Текст книги "Восхождение язычника"

– Думаешь, не определили бы их вину, так у прадеда Рознега сильно не забалуешь, сам его знаешь. Раскрутил бы он их легко и непринужденно, а если бы вдруг не смог, в чем я сомневаюсь, так просто наши родичи назначили бы их крайними, я уже был бы мертв, а так всяко польза для семьи выйдет.

– Так что, если просто и без затей его покалечить или убить на глазах у всех, это, вероятно, спровоцирует межродовой конфликт. Вот если шакаленок меня спровоцирует, а еще лучше бучу затеет на глазах у видаков, здесь можно будет себе позволить многое. Многое, но далеко не все. Есть у меня одна мысля, как его не покалечить и не убить, а интерес свой соблюсти и обрести кое-какое спокойствие, без развязывания конфликта между семьями. Да, в случае прямого столкновения моя семья их затопчет, но зачем лодку расшатывать? А интерес мой всего лишь в том, чтобы юный мальчишка не мешал, это можно сделать и без большого членовредительства, хоть и хочется душу отвести.

Вроде такой пустяковый вопрос о порче лица ближнему своему, а размышлений на полдня. Если бы не столь острые отношения между семьями, можно было бы не заморачиваться.

Подходя к лагерю, я обратил внимание на шатер наставника: полог был завязан. Значит, наставника нет. Когда он в лагере или где-то рядом, полог всегда откинут.

Приветливо махнул рукой знакомым ребятам, сидящим у костра и пытающимся что-то приготовить в общем котле – судя по запаху, похлебку из рыбы и кореньев.

У нас был различный инструмент общего пользования, включая пару котлов, и воспользоваться им мог любой, только приведи в порядок, перед тем как вернуть, и не затягивай с этим. Поначалу были драки по этому поводу, но со временем все решилось. Хотя у нас драки по любому поводу могут случиться, а что – в одном месте собрали подростков пубертатного периода, которым обязательно надо доказать, что они самые лучшие и сильные. Это особо активно случалось в первый месяц, а потом установилась своя иерархия.

Зайдя под сень леса, я спокойно направился в шалаш. Интересно, ребята там или где-то шастают?

Я жил не один, а со своими товарищами. И шалаш у нас был большой, со стенами и крышей, а подстилкой служили не только наломанные ветки и лапы елей, но и сухая трава, а сверху пара старых облезлых овечьих шкур, номер люкс со всеми удобствами.

И, подходя к шалашу, я услышал, как спорят мои други, Гостивит и Дален. Они были не только моими друзьями, но еще и соседями в селе. А между собой они были родичами, двоюродными братьями. И по внешности весьма схожи, широколицы и русоволосые, настоящие рязанские рожи. Только глаза у Гостивита были голубые, да и чуть выше он своего родича, а у Далена зеленые. Оба жилистые и крепкие ребята.

– Зря мы тебя послушали и в такую даль поперлись, – выговаривал Дален.

– Ну, я же слышал как Добродей рассказывал, что там были утки с выводком, не могли улететь, рано еще, может, просто не то озеро, – оправдывался Гостивит.

– Слышал он, разиня, а ложиться спать нам придётся голодными, лучше бы что другое измыслили, – бурчал Дален.

А вот четвертый из нашей компании помалкивал. Лан, сын коваля, который недавно приехал в наше село по просьбе моего отца. Здесь, в лагере, мне пришлось исполнять наказ отца и оказывать ему покровительство. Он чужак, как и его отец, приезжий, не пойми откуда, ни друзей, ни родичей поблизости нет.

Хотя поначалу Яромир отнесся к нему весьма прохладно, фактически первую пару недель Лан провел в одиночестве, не сильно с кем-то общаясь, но в обиду себя не давал и дрался отчаянно. Видом он своим отличался, как и его отец, прямой нос и весьма выразительная челюсть, а на волос весьма темен. Нет, у нас тоже есть черноволосые, но вот общий вид сразу показывал, что он не из здешних мест.

– Ой, кто о чем, а Дален о пожрать, привет всем, – приблизившись к шалашу, я поприветствовал друзей.

– О, Яромир явился! Где тебя носило? А то Иловай всем рассказывает, что ты домой убежал, он якобы видел, – просветил меня Дален.

– Гулял по лесу. Вот, держи, а то будешь весь вечер бурчать, – и протянул Далену сверток с рыбой.

– О, еда, – Дален развернул полученный сверток.

– Мне хоть хвостик оставьте, проглоты.

Прислонившись к дереву, я молча наблюдал, как парни с остервенением рвут зубами высушенную рыбу и жадно глотают.

– Яромир, – сзади раздался окрик.

Не поворачивая головы, я глянул назад. Иловай пришел, уже донесли. И не лень ему было с другого конца лагеря идти?

– Ты же домой убежал, мы видели. Или решил вернуться? Это ты зря, – пошел шакаленок в атаку.

– А мы – это кто? Ты, да два хвостика, что вечно за тобой шастают? Переговоры высоких сторон начались.

– Что-то ты, когда убегал, не был такой разговорчивый, или где храбрости набрался?

– Как известно, зайцы толпой и медведя погрызть могут, но только толпой, – с усмешкой заметил я. К зайцам здесь относятся весьма пренебрежительно, так что мои слова прозвучали интересно: еще не оскорбление, но уже на грани.

– Это ты меня зайцем, назвал, что ли? – начал заводиться Иловай. А я так и стоял, опершись о дерево и не поворачиваясь, что тоже придавало пикантность ситуации.

– А того, что толпой нападали, ты не отрицаешь? Если только так и можешь, на большее не способен, то кто ты есть? – а в голос побольше брезгливости, еще больше, вот так, хорошо. Заодно и повернуться к нему и его дружкам, так и не отходя от дерева.

Бросив взгляд на своих друзей, парни перестали жевать и выбрались из шалаша, с неприкрытой враждебностью посматривая на Иловая.

– Ха, – выдал он весьма натужно, – я и сам справлюсь.

– С кем это ты справишься, со мной, что ли? Опять твои выдумки: то я домой убежал, то ты со мной справишься. – Я хмыкнул и отошел от дерева.

– Да! С тобой я и сам справлюсь, – в его голосе слышались истеричные нотки.

Случались между нами драки и не раз, результат был разный, никто не показывал полного доминирования.

– Хорошо, я согласен биться, – не совсем то, чего я добивался, но тоже сойдет.

Стянув с пояса самодельный кистень, закинул его в шалаш. Я обратился к друзьям, тихо, чтобы нас никто не расслышал, а то на наш разговор с шакаленком почти весь лагерь пришел.

– Ребята, после того как я с Иловаем закончу, мне нужна будет ваша помощь, устройте большую общую драку, очень надо.

Парни как-то неуверенно переглянулись.

– Если очень надо, Яромир, устроим, – вперед вышел Лан, – я давно с Добрыней побиться хочу, да и с Баваем тоже.

Никак не ожидал, что Лан первым откликнется. А там уже и Гостивит с Даленом кивнули, деваться некуда, невместно. Как по мне, общую свару затевать у них желания не было. Особенно не понимая, зачем это надо? С Иловаем все ясно и понятно, а с остальными-то зачем?

– Благодарю, так надо, парни, просто надо.

Развернувшись, я направился к Иловаю, чувствуя, как за мной идут близкие друзья.

А вокруг народу еще больше стало.

Спустившись на прогалину к Иловаю и остановившись в двух шагах, с ухмылкой и свысока смотрел на него. Могу себе позволить, я в лагере выше всех ростом, высокая и худая пальма.

Иловай хоть и был ниже меня на голову, зато был крепко сбит и в плечах шире. Широколобый и лопоухий, а по всему его носу шли веснушки, этакая дорожка.

Окинул взглядом окружающих, все ждут нашей драки. Еще бы, это же такое веселье, когда развлечений мало.

Перевел взгляд на Иловая, давая ему понять, что первым начинать не намерен, пусть думает, что я трушу. Что, дорогой, полагаешь, у нас будет честная драка? Как же ты ошибаешься, никакой честной драки у нас не будет.

– Что, готов? Никуда не побежишь? Ну, тогда держись у меня, – и Иловай сделал шаг вперед, занося кулак для удара.

А замах у него был широк, от всей души. Куда, дорогой, так замахиваться, ты же не дрова колешь. Откинул сначала корпус назад, а после и голову, удар пронесся мимо, коротки твои ручонки, это тебе надо было еще ближе ко мне подходить.

Делаю шаг и бью справа в переносицу. Чувствую, как костяшки касаются его лица, а после кулак полноценно впечатывается. Не сходя с места, бью ногой по его волосатым колокольчикам, и слышу крик, вырвавшийся из его горла.

Больно, конечно больно и адски больно. Эта боль ноющая и очень сильная, ты некоторое время после этого не способен нормально соображать. Эта боль сводит с ума, отключая от действительности. Говорят, если поприседать, аккуратно на пяточках, боль уменьшается. Только врут, ни хрена эта не помогает. Откуда я знаю? Так прилетало пару раз. Ох как я ненавидел людей, сделавших мне так больно, ты бы знал, Иловай. Вот и решил с тобой поделиться этим опытом дядюшка Кощей.

А ты уже нагнулся и встал в позу, держась за свои мохнатые колокольчики, так это же прекрасно, ты полностью готов к продолжению.

Удар по ушам с двух рук, добавим тебе оглушение, надеюсь, небольшое сотрясение ты словил. Подсечка – и шакаленок падает на землю, раскидывая руки в разные стороны.

Я же выдохнул, удалось. Часть первая закончена.

Оглянулся по сторонам, все таращились на нас, у многих глаза были распахнуты на полную, так как дракой это в их понимании не назвать, скорее быстрой и жёсткой расправой. Лан, так же, как и все, находился в остолбенении.

Приходи в себя и давай начинай, пока этот шакаленок в колобок не свернулся. Тик-так, тик-так.

– Лан, – вырвался у меня едва сдерживаемый крик, мне аж захотелось его матом сверху приложить, еле удержался. Он посмотрел мне в глаза и кивнул, а после развернулся в сторону одной из компаний ребят.

– Добрыня, ты, коломесь[6]6
  – Вздор говорящий.


[Закрыть], я слышал, как ты хвастался, что легко со мной справишься, а ну, докажи! Или языком только лаяться способен, как Иловай?

Вот это он выдал, вот это он красавец. Он меня второй раз за день поразил, не был он раньше таким говорливым. Может, я на него как-то воздействовал, ага, харизмой и природной красотой.

А внимание народа начало переключаться, это же хорошо, просто чудесно.

Повернувшись вновь к Иловаю, увидел, что он свернуться в калачик пытается, но это немного трудно сделать, особенно когда на твоей руке стоят. Переместив свою стопу на его запястье, другой ногой размахнулся и ударил по пальцам его руки. Раз, два, три, четыре, пять – я продолжал наносить удары ногой. Надеюсь, переломы пальцев ты получил, скотина. Сойдя с его руки, рассматривал свернувшегося Иловая, одной рукой держащегося за промежность, а другу спрятал под себя, при этом он подвывал и по его лицу катились слезы.

Было ли мне его жалко? Нет. Получил ли я удовольствие от этого? Да, получил. Но не от того, что он сейчас воет от боли, а от того, что шакаленок получил по заслугам.

Ведь я, как Яромир, прекрасно помню, что, когда удирал от него и от двух его хвостиков, у меня плетью висела рука, и ею невозможно было даже пошевелить. И ребра, когда прижимал руку к животу, неестественно выгибались. И сочувствующих взглядов у Иловая и его дружков я не видел.

А драка начала разгораться хорошая, все со всеми, видимо, вспомнились обидки, сжались кулачки.

Выцепив своих друзей взглядом, я выдохнул: дерутся с кем-то с остервенением, иногда что-то даже выкрикивая, молодцы, держатся.

Обнаружил взглядом прихлебателей Иловая, которые тогда активно помогали в беседе со мной.

– Ну что, ребята, настало ваше время, – и я двинулся в их сторону.

Глава 3

Рассвет, новый день.

Свет проникает сквозь крышу шалаша.

Тело все гудит тупой натужной болью, особенно отдается в голове и плечах, куда прилетали удары, когда общая свалка началась, и уже неважно было, кто кого бьет. Надолго нас не хватило, и спустя минут тридцать ожесточенной драки мы начали расходиться по своим шалашам, да и смеркалось уже, света становилось все меньше под кронами деревьев. Только до поздней ночи раздавались споры и крики, кто кому и куда смог хорошенечко садануть, хвастались ребята.

И, несмотря на то, что тело постреливало болью, мне было хорошо.

Окинув взглядом ребят, отметил, что синяки уже вовсю начали наливаться на их лицах, да и по общему состоянию мне казалось, что им хуже, чем мне. Хотя мне вчера изрядно прилетело, и, как я помню, по более, чем друзьям, а не надо было в толпу с криком врываться.

Поднял длань к очам своим. Тьфу, привязалось.

Смотря на руку, я пустил поток целительской силы, и ладонь начала потихоньку сиять, сначала еле заметно, почти не видно. Постепенно поток приобретал бледно-зеленый цвет, почти прозрачный, а после уже стал салатовый, а спустя пару мгновений сияние стало насыщенно-зеленым.

Я был изумлен и, словно впервые, рассматривал одну из граней своего дара. Приятное чувство шло от силы, растекающейся по моему телу. Возможно, благодаря этому я и чувствую себя сносно, а не валяюсь словно измочаленный кусок хорошо отбитого мяса. Интересно, это просто дар целителя или нечто большее?

Бросил взгляд на парней. Они, словно суслики, завороженно смотрели на сияние изумрудного цвета в моей руке. Они дышали через раз и боялись шелохнуться. Странно, они же уже видели, как Яромир раньше применял силу. Или к такому трудно привыкнуть?

Этот дар – просто чудо, я и в прошлой жизни был одаренный, но это как сравнивать огонь от спички и газовой горелки, мощность разная. И больше всего мне это напоминало именно поток силы, контролируемый поток силы. Как и в прошлой жизни, просто направление силы и ее контроль, ничего больше. И мне давалось это легко и просто, в прошлой жизни с ветром было сложнее. Надо будет и с ним попробовать, но это позже: сейчас надо ребят лечить.

– Все живы, а скоро и здоровы будете.

Придвинувшись к Лану, решил, что с него и начнем: он первый пошел мне навстречу, значит, и тут будет первым.

– Лан, ты глаза прикрой и расслабься, что ли.

– Хорошо, – он прикрыл глаза, но его лицо было по-прежнему напряжено.

У Лана все лицо было заплывшее, в синяках – крепко ему досталось. Я начал аккуратно водить рукой и попытался направить поток силы в поврежденные ткани.

Постепенно опухлость спадала, а синяки рассасывались, это заняло порядка десяти минут. До конца лечить не стал, пациентов у меня сегодня, думаю, много будет, и наверняка на всех сил не хватит, надо аккуратней.

– Так, теперь давай руки. Да что ты делаешь? Просто кисти подними и ко мне протяни, – я начал так же работать с его разбитыми в кровь кулаками. На глазах, конечно, не затягивалась, но видно было по лицу Лана, какое он испытывает облегчение. Не останавливаясь на костяшках, я прошелся по всем рукам, включая предплечья.

– Теперь давайте вы. Гостивит, двигайся сюда, что разлегся? Плохо тебе, так мне тоже не очень-то и хорошо. Лицо подставь, как Лан. Ты куда тянешься, поцеловать хочешь? Так я тебе не девка.

– Яромир, я так же, как и Лан, делаю, – в его голосе звучала обида, а Лан с Даленом начали хихикать.

– Вот так, ага, сиди, не ерзай только, – повторив процедуру, я занялся Даленом. Отпустив поток силы, я задумался. После применения способностей у меня начало нарастать легкое чувство усталости, но и парней старался лечить хорошо, хоть и не до конца, не сильно-то и экономил. На всех пострадавших вчера парней моих сил может и не хватить. Занятно, конечно, выходит, чем больше расход, тем больше будет проявляться усталость.

– Яромир, – отвлек меня от размышлений голос Далена.

Когда я повернулся к нему, он продолжил:

– А зачем тебе нужна была вчера общая драка?

Парни на меня внимательно смотрели, ожидая ответа.

– Ну-с, во-первых, я вчера поломал Иловая.

– И что? – здесь вопрос прилетел уже от Гостивита.

– Так поломал я его не во время драки, а уже после, когда он лежал и даже встать не мог.

– Тоже мне невидаль, – влез неугомонный Дален. А вот Гостивит после моих слов немного скривился: не по нраву. От Лана мне достался весьма задумчивый взгляд.

– Это не каждому по нраву придётся. Вот Гостивиту это не понравилось, да и другим тоже может не понравиться. А зачем мне шепотки? Да и поломать его я мог серьезно, всяко могло случиться, а так при общей драке мало кто уже на нас смотрел, мало ли кто это мог сделать? За всеми не уследишь. Во-вторых, очень мне хотелось его дружкам тумаков прописать, а после такой драки с Иловаем согласились бы они?

– Эт вряд ли, не полезли бы, – озвучил общую мысль Дален.

– А в-третьих, я сейчас пойду к пострадавшим парням и тоже буду их лечить.

– Это еще зачем, делать больше нечего? – возмутился Дален. Гостивит с Ланом предпочли промолчать.

– А ты угадай, а если не сможешь, у Лана спроси. Он точно понял.

Выйдя из шалаша, я потянулся и поежился. Прохладно еще, а в лесу плавали клочья белесого тумана, до конца не разогнанные слабым ветерком.

Здесь принято рано вставать, с самим рассветом, и ложиться тоже рано, как только стемнеет.

Немного размявшись и разогнав кровь, я направился к ближайшему шалашу, где проживало двое родных братьев из соседнего селища. Фактически весь лагерь шапочно знаком, если и не с самими ребятами, то с их родичами, или слышал хотя бы о них.

В общем, два брата еще не отошли ото сна, и мое предложение о лечении было воспринято неоднозначно и настороженно, ведь за Яромиром не водилось ранее такого.

Реакция на мою силу, а именно на сияние целительской силы была такая же, как и у моих друзей, они смотрели на свет, исходящий от моей руки, боясь пошевелиться. Дикие люди.

Провел с ними процедуры; ушла опухлость на лицах, а синяки за день или два рассосутся. Во взглядах ребят читалась благодарность. Лечить до конца я их не стал, народу много, а помочь надо хоть немного, но большинству.

И так я шел от шалаша к шалашу. Картина встречи была почти одинакова, ребята были насторожены и смотрели с опаской. Некоторые отказались от моей помощи. Это их дело, их решение, каждый сам себе хозяин, мы люди вольные.

С каждой новой процедурой оказания помощи контролировать силу становилось сложнее, а именно, направлять к поврежденному участку.

И усталость наваливалась на плечи, а внутри ощущалось сосущее чувство пустоты.

Половине ребят в лагере я смог помочь, а остальных решил оставить на вечер в надежде, что мне станет легче, и силы вернутся.

Выбравшись из очередного шалаша, я наткнулся на одного из парней, которому помог сегодня.

– Яромир, тебя там наставник зовет!

– О как. И где он?

– У шатра своего, и он, похоже, зол. И еще я там Иловая видел, рожа вся побитая и опухшая, да и еще с ним эти… как ты их вчера назвал, – парень призадумался, – а, хвостики, ха-ха, ты верно сказал, вечно с ним таскаются, тоже стоят побитые. Ха-ха, а ты молодец, быстро с ним справился.

– Пойдем к наставнику сходим, раз он зовет.

Возле шатра наставника собралась интересная компания: Иловай со своими прихвостнями, пара парней, которые отказались от моей помощи. И, соответственно, сам наставник Валуй, одетый в свиту[7]7
  Предмет одежды, что то напоминающее рубаху, но из более плотной ткани, могли носить как на голое тело так и поверх рубахи.


[Закрыть]; она была не нова и поношена, а цвет, который раньше привлекал внимание, поблек, от былого желтого остался еле уловимый песочный. Руки он держал на поясе и поглаживал рукоять ножа. На левой руке у него отсутствовал мизинец. Рассказывают, что он его еще в молодости потерял на охоте на кабана.

Борода была аккуратно подрезана, а голова повязана полоской ткани, и волосы убраны назад.

Судя по взгляду, Валуй явно недоволен.

При моем приближении голоса начали стихать, а Иловай и вовсе старался на меня не смотреть.

– Здравствуй, Яромир, тут сказывают, что людей лечил, словно родич твой – волхв Рознег.

– Здравствуйте, наставник, то правда, применял свой дар для лечения.

– О, – протянул наставник и даже посветлел лицом.

– Тогда вылечи его, – и ткнул пальцем в Иловая с опухшим и синим лицом, а его глаза были словно щели. Он баюкал руку со сломанными пальцами, торчащими в разные стороны.

Валуй – далеко не самый приятный человек, добротой совсем не отличается, и возражать ему я бы поостерегся, чревато будет. Однако в этой ситуации мне придётся это сделать: во-первых, не для того я Иловаю пальцы ломал, чтобы потом лечить, а во-вторых, сейчас я уставший и вряд ли смогу это сделать, да даже будучи полным сил, я, думаю, не справился бы. Ну а в-третьих, банально не хочу, я бы ему еще что-нибудь лучше сломал.

– Нет, наставник Валуй, – я опустил взгляд себе под ноги.

– Что-что ты сказал, я не расслышал? – наставник приблизился ко мне.

– Нет, наставник Валуй, я не буду ему помогать.

– Ах ты, щенок, перечить вздумал?

Начав поднимать взгляд, я увидел летящий в меня кулак. В голове же успела промелькнуть мысль:

«Ожидаемо.»

От удара меня откинуло на ближайшее дерево, где я благополучно шваркнулся головой, а после в глазах потемнело.

Пришел в себя в шалаше. Ребята сидели возле выхода и что-то обсуждали. Голова немного кружилась и побаливала, хорошо прилетело. Немного полежал, и мне полегчало, я начал выбираться из шалаша.

Выбравшись, ощутил голод, да и пить хотелось. Еще бы: взглянув на небо сквозь просвет в ветвях, понял, что скоро вечереть будет. Видимо, у меня сегодня оздоровительное голодание.

– Как ты, Яромир? – поинтересовался Гостивит.

– Да нормально, – хорошо мне от Валуя прилетело.

– Это да, ребята говорили, что аж до дерева улетел, так он тебя ударил. – Дален подскочил и начал размахивать руками.

– Ты чем думал, когда с ним пререкаться начал? – прилетел вопрос от Гостивита.

Не успел я начать говорить, как влез Дален.

– А что он по-твоему должен был сделать? Помочь Иловаю, а после обнять и братом назвать?

– Ну нет, – смутился Гостивит.

– Ну нет, – передразнил Дален, – все правильно Яромир сделал, все правильно.

– А чем все закончилось-то, и кто меня принес? – отвлек я ребят от зарождающейся перепалки.

– После того, как тебя Валуй ударил, он поругался насчет того, какие дерзкие щенки пошли и старшим все время перечат, после вместе с Иловаем ушли, а тебя Тихомир с Любомиром принесли. Мы и не знали, что случилось, пока они все не рассказали.

– Понятно, – только и протянул я.

А насчет удара наставника Валуя все действительно ожидаемо, ведь наставнику отказал. А так делать не принято и карается. Он любого может наказать и даже забить. Здесь свои традиции, институт наставничества, он нас учит и оберегает. Кто мы такие, чтобы своевольничать и ему перечить? Так что, если он забьет, дело даже до виры не дойдет: он в праве и учит нас уму-разуму, а в учении всяко бывает. Чтобы насмерть забил наставник своего ученика, такое редко бывает, но все же бывает.

Да и с ситуацией с Иловаем все понятно, ведет его сейчас к травнице или какой другой знахарке, пока помощь окажет, а потом возвращай этого недоросля к родичам, так как он сейчас негодный к учебе, да еще и объясняй все по делу, в чем тоже мало приятного.

А тут я такой красивый могу помочь, думает Валуй, а я отказываю. Наставник мог бы и батагов выдать, но только ударом ограничился, спешил, небось. Теперь уж пару деньков его точно не будет, а как вернётся, чую, крепко за нас возьмётся.

– Ладно, хватит уже эту тему мусолить. То, что Валую перечил нехорошо, но и, как Дален заметил, Иловаю помогать у меня желания не было, да и не смог бы. Я до ручья пошел, а то жажда мучит.

Развернувшись, я пошел среди тенистого леса, своды которого спасали от летней жары, а парни пусть еще маленько потреплются.

Есть хочется. Я погладил свое ненасытное пузо, ничего, завтра к Маруше пойдем, досыта поедим. Хотя сегодня можно еще по лесу побродить, гнезда поворошить, может, яиц найдем. Но идея лазить по деревьям у меня не вызывала оптимизма, с моей удачей точно навернусь. Тогда будет прекрасное завершение дня.

Горестно вздохнув, я даже немного пожалел себя.

Спустя пару минут вышел к ручью, три шага – и вот я возле родника, из которого бьет холоднючая и чистая вода.

Напившись в роднике, я ополоснулся в ручье. Несмотря на теплую летнюю погоду, в нем была прохладная вода. И, смывая с себя пот и грязь, почувствовал, что смываю еще и усталость, которая так до конца и не прошла после утреннего лечения ребят.

Выбравшись на берег обсохнуть я разлегся на зеленой траве, пока рядом не было людей и никакой суеты. В голову начали лезть мысли о том, что будет дальше. И я не про сдачу экзамена на мужество, это надо и от этого никуда не деться, если я хочу, чтобы в местном обществе у меня могло иметься свое мнение, и я не был бесправной скотиной. А вот дальше-то что? Я не мог ответить на вопрос, чего хочу. Но вот на вопрос, чего не хочу, ответить мог спокойно. Я не хочу быть бедным землепашцем. Не хочу, чтобы в мой дом, где бы он ни находился, пришли незваные гости с недобрыми намерениями. Не хочу быть голодным и не хочу быть слабым.

Подняв руку, я пустил силу, только уже не целительскую. Мою ладонь окутало сияние голубого оттенка; я ощущал, как по моей ладони движутся легкие потоки воздуха, разгоняя духоту. Магия или дар, меня это завораживало, мне было приятно им пользоваться, и это мне доставляло удовольствие. Да, я хотел бы познать свой дар, свою магию. Вот только это будет тяжело, учителей нет, как и справочников или других пособий, все только методом тыка или, если сказать по-научному, экспериментов и сбора статистических данных, хоть журнал лабораторный заводи, и буду я сам себе подопытной мышкой. Пару экспериментов я провел, и они даже удачны, я могу пользоваться обоими дарами или двумя видами магии: магией воздуха и целительской. Опять же, надо попробовать поработать и с растениями, может смогу ускорять рост или увеличивать урожай, было бы неплохо. Чем больше я работаю с даром, тем больше устаю.

Соответственно, мои силы конечны, и у них есть предел. И в данный момент мой предел невелик. Только практика покажет, как будут развиваться мои силы и будут ли вообще, только практика. Однако это дело не одного дня и тем более не одной ночи. Так что оставим пока магию.

– А вообще, дядюшке Кощею для начала не мешало бы пройти испытание на мужество, а после и посвящение богу. Оглядеться по сторонам в местном социуме и уже после принимать судьбоносные решения, а то слишком мало понимания, что происходит в округе и как оно происходит.

Одевшись, я направился обратно в лагерь, и вот возле моего шалаша был гость.

Тихомир, один из ребят, которым я помог с утра, и который принес мое тело после удара Валуя.

– Яромир, мы сегодня на озеро ходили и пару уток смогли подбить, вот, держи, – и он протянул мне утку, держа за шею, ее голова была чем-то размозжена и представляла собой сплошное месиво.

– Спасибо, Тихомир. Я с радостью принимаю. И я не ради этого вам помогал, еще раз благодарю.

Парень кивнул с достоинством и ушел.

– Я же говорил, что слышал, как говорили, что на озере есть утки, – влез Гостивит.

– Говорил, вот только не сказала, на каком. Неплохо ее камнем подбили, ну, Тихомир вполне может, – Дален с гастрономическим интересом осматривал утку.

И, потыкав в нее пальцем, выдал:

– Хороша, жир уже нагуляла.

– Вот ты ее и будешь готовить, раз жирненькая такая.

– А что это я? – желание у Далена заняться готовкой не особенно кипело, возни много.

– А кто? Я, что ли? Я ужин нашел, – и приподнял тушку.

Ребята посмотрели на меня с возмущением.

– И неважно, что ее Тихомир принес. Лан вчера первый в драку кинулся по моей просьбе. Нет, вы тоже, но он все-таки первый, да и не знаем, сможет ли он вообще ее приготовить. Остаешься ты и Гостивит. Но это дело Гостивиту я не доверю.

– Эй, – попытался влезть Гостивит со своим мнением.

Дален косо посмотрел на родича и грустно вздохнул.

– Я ему тоже это не доверю, а то точно голодные останемся, несмотря на еду. – И он забрал у меня утку.

– Эй, ребята, я умею готовить, – с возмущением все-таки влез Гостивит.

– Хорошо, – я согласился с Гостивитом, – но давай ты это будешь делать в другой раз и для Иловая, – я не удержался, начал подтрунивать над Гостивитом.

Парни засмеялись, а Гостивит насупился.

– Да ладно, братец, ты не обижайся, вон лучше костер разведите с Ланом, а я воду наберу.

– А ты, Яромир… – начал Дален давать ценные указания.

– Не, я еще оставшимся ребятам помочь хочу, кому с утра не успел.

– Ладно, тогда сами справимся.

Я смотрел на уходящих ребят. А в голове крутились мысли о том, что я неверно оценил свою помощь с лечением и его последствиями.

Здесь не существует вопроса, есть ли Бог или Боги. Они есть, это истина. Здесь также не стоит вопрос о магии и других существах, они есть, и это тоже истина. И неважно, есть они на самом деле или нет. Главное, в головах людей они есть, это часть сознания. Магия или дары, это есть точно, а вот насчет остального не уверен, по крайней мере, за свою жизнь Яромир ни с чем таким не сталкивался, лишь рассказы и слухи слышал. Так вот, магия, которую я потратил, когда лечил, здесь считается ценностью. А я ее потратил на всякие пустячные дела, не стоящие этого. А кто-то подумал, что я посчитал их достойными, раз потратил такую ценность на них в столь пустячном деле, как синяки и ушибы. Так что сейчас помогу оставшимся, а то еще посчитают себя обиженными, что кому-то помог, а им нет. Не хорошо может получиться. И отдыхать, ведь на завтра уже есть планы.