Электронная библиотека » Дмитрий Силлов » » онлайн чтение - страница 6

Текст книги "Закон Выброса"


  • Текст добавлен: 19 марта 2025, 15:50


Автор книги: Дмитрий Силлов


Жанр: Боевая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

От места укуса во все стороны распространилась чернота. Мерзкая, с гнойными пузырями, некоторые уже успели лопнуть, обнажив жуткие язвы. С остолбеневшего парня товарищи по оружию стащили берц, разрезали штанину вверх…

– Очень плохо, – покачал головой один из ученых. – Яд уже распространился до паховых лимфоузлов и пошел выше. Ему уже ничем не помочь. Боюсь, через несколько минут нам придется иметь дело уже не с человеком, а с мутантом.

Боец это услышал, повернул голову в сторону ученого, внимательно посмотрел на него и сказал:

– Спасибо за диагноз, док. Не беспокойтесь, у меня нет планов превращаться в монстра.

После чего очень быстро выхватил пистолет Стечкина из кобуры, улыбнулся, приставил ствол к подбородку и нажал на спусковой крючок. Простучала короткая очередь…

Видимо, патроны в пистолете у военного были с пулями, слегка подработанными ножовочным полотном, – а может, просто они, отрикошетив от дна каски, разделились на несколько частей, которые полетели по непредсказуемым траекториям. Так или иначе, последствия очереди оказались жутковатыми с виду – лицо парня лопнуло изнутри как арбуз, в который засунули петарду. Кровь, фрагменты мозгов, осколки костей, брызги от лопнувших глаз – все это полетело в разные стороны. И тем, кто стоял ближе всех к раненому, больше всех и досталось.

– Да твою ж душу, – сплюнул Геращенко, которому тоже прилетели в шею и в лоб теплые и влажные шматки кровавой субстанции. – Приказываю, мать вашу, сукины дети: кто еще стреляться надумает – отошли в сторонку и развлекайтесь сколько хотите без ущерба для остальных. А то я смотрю, Данилюк вон блевать намылился, сухпай переводить на отрыжку. Приказ ясен?

– Так точно! – синхронно рявкнули спецназовцы.

– Ну, если так точно, то разойтись нах, и выдвигаемся к озеру.

…Выдвинулись оперативно, и, без особых проблем преодолев по бездорожью три километра, вышли к огромной низине, на дне которой раскинулось большое заболоченное озеро. А на берегу того озера притулилось сооружение, похожее на долговременную огневую точку. Вокруг «ДОТа» валялись габаритные бетонные фрагменты, оставшиеся после бомбежки от научного комплекса и уже успевшие изрядно зарасти мхом нездорового фиолетового оттенка.

Геращенко поднял бинокль и с четверть часа внимательно изучал местность вокруг объекта.

Обгорелые, а местами и расплавленные останки бронетехники, которая приехала сюда ранее с той же целью, с какой прибыл в эти места полковник, – да тут и остались навеки.

Вертолет на том берегу озера Куписта с еле различимым скелетом пилота в смятой кабине.

Воронки от усиленного бомбометания, успевшие заполниться водой с радужными разводами на поверхности.

И кости.

Много костей вокруг «бункера», обглоданных дочиста мутантами, которых наверняка прорва водилась в гнилом озере, вонь от которого доносилась даже сюда.

Геращенко опустил бинокль, слегка повернул голову и движением глаз подозвал радиста.

– Докладывай на базу, – приказал полковник. – На точку прибыли, приступаем к оперативным действиям по объекту. Пусть засылают вертушки с «сигарами» и грузом «консервных банок».

Радист послушно передал все сказанное начальством, после чего уточнил:

– Они спрашивают – вертушки точно с «банками» посылать? Это не повредит объекту? Просят подтвердить информацию.

– Подтверждай, – сказал Геращенко, вновь приникая к биноклю. И негромко пробормотал: – Я не собираюсь терять вторую половину личного состава в этом проклятом месте. Сначала я поджарю ракетами и напалмом задницу этого академика, а потом, если ему сильно повезет, привезу на Большую землю то, что от него останется.

* * *

Охранный киб торчал на своем месте, похожий на памятник мировому милитаризму – если бы какой-то скульптор решил отлить такое из металла. Черный непроницаемый облегченный экзоскелет с тонированным бронестеклом, полностью закрывающим лицо. В руках – куцый бельгийский автомат FN F2000 с подствольным гранатометом. На поясе – кобура с «Глоком» и нож той же фирмы в пластиковых ножнах, закрепленный на черной разгрузке.

Еще на кибе висели подсумки с гранатами, чехлы с запасными магазинами, наручники в чехле, стреляющий электрошокер «Тайзер» и куча всякого другого барахла, предназначенного для уничтожения либо нелетального обезвреживания противника. Академик Захаров не поскупился на снаряжение для своего детища – кибов он производил сам для охраны подземной лаборатории, а также для продажи торговцам и хозяевам сталкерских баров. В производстве модель относительно недорогая, надежная, максимально точно выполняющая приказы того, кто в ее программе указан как хозяин. А что еще надо заказчику? Послушный боевой раб, отлично умеющий убивать и усмирять – больше он ни на что не способен.

Профессор Кречетов брезгливо сплюнул на пол. Из человеческого у него немного осталось – язвить, когда Захаров либо его дочь проходят мимо, и плеваться. Один раз точно в макушку академика попал, после чего тот уменьшил подачу влаги в ротовую полость своего пленника. Теперь плеваться стало непозволительной роскошью для постоянно пересохшего рта, и вязкие, клейкие, мерзкие слюни приходилось копить часами, чтобы в один прекрасный момент коротко и наглядно показать свое отношение к происходящему.

Хотя, понятное дело, это никого не трогало. Кибу вообще было по барабану: хоть обплюйся, хоть со своего пьедестала сверзись, он и не почешется. У него задача простая: уничтожать все, что движется, кроме хозяина и его дочки. А харчки беспомощной четверти человека, закрепленной на вершине системы обеспечения, это не движение, а так, ерунда какая-то, не стоящая внимания.

Впрочем, академик Захаров обрубок своего ученика беспомощным не считал. Потому, когда его самого либо его дочки-стервы не было в лаборатории, на пост заступал этот киб. Просто на всякий случай, мало ли.

И что не считал беспомощным – это правильно. Кречетов улыбнулся растрескавшимися губами. Живой враг – всегда опасный враг, даже если у него нет конечностей и двух третей туловища. Академик Захаров это прекрасно осознавал, но желание издеваться над поверженным и униженным противником было сильнее.

– Ты поплатишься, – прошептал Кречетов. – Ты ответишь за все. Дай только дождаться удобного момента.

Он расхохотался – и тут же поморщился от боли. Нижняя губа лопнула, из трещины вытекла капля крови, пробежала по подбородку, шлепнулась на пол. Киб лишь чуть повел стволом автомата в сторону Кречетова, словно фиксируя событие, но автомат через секунду вернулся в прежнее положение. «Обрубок не опасен, пусть делает что хочет» – наверняка такая установка была записана в матрицу киба. Что ж, тем хуже для него и всей этой проклятой лаборатории.

Профессор Кречетов просто ждал момента. Долго ждал. Много минут, часов, дней, каждый из которых он отмечал зарубкой в мысленном календаре.

И он дождался.

Внезапно в помещении стало теплее.

Заметно теплее.

Прямо скажем, жарко стало, Кречетов это кожей почувствовал. Словно в доменную печь заглянул – и залип, ощущая, как расплавленный металл дышит огнем в лицо.

Киб тоже заволновался. Ситуация была нестандартной, и полуробот-получеловек завертел головой, того и гляди отвалится от столь интенсивного вращения.

В рации, закрепленной на плече киба, раздался приглушенный голос. Чей – не понять, как и текст, тем голосом вещаемый. Профессор лишь смог разобрать «тревога», «нападение», «вертолеты», «напалм» и «приказываю прибыть».

Киб, воодушевленный приказом, сорвался с места и помчался к выходу из лаборатории. Ну а Кречетову разом стало все понятно, хватило информации, услышанной из рации.

Получается, те, кто разрушил научный комплекс Захарова, но не смог уничтожить его укрытие, пришли доделать свою работу. То, что это не какие-то местные группировки решили выкурить академика из его норы, было очевидно: хоть и круты те же «Борг» и «Воля», но напалма у них точно нет, как и вертолетов. Значит, это госструктуры решили окончательно свести счеты с непокорным ученым и его командой.

Но Кречетову было наплевать на то, что будет с академиком и его пристяжью. Наконец свершилось то, чего он так долго ждал: за ним впервые за много дней никто не присматривал, кроме равнодушного ока видеокамеры, вмонтированной в потолок. Но академику Захарову сейчас явно не до того, чтобы следить за камерами, потому имело смысл воспользоваться единственным шансом прямо сейчас.

И Кречетов воспользовался.

Он открыл рот и сильно клацнул зубами.

И еще раз.

И еще.

При этом керамика с нижних резцов крошилась от нагрузки, на которую не была рассчитана, обнажая стальные коронки с нереальными показателями твердости, закаленные в «жаре», а потом прожженные молниями «электрода». Подобные манипуляции с коронками из нитинола придали и без того твердому сплаву дополнительные характеристики прочности. И сейчас профессор этими коронками методично разрушал верхний резец, из канала которого был удален нерв, а в образовавшейся полости несколько лет назад Кречетов тщательно спрятал ключ к возможному спасению.

Профессор предполагал, что в его жизни может возникнуть ситуация, когда он будет полностью обездвижен. Конечно, он не думал, что однажды лишится трех четвертей тела, но просчитал досконально, что делать в ситуации, когда, например, будет крепко связан и не сможет шевельнуть ни рукой, ни ногой.

И даже по этому случаю сделал одно изобретение…

Последний удар по резцу был особенно сильным. Зуб треснул, порвав десну, из которой обильно полилась кровь. Но профессор продолжал бить по резцу еще яростней, пока не почувствовал, что во рту что-то шевелится…

Это было очень непросто – создать колонию микроскопических наноботов, способную принимать мыслесигналы хозяина. Только его, никого другого. А еще эта колония должна была после расконсервирования очень быстро вырасти до размеров организма, способного приносить пользу хозяину.

И Кречетов нашел способ, как это сделать.

Наноботы питались органикой. Поэтому кровь, что текла из травмированной десны, почти моментально исчезла, зато шевеление во рту стало намного ощутимее. Микророботы-репликаторы, каждый из которых был размером с молекулу, сейчас пожирали кровяные клетки и плодились делением, отчего их колония стремительно увеличивалась в размерах.

Через несколько минут профессор почувствовал, что шевелящаяся субстанция во рту стала размером с конфету. Больше ждать было нельзя – наноколония выросла до тех объемов, когда ей уже не требовалась легкоусвояемая пища в виде крови. Сейчас она уже готова была к самостоятельной охоте. Еще немного, и начнет жрать изнутри слизистую оболочку рта вместе с мясом.

Пора!

Кречетов с наслаждением сплюнул и увидел, как на пол шлепнулся серый влажный комок, который от удара тут же расплылся по плитке, словно чернильная клякса.

Впрочем, в форме кляксы колония наноботов оставалась недолго: почти сразу ее капли начали стягиваться к центру, и менее чем через минуту на полу лежал небольшой, нервно вздрагивающий шарик цвета неважной стали, покрытой патиной.

«Ты слышишь меня?» – не на шутку нервничая, послал мысленный сигнал Кречетов. Расчеты расчетами, испытания испытаниями, но никто не мог предсказать, как поведет себя единственный опытный образец после многомесячного анабиоза в зубном канале.

Прошла секунда…

Вторая…

Третья…

Профессор сглотнул кровавый комок, мысленно ругая себя: ну что стоило потратить какие-то несчастные несколько миллионов долларов, создать вторую, дублирующую колонию и запихнуть ее в соседний зуб? По крайней мере, был бы второй шанс, если с первым отрядом наноботов что-то пойдет не так. Пожадничал тогда – и вот результат. Захаров далеко не дурак. Ему одного взгляда будет достаточно, дабы понять, что это за серый шарик лежит на полу его лаборатории. И тогда придется умирать долго, в ужасных мучениях – старый садист не раз это обещал. Когда человека пытают, страдает не тело, а мозг, который принимает болевые сигналы от повреждаемых органов. Потому совершенно не обязательно иметь тело для того, чтобы испытать все прелести изощренной пытки, – с возможностями академика Захарова одного лишь мозга будет вполне достаточно.

Кречетов успел за несколько секунд прокрутить все это в голове, когда снизу, от подножия колонны, на которой находился бюст из плоти, пришел ответ:

«Да».

Само собой, это была не человеческая речь, а некий мыслеобраз, означающий положительный ответ на заданный вопрос. Но мыслеобраз понятный, хорошо читающийся, правда, слабый – Наб был голоден и напуган, как и любой ребенок, едва появившийся на свет. Кречетов так назвал свое детище, еще когда проектировал его: Наб, аббревиатура от «нанобот», что может быть проще? И теперь было нужно, чтобы искусственно созданное новорожденное существо максимально быстро адаптировалось к окружающей реальности и спасло своего создателя.

«Ты можешь двигаться?»

Если бы у Кречетова были ладони, они бы сейчас непременно вспотели от волнения. Но ладоней не было, зато мелкие капли пота выступили на лбу. Одна из них сейчас медленно текла по брови, неприятно щекоча кожу, но вытереть ее было нечем.

«Да».

«Хорошо. Ты молодец. У тебя все получится».

Ученый ощутил слабую волну удовольствия, коснувшуюся его мозга.

Наб был контактен.

Наб отвечал на вопросы.

Наб был готов действовать.

Но у него было слишком мало сил для того, чтобы выполнить необходимое, это было очевидно…

И тогда Кречетов максимально сильно ударил нижними резцами по осколку верхнего зуба, торчащего из десны, вбивая его в и так кровоточащее мясо. Но то кровотечение практически остановилось, а Наб был голоден…

Боль пронзила верхнюю челюсть по ощущениям до самой макушки, ударила изнутри по глазным яблокам так, что перед ними заплясали яркие звезды. Но цель была достигнута, кровь струей хлынула из раскуроченной десны. Хорошая кровь, настоящая, полноценная. Захаров, создавая колонну жизнеобеспечения для живых останков своего ученика, постарался, чтоб из жидкости, которой та колонна была заполнена, в верхнюю четверть тела, оставшуюся от Кречетова, поступала идеальная биологическая жидкость. Без хорошего кровоснабжения мозг работает плохо, а профессор хотел, чтобы его ученик страдал полноценно, осознавая свою абсолютную беспомощность.

И сейчас старания бывшего учителя сыграли Кречетову на руку.

Рот почти сразу заполнился теплой кровью, и ученый несколько смачно плюнул. Попал хорошо, почти рядом с Набом.

«Ешь».

Разумную колонию наноботов не пришлось долго упрашивать. Серый комок слизи вполз в кровавое пятно – и оно исчезло буквально за пару секунд. Наб был очень голоден.

«Еще!»

Это была не просьба.

Требование.

Что ж, дети всегда что-то требуют от родителей, даже если эти дети искусственные. И родители должны выполнять их требования, коль не хотят впоследствии однажды услышать что-то типа: «да пошел ты, я не просил меня синтезировать». В этом Кречетов был абсолютно уверен, высасывая кровь из раны и сплевывая ее на пол снова и снова, до тех пор, пока не почувствовал сильное головокружение – явный признак скорой потери сознания. Похоже, система, преобразующая в кровь заполняющую колонну искусственную биологическую жидкость, перестала справляться с рассчитанной нагрузкой.

Это почувствовал и Наб.

«Тебе плохо? – прозвучало в голове Кречетова. – Чем я могу помочь?»

Несмотря на головокружение, ученый невольно улыбнулся. Что ж, не зря он в свое время потратил столько времени, денег и нервов для того, чтобы создать свое детище. Родителям всегда приятно, когда созданное ими существо оправдывает ожидания, даже если оно совершенно не похоже на них.

«Ты можешь помочь, – отозвался Кречетов. – Нужно сделать вот что».

* * *

Мне снился сон. Я прекрасно осознавал это. Тот случай, когда ты спишь, но при этом очень четко видишь реальность вокруг себя, понимая, что она тебе только снится.

Это была лаборатория Захарова, где я был не раз.

Огромный зал с колоннами, подпирающими потолок, в которые были встроены разные устройства – видеокамеры, какие-то датчики, вентиляционные решетки…

На стенах – книжные полки, забитые научной литературой, и огромные экраны, по которым, словно колонии зеленых мух, ползали цифры и непонятные знаки.

Стеклянные шкафы с инструментами, биксами, коробками, пузырьками, колбами.

Множество приборов разных размеров, о предназначении которых я мог лишь догадываться.

И, конечно, автоклавы, в одном из которых лежал человек, очень похожий на меня.

Все это я видел так, будто парил в воздухе метрах в трех над полом. Странное местонахождение, конечно, но чего не бывает во сне.

Стоило бы, разумеется, рассмотреть своего двойника поближе, но не он сейчас привлек мое внимание. В нескольких метрах от стеклянного гроба стоял трехметровый цилиндр, заполненный каким-то плотным серым газом, клубы которого мешали рассмотреть содержимое цилиндра. А ведь внутри него был кто-то или что-то, опутанное плохо видимыми проводами, – можно было различить лишь темный силуэт, который словно оплели своими щупальцами множество осьминогов.

Я захотел получше рассмотреть, кто же скрывается там, в сером тумане, и легко, не напрягаясь, подплыл поближе к стеклянному аквариуму необычной формы – правда, толку от этого оказалось немного. Что ближе смотри, что дальше – суть одна. Мне даже показалось, что при моем приближении туман стал гуще, словно клубящаяся субстанция специально стала плотнее, чтоб я не увидел то, что она скрывает.

Или кого…

Сомнений не было, в аквариуме находилось живое существо. Когда я приблизился, из плотного тумана внезапно выпросталась длинная лапа, и большая когтистая ладонь сильно ударила в стекло – так, что по нему пошли две заметные трещины.

Я инстинктивно отпрянул назад, успев лишь разглядеть, что ладонь была шестипалой, прежде чем лапа вновь исчезла в тумане…

И проснулся. Бывает такое, когда видишь неприятный сон и заботливое сознание в критический момент вырывает тебя из кошмара, который оно само и создало. Зачем мозг это делает – непонятно. Спи себе, набирайся сил. Так нет же – вместо того, чтоб нормально отдохнуть, беспокойный óрган генерирует всякие остросюжетные и зачастую тупые истории, тем самым изматывая и себя, и своего хозяина…

Это было резкое пробуждение, словно меня из глубокого омута выбросило на поверхность реальности. Так случается, когда сознание, нагородив всякой чуши и поняв, что нагородило, срочно прерывает кошмарный сон. Оно и понятно: сделал фигню – исправь, и чем быстрее, тем лучше.

Я открыл глаза, но реальность вряд ли была лучше того сна, из которого меня только что выбросило.

Я лежал в стеклянном гробу, и его прозрачная крышка висела у меня прямо перед лицом. И что это за крышка, сомнений не было, слишком много я их перевидал за свою жизнь.

Итак, я лежал в автоклаве. Стандартном гробу местных ученых для проведения экспериментов над людьми, погружения их в медикаментозный сон, введения в анабиоз и много чего еще. Например, я видел, как в таких автоклавах из биологических матриц создают копии живых людей и тварей, совершенно на людей не похожих. Теперь оставалось выяснить, кто и с какой целью засунул меня в эту стеклянную гробницу.

Но сделать это было не так-то просто.

Во-первых, мозг после пробуждения работал туговато, и я никак не мог вспомнить последние события. Помнил разбитый грузовик, Хащща, уходящего вдаль, поле, выжженное широкой аномальной волной зеленой энергии… А дальше – как отрезало. Лишь какие-то зыбкие отрывочные фрагменты, словно засвеченные кадры кинохроники, плавали у меня в голове, словно рыбки в аквариуме, и мне никак не удавалось собрать их воедино.

А во-вторых, не много можно выяснить, когда ты плотно, словно сосиска в хот-доге, запакован в гроб и пошевелить можешь лишь онемевшими пальцами рук и ног, а также еще глазными яблоками, так как специальная твердая подушка плотно фиксирует голову, не давая ни малейшей возможности повернуть ее хоть немного.

И тут я увидел ее.

Кляксу стального цвета, которая медленно и неуверенно ползла по крышке моего гроба.

Я был готов поклясться, что минуту назад ее здесь не было, а теперь вон, ползет, медленно переставляя ложноножки, по направлению к моей голове… а может, к замкý, который был расположен в изголовье автоклава.

Клякса была небольшой, в половину моей ладони, но очень настойчивой. Один раз она чуть не сорвалась вниз, чудом удержавшись на гладком стекле, но я оказался прав – ее целью оказался электронный замок моего гроба. На некоторое время она пропала из поля моего зрения, а потом я услышал тихое гудение скрытого двигателя, и крышка автоклава плавно уехала вверх – а вместе с ней вышли иглы из моих вен и раскрылись браслеты из толстого пластика, фиксирующие мои ноги и запястья.

Свобода – это прекрасно, но, вероятно, я слишком долго лежал в этом чертовом автоклаве. Тело не слушалось. Чуть шевелились пальцы, каждое движение которых отзывалось адской болью, простреливающей снизу вверх, да так сильно, что я инстинктивно зажмуривался. Хороший рефлекс, полезный. Наверно, мать-природа его предусмотрела, чтоб от таких экспериментов над собой глаза не выскочили из орбит к чертовой матери.

Я усмехнулся про себя.

Если я могу издеваться над собой и чувствую боль, значит, не все потеряно.

И было еще одно.

Неведомая клякса меня освободила, за что ей огромное спасибо. Но если я буду продолжать валяться, занимаясь мысленным словоблудием, то вполне может прийти тот, кто меня сюда определил, и просто захлопнуть крышку, так как клякса совершенно точно действовала не по его приказу – иначе б чего ему самому не прийти сюда и не освободить меня?

Эта мысль придала мне сил. Я собрал волю в кулак, прекрасно понимая, что сейчас будет…

И рванулся вверх!

Немедленно мое тело пронзила такая боль, словно внутри меня родился неслабый «электрод», который шарахнул молниями во все стороны, пронзив ими каждую клеточку моего тела. Приподнялся я всего на несколько сантиметров – и рухнул обратно.

Но я явно не из той породы людей, которые сдаются после того, как у них что-то не получается.

И я снова рванул свое тело навстречу равнодушному белому потолку.

А потом еще раз.

И еще…

На пятый или шестой раз у меня получилось приподняться и, зацепившись трясущимися пальцами за край автоклава, вытащить из него непослушное тело, по степени функционала недалеко ушедшее от мешка с навозом.

Однако извлечение моей тушки из стеклянного гроба произошло не совсем по плану. Ноги, на которые я так рассчитывал, подкосились в самый ответственный момент, и я со всего маху рухнул на пол, отделанный мраморной плиткой.

Шлепок получился эпичный – я чувствительно приложился спиной и задницей, упав с метровой высоты. Хорошо хоть тело не забыло, чему его учили, и я рефлекторно прижал подбородок к груди, спасая затылок от удара.

Спас.

Но на этом мои силы закончились, и я растекся на полу, наверняка похожий на ту серую кляксу, которая непонятно с какой радости решила вытащить меня из автоклава.

Правда, быстро стало понятно с какой.

– Как я вижу, вы решили позагорать, Иван Николаевич, – раздался откуда-то сверху смутно знакомый голос. – В этом случае вынужден вас огорчить – это не самое лучшее место для подобного времяпровождения.

Силы на то, чтобы повернуть голову, у меня еще остались, что я и сделал. И сразу же память услужливо преподнесла мне довольно неприятное осознание того, где я нахожусь. Ну да, если нагромождение всяких-разных приборов типично для подземных лабораторий Зоны, то вот эта колонна с живым говорящим бюстом на ней может быть только в одном месте.

– Поздравляю с возвратом из царства Морфея в реальный мир, – сказал профессор Кречетов – вернее, та его часть, которая от него осталась. – Уже не помню, на «ты» мы с вами или на «вы», но сегодня предпочту быть вежливым – когда тебе «тыкает» четверть человека, это, на мой взгляд, выглядит немного глупо.

Ученый засмеялся, правда, смех у него получился невеселый. И его можно было понять – я б, наверно, с ума сошел на его месте.

– Понимаю, что вы после столь длительного заключения в автоклаве чувствуете себя не очень хорошо, – отсмеявшись, продолжил профессор. – Но у нас крайне мало времени, потому прошу прощения за бестактность, но у меня просто нет иного выхода. Наб, можешь приступать.

И тут я увидел, как ко мне приближается та самая клякса, что каким-то образом открыла электронный замок автоклава. Клякса довольно шустро перетекала по полу, только ложноножки мелькали. Я даже среагировать не успел, когда она, приблизившись, залезла ко мне на руку и поползла вверх, к лицу.

Я попытался ее смахнуть, но получилось у меня это весьма коряво – тело не слушалось. Не знаю, были ли это последствия долгого лежания на одном месте, или же Захаров вдобавок накачивал меня какими-то нейролептиками, тормозящими реакцию, но вместо того, чтобы сбросить с себя шуструю кляксу, я лишь заехал себе пятерней по челюсти…

А клякса между тем перетекла с моей шеи на подбородок, вытянулась, став похожей на длинного и тонкого червя, и шустро скользнула мне в ноздрю…

Сперва мне показалось, что точнехонько в мой мозг вонзилась ледяная игла. Я невольно застонал от непривычно острой, разрывающей боли внутри головы – показалось, что вот прям сейчас я и сдохну…

Правда, ощущение было секундным. Боль начала стремительно исчезать, трансформируясь в чувство непривычной легкости, бодрости, энергии. Странно – только что я едва выполз из стеклянного гроба, а сейчас буквально чувствовал, как тело наливается непривычной силой, а настроение стремительно повышается, словно я миллион долларов в лотерею выиграл.

– Неплохо, правда? – усмехнулся бюст Кречетова. – И, заметьте, никакой химии. Исключительно стимуляция отделов мозга, отвечающих за выработку серотонина и эндорфинов. Также Наб легко может вылечить практически любое заболевание изнутри, вплоть до полного уничтожения раковых клеток, например.

– Наноботы? – предположил я – ибо кто или что еще может обладать свойством воздействовать на организм человека на клеточном уровне.

– Именно! – воскликнул ученый. – Того, над чем мой прославленный и трижды проклятый учитель бился несколько десятилетий, я достиг за три года, создав действующую модель, в чем вы только что смогли убедиться!

– Кстати об учителе, – заметил я, легко поднимаясь с пола. Тело, конечно, еще ныло, но это была уже вполне терпимая боль. – Где он?

– Решает проблемы вместе со своей ненормальной дочкой и тупыми кибами, – скривился профессор Кречетов. – Судя по резкому повышению температуры в помещении, кто-то или обстреливает его логово из мощных огнеметов, или просто-напросто залил его напалмом.

– Неприятная ситуация, – заметил я. – Думаю, нам невредно было бы свалить отсюда, и как можно скорее.

Кречетов усмехнулся.

– Вполне с вами согласен. Только, боюсь, в моем случае сделать это будет не так-то просто.

Мне стало неловко.

Конечно, Кречетов та еще сволочь, но объективно его наноботы только что вытащили меня из автоклава, где я вполне мог поджариться живьем, если б напалм, или чем там еще поливают сейчас бункер Захарова, протек сюда. А я ничем не мог помочь профессору.

Но и оставлять его здесь на лютую смерть было не в моих правилах.

– Думаете о Долге Жизни и о том, как быстро и безболезненно меня грохнуть? – хмыкнул профессор. – Судя по вашему лицу, я угадал. Знаете, вы могли бы оказать мне одну небольшую услугу, которая полностью списала бы ваш Долг Жизни.

– Какую?

Кречетов показал глазами на толстый цилиндр, стоящий неподалеку и заполненный некой субстанцией, напоминающей клубы серого дыма. Ктулху меня побери, эту штуку я только что видел во сне…

– Этот автоклав необычной формы содержит матрицу, которая идеально подошла бы мне в качестве нового тела. Все, что от вас требуется, это нажать на приборной панели вон ту зеленую кнопку. И когда верхняя крышка автоклава откроется, оторвать мои жалкие говорящие останки от системы жизнеобеспечения и закинуть их в тот автоклав. Больше от вас ничего не требуется.

– Вы уверены? – уточнил я. – Почему-то мне кажется, что, если вас оторвать от этой колонны, вы недолго протянете.

– За пару минут сдохнуть не должен, – сказал Кречетов. – И, если вы не хотите, чтобы мы оба здесь поджарились, я бы попросил вас поторопиться.

Я пожал плечами. В конце концов, я далеко не ученый, и, думаю, профессор знает, что делает.

Позади колонны жизнеобеспечения практически до самого ее верха тянулась короткая металлическая лестница. Я взобрался по ней, одной рукой обхватил то, что осталось от Кречетова, потянул вверх…

Не тут-то было. Тот, кто присобачил живые останки к колонне, сделал это на совесть. Да и ученый невольно застонал. Понятное дело, когда кто-то пытается тебя оторвать от шлангов, вживленных в твое тело, это, наверно, чертовски больно.

– Режьте, – прохрипел профессор. – Отрежьте эти чертовы трубки! Прошу вас, быстрее!

Да уж, никогда не думал, что отдача Долга Жизни может быть настолько омерзительной. «Бритва» вышла из моей ладони быстро, словно ждала мысленного приказа, но мне показалось, что даже мой нож вздрогнул, когда я, с усилием наклонив в сторону живой бюст, начал обрезать толстые и тонкие трубки, по которым к обрубку тела профессора поступала питательная жидкость.

Надо сказать, он держался молодцом. Закусил губу, побледнел как полотно, но так больше ни разу и не застонал до того, как потерял сознание. А может, и умер, не знаю. Глупо проверять пульс у того, чье искусственное сердце ты только что отрезал от тела. Потому я, обрезав последнюю трубку, быстро спустился, держа обрубок Кречетова под мышкой, подбежал к пульту, нажал указанную кнопку и рванул к стоячему автоклаву, заполненному серым туманом.

Это была типичная емкость, которые часто встречаются в лабораториях Зоны. Они либо пустые, либо в них находятся сморщенные, высохшие трупы мутантов, которых ученые не удосужились вытащить, когда после Чернобыльской аварии в спешке покидали места своих биологических экспериментов. Понятия не имею, что за матрица была в том автоклаве, – в плотном тумане было ничего не видно, – но когда я подбежал ближе, то увидел две трещины в толстом стекле, точно такие же, как в моем сне…

Но раздумывать, откуда они появились, было некогда. Сбоку автоклава была прикреплена такая же лестница, как и к колонне жизнеобеспечения. Я быстро забрался по ней, бросил в туман останки профессора – теперь уже наверняка останки, так как Кречетов не подавал признаков жизни, – и чуть не сорвался вниз от резкой боли, рванувшей голову изнутри.

А потом я увидел, как из моей ноздри выскользнул тонкий червяк металлического цвета и нырнул в туман автоклава. Что ж, надеюсь, Наб сможет как-то помочь профессору, хотя сильно сомневаюсь, что четверть трупа смогут реанимировать даже самые что ни на есть крутые наноботы.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5
  • 3 Оценок: 2


Популярные книги за неделю


Рекомендации