. Катя открыла дверь и вошла, я поднялась к ней, понимая, что со мной происходит что-то не то, поцеловала ее и медленно пошла в спальню.

Мыслей уже не было. Я пристально смотрела на щель в незакрытом окне на лоджии. Быстро побежала к ней, и – все удивлялись как – я пролезла в щель шириной не более 10 см. Забралась на подоконник и долго смотрела в голубое-голубое небо, я говорила мысленно: «Господи, прости меня», – и выпрыгнула. Я помню электрические провода и столбы, которые были далеко внизу… и все. Темнота.

4. Где я?

Открыв глаза, я увидела свежевспаханное поле, пахло землей, больно дышать, шевелиться не могу. Не могу понять, где я и кто я. И была ли я вообще когда-то где-то.

Кто-то наклонился надо мной, я силилась вспомнить лицо, но не могла узнать. По рассказам матери, я четко отвечала на вопросы и как будто узнала всех. Но это, судя по всему, работало мое подсознание.

Мать обнаружила мое отсутствие не сразу. Пошла в спальню и увидела приоткрытую дверь на лоджию. Она закричала: «Лена за окном, она разбилась. Ну что, Ген, твоя мечта осуществилась, добился, чего хотел!» Мать смотрела на мое тело, из моего рта и носа тонкой струйкой текла кровь.

Геннадий бросился к дочери и стал орать: «Все из-за тебя».

Как трус себя ведет в экстремальной ситуации? Он хочет быть оправдан. Боялся, наверное, тюрьмы, ведь за доведение до суицида существует статья Уголовного кодекса. Катя закричала: «Бабушка, мне нечем дышать!» И стала терять сознание. Бабушка стала откачивать Катю.

«Муж» с криком дьявола несся вниз.

«Скорую» мне вызвали школьники, которые шли на занятие. Со «скорой» им сказали не отходить от меня. Они так и стояли рядом, пока не приехали врачи. Низкий поклон этим мальчишкам, которые не растерялись, не сбежали, а поступили как взрослые. Когда Кате стало лучше, они сбежали вниз ко мне, но я их не узнала.

В это самое время моя младшая дочь Мария, сидевшая на уроке геометрии, почувствовала беду. Выбежав из класса, она стала звонить домой, крича в трубку: «Что, что случилось с мамой? Я чувствую, что-то случилось!» Она страшно рыдала в трубку. Ей ответили, что мама выбросилась из окна.

Несчастный ребенок, громко рыдая, сидел на окне, не зная, что делать дальше, как помочь маме, как жить…

Ну и кто из ученых даст ответ, какие волны, какие импульсы достигли души ребенка, находящегося на приличном расстоянии от мамы, какая струна лопнула в душе?

Малышка сидела один на один со своим горем. Мамочка, милая мама, кто же может быть дороже и кто может заменить ее? Нет другого человека.

Погрузив в карету «скорой помощи», подключив капельницу, меня повезли, я погрузилась во мрак небытия. Сквозь тьму я услышала крик врача: «Срочно остановите машину, падает давление, она умирает». Я почувствовала, как кто-то стал поворачивать мою голову. Она бессильно упала набок. Укол в сонную артерию.

Я никак не могла понять, почему ночь. Я никого не видела, лишь когда низко наклонялись, в маленьком окошечке зрения я видела лица.

Видела землистое лицо мужа. Мать заставила его ехать со мной, он пытался чем-то умыть меня. Дикая боль в спине и грудной клетке, когда перекладывали для рентгеновского обследования, погрузила меня в бессознательное состояние.

Очнулась, когда мне делали УЗИ брюшной полости на предмет кровотечения. Врач спросила меня: «Зачем ты это сделала?» – «Он убил нас. Я не знала, что делать». – «Ты дура, мужиков что дерьма, а жизнь одна. Шлюху порадовать решила. Нельзя такие подарки дарить распутницам. Если помрешь, что очень вероятно, приедет хозяйничать в твоем доме, порядки устанавливать, бедные твои детки».

Но я плохо осознавала то, что мне говорили. Мне было все равно. Эмоции покинули меня.

«Компрессионный перелом позвоночника и 12 ребер. Если не умрет от кровотечения, то ей предстоит сложнейшая операция».

Помню, как в реанимации ножницами срезали с меня красивое белье, им даже жалко было. Но я прошептала: «Режьте».

Слышала, как муж визжал: «Она пила таблетки!» Подлец, боялся за свою шкуру.

Я собралась с силами и прошептала: «Какой же ты мерзавец!» Он думал, что я не слышу.

В реанимации я немного пришла в себя и поняла, что ноги меня не слушаются.

Сколько я пролежала, не помню, все перемешалось.

Помню, как увезли молоденького мальчика, он умер, не приходя в сознание.

Через несколько дней меня перевели в нейрохирургическое отделение. Мне каждую ночь снился один и тот же сон. Главный герой – мой муж, который пытался украсть детей и продать их на трансплантацию. Я осознавала свою беспомощность, я могла только кричать и звать людей на помощь. Я не могла заснуть, я не хотела видеть этот кошмар.

Вот тут-то я осознала ужас обездвиженности и беспомощности и полнейшую глупость и бессмысленность содеянного. Какое счастье ходить и хотя бы физически сопротивляться злу! Я теперь уже никак не могла защитить детей.

Началось настоящее противостояние несовершеннолетних детей и отца, погрязшего в пучине разврата, называемой «любовная идиллия». Он решал вопрос с любимой, как быть с квартирой после того, как я скончаюсь.

Я позвонила его матери, чтобы она приехала поддержать внучек психологически и присмотреть за ними. Они боялись находиться одни в квартире.

Моя мама не отходила от меня ни на минуту, ни на шаг, поила меня с ложечки, ворочала на простынях, чтобы не было пролежней. Я вспоминала счастливые моменты, когда я могла пойти в туалет, а не писать в памперсы. Вот, дорогие мои, счастье-то оно в элементарном: когда ты ходишь, видишь, можешь посмотреть в окно, вымыть голову, почистить картошку на ужин, погладить по голове ребенка, полить цветок. Вот вам ответ на все вопросы. Счастье, когда ты можешь сделать что-то для других и для себя.

Его мама не приехала, сославшись на нездоровье, а как выяснилось позже, сынок приказал не вмешиваться в разборки. И это было ее ошибкой. Детей бросили все. Они не знали, как быть и что делать.

Катю, девочку смышленую, заинтересовали мои галлюцинации, она знала о существовании записки, в которой указывалось название препарата кайфоран. Она допускала мысль, что наш папа подсыпал какой-то психотропный препарат, который может привести человека, особенно находящегося в состоянии депрессии, к суициду. И она нашла такое вещество, только носило оно другое название, совсем иное, и люди, имеющие доступ к лекарствам, могут его достать. А тут в руках целая фирма, которая является перекупщиком препаратов. Я не могу утверждать, что это хорошо спланированная программа моего уничтожения. Но и исключить эту версию не могу. Тем более постоянное изъятие супругом документов на мою квартиру, в то время она была еще не приватизирована. Дети несовершеннолетние, так что они с подругой полные хозяева.

Мои галлюцинации прекратились после того, как мне сделали наркоз. Катя нашла статью о том, что именно наркоз блокирует действие таких веществ. Будем считать, что это не уголовное преступление, заранее спланированное, а чистой воды совпадение. Так жить легче.

5. Мои галлюцинации

Меня мучили галлюцинации. То разобранная стена, то спускающиеся с потолка металлические пауки.

Мне казалось, что я лежу в провинциальной гостинице, а вокруг меня ходят женщины в черных одеждах, переговариваясь о том, как я здесь оказалась без паспорта и что со мой делать.

Катя, моя старшая дочь, сказала, что где-то в какой-то религии – это ангелы смерти. Они, наверное, не знали, что со мной делать, не вовремя я ворвалась в их владения.

Раньше, будучи в здравии, я ходила в церковь и подавала, помимо записок о здравии, записки об упокоении умерших не только родственников, но и знакомых мне людей, ушедших в мир иной, о которых и помолиться некому.

Однажды я видела то ли галлюцинации, то ли сон. Но очень странный. Передо мной возникла картина, я являлась просто созерцателем, меня словно не было вовсе: толпа безмолвных людей, сложивших ладони на уровне груди, очень скромно и аккуратно одетых, стояла и смотрела вверх.

Наверху не солнце, а яркий, заполняющий все серебристый свет. Не было обычного неба, был только свет. И был диалог между этим светом и людьми. Я не слышала его, но чувствовала, что люди просили его – этот свет – обо мне. Я видела их со стороны, потом со спины. Я понимала, что они знают о том, что я рядом с ними, но они полностью поглощены этим диалогом. Я чувствовала, что это именно те люди, об упокоении которых я подавала записки в храме.

Затем я увидела хоровод детишек вокруг елки. Слабыми голосами они пели: «В лесу родилась елочка». Среди них я узнала своих умерших брата Юрку и сестру Лену. Леночка в клетчатом пальтишке и серой кроличьей шапке. Я очень хорошо запомнила клетки на ее пальто. Грусть наполнила мое сердце.

6. Безразличие

Очнувшись, я увидела возле себя следователей уголовного розыска. Они задавали мне вопросы о том, как все было. «К чему это, я ведь все равно умру». «Нет, – сказал один из них, – у тебя был уже шанс, выжила, значит, будешь жить».

Меня всегда мучили страхи и тревога за будущее, за родных. Но теперь рассеялось все. Я отпустила все. Мне было все равно – что было, что будет. Откуда-то появилась моя сестра Светлана и двоюродная сестра Людмила, по профессии врач, строгая, в белом халате.

Я стала говорить ей, зачем мне ставят капельницы, пусть оставят меня в покое.

Но она строго ответила: «Тебя спасают все, ты еще очень молода и должна жить. Не забывай, что у тебя дети».

7. Любовь

У каждого человека свое толкование этого слова. У одних это взаимопонимание, доверие, общность взглядов и интересов. У кого-то это ассоциация с гармонией в половой сфере.

Но я познала такое понятие любви, которое невозможно описать всеми словами.

Бог открыл мне это.

Сколько любви и сострадания я почувствовала со стороны спасающих меня людей и нянечки, и медсестры, и огромный врач Максуд Садыкович – важный и очень строгий.

Настолько окутала меня любовь, участие, сострадание.

Каждое слово, каждый взгляд их говорил: «Милая, ты будешь жить!»

Каждая ночь приносила мне тягостные переживания. Ночью усиливались боли и судорожно сокращались мышцы на спине. Ночью мне казалось, что я маленькая, убиенная девочка, лежащая под лестницей, укрытая тонкой дерюжкой. Постоянно страшный холод. Я натягивала этот маленький кусочек ткани, но этот холод заползал отовсюду. Я не понимала, почему я лежу под лестницей, всеми брошенная. И вдруг услышала громкий крик: «Умерла! Умерла!»

В голове все путалось. Мысль: «Неужели это я умерла!» Странно равнодушно восприняла я этот крик.

Я ничему не могла удивляться, да и какая разница, эмоций никаких не было. В палате включили свет, и я, полностью придя в себя, поняла, что умерла женщина, лежавшая в одной палате со мной. Она возвращалась с работы домой, как обычно, но кусочек льда сделал свое дело, так глупо и просто, упасть, ударившись головой об лед, женщина получила травму, несовместимую с жизнью. В больнице ей ничем помочь не смогли.

Как тонка грань между жизнью и смертью, между бытием и небытием! Каждого где-то поджидает своя льдинка, и никто не знает когда.

Перед смертью она пришла в сознание и стала звать своего маленького внука. Ей сказали, что она в больнице. Она горестно заплакала, сказала, что не успела с ним проститься. Вот любовь, не к мужу, а к внучку, руководила ее последним желанием.

8. Операция

В один из дней распахнулась дверь в палату и вошел светлый улыбающийся мужчина. Его звали Игорь, нейрохирург, о нем говорили, что у него золотые руки и необыкновенный ум, выезжал он на сложные операции из «МОНИКИ». Посмотрев на меня, он улыбнулся: «Ну, парашютистка, как дела?» – «Когда вы меня прооперируете?» – ответила я вопросом на вопрос.

Он рассмеялся: «Первая женщина, которая сама просится на операцию».

Я поняла, что только он может спасти меня. Даже если нет, его руки – я внимательно смотрела на его руки – такие изящные – будут изо всех сил спасать меня. Я чувствовала: ходить мне или нет, жить мне или нет, зависит от умения этих утонченных рук.

Я попросила своих детей, мать, сестру, чтобы они стояли и молились возле операционной.

Мои дочурки сидели возле моей кровати, я просила их спеть мне песню Найка Борзова «Последняя песня».

Перед самым отправлением на операцию они пели красивыми голосами:

 
Ты слышишь, ты слышишь.
Как сердце стучится, стучится
По крышам, как дождик.
Твой нерв на исходе,
Последняя капля, последний луч света.
Ты видишь, ты видишь,
Умирает в огне преисподней,
Он сильно напуган, подавлен.
Он пишет картину собственной кровью.
Своими слезами и просит прощенья.
 

Я внимательно слушала, в палате сердобольные пациенты утирали украдкой слезы. Две красивые девочки пели маме песню, и никто не мог сказать, в последний раз или нет.

9. Пробуждение после операции

Операция длилась шесть часов. Врачи собирали мой позвоночник, рассыпавшийся на мелкие кусочки. Мои близкие – мама, дочери, сестра – все эти шесть тяжелых часов молились за меня. Доктора периодически выходили передохнуть, по их лицам текли струйки пота.

«Как она?» – задавали вопрос мои родные. – «Пока держится. Было кровотечение. Но мы с ним справились».

Собрав позвоночник, поставили титановую конструкцию для того, чтобы он правильно сросся.

Очнулась я глубокой ночью в реанимации. Вот тут-то я ощутила, как силы жизни покидают мое тело. Дикая слабость, как нитями, тянула меня вниз. Я прошептала: «Мне очень плохо». Сестричка, лицо которой я даже вспомнить не могу, сказала: «Держись, было кровотечение, операция была очень сложной!»

Я смотрела на нее влюбленным взглядом, она напоминала мне ангела в белом халатике.

Находясь в столь жутком месте, в момент решения вопроса жизни и смерти, я думала: какие удивительные люди работают здесь, зная, что в любой момент, любой человек может уйти. Очень жаль, что и отблагодарить их невозможно. Делают они свое дело, оставаясь за кадром.