Текст книги "Закон оружия"

Но сейчас гораздо больше воплей старого оборотня парня интересовал гул, доносящийся снаружи. Нетрудно было догадаться – пока он воевал с детьми Фрога, толпа настигла его, вычислила дом, в котором он скрылся, окружила, и теперь нет никакой возможности вырваться из ловушки, в которой он оказался по воле случая. Надо отметить, весьма прискорбного, ибо толпа жаждала крови. В окнах то и дело мелькали факелы и какие-то отвратные рожи, приникающие к стеклам со стороны улицы и силящиеся разглядеть, что происходит в доме.

– Он там! – заорал кто-то наиболее глазастый. – Висельник из Стоунхенда засел в доме Фрога. Давайте ворвемся и завершим то, что не смогли сделать увальни соседи!

– Войди, – посоветовал кто-то глазастому энтузиасту. – Гонец, после того как проорался на площади, в таверне по пьяни рассказал, что парень не так-то прост. Он вышел из Черного Пятна, сбежал от стражи, убив палача, и за день на своих двоих смог пройти расстояние, которое гонец проскакал, меняя коней на почтовых станциях каждые двадцать полетов стрелы.

– Про́клятый, – зашумела толпа. – В доме Фрога Проклятый!

– Надо сжечь дом вместе с ним, – предложил кто-то. – Про старика и его детей давно ходят нехорошие слухи. Как они появились в городе, так раз в месяц обязательно пропадает бесследно кто-то из жителей Вичтана. Так что не будет большой беды, если семейка торгашей сгорит вместе с висельником.

– А что на это скажет граф? – послышались голоса. – Как-то неохота висеть возле городских ворот, изображая из себя ночной фонарь.

– Граф далеко, а Проклятый здесь, в Вичтане, – отозвался тот же голос. – Но если бы он был здесь, не думаю, что его приговор сильно отличался от решения властей Стоунхенда. Или ты хочешь пойти против «Закона о запретной магии», который предписывает лишать жизни колдунов, не принадлежащих к гильдии Сенситов, и Проклятых, выбравшихся из Черных Пятен?

– Сжечь… сжечь его, – раздались голоса, и их становилось все больше.

Лис вздохнул. Бежать некуда, дом окружен плотным кольцом людей, жаждущих его крови. Еще немного, и на крышу полетят горящие факелы. Да и деда жалко, хоть он и оборотень. Мало ему детей, еще и его самого поджарят.

Парень окинул взглядом стены, увешанные старинными гобеленами, доспехами и оружием. Уж коль судьба сегодня помереть, так пусть оно произойдет с музыкой. Второй раз на виселицу идти – нет уж, увольте. Старые воины, тренировавшие деревенское ополчение, говорили, что нет большего счастья, чем помереть в бою с мечом в руке. Ну вот и посмотрим, какое оно, это счастье.

Подойдя к стене, Лис без спросу снял с крючьев боевой меч.

Ух, хороша штука! В деревне ветераны учили молодняк махаться дубовыми палками, мечей-то даже у старых воинов не было, слишком дорогое оружие. А тут – настоящий, в ножнах, с кожаным подвесом… Мечта, одним словом.

Лис обернулся на Фрога, но тому было не до меча. Арг, наполовину превратившийся в мешанину из обгорелой плоти, рогов и костей, торчащих во все стороны, не шевелился. Хелла продолжала скулить, значит, жива. Старик, склонившись над ней и по-собачьи высунув длинный язык, зализывал обожженные места. Ну да, на то он и оборотень. Глядишь, и выходит девчонку волчьей слюной.

А ему пора.

Пристегнув меч к поясу, Лис снял со стены небольшой круглый щит и забросил его за спину. Помимо этого парень позаимствовал нож, составной боевой лук, усиленный роговыми пластинами, стальные наручи, равно пригодные для защиты предплечий от скользящих ударов клинком и тетивой, а также кожаный колчан, полный стрел. В особом кармашке колчана отыскались три тетивы, крученные из воловьих жил. Нормально. Конечно, драная одежда в сочетании с набором весьма неплохого оружия смотрится не очень, но искать по дому одежку и подходящие доспехи чревато, можно и не успеть. Кстати, не факт, что найдешь, что найденное подойдет и что во всем этом будет сподручно драться – естественно, что работе в боевой сбруе деревенских ополченцев никто не учил. А вот как согнуть лук, накинуть тетиву на рога и проверить, хорошо ли натянута, это Лис усвоил накрепко. Что он и проделал быстро и вполне профессионально – на лучника его готовили целых два года, и стрелять он умел довольно неплохо. Не из такого роскошного лука, конечно, но кому ж в бою мешало хорошее оружие?

Вооружившись до зубов, Лис защелкнул ушко стрелы на тетиве, подошел к двери, ведущей на улицу, отодвинул засов и вышел наружу.

Увидев хорошо вооруженного стрелка, гудящая толпа примолкла, обалдев слегка от такой картины. Преследователи рассчитывали поймать безоружного беглого висельника и получить с этого дела награду, а тут – на́ тебе, нарисовался лучник, вполне себе готовый всадить стрелу в самого ретивого поборника справедливости.

Ударенный по колоколам начальник патруля сделал незаметный шаг в сторону, за широкую спину какого-то простолюдина, и оттуда закричал, несолидно дав «петуха» на самой высокой ноте:

– Вот он! Хватайте его!

– Ага, щас, – задумчиво произнес кто-то рядом, опуская прихваченные в сарае вилы. – Тебе надо, ты и хватай. А меня молодая жена дома ждет, и со стрелой в брюхе я ей на хрен не сдался.

– Во-во, – подхватил еще один голос. – Пойду-ка и я отсюда от греха подальше.

– Но это же Проклятый! – пискнул какой-то пацан из середины толпы, непонятно как затесавшийся среди взрослых. – Его нужно убить!

– Вот именно, – подхватил начальник патруля. – Устами младенца говорит истина!

– Устами младенца говорит младенец, – заметил мужик с вилами. – А истина у каждого своя. Если этот спиногрыз мечтает получить стрелу в глаз, пусть идет первым, я его даже отговаривать не стану.

– Именем закона, – прошипел начальник патруля. – Если вы уйдете, завтра всем на главной площади всыплют по двадцать плетей! Я и мои помощники вас запомнили!

Сплетенные из тонких ремешков плети для публичных наказаний были штукой весьма неприятной – после двадцати ударов человек обычно неделю лежал пластом, а если со здоровьем не очень, бывало, и вовсе помирал. Толпа погудела, поколыхалась, но осталась стоять на месте, осознавая сложность ситуации. Арбалетов и луков нет, ночному патрулю они не положены, простолюдинам – тем более. У четверых патрульных только тесаки да две неуклюжие алебарды, у народа – прихваченные из дому ножи, топоры да вилы. Конечно, если всей толпой навалиться, висельнику хана, но кто ж в здравом уме на стрелу кинется голой грудью? Дураков нет. И умных, кстати, тоже – тех, кто б подсказал, что в таком случае делать.

– Может, за стражей сбегать? – предложил кто-то.

– Ага, сбегай, – отозвался муж молодой жены. – Пока до казарм добежишь, пока разбудишь, пока они доспехи натянут да сюда доберутся, мы все от холодрыги околеем.

К слову сказать, ночь выдалась прохладной. Лето заканчивалось, и после захода солнца с севера уже неслабо тянуло холодом.

И тут случилось неожиданное. Выйдя из-за чужой спины, вперед шагнул начальник патруля, пряча в усы ехидную улыбку.

– Ладно, парень, твоя взяла, – произнес он, изо всех сил стараясь придать писклявому голосу былую солидность. – Никто тебя не тронет, только уходи из города куда хочешь. Считай, что мы тебя не видели.

От такого поворота Лис слегка растерялся. Готовился к смертному бою, а тут – на́ тебе!

– И как я отсюда выйду? – поинтересовался он. – Как только я подойду к воротам, тут меня стража и схватит.

– На неприступных южных воротах по ночам стоят только две смены наблюдателей, – произнес начальник патруля. – И командует ими мой брат, который пропустит тебя.

И, видя, как колеблется Лис, добавил:

– Или тебе недостаточно моего слова, которое слышали все эти люди?

Лис обвел глазами толпу. Слова усатого ему было недостаточно, но и выбора особого не было. А так хоть какой-то шанс.

– Ладно, я уйду, – сказал он, опуская лук, но не снимая стрелы с тетивы. – Куда идти?

– Туда, по южной дороге, – кивнул головой усатый. – Только ты уж не обессудь, парень, мы тебя проводим. Нам нужно убедиться, что Проклятый покинул наш город. Ведь так?

– Ну да, – с неохотой и вразнобой подтвердила толпа, осознавшая, что и награды не будет, и померзнуть еще придется. – Нужно, как же без этого.

– По южной дороге? – негромко переспросил молодой муж. – Так там же…

И тут же получил тычок в ребра рукоятью палаша.

– Заткнись, скотина, – прошипел ему на ухо начальник патруля. – Иначе больше никогда не увидишь не только жены, но и рассвета.

* * *

Старик смотрел на него круглыми, как у совы, глазами, от ужаса позабыв про надрывный кашель. Снайпер разорвал зубами индивидуальный перевязочный пакет, развернул, сунул под камуфляж и прижал локтем к ране, чтоб не вывалился. После этого пришелец из иномирья подошел к Итану и, слегка поморщившись от боли в боку, присел перед ним на корточки.

– Не бойся, – сказал Снайпер. – Просто я русский, а русского не так-то просто убить.

– Т… ты… – заикаясь, проговорил Тестомес. – Т… ты правда не упырь?

– Нет, – покачал головой пришелец из иномирья. – Я самый обычный человек, который умеет только убивать и писать книги о том, как он это делает. А вот кто ты такой на самом деле?

Старик молчал.

– Говори, – довольно холодно произнес Снайпер, доставая из чехла устрашающего вида нож с надписью «Сталкер» на клинке. – Думаю, не случайно мне пришлось завалить столько людей как на входе в твои ворота, так и на выходе. Говори, старик, иначе мне придется в свою новую книгу добавить малоприятный эпизод про очень долгое убийство одного старого пройдохи.

Конечно, на самом деле убивать старика он не собирался – по крайней мере, до тех пор, пока тот не попробует убить его. Но Тестомесу знать об этом было не обязательно.

Все еще не придя в себя от картины непостижимого воскрешения спутника, убитого в упор из арбалета, старик «поплыл» прямо на месте.

– Хорошо, Снар, я расскажу все, – торопливо сказал Итан, косясь на устрашающего вида нож в руке своего спутника. – Только, может, уйдем отсюда. Тут столько трупов…

– Здесь говори, – жестко сказал Снайпер. Пока допрашиваемый «плывет», ковать железо надо горячим.

– Будь по-твоему, – постукивая зубами, согласился Тестомес. – Но тогда надо начать с тюрьмы… Меня… На самом деле я принадлежу к Низшим, тем, кто использует тайную магию Неупокоенных и кое-какие секретные знания прошлого, оставшиеся от людей, сгинувших в древней Войне огненных стрел. Глубоко под землей остались тайные дворцы, в которых… ты, наверно, не поймешь…

– Еще как пойму. Противорадиационные бункеры. Продолжай.

– Странное слово… У жителей этого мира они назывались Дворцами Жизни, в которых можно было укрыться от Невидимой смерти. После того как отгремела Война огненных стрел, выжившие дождались, пока Невидимая смерть отпустит землю из своих объятий, и покинули подземные дворцы. Они вновь создали этот мир, в котором запретили создание сложных машин и избыточные знания… ну, ты слышал Старую Легенду. Но в Легенде нет ни слова о том, что далеко не все люди вышли на поверхность. Остались огромные Дворцы Жизни, в которых выжившие продолжали существовать по старым законам. Правда, Сенситы до сих пор ищут эти Дворцы и находят…

– Даже знаю как, – кивнул Снайпер. – Какой бы ни была автономной и навороченной система жизнеобеспечения, людям все равно нужно выходить наверх. Хотя бы для того, чтобы пополнить запасы сырья для производства запчастей.

– Ты говоришь мудреные слова, Снар, – покачал головой Тестомес. – Но смысл я уловил. Да, им приходится выходить, когда у них кончается металл для ремонта их машин. И тогда наверху их часто поджидают отряды Чистильщиков Веры.

– Дай я попробую догадаться, – сказал Снайпер. – Ты провалился сюда из своего мира и встретил поисковый отряд Низших. Кстати, теперь я понимаю, почему их называют именно так.

– Да, я встретил их. Они поверили мне и провели в свой тайный подземный город. Ты не поверишь, Снар, это настоящее чудо…

– Поверю, – слегка поморщился пришелец из иномирья. – И даже знаю, что было дальше. Ты стал их разведчиком, так как старики не привлекают особого внимания. К тому же наверняка твоя кожа была менее бледной, чем у тех, кто всю жизнь провел под землей. Плюс твои магические способности. Идеальный шпион, одним словом.

– Был до недавнего времени, – кисло усмехнулся Тестомес. – Ровно до тех пор, пока меня не вычислили Чистильщики Стоунхенда и не упекли в тюрьму. Меня пытали неделю, но я так и не сказал им, где находится подземный Дворец Жизни. Я надеялся умереть, не предав тех, кто помогал мне все эти годы. Но Чистильщики привели человека, которого они звали мессиром. Этот тип, глаза которого пылали ледяным пламенем, мгновенно узнал во мне мага воздуха и рассказал моим палачам, что надо делать.

– Вздернуть тебя на виселице? Действительно, очень оригинальная идея, – хмыкнул Снайпер.

– Ты не понимаешь, – нахмурился Тестомес. – Сразу видно, что в твоем мире не действуют законы магии. Многих секретов не знаем и мы, но один из них мессир раскрыл Чистильщикам. Если маг воздуха умирает от того, что к его легким перестает поступать воздух, и при этом он сам свободно болтается на ветру, его осознание легко может захватить другой маг. Например, мастеру воды достаточно создать водяной шар, заключить в него осознание казненного и спокойно допросить пленную душу, совершив несложный ритуал. Лишенное человеческого разума осознание все выложит подчистую своему новому господину. И пытать никого не надо, и время тратить ни к чему.

– Теперь понятно, почему у вас была такая охрана и с какой радости в толпу рыцарей затесался тот мастер по метанию водяных шариков, – задумчиво произнес Снайпер. – Стало быть, после того, как ты неожиданным образом сделал ноги с места казни, городские власти подняли на уши всех, кого можно и кого нельзя. Также они заблокировали входы и выходы из Ворот Ветра, через которые ваш брат маг имеет привычку не особо напрягаясь шастать на дальние расстояния. Подозреваю, что группировка кожаных разбойников в свободное от работы время вовсю вкалывает на местное правительство. Подвернувшийся заказ им был как нельзя кстати – они еще до этого раскурочили ворота и отлавливали зазевавшихся путешественников, а тут им дали задание сделать то же самое, только вполне законно и за дополнительную плату. Кто ж думал, что у них выйдет такой облом.

– Ты все правильно понял, Снар, – кивнул Тестомес.

– Ладно, твоя версия принимается, – сказал Снайпер, отправляя «Сталкер» обратно в ножны и с усилием разгибая ноги. – Теперь я, пожалуй, обработаю и перевяжу рану по-человечески, а ты пока обыщи этих гавриков. Наверняка в их вещмешках найдется что попить и пожрать, вон у них морды какие откормленные.

– А… ты не боишься, что они вернутся? – опасливо поинтересовался Тестомес.

– Не-а, – криво усмехнулся Снайпер. – Пока они доложат по команде о происшествии, пока руководство обмозгует, сколько народу нужно послать, чтобы нейтрализовать бессмертного зомби, пока сколотит отряд спецназа из самых бесстрашных, – думаю, часа два-три у нас точно есть. Тем более что эти кожаные – не регулярные войска, а обычная организованная преступная группировка, работающая на городские власти. Таким изначально доверия немного, соответственно, реакция на их доклад будет неторопливой.

Приободрившийся Тестомес кивнул и принялся сноровисто обыскивать трупы, а Снайпер стащил с себя грязный, изрядно драный камуфляж, коротко рыкнув, отодрал от тела пропитавшийся кровью бинт и занялся осмотром раны.

Раны бывают разными. Смертельными – с этим все ясно. Очень плохими, когда задеты легкие, печень или кишечник. Если кость или сустав разбиты-раздроблены на осколки, тоже все плохо, особенно в полевых условиях…

Лучше, если пуля, стрела или нож ударили «в мясо» конечностей и при этом крупных вен или артерий не порвали. Такое перетянул жгутом выше ранения – и спокойно разбирайся с проблемой. Дезинфицируйся, зашивайся, перевязывайся, словом, занимайся самообслуживанием, если рядом госпиталя нет с полногрудыми сестричками и очкастым хирургом. При этом, само собой, не забудь про анестезию. Какой бы ты герой ни был, шить себя по живому дело неприятное, можно невзначай и отрубиться от болевого шока.

Про остальное бывалый народ говорит – «царапина». Однако та «царапина», что сейчас осматривал Снайпер, была хоть и не опасной для жизни, но впоследствии могла доставить проблем.

Кожа разлохмачена, будто по ней тупой пилой прошлись, причем несколько раз. Кровь уже не хлещет, но и не остановилась. И, если не предпринять экстренных мер, сочиться будет долго. Да и рана загнить может запросто – бес его знает, где бородач хранил свой боезапас и в каком дерьме вымачивал. Инфицирование раны в полевых условиях без перспективы попасть в госпиталь – это практически на сто процентов верная смерть. Так что, как говорил товарищ Сухов, лучше помучиться.

Снайпер вкатил себе противостолбнячную сыворотку из аптечки с красным штампом «Восстановлено. Клан маркитантов “Савеловские”», после чего достал из кармана мультитул, вынул оттуда маленькие ножницы и закусил губу.

По краям жутковатой с виду рваной раны болтались лоскутки кожи и бледные, обескровленные клочья нежизнеспособных тканей – серьезная помеха перед обработкой такого повреждения. Эту помеху Снайпер принялся аккуратно обстригать ножницами, стараясь, чтобы от боли сознание не покинуло тело и пот, мгновенно выступивший на лбу, не залил глаза.

Стрижка поврежденного мяса заняла пару минут, за которые предки бородатого, наверно, не раз перевернулись в гробах – столько комплиментов наговорил в их адрес раненый стрелок.

Наконец омертвевшие кожа и мясо попадали в траву, на радость вездесущим муравьям. Но это было еще не все.

Расстегнув чехол СВД, Снайпер отсоединил магазин и выщелкнул оттуда два патрона, а из мультитула вынул маленькие плоскогубцы. Расшатав ими пули, стрелок осторожно вынул их из гильз и выбросил в кусты, после чего прилег на травку и аккуратно высыпал порох на рану.

Проделав все это, Снайпер достал из кармана штанов старую армейскую зажигалку, какими в его мире пользуются байкеры и поклонники стиля милитари. По всей боковой поверхности зажигалки шла гравировка: «Если пойду я долиною смертной тени, то не убоюсь я зла. Потому что я и есть самое страшное зло в этой долине».

Стиснув зубы, стрелок щелкнул зажигалкой и поднес огонек к кучке пороха.

Тестомес, оторвавшись от объемистой сумки бородача, с удивлением смотрел на странные действия своего спутника. А когда у того на боку вспыхнул маленький фейерверк, и вовсе глаза вылупил от изумления. Неужто человек без литра веселящего напитка способен выдержать такое?

В воздухе отчетливо завоняло горелым мясом. Старик ожидал, что пришелец из иномирья сейчас заорет благим матом и начнет кататься по траве, но тот лишь побелел, словно снег на вершине Драконьих Клыков, но не издал не звука.

Итан взвалил на плечо тяжелую сумку и подошел к Снайперу. Тот уже сидел на траве и, разорвав второй перевязочный пакет, собирался бинтовать грудную клетку.

– Погоди, – остановил его старик. – В сумке бородатого есть кое-что, чего я не знаю. Посмотри, может, пригодится.

Слегка морщась от боли, Снайпер заглянул в вещмешок своего несостоявшегося убийцы и, слегка присвистнув, вытащил оттуда небольшую камуфлированную сумку.

– Эх, где ж ты раньше был, – сокрушенно покачал головой стрелок, откидывая клапан сумки. – Это набор первой помощи АИ-Н 2 «Спецназ», причем неслабо доукомплектованный хозяином. Вопрос ровно один: откуда тот хозяин появился в этом мире? Жаль, задавать его теперь некому. Знал бы раньше, пожил бы еще бородатый. Недолго конечно, но тем не менее.

Говоря все это, Снайпер не забывал потрошить аптечку главаря лесных бандитов. Результатом его поисков стала упаковка мощного антибиотика «Ципролет» и тюбик с противоожоговым «Пантенолом».

– Живем, – сказал стрелок, закидывая в рот две таблетки антибиотика. – Воды нет?

– Найдется, – сказал Итан, протягивая трофейную флягу. – А насчет того, откуда он, – думаю, попал сюда так же, как и мы с тобой. Освоился, организовал банду из местных и принялся выживать как умел.

– Не исключено, – кивнул Снайпер. – Судя по его снаряге, так оно и было.

Запив таблетки, стрелок тщательно намазал «Пантенолом» обширный ожог на боку, после чего при помощи старика на совесть забинтовал рану.

– Авось не сдохну, – резюмировал он, поднимаясь на ноги. – Теперь, пожалуй, можно и приодеться.

– Ты о чем? – не понял Тестомес.

Снайпер кивнул на трупы:

– Одежонка у нас, как у бомжей, а эти щеголи все в коже, словно братки у меня на родине в девяностые. Неужели оставлять им эдакие шмотки?

– Поверье гласит, что можно забирать у врага еду и оружие, но нельзя его голым отправлять в Обитель мертвых. Он может вернуться назад с полпути и потребовать назад свои вещи.

– Пусть возвращается, встретим, – жестко сказал Снайпер. – Не мы напали на них, а они на нас, так что теперь пусть не обижаются. К тому же не нужно бояться мертвых, живые гораздо опаснее. И еще – запомни, старик: на войне мародер – это тот, кто забирает у мертвого врага лишнее, пытаясь нажиться на трупе. Таких порой стреляют свои же, и правильно делают. Но если ты берешь необходимое, то это лишь вопрос выживания, и никто тебя не осудит. Так что хватит трястись, иди и выбирай себе одежку по размеру. А потом прикинем, куда нам идти, так как о дальнейшем маршруте следования я не имею ни малейшего представления.

– Есть одно место, – сказал Тестомес, покосившись на спутника. – И я тебя туда отведу. Только, боюсь, не дойдешь ты с таким-то ожогом.

– Я – дойду, – сказал Снайпер, вертя в руках трофейный баллончик с надписью «Бензин для заправки зажигалок», найденный в обширной сумке бородатого. – Если же сдохну по пути, хоронить не надо. Просто плесни на труп из этого флакона и подожги. Не люблю я быть под землей, тоскливо там и холодно.

– Договорились, – кивнул старик.

* * *

Неприятная это тема. Идешь ночью по дороге, а за тобой на почтительном расстоянии толпа тащится с вилами да топорами. Кто-то, видать, к Фрогу успел в дом забежать, разузнать, что да как, и рассказать остальным. Уважения к Лису, несомненно, прибавилось, ненависти – тоже. Нетрудно догадаться, что папаша оборотней преподнес историю в ожидаемом свете: пришел лихоимец в дом честных людей, ограбил, оружие украл, детей, пытавшихся остановить беспредельщика, колдовским огнем пожег и превратил не пойми во что…

Лис на удивление хорошо слышал перешептывания за спиной и про себя усмехался. Истина – это то, во что верит большинство, стало быть, его одинокая правда нынче не стоит и ломаного медяка. Ну и ладно. Живым Лис решил не сдаваться ни под каким видом, тем более что лук и меч позволяли умереть красиво, а на остальное было наплевать. Жаль только, что огненной отрыжки больше не было, даже намека на нее не осталось. Сколько Лис ни пыжился, сколько ни пытался извергнуть из себя хоть жалкий язычок пламени, ничего путного не получилось.

Парень даже засомневался слегка – а реально ли это он поджег оборотней? Может, померещилось ему со страху, а на самом деле светильник какой-нибудь опрокинулся с потолка на брата с сестрой? А так хорошо б было на толпу пыхнуть струей пламени, мигом бы разбежались. Но не получается… Ну и кутруб с ними, пусть идут следом, если им так хочется. Вопрос только один: а куда идем-то? Начальник патруля говорил про южные ворота, а вокруг только домишки бедноты, чуть не по окна вросшие в землю.

Квартал богачей давно кончился. Вымощенная булыжниками дорога помаленьку превратилась в сплошную ленту подсохшей грязи, а дома по обе ее стороны – в убогие халупы с крышами, покрытыми гнилой соломой. По таким не побегаешь при всем желании, сразу провалятся под весом бегуна. Лис по наивности думал, что хуже, чем дом трубочиста, в городе строений нет. Оказалось, он сильно ошибался. По сравнению с развалюхами квартала бедноты, по которому сейчас шел Лис, двухэтажная хибара отца Лиссы казалась вполне приличным домом.

Впереди показалась наполовину скрытая деревьями покосившаяся деревянная колокольня Дома Высших с крылатым шпилем наверху, устремленным в небо. Обе Сестры были скрыты тучами, но парень прекрасно видел, что одно из железных крыльев вот-вот отвалится, проржавев у основания. Интересные новые особенности отмечал за собой Лис: зрение обострилось, в том числе и ночное, слух улучшился, запахи стал различать намного лучше, чем раньше. Похоже, не только новый язык подарил ему дракон Йаррх, но и новый мир ощущений. А может, и не в Йаррхе дело, а в колдовском троне Воинов Ночи, посредством которого шайка уродов во главе с мессиром делала из обычных людей немых убийц – исполнителей их воли? Теперь уже не узнать…

Между тем дорога уперлась в ржавые ворота, почти утонувшие в буйной растительности. За разросшимися кустами Лис рассмотрел множество крылатых шпилей, понатыканных прямо в землю, – деревянных, железных и даже один каменный, от времени покрытый толстым слоем земляного мха.

Старое кладбище на окраине квартала бедноты…

Лис обернулся. Пальцы, слегка онемевшие от лежания на тетиве, с некоторым трудом, но все же согнулись, сжав вторыми фалангами хвостовик стрелы. Начальник патруля обманул его – что ж, он первым получит в грудь оперенную смерть, а с остальными уж как получится…

Но, вопреки ожиданию, обманщик не попытался спрятаться за спинами горожан.

– Погоди, Проклятый, – громко произнес он. – Я не обманул тебя. Сразу за этим кладбищем находятся ворота южной городской стены. Скажешь начальнику смены наблюдателей, что Тиррен, начальник ночного патруля, разрешил тебе покинуть город, и тебя выпустят. Все эти люди свидетели моего слова.

– Да, да, мы слышали, – разноголосо прогудела толпа.

Во многих голосах слышались раздражение и нетерпение. Людям надоело шататься ночью по городу, и все хотели домой, в теплые постели, чтобы успеть прихватить часок-другой сна до рассвета, когда с первыми лучами солнца придется вставать и приниматься за каждодневную постылую работу.

– То есть для того, чтобы выбраться из вашего города, мне придется пройти ночью через кладбище, – пробормотал Лис. – Весело.

Но другого выхода не было. В сторону не уйти, толпа встала полукругом, хотя и держась на расстоянии, но весьма решительно выставив вперед вилы – действиями простолюдинов умело руководили подручные начальника патруля, стоявшие сзади и отдававшие распоряжения. Оставалось только одно: войти в ворота, которые почему-то никто не удосужился запереть на ночь.

Покойников Лис не боялся, но все-таки приятного мало гулять в темноте среди крылатых шпилей. Их издавна ставят на крыши Домов Высших и над сердцами похороненных покойников для того, чтобы душе было легче взлететь в небесные чертоги. Богатые и шпили для своей родни заказывают дорогие, каменные или стальные, с гравировкой на литых перьях – имя, прозвище, дата рождения и смерти. А тем, кто победнее, и деревянный сойдет, с надписью углем на двух дощечках, мало похожих на крылья.

Понятное дело, деревянных здесь было большинство. И самые первые, прямо у входа, – шпили Посвященных, украшенные скромным резным орнаментом из маленьких крыльев. Дом Высших в квартале нищеты, значит, и Посвященные стараются не отставать от паствы хотя бы по внешним признакам. А уж после смерти – и подавно. Скромный шпиль, мол, жил в нищете, в нищете и помер. Правда, при жизни многие слуги Высших ни в чем себе не отказывают, ездят на дорогих конях в одежде, расшитой золотом, хотя проповедуют смирение и воздержание. Дома Высших, опять же, изнутри украшают так, что они похожи на шкатулки для драгоценностей, вывернутые наизнанку… Умом этого не понять, ничем другим – тоже. А попробуй спроси у них, почему так? Сразу будешь врагом номер один и слугой Низших, по которому костер соскучился и при жизни, и после смерти. Такие вот дела непонятные и загадочные…

Правда, покосившийся от старости Дом при кладбище точно не был богатым. Квартал нищий, подношений мало. Слуги Высших, похоже, все перемерли, а выжившие сбежали. При свете Сестер да на фоне кладбища выглядел он жутковато. Обшарпанные стены, слепые окна без стекол и даже без бычьих пузырей, дверь, болтающаяся на одной петле. Брошенный Дом. А почему брошенный? Даже в самых убогих, отдаленных местах слуги Высших не бросают свои Дома. Кто ж в здравом уме оставит место, которое его кормит и поит?..

Лис прошел немного вперед и остановился, раздумывая. Потом спрятал стрелу в колчан и туда же отправил лук, не снимая тетивы. Оружие хорошее, надежное, составленное из кости и дерева, такому не страшно и в боевой готовности побыть некоторое время. Случись нарваться на ночных грабителей могил, меж частыми рядами шпилей особо не постреляешь, мечом тут орудовать посподручнее будет.

Парень извлек из ножен тяжелый полутораручник и пошел между могилами по тропинке, заросшей желтой, жухлой травой. Жутковато, даже если ты и слабо веришь в загробную жизнь. Покосившиеся шпили были похожи на трехпалые когтистые лапы, высунувшиеся из земли и готовые схватить безумца, среди ночи шатающегося по кладбищу… А вот и разрытая могила, разом добавившая пищи разыгравшемуся воображению. И еще одна рядом с ней…

Сестры словно нарочно выглянули из-за туч, чтобы дать парню возможность получше рассмотреть то, что лежало в могиле. Лис рассмотрел, после чего чуть не блеванул себе под ноги…

Обрывки гнилого мяса на костях, валяющихся кучей в небрежно разрытой яме… И череп рядом. Одна глазница пустая, из нее свешивается пучок тонких почерневших мышц. Во второй – мутное, полуразложившееся глазное яблоко, тупо и безразлично уставившееся на Лиса. Зверь, что ли, какой раскопал могилу и поживился тем, что осталось от трупа? Или человек, пораженный страшной болезнью, о которой рассказывал дядька Стафф? Лучше б уж зверь, пусть даже самый лютый. Так более понятно и менее страшно…

Словно испугавшись увиденного, Сестры вновь нырнули за большую тучу. На землю спустился непроглядный мрак, похожий на черное покрывало, которое мастер похорон накидывает на гроб перед тем, как везти его на кладбище.

На могиле справа шевельнулась черная тень. Лис краем глаза поймал движение и развернулся всем телом, направив острие меча в сторону неведомой опасности.

– Кто здесь?! – воскликнул он.

Ночь не ответила. Из темноты донеслось лишь мерзкое хихиканье, от которого по коже парня побежали мурашки. Мрак словно издевался над Лисом, прежде чем сожрать его плоть и сбросить обглоданные кости в одну из разрытых могил.

Парень уже успел привыкнуть к тому, что видит и слышит намного лучше, чем прежде. Но сейчас новые способности словно исчезли. Все, что он мог разглядеть во внезапно сгустившейся тьме, это неясные тени, мелькавшие все ближе и ближе… Только что в одном месте стоял сгусток ночного мрака, очертаниями смутно напоминающий человеческую фигуру, – и уже дрожит он, смазывается в пространстве, словно стрела, спущенная с тетивы… И вот он уже в другом месте, на полшага, на шаг ближе к Лису. И много таких теней, очень много… Все теснее смыкается их кольцо, все ближе многоголосое хихиканье, переходящее порою в леденящий душу тонкий, жалобный стон, словно смертельно голодное дитя просит молока у матери…