Текст книги "Путанабус. Лишние Земли лишних"

Трудно мне с ней будет. Такие стервы признают только свои условия. А мне сейчас с ней сразиться надо. И обязательно до победы.

Ой, мамочки, щас такое будет! Это ж не баба, а конь с яйцами!

Наконец Светлане надоело играть в гляделки. Или просто она не дождалась от меня первых фраз, по которым меня можно было бы поймать за язык.

Ага… Щас, разбежался. Ты пришла, ты и говори.

Она и сказала, слегка удрученно:

– Вы умудрились такого наворотить, что даже не знаю, как вас теперь представлять?

Я тут же ей ответил дежурной шуткой, хамской:

– А вы представьте меня карликовым негром с длинным фиолетовым членом.

Светлана захотела сначала обидеться, но, неожиданно для самой себя, весело рассмеялась. Видимо, все же представила. Это хорошо, когда враг с хорошим воображением. Есть простор для маневра.

Подскочил очень услужливый Арам:

– Что будем пить?

– Мне пиво повторить, а даме – что пожелает, – ответил я.

– Бокал вишневки, – сделала свой заказ Светлана и, когда Арам удалился за стойку, снова посмотрела мне прямо в глаза и укоризненно спросила:

– Ну и что вы тут устроили?

Ну прям училка начальных классов, журящая чересчур расшалившегося первоклашку. Уважаю. Могет, когда захочет. Только вот откуда столько специфического умения в столь юном создании? Это вопрос.

– Флеш-моб, – спокойно ответил я, – очень модная нынче вещь в цивилизованном мире. Урбанистическая инсталляция[127]127
  Инсталляция (англ. installation – установка, монтаж) – пространственная композиция, созданная из любых элементов и являющая собой целое, иногда даже художественное.


[Закрыть]. Вам не понравилось? А вот публика была в восторге. Заодно это была гражданская акция протеста против нашего похищения киднеппером по имени Майлз. Все в рамках демократического процесса. Никакого хулиганства, тем более уголовщины. Только искусство.

Кажется, я вещал в пустоту.

– Мисс Майлз вас приглашает на переговоры к себе в офис. – Это было сказано Светланой так, будто меня пригласили на аудиенцию во дворец к местному монарху на вручение медали.

– Знаете, Светлана, что-то у меня нет никакого желания общаться с Майлз, – дипломатично ответил ей на лестное предложение. – Она хамка. И уж тем более не желаю встречаться в ее офисе. Предпочитаю пока побыть на людях.

Тут сделал паузу и убедился, что Беляева поняла все правильно.

– А вообще я желал бы встретиться не с ней, а с кем-то из более высокого руководства вашего пресловутого Ордена. У кого компетенции больше, чем у Майлз. Вы же знаете основной бюрократический принцип? Большому начальнику проявить власть – это разрешить запрещенное, маленькому – запретить разрешенное. Зачем тратить время на мелкую шишку в большом лесу.

– Георгий, в настоящее время это невозможно, – мягко ответила Светлана. Голос ее был нейтрально-приятного тембра. Такими голосами любят озвучивать Джи-Пи-Эс маршрутизаторы и автомобильные компьютеры.

– А мы никуда не торопимся, – перешел я на вальяжную манеру разговора.

Правда, внешне. Внутренне же собрался весь, как пружина.

– Да, кстати, Света, – подбавил некоторой фамильярности в беседу, – зовите меня Жорой, так будет и для вас проще, и мне привычней. Мы же не на официальном приеме, а так… Проводим некие предварительные переговоры «без галстуков». Помните, Ельцин такие мероприятия очень любил? С «другом Рю» и прочими главами государств? Путин эту хорошую традицию почему-то похерил, а мы восстановим.

Светлана тут же разорвала дистанцию.

– Нет, я вас буду звать именно Георгий, или господин Волынский, если угодно. Или доктор Волынский, если предпочитаете официальное титулование. Так будет правильней. Мы с вами по разные стороны баррикад. – Взгляд Светланы был тверд. Красивые глаза. И сама Светлана красивая. Действительно не хуже моих девочек.

– Ну что ж, вовремя расставить точки на «ё» – это решить половину проблемы, – согласился я с ней. – Не будем ходить вокруг да около, танцы с бубнами тут никому не помогут. Перейдем на язык фактов. Настолько я понимаю, наша ситуация для вас казуальная, не предусмотренная никакими спущенными сверху инструкциями и правилами. И вы сами пребываете в полной растерянности.

Светлана напряглась, готовая моментально отрицать такой огульный поклеп на ее самость. Пришлось слегка сдать задним ходом. Все же не она сама – мой враг, а как средневековый герольд[128]128
  Герольды часто использовались как дипломатические посланцы, потому что по традиции имели неприкосновенный статус.


[Закрыть], говорит устами своего сюзерена. Всего лишь.

– Точнее, не вы, Света, а ваша мисс Майлз. Решать нашу проблему на более высоком уровне ей не хочется, так как в этом случае именно она и понесет всю административную ответственность за случившееся. Я прав?

Светлана машинально кивнула, но потом, спохватившись, попыталась напялить на свое лицо маску непроницаемости.

Я же продолжил развивать мысль:

– В таком случае у вас должны быть новые предложения к нам. Те, которые сегодня утром озвучивала Майлз, мы даже слушать не будем. Лучше всего было бы вам отправить нас назад. Можно даже без автобуса, хотя лично мне он мне и дорог как память.

– Я вас слушаю, продолжайте. – Светлана даже подбородок положила на ладонь и поставила локоть на столешницу. Вся из себя примерная отличница на лекции по марксизму-ленинизму, блин. Типа приготовилась слушать меня терпеливо и долго. Манипулятор недоделанный.

– Нет, Светлана, это я вас слушаю. Вы готовы нас отправить назад?

Она ответила очень ласковым голосом медсестры клиники для душевнобольных:

– Вы же знаете, Георгий, что это невозможно. Правда невозможно. Так что этот вопрос мы даже не будем рассматривать. Бесполезно так бездарно тратить время.

– А что будем рассматривать? – подтолкнул ее раскрыть их планы в отношении нас.

Однако Светлана молчала, улыбаясь, как Мона Лиза с тополиной доски Леонардо да Винчи, и по-мхатовски[129]129
  Имеется в виду актерская школа МХАТ – Московского Художественного академического театра.


[Закрыть] держала паузу.

Чтобы не выглядеть дураком, пришлось продолжить диалог самому, хотя я предполагал, что мяч уже на ее стороне.

– Но если действительно фишка так легла… Если мы останемся здесь, причем навсегда, то я готов обсудить, к примеру, размер компенсации за потерянный бизнес, оставленные мною имущество и недвижимость в Москве.

– Не получится. – Светлана откинулась спиной на стену и приняла более расслабленную позу. – Начнем с того, что Орден выдает каждому из вас по благотворительной программе только тысячу экю на нос. И все. И это немало. По крайней мере, добраться до анклава своих соотечественников хватает всем. Больше никому ничего не предусмотрено. И то это деньги не Ордена, а таких же переселенцев, как вы, которые, в отличие от вас, платят за свою переброску сюда. Часть этих средств идет на помощь неимущим переселенцам. А сам Орден – не Армия спасения[130]130
  Армия спасения – протестантская церковь. Сочетает миссионерскую деятельность с благотворительностью (бесплатные обеды для бомжей и т. п.). Внутренняя структура основана на армейских принципах (подробнее – см. Глоссарий).


[Закрыть].

– Да хоть церковь «Гомосеки[131]131
  Гомосексуалисты (сленг).


[Закрыть] Судного дня», – перебил я ее, может быть, даже более резко, чем требовалось, – нам от этого ни холодно ни жарко. Просто перпендикулярно.

– И все же такой возможности у нас нет. Совсем. Примите мое сочувствие, чисто по-человечески, – и сидит, изображая из себя само сострадание.

Какой талант пропадает. Вот интересно, а почему такие красивые и умные девочки идут в бухгалтеры, а не в актрисы?

– А вот тут, милочка, вы сознательно лукавите, – пошел на нее в атаку. – Может быть, это у ВАС конкретно на ЭТОЙ Базе такой возможности нет, но у Ордена в целом такая возможность должна быть. Думаете, мы не собрали информацию и не обработали ее? Зря надеетесь. Дураки в России давно повывелись. С Перестройки двадцать лет прошло.

Светлана тут же выставила щит.

– Как вы это себе представляете?

– Да уж не как карликового негра… – оборвал на полуслове любимую поговорку и усмехнулся слегка глумливо. Самое чуть-чуть.

Светлана неуловимо улыбнулась, одними уголками губ. Вспомнила.

– Орден заплатит нам, – продолжил я. – Пусть даже по вашему грабительскому курсу, но заплатит.

– Откуда Ордену знать, что у вас там было. – Светлана пожала плечами. – Принципиальная политика Ордена заключается в том, что каждый имеет второй шанс. И пройдя через «ворота», здесь, на Новой Земле, как бы рождается заново. Можете взять себе новое имя. Сочинить любую биографию. Никто не ведет никаких жизнеописаний ваших похождений в Старом Свете. Даже тех людей, кого сагитировали сюда переселиться вербовщики Ордена.

– А вот отсюда подробней, пожалуйста, – невольно напрягся, как в детской игре «жарко-холодно», когда сказали «теплее». – У вас там, в Старом Свете, насколько я понял, есть разветвленная организация с большими связями и возможностями.

– Это так, – подтвердила Беляева.

– Вот пусть она и занимается нашей проблемой, – как всегда, от найденного решения задачи у меня поднялось настроение.

– Как вы себе это представляете?

– Как представляю, я уже сказал. Повторить? – Но это так, фигура речи риторическая. Знал же заранее, что повторить она не попросит. – А как это осуществить на самом деле – это уже ваша забота. Связь со Старой Землей у вас есть. Я это точно знаю.

Светлана слегка надула губы. Взгляд ее потемнел. Да и ответила она мне с некоторой задержкой. Большей, чем требовал сам ход переговоров. Все же опыта у нее меньше, чем у меня.

– Вы слишком много успели узнать за столь короткое время. Как вам это удалось? – Вот тут интерес у нее был неподдельный.

Я не стал размазывать манную кашу ровным слоем по столу и решил сразу зайти с козырного туза:

– Светлана, я не всегда был политтехнологом. Родом я из разведки Северного флота СССР. Что и как прикидывать к носу, обучен там на совесть. У вас есть наш список с паспортными данными и адресами проживания. Ваши люди ТАМ, как я выяснил, не нуждаются в наших заверенных нотариусами подписях. Они могут очень быстро все проверить, провести предварительную оценку нашего имущества и сообщить вам сюда. А реализовывать его уже не торопясь. Потом. И деньги за него переслать вам позже, через те же «ворота» простой посылкой, хоть в долларах, хоть в золоте, хоть в бриллиантах, хоть лунным грунтом. И вернуть таким образом все издержки вашего пресловутого Ордена на компенсацию наших потерь, потраченные вами сейчас. С прибылью. И это будет справедливо. Иначе мы будем устраивать такой флеш-моб в каждом поселении этого мира. И имя Майлз, а вместе с ней и Ордена, будут трепать все кому не лень.

Я замолк. Просто все уже сказал.

И Светлана молчала, делая вид, что внимательно меня слушает и ждет продолжения таких увлекательных речей.

Некоторое время так и сидели, молча, каждый потягивая свой напиток. И в эту молчанку Беляева меня переиграла. Первым опять заговорил я. Только теперь уже слегка обнажив клинок угроз из ножен возможностей, как говорят на Востоке.

– Света, как вы думаете, сколько времени нужно, чтобы видеоролики нашего сегодняшнего флеш-моба достигли вашего большого руководства? Почта же исправно функционирует. И, насколько я понял, Банк Ордена также является не зависимой от вашей Базы организацией. Вряд ли все, кто там работают, являются поклонниками мисс Майлз, – к концу этой фразы я просто приковал Светлану к скамейке взглядом победителя.

– Наше общение вышло за пределы моей компетенции, – сказала Светлана усталым голосом и встала из-за стола. – Мне надо проконсультироваться с мисс Майлз.

– Не смею задерживать, – ответил, поклонившись со всей возможной галантностью, правда не делая даже попытки встать, и уже практически в спину ей добавил весьма грубовато: – Кстати, Светлана, вам никогда не говорили, что вы чертовски красивая баба?

– Говорили. Даже неоднократно, – холодно ответила, как отрезала, повернулась и пошла к выходу.

Хорошо так пошла: нога от бедра, попочка вправо-влево, почти незаметно, но чертовски привлекательно. Вот что значит вовремя бабе комплимент сделать. И не хочет, ведь, а соблазняет. На голом инстинкте, мимо мозгов.

Как только она вышла из бара, ко мне сразу подскочил встревоженный чем-то Арам.

– Жора, надеюсь, ты не обидел Свету? Она очень хорошая девочка. А сегодня к тому же проводила своего любимого человека. В никуда. И ей плохо. – Ресторатор был сама сердобольность.

Я же был очень удивлен проявлениям его сентиментальности.

– Арам, ты ничего не путаешь? – спросил его, и тут же констатировал: – Это железный дровосек, а не баба.

– У каждого железного дровосека есть тоска по любящему сердцу, – грустно ответил ресторатор.

– Все хорошо, Арам, – успокоил я заботливого армянина. – Я ее не обижал, если ты хочешь знать именно это. Просто были довольно жесткие переговоры между мной и руководством Базы, которое представляла Светлана. Ничего личного…

Я вдруг почувствовал, что у меня «батарейка» кончилась. Все ресурсы организма на нуле. Вымотался я бодаться, как тот теленок с тем дубом[132]132
  Автобиография А. Солженицына называлась «Бодался теленок с дубом».


[Закрыть]. Точнее, с этим непонятным Орденом. Все громче звучал внутри меня вопрос: а не напрасно ли я долблюсь головой в эту стену? И что получится в остатке? Мне придется вливаться в местную жизнь в статусе неимущего переселенца, ежедневно бегая за каждым куском хлеба. Горькая перспектива на четвертом десятке. В то, что отсюда назад дороги нет, я поверил уже безоговорочно. И от этого накатывала жуткая тоска. Захотелось напиться вдрызг, в лохмуты, до изумления, но права такого я не имел.

Хорошо, что оплакивать на Старой Земле, там, «за ленточкой», меня некому. Я поздний ребенок. Братьев-сестер нет. Родители давно умерли, к своему счастью не увидев крушение того мира, какой они всю жизнь с энтузиазмом строили. За который воевали. В который верили.

– Арам-джан, – спросил я, чтобы хоть немного отвлечься от грустных дум. – А на что здесь похожа природа? Там, за забором.

Вынул сигарету и не торопясь прикурил, мимолетно осознав, что «Парламент» мне теперь уже не по карману.

Арам, словно из воздуха, материализовал треугольную пластиковую пепельницу с такой знакомой рекламой сигарилл «Ромео и Джульетта» по борту и поставил ее передо мной.

Сам присел рядом. Подумал немного и ответил:

– Вокруг этой Базы земля больше всего похожа на Казахстан. Только тут травы намного выше вырастают. Мне говорили, что так примерно выглядели причерноморские степи до крестьянской колонизации в девятнадцатом веке. По зверью – просто Серенгети[133]133
  Национальный природный парк в Кении. Территория около 30 тыс. кв. км. Там обитают более 4,5 млн диких копытных, не считая других животных.


[Закрыть]. К югу вообще джунгли есть. Или болота жуткие, такие, как во Флориде или Новом Орлеане на Старой Земле. С крокодилами или еще чем похуже. На запад если, то там гор много. Высоких. И тропические леса. А на восток – океан. А что за ним – никто не знает. Не было еще тут Колумбов.

– Скажи, друг, а нужны ли тут политтехнологи?

– Нет, Жора, не буду врать – не нужны никому. Здесь, где мы сидим, территория Ордена, как и город Порто-Франко. Тут еще никто никого на моей памяти не выбирал. Тут вертикаль власти такая, что Путину не снилась. И этой вертикалью рулят непосредственно орденские чиновники. А на остальных землях, сам понимаешь, народу мало и вся политика на уровне муниципалитета. Отсюда и выборы мелкотравчатые, как в сельсовет. Все друг друга знают. Интересы устоявшиеся. Масс, которым надо мозги промывать, тут еще не сложилось. Да и средства массовой информации зачаточные. Телевидение не везде есть. У меня вот в гостинице четыре канала показывает, и то по трем только старые фильмы крутят. А в других местах и одного канала нет. Радиовещание как-то не прижилось, разве что в Нью-Рино, да и по нему больше про тотализатор говорят, чем музыку крутят. Так что придется тебе, Жора, переквалифицироваться во что-то более приземленное. Я бы даже сказал – мещанистое. Чем быстрее ты это осознаешь, тем лучше для тебя будет.

Арам немного помолчал, а потом сделал мне неожиданное предложение. По его мнению, наверное, из таких, от которых невозможно отказаться:

– Хочешь, с тобой на паях постоялый двор в Новой Одессе замутим. Давно собирался эту тему поднять, да все не с кем пока было. А ты парень, я смотрю, хваткий и при этом порядочный. Девочек твоих в официантки оформим, – улыбнулся, – отбою от клиентов не будет.

– Думаешь, это легко? Так вот резко жизнь поменять, – сказал это ему даже с некоторым осуждением его мнения, – столько лет учиться дома и за границей деньги тратить, мозги сушить, вкалывать как проклятый, чтобы в конце концов осознать, что ты и без всех этих жертв мог сделать еще десяток лет назад.

– Не думаю, а точно знаю, – протянул Арам с какой-то затаенной грустью. – Сам через это прошел. Ничего в этом легкого нет. Ты вот что заканчивал?

– МГУ. Философский факультет. Политолог я. Кандидат наук.

– Хо… – воскликнул Арам. – И брат мой закончил физфак МГУ. А я учился в Ленинградском университете. Тоже физик. Но в Карабахе началась война, и вся Армения оказалась в блокаде. А с блокадой и голод туда пришел. Пришлось возить родственникам продовольствие. Самолетом. Рейсовым. Чемоданами и сумками. Мотался, как челнок, туда-сюда. Ни на что другое времени уже не оставалось. Ну и из университета меня отчислили. С последнего курса. Зато брат – его мы не трогали, даже кандидатскую защитить успел. Вот так вот. Была большая страна, у которой была большая уважаемая наука. А пришла эта Перестройка – и никому не нужны оказались физики, занимающиеся микромиром. Так что брату пришлось вместо науки ставить в Москве круглосуточную палатку со всякой всячиной на углу Ломоносовского проспекта и Профсоюзной улицы. И в ней торговать пивом и кондомами. Потом я его к себе в Питер перетянул, как квартиру купил. Так что знаю я… Знаю, как себя ломать.

– А философы тут нужны? – не унимался я, прекрасно понимая уже, что гоню пургу просто от безысходности.

– Ну разве что в школе детишкам преподавать. Университетов тут нет нигде. Не доросли до них. Специалистами нас Старый Свет пока обильно снабжает. В одесской школе философию преподает Григорий Аскарян, но он слепой. Будешь там, поговори с ним подробней на эту тему.

– Звиздец. Вся жизнь насмарку, – констатировал я. – Скрипач не нужен.

– Какой скрипач? – не понял Арам.

– Это фраза из фильма «Кин-дза-дза». Помнишь такой? Там тоже Орден был с эцилоппами…

– Погоди, Жора, страдать, – участливо сказал Арам. – Посиди немножко, не уходи только, я сейчас подойду.

И Арам удалился в кухонную дверь, обогнув стойку, которую активно полировала тряпкой Агнешка.

Потом вернулся тем же маршрутом с двумя большими коньячными бокалами, в которых плескалось грамм по сто пятьдесят янтарной жидкости.

– Вот, – сказал Арам, ставя их на стол, – я тебе обещал настоящий армянский «Двин», – и подвинул один бокал ко мне. – Вкуси остатки божественной амброзии. После того как французы в Ереване коньячный завод перекупили, они наши старые спирты многолетние к себе во Францию бочками увозят, а к нам свой неликвид спихивают на разлив. Совсем марку армянского коньяка испоганили проклятые лягушатники. А в коньяке, как еще великий Шустов[134]134
  Н. Л. Шустов (1813–1898) – русский винодел. Поставщик двора русского императора. Создатель винно-водочно-коньячной империи в России (подробнее – см. Глоссарий).


[Закрыть] открыл, сорт винограда совсем не главное. Важно, под каким солнцем этот виноград растет. И на какой земле. Но главный секрет Шустова был в воде. С гор он провел акведук прямо на завод. И не откуда-нибудь, а со знаменитого Катнахбюрского родника[135]135
  Горный родник около Еревана с очень мягкой и вкусной водой.


[Закрыть]. Поэтому вода на заводе всегда свежая, чистейшая и очень мягкая. И дуб наш лучше, чем лимузенский[136]136
  Лимузен (или Лимузин) – провинция во Франции. Из лимузенского дуба традиционно во Франции делают винные бочки.


[Закрыть]. Меньше паров пропускает, больше своих соков отдает, и лишнюю воду оттягивает. Выпьем, Жора, за Шустова – этого великого человека. Слава богу, что он не дожил до такого глумления над своим детищем.

Арам тихонько звякнул своим бокалом о мой.

Пригубили. Коньяк действительно был божественный. Как говорится, дореволюционного качества. Пить такой залпом было бы верхом варварства.

Мы сидели и молча потягивали благородный янтарный напиток. И никто не мешал нам наслаждаться коньяком и обществом друг друга.

– Ты все-таки подумай над идеей постоялого двора в Одессе, – вернулся к своему предложению Арам.

– Арам-джан, – покачал я головой, – давай я сначала эту новоземельную Одессу сам посмотрю. Вдруг мне там жить совсем не понравится. Но если я ничего по себе не найду, то обещаю тебе, вернусь к этому вопросу. А за щедрое предложение спасибо.

– Вот и договорились. – Арам допил коньяк. – Ты извини, но меня кухня ждет. Дело есть дело. Хотя сегодня с вами я немного душой отдохнул. Всегда приятно видеть, как начальство по сусалам огребает. Да еще таким оригинальным способом.

И неожиданно Арам засмеялся. Задорно так. Так и ушел, смеясь.

Коньяк – божественный продукт, концентрация энергий солнца, земли и неба – потихоньку оттянул мое плохое настроение. По крайней мере, окружающий мир перестал быть совсем уж мрачным. И к тому времени, когда Светлана снова появилась в баре, я вполне восстановил свое душевное состояние и уже был готов даже к самым жестким переговорам. Да что там к переговорам – к бою!

Светлана, как и в прошлый раз, села за стол напротив меня, окликнула Агнешку, попросив ее подать вишневку. Отпила из принесенного бокала немного темно-красной жидкости. Напоказ облизнула красивые губы кончиком языка – дразнится, стерва. Потом вставила в бокал соломинку. Между прочим, действительно, настоящую золотистую соломинку, а не ее полиэтиленовый суррогат.

Я молчал, прихлебывая коньяк малюсенькими глоточками, растягивая удовольствие. Ждал, пока Светлана сама разродится новыми предложениями. А то, что они будут, было хорошо видно по ее торжествующему виду еще от двери.

Наконец Светлана перестала мусолить соломинку и сказала будничным тоном:

– Можете плясать. Ваши предложения приняты.

– Насколько? – поинтересовался у нее.

– Ну не в полном объеме, но настолько, насколько это вообще возможно. Будем же реалистами, – ответила глумливо.

– Огласиите, пож-ж-жалуйста, весь списоцек, – попросил, как заправский митек[137]137
  Митьки – русские хиппи без западного антуража. Часто говорят фразами из популярных кинофильмов. Здесь цитата из к/ф Л. Гайдая «Операция Ы» (подробнее – см. Глоссарий).


[Закрыть], шепелявой цитатой из старого кино.

Светлана не торопясь еще немного помусолила соломинку, посверкивая на меня взглядом от бокала, потом будничным тоном затянула набившую уже оскомину старую песню о главном:

– Для начала всем вам оформят Ай-Ди и этим легализуют ваше присутствие на Новой Земле. Без Ай-Ди тут трудно прожить. Эта карточка также является накопительной картой Банка Ордена, и номер Ай-Ди одновременно есть и персональный номер счета в Банке Ордена. А отделения Банка Ордена здесь есть везде, где живет достаточное количество людей. Кроме того, без Ай-Ди, даже если Майлз и выпихнет вас с Базы с глаз долой, вас не пустят ни в один город, потому как везде система пропускная, и на каждом КПП любого поселения Ай-Ди регистрируется.

– Ни хрена себе, вы тут полицейское государство забабахали, – возмутился я не по-детски. – Камеры везде. Без регистрации даже в сортир не пускают. Это получается, как в английском аэропорту жить во время поднятия оранжевой тревоги. А как же идеалы свободы и демократии?

– Зря ерничаете. – Светлана гляделась уже как победитель, но чувствовалось, что ей для полного счастья очень нужен ярко положительный результат наших переговоров. Заключительный мазок на шедевре. Нет, марку она держала качественно. Но был в этом какой-то неуловимый разведпризнак. Может быть, в запахе.

Тут я ее резко перебил, потому как надо обязательно сбивать это растущее самодовольство, которое появилось у нее после разговора с Майлз. Иначе приедем сейчас совсем не туда, куда я стремился.

– Светлана, у вас какая компетенция как у переговорщика? – осадил ее неожиданным вопросом. – Вы можете сами согласовывать со мной все условия или каждый раз будете бегать к этой мымре за консультацией по любому спорному пункту? Ваш чин тут не очень велик, как я посмотрю, а организация у вас практически военная. Со всеми вытекающими от этого заморочками и траблами.

– Считайте, Георгий, что у меня карт-бланш с полной свободой, ограниченной, скажем так, неким периметром, – самодовольство ее росло, как на дрожжах. – Внутри этих рамок – полная свобода.

– И каковы эти рамки? – заинтересованность мою в этом вопросе и изображать не надо было.

– Общая сумма. – Светлана откинулась на спинку и скрестила руки под грудью.

Я только усмехнулся. Был бы я тут один, без Розы, даже еще голодный, может быть, такой примитивный прием и подействовал бы. А так все ее потуги к манипуляции пролетели мимо.

– Что сказали ваши люди за ленточкой? – настаивал я на конкретике.

По ее виду я почему-то был уверен, что она обладает такой информацией.

– Они подтвердили наличие недвижимости и прочего имущества, но не у всех. Те, кто ее не имеют, получат обычную тысячу. Сами понимаете, что покосившийся старый дом в деревне под названием Три избы, под городом со смешным названием Кошки никого не интересует. А вот с теми, у кого есть недвижимость в Москве, мы будем вести переговоры о компенсации ее стоимости, – удовлетворила Беляева мое любопытство.

– Автомобили? – дожимал ее.

– Только ваш, – нахально усмехнулась Беляева. – У Шицгал родители будут объявлены наследниками, после того, как ту официально по суду признают пропавшей без вести, а через три года – так и умершей. Тут без вариантов. Десятилетний «тазик»[138]138
  Ироничное название продукции ВАЗа из города Тольятти. «ТАЗ – Тольяттинский автозавод» (сленг).


[Закрыть] с гайками от Лупу тоже никого не заинтересовал. Больше ни у кого в собственности автомобилей нет. А варианты с генеральной доверенностью не катят.

Сволочи, просто руки выкручивают. Да что там выкручивают – просто грабят. Но юридически тут к ним не придерешься. Не один год они свои аферы с переселенцами оттачивали.

– Моральный вред? – выдал я основное требование.

– В каком смысле? – искренне удивилась Светлана.

– В прямом, – ответил ей уже резко, – в смысле денежной компенсации за наши душевные страдания.

– Ну и аппетиты у вас. – Светлана даже глаза округлила.

– Нормальные аппетиты. И вполне справедливые.

– Сколько вы хотите за свои «моральные страдания»? – Светлана при этом улыбнулась чему-то своему.

Ответ у меня уже был заранее готов.

– Пять тысяч. Экю, естественно.

Светлана облегченно так выдохнула, что я тут же торопливо добавил:

– Каждому.

– Хорошо, – внезапно быстро согласилась Беляева. – Только учтите, это я вам по секрету говорю, и если Майлз об этом узнает, то снимет с меня голову. Вы получите все, что хотите, но в пределах общей суммы.

Угу… Появилось что-то новенькое, и это новенькое и есть козырной туз в ее колоде.

– Чем ограничена эта сумма?

Светлана стала похожа на рыбака, подсекающего долгожданную рыбу. Видно, к этому вопросу она меня и подводила, вываживая на леске. Осталось только подсечь – и я у нее на сковородке. Ну я так расценил выражение ее лица.

– Счетом Базы на сегодняшний день. Всем, что там есть. – Улыбка девушки стала обворожительной, можно было подумать, что она меня покупает. – Соглашайтесь, Георгий. Вы правильно сказали, что Майлз надо самой, в кратчайшие сроки, пока не появился здесь начальник Базы, пока видео о ваших художествах не достигли большого руководства в Нью-Хавене, локализовать ситуацию, решить вопрос к обоюдному удовольствию и взять с вас подписку, что вы к нашей Базе никаких претензий не имеете. Видите, Георгий, насколько я с вами откровенна. – Тут Светлана снова очаровательно улыбнулась. Зазывно так.

Если бы я не знал от Арама, что утром Беляева тут на Базе у всех на глазах целовалась с любимым мужчиной, которого вроде ждет обратно, да и сам я видел утром ее заплаканные глаза при скандальных переговорах с Майлз, то подумал бы, что она меня усиленно клеит, как мужика. Потенциально богатого мужика, которому искренне из симпатии хочет помочь. И на которого уже имеет виды. Но в это я никак не мог поверить. Такие бабы просто так ничего не делают. Всегда у них есть задний смысл и дальний прицел. Нагляделся я на таких карьерных стерв по разным конторам и компаниям. Все же клиентская база у меня была одна из самых больших по Москве.

– Ваша корысть тут в чем? Не верю я бескорыстным людям. Даже таким красивым, – поставил вопрос ребром.

– В карьере, – не задумываясь, ответила она.

Похоже, она озвучила честный ответ, интуитивно поняв, что именно сейчас любые игры побоку. Оценив мою реакцию, пояснила:

– Если я проведу эти переговоры с вами быстро и положительно, то со стойки Иммиграционного отдела, которая мне надоела хуже горькой редьки, я подскочу немного вверх. Прямо в «Стеклянный дом». Но я очень боюсь, что если вы упретесь рогом и добьетесь перепасовки вашего вопроса от Майлз к высшему начальству Ордена, то получите решение, прямо противоположное ожидаемому. И в этом случае я также останусь ни с чем.

– Так вы мне предлагаете заговор против Майлз? – улыбнулся я.

– Никакого заговора, Георгий. Я лояльна Ордену. Просто здравый смысл. Большое начальство непредсказуемо и может вас примерно наказать, хотя бы как плохой пример для остальных. Вы такой вариант не рассматривали? Они же там американцы неолиберального толка. Все учились у троцкистских профессоров в «Лиге плюща»[139]139
  Лига плюща – ассоциация восьми частных американских университетов, расположенных на северо-востоке США (подробнее – см. Глоссарий).


[Закрыть]. Так что учитывайте их менталитет. Назначат вас «ответственным за все», как Саддама Хусейна. Сунут в зубы Ай-Ди и выпрут за ворота. А там, поверьте, хуже, чем Дикий Запад в девятнадцатом веке.

– Вы в этом уверены? – усомнился немного в ее словах.

– Не уверена, но просчитать этот вариант тоже необходимо, потому что в таком случае я на бобах. А мне бы этого не хотелось.

– А вы уверены, что в другом случае и мы с вами, и Майлз – все будем в шоколаде?

– Да, уверена. В противном случае, даже не сомневайтесь, они обязательно сольют Майлз в унитаз, повесив на нее всех собак, а потом скажут вам: мы все сделали, как вы хотели, а теперь стройтесь в очередь в Иммиграционный отдел на общих основаниях. Вам что важнее по жизни? Сослать Майлз вкалывать сцепщиком вагонов на южный берег Залива? Получить моральное удовлетворение ее унижением, а самому при этом остаться с носом? Или поиметь хоть что-то от самой Майлз, уже насмерть перепуганной?

Светлана посмотрела мне прямо в глаза. Никаких наигрышей теперь в них не было. Была сталь и большое желание пробиться наверх. Стальная баба. А я неожиданно оказался ее шансом, который она не хочет упустить. Это если я соглашусь на ее условия. Ладно, для начала послушаем, решать потом будем. С паршивой овцы хоть шерсти клок, да вырвать надо.

А Беляева продолжила свою мысль:

– Майлз, как любая американка, с детства боится общественного мнения, так как это мнение может повлиять на мнение о ней ее непосредственного руководства. С оргвыводами. – Светлана отпила из своего бокала. Хорошо так отпила, без соломинки. – Тут вы правы на все сто. Но именно это и делает ее в настоящий момент пластичной в области траты на вас казенных денег. Другие начальники от вас ничем не зависят, репутационно чисты и они не будут так щедры. Георгий, вы же сами топ-менеджер и должны знать, как в большой корпорации играют в аппаратные игры. Или вам так хочется стать памперсом для врагов Майлз в Ордене, что кушать не можете?

Убедительная девочка, надо отдать должное. И умная. А с умным лучше потерять, что с дураком найти, – говорила моя бабаня.

– Хорошо, Светлана, давайте перейдем к конкретике: кому и сколько?

– С удовольствием. – Светлана задорно сверкнула глазами. – В настоящий момент в кассе Базы ровно двести тысяч экю. Больше просто нет. Это тот лимит, который вы можете вычерпать процентов на девяносто пять. Некоторая мелочь должна остаться, для того, чтобы было видно, что я тут за деньги Базы дралась львицей и Ордену лояльна. Вы с этим согласны?