Текст книги "Закон «дегтярева»"

И обернулся.

Фыф сидел на земле и продолжал шипеть. От боли. Понятное дело, больно это, если вогнать себе в руку клинок боевого ножа на пару сантиметров, а потом еще и повернуть. Из раны на землю часто-часто капала темная кровь.

– И на фига? – осведомился я, при этом чисто механически, на рефлексах уже доставая аптечку и жгут из кармана разгрузки.

– Сил не было, – признался шам. – Пришлось стимульнуть нервную систему.

– Ну, куснул бы себя за палец, что ли, – пожал я плечами. – Зачем так радикально-то?

– Палец я ж на нервах и откусить могу. Жалко палец, – поморщился Фыф. – Ты нож из меня достанешь или трепаться будешь?

– А сам никак?

– Боюсь, – признался шам, опуская взгляд единственного глаза. – Больно же.

– Понятно, – кивнул я. Знакомый синдром. Скажем, в запале мочит новобранец вражью силу чем ни попади – ножом, саперной лопаткой, зубами рвет. А потом, после боя, надрывно, с душой блюет в сторонке. Это боевой запал, генетическое наследие предков наших, прошел, и накатило цивилизованное воспитание, от которого на войне ничего, кроме тошниловки, не бывает.

В общем, выдернул я «Сталкер» из лапки шама, поморщился от его шипения прямо в ухо, захлестнул жгут выше локтя, наскоро перевязал рану, открыл аптечку – и присвистнул.

Барма не поскупился. В аптечке лежал шприц-тюбик, снаряженный не промедолом, и даже не морфином, а самым натуральным буторфанолом. Короче, повезло одноглазому.

Ввел я ему анальгетик в вену, и пока шама не накрыло, отправился в «аномалию», посмотреть, что у нас там с трофеями.

Результатом тщательного осмотра мертвого врага явился:

– автомат АК74 средней степени убитости,

– поясная сумка с четырьмя магазинами, масленкой и принадлежностями к автомату,

– две гранаты, Ф-1 и РГД-5,

– три бутерброда с салом, завернутые в промасленную бумагу,

– фляжка с водой и еще одна, плоская, судя по запаху – со спиртом,

– карта местности, заюзанная изрядно, но вполне еще годная,

– и еще один отличный трофей, штатовский мультитул, изначально названный его изобретателем «карманным инструментом для выживания».

Собрав трофеи и оттащив подальше в кусты труп застреленного, чтоб с дороги его не видно было, я вернулся обратно в укрытие.

Фыфа уже накрыло. Глаз блаженно закатился, тонкогубый рот расплылся в блаженной улыбке. Тащится шам. Ну и хорошо.

Понятно, что чинить его прямо тут, в кустах, ни фига не тема. Приедут дружки покойного Монстра, начнут прочесывать округу – и накроемся мы медным котелком. Поэтому оставалось только одно – уйти туда, куда ни один вояка не сунется без острой необходимости.

В Зону.

С мультитулом это оказалось гораздо проще, чем без него. Закаленная сталь плоскогубцев перекусывала колючую проволоку, как Бобик сосиску. Через пять минут в ограждении уже была проделана дыра, вполне достаточная для проникновения на запретную территорию.

Ну, мы и проникли. Вернее, я проник, волоча за собой шама, которого с буторфанола торкнуло конкретно, после чего я получил в довесок к трофеям сонного мутанта с резиново-довольной улыбкой дебила, ни в какую не желающего передвигаться самостоятельно. Как говорится, хотел как лучше, а получилось как всегда. Ладно. Фыф нас обоих от смерти спас, взорвав глаза Монстра ментальным ударом, так что пусть тащится. Заслужил.

За время моего отсутствия Зона ничуть не изменилась. Та же серая трава. Те же деревья с листвою, рыжеватой не столько от осени, сколько от радиации. То же низкое небо, похожее на надгробие, которое вот-вот рухнет тебе на голову. И тот же сырой запах смерти и запустения, который хрен когда забудешь. Куда бы ни занесла тебя судьба, этот запах всегда с тобой, ты пропитан им насквозь, и никогда ему уже не выветриться из твоей дубленой, простреленной, покоцанной ножами шкуры…

Все эти невеселые мысли я гонял в каком-то овраге, штопая лапку Фыфа, так и продолжающего лыбиться в небо. Надо же, как наши армейские анальгетики действуют на шамов. Людей-то послабее забирает. Хотя – ладно. Рана глубокая, и при более слабой анастезии Фыф шипел бы не переставая, а шип у него, кстати, весьма омерзительный. Так что нет худа без добра.

В аптечке нашлось все необходимое, включая шелк и набор изогнутых хирургических игл. А шить раны при помощи мультитуловских плоскогубцев – милое дело. В общем, мне хватило двадцати минут, чтобы закончить обработку и ушивание раны, а также обдумать наше положение.

Военный упомянул Ольховую, село возле блокпоста «Вильча», в котором, как я помнил, базировалась одна из рот охраны западной части Периметра. Стало быть, нас выбросило неподалеку от границы Украины с Беларусью, в самой глухой части Зоны. Даже бывалые сталкеры не знали, что здесь творится. Густой лес, непроходимый кустарник, а также обилие огромных змей и злобных мутантов надежно охраняли этот участок зараженной территории от непрошеных гостей.

Тем не менее обратно нам хода не было. В мире по ту сторону колючей проволоки моя физиономия имеется в каждом компьютере любой из силовых структур в разделе «Особо опасен». А Фыфу вообще крупно повезло, что он попал сюда, а не в любую другую точку этого мира, так как единственное место на планете, где существа с его физиономией могли жить, это Зоны. На Большой земле мутанты либо оперативно захватывались и по-тихому уничтожались, либо отправлялись в лаборатории для изуверских исследований.

В общем, закончил я штопку, снова перевязал лапку мутанта, использовав второй, крайне дефицитный перевязочный пакет. После чего достал трофейную карту и принялся прикидывать, как нам лучше добраться до знакомых мест, где такие, как я и Фыф, имеют больше шансов на выживание.

Получалось, оптимально – это двигать по прямой вдоль хорошо знакомых мне старых железнодорожных путей, некогда соединявших станции Вильча, Толстый Лес и Янов, от которой до печально известной Чернобыльской АЭС рукой подать. Нет, обратно к атомной станции я не стремился, ну ее к лешему. Меня больше интересовали многочисленные сталкерские поселки в тех краях, где можно было раздобыть еду и снаряжение. Обменный фонд у нас, конечно, был невелик, но, может, удастся какую-нибудь работенку найти – местные торговцы всегда рады подкинуть опытному сталкеру какое-нибудь задание, с которым не справились новички…

Короче, послушал я тишину, убедился, что никто за нами в погоню не бросился (вояки не психи, им жизнь дороже награды за убитого сталкера), вылез из оврага и уселся на поваленном дереве с намерением отдохнуть от трудов, и заодно обдумать детали плана нашего с Фыфом выживания в Зоне.

Но отдохнуть не получилось.

Внезапно слева от меня раздался треск ветвей, и из кустов вывалился какой-то черноволосый парень в драном армейском комбинезоне, зажимая правой ладонью живот. В левой незнакомец держал большой нож, напоминающий формой мачете – видимо, при помощи него он и продрался сквозь заросли.

Увидев меня, парень остановился, глянул на мой автомат, направленный ему в грудь, и застонал сквозь зубы. Потом вызверился и рявкнул:

– Выследил меня, да? Ну, стреляй, сука, чего ждешь?!

– Ты со словами-то полегче, – сказал я. – Поскольку думаю, что ты обознался, в рыло тебе прикладом бить не буду. Хотя если продолжишь, буду вынужден. И не посмотрю на то, что у тебя дыра в брюхе.

По комбинезону от ладони парня во все стороны расплывалось бурое пятно, и не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это значит.

– Так ты не из «боргов»? – проговорил раненый, окинув меня мутным взглядом. – Точно, не из них. Одиночка?

– Типа того.

– Автомат держишь правильно, значит, не лох-отмычка, – сделал вывод парень, медленно опускаясь на траву. Видимо, через заросли ломился на драйве, а тут понял, что я не враг, – и отпустило его. По бледному липу немедленно заструились капли пота, размывая грязь, засохшую на щеках.

– Надеюсь, что так, – сказал я, опуская оружие, но не приближаясь. – А что не из «бортов» – это точно. Даже не знаю, что это за типы.

– Странно, что не знаешь, – произнес раненый, отнимая ладонь от живота. Немедленно из-под ладони плеснуло наружу темной жидкостью, и парень рефлекторно снова зажал рану.

Я смотрел на его белое лицо, на зрачки, расширенные действием какого-то опиата, применяемого для обезболивания, на густую красно-желтую жижу, стекающую из-под слабеющей ладони. Смотрел и понимал даже без осмотра – жить ему осталось считаные минуты. Судя по цвету крови, пуля или нож пробили печень, одновременно разорвав и желчный пузырь. А лицо белее мела свидетельствовало о том, что ранение произошло достаточно давно и из парня вытекло слишком много крови для того, чтобы у него был хоть один шанс остаться в живых.

– В Зоне война, – сказал раненый, едва двигая немеющими губами. – И группировки поменяли названия, чтоб их вояки не вычислили по радиопереговорам. Красные нынче на украинский манер называют свою шоблу «Борг». Совсем офонарели, сволочи. Недавно решили, что другие сталкеры – это порождения Зоны, и теперь отстреливают их наравне с мутантами… Зеленые теперь «Воля». Продажные шкуры со Стечанки и Корогода… наймитами себя кличут… Короче, ну их всех в Саркофаг… А я вот, похоже, отбегался. У тебя выпить ничего нет… напоследок?

Человеку, стоящему на пороге смерти, нельзя отказывать. Я вытащил их кармана плоскую флягу с бесценным спиртом, отвинтил крышечку, и, присев возле раненого, приложил горлышко к растрескавшимся губам.

Он приложился, глотнул через силу и, откинувшись на ствол дерева, слабо улыбнулся.

– Ну вот, теперь и помирать можно, – выдохнул он. – Спасибо. Как сдохну, все, что мое, – твоё. Тут на поясе у меня арт редкий… из-за него меня «борги» по всему Толстому лесу гоняли… Ты его лучше продай от греха, с собой не таскай… Убьют за него… как меня…

– А что за арт? – поинтересовался я. – В чем его сила?

Но парень, похоже, меня уже не слышал. Он просто говорил, боясь, что не успеет сказать все, что было так важно для него.

– Меня Михаилом звать… Миха Титков я, позывной «Черный»… Как помру, сделай так, чтоб меня запомнили… Слышишь? Сделаешь?

– Сделаю, – кивнул я. – Тебя запомнят. А кому весточку-то передать, если что? Мать, отец, жена есть?

Парень молчал, уставившись в одну точку, словно задумался над ответом. Только не ответит он больше. Ни на чужие вопросы, ни за свои грехи. На всё и за всё ответил сегодня сталкер, упокой его Зона.

Я положил ладонь на его холодные веки и подождал, пока они нагреются и опустятся вниз – теперь уже навсегда. Надо было, наверно, сказать что-то, но слов не было. Да и зачем говорить? Кому? Все равно никто не услышит, кроме Зоны, а ей – все равно. Сколько их уже легло в нее, сталкеров, сколько еще ляжет. Плевать ей на нас…

Ладно, решил я. Хватит мысли гонять, как тараканов веником, надо бы парня похоронить. Был бы незнакомцем, так оставил. Его смерть – его дело. Но он мне все свое имущество по закону Зоны завещал, формулу произнес «все, что моё, – твоё», а это уже обязывает. Такое только закадычному другу говорят – или случайному знакомому, который не отказал в последней просьбе. Понятное дело, что в Зоне, как и на войне, с трупов и так берут все, что надо, без всяких формул. Но то, что правильно завещано, обычно удачу приносит, это все знают. Поэтому надо парня уважить. Но перед этим – разобраться с наследством, из-под земли-то завещанное не достанешь.

Рюкзака у умершего не было, только противогазная сумка на боку, в карманы же я не полез – все, что можно в них найти, у меня и так было. А вот висящий на поясе мертвеца контейнер для артефактов меня заинтересовал. По форме-то он вроде как обычный был. Стандартный, освинцованный, такие все сталкеры в Зоне таскают. Только цвет у него какой-то странный. Желтый, будто из меди или из латуни его отлили и начистили до блеска. И на фига, спрашивается, мастерить тару для артов из цветного металла? Чисто для понта, что ли? Только понт какой-то странный, необъяснимый.

Я вытащил «Сталкер» из ножен, засунутых за голенище, и, разрезав поясной ремень сталкера, снял с него странный контейнер.

И удивился вторично. Даже для освинцованного хранилища артов он был слишком тяжел. Интересно, что же у него внутри?

Отвинтив крышку, я глянул внутрь – и недоуменно хмыкнул.

Внутри контейнера лежала какая-то невзрачная чешуйка, смахивающая на ноготь большого пальца и никоим образом не похожая на артефакт, ради которого целый отряд крупной группировки будет гоняться по лесу за сталкером-одиночкой. Арты обычно загадочно-красивые или, наоборот, уродливые, но никак не похожие на предмет, который я сейчас внимательно изучал. Изучал, но пока не трогал. Хватать неизвестный и непонятный артефакт руками есть занятие крайне опасное, многократно увеличивающее шансы остаться в Зоне навсегда.

Я б, может, еще посидел так на корточках, задумчиво потрясывая контейнер, от веса которого у меня уже слегка ныли плечи. Но тут со стороны оврага раздался недовольный голос.

– Ну и какого хрена ты там присел над трупом? Другого места не нашел?

Понятно. Фыф очнулся, с отходняка злой и непочтительный. Иному хаму я б с ходу объяснил, что он неправ, но шам был раненый, хоть и заштопанный. К тому же мы с ним не один пуд соли вместе съели, а это тоже обязывает. И не только в Зоне. Поэтому я обернулся и ответил вполне мирно:

– Парень только что умер. Похоронить надо.

– А он тебе что, родной, что ли? – поморщился Фыф, вылезая из оврага. – Наследство оставил?

– Типа того, – сказал я, показывая контейнер. – Там внутри какая-то хрень лежит. Глянь, может, ты знаешь, что это?

– Хрень можно выбросить, – сказал Фыф, мгновенно став серьезным и сосредоточенным. – А за золотой контейнер весом в пару-тройку кило я его сам похороню. С царскими почестями.

– Золотой?

Признаться, в драгоценных металлах я небольшой спец – не часто держать в руках доводилось. Но и я понимал, что три килограмма золота – это очень неплохой приз, ради которого весь «Борг» легко снимется с лагеря и устроит облаву кому угодно, хоть самому господу богу, если у того на поясе болтается эдакое сокровище.

– Угу, – энергично кивнул Фыф, так, что даже глазные щупальца по щекам хлопнули. – Он самый. А что за хрень в нем?

– Непонятная, – сказал я, подходя к мутанту и протягивая ему конейнер. – Во всяком случае, для меня. Никогда подобного арта не видел. Да и артефакт ли это?

Шам аккуратно принял у меня контейнер, заглянул внутрь, смотрел секунд двадцать, потом отвернулся и зажмурил единственный глаз.

– Ух, силен арт, – сказал он. – Как я понимаю, это что-то типа мощнейшего ускорителя частиц, настроенного на превращение металлов в золото.

– Да ладно, – не поверил я. – Что-то типа философского камня?

– Ага, – просто ответил Фыф. И, состроив умную физиономию, насколько позволяла анатомия его лица, выдал: – Короче, если разогнать электроны до чудовищных энергий и начать ими бомбить свинец, тот превратится в золото. Свинец ближе всех находится к золоту по таблице Менделеева, и у него совсем небольшой избыток электронов, чтобы быть золотом. И если лишние электроны у свинца выбить с помощью бомбардировки высокоэнергичными электронами, то свинец превратится в золото.

– А с другими металлами как? – поинтересовался я.

– С другими металлами все сложнее, – кивнул Фыф. – Если бомбардировать, скажем, железо теми же самыми электронами, то железо должно, наоборот, захватывать недостающие электроны, последовательно превращаясь в кобальт, никель, медь, цинк, платиноиды и, наконец, в золото…

И, спохватившись, добавил:

– А это ничего, что мы тут сидим, треплемся неподалеку от трупа? Те, кто этого парня убили, небось, вовсю ищут вот этот арт, который мы тут увлеченно рассматриваем.

– Ищут, – кивнул я. – Но парень неслучайно вышел сюда, почти к кордону. Тут, как я понимаю, совсем рядом КПП «Вильча» с вышками, пулеметами и бронетранспортерами на случай экстренного выезда в Зону. Так что пока мы тут сидим, это для нас самое безопасное место. Военные опасаются соваться в Зону, а борги не хотят лишний раз маячить рядом с КПП. Так что мы тут с тобой в относительной безопасности. Пока кто-то из них наверняка не разузнает, в чьих руках теперь этот артефакт.

– Так, может, выбросить его нахрен? – поинтересовался Фыф. – Жизнь дороже. Или закопать, а потом вернуться и забрать?

– Что с артом, что без, мы с тобой теперь меченые, – усмехнулся я. – Местные слишком хорошие следопыты, чтобы не понять, что тут произошло. Будут искать нас по всей Зоне, дабы узнать, куда мы артефакт спрятали. Так что лучше мы с тобой попробуем его использовать в своих целях.

– Это как?

– Это просто, – сказал я, пристегивая контейнер к своему поясу. – Знаю я одного местного врача, который живет на южных болотах. Он много чего повидал и в курсе, как перейти обратно в наш… хм-м-м… в тот мир, из которого нам пришлось уйти.

– Ясно, – кивнул Фыф. – А если врач ничем не поможет?

– Тогда к Кузнецу пойдем, – вздохнул я. – Правда, я не уверен, что он жив, что знает, как заряжать «Бритву», и – главное – что не пошлет нас куда подальше. Он такой, с него станется. Поэтому на доктора у меня больше надежды.

– Ладно, – отозвался Фыф. – В этом мире ты, как я понимаю, уже бывал, так что давай похороним парня – и веди.

Хорошо было сказать «веди». Еще б узнать, куда вести. Но у меня было время подумать, пока мы ножами копали могилу. Признаться, в Зоне это занятие бесперспективное – все равно ночью мутанты тело выкопают и сожрут. Или же само тело оживет, выкопается из зараженной земли и пойдет шататься по лесу в поисках свежей крови и не особо протухших мозгов. Но раз обещано – надо делать. Это и Фыф-беспредельщик понимал, поэтому даже не особо ворчал насчет того, что некоторые дают обещания, а другим приходится отдуваться.

Земля была рыхлой, работалось легко. Поэтому через полчаса на месте нашей стоянки появился свежий холмик с кривым крестом, связанным из толстых веток, на который я одел старый противогаз мертвеца, найденный в сумке. Странно – зачем эти тертые Зоной люди почти поголовно носят с собой противогазы, которые весят немало, а понадобятся ли в рейде – большой вопрос? У меня есть такое подозрение, что затем и носят, чтоб в случае чего друзья-товарищи могли соблюсти традицию.

После чего на поперечной ветке я старательно вырезал ножом: «Сталкер Михаил Титков, позывной «Черный». Извини, парень, но я реально больше ничего не могу сделать для того, чтобы о тебе помнили другие люди.

* * *

– Ну что, пойдем, что ли, – сказал я, закончив кропотливую работу.

– Пойдем, – вздохнул Фыф. – Только плохое у меня предчувствие. С таким артефактом на поясе далеко ли мы уйдем? Да и куда ж я в Зоне и без автомата?

– Не ной, – сказал я, досылая патрон в патронник. – Для тебя АК больно здоров будет, поэтому на тебе моего «ярыгина». Машинка неплохая, на первое время сойдет.

– Ну, вот так всегда, – проворчал шам больше для вида, забирая пистолет. – Как кому по мозгам дать или глаза выдавить, так Фыф иди сюда. А как трофеи делить, так Фыф извини-подвинься.

– Ладно тебе, – хмыкнул я. – Хватит и на твою долю трофеев. Если нижней челюстью не щелкать и под пули не подставляться, то и с пистолетом можно хабар добыть.

…Найти ржавые железнодорожные пути с картой особого труда не составило – они метрах в двухстах от нас находились, заросшие кустами и высокой травой. По моим расчетам выходило, что нужно пройти вдоль них километров десять до пересечения с шоссе, и, не доходя до памятной мне Красницы, свернуть направо. А там уже проще. Места пойдут опасные, но знакомые – огромная территория заброшенного военного НИИ, потом пройти немного левее свалки военной техники, что возле Рассохи, – и вот они, болота. Если повезет, за сутки можно дойти. Хотя, конечно, в Зоне лучше не загадывать даже мысленно – тем, кто на везение сильно надеется, здесь обычно не везет.

Я у мертвого сталкера помимо контейнера только его мачете взял – кусты да ветки рубить. Можно было и «Бритвой», но хоть она и неубиваемая, я все равно предпочитаю черновую работу боевым ножом не делать. Не для того он. А то однажды можно сильно удивиться, что твое оружие последнего шанса подведет тебя в самый неподходящий момент.

Я прорубал дорогу, Фыф шел следом с пистолетом наготове. В свое время я успел убедиться в том, что мой одноглазый кореш умеет стрелять весьма неплохо, так что пусть лучше ковыляет сзади, спину прикрывает. И заодно слушает, что вокруг делается – слух у шамов как у летучих мышей, человек в этом отношении с ними рядом не стоял.

И он услышал, несмотря на треск, который я производил, прорубаясь сквозь заросли.

– Стой, Снайпер, – негромко произнес он. – Впереди засада. Человек двенадцать, а может, и больше.

Признаться, я ожидал чего-то подобного. Пройти по Зоне как по бульвару еще ни у кого не получалось. Но дюжина стрелков – это многовато. Как бы ни везло тебе, но если начнут поливать очередями, шанс поймать тушкой свинцовый гостинец весьма велик. Особенно – на открытой местности. А судя по просвету между деревьями, впереди была именно она. Поляна или прогалина, будь она неладна. Самое лучшее место для засады. Схоронился за деревьями на той стороне, и ждешь, когда появится бестолковый противник, которого расстрелять, словно в тире, – плевое дело.

– И чего делать будем? – осведомился шам.

– Для начала будем посмотреть, кто это там нас ожидает, – ответил я. – Ползать по-тихому умеешь?

– А то! – оскорбился Фыф. И тут же поинтересовался: – А по-тихому – это как?

– Понятно. Короче, делай как я. Авось прокатит, – сказал я.

Понятное дело, с кавалерийской рубкой кустарника покончено. Я сунул мачете в ножны, передвинул золотой контейнер на спину, опустился на старые шпалы и медленно пополз, раздвигая кусты перед собой. Где не получалось раздвинуть переплетения зарослей, смахивающих на клубки колючей проволоки, аккуратно резал их «Бритвой» и полз дальше. Занятие нудное, но необходимое, если хочешь незаметно подкрасться к противнику. Фыф полз следом, копируя мои движения, и, в общем, для новичка в подобных упражнениях получалось у него неплохо.

Таким макаром через двадцать минут мы были на краю поляны и сквозь заросли кустарника обозревали, что творится на той стороне прогалины.

Довольно быстро я вычислил сборный отряд фанатиков Монумента и бойцов «Борга», которые особо и не прятались. Не привыкли, видимо. Им, охотникам на сталкеров, это вроде как «впадлу». Может, потому и броню свою красили в черно-красные цвета – мол, нам маскировка по барабану, мы в Зоне хозяева.

В принципе, не поспоришь. «Борги» группировка сильная, особенно если они реально с фанатиками объединились, которые считают себя хранителями местного Зеркала Миров, называя гигантский кристалл Монументом. По ходу, красно-черных кто-то с Большой земли конкретно спонсирует. Броня и оружие у бойцов качественные, штурмовые бронежилеты шестого класса защиты, шлемы «Рысь-Т», автоматы АК сотой серии со сбалансированной автоматикой…

В общем, по сравнению с тем, что было в мои прошлые посещения Зоны, экипировались красно-черные знатно. Обычно они «четверками» по Зоне шатаются – командир группы, снайпер, пулеметчик и гранатометчик. Сейчас же на краю поляны аж три «четверки» рассредоточились, причем пулеметчики были упакованы в тяжелые, старые, но надежные экзоскелеты «WEAR 2Z», делающие их владельцев похожими на живые танки. Понятно. Эти, которые в «экзо», – точно фанатики. Я их еще по бою возле Красницы помню, это их фирменная броня.

При этом, похоже, бойцам уже порядком надоело ждать у моря погоды. Поэтому один из командиров с вышитыми звездами на погонах достал мегафон и проорал в него:

– Слышь, сталкер! Хорош по кустам шкериться! Мы тебя подстрелили – мы тебя и уделаем вглухую, если сам не сдашься и «Ноготь Мидаса» по хорошему не вернешь. Вояки на Периметре тебя не спасут, не надейся. У них приказ стрелять на поражение по любому, кто выйдет из Зоны. А за такой арт они тебя тем более тупо закопают, и все. Я же тебе жизнь гарантирую – если сдашься, конечно.

«Красиво поет, – коснулась моего мозга осторожная мысль. – Это он потому поет, что боится стрелять, артефакт повредить. Нас уже вычислили тепловизором, и пятеро в обход пошли кустами, нас в кольцо брать».

– Фыф, я, кажется, просил тебя не лазить мне в мозги, – прошептал я, поморщившись. – Не люблю.

– Так я ж для маскировки, – в ответ шепнул Фыф, похоже, немного смущенный.

– Какого хрена маскироваться, если нас уже вычислили? – поморщился я, ругая себя мысленно. Шатаясь по постапокалиптическим мирам, как-то отвык я от спецов военного дела, оснащенных современными средствами обнаружения противника. Вон он сидит, на поваленном дереве, пялится в прибор, не особо и скрываясь за высохшими ветвями. Уверен, что раненый сталкер для них не опасен. Пошарится возле Периметра да придет сдаваться. Не знают, что тот сталкер уже никогда никому не сдастся…

– Слышь, Фыф, – прошептал я. – Тот дятел нас сейчас как одно целое пятно видит, потому, что мы рядом лежим. Но если, не дай Зона, присмотрится, они прям с ходу на штурм пойдут, поймут, что мы – совсем не тот, кого они ждали. Поэтому слушай. Трава от росы влажная, земля тоже. Можешь поднять туман?

– Да как? – зашипел шам. – Я вообще пустой, как барабан. Все, что оставалось, на глаза того мордатого ушло.

– На, – сунул я ему в лапы флягу, на две трети заполненную спиртом. – Только быстро. Я помню, ты можешь.

– Блин, я Насте обещал завязать, – попытался отбрехаться Фыф.

– И сразу после этого снова нажрался. Короче, если ты туман не поднимешь, нас самих завяжут. Прямо сейчас. Мертвым узлом. Навечно.

– Твою мать, – тихонько скульнул шам, принимая флягу. – Прости, подруга.

Сбоку булькнуло. Раз, второй, третий…

– Хорошо пошла, зараза, – яростно прошептал Фыф. – Ух, хорошо!

Об рельсу негромко звякнула пустая фляга. Нехороший, конечно, фактор. Демаскирующий. Но сейчас это было уже неважно. Потому что от серой травы вверх поднималась стена тумана. Плотная, словно завеса от пары десятков дымовых гранат, сработавших одновременно.

И когда эта завеса скрыла кусты напротив, я начал стрелять. Одиночными. По памяти. Очень и очень быстро, потому что люди, заслышав выстрелы, имеют свойство прятаться. И, судя по тому, какие звуки раздавались на той стороне поляны, первые три пули точно нашли свою цель. И первой этой целью был, разумеется, корректировщик с тепловизором – я прям увидел, как пуля пробила прибор насквозь и вонзилась в глаз наблюдателя. Такое вот у меня богатое воображение, которое имеет свойство очень редко ошибаться, когда дело касается стрельбы.

Дальше я уже стрелял на крики, так как в нереально плотном тумане не видел даже мушки своего автомата. И, судя по тому, как те крики обрывались, стрелял не безрезультатно…

До тех пор, пока с той стороны мне не ответил пулемет.

Пришлось временно отставить пальбу, резко, перекатом сменить местоположение и дернуть за собой уже никакущего Фыфа.

Шам был пьяным в стельку и уставшим, как загнанная лошадь. За последний час от его ментальной силы не осталось ничего, и Фыф банально вырубился, израсходовав все ресурсы нервной системы. Поэтому мне пришлось слегка напрячься, в положении лежа перекидывая его нелегкую тушку за ствол ближайшего дерева. Семейная жизнь на шаме сказалась – потяжелел он изрядно. Это когда девчонка набирает лишний вес, люди говорят, мол, «потолстела». А когда с женатым мужиком происходит то же самое, это называется «откормила». Так вот, Фыфа Настя откормила изрядно, из чего я сделал вывод, что шаму в семейной жизни повезло больше, чем мне, – хреновых мужиков девчонки вкусняшками не балуют, даже если те девчонки – киборги. От хреновых к другим уходят. М-да…

Такие вот философские мысли одолевали меня, когда над моей головой свистели пули, срезая с окружающих деревьев ветки и жухлую осеннюю листву. Мне за шиворот сыпалась труха и всякая другая древесная дрянь, а я лежал, вжимаясь в землю, и философствовал. А хрен ли еще делать, когда противник не дает даже голову поднять? Правильно, лежать и думать о вечном.

Наконец, у пулеметчика кончилась лента, и время размышлений прошло. Настала пора действовать. На звук, так как даже вспышек от выстрелов не было видно в той мутной, сырой взвеси, которую породил повелитель туманов, валяющийся пьяным в стельку возле корней столетнего дуба. Но звук в густом тумане передавался замечательно. Особенно хорошо был слышен глухой мат из-под защитного шлема стрелка, перезаряжающего свой пулемет…

С воображением у меня все в порядке, не зря ж романы о своих приключениях пишу на досуге. Со слухом – в общем, тоже. На стыке этих двух своих несомненных достоинств я вскинул автомат и выстрелил, метя сантиметров на десять выше рта, бубнящего в кромешном тумане.

Хлопок выстрела потонул в сырой взвеси, зато я отчетливо услышал, как натужно лопнуло бронестекло шлема, не выдержавшее прямого попадания автоматной пули со стальным сердечником.

А потом меня опять прижали к земле плотным огнем. Причем с трех сторон. Это те, что в обход пошли, решили больше не скрываться. Поняли, что я залег, и принялись чесать по земле без риска попасть в своих. И это, похоже, финиш. Искусственный туман, созданный Фыфом, явление недолговечное, причем уже начавшее заметно редеть. Еще немного – и «борги» с фанатиками, увидев цель, примутся палить адресно. И вспышки их выстрелов будет последним, что увижу я…

– Ну, уж хрен вам по всему портрету, – рыкнул я, вытаскивая из подсумков трофейные гранаты с заранее разогнутыми усиками. – Ловите гостинцы!

Эргэдэшка полетела налево – оттуда пулемет не работал, только автоматная трескотня слышалась. Эфка, соответственно, отправилась вправо, откуда занудно и беспрерывно долбил то ли ПК, то ли «Печенег», снаряженный лентой на двести патронов.

Хлопнуло почти одновременно.

Признаться, не особо я надеялся на поражающий эффект от взрывов. Ходячие танки, запакованные в экзоскелеты, подбить противопехотной гранатой реально лишь при очень большом везении – если осколок пробьет шлем второго класса защиты, воткнувшись в него под прямым углом.

Сейчас я выигрывал секунды на то, чтобы подняться и ринуться туда, откуда выстрелы слышались ближе всего. То есть направо, к группе, которая подобралась ко мне ближе остальных.

Патроны в моем магазине закончились, и не было у меня лишней секунды, чтобы перезарядить оружие. А вот чтобы на бегу выдернуть из ножен «Бритву» – была, так как движение руки, совмещенное с безумным рывком, не требует отдельного времени…

Ну точно, это был «Печенег» в лапах ходячего танка, который тот перезаряжал неторопливо и обстоятельно. Рядом с пулеметчиком, упакованным в экзоскелет, маячил автоматчик – для прикрытия. Грамотно. И оно бы обязательно сработало, если б не было тумана вокруг, пусть и слегка рассеявшегося.