Текст книги "В поисках оргазма"
Автор книги: Дмитрий Стародубцев
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
ГЛАВА 41
Галина положила «золотую» «Нокию» на столик. Тут же – салфетница, вазочка с цветком, початая бутылка белого вина в ведерке со льдом и бокалы с остатками жидкости.
– Он? – больше для развития темы спросила Евгеша.
Подруги присели в кафе «Волжское пароходство», предназначенном, судя по драконовскому ценнику, для раскулачивания европейцев, исследующих при помощи речного флота загадочные просторы России. Перед глазами – полированная гладь Волги в блестках, сзади – краснокирпичная стена Нижегородского кремля с зелеными крышами башен, сверху накрывает прохладной тенью солнечный зонт с символикой пива «Бочкарев».
– А кто же еще? – Галя тщетно пыталась совладать с радостью на лице.
– Ох, блядь, я вся перенервничала! Что ты со мной делаешь?! – Евгеша развеселилась. – И где же он пропадал, раскрасавец? Почему не звонил?
Евгеша сегодня была в немыслимом сарафане, идущем от груди вниз парашютным куполом. Предполагалось, видимо, что такой фасон скроет недостатки талии и бедер, но, на взгляд Галины, сарафан, напротив, превращал каждый лишний килограмм Евгеши в пуд, делал ее безразмерной и бесформенной.
– В Питер мотался на машине по срочному делу. А телефон сломался, – объяснила Галя, явно выгораживая жениха. – Все нормально, у него это бывает!
Пару минут назад раздражало все: официанты, цены, немецкая речь за соседним столиком, вкус вина, ветер с реки, яркое солнце. Хотелось кинуться в Волгу с камнем на шее. Но теперь глаза ее лучились благополучием, она аристократично потягивала вино и поглядывала на подругу с превосходством столичной штучки.
…Евгеше она позвонила в семь утра и отчаянно попросила о встрече: Черезов пропал. Лучшая подруга, конечно, не отказала – плевать, что опоздает на работу, – примчалась на такси в условленное место. На протяжении сорока минут – с момента их встречи до звонка «Димочки» – Евгеша была для Гали последним утешеньем, последним сдерживающим фактором, чтобы не сорваться в Москву.
– Ну, чего он тебе еще говорил?! – Евгеше явно не терпелось. – Колись, сучка ряженая! – добавила она радостно-возмущенно.
Галина действительно была в белых пафосно-сексуальных шортах с ремнем «Прада», в майке сеточкой и изящных босоножках. На ручке – швейцарские часики, на пальце – крупный «камешек», еще золотой браслет, ожерелье, серьги… Вся такая утонченная, недоступная, голубых кровей.
Она спрятала глаза под солнечными очками «Диор» и расслабленно откинулась на спинку стула.
– Клялся, что любит меня больше жизни… – слова Галины вязли в сливочно-карамельном сиропе блаженства. – Что считает дни до свадьбы, как старослужащий в ожидании дембеля… Что страшно меня хочет…
Евгеша заворожено слушала.
– Да-а-а! – закатила она глаза. – Полный пипец! Мне бы хоть крошечку твоего счастья!
– Подожди немного, и у тебя все будет! – Галя подняла бокал с вином и чокнулась с подругой.
– Ну вот, на работу опоздала! – Евгеша посмотрела на часы. – С тебя бутылка!
– Не вопрос! – рассмеялась Галина и тут же подозвала официанта…
Мимо кафе следовала группа милых старичков-иностранцев. Женщина-экскурсовод растолковывала им что-то по-французски. Галя поспешила перевести то, что ей удалось расслышать:
– …С конца пятнадцатого века Нижний Новгород становится надежным оплотом Москвы в борьбе… в борьбе за великий речной путь. В шестнадцатом веке для строительства… в городе каменного кремля приглашаются московские зодчие. Смотрим направо… Созданные по единому замыслу… могучие укрепления Нижегородского кремля устояли под атакой… натиском много… многочисленных врагов. Его стены и башни сохранились до наших дней почти в первоначальном виде…
– А чего со Стасиком? Чем закончилось тогда, в «Мандарине»? – Евгеша по обыкновению курила одну сигарету за другой.
– Да ничем не закончилось – выкрутилась, блин! Еле-еле!
– Пиздишь! – недоверчиво прищурилась Евгеша.
– Честное слово! Даже лапу, блин, в трусики пытался засунуть, проверить, действительно ли у меня месячные. – Галина покраснела от воспоминаний.
– А ты?
– Чего я? Я сижу, уже намокла от его поцелуев, думаю: все, писец тебе, девочка! Слава богу, дружки к нему подвалили!
– И чем закончилось?
– Договорились на днях встретиться, продолжить общение…
– На хрена?! Этот мучачо сейчас тебе всю малину испортит! Пойми, дурилка, он конченый мудак!
– Я знаю, что он мудак. Да я так, лишь бы отвязаться…
– Галюська, шли его темным лесом! – настаивала Евгеша. – Мой тебе совет! Твой Черезов – это лотерейный билет всей твоей жизни. Больше такого не будет!
Официант принес новую бутылку, открыл, разлил, поставил в ведерко, поменял пепельницу. Выразительно улыбнулся Галине, выказывая глубокую личную симпатию. Отошел.
– Поверь мне, все они козлы вонючие! – Евгеша проводила алчным взглядом задницу официанта. – Не доверяй ни единому их слову! Люби прежде всего себя! И выкачивай из них все, что можешь, до последнего рубля!
– Я и гляжу, как ты из Вадика все выкачала, – усмехнулась Галя.
Евгеша два года кормила и содержала непонятого музыкальной общественностью талантливого барабанщика Вадима – любителя криминальных сериалов и «гашика». Единственным лучиком света в их финансовых отношениях стали его полтора месяца работы охранником в детском саду.
– Не напоминай мне про этого задрота! – Евгеша нервно закурила следующую сигарету.
К празднично оформленной пристани высокомерно приближался малым ходом трехпалубный теплоход – судя по всему, со свежей партией любознательных чужестранцев на борту.
ГЛАВА 42
А в зашторенной спальне Демон, придавив хрупкое тельце Лизы, мучительно упивался своим грехопадением. Осторожно двигаясь, так неспешно, будто засыпает, он старался сохранить каждую частичку своих ощущений, а попутно облегчить страдания жертвы и попробовать привить ей вкус к интимным удовольствиям. Тысячи его нервных окончаний посылали отчаянные сигналы в мозг, и в голове уже закручивался такой вихрь, что разрушения ожидались чудовищные.
Лиза лежала на животе, зарывшись лицом в подушку, и глотала рыдания. Кругом разметались ее волосы.
Демон с ужасом прислушивался к себе, осознавая, что никогда в жизни не испытывал такого невыносимого счастья. Да, он совершает непоправимое, да, он переступил черту, за которой нет возврата в прежнее местоположение, но оно того стоит, факт! Он деградировал до простоты растения, но при этом вознесся до самых сокровенных высот и непознанных величин.
Он плакал от переизбытка чувств.
В чем может заключаться смысл бытия? Все тщетно, все смешно, нелепо, безрезультатно. Напрасные слова, бессмысленные действия, пустые победы и поражения. Есть только оргазм, и более в этой жизни ничего нет.
В душе – безумная тоска по прошлому, возвышенный образ Галчонка, острое ощущение предательства, страх перед возмездием за совершаемое злодеяние. Но все эти несуразные проявления захлестывает молох восхищения. И вот уже нет внутри ничего – ураган опустошил кладовые, переломал хребты смыслам, сожрал душу. Осталась лишь пустота совершенства…
Демон забылся, проник в Лизу так горячо и глубоко, насколько смог. Девушка истошно закричала, он испугался и залепил ей рот ладонью.
Что испытывает источник его наслаждения? Является ли происходящее для девушки очередным актом насилия или перед ней все же открылись дивные врата чувственного мира?
Лиза не испытывала ничего, кроме боли и отвращения, ей было нестерпимо жалко себя, а еще маму. Она теперь воспринимала себя как мерзкую шлюшку, шелудивую дрянь, она ненавидела свою оскверненную плоть. Она категорически решила, что это отвратительное, вмиг обесценившееся тело ей теперь не нужно, что когда все закончится, она проглотит десять горстей таблеток, или полоснет ножом по вене, или спрыгнет с крыши любого из здешних домов.
ГЛАВА 43
Совещание на кухне открыл председательствующий, и был им, несомненно, Череп – как наиболее инициативный и рассудительный из всех, кто наличествовал в съемной квартире Демона. Сон, в который почти погрузилась компания, был прерван очередной выходкой Слепухина, повалившегося на журнальный столик и превратившего эксклюзивную работу индонезийского мастера в крошево из дерева и стекла. Следом рассорились вдрызг Ленусик с Ромео – и так отколошматили друг друга, что синяков не счесть.
– Настало время, друзья мои, всем нам сесть, успокоиться и собраться с мыслями! – провозгласил Череп, при этом продолжая украдкой следить за перипетиями телевизионной передачи.
«…Удивительный факт, но культура разведения комнатных растений берет свое начало в Скандинавии. Именно там с наступлением долгих зимних холодов заботливые хозяйки давали приют своим цветам в теплых домах…» — необременительно вещали с экрана.
Несмотря на распахнутые окна, было довольно удушливо, и Жюстина в экипировке рабыни обмахивала Ленусика, которую до сих пор корчило от злости, импровизированным опахалом из швабры и венецианского веера. Демон в кресле преспокойно посасывал через трубочку коктейль и выглядел «царем горы». Ромео начинял сигарету «козявкой» гашиша. Что касается Слепухина, то на него наложили епитимью – два часа трезвого образа жизни, – и он на удивление смиренно ее сносил: по-житейски пил чай, шумно прихлебывая, и виновато-умиротворенно улыбался любому взгляду. А Лизу оставили в спальне.
– Жизнь, как видите, полна сюрпризов, – продолжал Череп, зажигательно блеснув левым глазом, – но нам ли, опытным мореходам, избороздившим все ее закоулки, страшиться преград? Оглянитесь вокруг, что вы видите?
Все покрутили головами. Обидевшаяся на всех Ленусик поспешила ответить первой:
– Я вижу наркомана, педофила, импотента, пидораса и одну проститутку!
– Отсоси у бабы Тани! – буркнул Слепухин.
– Пардон, ты ничего не забыла? А про себя?! – Ромео показал блондинке средний палец. – Шлюха!
– А ты шлюх!
– В сущности, правильно! – повысил голос Череп, чтобы предотвратить перепалку. – Мы все с вами дети этой планеты, и нам присущи признаки человеческой расы. Да-с. Но есть одно отличительное качество: мы – вместе, мы – команда! А раз мы команда – мы сильны как никогда, мы непобедимы. Мы идем к поставленной цели! И мы никогда не сдаемся!
Телевизор продолжал: «…Так, Христофор Колумб и его знаменитая «Сайта Мария» привезли из Нового Света не одну диковинку, в том числе и кактусы…»
– А к какой цели мы идем? – спросил безразличный Черезов.
– К той, которая нам уготовлена, уважаемый Демон, – объяснил Череп. – Наша участь – всесторонне познать себя и через это познание проникнуть в первоисточники окружающего мира, причем так глубоко, как, может быть, никому еще не удавалось. В этом, мне кажется, наша главная миссия. Вот для чего неведомые вершители судеб свели нас всех вместе под этой гостеприимной крышей…
– Команда! Хм, а что, запросто!
– Ромео затянулся ядреной сигаретой. – Мне нравится!
А Демон согласно кивнул, будто ему все совершенно понятно.
– О мои родные! – продолжал Череп. – Я воистину чувствую себя Христофором Колумбом! Как ослепительно это чувство поиска, ожидание встречи с неизвестным, непознанным, неосознанным! Если бы наш психофизический мир имел границы, я бы, наверное, упс, умер с тоски!..
Череп говорил и говорил, ему внимали с открытыми ртами. Из гостиной доносилась вибрация тяжелого рока – кто-то оставил включенным музыкальный центр.
– Вы извиняйте, но это все, мне кажется, херовина какая-то! – Слепухин хлюпнул чаем. – О нашей планете известно все!
– Николя, хлебальник прикрой! – Ромео не понравилась реплика белобрысого. – А космос? А тонкий мир? А параллельные миры, времена, душа, биоэнергетика, астрал и прочее? Бог, в конце концов?
– А чего ты его цепляешь, заюля?
– Ленусик бросила на Ромео скверный взгляд. – Ты лучше на себя посмотри!
– На фиг мне на себя смотреть? Я не девочка!
– Для того, мой принц, чтобы понять то, что уже давно поняли другие! – Ленусик под удивленным взглядом Ромео свирепо пошла дальше: – Ты ведь как думаешь о себе: я не какой-то там Рома Зеленков, родившийся в городе Кургане с пороком сердца, тщедушный мальчик, которого дубасили сверстники и над которым хихикали девчонки. Я не тот Рома Зеленков, который с семнадцати лет жил с сорокапятилетней женщиной за подачки и возможную протекцию, который подрабатывал дворником, официантом и – уау! – мальчиком по вызову. Заюля, мужиков тоже обслуживал? – Изумленный Ромео попытался вставить слово, но не тут-то было: если Ленусик впадала в ярость, ее уже никому не удавалось остановить: – Я Ален Делон, Ди Каприо, Бандерас! Все девки должны меня на коленях умолять, чтобы я их, так и быть, трахнул! Вспомни, сколько я за тобой бегала! Как ты издевался надо мной, как распространял про меня всякий понос, особенно в Таиланде на съемках! Ладно, хер с ним, я привыкла иметь дело со всякими зазнавшимися педрилами.
Но ведь ты на самом деле никакой не Ромео-Тарантино, а все тот же замаскировавшийся Ромочка Зеленков – хилый мальчик, дешевый отсосник, трепло, личный лизун Хаустовой. Усики не мешают? Мелкий скунс, плебей, дешевка, неудачник, каких поискать! Ты ничего не добился и, очевидно, ничего не добьешься! Все, что у тебя есть материального, взято в кредит! Ты жалок, смешон, особенно в этих своих рубашонках! Весь твой магический образ – сплошной комикс! И тележурналист ты никудышный – Берголыд в свое время протежировал тебя только затем, чтобы насолить Сагалаеву! – Ленусик в гордом одиночестве и гробовом молчании махнула сто граммов чистой водки. – Что будешь делать дальше, мой холосый? Подставишь свою красивую попку дяде Вове? Но ведь он специализируется по детишкам, тебе ли не знать! Или надеешься устроиться штатным куни-меном при Татьяне Владимировне? Только учти, она, между прочим, ба-альшой любитель страпона, так что разминай анус, а то попадешь впросак!
Ромео медленно поднялся: в глазах – помутнение из ярости и решимости. Казалось, Ленусику вынесен смертный приговор.
– Только попробуй! – Блондинка отобрала у Жюстины швабру.
Но красавчик вышел из кухни и закрылся в гостиной.
– Ни черта себе! – прокомментировал Демон. – Ленусик, по-моему, ты малек переборщила!
– При чем здесь я?! – не согласилась блондинка. – Вы все свидетели – он первый начал! Я с ним по-хорошему, а он не понимает! Все время, все время меня обижает! Что я такого ему сделала?!
Ленусик вдруг заревела.
Слепухин первый поспешил утешить ее в своих объятиях.
– Пупсик, только ты меня понимаешь! – Блондинка благодарно прижалась к его груди. – Ты такая лапулька! Пойдем в ванную, я тебя чем-нибудь порадую!
– Круто! – обрадовался Слепухин. – Наконец-то и на моей улице праздник!
В гостиной что-то упало. Все отправились посмотреть. На полу шевелился Ромео с веревкой на шее, которой до этого связывали Лизу. Люстра на потолке качалась.
– Опизденел, что ли?! – Ленусик бросилась к тележурналисту.
– Ну вот… Даже повеситься как следует не смог! – догадался о происшедшем Слепухин.
– Заткнись! – Демон слегка двинул ему кулаком в бок.
Череп осмотрел пострадавшего:
– Все в порядке, господа! Жить будет!
Ромео приподнялся на локте:
– Я все равно это сделаю! Просто я в этом ни бум-бум! Все, что обо мне рассказала Ленусик, – правда! И она права на тысячу процентов – я конченый неудачник! Отойдите, не мешайте! Я хочу прямо сейчас умереть!
– Романчик, ну прости меня! – Блондинка пала перед ним на колени. – Что ты так серьезно все воспринимаешь? Ты же знаешь, что я пизданутая на голову! Наговорила черт-те чего, сама не помню!
– А мне плевать! – Ромео поднялся и приготовился повторить попытку.
– Амиго, а ничего, что ты в моей квартире? – Демон отобрал у красавчика веревку. – Сначала Николя, потом ты… Это что вам здесь – санаторий для суицидников?
– Оке, тогда я пойду на лестничную площадку! – Красавчик направился к выходу. – Только не надо меня уговаривать!
– Постойте, а сколько времени?! – спросил Череп. – Ромео, через два часа у тебя прямой эфир из интерната! Ты еще в пятницу рассказывал…
Ромео недоуменно остановился.
– Точно! – пришла на помощь Ленусик. – Десятиминутное включение в «Горожанах».
Тележурналист задумался.
– Куда я такой поеду, посмотрите на меня! – он обвел пальцем вокруг своего лица, сконцентрировав внимание публики на опухлостях и синяках. – И рубашка порвана!
– А что тут такого? – пожала плечами блондинка. – Сейчас грим наложим, и, я тебя умоляю, никто ничего не заметит. У меня всегда все с собой. Садись!
– А я тебе свой костюм одолжу, – поддержал Демон.
Ленусик посадила упирающегося Ромео на стул, высыпала на диван все, что было у нее в сумке, и принялась закрашивать тележурналисту синяки. Пудра, кисточки, всякие киношные штучки… Получалось неплохо. Через пятнадцать минут блондинка поднесла к лицу Ромео зеркальце, чтобы тот оценил результаты ее работы. Он нашел их вполне убедительными:
– Умеешь ты, Ленусик, сделать из дерьма конфетку!
– На этом все «Стаканкино» держится! – усмехнулась блондинка.
– А что нам прикажете делать? – развел руками Череп.
– Поехали с нами! – предложил тележурналист, облачаясь в принесенный Черезовым костюм. – ПосмОтрите, как работает хилый мальчик и дешевый отсосник Роман Зеленков!..
Собирались довольно долго – приводили себя в порядок, выпивали «на посошок». Много спорили о том, что делать с заложницами, и наконец Жюстину привязали к батарее, а Лизу опять напоили и бросили связанную в кладовке. Выходя, Демон тщательно запер квартиру.
ГЛАВА 44
В телецентре «Останкино» в аппаратной одного из телеканалов всем заправлял обаятельный толстяк в бейсболке, с родимым пятном в полщеки. Двадцать лет на телевидении, жена, взрослые дети, «зашит», трехкомнатная квартира, «Форд Мондео», с женщинами лишь бескорыстно дружит, патриот канала, признанный профессионал, каких по пальцам считают. Для всех он как был со дня открытия телеканала Костиком, так им и остался, что, собственно, для «Останкино» нормально – имена с отчествами здесь не приняты даже в верхних слоях атмосферы. Ему помогали двое ловких подмастерьев плюс две молчаливые дамочки, которые вели пристальное наблюдение, да к тому же «мозги» «программного» компьютера, где все расписано по секундам.
На экранах мониторов – разнообразные картинки: одни в движении, другие в стоп-кадре. А на самом большом экране, который демонстрирует то, что транслируется на Москву и на всю страну (в теории – на весь мир), сменяются сюжеты, компьютерные заставки, рекламные споты, прямые включения… В студии сидит ведущая.
Уровень сложности – беспрецедентный. В эфире – «Горожане», любимая передача москвичей, самая рейтинговая из всех, какие когда-либо создавались при участии Костика.
Только что с почестями проводили мэра, в гримерке – главный милиционер города. Будут и еще гости (пока не подъехали), а сейчас – прямое включение из интерната. Душещипательная благотворительная акция: выпускникам учреждения должны вручить ключи от однокомнатных квартир в ближайшем Подмосковье. Потом последует детский концерт. Дядя Вова обожает детей в кадре.
На мероприятии присутствуют: выглаженный представитель «Русского алюминия» (главного спонсора акции), чиновник из мэрии с лицом авантюриста, какой-то неприятный крендель из Всероссийского общества «Милосердие» и группка юродивых шведов из благотворительной организации «Звезда надежды». Сегодня на детей прольется дождь из щедрых подарков, а сам телеканал уже получил от «Русского алюминия» очередной симпатичный чек в рамках всеобъемлющего «спонсорского» договора.
На мониторах уже отображаются картинки с двух камер. В кадре – украшенный гроздьями шаров зал, дети, подростки, юноши и девушки, воспитатели, гости… На другом экране улыбается Ромео с распухшей губой, толстым слоем пудры на лице и в дорогом костюме не по размеру.
– Связь устойчивая! – доложили в аппаратной.
– Что с ним? – пригляделся Костик. – Бухал, что ли, все выходные? Синяки какие-то…
Он приподнял бейсболку и провел ладонью по лысине.
– Нет, говорит, в аварию попал, – ответили ему.
Глаза у Ромео горели, как фары дальнего света…
– Нельзя в таком виде! – Костик недоуменно оглянулся на Хаустову.
Женщина лет сорока с жесткими, лишь чуточку симпатичными чертами лица стояла за его спиной со скрещенными на груди руками.
– Тридцать секунд! – прозвучало предупреждение.
Ведущая в студии уже предваряла, читая телетекст, включение из интерната.
Хаустова обреченно махнула рукой: без вариантов, запускай, прорвемся.
– Ромео! – наклонился Костик к микрофону. – Ты готов?
– Запросто, старик!
На мониторе к красавчику подскочила Ленусик, поправила галстук, послала в камеру воздушный поцелуй.
– А эта подруга что там делает? – не понял Костик. – Она разве работает у нас?
Хаустова прикусила губу.
– Десять секунд!
– Ладно, поехали! – Костик свернул козырек бейсболки на затылок – традиция…
Поначалу шло гладко, и у присутствующих в аппаратной отлегло от сердца. Ромео вещал необычно – чересчур торжественно и заковыристо (хотя, впрочем, быстро и складно); его самого, собственно, и показывали-то не более полуминуты – главным образом он говорил на фоне заранее отснятого материала. Но когда красавчик принялся вживую интервьюировать представителя «Русского алюминия», все насторожились.
– Зачем вам понадобилось вливать миллионы именно в этот весьма благополучный интернат, где, так сказать, на одного ребенка по три спонсора, когда по всей стране недофинансированы тысячи детских домов? – поинтересовался Ромео у одного из директоров металлургического гиганта.
– Я не понимаю, о чем вы? – растерялся выглаженный.
– Спрошу по-другому. Какие цели вы преследуете, выкидывая столько денег на пустую благотворительность, да еще и щедро приплачивая СМИ за освещение своей деятельности?
Представитель спонсора беспомощно оглянулся.
– Ну хорошо! Не хотите отвечать – ваше право! Тогда последний вопрос. Правда ли, что «Русский алюминий» посредством «благотворительных» схем уходит от налогов? Правда ли, что таким образом только в этом году в российскую казну недоплачено два миллиарда рублей?
Ведущая в студии подняла голову, оторвавшись от чтения бумаг.
– Вы с ума сошли! – воскликнул интервьюируемый, оттолкнул от себя протянутый Ромео микрофон и исчез из кадра.
Костик снял с головы «счастливую» бейсболку – впервые за двадцать лет работы. Швырнул ее на микшерский пульт. Переключил трансляцию на вторую камеру: общий вид актового зала интерната.
Хаустова уже говорила с кем-то по внутренней связи…
А в зале происходила какая-то какофония. Дети вдруг завизжали, бросились в стороны, гроздья воздушных шаров взмыли вверх…
В прямом эфире оказался белобрысый мужик-скелет, небритый и помятый, лихо управляющий детским аккумуляторным автомобилем. Он сшиб пожилую учительницу, ругнулся матом, дал задний ход – и врезался в накрытый чайный стол, опрокинув его набок. Заорал: «Вперед, в атаку! Разойдись, сирота казанская!» – и подрулил к изумленным шведам из «Звезды надежды».
– Чего уставились, пидорасы?! – поинтересовался белобрысый и пощупал взглядом бюст полноватой шведки. – О, какая цыпа! Я бы с такой покувыркался! Садись, не дрейфь!
Он схватил шведку за руку, уронил на сиденье рядом с собой и дал по газам.
В аппаратную залетел дядя Вова. Лицо красное, глаза сузились – спичечная головка не пройдет, на висках жгуты вен…
– Рекламу! – гаркнул он. – Живо!
На мониторе Ленусик бешеной кошкой набрасывалась на представителя «Русского алюминия» – по исцарапанному лицу бедолаги лилась кровь.
Костик нажал кнопку – в эфир пошел рекламный блок.
– А что сами?! – дядя Вова уничтожил взглядом Хаустову. – Трудно было догадаться?!
– Мы… я думал… – Костику нечего было сказать…
Через час дядя Вова, находясь у себя на рабочем месте, положил трубку местного телефона и промокнул салфеткой испарину на лбу. Так жарко в его кабинетике еще никогда не было… Вынул из стола таблетки, положил парочку в рот, налил в стакан воды из графина, запил. Все медленно, машинально.
Крутился вентилятор.
Открыл папку, извлек из нее какой-то документ, перечитал раза три его содержимое. Заявление Романа Зеленкова по собственному желанию. Надписал размашисто: «Уволить по статье». Поставил три восклицательных знака и дату прошлой пятницы…
В ближайшие дни дядя Вова, Хаустова и Костик потеряют работу и больше никогда не вернутся на телевидение. Впрочем, дядя Вова станет президентом детского благотворительного фонда и там же найдет местечко для Хаустовой. А Костик уйдет в безнадежный запой, из которого уже никогда не вернется.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
