Текст книги "Шаг в бездну"

– То есть? Вы же сказали, что я здоров и могу идти.

Врач замялся, подбирая слова.

– Дело не в вас, поймите. У нас возникли серьёзные неполадки с энергосистемой, к тому же станция получила повреждения…

– Какие повреждения? – Невод недоверчиво посмотрел на врача.

– Этого я не могу сказать.

Не можешь или не хочешь? – мысленно спросил себя Невод.

– А столовая… видите ли, по стечению обстоятельств повреждена именно та часть станции, в которой и находится столовая. Сейчас там всё заблокировано. – Врач развёл руками. – Вам придётся пройти в свою комнату и уже там разбираться, что вы будете есть.

– Что ж… постараюсь никого не съесть по дороге. А сейчас откройте эту дверь, доктор. Она мне уже порядком надоела.

Следующие несколько дней прошли относительно спокойно и без происшествий, не учитывая того факта, что ремонт корабля затянется на месяц. Сказался недостаток необходимых деталей и материалов (ремонтная бригада станции долго потешалась над устаревшей моделью посудины, на которой перевозили грузы), ко всему прочему частично была повреждена электроника. Этого можно было бы избежать, будь корабль быстрее и манёвреннее – в той системе, где они забирали груз, процветает пиратство. Опасный маршрут, за который хорошо платят разные люди, желающие оставаться инкогнито.

Хорошо ещё, что им дали возможность завершить ремонт – благо, их корабль никого не стесняет. За это Невод мог бы сказать спасибо. Но отсутствие новостей о состоянии второго пилота команду не вдохновляло. Врачи ограничивались фразой «состояние стабильное, но улучшения пока не наблюдается» и более ничего конкретного от них получить было нельзя. Складывалось впечатление, что администрацию станции совершенно не волнует присутствие посторонних, кем, собственно, дальнобойщики здесь и являлись: они имели такое же отношение к научным разработкам, как слон к балету.

О повреждённой части станции почему-то весь состав персонала умалчивал. Некоторые говорили, что это якобы из-за попавшего в станцию небольшого метеорита. Другие просто пожимали плечами и уходили от темы. Впрочем, что же в действительности произошло, мало кого волновало – основной интерес был в скорейшем завершении ремонта и возможности покинуть это место.

Время шло, ремонт приближался к завершению, улучшения ситуации со вторым пилотом так же не было. А спустя ещё несколько дней, команду грузового судна ошарашили заявлением о смерти пилота. Тело не показали, сославшись на соображения безопасности, исходя из которых, его кремировали. Это действие сразу усилило и без того нарастающее волнение и недоверие к администрации. К тому же появилась необходимость в новом пилоте, а на станции выделять важные кадры никто не торопился. На удивление управляющий русского сектора выказал гостеприимное отношение ко всему составу экипажа, предложив остаться на время пока на станцию не прибудет новый пилот с ближайшей планеты.

А позже Невод совершил самоубийство.

Человек в тёмно-синей форме молча стоял у большого иллюминатора и смотрел на планету, на орбите которой находилась станция. В ней не было ничего примечательного, в этой планете. Серо-зелёные краски и более тёмные оттенки ландшафта, почти чёрная пелена облаков, закрывавшая большую часть поверхности.

Однажды ему пришлось там побывать. Отвратительное и отталкивающее место. Сплошные болота и плотные заросли каких-то странных растений, обладающих поистине удивительной силой регенерации. По большей части это создавало трудности для экспедиций – люди успевали прорываться вперёд сквозь заросли, но путь назад тут же перекрывался вновь срастающимися лианами и прочей растительностью. В меньшей же степени они были интересны для исследований в области медицины, но особого успеха не возымели ни у одних учёных всех трёх секторов станции. Было слишком сложно отделить полезный эффект чуждой растительности от её смертоносных свойств.

На этой планете было ещё множество вещей, которые вызывали просто маниакальный интерес всего научного отдела, но в эти подробности он не лез – это вне его компетенции. У него всегда был принцип: делай свою работу чётко и профессионально, но не суйся туда, куда не следует.

Человек этот носил имя Грегори Уилсон и занимался вопросами безопасности как научных сотрудников, так и объектов исследований. Через него проходили все «особые» объекты, которые чаще всего оказывались в американском секторе, в котором он и работал, однако, парни из русского сектора никогда не упускали свой кусок пирога. Между секторами всегда шло соперничество, кто ухватит самый большой и лакомый кусок. Как правило, всё, что было связано с медициной, шло к русским. В этом они, несомненно, лидировали в гонке. Японцы занимались электроникой, и, разумеется, больше всех рвались к новым материалам для своих драгоценных детищ – андроидов. Что же касалось американского сектора, то это было программное обеспечение и энергоносители. Последние – в большей степени.

Сколько ещё они будут работать с этим навозным шаром, которому кто-то удосужился дать статус планеты, он не знал. Но в научном отделе было принято называть это место «окном в будущее технологии и медицины», даже не смотря на то, что экспедиции гибли там с завидной регулярностью. Чего только стоит кислотный дождь, который смывает в буквальном смысле всё, что было принесено людьми, но никогда не наносит вреда ни флоре, ни фауне этой мерзкой планеты. О последних двух факторах разговор особый, но сейчас не это главное.

Главным было то, что случилось три недели назад в общей столовой. Сначала все почувствовали сильную вибрацию, которая перешла в настоящую симуляцию землетрясения. Затем всё стихло. А спустя мгновения прямо посреди просторного помещения из воздуха выпала какая-то девица и рухнула на пол в проходе между столов. Она именно выпала, как… как из какого-то люка. Она странно выглядела, неадекватно реагировала на окружающих и явно не понимала, что происходит. Как впрочем, и все остальные. Весь научный отдел лишь разводил руками.

Проведённый допрос только добавил неразрешенных вопросов, чем ответил на поставленные. Выходило, что она до появления на станции находилась на Земле, причём в двадцатом столетии. Само по себе звучит дико, учитывая немалое расстояние до Солнечной системы и подходящий к концу двадцать пятый век.

Грегори вздохнул и покачал головой.

Использование аппаратуры перемещения она отрицала полностью, добавляя тот факт, что даже не понимает о чём идёт речь. Всё это было само по себе странно: в момент её появления не было засечено ни одного корабля, который мог бы находиться в непосредственной близости к станции. Основная проблема систем перемещения заключается в их малой мощности и, как это ни печально, дальностью действия. В условиях планетарного масштаба эта технология себя вполне оправдывала как альтернатива длительным перевозкам грузов, но в условиях открытого космоса годилась лишь для бесконтактной передачи небиологических объектов на малых расстояниях.

После того, как девушке это вкратце разъяснили, она привела не менее фантастическое объяснение своего появления – она воспользовалась неким переходом, дырой в пространстве-времени. Конечно, многие учёные теоретически допускали существование этого феномена, но… в действительности эти пространственные дыры никто и никогда не находил.

После допроса девушку определили в «белую комнату» – палата карантина, – где над ней начали колдовать врачи. Как и предполагалось, девушка была полностью здорова. Но на этом странности не кончились: предметы, которые были изъяты перед помещением в карантин, обладали весьма необычными свойствами. Один из них девушка (своё имя она назвать отказалась) требовала назад, но его ей не вернули. Через три дня после этого её здоровье резко ухудшилось. Она стала часто терять сознание, отказывалась от еды и проявляла повышенную агрессию к окружающим.

Вспомнив, как она всадила в руку его помощника авторучку, Грегори поморщился.

Раздался мягкий сигнал входящего видеовызова. Грегори подошёл к столу и, сев в кресло, коснулся мигающего значка на сенсорном мониторе компьютера.

– Здравствуйте, мистер Уилсон, – по ту сторону монитора на него смотрел молодой врач из русского сектора.

– Доброго дня, Алексей, – по-русски ответил Грегори. В отличие от большинства его коллег, он довольно хорошо говорил по-русски, почти без акцента.

– Вы просили сообщать вам любые изменения в состоянии объекта двадцать три. Есть изменения, и они нас не радуют.

– Ей хуже?

– Да. Состояние стремительно ухудшается. Сейчас она в коме, но даже при поддержке приборов дело близится к логическому концу.

Алексей напряжённо вздохнул.

– Мы раньше с таким не сталкивались. Смотря на её угасание и результаты компьютерной диагностики… Грег, она должна была умереть ещё два года назад.

– И что вы думаете с ней делать?

– А что тут ещё можно сделать? – развёл руками Алексей. – Мы ничего не можем сделать. Если только из соображений гуманности отключить поддерживающую аппаратуру. Чёрт…

Грегори посмотрел в сторону, о чём-то задумавшись. Через мгновение его взгляд снова был на изображении Алексея.

– Значит вот как… Алексей, ты уверен, что всё кончено?

– Абсолютно.

– Понятно, – кивнул Грегори. – Тогда самое время приступить к нашему общему проекту, не так ли? Случай, по-моему, очень подходящий.

– Более чем.

– Тогда готовьте людей, начинаем прямо сейчас. Японский сектор готов предоставить болванку, так что с этим проблем не возникнет. Вопрос лишь в совместимости.

Алексей понимающе покачал головой. Он помнил, что из-за неполадки при переносе пилот дальнобойщиков погиб. Техник продержался дольше, но потом попытался наложить на себя руки.

– Да… проблема совместимости. Не все могут это перенести, как выяснилось, но мы работаем в этом направлении. Наши люди будут готовы через двадцать минут. Дело за вами.

Кивнув, Грегори отключил видеосвязь.

Всё идёт как надо, – думал он. – В конце концов, девушка стала бы испытателем в любом случае. И поступаем мы вполне по-человечески. К тому же, так мы убьём двух зайцев одним выстрелом: испытаем технологию оцифровки и получим всю информацию, которой эта девушка располагает. По крайней мере, хотя бы тогда мы восстановим всю цепь событий, предшествующих её появлению на станции.

Он заложил руки за голову и поудобнее устроился в кресле, решив уделить немного времени на отдых.

Она очнулась в комнате с белыми стенами. Снова здесь. Они что-то сделали, но она не могла понять, что именно. Что-то было не так, она была не такой, как раньше. Да, эти люди помогли ей, когда она была при смерти – это она понимала. Но ненависть к ним от этого не остывала. На ней ставят эксперименты, постоянно тестируют какую-то аппаратуру и никуда не выпускают, будто она больна чем-то настолько ужасным, что её предусмотрительно оградили от всей станции. Она несколько раз пыталась сбежать, но все попытки проваливались. Что-то они такое сделали… что-то, от чего она теряла сознание, когда выходила из своей палаты. Затем она снова оказывалась здесь. Вот и в этот раз произошло то же самое.

Она села на кровати и оглядела белые стены. Вся эта сплошная белизна ей действовала на нервы – глазу просто не было за что зацепиться. Даже подобие комбинезона, в который её нарядили, тоже был белый.

Дверь с шипением ушла в стену, и в палату вошёл уже знакомый ей человек – начальник службы безопасности, мистер-чёрт-бы-его-подрал Грегори Уилсон.

– Снова неподобающее поведение, – сказал он, подойдя к её кровати. – Разве вы не понимаете, что вы создаете нам трудности в работе, а конкретно – в вашем лечении? Я думаю, прекрасно понимаете. Зачем вы пытаетесь сбежать, если мы вас выпустим по завершению курса лечения?

Конечно, выпустите, – она мысленно хмыкнула, – я скорее научусь перемещаться силой мысли.

– Тогда почему на мое поведение жалуется безопасник, а не врач?

– Безопасник… – Грегори покачал головой, – так мы общий язык не найдем. Зачем вы пытаетесь убежать?

– Мне здесь не нравится.

– Вам придётся потерпеть. Совсем ничего. А затем мы вас выпустим.

– Да-да. Как же, – она махнула рукой.

Что-то резко запищало. Грегори взглянул на наручные часы и нажал одну из кнопок. Из часов донёсся голос:

– Мистер Уилсон, вас срочно ожидают в комнате управления.

– Сейчас буду, – ответил он и снова нажал кнопку. Затем взглянул на девушку. – Мы закончим позже.

Более не задерживаясь, Грегори вышел из палаты, оставив её снова в одиночестве.

Девушка лежала на кровати и пыталась уснуть, но сон ни в какую не желал приходить. Она всё время бодрствовала с тех пор, как её вернули к жизни эти врачи. Это было довольно непривычно.

Заняться здесь было нечем, ходить по палате ей быстро надоело (да и был ли в этом смысл?), поэтому она просто лежала на кровати и смотрела в белый потолок. Так продолжалось до того момента, пока с ней не заговорили.

– Слушай меня внимательно, – раздался голос. Казалось, он был повсюду и нигде одновременно. – Времени мало, так что буду краток, пока эти парни меня не засекли. Тебя не собираются выпускать. Тебе уготовили судьбу подопытного кролика, как и мне, но я смог от них скрыться. Тогда я ещё не знал, что потерял свободу окончательно, но у тебя есть шанс спастись.

– И я вот так должна поверить?

– У тебя нет другого выхода.

Что правда, то правда – выхода не было во всех отношениях.

– Всё что надо сделать, это добраться до доков и взять один из кораблей. Я смогу открыть дверь и отключить блокиратор, может быть смогу помочь с остальными дверьми, но основную работу придётся делать тебе. Попытка есть только одна – после этого я уже не смогу от них скрываться. Но ты должна ещё кое-что сделать. Перед тем, как ты отправишься в доки, постарайся проникнуть в комнату управления и направить станцию на планету. Станция должна быть разрушена. Это будет нелегко, но другого не остаётся. Необходимо остановить этих ублюдков.

Голос выдержал небольшую паузу, и ей показалось, будто кто-то копается у неё в голове.

– Тебя они злят, верно? И ты желаешь расправы.

– Что…

– Я знаю, о чём ты думаешь. Знаю, что чувствуешь. Не скрывай этого. Они этого не видят, но зато вижу я.

– Нет, я…

– Более того, ты хочешь разнести эту жестянку по орбите… но перед этим ты заставишь страдать этого напыщенного павлина Грегори. Разве не так, Кира?

Её глаза блеснули, когда она услышала своё имя. Она никому его не говорила из здешних. Никто не мог его знать.

– Да, всё так, – продолжил голос, – никто не мог знать. К сожалению, я не могу ввести тебя в курс дела и объяснить что к чему – слишком мало времени.

– Прекрати копаться в моей голове!

– Ты злишься на меня? Ну и напрасно. Они уже вдоволь порылись в твоих мозгах и всё знают. Им всё известно. Но злость тебе поможет справиться. Я знаю, как ты хочешь расправы… признайся хотя бы для себя.

– Да, я хочу, чтобы они заплатили по счетам!

– Что ты хочешь? – переспросил голос.

– Заставить их страдать… уничтожить… убить!

Кира почувствовала, как гнев начинает застилать разум мутной пеленой. И наверняка не без помощи новоявленного невидимого «героя».

– Так чего ты ждешь? Иди! ИДИ И УБЕЙ ИХ ВСЕХ!!!

– Таким образом, – говорил мужчина в костюме-тройке и водил указкой по диаграммам и графикам на большой голограмме, – мы получаем колоссальный прирост прибыли и, в частности, акции компании Нова Терра, что даст нам возможность расширения сети.

В конференц-зале присутствовали представители всех трёх секторов станции – всего двенадцать человек. Все они сидели за огромным столом и обсуждали вопросы, касающиеся доработанной системы оцифровки и её использования. Люди в деловых костюмах внимательно слушали выступающего, который закончил как раз в тот момент, когда декоративные двери из дорогого дерева с треском распахнулись от мощного удара. Через мгновение присутствующие наблюдали на столе изувеченный труп работника службы безопасности, которым, собственно, и вышибли двери.

– О, как я не вовремя, – громко сказала Кира, и все как по команде повернулись на звук её голоса, – надеюсь, я помешала!

Выступающий ошарашено уставился на возникшую в дверях девушку, одежда которой почти целиком была выпачкана в крови. Злобная усмешка и сверкающее безумие в её глазах дополняли картину.

– Боже мой… – прошептал он, выронив указку. Это были последние слова в его жизни.

Девушка двигалась с невероятной быстротой. Многие даже не успели понять, что произошло: выступающий внезапно поднялся в воздух и тут же впечатался в пол. В следующий миг металлическая указка торчала из горла представителя японского сектора, сидевшего к выступающему ближе всех. Он что-то прохрипел, обливаясь кровью и обмяк в кресле. Только после этого «костюмы» сообразили встать и попытаться скрыться. Все ринулись к единственному выходу, толкаясь и распихивая друг друга, не обращая внимания на происходящее. Один за другим «костюмы» отправлялись в бессрочный отпуск, падая на колени и хватаясь за вырванные кадыки, впечатываясь в пол, перелетая через стол и ряды кресел, разбивая головы о стены и просто падая на пол со свёрнутыми шеями.

Для Киры всё происходило несколько медленнее, чем обычно: ей казалось, что эти идиоты в деловой одежде слишком медлительны, будто они совершенно не обладают инстинктом самосохранения. Что впрочем, никак не мешало ей убивать их одного за другим. Это всё, что она сейчас могла делать внутри окружающей её багровой пелены.

До выхода добежали двое, но тут же влетели назад в конференц-зал, когда их потянула неодолимая сила. Один из них прилетел головой точно в угол стола. Второй с ужасом наблюдал безумную гримасу веселья и гнева, что отражалась на забрызганном кровью лице девушки, которая с легкостью удерживала его руками высоко над полом. «Костюм» закричал, когда её пальцы вонзились в его тело. На её лице стало ещё больше злорадства, и она потянула руками в разные стороны, разорвав «костюма» надвое. Она отбросила обе части прочь и выбежала из конференц-зала.

Комната управления была просторным помещением, где разделялись обязанности работников каждого сектора. Эта комната была сердцем и мозгом всей станции. Но, несмотря на то, что обо всем происходящем здесь знали в первую очередь, отреагировали в Комнате управления слишком поздно.

– Твою мать! – ругнулся кто-то из отдела наблюдения. – Уилсон, Прокофьев, скорее взгляните!

Когда двое подошли к мониторам, позвавший их указал поочередно на два монитора из нескольких десятков:

– Вот, смотрите. Коридор 3-Б. А это конференц-зал.

На первом мониторе показывался коридор с пятью трупами на полу. Стены были испачканы кровью. На втором мониторе изображение отсутствовало.

– Кто это сделал? – заговорил Прокофьев. – Прокрутите запись.

Изображение коридора быстро перемоталось назад, показав пятерых людей ещё живыми. Какое-то время ничего не происходило, затем что-то быстро промчалось по коридору, просто разбросав пятерых мужчин как кегли и скрывшись из поля видимости ещё до того, как тела рухнули на пол.

На втором мониторе снова появилась картинка, по сравнению с которой коридор был образцом чистоты: куча изувеченных трупов, повсюду кровь и мозги, в обилии покрывавшие пол и разбитые кресла.

– Что это? – наконец тихо произнёс Прокофьев.

Грегори сложил руки на груди:

– Я, кажется, догадываюсь.

Словно в подкрепление его слов дверь открылась и в проёме появилась Кира с горящими от бешенства глазами.

– Грегори, сукин ты сын! Я пришла оторвать твою паршивую башку!

Увидев её, Грегори не показал истинных эмоций, оставаясь таким же спокойным и, может быть, несколько безразличным ко всему. На лицах других читалось удивление и только потом, когда они видели кровь, покрывавшую почти весь комбинезон девушки и её обезумевший взгляд, к их удивлению примешивался страх.

– Что ж, давай сыграем, – сказал он, прежде чем мелькнувшая фигура отделила его голову от тела, а остальных постигла участь «костюмов» из конференц-зала.

Чудеса телепортации

Они вернулись в комнату управления. Наниматели Проводника всё ещё лежали на полу. Он подошёл к каждому и прощупал пульс. Игорь и Александр были мертвы. Павел был без сознания, но он дышал, и сердце его продолжало биться. Как Проводник успел заметить, Павел приложился головой отнюдь не слабо. Удивительно, как он ещё не разбил голову.

– Вот дерьмо, – ругнулся Проводник. – Теперь у нас два трупа и один коматозник. Прекрасное положение дел!

Кира виновато посмотрела на него.

– Ну один-то живой, – сказала она, – уже не так плохо. Давай приведём его в чувство, что ли… лазарет где-то тут неподалёку.

– Вряд ли он понадобится, – ответил Проводник, – у них были аптечки. Наверняка там есть хотя бы нашатырь.

Он расстегнул молнию на рюкзаке Павла и, недолго повозившись в его содержимом, извлек компактную аптечку. Среди маленьких капсул из желтого пластика (внутри были какие-то таблетки, но об их назначении Проводник не имел ни малейшего представления), бутыльков и прочей мелочи он нашёл нашатырный спирт, отвинтил крышку и поднёс к лицу Павла. Через мгновение тот резко дёрнулся и раскрыл глаза, уставившись на Киру.

Первые две секунды он просто её рассматривал с сосредоточенным выражением лица, будто пытаясь вспомнить, где он её уже видел. На третью он вскочил и бросился к двери, даже не заметив Проводника.

– Паша! – крикнул Проводник. – Стой! Ничего она тебе не сделает!

Павел будто не слышал. Он открыл дверь и моментально скрылся во тьме коридора.

– Паша! Вот чёрт… ищи его теперь по всему кораблю.

– Да никуда он денется, – тихо сказала Кира. – Всё равно большая часть дверей блокирована.

– Твоя работа?

Она улыбнулась.

– А то чья же? Кстати, как вы смогли попасть внутрь? Для двери шлюза нужен код.

– Открыватель только что сбежал. Он что-то говорил о беспроводной сети корабля…

Кира понимающе кивнула:

– А, да. Она ещё функционирует. Все рабочие компьютеры этой консервной банки подключены к ней.

Проводник осветил фонарём панель управления и, озадаченно на неё посмотрев, повернулся к Кире.

– Ты говорила, что получала контроль над кораблём? Как насчёт того, чтобы включить освещение?

– Легко.

Кира уселась в кресло напротив дисплеев и клавиатур. Кресло издало жалобный скрип, но выдержало. Словно бы не заметив этого, Кира нажала несколько кнопок, после чего один из дисплеев вспыхнул. Проводник не особо ладил с этими электронными штуками и не всегда понимал, что значит то или иное оконце, которое внезапно появлялось, о чём-нибудь информируя. Для него это было своего рода непроходимой лесной чащей. Курсор живо сновал по дисплею открывая новые окна с чёртовой прорвой каких-то кнопочек, полей текста, графиками, информацией…

Пока он наблюдал за происходящим на дисплее, Кира оживлённо набирала команды, легко управляясь с программной средой компьютера, будто делала это всегда. Проводник вдруг подумал, а чем же она занималась раньше? Одной мимолетной встречи, в которой к тому же ты выступаешь в роли некоего героя-спасителя (или же просто человека, который оказался в нужном месте и в нужное время) явно недостаточно, чтобы узнать о прошлом нового знакомого.

– Да что же такое… – она наморщила лоб, – не могу заставить это работать как надо. Похоже, что освещения нам не видать: серьезный сбой в энергосистеме. Работают только три резервных элемента питания из пяти.

– Я так понимаю, это плохо, – без особого энтузиазма сказал Проводник. – И… на сколько их хватит?

Кира пожала плечами:

– Не могу сказать. Один из них к тому же повреждён и задействован только на тридцать два процента. Остальные два – на восемьдесят шесть каждый. Те, что не работают, просто выработали ресурс. Странно, что эти три ещё функционируют.

– Стой… – Проводник останавливающе помахал рукой, – от обилия цифр и прочей ерунды мне легче не становится. Просто скажи, что будет работать, а что нет.

– Ну, – протянула Кира, – резерва хватит только на некоторую электронику, вроде этого дисплея и компьютеров. От этого также зависит работа дверей. Подъёмники и освещение обеспечивали как раз те два элемента, что сейчас отключены. Это значит, что если нам понадобится подняться на следующий уровень корабля, то придётся лезть по лестнице.

– Не так это страшно. Ты можешь узнать обстановку снаружи?

– Конечно.

Кира снова принялась стучать пальцами по клавиатуре. Примечательно, что клавиатура от этого нисколько не пострадала в отличие от пола или стен, по которым пришлись её удары, оставившие глубокие вмятины. На дисплее показывалось чёрное окно, в котором быстро появлялись символы, образующие команды, затем всплывали какие-то данные с указанием различных цифр и замысловатых сокращений, за расшифровку которых Проводник даже не решался браться. Если бы он хоть немного был знаком с компьютерами, он бы без труда понял, что оконце это – консоль.

– Да уж обстановочка ещё та. Я уже не говорю об огромном уровне излучения вокруг корабля.

– Не забудьте о кислотном дожде, доктор, – участливо добавил Проводник.

Кира набрала ещё что-то на клавиатуре. Открылось новое окно поверх консоли и показало картинку внешней среды. Без того мрачный пейзаж буквально веял сыростью и холодом от одного лишь взгляда на него: беспросветное чёрное небо сливалось с такой же чёрной топью, растянувшейся на многие километры вокруг. Картину дополняла пелена дождя, льющего с небес плотной, сплошной стеной.

– Да, и это тоже. Сейчас там просто ливень. Даже я туда не сунусь. Угораздило же попасть в такую дыру…

Они замолчали.

Проводник молчал потому, что здесь просто нечего было добавить, да и нужно было обдумать отход назад к переходу – в этом мире дождь намного сильнее того, что почти избавил его голову от растительности пару лет назад. Здешний дождик запросто смоет не только волосы и одежду, но и кожу со всем остальным.

Пляшущие скелеты, – вдруг подумалось Проводнику, – прямо как у древних перуанцев или как их там звали… они для этого срезали плоть с костей, а тут и срезать-то ничего не нужно: всё само отвалится. Они определённо бы позавидовали здешним аборигенам, если бы они тут были.

Кира тоже молчала. Она просто смотрела на дисплей, погрузившись в свои собственные мысли.

– Впрочем, нам опасаться нечего: экран корабля закроет нас от дождя. Пока работают резервные генераторы, мы под надёжной защитой.

– Это хорошо. Но мне больше интересно, как мы вернёмся обратно по пропитанной кислотой почве.

Кира на мгновение погрузилась в свои мысли, слегка наклонив голову, как обычно она делала, вспоминая что-то важное.

– А нам и не нужно, – её лицо вдруг озарилось, – здесь же есть телепортёр!

– Что? Откуда ты знаешь?

Она покачала головой:

– Я не знаю, откуда мне это известно. Просто я знаю и всё.

– Хорошо, – кивнул Проводник, – так почему бы нам не пойти к этому телепортёру прямо сейчас?

– Эм-м… дело в том, что он питается от основного реактора, который сейчас отключен. Я даже не имею понятия, запустится ли он. Так что это – лотерея.

Проводник потёр рукой щетинистую щёку и вздохнул.

– Как его включить? Ты знаешь?

– Может быть. Не знаю, как сказать… в какое-то мгновение знание чего-то просто появляется. Вспыхивает, как будто кто-то включил свет в тёмной комнате. Пока что на этот счёт у меня идей нет, уж извини.

– У нас ещё много времени. Так что есть смысл напрячь память.

Кира озадаченно посмотрела на дисплей, потянулась к клавиатуре, но тут же убрала руки. На лице озадаченность сменилась сосредоточенностью.

– Что-то такое есть, – произнесла она, – какой-то способ есть, но я не могу вспомнить. Ощущение такое, что я знаю об этом корабле всё, но не могу этого вспомнить вот так сразу.

– Постарайся, – Проводник натянуто улыбнулся. – От тебя зависит спасение наших драгоценных шкурок.

Она молча смотрела на монитор, мысленно перебирая завалы воспоминаний в поиске нужного фрагмента. Проводник не мешал ей. Он тоже молчал. Смотрел на неё и удивлялся: она ни капли не изменилась с того самого злополучного дня. Он почти её не знал и не мог сказать наверняка, изменилась ли она или нет, но, по крайней мере, выглядела и вела себя Кира так же, как и тогда. Хотя она уже и не была человеком. Об этом Проводник тоже помнил.

Внезапно она оживилась.

– Можешь собирать вещички, потому что я знаю, как запустить этот металлический гробик, – радостно оповестила Кира и потянулась к клавиатуре.

– И каким образом?

– ИСУ. Она нам поможет.

– Что? – Проводник приподнял брови.

Кира коротко взглянула на него и начала набирать команды.

– Это искусственный интеллект корабля. Я вдруг вспомнила, что он до сих пор включён, правда, в спящем режиме. С его помощью можно будет задействовать основной реактор, если тот не повреждён.

– А если он повреждён?

Кира повернулась и мрачно посмотрела на него:

– Тогда мы отправимся на орбиту при помощи мирного атома.

– Здравствуйте и добро пожаловать на борт станции Зоркий-7, – донёсся мужской голос из динамиков, вмонтированных где-то в потолке. Казалось, звук идёт со всех сторон сразу. – Убедитесь, что во время первой сты… – голос замолк на полуслове, затем снова появился, но уже произносил слова на высокой скорости, отчего всё превращалось в набор неясных пищащих звуков.

Кира что-то набрала на клавиатуре, и всё стихло. Через несколько минут голос появился вновь, но уже намного громче. Холодный, бесстрастный голос искусственного разума, отдающий сильным металлическим оттенком. Громкий и безжизненный. Казалось, он стремился взорвать динамики мощью своего звука:

– БЛОКИ ПАМЯТИ С ИДЕНТИФИКАЦИОННЫМИ НОМЕРАМИ 3364946, 3365777 И 5001744 ПОВРЕЖДЕНЫ. ОБНАРУЖЕНО КРИТИЧЕСКОЕ ПОВРЕЖДЕНИЕ СЕТИ В ЗОНЕ 21-Б. УРОВЕНЬ ЗАРЯДА РЕЗЕРВНЫХ ИСТОЧНИКОВ ПИТАНИЯ НИЖЕ ЗАЯВЛЕННОГО, СРОЧНО ТРЕБУЕТСЯ ЗАМЕНА. ПОЛНОЕ ОТКЛЮЧЕНИЕ СИСТЕМЫ ЧЕРЕЗ ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ МИНУТ, СОРОК СЕКУНД.

– Громкость у него где-нибудь настраивается? – крикнул Проводник, прикрыв уши. – Оглохнуть же можно!

– Нельзя, он на это запрограммирован. Все экстренные сообщения воспроизводятся по всему кораблю на большой громкости. Правда, я не думаю, что она должна быть такой высокой… может, сбилась настройка.

– Ладно, ты работай, а я пока попробую выловить нашего беглеца по рации. Надеюсь, он её хоть не потерял, пока бегал.

Прежде чем он включил рацию, металлический голос снова взорвал тишину громогласным сообщением, повторив его ещё два раза.

Когда заговорила рация, он был уже у шлюза, но чёртов компьютер не желал его выпускать. Павел ругнулся и от бессилия ударил кулаком о стену. Кто-то или что-то блокировало доступ к процедурам разгерметизации шлюзовой камеры. И он догадывался, кто это мог быть.

– Павел, – из рации раздался голос Проводника, – это я. Какого чёрта ты сбежал? Возвращайся назад, теперь всё нормально.