Текст книги "Закон монолита"

– Не помню, чтобы я тебе рассказывал о том, как полковник уже пытался однажды меня расстрелять, – заметил я.

– А как книги писал помнишь? – усмехнулся спир, направляясь ко мне. – Я об этом еще двести лет назад прочитал в старой книге – если ты помнишь, я в библиотеке и родился, и вырос. Кажись, «Закон долга» та книга называлась.

Признаться, у меня чуть челюсть не отвалилась от удивления.

– То есть, ты хочешь сказать, что в той библиотеке были… все мои книги?

– Ага, – сказал Рудик, разрезая веревки, которыми были стянуты мои конечности.

– И ты… знаешь, что с нами будет дальше?

– Когда читал – знал, – пожал плечами мутант. – Не зря ж я к тебе тогда подошел, когда ты в засаде прятался. Знал где искать. Правда сейчас уже забылось многое, почти ничего не помню. Ну, вроде всё с веревками. Встать сможешь?

– Попробую.

Руки и ноги затекли нехило – уж больно плотной была вязка. Но я очень постарался встать, и у меня получилось. И первым делом на негнущихся ногах я подошел к трупу полковника. Блин, двойственное чувство… Этот человек в последнее время только и мечтал о том, чтобы убить меня. Но я помнил и о том, как мы вместе с ним воевали против общего противника. С одной стороны – враг он. С другой…

Впрочем, на войне сопли сожаления и слюни воспоминаний чреваты фатальными неприятностями. А именно – пока ты предаешься раздумьям возле трупа друга-врага, тебя самого вполне могут завалить типы, которым не свойственны размышления о бренности бытия. Поэтому я просто подобрал массивную пушку полковника, после чего, похлопав его по карманам и подсумкам, нашел еще две круглых обоймы, набитых патронами. Плюс два в барабане. Негусто.

Правда, в сарае было еще два трупа, в комплекте с которыми прилагались двустволка мертвого сторожа и Remington 870MCS главаря группировки в компактном варианте с пистолетной рукояткой. Конечно, я бы «калаш» предпочел, но в моем положении не выбирают. Единственный плюс: видимо для форсу бандитского главарь утянул живот широким кожаным поясом-патронташем, набитым патронами двенадцатого калибра. За что бородатому лично от меня большое спасибо, хоть тут с патронами временно проблем не будет.

Кстати, снаружи было на удивление тихо. Поэтому я быстро, но без лишней суеты снял с главаря пояс, застегнул на себе. Болтается, подгонять надо… Хотя если РШ-12 заткнуть за него, и нормально, временно сойдет. Кобуры на полковнике не наблюдалось, так что по-другому все равно никак. Бронекостюм Павленко был изуродован в районе живота, залит кровищей, плюс больше на два размера, чем мне нужно. Так что переодевание отменяется. Ладно, можно считать, что с экипировкой покончено. Теперь надо бы разобраться, что происходит за стенами сарая. И заодно понять, куда бородач мою «Бритву» задевал, ибо при нем ее не наблюдалось.

– Ну чего, пошли? – сказал я.

– Пошли, – воинственно шевельнул усами Рудик, сложив, и по моему примеру засунув за пояс свою «шестерку», взамен которой спир вытащил из кобуры вычищенный до блеска пистолет Макарова.

Ну, мы и пошли.

Мои ноги после жесткой вязки более-менее пришли в норму, так что я без проблем выскользнул из сарая и сразу ушел вправо, готовясь стрелять…

Но стрелять было не в кого.

«Борги» приехали на бортовом «Урале», оборудованном как передвижная огневая точка. На крыше кабины пулемет, вдоль бортов присобачены стальные бронещиты с бойницами. Эдакая бюджетная передвижная крепость на колесах.

Видать, бюджетность черно-красных и подвела. Надо было полноценный бронекунг делать, с крышей. Ибо как только началась заварушка, кто-то из шустрых бандюков кинул в кузов гранату. Не то, чтоб всех «боргов» поубивал разом – те как всегда в бронекостюмах приехали, – но ранил многих. Остальных же наверняка если не деморализовал полностью, то боевого духа поубавил. Когда люди видят, как их товарищи, только что здоровые и крепкие парни, истекают кровью, у многих с духовитостью разом возникают проблемы.

Хотя у некоторых и наоборот, клин в башку приходит, напрочь вырубающий чувство страха и самосохранения, что суть есть одно и то же.

Короче, несколько уцелевших «боргов» перемахнули через бронеборта – и понеслась жара! Вон тот здоровяк, что лежит сейчас в луже собственной крови, мочил с рук из пулемета, сорванного с кабины, пока его с нескольких точек расстреливали почти в упор. И расстреляли, только он перед этим шестерых положил.

А вон тому красно-черному пуля в автомат попала. Так он АК бросил, выхватил нож и бросился на ближайшего бандюка. У которого, по ходу, магазин кончился, а перезарядиться он не успевал. Осознав это, бородач выдернул из-за пояса портативный топор и, прорубив легкий тактический шлем, всадил его в голову «борга». Который с топором в башке умудрился насовать своему убийце ножом в грудь и живот с десяток колющих ударов. Так они и умерли оба, в луже общей крови, вцепившись друг в друга и норовя напоследок причинить врагу хоть какое-то дополнительное увечье.

По территории лагеря были разбросаны еще трупы бандюков и красно-черных, но эти были самыми колоритными.

– Жесть! – резюмировал Рудик, оглядев поле битвы.

– Не то слово, – кивнул я. – Вот что бывает из-за отсутствия вежливости и присутствия дешевых понтов.

– Ага, вижу, – кивнул понятливый спир. – По ходу, дешевые понты дорого обходятся.

– Соображаешь, – хмыкнул я.

– И это ж они все по твою душу приехали, – заметил Рудик. – Получается, нехилый ты приз, Снар, если за то, чтоб тебя заполучить, такая куча народа готова жизнями рисковать.

– Получается так, – нахмурился я.

Мне всё больше не нравилось быть самым ценным артефактом на зараженных землях, за которым теперь-то уж совершенно точно гоняются все группировки Зоны. Пожалуй, при таком раскладе невредно будет замаскироваться, а то моя неизменная камуфла наверняка уже примелькалась. И хотя в такой каждый второй сталкер ходит, неплохо было бы вообще выпасть из категории тех, кого могут принять за снайпера, стоящего полмиллиона.

Решение нашлось тут же, причем в буквальном смысле этого слова. Оно лежало неподалеку ногами в кустах, держась скрюченными пальцами за пучки серой травы, выдранные из земли, и раскинув мозгами на полметра вокруг того места, где раньше находилась голова.

Иными словами кто-то из «боргов» выпустил очередь из АК прямо в лицо бандиту, и свинцовые цилиндрики калибра 7,62 разнесли башку в лохмотья, даже бороды не осталось. Бандюк грохнулся наземь, поскреб землю пальцами, и умер, ибо когда нет головы и жить-то вроде как незачем.

Однако у обезглавленного трупа имелось несколько впечатляющих достоинств. А именно: удобные тактические черные штаны, черная рубашка того же плана с большими нагрудными карманами под бронепластины, усиленные перчатки с жесткими накладками на костяшках, и кожаный плащ цвета ночи, при ближайшем рассмотрении оказавшийся снабженным кучей всяких приятных и полезных «ништяков». Например, в специальном внутреннем кармане нашлась полная фляга спирта, в другом – мультитул, в третьем – тактическая авторучка, которой и писать удобно, и пробить чей-нибудь висок можно совершенно свободно. В общем, типичный прикид крутого бандита, наверняка позаимствованный в качестве трофея у такого же ловца удачи из другой группировки, только менее удачливого.

Впрочем, сейчас этот более удачливый ловец лежал на земле в виде трупа, и явно более не нуждался в крутом тактическом шмотье. А моя камуфла, вследствие моих активных боевых действий разодранная в нескольких местах и грязная донельзя, явно требовала замены.

Короче, не долго думая я приступил к переодеванию. Рудик при виде моих действий сморщил нос:

– Не, я всё понимаю. Спирт, например, годный трофей, на привале употребим, если не зажмешь.

– Не зажму, не переживай, ученик Шерстяного, – сказал я.

Рудик довольно хмыкнул, но не успокоился.

– Со спиртом, значит, решили. Но остальное… Скажи, тебе не противно на себя чужой шмот напяливать?

– У меня ж в отличие от некоторых нет несъемной шкуры, при наличии которой запросто можно ходить в одной лишь тряпке, прикрывающей хозяйство.

Спир покосился на свою набедренную повязку, подхваченную ремнем.

– Не поспоришь, – задумчиво почесал он развесистое ухо. – Но всё равно как-то не по себе. Чужая рубашка, чужие штаны… Чужим по́том поди воняет.

– Не без того, – кивнул я. Рубашка, кстати, подошла как влитая, а штаны оказались на размер больше. Ничего страшного. Ногами махать в таких удобнее, а излишки длины я заправил в «берцы».

– Так вот я и говорю – не мерзко чужие запахи нюхать? – не отставал въедливый спир.

– Выветрятся через сутки, а через двое шмотки своим по́том провоняют так, что только держись, – проворчал я. – Это Зона, сталкер, а не институт благородных девиц. Тут как бы на вонь, грязь и кровь внимания не обращают.

– И на вшей тоже не обращают?

– На них обращают еще как, – сказал я, влезая в плащ. – Когда давят. Еще вопросы будут?

В другое время я б спира послал куда подальше с его гигиеническим допросом, но сейчас я был доволен удачным комплектом трофейного барахла. Кожаный плащ в Зоне неплохое приобретение с учетом частых дождей и, как следствие, постоянной промозглой сырости. Завернулся в него – и спи себе, словно в коконе. Плюс кучу всего можно разместить во внутренних и внешних карманах, а также в специальных петлях, пришитых к подкладке. Бывший хозяин, например, в них насовал несколько качественных «хиббеновских» метательных ножей. Метатель из меня еще тот, но выбрасывать металки я не стал – в случае чего их можно и как обычный нож запросто использовать.

Дополнительно в карманах я нашел жгут и две аптечки, плюс запас протеиново-углеводных батончиков из американских сухих пайков. Вообще класс! И чего я раньше не додумался себе такой плащ раздобыть?

Помимо этого я подобрал еще и более-менее приличный автомат, прихватив к нему сумку со снаряженными магазинами. Но и «Ремингтон» не выбросил. Есть у меня слабость к портативным ружьям, еще со времен утраты КС-23 ностальгия грызет. Так что пусть будет, хоть и тяжеловато передвигаться с таким арсеналом.

– Нету больше вопросов, – скривился Рудик. – И после этого они нас зовут грязными мутантами, а себя считают эталоном внешней и внутренней чистоты.

– Слушай, грязный мутант, реально задолбал ты со своими нотациями, – слегка вызверился я. – Вон у того трупа в кишках я видел зубную щетку, прихвати для личной гигиены, если не брезгуешь. Другого в Зоне не бывает, заруби себе на носу. Или свое таскай, грязное и порванное, или чужое, но снятое с трупов. Покупать у местных торгашей втридорога – это для богатых, а мы с тобой далеко не миллионеры. Короче, разговор окончен. Пойду-ка я «Бритву» свою поищу, может, где бандюки ее заныкали в своих хатах.

– Нету там твоей «Бритвы», не ищи, – сказал Рудик. – Ее главарь банды обменял какому-то хмырю на то самое ружье, что ты держишь в руках.

– Продешевил, – скрипнул я зубами. – Небось, не знал, что меняет. И где сейчас тот хмырь?

– Свалил по той же дороге, по которой сюда эти красно-черные приехали. Похоже, твой нож кому-то очень сильно приглянулся, если за ним специального человека послали.

– Откуда инфа-то? – поинтересовался я.

– Я ж спир, – гордо приосанился Рудик. – Нас специально для разведки создавали – подслушивать, подсматривать, поднюхивать. И пока я ждал удобного момента, чтоб начать тебя спасать, заодно информацию собирал. Видишь, пригодилась.

– Благодарю, – кивнул я.

– Не за что, – хмыкнул мутант. – Это я просто тебе Долг Жизни вернул. Один. И еще один остался. Вот верну его – и мы в расчете.

Признаться, я уже не помнил, кто из нас кому жизнь задолжал, но если спир так считает – ему виднее.

– А шмотки твои новые все-таки изрядно пованивают, – повел носом Рудик. – Мое чувствительное обоняние будет весьма страдать до тех пор, пока миазмы того разбойника из них не выветрятся.

– Ну, тут уж извините, ваше благородие, ничем помочь не могу, – сказал я. – Вспомни, чем ты вонял, когда я тебя подобрал по пути в Шереметьево. В общем, если со мной намылился путешествовать, то лезь в грузовик. А если нет, то удачи тебе в поисках чистоты, гармонии и прочей дребедени.

– Ага, чувствую, ваша Зона есть самое лучшее место для поисков вышеперечисленного, – сплюнул спир, направляясь к грузовику. – Душа, блин, просит возвышенного, а вокруг одно бескультурие и хамство. Даже ты, Снар, хоть и писатель, но манеры у тебя как у ресторанного вышибалы.

– Много ты их видел, писателей-то? – хмыкнул я, забираясь в кабину. – И вышибал. И ресторанов, кстати, тоже?

Спир вздохнул, усаживаясь на пассажирское сиденье.

– В старых книгах о них читал. Судя по ним, красивым был мир до Последней Войны.

«Ремингтон» я сунул за сидушку, так, чтоб рукоятка торчала прямо под рукой: понадобится – выдернул и стреляй. Ключ зажигания торчал в замке – судя по всему, «борги» не собирались тут задерживаться надолго. А получилось, что задержались навеки, м-да…

– Это мы куда сейчас? – поинтересовался спир.

– За тем хмырем, что увез мою «Бритву», – сказал я, кладя на колени спиру тяжелый автомат, потому что положить его больше было некуда. – Держи. Если что – стреляй. Я знаю, ты умеешь.

– Так я из короткого умею, а эту дуру хрен провернешь, – заныл было спир.

– Значит, не стреляй, а просто держи наготове, – сказал я, заводя грузовик. – Поехали.

***

Вообще-то езда по Зоне дело небезопасное.

Аномалии любят сползаться на дороги, поджидая добычу, шастающую по ним.

К дорогам стекаются бандиты, мечтающие о легкой наживе.

По дорогам предпочитают шляться армейские сталкеры, охотящиеся на сталкеров обыкновенных, а также подразделения Службы безопасности Украины, периодически совершающие рейды по Зоне в целях зачистки таковой от мутантов и преступных элементов.

Но в Зоне ездить по бездорожью можно только на танке, и то лишь до ближайшего болота, которое порой не отличить от лужайки, поросшей невысокой травой. Так что дороги остаются востребованными. Причем особенно востребованы они теми, кому до зарезу что-то нужно – причем чем быстрее, тем лучше.

А мне нужно было быстрее.

Привык я к своей «Бритве», и уже как-то не представлял себя без нее. Как нельзя лучше подходит в данном случае выражение «без ножа как без рук». Реально будто часть меня украли и продали ни пойми кому. И ноет тело фантомной болью, и болит душа как у любого бойца, у которого отобрали любимое оружие, не раз спасавшее ему жизнь. Так что ради того, чтоб вернуть «Бритву», вполне можно рискнуть этой самой жизнью. Оно того сто́ит.

Одну аномалию почуял Рудик, который по старой привычке боялся, и оттого все его усы и уши стояли торчком. Вычислил своими локаторами, поворачивающимися сами собой, вне зависимости от движения головы.

– Слева по курсу какая-то пакость, – сообщил он. – Треть дороги заняла уже, и продолжает ползти.

– Ну зашибись, – отозвался я.

– Видишь ее?

– Ни фига.

– Тогда рули вправо, может, успеем объехать, пока она посреди дороги не раскорячилась.

Я в упор ничего не видел. Обычная грунтовка под колесами без каких-то видимых изменений. Может, троллит меня волосатый мутант? С него станется.

Оказалось нет. Я вдруг почувствовал, как грузовик неумолимо потащило влево. Огромный гравиконцентрат? Возможно. И вдобавок совершенно невидимый. Настолько голодный и при этом настолько сильный, чтобы притянуть грузовик?

Впрочем, задаваться вопросами времени не было. Я резко выкрутил руль вправо, одновременно вдавливая педаль в пол. Грузовик натужно взревел двигателем и буквально прыгнул вперед, разбрызгивая колесами грязь во все стороны…

Но его тут же с нереальной силой потащило назад. Твою ж душу! Захватила-таки, паскуда!!!

Я надавил на педаль изо всех сил, впечатав ее в пол и одновременно выкручивая руль. Казалось, я борюсь не с баранкой, а с мутантом, которому пытаюсь свернуть голову, а он упирается со всех сил. Блин, боюсь даже представить, что будет с грузовиком, мной и Рудиком, если аномалия такой силы втянет нас в себя.

– Прыгай на фиг! – заорал я. – Вон из машины!

– Не дождешься! – оскалился спир. – Если я выпрыгну, кто тогда будет держать твой автомат?

– Да хрррен с ним, с автоматом, – прорычал я.

И заткнулся – слишком больших усилий требовалось для борьбы с рулем грузовика. Ладони уже горели, словно я сжимал не обмотанную изолентой поверхность баранки, а раскаленный металлический прут. Но ничего другого не оставалось. Отпусти я сейчас руль хоть на мгновение, чтобы выпрыгнуть, грузовик мгновенно затянет в невидимый омут…

И тут я понял, что машина замедлилась, а потом и вовсе остановилась. Нет, колеса бешено вращались, но грузовик стоял на месте, уже по самые о́си зарывшись в раскисшую от дождей грунтовую дорогу. Силы аномалии и автомобильного двигателя уравновесились. Причем, похоже, аномалия начала терять силы. Мельком глянув в зеркало заднего вида, я успел заметить, что она перестала быть невидимой.

Это, несомненно, была «комариная плешь», которую яйцеголовые ученые называют гравиконцентратом. Огромная, многохвостая, полупрозрачная пакость, похожая на гигантскую морскую звезду. Признаться, «плешей» такого размера я до этого не видел, хотя пошатался по Зоне немало. Она была метров двадцать в диаметре, а то и больше. И сейчас она ползла, дрожа от напряжения всем своим желеобразным телом. Ползла к нам, стремясь как можно быстрее сократить расстояние между собой и жертвой. Похоже, она и вправду была очень голодной.

И в какой-то момент от жадности немного не рассчитала сил.

Я почувствовал, как грузовик тряхнуло – это «плешь» рванула его к себе, стремясь одним ударом достичь желаемого…

И достигла!

Только не в полном объеме.

Раздался страшный треск, и я увидел в зеркало, как с нашего грузовика сорвало кузов, как он летит, вращаясь в воздухе… И как, пролетая над гравиконцентратом, легко сминается – сначала в гармошку, а потом в бесформенный, маленький комок, который продолжал уменьшаться в размерах, пока полностью не исчез.

И это нас спасло.

Видимо, аномалия решила, что втянула в себя добычу, – и отвлеклась на сдавливание ее в точку. Понятия не имею, зачем гравиконцентратам это надо, но яйцеголовые ученые считают, что аномалия таким образом питается. Да и хрен с ней, пусть жрет что хочет – главное, что наш грузовик больше ничто не держало и он, взвыв мотором, рванул вперед, словно скакун, которого слишком долго держали на привязи.

Нас аж подбросило на сиденьях, да так, что более легкий Рудик основательно приложился макушкой об крышу кабины.

– Твою мать! – заорал он дурным голосом сразу после приземления обратно на сидушку. – Полегче нельзя? Я сто пудов шишку на тыкве набил, и вдобавок хвост смял, болит теперь, блин!

– Скажи спасибо, что тебя сейчас вглухую не смяло, как наш кузов, – парировал я, сбрасывая газ. Теперь можно было не давить педаль в пол, рискуя вновь нарваться на аномалию.

– Меня б не смяло, – буркнул Рудик, потирая макушку. – Мне ваши аномалии по фигу.

– Да ну! – не поверил я.

– Вот тебе и «да ну». Как в мире Кремля на нас, спиров, не действуют Мертвые Зоны, так здесь нам на ваши аномалии положить с пробором. Пока ты в сарае прохлаждался, я уже проверить успел. Влез сдуру в одну, прозрачную такую. Крутить меня пыталась. Ага, щаз. Мне ее кручение как легкий ветерок по шерстке. Прошел через нее – и тут же провалился по самую задницу в яму с какой-то грязью, мерцающей голубоватым светом. «Кобра», ножик мой второй при этом из ножен в нее вывалился – и всё, нет больше ножа, растворился в той грязи, прикинь?

– Жесть, – пробормотал я. – Это ты, по ходу, в «мясорубку» влез, а после в «ведьмин студень». Пожалуй, одни из самых смертоносных сюрпризов этой Зоны.

– Данунафиг, – отмахнулся спир, дергая себя за хвост – небось, проверяя на предмет вывиха. – То ли дело у нас, в мире Кремля. Не био подстрелит, так нео дубиной приложит, или рукокрыл в гнездо утащит. Вот это я понимаю смертоносные сюрпризы. А это так, мелкие неудобства.

– Смотри, сглазишь, – покачал я головой. – Не любит Зона, когда о ней вот так пренебрежительно отзываются, наказать может.

– И ты веришь в эту мистику? – удивился Рудик. – Вот уж никогда бы не подумал, что легендарный Снар, бог вормов и убийца чудовищ может…

Договорить он не успел.

Под передними колесами громко хлопнуло, грузовик рвануло в сторону и я, не удержав баранку, со всей дури приложился левым плечом об дверь. Следом аналогичный синхронный двойной хлопок послышался сзади.

«Была б скорость побольше, или сустав бы вышиб, или машина б перевернулась. Или и то, и другое вместе», – мелькнула мысль. Мозг автоматически проанализировал ситуацию, а тело уже действовало. Ибо практически одновременно четыре колеса не лопаются, если только кто-то не положил на дорогу что-то способствующее этому. Например, одно из многочисленных средств принудительной остановки транспорта, представляющих собой металлическую ленту с шипами.

Все это мгновенно прокрутилось в моей голове, пока я пытался поймать Рудика, мертвой хваткой вцепившегося в автомат. Вернее, автомат с обхватившим его спиром, орущим от ужаса не хуже пожарной сирены. Пистолет Павленко вывалился у меня из-за пояса и улетел куда-то под ноги. «Ремингтон» совсем за сидушку провалился от страшного рывка, с ходу не достать. Да и черт с ними! В бою против нескольких противников АК всяко лучше будет.

Я все-таки поймал и Рудика, и автомат. И даже успел распахнуть дверь кабины… но в нее ударила пуля. И сразу же – еще одна. Намек ясен, с этой стороны не выйти. Ладно, попробуем с другой.

Грузовик уже почти остановился поперек дороги, когда я вывалился из него со спиром под мышкой и с автоматом в другой руке. Кстати, Рудик орать перестал, и даже сердито рванулся.

– Хрен ли ты меня как тряпичную куклу таскаешь?

– Да пожалуйста, – сказал я, отпуская мутанта, который шлепнулся на асфальт словно мешок с органическими удобрениями.

– Ты совсем офигел? – взорвался спир, но тут по кабине грузовика с другой стороны застучали пули, и Рудику стало не до выяснения отношений.

– Бегом! – взвизгнул он – и метнулся в сторону недалекого леса. Хорошая идея. Пока грузовик не взорвался от столь пристального внимания стрелков с другой стороны, самое верное – сделать ноги. Как говорится, умение хорошо бегать не только продлевает жизнь, но и экономит патроны.

В общем, рванули мы со всех ног, но у спира это получилось намного лучше. Только хвост мелькнул в траве, и второй раз я его увидел уже возле деревьев. Ну и молодец. Может, он хоть на этот раз уйдет? Потому как путешествие со мной в паре с недавнего времени стало весьма рискованным экспериментом.

Но моим надеждам не суждено было сбыться.

Со стороны леса раздался выстрел, другой, третий. За моей спиной кто-то сдавленно вскрикнул. Ага. Засада перестала без толку молотить очередями по грузовику и пустилась в погоню. Самый шустрый из них обогнул грузовик – и нарвался на пулю, выпущенную из пистолета Рудика. Спир прикрывал мой отход, и делал это весьма неплохо – попасть из пистолета с такого расстояния даже в ростовую фигуру есть очень неплохой результат.

Впрочем, преследователи не остались в долгу. Позади раздался выстрел, но я ждал его, поэтому бежал сейчас не по прямой, а «качая маятник», то есть, на бегу кидаясь из стороны в сторону. Не сказать, что данный метод есть панацея от неприятной перспективы получить пулю в спину, но определенный шанс не получить ее добавляет. Вот и сейчас несколько выстрелов, громыхнувших за моей спиной, никакого результата преследователям не принесли. То есть, все пули пролетели мимо. Ну и зашибись, а то уж я и не чаял добраться до леса.

Я ввалился в прохладную тень деревьев, развернулся, одновременно щелкнув переводчиком огня, пристроился за толстым сосновым стволом, и тремя одиночными из своего АК прострелил головы трем преследователям, выскочившим из-за грузовика. Надо отметить, что все они были в характерной зеленой униформе «вольных». Вряд ли это совпадение, и легкие бронекостюмы серии ВВ достались им случайно. Похоже, новый главарь группировки «Воля» передумал, решив, что цена за голову убийцы его отца стала подходящей для того, чтобы пересмотреть свой личный Закон Долга. Когда человек становится вожаком пусть даже небольшой стаи, его принципы очень резко меняются. Так что нет ничего удивительного в том, что Син, поразмыслив, объявил на меня охоту.

Думаю, теперь он разозлится еще больше – ведь я убил троих его подчиненных.

Не особо сложное стрелковое упражнение, кстати. То, что из пистолета выполнить довольно непросто, из автомата делается без особых усилий.

Кстати, о пистолете. Вернее, о его хозяине, подарившем мне несколько драгоценных секунд – а по сути, саму жизнь. Ибо в подобной ситуации она так и меряется – короткими мгновениями, за которые тебя не успели убить.

Увы, но я ошибся.

Не все пули преследователей пролетели мимо…

Рудик лежал, совершенно спокойно глядя на серое небо Зоны. А в его груди и животе зияли две рваные раны – совершенно очевидно, что «вольные» стреляли разрывными мне по ногам – а попали в спира…

И мне вдруг как-то резко стало наплевать на преследователей, их главаря, и его пошатнувшиеся моральные принципы. Всё это стало мелким, ненужным, картонным, как и сама Зона – просто набор декораций, среди которых порой погибают настоящие друзья.

То, что Рудик умирает, сомнений не было. С такими ранами не живут, и перевязывать их бесполезно – только лишние страдания причинишь…

Но спир, как ни странно, был еще жив. Он даже нашел в себе силы повернуть голову в мою сторону и слабо улыбнуться.

– Я кажется умираю, Снар, – тихо и немного растерянно произнес он. – Ты знаешь, мне совсем не больно. Только ног не чувствую.

– Знаю, – сказал я, сжимая в руках автомат с такой силой, что казалось сейчас он хрустнет и сломается в моих руках. – Знаю.

– А мне на память и дать тебе нечего, – улыбнулся спир, при этом из уголка его рта по щеке скатилась рубиновая капля крови. – Хотя нет. Нож мой возьми. Я помню, он тебе понравился. И вот еще.

Рудик приподнял лапу, взялся за полуоторванный лоскут шкуры на груди, и с неожиданной силой рванул. Ломоть плоти величиной с четверть ладони взрослого человека, влажно чавкнув, оторвался от тела.

– И это возьми, пригодится, – протянул он мне окровавленный кусочек своей шкуры. – Ты же помнишь, мы спиры…

Он закашлялся, из его рта вслед за каплей на землю стекла вишнево-красная струйка. Но прежде, чем умолкнуть навеки, Рудик успел прошептать:

– А меня сожги. Не хорони. Не хочу гнить в этой Зоне, либо живым трупом по ней шастать. Эх, не успели мы выпить вместе за то, что я вернул тебе все Долги Жизни…

Его лапа с зажатым в ней клочком шкуры безвольно упала на землю. Я подошел к трупу, опустился на одно колено и положил ладонь на открытые, немигающие глаза своего боевого товарища. Не забавного мутанта, а именно товарища. Бо́льшего человека, чем многие люди, которых я знал.

«Вольные», скрывающиеся за грузовиком, пока не дергались и никак себя не обозначали – похоже, после неожиданной и слишком быстрой смерти товарищей ждали подкрепления. Плевать. Мне нужно было похоронить Рудика так, как он просил. И честное слово, лучше тем уродам не попадаться мне на глаза, пока я не завершу то, что должен. Иначе разорву на хрен голыми руками, и автомат не понадобится.

Чтобы закрыть глаза убитому, нужно немного живого тепла – веки остывают практически сразу после смерти. Я почувствовал, как мою ладонь слегка пощекотали ресницы. Последнее движение мертвого тела. Страшно это. Тот, кто навсегда закрывал глаза своему товарищу, никогда не забудет этого прикосновения ресниц, от которого тебя, пока что живого, начинает словно под током трясти нервная дрожь. Я не боюсь смерти – глупо бояться названую Сестру. Терять настоящих друзей намного страшнее.

Я скрипнул зубами, усилием воли давя в себе слишком сильные эмоции, от которых запросто может слететь крыша. Мне еще предстоит убивать тех, кто убил Рудика. Возможно, я их уже застрелил, но для того, чтобы быть уверенным, нужно отправить в Край Вечной войны и тех, кто сейчас прячется за грузовиком. А для этого нужна холодная голова и твердые, не трясущиеся руки.

Так что сняв ладонь с холодеющей мордочки Рудика, я забрал то, что он мне завещал – окровавленный кусочек его шкуры и стилет-«шестерку». Пистолет спира я тоже сунул за ремень – в магазине еще оставались патроны, а в скором времени мне придется много стрелять.

– Слышь, Снайпер! – раздалось из-за грузовика. – Мы знаем, что ты тут. Бежать тебе некуда, за лесом наша база и блокпосты, плюс подкрепление мы уже вызвали. Если сдашься, ничего с тобой не сделаем. И даже дадим с собой цианистый калий перед тем, как передать тебя «боргам», потому что за своих они с тобой посчитаются по полной. После того, как мы тебя им передадим, просто ампулу разгрызешь и спокойно, быстро, безболезненно сдохнешь. А нет – пожалеешь. У нас один палач-любитель есть, он медленно от человека небольшие куски отрезает, после чего прижигает место среза паяльной лампой. Так что выбирай, в каком виде к «боргам» ехать – целым и с цианом в кармане, или обструганным и обожженным, словно полено.

Они орали что-то еще, а я собирал хворост. Его было много под ногами, но я примерно представлял, сколько нужно топлива для того, чтобы всё сделать хорошо. Когда набралась куча высотой мне чуть не по пояс, я вылил на нее содержимое трофейной фляги, после чего аккуратно положил сверху тело Рудика.

Не знаю я, что нужно говорить в таких случаях. Да и нужно ли вообще? Мертвые все равно нас не слышат, так что для кого эти речи? По ходу, для нас. Глядя на холодное, неподвижное тело живому просто необходимо сотрясти воздух у себя под носом, лишний раз при этом почувствовав себя живым. Мол, ты вот умер, а я вот еще не сдох. Могу шевелить языком, заглушая бесполезными звуками собственный страх перед неизбежной неизвестностью, порог которой уже перешагнул тот, кто больше никогда не сможет самостоятельно поднять веки.

Но я все же сказал то, что каждый сталкер обязан сказать сталкеру, провожая его в последний путь.

– Прощай, друг. Упокой тебя Зона.

И, щелкнув зажигалкой, поднес ее к куче хвороста.

Пламя взметнулось вверх. Затрещали ветки, в нос ударил запах горелого мяса. Ты прав, Рудик. Так лучше, чем могильная вонь. Гореть всегда лучше, чем гнить – что по жизни, что после смерти. А еще пока мы живы, нужно отдавать долги. И сейчас я был должен забрать жизни тех, кто убил Рудика. Нет, не забрать – на хрена мне их поганые жизни? Просто втоптать в грязь Зоны, как раздавливают каблуком «берца» омерзительного слизняка.

Я повернулся спиной к костру, взвел курок пистолета, засунул его себе за пояс. Потом щелкнул переводчиком огня, ставя автомат на одиночные, вышел из-за деревьев и направился к грузовику. Мне было плевать, что как минимум один из «вольных» сейчас наверняка следит за мной – не могли же они оставить ценного пленника без присмотра. Мне было вообще на все плевать. Уроды убили моего друга. Уроды должны сдохнуть. Это аксиома. И кто ты на этой земле, если не следуешь этому простому закону? Да никто. Гнида ползучая, еще более мерзкая, чем любой слизняк.