Текст книги "Русский литературный авангард и психоанализ в контексте интеллектуальной культуры Серебряного века"

1. Психоаналитический подход в литературоведении и культурологии

1.1. Формирование проблематики

Постепенное расширение границ психоанализа и его трансформация из терапевтического метода в самостоятельную теорию культуры было обусловлено личностью его создателя. З. Фрейд был не только классически образованным человеком, владеющим широким наследием мировой науки, но и оригинально мыслящим учёным, который свободно ориентировался в пространстве культуры и находил неожиданные параллели между фазами развития индивидуальной психики и особенностями формирования культурных феноменов. Читатели З. Фрейда согласятся, что его произведения не укладываются в рамки строго научных жанров: они предстают в виде своеобразных интеллектуальных историй с нетривиальным сюжетом, парадоксами мысли, динамичным действием, яркой кульминацией и непредсказуемым финалом.

Интеллектуализм работ основоположника психоанализа формировался в соответствующей духовной атмосфере эпохи модерна. Кризис рационализма выражался в философии Ф. Ницше (1844–1900) и новых веяниях модернистского искусства, в интуитивизме и увлечениях иррационализмом. Попытки разрешить проблему сложных отношений между различными модусами человеческой жизни и культуры способствовали активному развитию европейской философии, науки, искусства и литературы. Противопоставление витальности и сковывающих витальные импульсы культурных запретов – основная тема эпохи. Представители искусства, писатели и мыслители обращали пристальное внимание на такие феномены психической жизни человека как сновидение, галлюцинация, бред, гипнотизм, экстаз. Культурная жизнь Европы развивалась в динамике напряжения между полюсом декаданса, творческого кризиса и исчерпанности искусства и полюсом ожидаемых творческих озарений, открытий, прорывов.

Обострённое ощущение новизны, неповторимости происходящего, отражённое в модернистском искусстве, способствовало формированию особого типа исторического самосознания. Вена – город, в котором долгие годы жил и работал З. Фрейд, был в ту эпоху одним из международных центров модернистского искусства. В поисках путей творческого обновления и преображения культуры представители модернизма обращались к доисторическим, первобытным контекстам, связанным с архаической и мифологической символикой, магией и примитивной религией. Миф становился центральной категорией мысли, позволяющей примирить противоречия, выявить новую нерационалистическую картину мира. Модернистская эпоха – не только время многочисленных кризисов, но и период фундаментальных культурных и метафизических открытий в человеческом бытии.

Психоанализ был погружён в культурные контексты модернистской эпохи и проникнут её противоречиями: природное и культурное, массовое и индивидуальное, рациональное и эмоциональное — антиномичность указанных категорий стала причиной многочисленных споров, обсуждений, широких теоретических дискуссий в психоаналитическом дискурсе.

Психоаналитическое учение формировалось как опыт преодоления противоречивого состояния европейской культуры.

Начало этому преодолению было положено З. Фрейдом в необычной области – на материале осмысления психических расстройств. Предпринятые врачами Йозефом Брейером (1842–1925) и Жаном Шарко (1825–1893) в 80-х годах XIX века наблюдения истерии показали, что эта болезнь может быть обусловлена психической реальностью, а не иметь прямой связи с физиологическими процессами. Истерия, таким образом, стала явлением, которое требует объяснения без редукции к физиологии. Необходимо было создать особого рода психологические причинно-следственные модели истерической этиологии. В наблюдениях и экспериментах Ж. Шарко З. Фрейд усмотрел возможность зарождения новой науки со своей областью и предметом исследования. Эксперименты нансийской школы гипноза (опыты Амбруаза Огюста Льебо (1823–1904) и Ипполита Бернгейма (1840–1919)), высветили феномен бессознательного. Созданная на основе новых данных теория бессознательного развивалась З. Фрейдом на протяжении всей жизни, но уже первое определение прозвучало на страницах его знаменитого труда «Толкование сновидений» (1900):

Бессознательное есть истинно реальное психическое, столь же неизвестное нам в своей внутренней сущности, как реальность внешнего мира, и раскрываемое… в той же незначительной степени, как и внешний мир – показаниями наших органов чувств [226, c. 504].

Концепция неосознаваемых человеком процессов, в скрытом виде руководящих его деятельностью и мотивирующих его поступки, а также являющихся источником психических расстройств, вышла за границы терапевтической практики и сместилась в область философии и теории культуры. Однако началом этой концепции был анализ механизмов сновидений (т. е. функционирования онейрической реальности). Сновидение определялось З. Фрейдом как первый продукт взаимодействия человека и культуры: это форма галлюцинаторного удовлетворения архаических желаний, вытесненных реальностью бодрствования в бессознательную сферу. Сновидение (онейрореальность) – результат динамического взаимодействия глубинных мотивов индивидуальной психики и культурной среды.

З. Фрейд впервые предложил отнестись к сновидениям как строго детерминированной системе: это совсем не бессмысленный набор случайных образов или результат сбоя работы нервной системы. В сновидениях есть смысл и скрытые намерения. Основной тезис «Толкования сновидений» – книги, с которой началась история психоанализа, – любые феномены психики имеют латентный смысл, выявляемый с помощью интерпретационных приёмов и аналитических техник.

В дальнейшем психоаналитические построения значительно усложнялись. Парадигматической моделью З. Фрейда становится теория «бессознательной памяти», содержания которой стремятся к компенсациям в виде симптомов или к отреагированиям в символических формах. Соответственно в произведениях искусства и литературы, также как в сновидениях, настойчиво проявляют себя следы бессознательных процессов. Способом их толкования З. Фрейд выбирает анализ систем символов и ритуалов. Символы и ритуальные действия сопровождают прорывы бессознательных импульсов в сферу сознания, овладевая ими в симптоматических трансформациях или сублимациях.

Человеческая культура, таким образом, рассматривается, во-первых, как результат этих трансформационных и сублимационных процессов, во-вторых, как форма подавления хаоса бессознательной психической жизни, и, в-третьих, как овеществлённый отпечаток коллективного бессознательного.

З. Фрейд отрицал случайность психических феноменов. Методологический детерминизм психоаналитической системы мысли направлял исследовательский дискурс на поиск интерпретаций и создание сложнейших объяснительных моделей. Психоанализ был обращён к парадоксальным противоречиям, пробелам памяти, несуразностям любого текста и находил уникальные толкования произведений искусства и литературы, религиозных писаний, речей пациентов.

Магистральной тенденцией этих толкований стало использование метода свободных ассоциаций, необходимо заполняющих недостающие звенья в цепи логических заключений. Бессознательное рассматривалось в качестве источника абсолютно всех психических процессов, а сознание объявлялось иллюзией рациональности.

Определёнными вехами психолого-культурологических исследований З. Фрейда стали работы «Психопатология обыденной жизни» (1901) [218] и «Остроумие и его отношение к бессознательному» (1905) [223]. В этих исследованиях была разработана так называемая психоаналитическая неврозология. Невротическая симптоматика была приравнена к образам сновидений и истолкована по тем же объяснительным моделям, что и онейрические (сновидческие) комплексы.

Истоки невротических расстройств З. Фрейд относил к ранней, инфантильной фазе жизни пациента. Именно в этот период возникают психические травмы, и происходит вытеснение неразрешённых внутренних конфликтов, которые и формируют психогенную симптоматику.

К фрейдовской неврозологии примыкает концепция инфантильной сексуальности, изложенная в работе «Три очерка по теории сексуальности» (1905) [228] и вызвавшая бурю негодований научной общественности. Сексуальность определялась как тенденция к получению телесного удовольствия. Невроз объявлялся результатом конфликта между желанием удовлетворения и ограничениями, которые накладывает на это желание семья, общество и шире – культура. Необходимо подчеркнуть, что З. Фрейд существенно расширяет понимание сексуальности и включает в эту категорию многочисленные проявления потребности в любви, признании, эмоциональной привязанности. Психическая энергия «либидо», выражающая сексуальное влечение, сближается у З. Фрейда с Эросом Платона (об Эросе у Платона см. [138]).

Теория Эдипова комплекса станет парадигмальной в психоаналитическом учении, поскольку именно на её основе будут формироваться главные понятия и категории психоанализа, а также психоаналитические подходы к истолкованию феноменов культуры, произведений искусства и литературы, творческих биографий знаменитых художников.

Амбивалентное отношение ребёнка к своим родителям, согласно теории Эдипова комплекса, является источником внутриличностных противоречий. Древнегреческий миф о царе Эдипе – герое, который, повинуясь злому року, убивает отца и женится на матери, не в силах изменить судьбу, предсказанную прорицателем, – послужит З. Фрейду матрицей для создания объяснительной модели взаимоотношений ребёнка с родителями. Драма Эдипа – в психоаналитическом дискурсе – образец реализации бессознательных желаний и последующего за этой реализацией наказания в форме чувства вины. Теория и клиника Эдипова комплекса окажутся магистральными направлениями в классическом и постклассическом психоанализе, в прикладном психоанализе и в психоаналитически ориентированной культурологии. И. П. Смирнов удивительно тонко почувствовал парадокс этой центральной категории фрейдизма:

Понятие Эдипова комплекса, по-видимому, самое авторитарное среди категорий гуманитарного толка, выработанных в XX в. Примись мы отрицать эдипальность, мы только подтвердим её наличие нашим научным бунтом против родоначальника психоанализа. И наоборот: согласившись с Фрейдом в том, что Эдипов комплекс представляет собой универсалию человеческой психики, мы на собственном примере опровергнем этот тезис, коль скоро откажемся от участия в борьбе с авторитетом [203, с. 83].

Ближайшие ученики З. Фрейда развивают его идеи как в терапевтической области, так и за рамками клинической практики. На первом психоаналитическом конгрессе в Зальцбурге (1908) Шандор Ференци (1873–1933) выступает с докладом о проблемах детского воспитания, что послужило началом развитию психоаналитической педагогики. Жёсткие ограничительные схемы воспитания перегружают психику ребёнка патогенными вытеснениями, которые становятся источником тревожности, ипохондрии, страха смерти. Ш. Ференци ставит вопрос о реформе социальных институтов, призванной дать большую свободу реализации детских желаний. Доклад Ш. Ференци был одним из первых публичных выступлений по проблемам распространения психоаналитических знаний и использования психоанализа вне медицинской сферы.

Сам З. Фрейд изложил свои мысли на эту тему в статье «“Культурная” сексуальная мораль и современная нервозность» (1908) [219]. Здесь отмечалась тесная связь между культурой и провоцируемыми ею психическими заболеваниями, а также обращалось внимание на необходимость реформ в сфере сексуальной морали.

Происхождение культуры, как было отмечено, З. Фрейд связывал с необходимостью обуздания и вытеснения архаических влечений. В подавлении сексуальности моральными установками проявляет себя влияние культуры на личность. Подчинение требованиям культуры выполнимо до определённой степени. Но тем не менее человеку свойственно протестовать против этих подавляющих функций – культурные революции происходят именно в силу этой причины. Перечисленные идеи будут развиты З. Фрейдом позднее в работе «Недовольство культурой» (1930) [222].

Немалое значение для формирования психоаналитического подхода к изучению культуры имели работы Карла Густава Юнга (1875–1961) и его знаменитой пациентки и ученицы, россиянки по происхождению, Сабины Николаевны Шпильрейн (1885–1942) [250]. Причём следует подчеркнуть, что влияние С. Н. Шпильрейн и на К. Г. Юнга, и на З. Фрейда было значительным. Идеи её докторской диссертации «О психологическом содержании одного случая шизофрении (Dementia praecox)» (1911) [322] и научного исследования «Деструкция как причина становления» (1912) [323; русск. пер.: 252] прямо и косвенно будут использованы в «Метаморфозах и символах либидо» (1912) [266] К. Г. Юнгом и в работе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920) [224] З. Фрейдом. Комплекс идей, представленный в этих трудах, расширил психоаналитический контекст далеко за пределы клинической ситуации – в область мифологии, искусства, художественного творчества (о творческом взаимовлиянии идей С. Н. Шпильрейн, К. Г. Юнга и З. Фрейда см.: A. Carotenuto [278], А. М. Эткинд [264]).

Важным открытием К. Г. Юнга стала идея присутствия филогенетических прафантазий в индивидуальной психике. Несмотря на концептуальные расхождения с юнговской аналитической психологией З. Фрейд определённо повторит идею о том, что содержание бессознательного коллективно и является общечеловеческим достоянием в одной из последних своих работ «Человек Моисей и монотеистическая религия» (1939) [229]. Ранние работы К. Г. Юнга, в особенности исследования на основе ассоциативного эксперимента, проведённые совместно с Ф. Риклином (1878–1938) в клинике в Бургхольцли, внесли, по признанию З. Фрейда, значительный вклад в формирование научной базы психоанализа. В контексте нашей работы результаты этих исследований чрезвычайно важны, поскольку представляют оригинальную версию научно-экспериментального обоснования процесса фонетизации образа в психологии восприятия, коррелирующие со звукографическими концепциями и теорией зауми русских авангардистов.

Повторим, согласно концепции З. Фрейда, культурные феномены находятся в одном ряду с феноменами психики – сновидениями, симптомами, расстройствами речи (афазиями), так как они формируются по аналогичным принципам вытеснения и трансформации посредством сублимированной психической энергии.

Одной из первых работ З. Фрейда, в которой психоаналитический метод был использован для анализа произведения искусства и личности художника, было исследование «Леонардо да Винчи. Воспоминания детства» (1910) [230]. В работе была предпринята попытка психоаналитического рассмотрения творчества великого художника сквозь призму его детской фантазии и интерпретации картины «Святая Анна с Мадонной и младенцем Христом». Современные учёные отмечают спорность толкования, предложенного в этом исследовании, дискуссионность подхода и допущенные З. Фрейдом фактические ошибки перевода некоторых ключевых слов анализируемой фантазии (R. Clark [282]), но сама интерпретационная модель, созданная автором замечательного труда, её парадигмальная ясность и структурированность, безусловно, стали основой для дальнейшего развития психоаналитической методологии в культурологических, искусствоведческих, литературоведческих исследованиях.

З. Фрейд обращался к теме художественного творчества достаточно часто: наиболее известными его работами из этой сферы являются «Бред и сновидения в “Градиве” Иенсена» (1907) [220], «“Моисей” Микеланджело» (1914) [217], «Достоевский и отцеубийство» (1928) [232].

Классический психоанализ определяет художественное творчество результатом сублимации и посредством интерпретации показывает, каким образом душевные движения реализуются в произведении искусства. Однако ни сам З. Фрейд, ни ближайшие его ученики и последователи, предлагая вниманию те или иные шокирующие обывателя интерпретации, никогда не были категоричны и не претендовали на их окончательность. Более того, З. Фрейд отвергает всякие попытки понять генезис и суть творческого начала; дар личности был для него необъяснимым феноменом, а вопрос о том, почему тот или другой психический комплекс находит творческое воплощение в искусстве, а не реализацию в невротической симптоматике, оставался для него без ответа. В этом отношении он был солидарен с К. Г. Юнгом, который отрицал возможность понимания искусства для психологических наук.

Парадоксальным образом искусство в психоаналитическом дискурсе оказывается приравненным к симптомам, сновидениям, забываниям, оговоркам и ошибкам речи. Художественное произведение в символической форме выражает определенное состояние психики, поэтому такое сближение, с точки зрения психоанализа, и возможно.

З. Фрейд был замечательным знатоком и почитателем искусства: известно его благоговение перед памятниками искусства Античности и Возрождения, особое отношение к литературной классике. Одновременно с этим учёный отличался весьма настороженным отношением к новаторским формам искусства и даже последовательным неприятием такого авангардного течения как сюрреализм. Французский сюрреалист Андре Бретон (1896–1966), добивавшийся аудиенции со своим кумиром, остался недоволен произошедшей в 1922 г. личной встречей, которая привела к ещё большему взаимному непониманию. Тем не менее состоявшееся в конце жизни З. Фрейда личное знакомство с молодым испанским художником Сальвадором Дали (1904–1989) произвело на основоположника психоанализа неизгладимое впечатление:

Во время беседы художник сделал эскиз портрета Фрейда и произвёл на него такое впечатление, что он даже изменил своё мнение о сюрреализме [123, с. 267].

Произведения искусства, согласно учению З. Фрейда, подобно сновидениям имеют манифестное и латентное содержание. К латентному содержанию относятся так называемые скрытые мысли и мотивы, которые требуют психоаналитической интерпретации с целью выявления целостного смысла произведения.

В основе неосознаваемого мотива творческого акта лежит желание художника заменить неудовлетворяющий его объективный мир собственной психической реальностью. Подобного рода замена, как убедительно показал З. Фрейд в «Толковании сновидений», происходит во сне. Аналогия между сновидением и художественным произведением приводит к выводу о том, что при создании художественного произведения задействуются те же самые механизмы, что и при формировании сновидения: сгущение, смещение, символизация и некоторые другие. Много позднее французский психоаналитик Ж. Лакан (1901–1981) и российский филолог Р. О. Якобсон (1896–1982) будут увлечённо обсуждать методологические и концептуальные возможности, которые даёт теоретическое сближение и сопоставление механизмов сгущения и смещения с принципами построения художественных тропов – метафоры и метонимии.

Тем не менее З. Фрейд определял пределы психоаналитического толкования художественных произведений – те границы, за которые психоаналитический метод проникнуть не может: влечения и их превращение – это последний пункт, доступный психоаналитическому познанию. Природа художественного гения недоступна психоаналитическому пониманию. Таким образом, психоанализ не претендует на объяснение феномена художественного творчества, но предлагает интерпретацию мотивам создания художественного произведения и раскрывает их психоаналитический смысл.

Психоанализ художественного творчества изучает формы катарсического взаимодействия личности с проявлениями творческой активности художника, а также личностные особенности последнего. Катарсис в психоанализе понимается как состояние психологического облегчения, связанного с процессом отреагирования внутреннего напряжения через рецепцию художественного произведения. Исторически понятие катарсиса восходит к античной трагедии и означало, по Аристотелю, «очищение от аффектов» через возбуждение в зрителях сострадания и страха. Художник, испытывая эмоциональное напряжение, способен найти способ неразрушительного избавления от него через создание художественного произведения, которое (и в этом заключается квинтэссенция художественного дара) позволит и другим людям также снимать свой внутренний психологический дискомфорт через восприятие этого произведения.

Психоаналитическим изучением сферы культуры детально, глубоко и серьёзно занимались Г. Сакс (1881–1947) и О. Ранк (1884–1939). О. Ранк обобщил свои идеи в знаменитом труде «Травма рождения и её значение для психоанализа» (1924) [181] – исследовании, которое ученик М. М. Бахтина В. Н. Волошинов в своём не менее знаменитом критическом очерке о фрейдизме («Фрейдизм», 1927) назвал «синтезом фрейдистской философии культуры» [46, c. 142].

Психоаналитический сборник «Имаго», начавший издаваться с 1912 г. в Вене, широко освещал вопросы культуры. Первое издание сборника открывалось введением к первой части работы З. Фрейда «Тотем и табу» (1913) [227]. Редактором «Имаго» стал историк культуры О. Ранк, соредактором – Г. Сакс. Впоследствии венским соредактором «Имаго» был доктор философии Теодор Райх (1888–1969).

Исследовательский труд «Тотем и табу» (1913) – очередной этап формирования психоаналитической теории культуры. С опорой на данные этнографии и антропологии и анализ психологии первобытных народов (Дж. Фрэзер [235], В. Вундт [51]) З. Фрейд создаёт принципиально новую, психоаналитическую концепцию тотемистической религии. Геккелевский закон «онтогенез повторяет филогенез» (книга Э. Геккеля «Решето Вселенной» вышла в свет в 1899) позволяет ему провести знаменитую психоаналитическую параллель «невротик – ребёнок – дикарь»:

Таким образом, благодаря этой второй аналогии между дикарём и невротиком мы можем предположить, как много в отношении дикаря к своему властителю происходит из инфантильной установки ребёнка к отцу [227, с. 52].

Интерес русских авангардистов к творчеству пограничных состояний психики, искусству умалишённых, первобытно-дикарской стихии творчества и наивному творческому поведению детей, безусловно, был неслучаен и имел опосредованную фрейдизмом маркировку.

Исследования в области культуры дают З. Фрейду пищу для размышлений как теоретически обобщающего плана, так и практического терапевтического свойства. Психоаналитическая модель культуры структурируется как система запретов и искупительных ритуалов, предназначенных для снятия страха и нейтрализации чувства вины.

В 1914 г. без указания авторства З. Фрейд публикует в журнале «Имаго» психоаналитический очерк о статуе Моисея, созданной Микеланджело [217]. В этом очерке он развивает идеи, изложенные в книге «Тотем и табу». Скрытой метафорой очерка является отождествление автора с Моисеем – вождём еврейского народа, пророком, освобождающим свой народ от духовного самообмана, осознающим свою избранность и предназначение и одновременно – обречённость. Миссия З. Фрейда – открыть человечеству путь из рабства к внутренней свободе.

Таким образом, с 1913–1914 гг. помимо клинической работы, З. Фрейд непрерывно занимается исследованием взаимоотношений человека и общества. Постепенно его мысль смещается от категорически негативной оценки репрессивных, подавляющих функций культуры к признанию необходимости сдерживающего характера культуры. Исследовательские размышления и выводы З. Фрейда, связанные с психоаналитическим изучением культуры, к середине 1920-х гг. складываются во вполне законченную единую психоаналитическую философию и теорию культуры.

Безусловная ценность фрейдовского учения о культуре многократно подтверждалась специалистами, как сторонниками, так и противниками психоаналитической картины мира (Н. С. Автономова [1, 2], С. Г. Аграчёв [4], А. М. Руткевич [192]). Сами психоаналитики участвовали в дискуссиях о важности прикладного психоанализа [91]. Наиболее значительными работами З. Фрейда в этой области, относящимися к позднему периоду творчества, были, конечно, исследования «Психология масс и анализ человеческого Я» (1921) [225], «Будущее одной иллюзии» (1927) [221], «Неудовлетворенность культурой» (1929) [222] и «Человек Моисей и монотеистическая религия» (1939) [229].

Психоаналитическое изучение культуры и общества после и параллельно З. Фрейду развивалось в рамках самых разных школ и направлений на Западе и в России.

Аналитическая психология К. Г. Юнга, отделившаяся от психоанализа, разработала особый подход в изучении человека и культуры. В юнгианстве причудливым образом переплелись наука о душе и гуманитаристика, интерес к религиозной и мистической основам мира и вопросы психопатологии. Основная проблема, которая была поставлена К. Г. Юнгом, – это определение возможности исследования отношения личности к сверхличному, трансперсональному опыту. Попытка решения этой фундаментальной проблемы осуществлялась в трансперсональной терапии Станислава Грофа (род. в 1931 г.) [60; 296], психосинтезе Роберто Ассаджиоли (1888–1974) [10; 11], гуманистической психотерапии Карла Роджерса (1902–1987) [185], в концепции антропологических структур воображаемого Жильбера Дюрана (1921–2012) [287].

Экзистенциализм был одним из первых философских течений XX века, в котором активно использовались психоаналитические идеи. Психоанализ переосмыслялся экзистенциалистами с позиций феноменологической методологии. Так, например, Людвиг Бинсвангер (1881–1966) разработал оригинальную версию экзистенциального психоанализа [29] на основе феноменологической антропологии М. Хайдеггера. Сближение психоанализа и феноменологии Э. Гуссерля привело к появлению экзистенциального психоанализа Ж.-П. Сартра (1905–1980) [196; 124] и Поля Рикёра (1913–2005) [184], вопросы психоаналитической герменевтики изучал Альфред Лоренцер (1922–2002) [136].

Работы Эриха Фромма (1900–1980) [234] дали новый импульс фрейдовскому учению в философии, политике и социальной психологии. Для основателя Франкфурсткой школы социологическая проблематика стала главным направлением исследований с 1922 г. В развитие социологического направления психоанализа внесли вклад и другие «неофрейдисты» – Карен Хорни (1885–1952) [239], Гарри Стек Салливан (1892–1949) [195]. В их работах была существенно пересмотрена психоаналитическая теория на основе новейших данных социологии и культурной антропологии.

Сближение психоанализа с марксизмом было осуществлено создателем телесно-ориентированного психоанализа Вильгельмом Райхом (1897–1957) [178]. Теория фрейдо-марксизма активно развивалась в 1920-е годы в нашей стране (А. Б. Залкинд (1886–1936)), а также имела продолжение в различных революционных идеологиях XX века (например, у Г. Маркузе (1898–1979) [145; 146]).

Интересная судьба ждала психоаналитическую теорию культуры во Франции. Первыми сторонниками и популяризаторами психоанализа здесь были сюрреалисты, принявшие теорию З. Фрейда в качестве философского обоснования творчества. Именно с сюрреализма началось вхождение психоаналитических идей во французскую культуру.

Созданный сюрреалистами на основе фрейдизма своего рода «альтернативный психоанализ» подразумевал использование глубин бессознательного в творческих целях. А. Бретон разрабатывает метод «автоматического письма», аналогичный методу свободных ассоциаций К. Г. Юнга и З. Фрейда и имеющий очевидную связь с психиатрическим понятием «автоматизм» (П. Жане, Г. де Клерамбо, Р. де Фюрсак)[2]2
  Об этом см. главу «Работа с “Минотавром”» в книге В. А. Мазина «Введение в Лакана» [139].


[Закрыть].

Знаменитый сюрреалистический текст «Магнитные поля» (1919) [35] был создан, по свидетельству А. Бретона и Ф. Супо, как запись произвольных ассоциаций, возникающих со скоростью мысли.

Диссертация «О паранойяльном психозе в его отношении к личности» Жака Лакана, ставшего впоследствии знаменитым психоаналитиком, была опубликована в первом номере сюрреалистического журнала «Минотавр»[3]3
  Articles from Le Minotaure: Te Problem of Style and the Psychiatric Conception of Paranoiac Forms of Experience and Motives of Paranoiac Crime: Te Crime of the Papin Sisters / Transl. by Jon Anderson // Critical Texts. V. 5, issue 3. 1988.


[Закрыть], в 1933 году. Многие его открытия поначалу вызывают интерес именно у представителей авангарда. Сюрреалисты привлекают Ж. Лакана к совместной работе над журналом «Минотавр». Интерес сюрреалистов к современной науке, к феномену бессознательного, осмысляемого в психоаналитических категориях, объединил лакановскую мысль и сюрреалистическое экспериментальное творчество [139].

Близость психоанализа и авангарда, действительно, характерна и для русской культуры XX века. Рецепция психоанализа в России была не менее сложна и разнообразна, чем на Западе. Культура Серебряного века проявляла предельную восприимчивость к новаторским идеям и веяниям эпохи европейского модернизма.

Многие направления и стили, возникшие в искусстве Западной Европы, получили самое неожиданное преломление в творческой практике отечественных художников. История авангарда и история психоанализа в России – яркий пример такой специфической рецепции модернистского комплекса идей в контексте русской культуры.

Художественные концепции импрессионизма и экспрессионизма, кубофутуризма, дадаизма и сюрреализма и многих других авангардных направлений искусства стали активно развиваться талантливыми представителями русской авангардной культуры этой эпохи, часто трансформируясь до неузнаваемости в их теориях, декларациях, манифестах, а самое важное – непосредственно в экспериментальной художественной практике. Психоанализ, нашедший плодотворную почву для своих идей не только в научной сфере и в области психотерапевтической практики отечественных врачей-психиатров, но и в оригинальной философии, эстетике и поэтике русского авангарда, также получил своеобразную модификацию.

Культура Серебряного века – явление многомерное и противоречивое. Наряду с обусловленными предшествующей культурной традицией направлениями и течениями, в литературе и искусстве этой эпохи появляются и активно развиваются группы, объединения и творческие союзы, которые манифестируют радикальный отказ от традиционно сложившихся художественных и эстетических принципов. Авангардные направления и течения возникают в русской литературе как реакция на весь предшествующий опыт культуры. С начала XX века и включительно до 1930-х годов в России существовало большое количество объединений и групп, которые декларировали различные, часто противоположные и внутренне противоречивые программы: эгофутуристы, кубофутуристы, заумники, имажинисты, биокосмисты, экспрессионисты, ничевоки, конструктивисты, обэриуты и другие (см.: А. В. Крусанов [109–111]). Однако все они, безусловно, объединялись общей идеей экспериментаторского радикализма. Общим был, как уже отмечено, и пафос отрицания любых форм классической литературной традиции, её риторических правил, канонов и эстетических принципов.

Новая эстетика отрицала нормы классической рациональности в искусстве, что, безусловно, сближало её с психоаналитическим дискурсом, в рамках которого также происходила своего рода деконструкция классической декартовской рационалистической модели человеческого сознания.