Текст книги "Русь, Малая Русь, Украина. Этническое и религиозное в сознании населения украинских земель эпохи Руины"

Степанов Д.Ю.
Русь, Малая Русь, Украина. Этническое и религиозное в сознании населения украинских земель эпохи Руины

Введение

Представленная монография касается проблемы формирования этнического самосознания православного общества Речи Посполитой и, в первую очередь, ее элиты в 1650-е – 1680-е гг. То, что происходило в Позднее Средневековье – Раннее Новое время, а именно формирование и распространение этнических представлений, то есть интерес к собственной «национальной» истории, рефлексия над различными элементами культуры, объединяющая общности людей, на основе которых возникнут будущие нации, затронуло и ту часть населения территории бывшего Древнерусского государства, которая находилась под верховной юрисдикцией польских монархов. Особую специфику этому процессу, происходившему внутри украинской образованной среды придавал факт наличия собственных традиций построения идентичности, восходивших своими корнями еще к Развитому Средневековью.

Цель исследования, которое представлено в этой книге, состоит в том, чтобы выявить те формы, в которых выражались представления об этнонациональной идентичности православного населения Речи Посполитой в середине и третьей четверти XVII в., обращая особое внимание на соотношение этнических и конфессиональных дискурсов в общественном сознании духовенства и политической элиты украинских земель с 1648 по 1681 гг.

Источниковедческая база, привлекаемая к исследованию, в целом велика и разнообразна. Большое количество источников, необходимых для разработки проблем формирования и развития этноконфессиональных воззрений украинской элиты, а также социально-политической истории высшего православного украинского духовенства и казацкой старшины XVII в., издано и/ или введено в научный оборот. Однако часть источников, извлеченных из архивохранилищ Москвы, Санкт-Петербурга, Киева и Львова вводятся в научный оборот впервые.

Использованные источники по их происхождению могут быть разделены на следующие группы: 1) украинские материалы, книги кирилловской печати типографий Киево-Печерского монастыря и Новгорода-Северского, рукописные исторические произведения и хроники; 2) московские материалы; 3) Польские исторические произведения, изданные на польском и латинском языках. Так же можно классифицировать источники и по типам: актовые материалы, личная переписка, исторические и богословские произведения.

Украинские письменные источники, привлеченные к этому исследованию можно разделить на следующие группы: 1) документы личного происхождения: письма, дневниковые записи, заметки религиозно-философского и политического характера, деловая переписка; 2) документы актового происхождения: универсалы – манифесты, обращенные к населению, универсалы на имущество, записи дипломатических переговоров; 3) исторические произведения; 4) произведения религиозного характера.

Большое количество ценного актового материала было опубликовано еще XIX в. В 1850-е гг. Киевской археографической комиссией были опубликованы т.н. «Памятники киевской комиссии…»11
  Памятники, изданные временною комиссиею для разбора древних актов, высочайше учрежденную при киевском военном, подольском и волынском генерал–губернаторстве (Далее – ПКК). Киев. 1852. Т.3;


[Закрыть] и «Архиве Юго-Западной России…»22
  Архив Юго-Западной России. Киев, 1859–1911. Ч.1–8.


[Закрыть]

Однако наибольше количество источников актового происхождения было издано Императорской Археографической комиссией в «Актах, относящихся до истории Юго-Западной России»33
  Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России, собранные и изданные археографическою комиссиею (далее – АЮЗР). СПб., 1863–1892. Т.3, 4, 7, 10, 11, 14, 15;


[Закрыть].

Новый этап интереса к источникам начался с середины XX в., что связанно с 300-летним юбилеем Переяславской рады. Тогда был подготовлен и издан трехтомник «Воссоединение Украины с Россией»44
  Воссоединение Украины с Россией. документы и материалы в трех томах (далее – ВУР). М., 1953. Т.2–3;


[Закрыть], в который вошли как переизданные из АЮЗР и других сборников документы, так и акты, извлеченные из архивов Москвы, Киева, Львова и Варшавы.

В продолжении научного интереса, возникшего к этой теме в связи с юбилеем Переяславской рады историками из Польской Народной республики были предоставлены документы, которые вошли в состав другого сборника – «Документы об Освободительной войне»55
  Документы об Освободительной войне украинского народа 1648–1654 (далее – ДОВ). К., 1965;


[Закрыть]

Большой вклад в разработку источниковедческой базы по проблемам этнических и конфессиональных отношений внес известный историк Л.В. Заборовский, выпустивший 1-й том документов, касающихся этноконфессиональной стороны взаимоотношений польского, российского и украинского обществ в середине XVII в.66
  Заборовский Л.В. Католики, православные, униаты. Проблемы религии в русско-польско-украинских отношениях конца 40-х – 80-х гг. XVII в. Ч.1. М., 1998.


[Закрыть]

Наконец, на современном этапе изданием источников занимаются в основном украинские историки, результатом деятельности которых стал выпуск ряда сборников документов77
  Універсали Богдана Хмельницького. Київ, 1998; Національно визвольна війна в Україні 1648–1657. Збірник за документами актових книг. Київ, 2008;


[Закрыть].

Первостепенное значение для настоящего исследования играют деловые и личные листы (письма), исходящие от самых разных казацких старшин и представителей церкви, польских и московских дипломатов и военачальников. Эти письма хорошо известны исследователям и вошли в различные сборники документов, посвященных истории Освободительной войны и даже стали отдельным предметом археографической деятельности, завершенной, в частности, изданием сборника «Документы Богдана Хмельницкого…»88
  Документи Богдана Хмельницького (далее – ДБХ). Київ, 1961


[Закрыть] Часть писем были извлечены архивохранилищ впервые99
  Например, письма гетмана И.Е. Выговского (РГАДА. Ф.79. Оп.1 1660 г. №.3. Л.60–61).


[Закрыть].

Очень важными для нас стали тексты гетманских универсалов – манифестов, направленных на мобилизацию своих сторонников и дальнейший поиск социальной поддержки среди украинского населения. Большинство универсалов было опубликовано, однако некоторые из них были также впервые введены в научный оборот, как в случае с универсалом гетмана Ивана Брюховецкого, обращенным к жителям Слободской Украины1010
  РГАДА. Ф.210. Столбцы Белгородского стола. № 608. Л.105.


[Закрыть].

Большое значение для изучения этногенетических легенд и этнических представлений, распространенных в украинской интеллектуальной среде в целом имеет летопись, составленная в Густынском монастыре и подписанная ее редактором и составителем монахом Михаилом Лосицким в 1670 г. (т.н. Густынская летопись)1111
  Полное собрание русских летописей (далее – ПСРЛ). Т.40.


[Закрыть]. К исследованию также была привлечена «Кройника», написанная игуменом Михайловского Златоверхого монастыря Феодосием Софоновичем около 1673 г.1212
  Софонович Ф. Хронiка з лiтописцiв стародавнiх. Вид. Ю.А. Мицик и В.М. Кравченко. Киïв: Наукова думка, 1992.


[Закрыть] Изложению материала предшествует вступление, содержащие в себе патриотический пафос: Софонович, как и Лосицкий, в качестве цели написания летописи оговаривали знакомство своих читателей с историей «Отчизны»1313
  Мыцык Ю.А. Украинские летописи… С.17.


[Закрыть].

Огромное значение для исследования представляет первая печатная книга по истории восточных славян, «Синопсис Киевопечерский», изданный в типографии Киево-Печерского монастыря в 1674 г.1414
  Иннокентий (Гизель) Синопсис или краткое собрание из различных летописцев. Киев, 1674.


[Закрыть] и дополненный во втором (1678 г.) и третьем (1680 г.) изданиях1515
  К исследованию был привлечен текст третьего издания как наиболее информативного. Иннокентий (Гизель) «Синопсис или краткое собрание из различных летописцев…» Киев, 1680.


[Закрыть]. Это произведение интересует нас как отражение основных этноконфессиональных взглядов украинской интеллектуальной элиты.

Помимо чисто исторических сочинений к работе были привлечены и некоторые богословские и литургические произведения, написанные представителями украинской интеллектуальной элиты середины – второй половины XVII в.1616
  Российская государственная библиотека. Отдел рукописей. Ф.304. № 714; Лазарь (Баранович). Меч духовный, еже есть глагол Божий на помощь церкви воюющей. Киев, 1666; Лазарь (Баранович). Трубы на дни нарочитыя праздников. Киев, 1674; Иннокентий Гизель. Мир с Богом человеку или покаяние святое примиряющее Богови человека. Киев, 1669; Патерикъ или Отечникъ Печерский. Киев, 1661.


[Закрыть] Важное значение для разработки темы имеет первый политический трактат эпохи Руины – «Перестрога Украины», составленная автором, близким к семье киевского полковника В. Дворецкого1717
  Мицик Ю.А. Перший український історико-политичний трактат // Український історичний журнал. Киев, 1991. № 5.


[Закрыть]. Также были привлечены и другие источники, извлеченные из его личного архива1818
  Российская национальная библиотека. Отдел рукописей. Q. XVII. № 220.


[Закрыть].

Среди польских исторических произведений особый интерес при работе над настоящей монографией представляет «Хроника польская, литовская, жомойская и русская», изданная в 1582 г. Матвеем Стрыйковским1919
  Striykowski M. Kronika Polska, Litewska, Źmudzka I wszystkiej Rusi. Konegsberg, 1582.


[Закрыть], оказавшая огромное влияние на последующее развитие украинской и российской историографии. Также к исследованию были привлечены сочинения других польских историков XVI в., а именно Александра Гваньини2020
  Guagnini A. Sarmatiae Europeae Descriptio.Alexandi Gwagnini. Cracoviae, 1578.


[Закрыть] и Мартина Бельского2121
  Bielski M. Kronika wszytkyego swyata. Kraków, 1551.


[Закрыть].

Документы российского происхождения включают в себя, в первую очередь, актовые материалы, представляющие довольно массивный блок источников. Среди них необходимо отметить следующие: 1) наказы (наказные памяти) гонцам и посланникам; 2) отписки послов и воевод украинских городов; царские жалованные грамоты украинским городам, монастырям, представителям высшего духовенства и казачьей старшины; 3) послания, направленные из Посольского приказа гетманам и другим украинским сановникам; 4) документы личного происхождения: деловая переписка, включающая в себя письма воевод представителям казачьей старшины. Большинство этих источников были опубликованы как в уже упомянутых сборниках документов так и в других2222
  Полное собрание законов Российской империи (далее – ПСЗ). СПб., 1830. Т.1–2; Собрание государственных грамот и договоров. СПб.: Тип. Селивановского. 1826. Т.4; 67. Чтения в обществе истории и древностей Российских. 1848, кн. VIII. С.1–39.


[Закрыть], однако некоторые были извлечены из фондов Малороссийского2323
  РГАДА. Ф.124. Малороссийские дела. Оп.1–3;


[Закрыть], Посольского2424
  РГАДА. Ф.79. «Сношения России с Польшей». Оп.1.


[Закрыть], Сибирского2525
  РГАДА. Ф.214. «Сибирский приказ». Оп. 1.


[Закрыть], Разрядного приказов (фонды Белгородского, Севского и Московского столов)2626
  РГАДА ф. 210. «Столбцы Приказного стола»


[Закрыть].

В то же время необходимо отметить, что часть источников, которые могли бы послужить хорошим материалом для настоящей монографии, была уничтожена в годы Руины. Такая судьба, например, постигла определенное количество универсалов гетманов, содержащих в себе призывы к борьбе с московской администрацией. Наконец, часть сохранившихся архивных документов не были использованы в процессе исследования из-за того, что в результате неправильной сортировки источников, проведенной сотрудниками архива Министерства Юстиции в XIX в., и других архивов Москвы и Киева, часть из них попала в иные архивные фонды и единицы хранения. Так, например, были обнаружены некоторые важные документы, исходящие от гетманской канцелярии, которые хранились при этом среди хозяйственной переписки московских воевод.

Таким образом, для изучаемого периода доступен значительный комплекс исторических источников, в той или иной степени отражающих процессы формирования этнических представлений у их авторов и, соответственно, у современников этих авторов. Разнообразие источников, а также их относительная многочисленность, объясняется явным интересом образованной части общества будущей Украины к темам, затрагивающим важнейший социально-политический выбор элиты – в границах какого государства и шире, культурного ареала, ей приходилось бы развиваться. Совершенно логичным в связи с этим выглядят поиски украинской элиты своей этнической и конфессиональной идентичности.

Формированию идентичностей вообще и этнического самосознания украинской политической и интеллектуальной элиты в частности посвящено большое количество исследовательской литературы. Отчасти это объясняется вариативностью подходов, по-разному определяющих понятие этничности. Тем не менее, большая часть современных исследователей все более склоняются к трем основным группам признаков: 1) разделяемые членами группы представления об общем территориальном и историческом происхождении (включая этногенетические легенды, то есть мифы о происхождении народа), единый язык, общие черты материальной и духовной культуры; 2) чувство отличительности, то есть осознание членами группы своей принадлежности к ней, и основанные на этом формы солидарности и политические практики; 3) политически оформленные представления о родине и особых институтах, как, например, государственность, которые могут считаться частью того, что составляет понятие “народ”. Если первая группа признаков отвечает за содержательную часть, две остальные – за форму воплощения этнического дискурса в политических и социальных практиках.

Представленная работа написана с опорой на теоретические разработки конструктивизма2727
  Данный подход был разработан ещё в 1960-х годах норвежским учёным Фредериком Бартом. Уже в конце 1980 – начале 1990-х годов Ф. Барт суммировал основные положения данного подхода в следующих тезисах: – Этническую идентичность следует рассматривать больше как форму социальной организации, чем как выражение определённого культурного комплекса. Процесс рекрутирования в состав группы, определения и сохранения её границ свидетельствует, что этнические группы и их характеристики являются результатом исторических, экономических и политических обстоятельств и ситуативных воздействий. – Будучи вопросом сознания (идентификации), членство в этнической группе зависит от предписания и самопредписания. Только после того, как индивиды разделяют общие представления о том, что есть этническая группа (самопредписание), или же они заключены в рамки этих представлений внешними обстоятельствами (предписание), они действуют на основе этих представлений, а этничность обретает организационные и институциональные различия. – Только те культурные характеристики имеют первичную значимость, которые используются для маркировки различий и групповых границ, а не представления специалистов о том, что более характерно или «традиционно» для той или иной культурной общности. Конструируемые в этом контексте культурные стандарты используются для оценки и суждений на предмет этнической принадлежности. – Наконец, ключевую роль в конструировании этничности играет политика мобилизации членов этнической группы, подразумевающая коллективные действия со стороны лидеров, которые преследуют собственные политические цели, а не выражают культурную идеологию группы или «волю народа». См. Barth F. The Analysis of Culture in Complex Societies // Ethnos [Stockholm]. 1989. Vol. 54. P. 120–142; Idem. Enduring and Emerging Issues in the Analysis of Ethnicity // The Anthropology of Ethnicity. Beyond “Ethnic Groups and Boundaries”. Amsterdam, 1989.


[Закрыть]. Представители этого направления перевернули классические позиции и фактически заявили о социально-политической элите как о главном акторе формирования этничности. Конструктивизм, в отличие от других подходов рассматривает этничность не как некую сущность, изначальное свойство общности, а результат волевого воздействия элиты на широкие общественные слои, готовые в силу различных обстоятельств усвоить этнический контур идентичности. Т. Шибутани и К. Кван считали, что «этнические категории – субъективны, поскольку они существуют только в мышлении людей…»2828
  Shibutani T., Kwan K.M. Ethnic Stratification: A Comparative Approach. New-York – London, 1968.


[Закрыть]

Говоря о методологии, хотелось бы представить предлагаемое исследование в качестве своего рода интеллектуального эксперимента, выстроенного на предположении, что целенаправленную деятельность элит по созданию этнических конструктов возможно проследить на материалах, касаемых изучаемого региона в довольно непродолжительное (по сути, 30–40 лет) время. Согласно логике конструктивизма, усилия интеллектуалов и политиков по сотворению общности с признаками этничности должны быть отражены в различных текстах, которые затем транслировались бы в широкие слои населения. Учитывая специфику времени и региона, «каналы» этой трансляции весьма ограниченны и представлены приходской проповедью и прямыми обращениями власти предержащих к подконтрольному населению, например, в форме манифестов. В связи с этим интересны тексты, которые циркулировали в среде политической (в нашем случае, это, в основном, казацкая старшина) и интеллектуальной (представителей духовенства) элит.

Основной рабочий метод, главным образом, заключался в том, чтобы, во-первых вычленить их изучаемых текстов смыслообразующие конструкции и связанные с ними понятия и термины; во-вторых, установить, насколько эти конструкции, понятия и термины релевантны для всего массива изученных источников; в-третьих, констекстуализировать эти конструкции, понятия и термины, то есть выявить, как они коррелируют с процессами, коллизиями и поворотами в общественно-политической борьбе на востоке Речи Посполитой и, соответственно, России в то время.

С одной стороны, теме формирования национализмов вообще и этнических идентичностей Восточной Европы в частности посвящено довольно большое количество различных специальных исследований. Из них довольно массивный сегмент так или иначе связан с историографией, посвященной генезису этнических и национальных представлений у населения, проживавшего на территории современной Украины. С другой стороны, большая часть этих сочинений представляет из себя научно-популярную литературу, публицистику или же научные произведения. Количество специальных исследований, в которых были бы скрупулезно рассмотрены процессы формирования идентичностей православного населения Речи Посполитой, крайне ограничено. Таким образом, до сих пор эта тема не была достаточно освещена в отечественных и зарубежных исследованиях.

Изучение проблематики, близкой к теме данной работы, начинается с небольшой заметки сделанной М.А. Максимовичем (1804–1873 гг.) «Об употреблении названий Россия и Малороссия в Западной Руси»2929
  Максимович М.А. Об употреблении названий России и Малороссии в Западной Руси // Максимович М.А. Собрание сочинений. Т. 2. Киев, 1877. С. 307–311.


[Закрыть]. Максимович обратил внимание на то, что эти два наименования, вопреки уже сложившимся представлениями, были самоназваниями части населения украинских земель.

Определенный вклад в разработку проблемы соотношения «общерусского» и «автономистского» в сознании населения украинских земель внес известный русский историк И.И. Лаппо (1869–1944 гг.). В двух своих небольших сочинениях – «Происхождении украинской идеологии Новейшего времени»3030
  Лаппо И.И. Происхождение украинской идеологии Нового времени. Ужгород, 1926;


[Закрыть] и в брошюре «Идея единства русского народа в Юго-Западной Руси в эпоху присоединения Малороссии к Московскому государству»3131
  Лаппо И.И. «Идея единства русского народа в Юго-Западной Руси в эпоху присоединения Малороссии к Московскому государству». Прага, 1929.


[Закрыть] исследователь поставил ряд вопросов, которые дали возможность разглядеть проблему формирования этнических представлений украинской элиты. Главный вывод Лаппо заключался в том, что во времена Переяславской рады и в последующие десятилетия в сознании малороссийской верхушки ведущее место занимали «общерусские» представления, а «научно-этнографических терминов «великорусский», «малорусский» и «белорусский» еще не существовало – они были созданы в XIX в.»3232
  Лаппо И.И. «Идея единства русского народа…» С.21.


[Закрыть]

В советской историографии вопрос о возникновении и содержании этнического самосознания не ставился. Историки сосредотачивались на внешних признаках, наличие которых считалось достаточным для определения общности в качестве этноса. Однако в то же время предпринимались попытки анализа этнических представлений населения украинских земель эпохи Позднего Средневековья – Раннего Нового времени3333
  Напр.: Крип’якевич I.П. До питання про нацiональну самосвiдомiсть українського народу в кiнцi XVI – на початку XVII ст. // Українский iсторичний журнал. К., 1966. № 2. 82.


[Закрыть].

Исследование этнических представлений интеллектуальной элиты Малороссии был дан в работе выдающегося советского и российского историка Б.Н. Флори3434
  Флоря Б.Н. Древнерусские традиции и борьба восточных славян за объединение. // Древнерусское наследие и исторические судьбы восточного славянства / В. Т. Пашуто, Б. Н. Флоря, Хорошкевич А. Л. М., Наука, 1982.


[Закрыть]. Аргументация, представленная в ряде его статей, составляет, в общем, основу для построения исследования проблемы соотношения «общерусского» и «автономистского» в самосознании украинской элиты в изучаемый период. На примере материала Средневековья и Раннего нового времени Флоря продемонстрировал неразрывность представлений о территориальном единстве Руси вплоть до XVII в.3535
  Флоря Б. Н. Исторические судьбы Руси и этническое самосознание восточных славян в XII–XV вв. // Славяноведение. 1993. № 2. С. 65.


[Закрыть]

Одно из знаковых исследований, посвященных проблеме формирования протонационального самосознания украинского общества в изучаемый периода стала работа польской исследовательницы Терезы Хынчевской-Хеннель «Национальное самосознание украинской шляхты и казачества в период с конца XVI в. до середины XVII в.»3636
  T. Chynczewska-Hennel. Świadomość narodowa szlachty ukraińskiej I Kozaczyzny od schyłku XVI do połowy XVII wieku, Warszawa, 1985.


[Закрыть] В результате проведенного исследования Хынчевска-Хеннель пришла к выводу о существовании у элиты православного общества Речи Посполитой сформированного национального сознания3737
  Ibid. S.164.


[Закрыть].

Работа исследовательницы стала предметом критики со стороны других польских и российских ученых3838
  Sławomir Gawlas, Hieronim Grala. “Nie masz Rusi w Rusi”. W sprawie ukraińskiej świadomości narodowej w XVII wieku // Przegląd historiczny. Warszawa, 1986. T. LXXVII. Zeszut. 2. St. 331–351.


[Закрыть].

Проблема формирования этнических представлений русской части политической элиты Речи Посполитой была рассмотрена в статье польского историка Станислава Кота3939
  Stanisław Kot. Świadomość narodowa w Polsce w XV–XVII w. // Polska złotego wieku a Europa. Warszawa, 1987.


[Закрыть]. Автор отмечает, что польское (равно как и «русское») самосознание на тот момент прекрасно прослеживается в источниках и во многом опиралось на такие «модерные» элементы идентичности как национальный характер, представление о собственной территории, осознание роли своего народа во всемирной истории.

В связи с работой С. Кота, следует упомянуть о статье американского исследователя Дэвида Алтоэна4040
  Althoen D. Natione Polonus’ and the ‘Naród Szlachecki’: Two Myths of National Identity and Noble Solidarity, “Zeitschrift für Ostmitteleuropa-Forschung”, 2003, Bd. 52, No 4, pp. 475–508.


[Закрыть]. Исследователь критиковал устоявшуюся точку зрения, считая, что, во-первых, представление о собственном происхождении, обозначенное в вышеупомянутой формуле термином «gente» стояло не на втором, а скорее, на первом месте. Во-вторых, исследователь сомневался, насколько возможно говорить об уже сложившимся в среде русской шляхты представлении о едином шляхетском народе.

Этническое самосознание общества украинских земель в XVII в. было рассмотрено в ряде работ российской исследовательницы Т.Г. Таировой – Яковлевой. В нескольких своих статьях и монографиях она показывает себя как сторонник идеи существования у казачьей элиты устойчивого национального самосознания4141
  Таирова-Яковлева Т.Г. К вопросу о формировании самосознания политической элиты Украины раннего Нового времени // Историки-слависты МГУ. Кн. 8. М.2011. С.178–188; Она же. Мазепа. М., 2007; Она же. Иван Мазепа и Российская империя. История «предательства». СПб., 2011.


[Закрыть], имевшего политическое измерение в виде представления о собственном суверенитете4242
  Таирова-Яковлева Т.Г. Представление казацкой элиты о подданстве русскому царю // Славяноведение. М., 2013. № 2.


[Закрыть]. В сознании старшин, по мнению Таировой-Яковлевой, преобладало понимание Украины как Руси, преемницы Древнерусского государства. Когда казаки, говорили о «русском» или «руськом», они не включали в это понятие то, что относилось к Москве, а Малороссийские гетманы смотрели на себя как на наследников «благочестивых князей российских»4343
  Таирова-Яковлева Т.Г. Иван Мазепа и Российская империя… С.204.


[Закрыть].

Этническое и конфессиональное содержание дискурсов идентичности представителей малороссийской интеллектуальной элиты первой половины XVII в. было рассмотрено в статьях исследователя О.Б. Неменского4444
  Неменский О.Б. Особенности этнического самосознания Мелетия Смотрицкого // Леў Сапега и яго час. Гродна, 2007; Он же. Воображаемые сообщества в «Палинодии» Захарии Копыстенского и «Обороне унии» Льва Кревзы //Белоруссия и Украина. История и культура. Ежегодник 2005/2006. М., 2008. Вып.3; Он же. Русская идентичность в Речи Посполитой в конце XVI – первой половине XVII в. (по материалам полемической литературы) // Религиозные и этнические традиции в формировании национальной идентичности в Европе. Средние века – Новое время. М., 2008; Он же. Представления о славянской общности в «Палинодии» Захарии Копыстенского // Славянский мир в третьем тысячелетии. Славянская идентичность – новые факторы консолидации. М., 2008; Он же. Восприятие Московского государства и его жителей на Западной Руси в конце XVI – первой половине XVII века (по материалам православно-униатской полемической литературы) // Украина и украинцы: образы, представления, стереотипы. М., 2008; Он же. Об этноконфессиональном самосознании православного и униатского населения Речи Посполитой после Брестской унии // Между Москвой, Варшавой и Киевом. М., 2008;


[Закрыть].

Безусловно, наибольшее количество смежных проблем у данной монографии с другой книгой С.Н. Плохия, «The Origin of Slavic nations»4545
  Serhii Plohy. The Origins of the Slavic Nations: Premodern Identities in Russia, Ukraine, and Belarus. New-York – Cambridge, 2006.


[Закрыть]. Работа охватывает длительный период от Киевской Руси до XVIII в. и сосредотачивается на проблеме возникновения украинской, русской и белорусской наций в Раннее Новое время. По мнению автора, эти нации образуются из общерусского субстрата, который к началу Раннего Нового времени уже находился в процессе распада.

Таким образом, наша проблема уже давно является предметом исследования, однако полярность точек зрения историков, которые так или иначе ее касались, а также существование современных научных достижений в области этнологии позволяют выявить серьезные лакуны в наших представлениях об этой части культурной реальности прошлого.

Часть I. Представления о «русском народе» в среде духовенства Киевской митрополии в конце 40-х – 60-х гг. XVII в

Глава I. Киево-Печерский архимандрит Иосиф Тризна и митрополит Сильвестр Коссов: первые попытки династического, религиозного и этнического обоснования присоединения Украины к Русскому государству

Патерик Иосифа Тризны 1656 г. В исследовательской литературе уже неоднократно было отмечено, насколько неоднозначной была реакция высшего киевского духовенства на московский курс гетмана Богдана Хмельницкого, а также на Переяславскую раду, ставшую результатом этого курса4646
  Белявский Н. Сильвестр Коссов митрополит Киевский // Литовские епархиальные ведомости. Вильно, 1872. № 9. С. 327–333; Эйнгорн В.И. Очерки из истории Малороссии в XVII в. Сношения малороссийского духовенства с московским правительством в царствование Алексея Михайловича. М., 1899. С.48–63; Сергій Плохій. Налівайкова віра… С. 328–331.


[Закрыть]. Таким же сложным был путь выстраивания отношений украинской церковной элиты с новой московской властью. Малороссийские архиереи середины XVII в., будучи воспитанниками и сподвижниками митрополита Петра Могилы, далеко не сразу (и далеко не все) положительно восприняли новые политические реалии. А ведь поддержка со стороны киевского духовенства нужна была как московскому правительству, так и гетману, ведь именно в среде украинских книжников в первой половине века происходит осмысление тех событий, которые в дальнейшем дали почву конфликтам, оторвавших от Речи Посполитой украинско-белорусские земли и толкнувших их к Москве4747
  В качестве примера такого осмысления» приведем послание киевского митрополита Иова Борецкого царю Михаилу Федоровичу в 1624 г. Иов, будучи с точки зрения властей Речи Посполитой, фактически вне закона (король Сигизмунд III признавал только унийную иерархию) впервые озвучил идею о переходе украинских земель под власть московского царя, аргументировав это так: «последи же и о на, росийскаго ти племени единоутробным людем державы ти и твоему самому царскому величеству родом плоти и родом духа единоя, святоя соборноя апостольския церкве людех же и градех, от них банею паки в прародителех ти языческую отряс слепоту, светом благоразумия пресветися и в порождении от воды и духа сыноположения дар прият, глаголю: последи же о святей родительници церкви, в нас обретающейся, и о нас, юнейших ти братиях…». ВУР. Т. 1. С. 47.


[Закрыть].

Идеологические проекты, выражающие отношение как к происходящим событиям так и к царской власти разрабатывались в то время духовными интеллектуалами, чей круг формировался в двух основных украинских книжных центрах того времени – Киево-Могилянском коллегиуме и Киево-Печерском монастыре. Большая часть изданий, соответственно, выходила из Киево-Печерской типографии.

Иосиф Тризна (ум. 1656) долгое время был преподавателем Киевской братской школы, затем Киевского коллегиума. В 1647 г., после смерти Петра Могилы и, в чем, видимо, была последняя воля митрополита, Иосиф был избран Киево-Печерским архимандритом. В акте избрания о нем говорится, как об особе «зацной, стана шляхетского… з детиньства и в науках богословских высвеченую при тутейшом монастыру печерском выховонаю»4848
  Архив Юго-Западной России. Киев, 1859. Т. I, ч. II. С. 338.


[Закрыть]. Вслед за выборами Иосифа Тризны последовала «элекция» нового киевского митрополита – Сильвестра Коссова. Вплоть до своей смерти киево-печерский архимандрит, будучи, фактически, вторым лицом в митрополии был последовательным сторонником и правой рукой Коссова (так, например, московский посол Г. Унковский даже спутал их), сопровождал его практически во всех дипломатических поездках и присутствовал при переговорах с иностранными послами. Это упрощает нам в определенной степени решение вопроса о том, каких взглядов во внешней и церковной политике придерживался Иосиф Тризна.

Архиерейское служение архимандрита выпало на поворотный момент в истории украинских земель – ровно через год после того, как Иосиф заполучил печерскую кафедру, вспыхнуло восстание под руководством Б.М. Хмельницкого. Оказавшись «между молотом и наковальней» – лояльностью по отношению к королевской власти и реальной зависимостью от казачьей верхушки, печерский архимандрит вместе с митрополитом стал посредником между Варшавой, обещавшей в могилянский период наделить высшее православное духовенство магнатскими привилегиями, и казаками, выступавшими от лица всех православных Речи Посполитой. Уже летом 1648 г. архимандрит вместе с митрополитом был принят в казацком военном лагере в Белой Церкви, где призывал гетмана к заключению мира с поляками4949
  Памятники, изданные временной комиссией для разбора древних актов. Киев, 1846. Т. I. отд. 3. № 46, С. 261–262


[Закрыть].

Как люди шляхетского происхождения5050
  Исследователь истории украинского духовенства В. И. Эйнгорн называет киевского митрополита Сильвестра Коссова и его окружение «духовной шляхтой». См. Эйнгорн В.И. Очерки из истории Малороссии в XVII в. М., 1899.


[Закрыть], Сильвестр Коссов и Иосиф Тризна, почувствовавшие под собой прочную почву в годы «золотого десятилетия» – правления короля Владислава IV, приняли крестьянско-казацкое восстание более чем скептически. В частности, во время очередной ссоры с Коссовым, Хмельницкий угрожал утопить митрополита в Днепре5151
  ВУР. Т. 2. С. 505.


[Закрыть]. Накануне восстания в мае 1648 г. в киево-печерской типографии был напечатан панегирик будущему заклятому врагу казаков – князю Иеремии Вишневецкому, в котором выражалось пожелание князю победы над врагами и бунтовщиками. При этом на одной из гравюр растоптанным врагом был изображен запорожский казак5252
  Яковенко Н. Перед викликами часу: українська шляхта i православнi iєрархи напередоднi та в перше десятилiття козацьких воєн (1638–1658) // Крiзь столiття. Студiї на пошану Миколи Крикуна за нагоди 80-рiччя. Львiв, 2012. С. 488.


[Закрыть]. В 1649 г. у Тризны и прочих представителей православного духовенства, однако, появился шанс упрочить свое положение в Речи Посполитой – они были посланы в Варшаву с миссией, целью которой было исполнение статей Зборовского договора, касающихся «греческой религии». В том числе, речь идет о пункте, согласно которому православное духовенство было уравнено в правах с католическим, а киевский митрополит должен был получить место в сенате. Однако, несмотря на то, что посланники проявили полную лояльность по отношению к королю как «граждане отчизны (Речи Посполитой – Д.С.) и подданные королевской милости»5353
  Заборовский Л.В. Католики, православные, униаты. Проблемы религии в русско-польско-украинских отношениях конца 40-х – 80-х гг. XVII в. Ч. 1. М., 1998. С. 60.


[Закрыть], Сильвестр Коссов в сенат допущен не был.

В то же время источники доносят до нас сведения, говорящие о настороженном отношении киевского духовенства к польскому правительству. Так, в Посольский приказ приходили известия о том, что Тризна писал гетману, опасаясь, «что король и сенатыри все православные монастыри и святыя Божи церкви розорить, а властей и иноческий и священнический чин и православных христиан посадских людей пришед в городы всех злой смерти придать»5454
  Заборовский Л.В. Указ.соч. С. 37.


[Закрыть].

Оказавшись в столь щекотливом положении, Коссов и Тризна, как кажется, склонялись в сторону польской власти и хранили молчание в период наиболее интенсивных отношений гетмана с Москвой. Однако расценивать высшее православное духовенство в качестве своеобразных королевских «лоббистов» в казацком лагере также не стоит. Во время Освободительной войны, когда киевская митрополия могла оказаться (что и произошло впоследствии) по разные стороны государственных границ, высшее православное духовенство надеялось сохранить единство своей епархии, пусть и под властью польского короля. Именно с этих позиций, как нам кажется, следует расценивать письмо, написанное митрополитом королю после завоевания Киева польско-литовскими войсками в 1651. «Божья десница, – писал Сильвестр, – восстановила добродетель и бросает необузданный плебс под ноги наияснейшему королевскому величеству»5555
  Там же С. 103.


[Закрыть].

Так или иначе, но забота высшего духовенства и Иосифа Тризны, в частности, о православном населении Речи Посполитой, была оценена даже со стороны Москвы: в наказе боярину Ф.С. Куракину, ездившему с посольством к гетману в 1654 г. мы находим слова о том, что Тризна «от поляков и от литовских людей за православную христианскую веру были по се время в великом гонении…»5656
  Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России. СПб., 1875. (далее – АЮЗР) Т. 10. Стб. 359.


[Закрыть]

В историографии сложился определенный стереотип о том, что Иосиф Тризна вместе с митрополитом «в штыки» восприняли Переяславскую раду. В определенной мере это, действительно так. Во время приема царского посла В.В. Бутурлина, приехавшего в Киев приводить к царской присяге население города, Иосиф Тризна, посовещавшись с митрополитом, отказался присылать к боярину своих «служилых и дворовых людей». С другой стороны, мотивы, на которые сослались оба архиерея, не стоит игнорировать. В своем ответе митрополит и архимандрит говорили: «под паствою де моею многие епископы и всякое духовенство в литовских во многих городех и как де уведает про то литовский король, что он людей к присяге послал и тех епископов и духовенство все велит порубить…»5757
  АЮЗР Т. 10. Стб. 258.


[Закрыть] Несмотря на то, что впоследствии архимандрит был вынужден послать своих людей к боярину, отношения между ним и представителями московской власти были надолго испорчены.

Летом 1654 г. Иосиф Тризна ездил в составе посольства киевского духовенства к царю Алексею Михайловичу. Статьи, предложенные на одобрение царя, дают нам прекрасное представление о тех проблемах, которые волновали высшее духовенство в то время. Особенно интересны нам следующие: просьба остаться под «послушенством» константинопольского патриарха, просьба о том, чтобы «всякое обрание» высших предстоятелей церкви проходило традиционно; просьба о том, чтобы из Москвы в митрополию не присылали никаких кандидатур на высшие посты киевской митрополии; и просьба о сохранении в ведении киевского митрополита белорусских епархий5858
  АЮЗР. Т. X. Стб. 752.


[Закрыть]. Фактически, предложенные статьи должны были обеспечить независимость киевской церкви от возможных притязаний московского патриархата и сохранить границы киевской епархии такими, какими они были до восстания Хмельницкого. Вполне понятно, что это посольство потерпело неудачу, после чего отношения между митрополитом и печерским архимандритом, с одной стороны, и московским правительством, с другой еще более ухудшились. Дело дошло до того, что Хмельницкий, до этого защищавший митрополита перед царем признал факт возможной «измены» со стороны высшего духовенства и предлагал ввести строгие меры по отношению к ним5959
  АЮЗР. Т. XIV. Стб. 562.


[Закрыть].

Однако политическая расстановка сил в условиях освободительной и русско-польской войн иной рас менялась с точностью до наоборот. После того, как русское правительство вступило в диалог с Речью Посполитой в конце 1655 г. в Вильно, появились проекты союза России и Польши против Швеции, а также избрания Алексея Михайловича на польский престол, по Украине поползли слухи о том, что «Малороссия де царю не нужна». Природа этих слухов уже обсуждалась в историографии и одной из наиболее аргументированных версий является их польское происхождение6060
  Крип’якевич I.П. Богдан Хмельницький. Львiв, 1990. С. 331.


[Закрыть]. В любом случае 1656–57 гг. – время наибольшего ослабления Речи Посполитой, зажатой между российскими и шведскими войсками. В связи с этим пропольские настроения православной «духовной шляхты» сильно ослабли и, даже наоборот, Иосиф Тризна вместе с митрополитом вступили в диалог с царской властью, выказывая свое недовольство возможной передачей украинских земель под польскую юрисдикцию6161
  Эйнгорн В.И. Указ.соч. С. 86–87.


[Закрыть].

В этой обстановке появляется сочинение Иосифа Тризны – «Патерикон Киевопечерский»6262
  Российская государственная библиотека. Отдел рукописей. Ф. 304. № 714.


[Закрыть]. Это произведение оказалось во многом обделенным вниманием исследователей6363
  Вот исчерпывающий список исследований, посвященных этому Патерику. Макарий (митр.) Обзор редакции Киево-Печерского патерика преимущественно древних // Известия императорской Академии наук по отделению русского языка и словесности. СПб., 1856; Абрамович Д.И. Исследование о Киево-печерском патерике как историко-литературном произведении. СПб., 1902; Кучкин В.А. Фрагменты Ипатьевской летописи в Киево-Печерском патерике Иосифа Тризны // ТОДРЛ. Т. 24. Л., 1969; Он же. Княжеский помянник в составе Киево-Печерского патерика Иосифа Тризны // Древнейшие государства Восточной Европы. Ежегодник за 1995. М., 1997.


[Закрыть]. В определенной степени это объясняется тем, что данная редакция Патерика так и не была издана. Она сохранилась в одном списке, написанном киевской скорописью середины XVII в., и, по всей видимости, готовилась к печати. Однако, как уже было отмечено в русской историографии начала ХХ в., время администрации Иосифа Тризны в Киево-Печерском монастыре представляет из себя эпоху наименьшей продуктивности книгоиздательской деятельности печерской типографии6464
  Титов Ф.А. Типография Киево-Печерской Лавры. Исторический очерк. Киев, 1916. С. 315.


[Закрыть], что, очевидно, связано с ходом Освободительной войны.

Интересен фрагмент этого сочинения, не свойственный не только данному жанру, но и всей украинской книжности середины – второй половины XVII в. Речь идет о главе, которая называется «Родословие пресветлых великих князей русских самодержцев откуду корень их изыде како распространиша в Великую Россию, и по времени кождо по преставлении своем где положен есть».

Начинается «Родословие…» вполне классически – «По благословению праведного Ноя разделися вселенная на три части: Симу, Хаму и Афету…»6565
  Российская государственная библиотека. Отдел рукописей. Ф. 304. № 714. Л. 356.


[Закрыть] Далее, вопреки установившейся традиции рассказывается не о потомках Иафета (именно от него вели генеалогию европейских народов в т.ч. и славян), а Сима, чьи приемники «воцарися во Египтѣ и поколену его многа лѣта преминуша и от сего рода начат царствовати Филиѱъ и той пооблада вселенную…»6666
  Там же. Л. 357.


[Закрыть] Здесь генеалогия доводится до Александра Македонского, что более менее соответствует историографической традиции. Именно Александр вступил в борьбу с предками славян и потерпел поражение. Такой мотив прослеживается в «Палинодии» Захарьи Копыстенского 1621 г., Густынской летописи и «Синопсисе…» Иннокентия Гизеля.

Далее рассказывается о том, что потомки Александра, и, соответственно Сима, обосновались в Египте и приняли удар от римлян. Несмотря на то, что об этом напрямую не говорится, борьба Октавиана Августа и Марка Антония, ставшего супругом Клеопатры передается как конфликт потомков Иафета и Сима, причем этому столкновению уделено несколько странниц текста. Затем рассказывается о том, что перед своей смертью Август разделил землю на несколько частей между своими братьями и соратникам в частности, «Пруса, брата своего постави в брезех Вислы реки во град Мальборк и Туров и Фокница и Преслов и Къгданьск и иных многих градов по рѣку Немонъ,… и до сего дне зовется Прусская земля…»6767
  РГБ. Отдел рукописей. Ф. 304. № 714. Л. 358.


[Закрыть] После этого пассажа автор переносится в Новгородскую землю в девятый век: следует сюжет о легендарном князе Гостомысле, которому приходит мысль о призвании варяжского «князя Рюрика суща от рода Прусова брата августа Кесаря римскаго» а Рюрик этот был «четвертое на десят колѣно от Пруса… »6868
  Там же. Л. 359.


[Закрыть] Следующий раздел называется «Начало княжения великих князей российских самодержцев въ Киеве» выстраивается генеалогия до Александра Невского, затем до Даниила Московского, Ивана Калиты и заканчивается Иваном Грозным, то есть дается родословие сначала киевских князей, затем владимирских, московских до имени первого царя.