Текст книги "Закон Севера"

Стоп. Бред. Вряд ли в Краю вечной войны те же декорации, которые я покинул будучи при смерти. Многочисленные трупы дампов никуда не делись. Так же чадили догорающие факелы, воткнутые в стены. И так же мерно колыхалось, играя черным светом, Поле Смерти за моей спиной…

Самая неблагодарная скотина на свете – это человек. Даже если с ним и произошло чудо, то ему немедленно нужно узнать технологию этого необыкновенного происшествия. Докопаться до истины, разобрать эту истину по винтикам, попробовать на зуб и сделать глубокомысленный вывод: «Да не, херня, чудес не бывает». Наверно, за это наших прапращуров из рая и выперли. Чисто за вредность и за неверие в чудеса…

Мне, например, тут же на ум пришло продолжение заумной лекции Японца про Пустоту. Если вкратце, то мой кореш вещал примерно следующее, ковыряя вилкой в банке с тушенкой:

«Пустота не принимает неподготовленных. Для того чтобы стать ее частью, человеку необходимо пройти пять испытаний стихиями Огня, Земли, Ветра, Воды и самой Пустоты. И лишь тогда, возможно, Пустота примет его – если он, конечно, пройдет последнее, самое трудное и страшное испытание».

Угу. Похоже, я прям с ходу вперся в суть мироздания и решил стать ее частью. Ну меня и выперли, неподготовленного, зачем-то починив между делом…

Мой взгляд упал на нож, который я все еще сжимал в руке.

Вот это номер! Клинок «Сталкера» был целым и невредимым. Конечно, не «с нуля», видно, что он не на полке валялся, а работали им как нормальным боевым ножом в экстремальных условиях. Но при этом и заметно, что уход за «Сталкером» был соответствующий. На черном антибликовом покрытии – лишь несколько неглубоких царапин и едва видимые продольные потертости от кожаных ножен…

В голове мелькнула невероятная догадка. Я рванул ворот камуфляжа…

Так и есть! На моей груди висел кожаный мешочек. Одно движение ножом – и мне на ладонь посыпались мелкие серые камешки…

Я снова обернулся.

Итак, чудо получило объяснение. Черное Поле Смерти отбросило меня назад во времени. Часа на два-три, но никак не больше. Объяснение, конечно, было половинчатым. Например, почему я, в отличие от того дампа, не превратился в кистеперую рыбу? Может, потому, что мутант сопротивлялся, с испугу излучал волны панического ужаса, и Поле расценило его как жертву, а не как опасность?

Черт его знает. Я ж не яйцеголовый какой-нибудь, чтобы немедленно расположиться возле черного пятна, из которого столбом поднимается неестественный свет, и начать проводить опыты. Мое дело не опыты, а выводы. Которые я для себя уже сделал. И меня они вполне устраивают, как и то, что я жив, здоров и полон надежд на замечательное будущее. Это я про то, что, когда я найду Сталка и вспорю ему брюхо, тут оно и наступит, это мое личное прекрасное далёко.

Но пока это только мечты. Потому что из оружия у меня только нож и больше ни хрена. И силы на нуле, аж ноги трясутся. Накатило как-то быстро и сразу. Понял вдруг, что идти куда-либо не смогу даже под угрозой расстрела. Оно и понятно, такие пертурбации с организмом здоровья не прибавляют.

В общем, сел я к стеночке, где кровищи было поменьше, и принялся отдыхать. А заодно просчитывать свои шансы на предмет выживания в агрессивной среде. Конечно, можно вернуться обратно в Бутырку – тут идти-то с километр. Но есть одно «но». Из тюремного замка уходил этакий увешанный оружием супермен-победитель-не-подойди-всех-убью-один-останусь. А вернется кто? Правильно, лузер, потерявший всё. Нет, конечно, друзья примут, накормят и обогреют. Но это не мой выход из положения. Сам потерял – сам должен и вернуть. Такой вот упрямый я сукин сын, за что частенько и огребаю от судьбы по самые «не хочу».

Только вот вопрос – возвращать-то как? Напомню сам себе – из оружия только «Сталкер» и остался. Прям как в компьютерной игрушке: нож в руке и здоровье почти на нуле. Погано, однако…

Внезапно в темноте зала мне послышалось какое-то жужжание. Я непроизвольно сжал рукоять ножа, как будто в моем состоянии он мог чем-то помочь в случае нападения любого хищника этого мира, даже самого занюханного. Сжал – и вдруг, усмехнувшись, расслабился и неторопливо засунул «Сталкер» обратно в ножны.

В пятно света от догорающего факела вплыло нечто, смахивающее на небольшую летающую тарелку, отрастившую суставчатые металлические ноги. Вплыло осторожно и воровато. Ясно, что при малейшей опасности существо готово дать деру на максимально возможной скорости. И хотя я не был уверен, что это тот самый механизм, о котором я думаю, – хрен знает, сколько их таких шляется по развалинам! – я на всякий случай тихонько произнес:

– Здорово, Колян.

Существо вздрогнуло, замерло, осторожно поводило мощными стальными жвалами туда-сюда… и, наконец обнаружив в глубокой тени источник звука, то есть меня, подпрыгнуло – и со всех ног чесануло ко мне.

– Хэллоу, хозяин! – заверещало оно. – Мой искать тебя, а твой не подавать сигнал! Но я найти тебя сам! Мой знать – если сильно пахнет едой, значит, хозяин близко!

Вот, значит, как. Понятно. Чудес не бывает. Упорно считающий меня своим хозяином робот обслуги, серв номер 864Col765А, которого я прозвал Коляном, искал вовсе не меня. Просто приперся на запах свежего мяса, а сейчас машет хвостом, демонстрируя верноподданнические чувства.

– Уйди, предатель, – сказал я. – За кусок мертвечины мать родную продашь.

– Материнский плата стоит много больше, чем кусок еда, – деловито произнес робот, подходя ко мне вплотную. – Хозяин говорить флуд. Хозяин болеет?

– Выдохся хозяин, – признался я. – Отстань, жывотное механическое, не до тебя. Дай отдохнуть спокойно.

Однако «жывотное» и не подумало отстать. Вместо этого в его брюхе что-то загудело. Оттуда выехал маленький лифт, в котором стояла какая-то фиговина, похожая на распиленную надвое гильзу от тридцатимиллиметровой автоматической пушки. Эту фиговину Колян ловко подцепил гибким манипулятором и сунул мне под нос:

– Пей, хозяин.

От фиговины шел характерный запах, который никакой вояка никогда ни с чем не спутает. Но я все-таки поинтересовался на всякий случай:

– Это что? И… откуда?

– Э-э-э…

Робот замялся. Или застеснялся, или просто в его словаре обнаружился пробел.

– Дух… Личность… Вдохновение… – бормотал он, подбирая подходящее слово для перевода.

– Короче, спирт, – кивнул я. – У вас, пиндосов, и вдохновение, и бухло одним и тем же словом обозначаются. С этим ясно. Второй вопрос – откуда?

– Мой уже говорить, что сервы серии Col уметь оказывать первый помощь свой биологический охранный отряд. Это есть дезинфектор C₂H₅OH, который я способный синтезировать и очищать…

Дальше я слушать не стал – а то, глядишь, нафантазирую, из чего Колян «синтезировать» свой дезинфектор, а с химией у меня очень плохо. Короче, я просто взял стальную мензурку и опрокинул в себя.

Н-да, судя по вонючести примесей, «очищать» свою продукцию серв умел из рук вон плохо. Ладно, авось не сдохну.

Пока я жмурился после принятия вовнутрь дезинфектора и нюхал рукав, Колян смотался в темноту и очень быстро вернулся, довольно пощелкивая челюстями. Внутри него что-то пыхтело.

– Ты чего задумал, членистоногий? – подозрительно поинтересовался я. Запах от серва шел такой, что мой желудок непроизвольно свернуло в спираль.

– Держи, хозяин, – довольно произнес Колян, доставая из своего лифта смачную, хорошо прожаренную отбивную. – Твой надо много питаться. Иначе у твоя сдохнет и материнский плата, и процессор, и память…

Память у меня однажды уже подыхала, ощущение, признаться, не из приятных. Но это не значит, что я должен жрать кусок дампа, пусть даже хорошо прожаренного.

– Это не дамп, – сказал Колян. – Это хоммут из мой запас.

– Брешешь небось? – сказал я, беря отбивную и впиваясь в нее зубами. Спирт уже ударил мне в голову, и, признаться, сейчас мне было все равно, чем закусывать. В Легионе червей жрали с лягушками в рамках программы по выживанию, причем сырыми. А тут кусок постного мяса максимальной степени прожарки. Кстати, я только такое и предпочитаю: при моем образе жизни любить мясо с кровью – это уже перебор.

– А это сейчас важно? – поинтересовался серв. Я готов был поклясться, что в его голосе проскользнули вполне по-человечески ехидные нотки.

– Похрен, – честно ответил я. Об ужасах каннибализма хорошо рассуждать после сытного обеда, ковыряя платиновой зубочисткой в искусственных зубах стоимостью по пять тыщ баксов за единицу. А когда голоден как барракуда и выбора нет, то любое мясо – это всего лишь белок, в котором твой организм заинтересован гораздо больше, чем в изучении родословной предлагаемой жратвы.

– А чего манипулятор один? – поинтересовался я, пережевывая удивительно вкусное мясо. Хотя, когда жрать охота, любое мясо деликатес. – Второй-то куда подевал?

– Оторвали, – весьма натурально вздохнул робот. – Жестокий мир, жестокий сердцы.

И тут же съехал с неприятной темы.

– Секонд? – поинтересовался вредный серв, протягивая мне еще один кусок жареного мяса.

– Надеюсь, не секонд-хенд, – проворчал я больше для порядку. Но мясо забрал. И сожрал за милую душу. Именно сожрал, а не съел, – после испытания черным Полем голод ощущался просто нереальный. Правда, со второй отбивной сведенный болезненным спазмом желудок немного отпустило.

И сразу страшно захотелось спать. Тоже нормальная реакция организма после пережитого. Но нет, спать – это попозже. Я прекрасно сознавал, что менее чем в полукилометре отсюда над развалинами возвышается мрачный комплекс комбината газеты «Правда», намного более громадный, чем полуразрушенное здание старого хлебозавода. И что, услышав взрывы и пальбу, сюда уже наверняка спешит, пробираясь через развалины, отряд замотанных в тряпки мутантов…

Но совсем без оружия я отсюда уходить не собирался.

– Сваливаем, Колян, – сказал я, поднимаясь со своего места. И, зная привычки своего серва, добавил: – Тебе пять минут затариться жратвой.

– Да что мой успеть за пять минут?.. – попробовал возбухнуть робот.

– Если не успеешь, то тебя, скорее всего, разберут на гайки. И меня вместе с тобой, – произнес я, выдергивая из стены почти потухший факел. – У тебя там дезинфектора не осталось?

Серв обиженно мигнул двумя светодиодами, но дерзить не стал, а лишь метко выпустил из отверстия между жвал прозрачную струйку, попав прямо в факел. Огонь вспыхнул с новой силой, осветив место битвы. Понятно, что это счастье ненадолго, но, может, успею найти то, что мне нужно?

Колян демонстративно отвернулся – и, сволота такая, врубив мощный фонарь, принялся деловито разделывать ближайшего дампа. Надо же, какие у нас скрытые таланты обнаружились под незаметной бронепластиной, отъехавшей в сторону! Мог бы и подсветить хозяину. Ну да ладно, хрен с тобой, мангал ходячий, упрашивать не буду. Ты и так сегодня славно потрудился на благо феодала, то есть меня.

Понятно, что своего АК я не нашел. Это и неудивительно. Ясное дело, Сталк подобрал автомат – такими трофеями не разбрасываются ни в одном из миров. Потому пришлось ограничиться тем, что валялось под ногами в изобилии.

Более-менее нормальный арбалет я нашел почти сразу. Поскольку у большинства дампов их стрелялки болтались за спиной, оружие почти не пострадало. А глубокая борозда на прикладе не в счет, стрельбе оно не мешает. Тут же неподалеку нашелся небольшой колчан, закрытый клапаном. Парень я не брезгливый, потому без особых эмоций выпутал трофей из выпущенных кишок хозяина, нашел пару не очень сильно загаженных тряпок, обтер колчан, открыл.

Порядок. Три десятка болтов, столько же, сколько патронов в магазине АК. Средневековый аналог, так сказать. Ладно, едем дальше.

Тут же нашелся и меч в деревянных ножнах, обернутых чьей-то грубо татуированной кожей. Наверно, это особый местный шик: спустить шкуру с врага и упаковать в нее свою снарягу. Меч и ножны вообще не пострадали в отличие от их хозяина – помнится, именно этого дампа я завалил последним, прежде чем вплотную занялся шаманом. Меченосец в толкучке даже оружия не вытащил, наверно, опасался поранить рядом стоящих и ждал, когда вокруг станет посвободнее. Что ж, бывает. Дождался…

– Всё, Колян, закругляемся, – бросил я через плечо.

– Иду, фузяин, – прочавкал робот, отгрызающий очередную ногу. Правда, разделать ее он не успел, но не растерялся. Закинул на плоскую спину и, придерживая манипулятором, засеменил рядом со мной. В принципе, характер у серва был отходчивый, незлобивый. Так что пусть бежит рядом, кто ж из бродяг откажется иметь свой передвижной буфет? Только вот хорошо бы найти какой-нибудь другой источник протеинового сырья, а то окровавленная нога дампа на спине Коляна все же вызывала у меня некоторый моральный протест…

Пройдя огромный друидский зал, мы наконец вышли из здания хлебозавода. Снаружи царила хмурая, беззвездная ночь. Я отбросил в сторону потухший факел, а Колян вновь врубил фонарь, расположенный над парой светодиодов, которые отчетливо напоминали мне крабьи глазки.

Не успели мы отойти ста метров от входа-портала, как серв забеспокоился. Я – тоже. В глубине здания за моей спиной раздался тонкий, горестный, многоголосый вой. Не иначе дампы, зашедшие в здание с другой стороны, оплакивали своих погибших. Да уж, не поздоровится нам, если они нас догонят.

– Ходу! – выдохнул я.

И мы побежали.

Не особо это приятное дело – носиться ночью по кучам битого кирпича и бетона, рискуя сломать себе шею. Но другого выхода не было. Хоть я и не слышал позади шума погони, но был уверен, что дампы, словно гончие псы, сейчас идут по нашему следу. Нюх у них был отменный, я прекрасно помнил, как они ловко нашли нас с Ионом и Недом возле бывшего парка Дружбы…

Я уже начал уставать, когда на нашем пути попалась сначала какая-то огромная зловонная лужа, которую мы перешли по колено в грязи, а потом самый настоящий и довольно широкий ручей. Удивительно встретить такое в зараженной Москве, но, с другой стороны, если разобраться, то природа двести лет сбрасывала с себя асфальтовые оковы. Думается мне, пройдет еще сотня лет, и коли человечество не возродится вновь, как феникс из пепла, то на месте Москвы будут бежать ручьи, разливаться озера и шуметь густые леса. И никто из выживших мутантов не вспомнит, что здесь когда-то был огромный город…

– Не думать, хозяин, – осторожно дотронулся до меня серв стальной лапкой. – Пей, вода не зараженный, я проверять. Пей и пошли дальше.

Я наклонился, зачерпнул воды в горсть, поднес к губам. Холодная… И действительно, пахнет только свежестью – и больше ничем. За многие годы проточная вода избавилась от радиации, вот только земля все еще никак не выздоровеет до конца…

Напившись и умывшись, я в сопровождении серва двинул вверх по ручью. И, пройдя с полкилометра, каким-то шестым чувством понял – оторвались… Можно отдохнуть.

Колян вроде тоже успокоился. Когда мы вылезли на берег, он ткнул фонарем в нишу меж бетонными плитами, густо поросшими мхом и заявил:

– Ты ходить отдыхать, хозяин. Мой сторожить. Мой отдых не нужен.

– А энергии-то хватит на всю ночь? – озаботился я.

– Хватить, – успокоил меня робот. – В мой конструкций есть делать переход в экономичный режим. Если появиться враждебный объект, мой будить хозяин.

– Добро, – кивнул я.

Сопротивляться смысла не было – я уже фактически спал на ходу. Потому без дальнейших церемоний разрядил арбалет, снял с него тетиву, чтоб не растянулась за ночь, забрался в нишу, натянул на голову матерчатый капюшон – и тут же провалился в темноту, глухую и непроглядную, словно черное Поле Смерти.

* * *

Проснулся я от того, что какое-то наглое насекомое укусило меня за щеку. Причем раз в несколько больнее, чем самый злющий комар. Я рефлекторно заехал себе ладонью по физиономии, отчего окончательно пробудился.

По ладони расплывалось желто-красное пятно с прозрачными крыльями и черными ножками. Брезгливо вытерев руку о мягкий мох, я приподнялся и осторожно выглянул из своего укрытия.

По правую руку от меня над кромкой недалекого леса виднелся диск восходящего солнца, словно грязной ватой обложенный серыми тучами. А вот серва нигде не было. Странно. Все это время Колян производил очень неплохое впечатление. Я уже начал привыкать к нему, причем не как к жестянке на ножках, напичканной электроникой, а как к боевому товарищу, не раз приходившему на помощь в трудную минуту. И тут – на тебе. Можно сказать, оставил пост… Интересно, с какой такой радости?

Я выполз из своего убежища, размял ноги, прицепил за спину арбалет, перебросил через плечо перевязь с мечом. Проделав эту нехитрую зарядку, я подошел к тому месту, где робот примостился ночью, перейдя «в экономичный режим», и присмотрелся повнимательнее.

Так. На влажном от росы мху следы читались замечательно. Значит, лежал Колян на брюхе в нирване, потом часа два назад вдруг подхватился и рванул, да так, что от членистых стальных ног клочья мха во все стороны полетели. Добычу, что ли, какую увидел? Но тогда бы пожрал да вернулся…

Я почесал затылок. В общем-то, мы особо ничем друг другу не обязаны. Колян приходит когда захочет, уходит когда захочет. Птица вольная, да и я не подписывался быть в ответе за тех, кто выбрал меня хозяином. Но все равно глодало меня нехорошее предчувствие. Интуиция, мать ее за нижнюю конечность. Короче, плюнул я в сердцах и потопал на север по свежим следам…

Минут пятнадцать я сбивал последние берцы о бетонные обломки и куски ржавой арматуры, торчащие прямо из земли. Закон подлости – высунется самый кончик железяки, сантиметр от силы, а остальное в земле. И будь ты хоть сам великий следопыт с берегов Онтарио, а один хрен, рано или поздно рантом за такое западло зацепишься. И как это я ночью по такому месиву бегом бежал? Фантастика, да и только, причем боевая, с погонями и чудесами, которые случаются только в реальной жизни…

Не прошло и десяти минут, как руины кончились. Я перелез через последнюю баррикаду, когда-то очень давно бывшую кирпичным зданием, и оказался перед развалинами сложной трехуровневой эстакады, густо поросшими травой и мохом. В жутком нагромождении бетонных обломков и ржавой арматуры в незапамятные времена застрял боевой робот высотой с двухэтажный дом. Видно было, что застрял не сам. Помогли. В полусгнившем корпусе био и сейчас были видны страшные сквозные дыры, сквозь которые в двух местах успели прорасти деревья. Да уж, впечатляющий памятник Последней войны. Но мне сейчас не до достопримечательностей.

Между развалин эстакады вилась узкая тропинка. Но я не большой любитель в экстремальных ситуациях путешествовать хожеными тропами, на которые нехорошие люди вроде меня имеют вредную привычку ставить мины и растяжки. Поэтому я, не ища легких путей, полез штурмовать древние руины, рискуя свернуть себе шею, навернувшись с габаритных обломков цивилизации.

Проклятый мох скользил под подошвами, съезжая по бетону. И как он на нем вырасти умудрился, зараза? Ну ладно, проехали. Вернее, прошли, при этом ничего себе ржавой арматурой не пропоров, – и на том спасибо. Сейчас я как раз добрался до вершины бетонной горы, на которую ветры нанесли изрядный слой земли. А на земле, как известно, имеет свойство расти трава, густая и высокая. Что таким, как я, всегда на руку.

Я осторожно высунул голову. За метелками травы меня точно не было видно в моем многострадальном камуфляже. Зато я все видел преотлично.

Метрах в ста пятидесяти от меня возвышалось двухэтажное здание железнодорожного вокзала, заключенное в кольцо периметра, построенного добротно, со знанием дела. Когда-то в незапамятные времена на привокзальную площадь стащили вагоны – пару поездов, не меньше. Потом срезали колеса и сцепку, составили получившиеся железные пеналы в огромный круг, заварили стальными листами все окна и по местам стыков вагонов тоже сваркой прошлись. Да еще небось вдобавок сделали периметр неподъемным, набив его изнутри кирпичными обломками, – вон слева башня разломанная почти до основания, небось неслучайно. И то, что это не снаряд постарался, видно сразу…

После того как неведомые строители замкнули вокруг вокзала вагонный периметр, сверху на нем оборудовали огневые точки. Ну еще дополнительно снаружи вкопали столбы и накрутили на них спираль Бруно в несколько рядов. Грамотно получилось. Кто сунется, сперва должен будет то заграждение преодолеть, пока его с крыш вагонов будут поливать огнем.

Кстати, с огнем тут было все в порядке во всех смыслах. Я разглядел, что на каждом вагоне имелись: пулемет одна штука, огнемет одна штука и два стрелка с тяжелыми станковыми арбалетами, тетива которых натягивалась при помощи ворота. Понятно. Шушеру всякую уделываем средневековыми методами и лишь при появлении реально серьезных товарищей тратим драгоценные патроны и горючую смесь.

Да, еще надо добавить, что и само здание вокзала было оборудовано по всем правилам фортификации. Окна первого этажа скрывал натуральный крепостной вал, поднимавшийся до подоконников второго этажа под углом в сорок пять градусов. Похоже, для придания конструкции непробиваемой мощи весь первый этаж был также плотно забит мусором, землей, песком и обломками кирпичной башни. Подобным образом наши далекие предки вбивали в землю вертикальные столбы в два ряда, а пространство между ними забивали землей и всякой дрянью. Получалась крепостная стена. А тут и набивать ничего не надо, вот она, готовая коробочка, только засыпь ее строительным мусором до половины да спереди вал сооруди. Кстати, в этот хорошо утрамбованный вал были часто натыканы заостренные колья и стальные прутья, обмотанные все той же спиралью Бруно и колючей проволокой. Штурмовать такое укрепление средневековыми методами без танков и артиллерии – дело заведомо гиблое и бесперспективное.

Но это было еще не всё.

На втором этаже вокзала окон было тринадцать – одно огромное посредине и по шесть справа и слева от него. Из тех, что поменьше, торчали двенадцать жерл старинных чугунных пушек. А из огромного полукруглого – длиннющий ствол хорошо знакомой мне восьмидесятипятимиллиметровой дивизионной пушки Д-44. Кстати, еще один штрих к моему предположению о том, что весь первый этаж превращен в монолит, – никакой пол не выдержит веса такой батареи. Надо полагать, установили ее на случай, если боевым роботам вновь вздумается прорвать периметр и штурмовать здание вокзала. Кстати, надо отметить, что на крыше этой двухэтажной крепости красовалась крупная надпись «Савеловский вокзал», причем прекрасно сохранившаяся. Не иначе владельцы крепости свято чтили древние памятники и периодически подновляли огромные буквы…

В общем, крепость и крепость. Где пушки, там, скорее всего, люди – если, конечно, осмы сюда не добрались. Естественная реакция человека отгородиться от агрессивного мира крепкими стенами и рычать из укрытия на каждого, кто осмелится посягнуть на дом, который в этом мире у нашего племени одновременно и моя преле… то есть крепость.

Так, ладно, хрен с ней, с вокзальной крепостью. Особенности периметра сейчас меня интересовали больше.

Дело в том, что в крепостной стене, сваренной из вагонов, имелись два прохода, из которых высовывались морды двух армейских «шестьдесят шестых» «газонов». На кабинах грузовиков раскорячились приваренные к ним пехотные станки-треноги, на которых были установлены СГМ, модернизированные пулеметы Горюнова с бронещитами. На радиаторах «газонов», кстати, тоже имелись бронещитки с мелкими дырочками для доступа воздуха, а колеса грузовиков спереди защищали наваренные на кабину стальные листы. Лобовые стекла прикрывали сварные решетки. Надо добавить, что к этим импровизированным воротам вели узкие и извилистые проходы в ограждении, по которым двигаться можно было только очень аккуратно, если, конечно, не хочешь напороться на какую-нибудь торчащую железяку или ободраться о колючую проволоку.

В общем, серьезно окопались, бродяги. Я уже сильно подозревал, что вышел на очередную базу маркитантов, которая впечатлила меня гораздо больше, чем даже крепость в Куркино. Ту явно строили гражданские. Здесь же чувствовалась рука профессиональных вояк, сведущих в инженерно-саперном деле и фортификации.

А еще мое внимание привлекли две надписи, крупно выведенные белой краской на стенах вагонов возле импровизированных ворот справа и слева. Лаконичные тексты гласили: «Вход для людей» и «Вход для мутантов».

«Только для белых, – невесело хмыкнул я про себя. – Интересно, через какой из входов прошел на базу Колян, который явно не человек и уж точно не мутант? Следы-то его явно туда ведут. Не иначе где-нибудь с торца периметра есть отдельный вход для механических каннибалов».

Вот так, валяясь на брюхе, я провел минут пятнадцать, изучая рекогносцировку вероятного противника и рискуя заработать простатит на холодной траве, влажной от росы. Лето-то оно лето, конечно, но явно не украинское. Знаете ли вы московскую ночь? Нет, вы не знаете московской ночи. Даже летом она промозглая, сырая, и после сна на голой земле все кости ломит. А тут еще вдобавок лежи после крайне некомфортной ночевки и жди незнамо чего. Но без разведки лезть с самоуверенной мордой под огнеметы тоже не есть хорошо. Не зная обычаев этих привокзальных товарищей, можно запросто вместо простатита заработать усекновение головного отростка.

Наконец, мое терпение было вознаграждено. Из-за развалин показалась небольшая группка нео. Судя по деревянным доспехам и копьям с наконечниками из арматуры, представители данного племени еще не успели приобщиться к благам цивилизации. За плечами каждого из «новых людей» висел объемистый кожаный мешок на лямках.

Под пулеметами, огнеметами и стрелометами нео вели себя очень примерно. Подошли к воротам, которые «для мутантов», и поочередно сдали оружие самому мелкому из своей команды. Мелкий перевязал копья и дубины широким ремнем, не делая лишних движений, подошел к «газону» и негромко, почтительно рявкнул.

Из-за бронещитка пулемета высунулась голова в каске и противоосколочных очках, блеснувших стеклами на солнце. Поторчала с полминуты на фоне вокзала, оценивая пейзаж, после чего хозяин головы небрежно махнул рукой в сторону.

Нео послушно подошел куда указали, то есть прямо к надписи «Вход для мутантов». С вагона немедленно упала вниз веревка с крюком, и через мгновение колюще-дробящее оружие нео было затянуто наверх.

После этого я услышал, как взревел движок «газона». Тяжелый бронированный грузовик вздрогнул и медленно подался назад, освобождая проход. Через него лохматые гости и прошли колонной по два внутрь периметра, еле протиснувшись между усиленными стальным профилем косяками ворот и бампером грузовика. Как только в проходе исчез последний заплечный мешок нео, «газон» немедленно подался вперед, намертво закупорив проход.

Технология прохода на базу была ясна. Как и то, что мне той базы никак не миновать. Во-первых, надо было выяснить, с какой это радости мой плотоядный серв изменил хозяину и со всех шести ног ломанулся на вокзал. Чутье бывалого вояки подсказывало мне, что здесь что-то не так. Во-вторых, то же чутье выдавало схожую информацию: Сталк никак не мог пройти мимо этого периметра. Если нео перли на спинах товары для обмена – а иначе зачем бы им еще идти к маркитантам? – то и Сталку не мешало бы обменять часть трофеев на что-то более нужное. Даже для такого громилы СВД, «калашников», ружье, меч, два боевых ножа, плащ-палатка и рюкзак, набитый припасами, груз весьма обременительный. А поскольку здесь в почете как натуральный обмен, так и драгметаллы, то, значит, и нам туда дорога.

Короче, встал я, отряхнул со штанов налипшие травинки, поправил арбалет без тетивы, висящий за плечом, соблюдая максимальную осторожность, спустился по внешней стороне эстакады и пошел к вокзалу.

* * *

Естественно, что направился я к «Входу для людей». Тропинка, которая вела к бронированной морде «газона», была не в пример уже соседней – будь со мной попутчики, идти бы пришлось гуськом.

Я насчитал семь поворотов, пока наконец не уперся в дырявый стальной щит, прикрывавший радиатор грузовика. Теперь я ясно видел, что на водительском сиденье восседает мордатый мужик, которого издали сложно было разглядеть за густой стальной сеткой, прикрывавшей лобовое стекло. Упитанную ряшку водилы украшали все те же противоосколочные очки, на круглый череп была навернута бандана, а в пасти небрежно торчал тлеющий бычок сигареты.

При моем приближении водила даже не пошевелился. Зато шевельнулся ствол пулемета на крыше кабины. Я ожидал, что над бронещитком СГМ покажется еще одна башка в каске. Ан нет. В моем случае представитель хозяев базы предпочел вести беседу в полной безопасности.

– Кто такой? – вопросили из-за щитка.

Надо же! Они что, считают меня более опасным, чем целый отряд нео?

– Путник, – скромно ответил я.

– Чо?

– Путешественник, – расшифровал я.

– А какого хера тебе тут надо? – невежливо поинтересовался осторожный пулеметчик.

Хотелось мне ему ответить подробно, но я воздержался. Когда тебе прямо в лоб смотрит ствол калибра 7,62, так и тянет почему-то заменить душевные и ёмкие русские слова на хорошо отредактированный литературный текст.

– Товаров присмотреть решил, новости узнать, поесть, отдохнуть…

– Это ты по адресу, – отозвался пулеметчик. – Но только что-то я тебя здесь раньше не видел. Да и обвес у тебя дамповский, хотя по виду человек. Откуда такой обвес-то?

– Издалека иду, – так же сдержанно ответил я. – А оружие снял с убитого дампа.

– Скока на свете живу, ни разу не видел убитого дампа, – недоверчиво пробубнил мой невидимый собеседник. – А вот народу, который они завалили да сожрали, – море…

– Слышь, Скорняк, ты или пускай пассажира, или вали его на хрен, – прогудел водила из кабины, так и не выпустив изо рта бычка. – Мне твой гундеж над ухом слушать вообще без интереса.

– Ну вот, как что, так Скорняк крайний, – проворчал пулеметчик, наконец высовываясь из-за щитка. – Правила знаешь?

Я покачал головой.

– За вход пошлина, серебряный «Соболь». Свое оружие люди могут носить с собой. Но за убийство человека – виселица.

– А если не человека? – поинтересовался я.

– Если на территории убьешь пришлого мутанта – пошлина три золотых «Сеятеля». Только учти, потом с родичами того мута за периметром сам разбираться будешь. Если грохнешь мутанта, который работает на нас, – десять «Сеятелей» или, если не можешь выплатить, сам попадаешь в рабство, пока долг не отработаешь.

– Понял, – кивнул я.

– Кардан, открывай, – крикнул пулеметчик.

«Газон», повинуясь манипуляциям водилы с говорящей кликухой, послушно рыкнул и подался назад. Я протиснулся между косяком и бронированной мордой «газона», сделал пару шагов в сторону, чтобы рычащий полутанк, вновь загораживая собой проем, не размазал меня меж бортом и вагоном, – и остановился, уставившись в черные зрачки двух автоматов.