Текст книги "Шаг в бездну"

Проводник подобрался к двери. Только мгновения отделяли его от бегства из этой комнаты.

– Стой! – крикнула женщина. – Иди сюда и умри как мужчина!

Он не считал себя трусом, но желания умирать раньше времени у него не было. Он открыл дверь и бросился бежать. Женщина побежала за ним.

Она разобралась с ними быстро и довольно просто. Практически, никакого сопротивления. Двое были без сознания, один явно мёртв. Остался последний…

По всем физическим характеристикам она намного превосходила их, и ей не составило труда догнать последнего человека. Она сбила его с ног, рывком перевернула на спину и просто уселась на него. Создатели наградили её отнюдь не слабым весом (конечно, она же наверняка должна была работать в крайне неблагоприятных условиях… а для чего ещё нужен сверхпрочный скелет?!), которым она и собиралась его придавить. Ей хотелось смотреть, как он будет задыхаться, не в состоянии сделать вдох. Как он будет умирать. И да, он будет тоже смотреть на неё – воплощение их роковой ошибки. Она хотела, чтобы они все это поняли.

– Что, тяжело, да? – сказала она с усмешкой в голосе.

– Ух… сука… слезь, – хрипел Проводник, тщетно пытаясь её с себя сбросить.

– О, я слезу. Потом.

Его лицо раскраснелось, на лбу выступил пот. Было видно, что ему очень тяжело. Но ей это нравилось. Она смотрела на него и под шлемом расплывалась злорадная усмешка. Она смотрела на его лицо. Но вдруг усмешка погасла. Приблизившись, она, не веря, смотрела на лицо Проводника.

Женщина издала вздох, будто вспомнила о чём-то очень важном.

Проводник лежал на полу, а на нём восседала эта полоумная электронная баба и весело ухмылялась. Он не видел её лица, но он это чувствовал. Что до него, то дышать становилось всё труднее. Попытавшись её сбросить или вылезти из-под неё, он понял безрезультатность этих действий. В глазах уже начало темнеть, а его самого, казалось, вот-вот сровняет с металлическим полом, как шкуру какого-нибудь зверя. По телу волной прошла слабость. Даже пошевелить рукой для него стало непосильной задачей.

Женщина всматривалась в его лицо, явно наслаждаясь ситуацией. Она вдруг наклонила голову набок и удивлённо ахнула, вскочив на ноги. Когда его грудь перестала давить стокилограммовая кукла с расстройством психики, он смог наконец сделать глоток воздуха. Он кашлял, пытаясь отдышаться, и не спускал глаз с андроида: чёрт её знает, что с ней происходит. Женщина отшатнулась от него и, упёршись спиной в стену, безвольно опустилась на пол. Ещё некоторое время она смотрела на него, сидя у стены и не шевелясь.

Проводник не решался вставать или делать резкие движения: он видел, насколько быстро она может действовать. А провоцировать лишний раз – не слишком умное решение. Поэтому он просто ждал.

– Ты… – прошептала она и подобралась к Проводнику. Радовало отсутствие гнева в её голосе. – Нет, не может быть…

Она смотрела на него, ощупывала, словно желая убедиться, что он настоящий.

– Это ты… – её голос дрожал.

Она вдруг обняла его. Крепко.

– М-мать… – прохрипел Проводник от таких объятий. Ему показалось, что ещё немного и его рёбра затрещат как спички.

– Ой, прости! Что я наделала! Тебе больно?

Женщина сняла шлем, отбросила его в сторону и осыпала Проводника поцелуями. У Проводника аж челюсть отвисла.

Похоже, меня слишком сильно тюкнули по голове, – подумал он.

Проводник отстранился от неё как мог и посмотрел на её лицо, которое не успел разглядеть в момент странного порыва этой электронной девки. Он уже и не знал что лучше: умереть от удара об стену или же быть задавленным в объятьях.

Лицо с чуть островатыми чертами. Короткие рыжие волосы, светлые голубые глаза. Такая же, как и тогда, четыре года назад. Только тогда у неё не было таких вот «заскоков» да и весила она намного меньше. Проводник до сих пор помнил их первую (и до этого момента – последнюю) встречу… пусть и была она не слишком уж подходящей для новых знакомств. Следом за этим всплыли на поверхность и другие воспоминания. Воспоминания боли, что не желала отпускать его даже теперь.

– Как ты здесь оказалась? – сказал он, наконец. – И что с тобой случилось?

Она молчала, будто бы пытаясь подобрать слова. Или не знала с чего начать. Проводник подождал, но когда по прошествии минуты безмолвной тишины стало ясно, что она может просидеть так до скончания времён, он снова к ней обратился:

– Кира? Что с тобой произошло?

– Я не знаю, – она мотнула головой. – Это сложно объяснить. Я даже сама не всё до конца понимаю.

– Последний раз, когда я тебя видел, ты не была способна на… на то, что ты сделала здесь.

Она опустила голову и подперла лоб рукой, будто у неё разыгралась мигрень.

– Я помню, что провалилась в какую-то дыру. Это было так странно: дыра в воздухе. Я провалилась туда и упала внутрь какого-то помещения… мне кажется, это была столовая. Не знаю, может это и не столовая вовсе, но мне почему-то так показалось. Перед глазами всё поплыло и я отключилась. Потом, уже после этого, я пришла в себя в больничной палате. Но даже с того момента мои воспоминания идут обрывками. Фрагментами.

Проводник кивнул и задумчиво произнёс:

– В этом мало приятного, я согласен. Но всё это не объясняет того факта, что ты – другая. Ты сама-то это осознаешь?

– Да, – согласилась Кира. – Со мной явно что-то не так. Они что-то сделали со мной. Сказали, что я умирала и меня спасли… но для этого пришлось меня изменить. Но не сказали как. А потом начались тесты, – она нахмурилась и в глазах ясно читалась неприкрытая ненависть. – Эти скоты испытывали на мне какие-то гадостные приборы, подключали к компьютерам и прочей дребедени. Но самым отвратительным было то, что мной управляли как марионеткой! Я даже пальцем сама пошевелить не могла!

Он промолчал.

– Это было так… ужасно! Я боялась даже выйти из своей комнаты. Меня трясло при одной только мысли, что эти издевательства будут продолжаться снова и снова. Я пыталась сопротивляться, но… это было бесполезно. Мне казалось, что я теряла себя, что я становлюсь предметом, игрушкой в руках этих сволочей. Понимаешь?

– Понимаю. Но теперь-то их нет.

– Ты хоть представляешь, каково это? – она в упор посмотрела на него. – Каково сознавать собственную беспомощность, знать, что если ты не пойдешь послушной овцой, то тебя заставят, и ты никак не сможешь этому помешать? А?

– Это в прошлом, – спокойно ответил Проводник. – И то, что ты сознательно себя туда возвращаешь, не сделает тебе лучше.

Кира вздохнула. Помолчала, смотря на свои руки.

– Наверное, так и есть.

– Что случилось потом? Как ты пришла к тому, что… в результате чуть не убила нас? – Он оглянулся, но в полутёмном коридоре никого не было кроме них двоих. – То есть, меня. Остальным, похоже, не повезло.

Кира продолжала изучать свои руки. Вид у неё был такой, что если бы она могла, то точно покраснела.

– Я… просто так получилось. Не знаю. И не помню. Это как раз один из таких провалов, когда я просто не в состоянии ничего вспомнить. Помню только ярость, гнев… меня разозлили. Должно быть, я просто взбесилась, – она покачала головой. – Не помню…

Проводник молча сидел и просто смотрел на неё. За последние годы его чувства и эмоции несколько притупились, уступив место более практичным инстинктам и реакции, которые не раз спасали ему жизнь. Он просто не знал, что ей сказать. В голове вдруг стало пусто, все мысли исчезли, оставив лишь какое-то неясное чувство. Что это – жалость или сочувствие? Он не мог однозначно ответить.

– Никогда не думала, что может быть так плохо, когда ты хочешь заплакать, но просто не можешь этого сделать!

Проводник молчал.

Кира оглянулась, будто только сейчас заметила, что единственный источник света в коридоре – фонарь Проводника. Её брови удивлённо приподнялись, и она сделала жест рукой, будто бы желая указать на весь коридор сразу:

– А… где свет? Почему так темно?

– Здесь везде так. Освещение не работает.

– Везде? – переспросила она.

– Да.

– Подожди… нет освещения, а ты здесь… как ты тут оказался?!

Проводник пристально на неё посмотрел. Похоже, она не до конца понимает, где находится.

– Кира, ты знаешь, где мы сейчас?

– Ну да, – она неуверенно кивнула. – Если мне память не изменяет, то мы в космосе. Один раз мне удалось выглянуть в окно… или как оно называется… и там я отчётливо увидела звёзды. Так ты тоже попал сюда через ту дыру?

Он едва заметно улыбнулся:

– И да, и нет. Корабль этот не в космосе. Он на поверхности планеты. Мне непонятно, как он вообще уцелел после падения… но это так. Я и ещё те люди проникли внутрь через шлюз. – Он вспомнил те жуткие мгновения, что пришлось при этом пережить, и едва заметно поморщился. – Ну а потом мы очутились здесь, где тебя и нашли.

Кира с сомнением посмотрела на Проводника.

– Как это на поверхности? Я же десять минут назад была в комнате управления, а корабль на орбите. И те мудаки ломились туда, потому что я получила над ним полный контроль. Затем погас свет… а потом опять включился. И тогда я увидела их. То есть, вас.

Проводник медленно покачал головой.

– Что? – неуверенно спросила она. – Что ты головой машешь?

– Те мудаки в комнате управления – мои наниматели…

– Ой…

– …а этот кораблик мирно покоится в вонючем болоте на протяжении многих лет. Он был заброшен ещё до того, как я впервые здесь побывал.

– Но этого не может быть! Ведь корабль был в космосе ещё десять минут назад! Это невозможно!

Проводник согласно кивнул. Существовало много разных вещей, странных и непонятных, которые порой казались действительно невозможными, неправильными… но в конечном итоге, эти вещи существовали и ничто не могло отменить этого простого факта. Вещи эти существовали просто потому, что могли существовать, даже если это нарушало законы логики.

– Как бы это ни казалось невозможным, это так, – сказал он.

Кира закатила глаза и фыркнула.

– Чёрт, я уже ничего не понимаю! Ну как это может быть, объясни мне? Как за десять минут может произойти то, что ты мне сказал?

Проводник помолчал. Он не знал, как лучше ей объяснить то, что для него давно стало нормой. Всё равно, что пытаться объяснить, как ходить или дышать.

– Я понимаю, что тебе сложно это понять. Да, всё это выглядит, по меньшей мере, странным, тут никто и не спорит… но давай начнём с простого и самого главного: ты знаешь, что конкретно с тобой не так?

– Я уже говорила, что не помню. Если ты знаешь, то может всё-таки скажешь мне?

Проводник задумчиво почесал подбородок.

– Насколько я понял, тебя каким-то образом оцифровали.

– То есть? О чём ты говоришь?

– Господи, да как я тебе это объясню?! Я, что ли, это сделал? Всё что я понял, это то, что твоё тело ненастоящее. Твой разум… твое «я» поместили внутрь машины. Не спрашивай у меня как! Я сам ни хрена из этого не смыслю, это просто моё восприятие действительности. Разве может нормальный человек сделать то, что сделала ты?

Он сделал паузу, будто подбирая слова.

– Да и десяти минут никаких не было. В последний раз я видел тебя четыре года назад. Вдумайся в эту цифру: четыре года. Но это место, – он обвёл взглядом коридор, а вместе с тем как бы и весь корабль, – оно намного старее. Я понятия не имею, сколько лет эта бандура тут простояла. Недалеко остались руины небольшого поселения – уж не с этого ли корабля в своё время туда перебрались люди? А ты всё талдычишь про эти несчастные десять минут!

– Но, – неуверенно произнесла она, – но как, почему же для меня это произошло так быстро? Я не понимаю…

– Выключили тебя, – спокойно ответил Проводник. – Вот и всё. Ты пролежала тут всё это время. – Он негромко рассмеялся: – Подумать только, я же был здесь два года назад. И был так близко.

Кира ошарашено смотрела на Проводника

– Выключили, – повторила она.

Проводник кивнул:

– Да. Как телевизор. Правда, телевизоры не ломают руки или ноги после того, как их включили. – Он помолчал. – Наверное, неудачное сравнение, но лучшего не нашлось. Кроме того, – продолжил он буднично, – до того, как тебя включить, мы кое-что узнали.

Кира вопросительно подняла брови.

– Твои батареи… они почти разряжены.

– Теперь мне ещё надо беспокоиться о своих батарейках… ох, спасибо большое, сраные экспериментаторы! – она ударила кулаком по полу, оставив на нём вмятину. – А как ты узнал заряд батарей?

Проводник указал на дисплей под её грудью:

– Вот здесь, – он улыбнулся.

Кира удивлённо ахнула.

– Да что ж такое!

– Зато, – Проводник подтолкнул её локтем и заговорил с серьёзным видом, – ты сможешь смотреть новинки кинематографа не отходя от кассы.

Представив себе эту картину, он расхохотался.

– Свинья, – фыркнула Кира и толкнула его в плечо. Проводник резко повалился набок.

– Эй, осторожнее! Я же пошутил. Рассчитывай силу, а то ещё убьёшь ненароком!

Кира обиженно покосилась на него.

– Ладно. Постараюсь тебя не убить в следующий раз.

Он поднялся.

– Так, – он хлопнул ладонями и потёр руки, – нам ещё о многом предстоит поговорить, но я бы предпочёл сделать это в другом, более подходящем месте. Сейчас мы имеем необходимость в новых батареях и несколько человек в полном отрубе. Или несколько трупов.

Кира виновато пожала плечами.

– Прости. Я правда не знала, что они…

– Неважно, – перебил её Проводник. – Неприятности случаются.

Она предпочла промолчать. Теперь, когда она смотрела на мир трезвым рассудком, её кололо чувство непоправимой вины. Видит Бог, она не хотела этого – просто всё сложилось именно так. И хотя Кира многого не знала из того, что с ней происходило, это знал корабль, дух которого так и не упокоился на протяжении многих лет одиночества.

Память электрических цепей

Компьютер негромко пискнул, возвестив о начале сеанса связи, и на дисплее отобразилась четкая картинка станции. Размеры её впечатляли: огромный космический объект прямоугольной формы с множеством выступов и шпилей антенн, тянущийся в холодном пространстве на полтора километра. Внешне она больше походила на небоскрёб, который каким-то образом целиком запустили на орбиту.

Андрей ввел несколько команд и, включив микрофон, произнёс:

– Зоркий-7, это грузовое судно, опознавательный номер ГПК-39227, система Кайра. Прошу разрешение на стыковку. У нас чрезвычайная ситуация, необходима срочная медицинская помощь. Как приняли меня?

Тишину эфира никто не спешил нарушать. Всё было погружено в мёртвое молчание. Андрей взволнованно посмотрел на техника, который, привстав на колено и поддерживая второго пилота, осторожно поил того водой из пластиковой бутылки.

– Дела у нас хреновые, ребята, – сказал техник, – если не долетим до этой станции и там не сядем, нас разнесет по всей орбите этой планетёнки. Утечку устранили, но ненадолго.

– А что с Володей? – прохрипел второй пилот и откашлялся. – Он же остался в грузовом…

Техник перебил его:

– Не болтай лишний раз! Береги силы! Нет больше Володи, ничего уже не сделаешь!

Андрей повернулся к дисплею и снова повторил сообщение. И опять тишина.

– Володя… как же так… – второй пилот обречённо покачал головой и уставился в пол. Он не верил в произошедшее, не хотел верить. – Всё ведь было безопасно… как это могло случиться?

Техник бросил на него короткий взгляд и вздохнул. Он тоже не мог поверить, что они так облажались.

Безопасно… – подумал он, – конечно же. Никто и не задумывался о надёжности клеток с грузом. Все полагались на этот чуть ли не волшебный газ. А Володя-то что-то такое говорил, мол, давайте укрепим клетки. Никто тогда этим не озаботился и вот теперь, пожалуйста – сидим тут в кабине пилотов, спрятались как крысы…

– Андрей, как там связь? – спросил техник.

– А никак. Тишина. Никто не отвечает, как вымерли все.

– Давай на сближение, а там посмотрим, может, они и ответят.

Андрей принялся что-то набирать на клавиатуре, время от времени сверяясь с показаниями приборов рядом с дисплеем. Второй пилот хотел было что-то сказать, но слова обернулись мокрым и булькающим кашлем, в котором утонули все порывы к разговорам. Откашливаясь, он выплевывал на пол белесую слизь, которая в обилии выходила из его лёгких. Техник жестом предложил ему воды, но тот отрицательно мотнул головой. Спустя минуту пилот смог подавить приступ кашля и, тяжело дыша, снова попытался заговорить.

– Похоже, братцы, я не дотяну, – простонал он. – Я почти ни хрена не вижу, всю грудь как огнём жжёт… ух… а Володя? Он жив? – он снова откашлялся и выплюнул комок слизи.

Похоже, – с печалью подумал техник, – эта дрянь не только лёгкие ему выжигает, но и мозги. Уже не помнит, что было двадцать минут назад.

– Ты главное держись, помощь будет, – отозвался техник. – Там на станции врачи смекалистые, быстро тебя на ноги поставят, вот увидишь.

– Хорошо бы, – устало протянул пилот и снова зашёлся в кашле.

Человек в тёмно-синей униформе мерил шагами небольшое помещение, залитое ярким искусственным освещением. Шагал он медленно и плавно, всем видом показывая, что спешить ему некуда. За белым столом сидел Андрей со скучающим видом, стул напротив него пустовал.

– Так вы говорите, эти существа прошли сквозь клетки? – повторил вопрос мужчина в униформе.

– Ну да. Я так вам и говорил. Произошла утечка газа, поступающего в грузовой отсек. В результате его концентрация упала, и воздействие прекратилось. Если бы не утечка, эти твари спали бы и дальше, до самого прибытия, но мы слишком поздно заметили неполадку.

– Хорошо… но вернёмся к существам. По вашим словам, они просто прошли сквозь клетки?

– Да. Как вода, если хотите. Да что я вам говорю, возьмите видеозапись, там всё есть!

Мужчина в униформе остановился у стола и внимательно посмотрел на Андрея, а затем сел на пустующий стул и сложил пальцы замком.

– С видеозаписями мы обязательно ознакомимся и в скором времени. Что ж, с причиной этого инцидента мы частично разобрались. Что вы можете сказать о пострадавших членах экипажа?

Чёрт бы побрал тебя с твоими расспросами, – мысленно произнёс Андрей, – полтора часа жевать одно и то же!

Вслух же он сказал:

– Владимир Стрельцов, оператор погрузчика. Погиб при нападении существ, практически сразу же после их освобождения. Он первый узнал об утечке, – Андрей мысленно хмыкнул. Узнал первым во всех отношениях. – Он же и подал сигнал аварийной ситуации. Борис Цико, второй пилот, пострадал при попытке оказать помощь Владимиру Стрельцову. По прибытию госпитализирован вашими же врачами. Дмитрий Неводов, наш техник, внешне никак не пострадал, однако по прибытию был переведен в карантин на неопределённый срок. Ещё несколько человек пострадали во время устранения утечки и ремонта обшивки корабля.

– Где во время инцидента были остальные члены экипажа?

Андрей вздохнул.

– Латали обшивку как могли. Ремонтная команда у нас малочисленна, пришлось привлечь к этому всех, кто мог это делать.

– Вы упомянули второго пилота. Где был первый?

– Он погиб во время нападения корсаров. Они уничтожили турель и её внешнюю кабину, в которой он находился… ну, вы понимаете, о чём я.

– Да, я знаком с недочётами старых моделей грузовых судов. И ещё одно… каким образом второй пилот оказался в грузовом отсеке? Кто управлял кораблём?

– Чёрт вас подери, да я не знаю! Я был снаружи и пытался продлить жизнь нашему корыту, чтобы оно не развалилось прямо в космосе! Я понятия не имею, какого чёрта он там делал. Всё что я знаю, я уже вам рассказал, так какого хрена вы от меня ещё хотите?

Человек в форме молча рассматривал Андрея. По его непроницаемому лицу было трудно понять, о чём он думает. Андрею он не нравился. Особенно из-за этого странного тяжёлого взгляда, при виде которого почему-то хотелось, чтобы он был направлен на кого-то другого и поменьше задерживался на тебе.

– Вы понимаете, что из-за вашей халатности мы чуть не потеряли дорогостоящий груз? – продолжил человек. – Это обстоятельство серьёзно скажется на оплате вашей работы.

– Постойте-постойте, – быстро заговорил Андрей, – почему это из-за моей халатности? Я не имею к данной ситуации никакого отношения!

– Имеете. Как и все остальные члены экипажа.

– Что?! – Андрей вытаращил глаза. – Да как вы можете так говорить? Погибли люди, а вы печётесь о своём драгоценном грузе!

Мужчина в униформе спокойно посмотрел на него и с таким же спокойствием произнёс:

– Мы защищаем свои интересы. Нам более важен этот груз, чем кучка засранцев не умеющих работать. Это всё на сегодня. Освободите помещение.

Андрей буквально вскипел от ярости. Ему вдруг захотелось схватить этого наглого индюка в этой его красивой форме и как следует пару раз проехаться его лицом по столу. Его руки лежащие под столом на коленях теперь сжались в кулаки, больно вонзаясь в кожу ногтями.

Мужчина в форме заметил изменение в лице Андрея и добавил:

– Настоятельно рекомендую обратиться к медперсоналу для получения успокоительных средств. Похоже, вы в них сильно нуждаетесь.

– Я нуждаюсь?! – Андрей вскочил из-за стола и упёрся в него руками. Стул за ним перевернулся и грохнулся на пол. – Да если бы ты был там в тот момент, я бы посмотрел, как бы ты в них нуждался, козёл!

– Освободите помещение, – резко бросил мужчина в форме. – Выход найдёте сами.

Андрей вышел из помещения и, не обращая внимания ни на кого, направился прямиком в жилой отсек. Он был взбешен. Как этот самодовольный кретин мог судить его за то, что он не совершал? Да ещё так нахально! Андрею было плевать на высокое положение этого человека, кем бы он там ни был. Как кто-то сказал, этот мужик из какого-то особого отделения службы безопасности станции.

На кой чёрт оно нужно на такой станции… – Андрей недоумевал. – Кого отлавливать здесь? Призраков? Нет… всё-таки службы подобного рода на средних станциях это лишняя трата средств. Не такая уж и большая здесь популяция, чтобы вести такой бдительный контроль – человек триста… и то вряд ли.

Он вошёл в свои апартаменты – небольшую комнатку, совмещавшую в себе жилое пространство, кухню и душевую кабину. Последняя, правда, была расположена прямо в стене и отделялась от комнаты тонкой дверью, на манер шкафов-купе, а кухня и вовсе состояла из одной микроволновки с холодильником. Мебели было по минимуму: кровать, тумбочка и небольшой письменный стол, на котором стояла одинокая лампа. Иллюминаторов в помещениях подобного рода не было в принципе, разве что в каких-нибудь конференц-залах или ещё где. Андрей устало сел на кровать и стал рассматривать пол, стараясь ни о чём не думать. Злость постепенно сходила на нет и он успокаивался. Мысли покинули многострадальный мозг, позволив Андрею погрузиться в безмятежное состояние пустоты, не допускающего никакого беспокойства или волнений.

Однако это продлилось не долго. Он незаметно для себя всё возвращался к тому моменту, когда он взглянул на монитор, показывавший картинку грузового отсека корабля. Вместе с этим образом так же приходил истошный вопль системы оповещения, сотрясающей все отсеки корабля. И эти странные существа, переливающиеся какой-то серо-зелёной палитрой, вибрирующие и колышущиеся как эластичные мешки, заполненные вязкой жидкостью. Он вспоминал десятки чернеющих точек, беспорядочно плавающих по поверхности тел этих существ – по-видимому, это были их глаза – они плыли медленно, лениво, но не касались пола отсеков и избегали контактов со стенами. Когда концентрация газа снизилась настолько, что пропало его воздействие, существа просто прошли сквозь решётки клеток, как какой-то жуткий живой студень, следящий за всем чёрными точками глаз. Когда дело доходило до каких-нибудь препятствий, например вроде тех мелких контейнеров с органическими образцами, существа просто поглощали их, вбирали в себя, обволакивая телом со всех сторон, словно гигантские амёбы.

Так же они обошлись и с Володей. В ушах Андрея до сих пор звенели его крики о помощи, когда эти амёбы пытались сожрать его заживо. Конечно, Невод и Борис попытались его спасти, но сделать что-либо было уже невозможно: когда они вырвали из тела амёбы вопящего и трясущегося Володю, стало ясно, что тот уже не выживет. За считанные минуты амёба почти переварила половину его тела. Он по грудь увяз в этой бурлящей массе с множеством глазок, и всё было буквально растворено вместе с одеждой. Остались лишь кости, покрытые небольшим слоем какой-то массы неясного цвета. А когда его вытащили, амёбы решили напоследок закусить и вторым пилотом. Непонятно, как он вообще сумел вырваться и добежать до пилотской кабины.

Андрей поймал себя на том, что сидит так, не моргая, уже около десяти минут, погруженный в собственные мысли. Он взглянул на наручные часы – да, так и есть.

Пора бы перекусить, – устало подумал он. – А позже навестить Невода. Хороший он мужик, ничего не скажешь. И поговорит, и поддержит, если что не так. Нехорошо было бы оставлять его в одиночестве, пока он в карантине.

С этими мыслями он заставил себя встать и подойти к небольшому холодильнику.

Невод, так его по-дружески прозвала команда, молча сидел на койке с белоснежным бельём, в такой же белоснежной больничной одежде и такой же белоснежной герметичной палате. Вот уже третий день он бесцельно бродил по ней и мерил её шагами, чтобы хоть как-то занять себя. Он чувствовал себя лабораторной крысой внутри этой белой, ничем непримечательной коробки, единственным предметом в которой была его койка. Между прочим, её ножки почему-то были привинчены к полу, что навевало Неводу отнюдь не самые положительные мысли. Ощущение было такое, что он находится не в карантине, а в психиатрической лечебнице, причём, в самой изолированной палате.

По расписанию к нему приходили врачи в белых скафандрах, которые он как-то видел в новостях, когда в колонии на Пиро-2 разразилась какая-то эпидемия. Там было много таких скафандров. Белые и чистые, ни пылинки на них не было, пока они не ступили на отравленную почву планеты. Зато в новостях они просто красовались грязными разводами какой-то технической гадости, и чёрт знает чего ещё, что на них вылилось. На Пиро-2 просто отвратительная экология – все сидят на грани катастрофы из-за постоянного загрязнения тяжёлой промышленностью и испытаний разного рода техники. Говорят, что в совсем запущенных районах планеты без специального защитного снаряжения просто невозможно находиться: там не то что радиация, сам воздух отравлен настолько, что удивительно, как рабочие там ещё умудряются ходить по улицам без скафандров. Они вроде бы носят фильтрующие маски, но всё же…

Сам же Невод там никогда не был и знал всё лишь понаслышке или из выпусков новостей, которые он регулярно смотрел. Здесь же, в этой палате, не было даже простого голопроектора, не говоря уже о чём-то большем. И здесь попросту нечем было заняться. Все личные вещи у него изъяли ещё при переводе в карантин, а его самого втиснули сюда, где он благополучно свихнётся от неестественной тишины и полной изоляции. Себя же он чувствовал вполне сносно, если не считать приближение меланхолии от постоянного одиночества, а в целом – хоть сейчас в полёт. Вчера к нему заходил Андрей, навещал. Кстати, в таком же белом скафандре, что и врачи. Рассказал много интересного про амёб, что нужны они научникам для каких-то исследований в области генной инженерии и вообще, как выяснилось, то, что их чуть не сожрало – детёныши. Невод сразу же потерял желание иметь хоть какое-то знакомство со взрослыми особями. Помимо этого Андрей рассказал ему новые сплетни, которые ходили сейчас в отсеках рабочего персонала, о ходе ремонта корабля и замечательной погоде на ЛР-273, планете, рядом с которой находится станция.

Замечательная погода, – мысленно усмехнулся тогда Невод. – Кислотные дожди ушли, уже счастье.

Однако отсутствие новостей о состоянии второго пилота его не особенно взбодрило. Андрей даже понятия не имел, что происходит с Борисом и что делают врачи для его выздоровления. Его попросту не пускают в палату и всячески пытаются вежливо послать подальше.

Внезапно моргнул свет, потускнел и совсем погас, вернув Невода из мира воспоминаний в мир реальности.

Хорошенькое дело! По расписанию никто не пришёл, да ещё и энергию отключили. Чем они там занимаются?

Отсутствующее освещение не добавляло ему оптимизма: дверь по-другому никак не откроешь, циркуляция воздуха и соответственно обогащение его кислородом прекратилось, а что самое поганое – здесь просто поражающая звукоизоляция. Даже если бы в этой палате разорвалась граната, никто бы ничего не услышал. Вручную дверь отсюда никак не открыть…

Просидев так десять минут, которые обернулись для него часами в полной темноте и тишине, Невод почувствовал вибрацию, исходившую откуда-то снизу. Сидя в этой ужасной обстановке, он не мог представить ничего другого, кроме как постепенного уничтожения станции. Ему виделись ракеты, нацеленные на отсеки реакторов, как они разрывают внешнюю обшивку станции мощными взрывами и как мгновения спустя взрываются сами реакторы… или быть может, это амёбы вырвались на свободу, и теперь радостно пожирают весь персонал станции.

Но, разумеется, ничего этого не могло быть. Если бы реакторы были повреждены, он бы не почувствовал никакой вибрации. Когда превращаешься в облако мгновенно замерзающего пара в условиях космоса, вряд ли ты способен хоть что-то почувствовать. Поэтому он отбросил подобные мысли и стал ждать.

Через какое-то время включился свет. Спустя ещё довольно долгий срок никто не появлялся, хотя бы для того, чтобы просто принести что-нибудь поесть. Чтобы отвлечь себя, Невод неспешно ходил по палате, наматывая уже чёрт знает какой круг. Или квадрат.

Спустя ещё время дверь, наконец, зашипела и поспешно спряталась в стене. Зашёл уже знакомый врач, но без белого скафандра, а в обычной медицинской форме.

– Мне дадут наконец пожрать, или вы решили заморить меня голодом? – сразу без приветствий бросил Невод. – Если так, то лучше меня просто пристрелить.

Врач мрачно взглянул на него.

– Никто вас морить ничем не собирался, – ответил он, – у нас просто… возникли сложности.

– И поэтому все были так заняты, что никто не соизволил прийти по прошествии нескольких часов в разлад с расписанием? Доктор, если бы я мог, я бы сам пошёл и приготовил себе что-нибудь. И не ждал бы манны небесной, чем я тут, в общем-то, и занимаюсь. И теперь, когда вы здесь, что я вижу? Ничего! Я заранее извиняюсь за свой тон, но по-другому в этой ситуации я не могу. Где еда? За что берутся деньги из моей страховки?

Врач явно бывший не в лучшем расположении духа ещё больше помрачнел и что-то буркнул.

– Как раз об этом… – врач устало вздохнул, – вы полностью здоровы и можете покинуть палату карантина. Мы не обнаружили каких-либо следов заражения.

– Вот как? Отлично! Тогда я сразу направлюсь в столовую.

– Сожалею, но это невозможно.