Текст книги "Как Митрошка на Восток ходил"

Как Митрошка на Восток ходил
Дмитрий Семенов
Ренат Зиннуров

© Дмитрий Семенов, 2023

© Ренат Зиннуров, 2023

ISBN 978-5-0060-8946-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Едет как-то Митрошка на своем верном коне по́ полю большому, песком покрытому, и такому пустынному, что акромя палящего солнца да песка ничего и нету, оттого, наверное, поле это пустыней и зовется. Конца и краю той пустыни не видно. Долго едет по ней, от жары давно уж пить хочет, и конь от жажды и усталости еле копытами двигает. Вдруг смотрит Митрошка – вдалеке на горизонте блеснуло что-то.

– Неужто вода!, – обрадовался богатырь, – Коли не озерцо́, то лужица хотя бы.

Припустил Митрошка коня своего старого, который поехал-помчал так быстро,… как мог. Доехали до места. Видит богатырь, что это не озерцо и не лужица, а кувшин, наполовину в песок зарытый. Поднял Митрошка кувшин, по тяжести не пустой он казался, оглядел его. Старый был кувшин, медный, резной пробкой серебристого металла плотно закупоренный, через грязь песчаную витиеватые узоры чеканные проглядывают, на заморские письмена похожие. Еле отковырял Митрошка пробку ту, опрокинул горлышком в рот, да сразу отплевываться стал, вместо воды пыли вековой в рот насыпал. Сколько потом Митрошка не тряс сосуд, в ответ только шорох песчинок слышал. Решил Митрошка узоры рассмотреть, стал кувшин оттирать от грязи, и… тут из тонкого горлышка дым пошёл тёмный, который формами своими превращался то в змея невиданного, то во льва огромного, то в грифона и, наконец, приобрёл форму человеческую, с головой в облаках и ногами на земле. Дым становился плотнее и плотнее, пока рядом с богатырём не оказался страшного вида великан: голова как купол, рога как два серпа, руки как вилы, ноги как столбы, рот словно пещера, зубы точно скалы, глаза как угли, кожа цвета глины бурой, и был он на вид мрачный, мерзкий и ужасный.

– Кто ты, о мой освободитель? – протрубил он.

– Митрошка, – сравнив размер свой с великаном продолжил, – богатырь немножко.

– О, как же долго я в заточении был, со счёта сбился, тыщами года считая.

– Кто же засунул тебя такого бо-о-ольшого в кувшин такой малый? – спрашивает Митрошка.

– Много лет я в услужении был у всемогущего Сулеймана ибн Дауда, – отвечает великан, затем с опаской огляделся вокруг, как-будто испугался произнесенного имени заточителя своего, никого не увидав успокоился, стал ростом с митрошкиного коня и продолжил – Волшебника и колдуна, что поискать еще, и да напишут благодарные потомки его имя иглами в уголках глаз своих, и восхвалят деяния великие его… Э-э… Хотя по поводу иголок я, пожалуй, погорячился.

– Так за что же тебя в кувшин определили?, – перебивает его Митрошка.

– О торопливый, мы, джинны, в сравнении с вами, живём, сказать бы, вечно, поэтому событья кульминаций вашей жизни нам кажутся заметными едва ли… О чём это я?…

Джинн задумался, вспоминая, затем продолжил с грустью:

– Ну да. Не ускользнуло от пристального внимания властелина моего, что своды его гарема оглашает преизбыточное количество детских голосов. Так я и был в темницу из металла запечатан.

Митрошка слушает великана с ртом открытым, может от любопытства, а может от жажды. Джинн рассказывает дальше:

– Пока сидел в заточении, много дум надумал. Первую тысячу лет хотел того, кто освободит меня – озолотить. Освободитель все не шёл. Вторую тысячу – власть, богатства дать. И снова не дождался я свободы. На третью тысячу – желание любое исполнить! А как за четвёртую перевалило – так зол был, что хотел любого, коснувшегося моей темницы, уничтожить, предложив смерть выбрать самому, и хитрости бы никакие не прошли…

Джинн остановился, улыбнулся. Глядит Митрошка: рот великана улыбается, глаза напротив, злобой полыхают. Великан снова с опаской огляделся и продолжил свой рассказ:

– Сейчас же у меня благое настроение, о мой освободитель, поэтому проси всё что захочешь, всё исполню, ведь я могущий джинн-ифрит, Фаль-а-бус имя мне.

Митрошка, чтоб не показать испуга, отвечает:

– Спасибо, ничего не надо. И так промаялся в темнице слишком долго ты, иди на волю с миром…

– О великий искатель сосудов, неужели нет у тебя никакого желания?! – джинн изумился.

– Хотя, … – сглотнул Митрошка пересохшим горлом, – Не помешало бы глотка воды мне и моему коню, – ведь жажда мучает обоих, а до ближайшего селения добраться предстоит еще, ведь неизвестно, сколько ехать, – сказал Митрошка и добавил, – Добро тебе да будет.

– Ответ достойный пахлевана. – Джинн захохотал, так сильно, словно с большой горы катились валуны. Вдоволь насмеявшись великан продолжил. – На пятую тысячу лет решил освободителя желание исполнить, но перевернув с ног на голову его.

Митрошка снова рот открыл, сказать в ответ хотел иль в удивлении, и тут понять нам сложно. Джин продолжал:

– Однако ты, о бескорыстнейший, пришёлся мне по се́рдцу своим ответом, поэтому я с этой просьбой помогу тебе.

Перед Митрошкой появился Оазис целый, с озером, краями по́лными ледяной водой. Вкруг озера цветы растут, до сей поры прекрасней их никто еще не видел, древа зелёные стоят, теперь известно нам, что те деревья пальмами зовут, и птички райские порхают средь этой красоты. Вскочил Митрошка на коня, кувшин подбросил джинну, и поскакал к воде, да так, что по пути все пальмы поломал, да потоптал цветы – уж сильно пить хотел. У озера Митрошка напоил коня, а после сам напился и умылся.

Ифрит тут-как-тут. Стоит и ждет, когда герой водой наплещется. Митрошка освежился, джин спрашивает у него:

– Позволь узнать, неутомимый воин, в какую сторону́ направлена твоя обувка?

– По свету езжу, Добро творя, со Злом воюю. – насу́хо вытираясь Митрошка отвечает, – Вот только закавыка: найти мне Зло не получается пока.

– О, Пахлеван из Пахлеванов! На верном Ты пути! – джинн улыбнулся, рукой взмахнул, как-будто отгоняя мух. Оазис тут же и пропал. – Поедешь прямо, о «тот кого боится Зло», вторым рожденьем дня, когда Луна смени́тся Солнцем, увидишь город. Предмет исканий там найдёшь своих. У падишаха местного беда случилась, так считает он. Езжай к нему, и помощь предложи. А ежели желание возникнет увидеться со мною – ты имя произнеси моё, и тут я появлюсь. Но, знай, позвать меня ты можешь только раз. Ещё запомни: «Глядя в зеркало, лишь отражение видно», – и с этими словами джин исчез, оставив запах серы, да на ветру кружащие песчинки.

Напутствию Митрошка подивился, забрался на коня и, как обещал ифрит, к утру добрался до большого града с фонтанами и башнями высокими. Град, хоть и вправду был прекрасен, а встретил всадника сурово, дома все чёрными полотнами укрыты, запёрты двери все, на улицах не видно ни души и ветер лишь по улицам песок гоняет. Митрошка до дворца доехал. И только во дворец ворота распахну́ты, а по обеим сторона́м стражи стоят. Вглуби, на площади, со всеми почестями встречают нашего Митрошку. В главе встречающих стоит сам падишах. Нависла тишина – Митрошка вспоминал уроки Святогора, давным-давно учитель объяснял Митрошке обычаи и нравы стран Востока, но что конкретно, ученик забыл уже. Митрошка, вспомнил только чуть, и это «чуть» сказал:

– Всем Ас Салам Алейкум!

И далее возьми скажи:

– Как странно праздники у Вас проходят.

Тут стража сабли похватала, видать последние слова Митрошки их сильно рассердили. И только падишах спокойным оказался, одним движением руки он воинов остановил и громко произнес:

– О чужестранец, будь нам гостем.

Правитель мудрым оказался, и на слова Митрошки обиды не держал, ведь путник местные обычаи не знал.

– Не праздник это, – траур. По дочери прекрасной нашей, что свет очей для нас. Уж много дней прошло, как Черный дэв у Нас украл её. И тот, кто Нам вернёт, получит её в жёны.

Остановился падишах в речах своих, подумал и продолжил:

– А калым потом заплатит.

«Жениться-то, конечно, можно, да только рано мне ещё», – подумал богатырь-Митрошка, а вслух сказал, – Вам помогу я в этом горе, пусть некто Акалым заплатит мне потом, да будет всем Добро.

Вскочил Митрошка на своего коня и поскакал на поиски принцессы. Долго-коротко ли ехал, никто не может помнит, да только конь остановился, Митрошка видит, как на горе песочной, которая по-местному барханом называется, друг с другом две сцепились животины. Подъехав ближе Митрошка увида́л, как птица малая со змеем страшным борется. Совсем обвила гадина пернатую, вот-вот задушит. Митрошка птаху пожалел и начал кольца ковырять змеи мечом своим. Да только он разнял их, змея исчезла быстро уползну́в, а птица в небо поднялась крича, не умолкая, так громко, что слуху больно. И долго над Митрошкою кружилась.

– Ты птаха глупая, ты по своим делам лети! Не сто́ит мне вниманья такового. Со Злом борюсь я, и Добро творю, – сказал Митрошка птице.

И уж собрался сесть он на коня, чтобы поехать дальше, как видит на пути своем сидит старуха на мешке: вся сморщенная, горб большой. Сидит, мешок лохмотьями своими прикрывает.

– Ты помоги мне ношу на себя накинуть, уж больно тяжела она, а дальше я сама, – старуха попросила.

Митрошка согласился, нагнулся только чтоб мешок старухин приподнять, как прыгнет тут старуха ему на плечи, ногами обхватила шею и начала́ своими пятками Митрошке бить бока.

– В своём ли ты уме, старуха! – от неожиданности вскрикнул богатырь.

– Как ненавижу род Людской! От вас житья совсем уж нет. Где ни бываете, пытаетесь по-своему сделать всё. Зачем моих ты тварей обижаешь? – шипит старуха в злобе, во рту не зубы, а иголки, глаза от ярости пылают и это всё ее совсем не красит, наоборот все ме́рже стало.

– Так, бабка, ты не человек? – Митрошка вопросил, пытаясь с шеи сбить старуху.

– Ну вот ещё! Меня приписывать к отродью вашему?! – брызжа слюной, старуха рассмеялась, от этого у нашего героя весь затылок мокрым стал.

– Ты слазь по доброму, не то я разберусь с тобою! – кричит наш богатырь.

Еще сильнее старуха бьёт в бока Митрошку и пуще зубоскалит:

– Митрошка, я еще перекушу тобою!

– Нечисто дело, – подумал богатырь – Откуда имя моё знает?

Старуха разошлась совсем, хохочет аж до воя и волосы из головы Митрошки рвёт. Тут вспомнил про ифрита богатырь и вслух сказал:

– Слезь, старая, не то я джинна позову свово?

– Ты джиннами пугаешь?! Не боюсь я их! – старуха прошипела, хотя сама от страха задрожала, но хватки не ослабила, наоборот колени жестче сжала.

– И даже Фаль-а-буса?

Митрошка только произнёс ифрита имя, так сразу тот и появился. Хватило джинну взгляда одного, чтобы понять что происходит. Взял он старуху и швырнул далёко-далеко́. Мешок старухи растворился тут же.

– Давно ль твоим я стал, о носильщик гулий? – Митрошку спрашивает джинн.

– Уж ежели обидел, то прости – с испуга, вырвалось, – приглаживая волосы свои и вытирая шею, Митрошка отвечает.

– Да, ладно, утекла вода. Ты что ж, Митрошка, подряд все́м помогаешь? Или забыл напутствие моё?! – джин на груди своей косматой скрещивает руки, на богатыря с усмешкою глядит.

– Просили помощи, и я… – Митрошка начал оправдания.

– Кто попросил?! – джинн перебил богатыря, – Птах-змееед?! Или его добыча – змея, которая зовется песчаной эфой?!

– Старушка, – Митрошка грустно говорит.

– О неосторожный! Не старая то женщина была, а Гулия, гиляна.

– Вот Зло! Есть, наконец, с кем побороться, – обрадовался было богатырь, да великан его перебивает снова.

– Не Зло, а Гулия песчаная, наивный из наивнейших! В ответе за зверье пустынное она, – чтобы в согласии жи́ло, и чтоб в обиде не бывало, в особенности от людей. Тебе, о добротворец, в твоем незнаньи, удалось обидеть всех. За это Гули́я не любит род людской. Ты на себе смог это испытать. У дэва Чёрного еще не то увидишь!

Словам эфрита удивился богатырь:

– Откуда знаешь ты, что еду я туда? Ты, верно знаешь, что со мною будет дальше?

– Будет тяжело. Ты, нетерпеливый, всё должен сам узнать, всё сам попробовать, иначе жить неинтересно. Но помни, что говорил тебе при встрече первой.

Молчит Митрошка в удивленьи, на джинна смотрит, хлопает глазами. Вздыхает джинн и продолжает:

– Раз первый ты урок не помнишь, дам другой – последний, ведь больше я тебе не пригожусь. Запоминай: «На дыню глядя, видно только корку».

– Спасибо, Фаль-а-бус, за службу,… и за помощь, – благодарит Митрошка.

– В любой момент пожалуйста, – и с этими словами джин исчез, как-будто не было его.

– Загадки он загадывает тут, – ворчит Митрошка, взбираясь на коня, затем поводья тронул и далее отправился искать пещеру Дэва.

Конь и Митрошка ночь провели в пути. А по утру к горе большой подъехали они. Поднявшись на нее, у само́й вершины, нашли огромную пещеру.

У входа разбросаны драные шкуры, валяются разные кости, и мусора много, и грязи, что хо́лмов песчаных в пустыне, и всё это пахнет. Нет, даже сильней – воняет. Вздохнуть и выдохнуть богатырю не можно. В пещеру вход собою овцы заслоняют, так плотно в кучу сбились, что сложно между них пройти, а уж проехать невозможно вовсе. Стоят и блеют жалобно, как-будто помощи зовут. Поближе на коне Митрошка подъезжает, спускается на землю. Ну как на землю – в грязь. Вдруг конь заржет, так сильно и так громко, что даже горы содрогнулись, от снежных шапок избавляясь. Да и Митрошка подивился, ведь до того момента конь молчаливым был. От вида богатырского коня, а может и от ржанья, все овцы испугались, плотнее друг к другу жаться стали. Чем освободили вход в пещеру. Не то чтоб вход, а щель похожую на вход. Зажав свой нос, – вонь слёзы вышибает у опытного во́йна, Митрошка входит внутрь пещеры. Как темноте глаза привыкли, увидел сундуки, набитые богатством, обилие ковров, а на коврах – всю в золоте принцессу. Не чтоб красавица она (а сколько разговоров было!), но не дурнушка – деви́ца, как деви́ца – на месте руки, ноги. Глаза, пупок на месте тоже. Но всё же статею своею на жердь похожа. Сказать по-честному: на родине Митрошки всё де́вицы получше будут – все пышные, ядрёные, кровь с молоком, не то что эта.

– Да будет всем Добро, – Митрошка говорит приветливо.

Была Принцесса рада, увидав Митрошку.

– Давно людей я не видала, давно я не встречала их. – принцесса потащила удивленного Митрошку вглубь пещеры.

– Ты проходи, рассказывай, какие вести, что вокруг творится. – звеня своими украшеньями, принцесса на богатые ковры сажает молодца, восточные сладости предлагает.

Митрошка угощения пробует: Рахат лукум жует – говорит о подвигах, которые сотворил, о путешествиях своих, да о чудесах, которые видел. Как халвы попробовал, стал рассказывать истории разные, о которых слышал только.

Принцесса не отрывает глаз от рта рассказчика, боится слова пропустить. Слушает, да вино богатырю наливает.

Митрошка как вина испил и шакер-пури закусил, так еще и приврал маленько. За этими рассказами вечер наступил.

Принцесса вдруг встревожилась и с места сорвалась:

– Ой! Дэв сейчас придёт, и съест тебя! Мой пахлеван, давай тебя я спрячу.

– Что Пахлеваном все кличат здесь меня?!, – подумал богатырь, и только начал говорить, – Митрошка я…

Да под коврами очутился. То с силою его принцесса запихнула, – откуда только у такой худобы сила?!

В пещере наступила тьма. То вход в пещеру заградил огромный великан – Дэв Черный. Митрошкиного друга – джинна раз в семь он больше был. Все тело волосом покрыто, схожим с тем, что у баранов и овец при входе у пещеры. А на плечах три головы, на каждой голове по одному большому глазу. Тут головы, все три, принюхиваться стали, шестью ноздрями, втягивая воздух.

– Как сильно человеком здесь воняет! – Дэв проревел.

– Тут только я одна, а если ты забыл, то я напомню, Я – тоже человек! Есть садись, пять раз обед разогреваю, устала греть, – принцесса строго говорит большому великану, косясь тревожно на ковры, и бусы жемчуга перебирая нервно.

Дэв Черный успокоился, потише стал, покорно сел как раз на место то, где прячется Митрошка под ковром. И если б наш герой не вертким был, то сказка кончилась на этом, ведь раздавил бы великан Митрошку, а так перекатился богатырь в другое место под ковром.

Принцесса из костра котел с какой-то кашей ставит. Митрошка снова удивлен силище тощей девы. Котел, что миску, поднял Дэв и разом содержимое всё в рот отправил. И снова за свое:

– И всё ж здесь пахнет человеком! Не спутать мне его ни с чем.

– Конечно, сколько стран облазил ты, к тебе тот запах и прилип, – принцесса отвечала дэву.

– Не в человеческих я странах был.

– Давай-ка лучше спать ложись, глядишь, на утро «запаха» не будет.

Послушно дэв, ворча о вони человека, лег на ковры, и снова чуть не раздавил Митрошку. Как только лёг, так сразу захрапел.

…

На следующее утро конь митрошкин обратно вёз богатыря с принцессой к падишаху. Уж долго ехали они – еще с вечору. Митрошка всё оглядывался, ждал погони: в родной принцессы город въехали они – погони нет, Митрошка этим удивлен.

Уже принцессу ввозит богатырь в дворца ворота, – никто не гонится за ними, как-будто не нужны они. Зато встречает беглецов папаша-падишах. Бежит к дочурке, сам с коня ее снимает, крепко обнимает. Он очень рад. Митрошке сквозь слезы счастья говорит:

– Ты дочь мою от дэва Чёрного освободил. Теперь, как обещал, её тебе я в жены отдаю, о Пахлеван!

– Не Пахлеван я! Имя мне…, – договорить Митрошка не успел, принцесса вырвалась из папиных объятий:

– Как освободил?! – кричит и с каждым словом громче, – Ты говорил, отец скучает сильно так, что кушать он не может, не хочет пить, и от тоски весь похудал и занемог. Увидеть надобно его одним глазком. Что только посмотреть, и сразу же обратно!!??

Принцесса в сильном гневе, аж искры мечет, кидается на нашего Митрошку с кулаками:

– Вот как?! Меня лишить такого жениха решил!? А ну, меня обратно отвози!

Последние слова уже не слышал богатырь-Митрошка – он был у въезда в город, скорее даже в далеке. До этого так быстро не мелькали никогда подковы богатырского коня.

И вот уже Митрошка в пустыне скачет. Пыль облаками стелется за ним, и укрывая след подков, ложится на барханы. Тут сзади них раздался голос громовой:

– Так вот ты где! Нашел тебя я, наконец!

То голос Дэва был, от неожиданности мог он показаться ревом водопада. Но наш Митрошка испугался чуть, – теперь боялся больше он принцессы. Дэв громко продолжает:

– Хотя по духу твоему не трудно было это сделать – не частый запах чужестранца, сказал бы: редкий аромат. И как зовут тебя, о воин-пахлеван?

– Так Пахлеван – то значит богатырь! -Митрошка догадался, а в слух сказал, – Зовут меня Митрошкой, а кто зовет Митрохой.

– Скажи, Митро-хан, – дэв имя богатырское расслышал плохо, – Ведь ты́ забрал принцессу у меня?

– Чего скрывать. Я! И готов ответ держать перед тобою, – ответил с вызовом Митрошка.

Дэв громко произнес:

– Поведаю тебе историю одну. Совсем недавно жил спокойно. Сокровища искал, копил, да сам стерёг. Не спрашивай меня, как делал это, тебе, мой Пахлеван, возможно не по нраву будет. В один прекрасный день вернулся я в свою пещеру и вижу там принцессу. Я не успел и слова молвить, она как начала кричать, о том, что нравлюсь ей, о том, что долго обо мне мечтала. Мол мама умерла, и мачеха ее не любит. Рис заставляет выбирать среди гороха и пшеницы, казаны чистить до состояния зеркало́в. В жару в пустыню отправляет чтоб снега принести. И в заключении принцесса просит жить в пещере у меня. Я сжалился над ней и согласился. Тут всё и началось: принцесса стала наводить в моем жилище свой порядок. Так навела, что после этого: вещей я не найду своих, своё жилье не узнаю́. И ничего поделать не могу я с ней, ни слова супротив, тем боле отругать – я ж сам ей разрешил остаться. Просил я раз поосторожней быть с моими овцами, в ответ кричать принцесса стала и так визжать, что у меня головокруженья всех трех голов случилось. Наверное знаешь ты, как громко это у нее.

Митрошка понимающе кивает, совсем недавно сам он это испытал. Дэв продолжает свой рассказ:

– Я стал всё делать тихо, молча, чтоб только не гневить её. Но это не на долго. Узнал потом про интерес её: навесив на себя сокровища мои ходила по пещере важно. Хотел спросить: «Зачем в пещере темной, украшений столько на себе таскать?», да не успел и ртов открыть – та снова в крик. А дальше еще хуже: что не по ней – кричит– визжит так громко, аж сходят снежные лавины, камнепады, остатки камнепадов и лавин ты видел у пещеры. А уж когда совсем невмоготу мне стало, тут появился ты, Хан-Митро, мой освободитель.

Дэв улыбнулся всеми ртами трех голов.

– И вот теперь, благодаря тебе и только, покой ко мне вернулся снова, как в прежние года. Хотя, чего лукавить, мой ясноглазый избавитель, даже лучше стало! Ведь цену моему покою теперь я знаю хорошо!

Дэв замолчал, блаженно улыбаясь – видно что-то вспоминал. Затем продолжил:

– Хоть я и ненавижу вас, людишек, за хитрость вашу, да за подлость, но спас меня ты. Спас от разоренья, от мученья и от безумства спас.

Тут черный великан замолк, внимательно оглядел Митрошку и коня.

– Гляжу, в далёкий путь собрались. Прими подарок, – Дэв достает невесть откуда предмет на рог похожий, – Теперь, Митро-хан, ты не будешь никогда в воде нуждаться. Сей сосуд ритоном называют. Вода в нем не иссякнет никогда.

И протянул сосуд богатырю.:

– Спасибо, о великий Дэв, – поблагодарил Митрошка великана, – от сердца моего спасибо. Прости, что худо о тебе подумал поначалу.

Дэв улыбнулся, прижав к груди могучую ладонь нагнулся в вежливом поклоне. В поклоне пред Митрошкой постоял, затем встал в полный рост и улетел.

– По скорлупе внутрянку сложно угадать, – вслед дэву глядя, пробормотал Митрошка и тут же удивился сам себе, – Уже и я загадками заговорил, видать хвороба местная такая… И в этом крае Зло не Зло совсем.

Сказал Митрошка-богатырь и тронул за поводья.

Зла, что воевать собрался, и здесь Митрошка не нашёл. Поехал дальше богатырь Добро творить и Зло искать. Но это уж в другом рассказе.