Электронная библиотека » Дмитрий Соколов-Митрич » » онлайн чтение - страница 7

Текст книги "Яндекс.Книга"


  • Текст добавлен: 21 июля 2014, 14:16


Автор книги: Дмитрий Соколов-Митрич


Жанр: О бизнесе популярно, Бизнес-Книги


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Зачем одной стране две денежные системы?

В Советском Союзе, как и во многих государствах, не желающих считаться с законами экономики, фактически существовали две параллельные денежные системы – настоящая и условная. Настоящими деньгами были наличные. Они реально бродили по стране, являлись средством платежа, накопления, даже мелкого кредитования. Но их уделом были небольшие транзакции. Для серьезной хозяйственной деятельности существовала другая денежная система – безнал. И это был совсем не тот безнал, который существует в любой стране с рыночной экономикой.

Заработать много безналичных денег вовсе не означало, что их можно тут же взять в банке и потратить в магазине. Безнал можно было только «отоварить». Границу между безналом и налом государство контролировало не хуже, чем железный занавес вокруг соцлагеря. Иначе наличные рубли тут же наводнили бы экономику и мгновенно привели страну к гиперинфляции.

К концу перестройки эта условная финансовая реальность окончательно превратилась в фантасмагорию. Безналичные деньги стали бесконечными, их не было жалко никому – ни заводам, ни научно-исследовательским институтам, ни нарождающимся кооперативам. Именно поэтому первые пару лет «Аркадия» неплохо зарабатывала: «Поисковая программа? Почему бы нет! Берем. Безнал принимаете?»

Но на излете перестройки вместе с политическими границами затрещали и финансовые. Появилось множество полузаконных способов перевода безнала в нал. Например, через те же центры научно-технического творчества молодежи, о которых шла речь в интервью с Давидом Яном. Они имели законное право продавать свои разработки за наличный расчет – и это обстоятельство сделало их весьма популярным финансовым инструментом. А также – инкубатором будущих миллионеров на обналичке. Именно из этой среды потом выйдут многие олигархи первой волны.

Всеми правдами и неправдами к 1990 году наличные деньги наводнили страну. Ситуацию усугубил работающий на полную мощность печатный станок. Погибающей экономике было нечем обеспечить такую денежную массу. Министерство финансов под руководством Валентина Павлова, которого потом вся страна дружно ненавидела еще лет десять, решилось на отчаянный шаг: под предлогом борьбы с фальшивомонетничеством была объявлена трехдневная процедура обмена пятидесяти– и сторублевых купюр («павловская реформа»). Сумма ограничивалась тысячей рублей на человека, но даже эти деньги получить было нереально: сберкассы просто не справлялись с потоком людей. Фактически это была всесоюзная конфискация денежных сбережений. Кому не удалось обменять свои деньги, умирали от инфарктов, вешались, а кто покрепче – с отчаянным весельем обклеивали ими стены туалетов и коридоров. Таким образом правительство вывело из обращения 14 миллиардов рублей. Но это не спасло положение. Отношение денежной массы к товарной к концу 1991 года снова достигло трехкратного уровня, дефицит элементарных товаров потребления достиг таких масштабов, что даже карточная система не спасала. В итоге с наступлением 1992 года великая стена между налом и безналом рухнула окончательно. Деньги уравнялись, цены были отпущены в свободное плавание, экономика заработала по законам экономики, а не политики. Первыми результатами «шоковой терапии» стали галопирующая инфляция (2600 процентов по результатам 1992 года), огромный дефицит госбюджета и паралич производства. Предприятия оказались без оборотных средств. Впереди было почти целое десятилетие бартерной экономики: я тебе ГСМ для твоей сельхозтехники, ты мне – картошку для моих рабочих. О покупке какой-то там поисковой программы по какому-то там Международному классификатору изобретений теперь можно было вести речь только в жанре анекдота. Для «Аркадии» начались трудные времена.

Что такое точка бифуркации?

Если говорить красиво, это шар на вершине горы. Куда он покатится через секунду, не знает никто. Если говорить шершавым языком науки, точка бифуркации – это критическое состояние системы, при котором она становится неустойчивой относительно случайных колебаний. В этот момент возникает несколько вариантов дальнейшего развития, но какой именно восторжествует, предсказать невозможно. Станет ли состояние системы хаотичным или она перейдет на новый, более высокий уровень упорядоченности?

После всеобщего обвала «Аркадия», конечно, перестала всерьез зарабатывать, но все равно было понятно, что поиск – это та услуга, которая рано или поздно будет востребована. Поэтому было решено посадить «Аркадию» на шею CompTek, сделав ее одним из подразделений более сильного бизнеса. Но время шло, а многочисленные попытки возобновить продажи ни к чему не приводили, технари приуныли, суббота затянулась, понедельник все никак не наступал. Не выдержал даже Сегалович: в очередной раз засобирался в эмиграцию.

– Я помню 1992 год, первая выставка «Информатика-92», мы потратили на подготовку к ней последние деньги, заработанные еще в конце 91-го в Минске, – рассказывает Илья. – Притащили туда большой компьютер, такой куб, юниксная система. И я ходил по этой выставке, набирался пессимизма. Там все время играла музыка только что умершего Фредди Меркьюри, Show Must Go On, как сейчас помню. Запомнилось это ощущение: холодно, пусто, вот эта музыка и все такие печальные, потому что любили Queen… Нам нужно было наконец делать какой-то новый поисковый продукт, а как его делать – непонятно. Команда практически разошлась, я остался чуть ли не в полном одиночестве. А тут еще наступил 1993 год, опять начались всякие политические пертурбации.

Надо ли цепляться за власть?

Весной 1993-го Илья Сегалович снова стал свидетелем исторических событий. Только на этот раз впечатления от них были совсем другого свойства.

Весна того года была богата на митинги, столкновения с ОМОНом стали будничным явлением. Правда, чаще всего милиция вела себя по-вегетариански и не оказывала протестующим никакого сопротивления. Такое поведение стражей порядка подстегивало политические аппетиты оппозиции. Рано или поздно это должно было закончиться кровью. Первого мая на Октябрьской площади был запланирован многочисленный митинг с последующим шествием. Инициаторами выступили сразу три политические организации – КПРФ, Фронт национального спасения и «Трудовая Россия». Власти согласовали маршрут шествия лишь до Крымского Вала, но организаторы решили, что для такого количества народа этого будет мало, и двинули колонны по Ленинскому проспекту в сторону смотровой площадки на Воробьевых горах. Первый кордон милиции был смят, у бойцов ОМОНа толпа отбирала дубинки и щиты. Решительное сражение произошло в 11:45 у следующего кордона, расположенного прямо под окнами «хорошей квартиры». Омоновцы перешли в контрнаступление. В них полетели камни. Жестокие избиения, по свидетельству очевидцев, последовали с обеих сторон. Вспыхнули две грузовые машины. Милиция применила против толпы водометы. В результате столкновений порядка 70 человек получили ранения различной степени тяжести. 25-летний боец ОМОНа Владимир Толокнеев попал в реанимацию и через четыре дня скончался.

– Это была первая кровь после августа 1991 года. Эти люди свергали Ельцина, а убили милиционера. А я это все наблюдал, потому что в тот день чуть-чуть опоздал на работу, на пятнадцать минут, милиция меня не пускала к подъезду, я стоял и смотрел на эту бойню.

– А осенью 1993-го вы тоже пошли на митинг?

– Да, ходил. Но это уже было не то. Это было неприятно. В этом противостоянии уже не было понятно, на чьей стороне правда. Сначала одни погромили телецентр, потом другие стреляли по Белому дому, какие-то снайперы людей реально убивали. У меня не было симпатий к команде Руцкого, но в то же время мне не нравился президентский указ об особом порядке управления. Может быть, все-таки надо было, чтобы Ельцин тогда законно сдал свой пост и заложил бы традицию бескровной смены власти. Не надо было так за нее цепляться. Он просто породил вот эту неправильную парадигму, что нужно цепляться… То, что мы сейчас наблюдаем, это следствие тех событий.

Кто из нас сошел с ума?

Наконец стало ясно, что дальше так жить невозможно. Надо было либо закрывать проект, либо браться за него по-настоящему. Волож запросто мог скинуть «Аркадию» как ненужный груз. Это был бы поступок по всем правилам эпохи: пусть выживает сильнейший. Но он не только не закрыл убыточную фирму, а наоборот – поднял сотрудникам зарплаты, взял на работу еще одного человека, переселил всех в новый офис на улице Губкина и запустил проект «Цифровая Библия».

При чем тут Библия?

Об этом чуть позже. Сначала – про офис на улице Губкина.

Как пройти в туалет?

Это было бывшее подсобное помещение Института общей генетики. Длинный-предлинный коридор и в самом конце, прямо рядом с туалетом, как последнее купе в вагоне поезда, – крохотная комнатка.

– Там сидели человек пять молчаливых программистов в старых, растянутых свитерах, угрюмых, но очень умных, – Роберт Стабблбайн пытается изобразить угрюмое лицо советского научного работника, но у него плохо получается. – Я Аркашу спрашивал: «Слушай, мы платим им по 300 долларов в месяц, это же дорого, а чем они занимаются?» И он отвечал: «Роберт, не беспокойся. Что-то хорошее из этого кабинета обязательно выйдет».

Чем отличается программист-интроверт от программиста-экстраверта?

Анекдот в тему. Чем отличается программист-интроверт от программиста экстраверта?

Ответ: программист-интроверт, общаясь с человеком, смотрит на собственные ботинки. Программист-экстраверт – на ботинки собеседника.

Далеко ли до Киева?

Пока Волож из своего кабинета доходил по длинному коридору до «Аркадии», его десять раз перехватывали. Но когда он все-таки добирался до «угрюмых» программистов, то каждый раз приносил какую-нибудь новую идею бизнес-модели: «А давайте еще вот это попробуем… не получилось? Ну хорошо. Давайте теперь попробуем вот это…»

CompTek, конечно, чувствовал себя не в пример лучше «Аркадии», годовые обороты очень быстро достигли пяти-шести миллионов долларов, но вскоре всеобщая экономическая Хиросима добралась и до такого прибыльного бизнеса, как торговля компьютерами.

– Нам пришлось пережить сложный год, темпы роста упали, мы стали экономить, – говорит Роберт. – У меня к тому времени сын родился, жена была беременна дочерью, у моего товарища Джона Бойнтона та же история. Наши жены стали на нас давить, поэтому мы, оставаясь акционерами CompTek, просто взяли и устроились на хорошую работу. Джон нашел себе место в каком-то инвестиционном банке в Америке, а я пошел в компанию Kodak. Сначала запускал завод в Переславле-Залесском, потом меня отправили в Киев генеральным директором «Kodak Украина», я там пять лет прожил. А Аркаша – надо отдать ему должное – оставался верен своему делу. Я иногда приезжал в Москву, заходил в офис и видел, что угрюмые люди занимают уже не одну комнату, а две, три, четыре…

Как замочить всех монстров?

Одним из немногих обитателей последней комнаты в CompTek, которые не отличались особой угрюмостью, был Максим Елисеев. Экстраверт. Причем не из анекдота.

– Это был классный парень – большой, веселый, он любил пить пиво и играть в игрушки, – вспоминает Сегалович. – За это потом и поплатился, потому что года через полтора с ним стало совершенно невозможно работать, он все время играет. Но в тот момент он занимался интерфейсом, а я делал все, что относится к поиску, к базе. Между делом этот Макс научил меня играть в Doom. И я проиграл в Doom-2 всю осень, зиму и весну с 1993-го на 1994 год. Прошел от самого начала до самого конца. Честно убил всех монстров, с сохранением. Добросовестно их отстрелял и успокоился. С тех пор больше ни в какие игры не играл – вот уже двадцать лет. Ну, разве что в конце 90-х еще немного поиграл во что-то типа Бэтмена – и больше ни-ни.

Зачем нам человек со шваброй?

1993 год был трудным, но закончился все-таки хэппи-эндом. CompTek нашел инвесторов. Американский фонд Cole Management, который специализировался на венчурных инвестициях в высокотехнологичные компании России и стран Балтии, вложил в CompTek деньги и главное – новые возможности. Доли между русскими и иностранными акционерами поделили поровну – 50 на 50. С этого момента CompTek снова пошел в рост, постепенно становясь дистрибьютором двух десятков новых высокотехнологичных мировых компаний. Вскоре половину из них скупила Cisco Systems – одна из крупнейших в мире компаний, занимающихся разработкой и продажей сетевого оборудования, – и CompTek стал ее главным российским дистрибьютором. Но сейчас, двадцать лет спустя, очевидно, что главным его приобретением стали даже не инвестиции, не связи на рынке, а люди, которые пришли вместе с ними в компанию. А именно Альфред (Эл) Феноти и Бен Коул. Впоследствии они сыграют очень серьезную роль в успехе «Яндекса» и по очереди станут председателями совета директоров этой компании: сначала Бен, а потом, после его смерти в 2012 году, – Эл.

– Эл – очень опытный бизнесмен, ему сегодня 87 лет, он в IT-индустрии еще с 40-х годов. А главное – это человек с такой очень сильной внутренней шваброй, серьезными моральными принципами, – дает характеристику своему партнеру Аркадий Волож. – Он может просто взять и сказать: «We don’t do this» – мы так не делаем, и все. Мы поступаем правильно, у нас принципы. То, что впоследствии, находясь в сложных ситуациях, мы принимали верные и точные решения, – во многом заслуга Эла. Он у нас в совете всегда был главный по здравому смыслу.

Первый же экзамен по прикладной мудрости Эл Феноти выдержал с блеском. Оптимизация и выстраивание самодельного бизнеса по мировым лекалам никак не задела «Аркадию». Когда Альфред узнал, чем занимаются эти люди в растянутых свитерах, он даже приятно удивился: «20 тысяч долларов в год? Ничего, мы потерпим. Вдруг из этого получится что-то стоящее».

А Бен Коул, не сговариваясь с дядей Григорием Рувимовичем, при первом же серьезном разговоре задал Аркадию все тот же сакраментальный вопрос, поменяв в нем лишь одну цифру: «Молодой человек, а кем ты сам себя видишь через пять лет?» – «Хочу быть руководителем очень высокотехнологичной команды», – на этот раз Волож ответил осмысленно и ответ запомнил надолго.

Комната возле туалета стала чем-то вроде НИИ чародейства и волшебства при успешной компании, которая может позволить себе удовольствие экспериментировать с собственным будущим.

А все-таки при чем тут Библия?

Я же сказал, чуть позже. Сначала – еще немного про правильные поступки.

Если ты такой умный, почему такой бедный?

В один прекрасный день Волож пришел в «последнее купе» CompTek с безумной идеей – пойти в Институт проблем передачи информации РАН и за бешеные деньги купить там легальную электронную копию орфографического словаря русского языка. Безумие этого поступка заключалось в том, что за интеллектуальную собственность тогда не платил никто. Более бесплатным был только воздух.

– В этом НИИ работала команда академика Юрия Дерениковича Апресяна, это великий человек, один из крупнейших наших лингвистов, – говорит Илья Сегалович. – Когда они поняли, что вот эти молодые люди пришли, чтобы легально купить их продукт, они были так шокированы, что сразу скинули цену на порядок. Каким-нибудь японцам институт продавал этот словарь за 10 тысяч долларов, нам – то ли за 600, то ли за 800, я уже точно не помню. И даже еще потом помогали консультациями и ценными советами.

– А зачем вам вообще этот словарь был нужен? И почему именно этот, а не какой-нибудь другой?

– Чтобы улучшить поиск, усовершенствовать систему морфологического распознавания слов. В сущности, этот словарь был улучшенной версией знаменитого Обратного словаря Андрея Зализняка. Его перевели в электронный вид еще в середине восьмидесятых в Вычислительном центре Академии наук – и этой версией мы располагали давно. Но так как Аркадий Борковский нас покинул и улучшать ту модель было некому, мы решили сотрудничать с командой Апресяна, которая, в свою очередь, тоже занималась совершенствованием Обратного словаря. На тот момент это была, пожалуй, лучшая команда лингвистов в стране.

Кто такой А. А. Зализняк?

Андрей Анатольевич Зализняк – академик РАН, доктор филологических наук, лауреат Государственной премии России. Родился в 1935 году в семье инженера (отец) и химика (мать). Окончил филфак МГУ, учился в Сорбонне у французского структуралиста Андре Мартине.

«Грамматический словарь русского языка» под его редакцией был издан в 1977 году и стал результатом многолетней работы. Он включает в себя около 100 тысяч словоформ с их полным морфологическим описанием. Этот словарь еще называют Обратным – поскольку слова в нем расположены в обратном (инверсионном) порядке, то есть по алфавиту конечных, а не начальных букв слова. Именно поэтому он получил большую популярность среди поэтов-графоманов, но вообще-то главная научная ценность Грамматического словаря А. А. Зализняка в другом. Он считается основополагающим трудом по морфологии русского языка. В нем впервые был предложен системный подход к описанию грамматических парадигм, включающих не только изменение буквенного состава слов, но и ударения. Электронная версия словаря Зализняка легла в основу большинства современных компьютерных программ, работающих с русской морфологией.

Сотрудничество с командой Апресяна дало новый импульс работе «Аркадии». Михаил Маслов, Дмитрий Тейблюм, Сергей Трифонов – в команде появились новые люди, которые сплотились вокруг новой задачи.

– Словарь купили, надо с ним что-то делать. Аркаша посмотрел на меня и говорит: «Давай», – вспоминает те дни Сегалович. – Я занялся плотно морфологией, лингвистикой, стал писать поисковую часть. И совершенно расхотелось куда бы то ни было уезжать. А когда поисковая часть была написана, остался один вопрос, на который надо было найти ответ: что бы такого проиндексировать?

Что бы такого проиндексировать?

«Библия. Версия 1.0» – написано крупными буквами на фиолетовой коробочке с черно-красным ободком. Раритет из далеких теперь 90-х вот уже минут двадцать кочует из рук в руки по конференц-залу, где сегодня проходит так называемый Курс молодого бойца (КМБ). Около сотни молодых людей, которых взяли на работу в «Яндекс» лишь за последний месяц, слушают лекцию Мити Иванова – директора по проектам. О прошлом и будущем компании, ее целях и ценностях. «Лучше уповать на Господа, нежели надеяться на человека», – сообщает анонс на коробочке 1997 года выпуска. «Самый главный ресурс “Яндекса” – это люди, – противоречит Митя. – Здание взято в аренду. Железо каждый год устаревает. В сущности, люди – это единственное, что у нас есть».

«Где двое или трое соберутся во имя мое, там и “Яндекс” среди них», – зачем-то пишет в блокнот мой сосед, юноша бледный со взором горящим.

Если бы в этой истории не было эпизода с «Библейским компьютерным справочником», его стоило бы выдумать. Впрочем, двадцать лет спустя Волож утверждает, что не вкладывал в этот жест никакого особого пафоса.

– Когда мы с помощью апресяновских людей научились хорошо искать по большим массивам, мы не нашли ничего лучше, как прикрутить наш поиск к корпусу Библии, потому что все остальное было копирайтное, – предельно банально объясняет это решение Аркадий. Но, похоже, здесь он скромничает. Произведений большого объема в мировой литературе хватает. Авторские права действуют лишь в течение 70 лет после смерти автора. Выбор огромен. Почему же все-таки именно Библия?

Версия Ильи Сегаловича звучит более пассионарно:

– Конечно, мы не рассчитывали заработать на «Библейском компьютерном справочнике» много денег. Мы делали это исключительно из общегуманитарных соображений. Мы понимали, что Библия – самый популярный текст в мире, и если кому-то нужен какой-то поиск по какому-то массиву русскоязычных текстов, то это именно оно. Потому что больше ничего такого не было, интернета не было. А все, что связано с христианской культурой, тогда воспринималось исключительно позитивно – как нечто общекультурное, общемировое, общечеловеческое.

Почти половину священной книги пришлось набирать вручную, этим начали заниматься еще «на Гагарина». Возникало много спорных вопросов по тексту – стали приглашать в гости знакомых священников – православных, католических, протестантских. В итоге проект оказался удачным. Тираж Библии на дискетах стал неплохо расходиться, а заодно привлекать новых клиентов. Вскоре из Института мировой литературы поступил заказ на индексирование полного собрания сочинений Александра Сергеевича Грибоедова. Несколько лет спустя случилось 200-летие со дня рождения Пушкина, и удалось получить заказ еще на одного Александра Сергеевича. Дело двинулось с мертвой точки.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 | Следующая
  • 4.4 Оценок: 5

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации