Текст книги "Закон свободы"

В воздухе мерзко воняло горелым мясом и жженной кровью. Рядом со мной в серой траве Зоны валялась моя изуродованная отрубленная рука, по которой уже деловито ползали вездесущие муравьи. Пусть жрут. Хоть кому-то от меня в Зоне польза будет.

Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила меня усмехнуться. А потом я представил картину со стороны – сидит под деревом инвалид, только что лишивший себя конечности, и тихо хихикает. По ходу, так с ума и сходят. Этого мне еще не хватало. Ну, а если перспектива стать психом тебя не прельщает, то отрывай свою задницу от земли и иди. Куда? А не все ли равно куда. Теперь-то тебе, Снайпер, точно по барабану в какую сторону переться – однорукому что в Зоне, что на Большой земле везде хреново…

Но я не спешил. Для начала нужно было понять, на что я вообще гожусь – если гожусь, конечно. Смогу ли я что-то делать левой рукой, трясущейся от слабости и пережитого стресса? То есть, надо было для самого себя решить, кто я – беспомощный инвалид, или тяжело раненный, но ни разу не сдавшийся сталкер?

И я снова достал из ножен «Бритву».

За время моих путешествий по Припяти у меня выросла борода – спутанная, грязная, а теперь еще и воняющая: пока я резал руку, грязная растительность на щеках и подбородке пропиталась слюнями, и теперь довольно мерзко попахивала. Ладно.

Я поднял руку с ножом и дотронулся клинком до лица. Думаю, будь в моей руке обычный нож, я б немедленно себе половину щеки состругал. А так нет, прокатило. Лезвие, не способное тебя порезать, отличная вещь. И бриться им одно удовольствие. Правда, если у тебя при этом не одна рука, которая трясется, как у паралитика.

– Соберись, мать твою! – прохрипел я самому себе, и попытался сконцентрироваться.

Получилось не сразу. Но – получилось. Когда ты зол на себя как собака, слабость и трясучка по-любому проходят. Все зависит лишь от того, насколько ты сумел накрутить в себе эту злость. Потому, что если не злиться, подогревая себя адреналином, то так и останешься тут под деревом навсегда, не в силах подняться на ноги.

И я сидел на земле рядом со своей отрезанной рукой – и брился, стараясь, чтоб рука тряслась как можно меньше. Приучая ее быть твердой и точной в движениях, несмотря на слабость, тупую боль в культе и темные пятна, пляшущие перед глазами…

Я не знаю, сколько прошло времени до того момента, как я в пятый – а, может, в десятый раз – положил нож на землю и провел ладонью по лицу. Нормально, сойдет. То есть, если нужно, я и одной рукой смогу как побриться, так и перерезать горло врагу. Не попытаюсь, а именно смогу. Сделаю. Потому, что я – сталкер, и этим все сказано.

Засунув «Бритву» обратно за голенище берца, я встал, забросил за спину рюкзак с автоматом, и пошел в глубь леса, пошатываясь от слабости, очень стараясь не упасть, и одновременно прикидывая свои шансы на выживание. Одно дело себя накручивать, особенно когда без этого ты просто не сможешь оторвать свою задницу от земли. И совсем другое – объективно оценивать возможность выживания однорукого человека на зараженных землях.

Мягко говоря, шансы у меня были не очень. Потому как слабых в Зоне очень любят. Люди – потому, что беспомощного легче грабить. И мутанты – хилого проще сожрать. Может, показалось мне, а может и правда, но пока я отпиливал руку, а после брился, изо всех сил стараясь справиться с дрожью в руке, меня не оставляло ощущение, что за мной сосредоточенно наблюдают чьи-то внимательные глаза.

Ну уж нет, родимые, не на того нарвались! У меня, как-никак, осталась одна целая и вполне себе здоровая клешня. И зубы остались, как ни странно, уцелевшие после экстремального жевания деревяшки. От одного, правда, кусочек откололся, но по сравнению с потерей руки это мелочь, не стоящая внимания. Так вот, я этой клешней любому шею сломаю. А не сломаю, так зубами вцеплюсь в горло и повисну, как бультерьер, пока не перегрызу. Такое у меня сейчас настроение, несмотря на, в общем-то, полное отсутствие шансов выжить в беспощадной, агрессивной среде.

Однако все же один шанс у меня присутствовал. Вернее, не столько шанс, сколько надежда на него. А именно: жил в Зоне один человек, умеющий творить невозможное и однажды реально спасший меня от неминуемой смерти. Врачеватель, к которому со всех зараженных земель тащились раненые, убогие и покалеченные. Что люди, что мутанты.

Лечил он всех, и даже почти всегда вылечивал, ибо те, кому он жизнь спас, несли в его берлогу самые редкие артефакты, которые тот целитель активно использовал в своей практике. Будто нюхом чуял, какой арт от какой болезни поможет. Долг Жизни не признавал ни в какую, говорил, мол, мне вся Зона должна, что ж я теперь с нее спрашивать буду? Может, потому и силу давала она тому легендарному врачевателю, ведь по старому поверью с исцеленного ничего брать нельзя, кроме того, что люди от души принесут в подарок. Иначе не будет силы у целителя, и толку от его лечения – тоже.

Правда, идти к тому чудо-врачу было далековато. На другой край Зоны, к болотам, раскинувшимся неподалеку от КПП «Дитятки». В тех гиблых местах и жил доктор, который, возможно, знал, как можно восстановить мою руку. За это его так и звали – Болотник.

– Ну что, Снайпер, – сплюнул я себе под ноги. – Цель в жизни потерял, говоришь? Так на тебе цель, круче некуда.

Если честно, что ж за твою мать такое творится, а? Как соберусь пожить спокойно, по-человечески, так непременно какая-нибудь запредельная хрень случается. Или это закон мироздания реально работает – только попытайся, букашка двуногая, отойти от своего предназначения, так тебя сразу же то мироздание и прихлопнет мухобойкой судьбы. Для начала слегка, чтоб тряхануло твое тельце, пробрало до печенок – глядишь, намек и поймешь. А не вкуришь что к чему, сочтешь очевидный знак судьбы простой случайностью, так и спишет тебя мироздание вглухую, размазав в кляксу. В общем-то, все верно – если букашка не только бесполезная, но еще и тупая, то ну ее на фиг, чтоб глаза не мозолила своим мельтешением.

Но сейчас уже поздно сокрушаться по поводу собственной глупости, надо было просто идти. И я шел, переставляя ноги, ставшие от слабости и кровопотери нереально тяжелыми. Двигался через силу, на морально-волевых, осознавая, что не только до края Зоны такими темпами не доберусь, но и вряд ли вообще выйду с этого болота.

Впрочем, тем, кто осознал собственную неправоту, объективное мироздание обычно предоставляет шанс. Вот и мне он, похоже, представился, ибо я явственно услышал какое-то тарахтение впереди, напоминающее звук работающего двигателя.

Ехать впереди ничего не могло – болото оно и есть болото. Тогда, собственно, что там столь характерно тарахтит?

Любопытство пересилило слабость, и я даже нашел в себе силы чуть прибавить ходу.

И успел как раз вовремя. Выглянув из-за толстенного дерева, я увидел следующую картину.

По заболоченной местности, рыча мощным двигателем, пёр вездеход довольно странного вида – металлический параллелепипед с четырьмя огромными колесами, снабженными частыми и широкими лопастями из толстой резины. Офигеть… Выглядела эта конструкция довольно несуразно, но, на самом деле, для Зоны ничего лучше не придумать. Такая механическая зверюга пройдет везде – и болото преодолеет, и по бурелому проедет, и, думаю, водные преграды на ней преодолевать можно запросто – колеса эдакого размера вполне удержат вездеход на поверхности.

Но это было еще не все.

Сзади к невиданному вездеходу был пристегнут прицеп с такими же огромными колесами. А в прицепе находилась… бетонная стела с надписью «ЧАЭС имени В. И. Ленина», похоже, тупо спиленная со своего основания. То, что это именно она, а не муляж из какого-нибудь крашеного пенопласта, было понятно сразу, ибо прицеп нехило проседал под весом тяжеленной стелы, но функцию свою выполнял исправно.

Кстати, хозяин чудо-машины не забыл позаботиться о собственной безопасности. Из верхнего люка вездехода торчала колоритная фигура в пыльнике, держащая в руках модернизированный пулемет Калашникова. Лицо фигуры тонуло в тени глубокого капюшона. При этом мне со своего места было хорошо видно, что на руках пулеметчика надеты толстые черные перчатки.

Несмотря на то, что лица пулеметчика я не видел, его долговязая фигура показалась мне знакомой. Пересекались в Зоне, и не раз. Причем работодатель этой фигуры во время нашей предпоследней встречи ни много ни мало продал меня в рабство. Правда, потом мы с ним это недоразумение разрулили, без эксцессов разойдясь краями, как в море корабли. С тех пор, как я понимаю, бродячие торговцы слегка разбогатели, сменив видавший виды двухместный вездеходик армейской камуфлированной расцветки с прицепом-трейлером на такое вот чудо инженерной мысли.

Тем не менее, я был практически на сто процентов уверен: появись я из-за деревьев, приветливо помахивая окровавленной культяпкой, пулеметчик без раздумий срежет меня очередью. Понятно почему. Местные торговцы народ боязливый, ибо работа у них нервная и опасная. И хотя негласный закон Зоны гласит, что торговцев трогать западло, многие беспредельщики это правило игнорируют. Потому в глухом месте лучше заранее ликвидировать возможную проблему, закинуть ее в трясину, и ехать себе дальше – болото все спишет.

Поэтому я, аккуратно высунувшись из-за древесного ствола, поднял согнутую в локте правую руку, положил на нее цевье автомата, тщательно прицелился, одновременно непривычно пристраивая левый указательный палец к спусковому крючку, и выстрелил.

Отдача тряхнула культю, которая немедленно отозвалась тупой болью. Но я, сцепив зубы, справился с нею, не позволив организму отвлекаться на посторонние ощущения. Вместо этого я бросил автомат в грязь, выдернул из бокового кармана рюкзака гранату, оставшуюся в наследство от Касси, и побежал к вездеходу.

Несмотря на неудобство прицеливания, я попал куда хотел – уж больно расстояние было небольшим, промахнуться сложно. И сейчас пулеметчик недоуменно вертел башкой, соображая, почему он еще жив после подлого выстрела, и куда делся его пулемет, вырванный из рук неведомой силой. Через секунду сообразит, и полезет за вторым стволом, который у него наверняка имеется. Но этой секунды я ему не дал, ибо уже стоял прямо перед вездеходом в киношной позе – в руке граната, в зубах – кольцо от нее.

Непростое это дело вытаскивать чеку из гранаты зубами. Плотно она там сидит, зараза. Разве что коренными, да и то в случае самой крайней необходимости. Как я сейчас, например, когда рук ровно на одну меньше, и более рвать кольцо гранаты тупо нечем.

У вездехода было одно широкое лобовое стекло, сейчас откинутое кверху, дабы тухлый, влажный, болотистый ветерок Зоны хоть как-то обдувал мордатого водителя, сэкономившего на кондиционере. Рожа водилы мне также была знакома. Умный, зараза, сразу ногой на тормоз надавил, как увидел, что зажато у меня в руке, отведенной назад для броска.

– Ну, здорово, Жила, – сказал я, сплюнув кольцо на землю вместе с осколком переднего зуба, частично раскрошившегося от жесткого контакта с металлом.

– И тебе не хворать, – хмуро произнес торгаш, явно узнавший меня. – Чего надо?

– Поговорить, – улыбнулся я, отчего Жилу аж перекосило. Понимаю, сейчас улыбка на моей окровавленной, грязной физиономии наверняка смотрится наподобие оскала вампира. – Только вы со своим Ильюшей за стволы не хватайтесь, ладно? Я всяко быстрее успею эргэдэшку к тебе в кабину забросить.

– Ну, давай попробуем побеседовать, – вздохнул торгаш. – Хотя совершенно не обязательно перед разговором стрелять, пулемет мой портить.

– Насчет стрелять – это я у тебя научился, – вновь ощерился я. – Помнишь, как ты в меня пальнул перед тем, как продал в рабство?

– Тебя кто послал стелу перехватить? – вместо ответа с заметным раздражением в голосе поинтересовался Жила.

– На кой мне твоя стела? – удивился я. – Не понимаю, какого хрена ты ее вообще спилил.

– Заказ, – коротко сказал Жила. – Какой-то шибанутый коллекционер за нее пять штук дает. Наверно, хочет себе на участке перед домом поставить и любоваться.

– Бывает, – кивнул я. – Каждый по-своему с ума сходит. Но можешь не волноваться, расхититель памятников, я не за ней.

– А за чем тогда? – поднял густые брови Жила. – У меня сейчас с товаром не густо. И с рукой чего у тебя такое?

– Порезался, – коротко отбрехался я. – А нужен мне всего-навсего твой вездеход. И даже без прицепа. Можешь его себе оставить вместе со стелой своей.

Жила усмехнулся.

– Ну, ты ж понимаешь, что за это мы с Ильюшей тебя сто пудов найдем. Из-под земли откопаем…

– Естественно, – хмыкнул я. – Мне все группировки без исключения пообещали то же самое, так что двумя больше, двумя меньше для меня не принципиально. Но это не грабеж, Жила. Это предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

– И что же это за предложение такое? – все так же хмуро произнес торгаш, но в его голосе я все-таки уловил нотки профессиональной заинтересованности.

– Я предлагаю обмен. Твой вездеход на бар «Янов». Думаю, тебе самому надоело по Зоне мотаться в любую погоду. В тепле да под крышей оно всяко сподручней торговать, а?

– Прикалываешься? – сплюнул мне под ноги Жила. – «Янов» не меньше двух миллионов сто́ит, а то и все два с половиной. Плюс евонный бармен скорее сдохнет, чем продаст такую доходную точку.

– Уже сдох, – сказал я. – И сейчас его бар охраняют кибы. Которых можно отключить пультом, что лежит у меня в кармане.

– Ну и здоров ты брехать, сталкер, – криво хмыкнул торгаш.

– А ты проверь, – отзеркалил я его ухмылку. – Подойди к бару да нажми красную кнопку. Впрочем, в любом случае выбор у тебя небольшой. У меня уже рука устала к гранате рычаг прижимать. Так что выметайся из вездехода вместе со своим Ильюшей, забирай у меня из кармана пульт, и двигай к «Янову». Только без резких движений, чтобы я ненароком «эргэдэшку» не уронил.

Если прислушаться, наверно можно было услышать, как в голове Жилы гудит счетная машинка. Но делать нечего, гуди коммерческими мозгами, не гуди, а вылезать надо – жизнь дороже.

– Ну, попал, твою мать, – бухтел торгаш, выползая из вездехода. – Ну, попал…

И непонятно было о ком это он – о себе, или обо мне. Хотя мне-то какая на фиг разница, о чем бормочет торгаш? Что я конкретно попал, это я и без него знаю. А также знаю, что вскоре у знаменитого бара будет новый хозяин, еще более прижимистый, чем прежде. Так что пусть погорюет, скоро радоваться будет. Если, конечно, сделает все правильно, и его вместе с подручным-пулеметчиком не расстреляют кибы.

Ильюша вылез из люка более элегантно – одно движение, и он на земле. Лишь недобро сверкнули зеленые глаза из-под капюшона.

Я на всякий случай сделал шаг назад, ибо очень хорошо помнил, как этот мутант одним движением своей клешни обезглавил четверых хорошо подготовленных бойцов. В смысле, одна рука у него обычная, а вторая – с сюрпризом. Костяной меч у него там под пыльником вместо руки.

– А теперь отцепляйте прицеп – и до свидания, – сказал я.

– Стволы можно взять? – спросил Жила, видимо, уже смирившись со своей участью.

– Обойдешься, – не шибко вежливо отрезал я.

– Так Зона же. Это ж ты нас, считай, на верную смерть…

– Не ной, – оборвал я его. – Тут до «Янова» километр, не больше. Там куча стволов на полу валяется, и все – твои. Вместе с баром. Только кибов не забудь отключить.

Видно было, что торгаш мне не верит. Но как-то плевать на то, что он обо мне думает. Всю жизнь этот тип делал только то, что ему выгодно. Пусть хоть раз ощутит на себе, каково это, когда людей ничего больше не волнует, кроме своего шкурного интереса. Такая вот я бессердечная сволочь. Что, в принципе, логично и обоснованно, ибо когда слишком долго сражаешься со злом, поневоле сам становишься его частью.

Я проследил, как странная парочка, отцепив прицеп, скрылась за деревьями. После чего размахнулся и зашвырнул гранату как можно дальше в болото – жаль «эргэдэшку» конечно, но все равно толку от нее теперь ноль, одной рукой обратно чеку не вставить никакими силами. Взрыв глухо ухнул, разбросав грязь во все стороны, после чего я принялся осматривать трофейный вездеход.

Так. Управление элементарное. Руль, коробка, педали. Плюс рычаги, с которыми разберемся по ходу дела. Со стороны вездеход казался вроде бы небольшим, но впечатление оказалось обманчивым – внутри него места оказалось навалом, включая две откидных полки для поспать в полный рост, печку и электроплитку. Эдакий домик на колесах. В котором, кстати, имелось абсолютно все для выживания в Зоне. Что и неудивительно – Жила всегда был крепким торговцем.

Первым делом я разыскал дорогую натовскую аптечку и обкололся необходимым, ибо меня уже не вело, а бросало из стороны в сторону от слабости – пока захватывал вездеход, держался на морально-волевых, а сейчас накатило… Но два шприц-тюбика штатовских стимуляторов сделали свое дело почти мгновенно.

Я для страховки вколол еще одну лошадиную дозу антибиотиков, после чего быстро сконструировал себе заменитель руки. А именно – сделал перевязку, после чего поверх бинтов строительным скотчем накрепко примотал к культе «Бритву» на манер штыка. Нормально, для колющего удара во вражье горло самое оно. Да и резануть получится вполне. А ближе к ночи срежу, чтоб во сне ненароком себе в глаз не ткнуть – фиг его знает, как острие моего ножа среагирует на глазное яблоко хозяина. И проверять как-то не очень хотелось. Проще утром снова нож примотать на старое место.

Потом я сходил за пулеметом Ильюши и удостоверился, что он исправный – моя пуля лишь удачно пробила коробку с лентой, даже патроны не сдетонировали. Заменив коробку на запасную, найденную в вездеходе, я тем же скотчем закрепил сошки пулемета на «торпеде» слева от руля – благо лобовуха не мешала.

Вообще оружия, боеприпасов и снаряги в пассажирском отсеке вездехода было запасено нехило. Поэтому в дополнение к пулемету на пассажирское сиденье справа я положил заряженный автомат и гранатомет РПГ-7, заряженный осколочным выстрелом. Их я тоже слегка прихватил скотчем, чтоб от тряски не свалились на пол. Теперь порядок, можно ехать.

Сказать, что мне было хреново – ничего не сказать. Может, какой-нибудь супертерминатор из плохого фантастического романа после ампутации конечности будет бодр и весел. Однако это ни хрена не мой случай. Даже под стимуляторами плющило меня не по-детски. Тошнота подкатывала к горлу, слабость настойчиво тянула плюнуть на все и поспать минут эдак шестьсот, холодный пот струился по шее и затылку, стекая за воротник…

Но выдвигаться было надо. Ибо в Зоне спящий инвалид с вездеходом, набитым хабаром, слишком ценный приз для того, чтобы того инвалида оставить в живых. Поэтому я, заведя необычное транспортное средство, ехал вперед, все глубже забираясь в болото, ставшее уже совершенно непроходимым.

Однако маленький вездеход с огромными колесами прекрасно справлялся со своей задачей. Ревел мотором, разбрызгивал грязищу во все стороны, и пёр напролом со скоростью шесть-семь километров в час. Не ахти, конечно, но по непроходимым топям и это за счастье. Плюс немного помогало то, что лобовуха моей чудо-машины открывалась кверху, как забрало у рыцарского шлема. Хочешь закрывай ее, хочешь так катайся. Я и поехал так. Пусть лучше пропахший сыростью ветерок Зоны морду обдувает, все как-то легче. Да и с пулеметом если что проще управиться будет.

В общем, не прошло и получаса, как трофейное транспортное средство выбралось на твердую землю и поехало пошустрее, в легкую выдавая по абсолютному бездорожью где пятнадцать, а где и все двадцать кэмэ. Зашибись! Коль так пойдет и дальше, я если не к обеду, то к вечеру точно доеду до дома Болотника…

Правда, напрямую через Рыжий лес мне на вездеходе дороги нет. Лес – он и есть лес, хоть и мертвый. На вездеходе меж деревьями не протиснешься. Поэтому, выехав из болота, я взял правее. Помнится там, на краю мертвого леса, прилепилась территория бывших дачных участков, до аварии самовольно захваченных жителями Припяти. Ее так и называли – «Нахаловка». После катастрофы на ЧАЭС домики быстро снесли, так как территорию накрыл «западный след» радиоактивного выброса, и фонило там нереально. Снесли, закопали снесенное, и свалили побыстрее, от греха подальше.

Правильно сделали.

Слыхал я краем уха, что там до сих пор плохо всё. Если очень надо на юг, лучше уж через Рыжий лес идти. Тоже место гиблое, но там хоть понятно, чего опасаться.

В отличие от Нахаловки.

Через нее кто-то проходил запросто, вообще без проблем. А некоторые пропадали бесследно. Был человек – нет человека. Или целой группы. В принципе, для Зоны история ни разу не удивительная, но бывалый сталкер никогда не полезет в «ну очень плохое место». Лучше обойдет, чисто на всякий случай. Это отморозкам всё по фигу. Типа меня, которому ну очень срочно нужно было побыстрее добраться до южных болот…

Или тех, кто решил меня на этом пути встретить.

Нахаловка известна еще и тем, что над ней всегда туман висит. Не сказать, что густой, как кисель, который встречается в низинах Зоны по утрам, или над полями аномалий, которые его генерируют для маскировки. А так, что-то типа полупрозрачной дымки, в которой порой возникают причудливые миражи. Однако если в таком тумане залечь, то хрен ты с десяти метров разберешь, человек это перед тобой, или неровность почвы.

Я заподозрил неладное лишь когда на краю этой дымки слабо сверкнул блик, который ну никак не мог быть природным явлением. Кто-то меня то ли в бинокль пытался разглядеть, то ли в прицел снайперской винтовки.

Плохо. Очень плохо. Вот чего не ожидал, того не ожидал. Особенно, что с той стороны, откуда блеснула оптика, раздастся звонкий девичий голос, перекрывший натужный рев двигателя:

– Это он! Валите его, ребята!!!

Твою ж душу… Касси! Не иначе, на задворках «Янова» у нее было что-то вроде мотоцикла-вездехода припрятано, весьма популярного в Зоне, иначе вряд ли она смогла бы так быстро собрать неведомых «ребят» и организовать засаду. И как узнала-то, что я этим путем двину? Впрочем, теперь-то какая разница…

Между тем неровности почвы, скрывающиеся в тумане, довольно шустро зашевелились – и трансформировались в человеческие фигуры числом более десяти, изготовившиеся для стрельбы с колена. Странный маневр для тех, кто собрался меня «валить», логичнее и безопаснее поразить цель из положения лежа. Обнаружить себя засада может лишь в одном случае – когда собирается не уничтожить противника, а захватить его живьем. Вместе с ценным грузом, например, которым вездеход Жилы забит на две трети.

– Стоять, мля! – рявкнул из тумана грубый мужской голос, усиленный мегафоном. – Стоять нах, я сказал!!!

Ну, стоять так стоять. Я нажал на тормоз, и вездеход, недовольно рыкнув, остановился.

– Теперь выходи с поднятыми руками! И чтоб без глупостей!

А вот тут любитель раздавать приказы промахнулся. Не люблю я, когда мной вот так вот невежливо, с матюгами, пытаются командовать. От этого я сильно огорчаюсь. Причем настолько, что начинаю вести себя совсем наоборот. То есть, делать глупости, часто сопряженные с риском для жизни. Причем не только моей.

В данном случае я просто не долго думая протянул левую руку, отодрал от соседней сидушки гранатомет, и не целясь шарахнул из него в туман, очень надеясь, что реактивная струя, ударившая назад, не воспламенит содержимое моего вездехода.

Не воспламенила. Зато произошло нечто, неожиданное как для меня, так и для засады.

Понятное дело, что прицельно выстрелить из РПГ-7 левой рукой из положения «труба на торпеде» слабореально. Поэтому осколочный боеприпас полетел выше, над головами засадников, в буквальном смысле «в молоко» тумана, зависшего над Нахаловкой.

Впрочем, я и не особо рассчитывал на успех. Главное, что засада, узрев мелькнувшую в кабине вездехода «трубу», знакомую любому военному или сталкеру, повела себя правильно. А именно – рухнула на животы.

Правда, там за ними в тумане постепенно проявлялись приближающиеся фигуры – наверно, остальные члены отряда, «державшие» задний сектор, услышавшие шум и ломанувшиеся на подмогу.

Зря они, конечно, это сделали, ой зря. Как гласит военная мудрость, не оставь поста своего, ибо наказан будешь. И порой весьма страшно…

Туман, принявший в себя гранатометный выстрел, внезапно дернулся, словно живой – и вдруг беззвучно взорвался. Воспламенился весь и сразу, превратившись в бушующее море огня. Земля вспучилась, выбросив вверх доски, мусор, обломки разного радиоактивного хлама, похороненные здесь после аварии на ЧАЭС… Бойцов, бегущих сквозь туман, сбило с ног, подбросило, и закрутило в водовороте неистового пламени. Страшный, многоголосый вопль, полный запредельной муки, разнесся над Зоной – и почти тут же оборвался, потонув в зверином реве огня… А позади кровавого зарева внезапно возникла огромная тень, похожая на гроб, увенчанный такой знакомой трубой. Саркофаг? Может быть, похож. Местные туманы часто отражают его в миражах, словно центр Зоны рассылает всем сталкерам то ли предупреждение, то ли напоминание о том, где они находятся…

Но я смотрел не на очередной мо́рок, а на то, как в огненном море заживо сгорают люди. Не ради нездорового любопытства, а лишь для того, чтобы понять, с каким количеством врагов мне придется схлестнуться, когда туман перестанет гореть…

И я оказался прав. Жуткая смерть постигла не всех. Бойцы, державшие меня на прицеле, находились на самой границе тумана и, почуяв неладное, среагировали правильно. Кто-то прыгнул вперед, словно большая лягушка, а кто-то просто кувырнулся через плечо, выходя в то же самое положение для стрельбы с колена.

И теперь они уже не церемонились. Застрекотали очереди, по кабине вездехода замолотили пули. Но я уже тоже стрелял из пулемета, словно из брандспойта поливая свинцом стрелков, рассредоточившихся прямо по курсу. Даже успел срезать парочку, прежде чем одна из пуль ударила в коробку пулемета. Притягивает он что ли эти пули своей коробкой…

Короче, опять мне не повезло. Пулемет вдруг неистово задергался, словно припадочный эпилептик – это начали детонировать патроны. В Зоне это явление частое: торгаши завозят сюда то, что можно купить подешевле, а продать подороже. Это и боеприпасов касается, которые частенько попадаются либо китайского производства, либо старые как дерьмо мамонта, в которых порох от времени перешел в бризантное состояние. В общем, сейчас кабина вездехода стала не лучшим местом для выживания. Поняв это, я быстро схватил с сидушки автомат, пинком распахнул дверь и выскочил наружу.

Видимо, этого и ждали те гаврики, что ослушались команды Касси, и вместо того, чтоб валить супостата – то есть меня, – зачем-то твердо решили взять меня живым. Дьявол, а ведь у них это вполне может прокатить!

Стрелять с левой руки занятие крайне неудобное. Особенно когда нечем удерживать цевье, и оно дергается от отдачи на подставленном под него обрубке правой руки. Каждый выстрел отзывался адской болью в культе. Я видел, как моментально набухла черно-красным повязка на ней, но продолжал стрелять. Просто потому, что не мог иначе, потому, что хрен вам по всем вашим мордам, сволочи, вознамерившиеся взять меня живым, ловко, словно волчья стая, перемещающиеся короткими перебежками и берущие жертву в кольцо!

Теперь я хорошо разглядел этих уродов. На многих из них были защитные костюмы, которые я не раз видел в Зоне. По конструкции похожие на броню «боргов», но с некоторыми специфическими отличиями. В частности, цвет у них был совершенно иной. Зеленый. Блин, даже не знаю, что бы я предпочел – чтоб меня взяли в плен черно-красные, или же попасться в лапы «вольным». Недавно я завалил пару их бойцов, после чего вместе с Виктором Савельевым по прозвищу «Японец» свалил на грузовике, возможно, неприцельными автоматными очередями по пути подорвав здоровье еще нескольким «зеленым».

И вот теперь, по ходу, эти отморозки твердо решили взять меня живым. Индивидуальная броня это им вполне позволяла. Даже легкий костюм серии ВВ, прозванный «зелеными» «Вольным ветром», мог уберечь своего хозяина от автоматной пули, прилетевшей под углом. Что уж говорить про усиленную броню серии ХВ (естественно, расшифровываемую «вольными» как «Хранитель воли»), который держал пулю АК, выпущенную почти в упор. Про экзо «зеленых» я вообще молчу – многослойной брони на них было навешано, пожалуй, даже поболее, чем у «боргов». Типа, пусть наши бойцы будут немного медленнее двигаться, но зато дольше проживут…

Сейчас меня окружали «зеленые», почти сплошь облаченные в ХВ и экзо. Да уж, мощный отряд послали фанаты свободы и анархии для того, чтобы захватить одного-единственного сталкера. Видать, нехило я им насолил. Ладно, пробуйте. Посмотрим, как оно у вас получится.

Одному, самому шустрому, я влепил подряд три пули в бронестекло его защитной маски. Которое, не выдержав, дало трещину. Да и про запреградное действие ударной волны не надо забывать. Башка «зеленого» резко запрокинулась назад, и он рухнул навзничь, выронив оружие. Ага. Если я ему шею не свернул, то в нокаут отправил точно. Пустячок, а приятно.

Следующим за ним пёр мощный жлоб в экзоскелете, держа АК на манер дубины. Охотно верю. Старым добрым «калашом» с деревянным прикладом очень удобно отоваривать по тыкве несговорчивых врагов, упорно не желающих добровольно сдаваться в плен. После отоваривания супостаты сразу становятся тихими и послушными, за что я лично очень уважаю АК первых серий. Правда не в том случае, когда окованная железом деревяха прилетает мне в череп.

Потому я и стрелял сейчас не в шлем хозяина «калаша», а по металлическим приводам его правой руки, сжимающей стальными пальцами импровизированную колотушку. И хотя о прицельной стрельбе в моем положении говорить было просто неприлично, все-таки одна пуля попала куда хотелось.

Отведенная назад металлическая рука отчаянно загудела сервомоторами, но согнуться более не смогла. Заклинило ее намертво, когда я короткой очередью перебил один из приводов. Что и хотелось. Походи теперь, болван железный, в позе индивида, возжелавшего подтереть зад, но сведенного радикулитом и так оставшегося. Интересно, как тебя теперь друзья-товарищи будут из брони вытаскивать, м-да…

Остаток магазина я выпустил по ногам третьего воина, затянутого в легкий ВВ. На расстоянии в пять метров облегченный броник ничем не помог своему владельцу, и тот, выронив автомат, рухнул на землю, лихорадочно ища по карманам жгут, дабы остановить хлынувшую кровь. Молодец! Лечиться всегда полезнее для здоровья, чем воевать…

Топот за спиной заставил меня резко обернуться. Прямо на меня бежал здоровенный «зеленый», явно собиравшийся отоварить меня прикладом своего АК. Ишь ты, какой хитрый! Решив, что умнее всех, обошел вездеход и ринулся к цели, рассчитывая, что та слишком увлечена перестрелкой с его товарищами. Извини, хитрец, не угадал ты ни разу.