Текст книги "Большая игра СМЕРШа"

Германская разведка заинтересовалась этим сообщением, но отнеслась к нему с недоверием и поэтому приступила к активной проверке. Пользуясь тем, что для передачи радиограмм по радиостанции «Двина» использовались латинские буквы, вражеский разведывательный орган начал посылать радиограммы на немецком языке, адресуя их лично Зигеру:

«Обер-лейтенанту Зигеру. Двое русских являются германскими агентами-парашютистами с рацией. Сообщите о себе данные, не имеющиеся в солдатской книжке или бортовом журнале. Напишите эти данные латинскими буквами, чтобы радист мог шифровать. Он имеет указание передавать текст нам».

В ответ на немецком языке была отправлена радиограмма:

«Рад вашему желанию помочь нам. Наведите справки по адресу (сообщался адрес) Галлы Мюллер об обер-лейтенанте, сбитом 16 мая 1944 года в 8.00 на Восточном фронте. Братьев моих зовут Гюнтер и Эгон, сестру – Лизелотта. Им 17, 16 и 14 лет. Сведения передаю через ваших агентов. Могу ли я им довериться? Ганс Зигер».

Однако такой ответ не удовлетворил противника, и 12 августа 1944 года он радировал;

«Нам нужны сведения о школьном периоде вашей жизни. Когда вы познакомились с Галлой Мюллер? Эти данные передайте на своем родном наречии».

Эта радиограмма поставила нас в затруднительное положение, так как Зигер к игре не привлекался, а переводчики не знали наречия той местности, где он родился. Однако выход вскоре был найден. Был устроен ужин, на который пригласили Зигера и членов экипажа самолета. За ужином был затронут вопрос о литературе, искусстве, национальных особенностях немецкого народа, наречиях и диалектах немецкого языка. Якобы заинтересовавшись наречием, на котором говорил Зигер, попросили его написать автобиографию, чтобы увидеть отличие этого наречия от литературного немецкого языка. Зигер охотно согласился. Написанная им автобиография затем использовалась советскими контрразведчиками при составлении ответной радиограммы:

«Господин полковник, к сожалению, я не могу ответить на моем наречии, так как почти забыл его. В 1932 году мой отец разбился насмерть в результате авиационной катастрофы. После этого мы переехали в Киль, где я поступил в гимназию, которую посещал 8 лет. Со своей невестой я познакомился в 1938 году в Берлине. После того, как она переехала в Киль, мы по-настоящему полюбили друг друга. Я был с ней помолвлен, в июне хотел жениться. Благодарю вас за участие и помощь. Ганс Зигер, обер-лейтенант».

Предполагая, что противник и в дальнейшем будет задавать Зигеру вопросы, на которые может ответить только он сам, было решено привлечь его к участию в радиоигре. Предположение подтвердилось. 4 сентября 1944 года противник прислал радиограмму следующего содержания:

«Рад, что у вас все в порядке. Все держат большой палец и Папст тоже. Надеемся, что это имя вам знакомо. Горридо зашее ного слон».

Зигер расшифровал этот текст следующим образом:

«Папст – папа римский. В эскадрилье, где он последнее время служил, прозвищем Папст («Папа Римский») в шутку называли казначея эскадрильи. Фраза «держать большой палец» выражает пожелание успеха. Выражение «горридо зашее ного слон» на жаргоне германских летчиков означает восторженное приветствие.

В ответ передали радиограмму, составленную самим Зигером.

«Очень прошу передать привет нашим друзьям, особенно командиру эскадрильи и Папсту. Пусть Папст сбережет наши деньги. Я желаю «зашее ного слон», чтобы меня не забыли в ближайший вечер в казино. Пусть водка придется им по вкусу и в животах их плещется веселой волной. В качестве старого автомобильного шофера приветствую всех мощным «бе фау араль». Ваш Зигер, обер-лейтенант».

Такой ответ окончательно развеял сомнения немецких разведчиков, и 11 сентября 1944 года пришла радиограмма:

«Ваш привет я передал. Вы не можете себе представить, какую бурную радость вызвала ваша уверенная радиограмма. Все сердечно вас приветствуют, особенно Папст и командир эскадрильи, и радуются предстоящей встрече. С «бе фау араль».

Вскоре после этого противник сбросил для агентов и летчиков обмундирование, продовольствие, оружие, деньги, документы, топографические карты, указания о маршруте и легенду перехода всей группы на сторону немцев.

Вариант перехода линии фронта не отвечал основной задаче советской контрразведки, поэтому, чтобы вынудить его на посадку самолета, была легендирована болезнь летчика Зигера и невозможность в этой связи передвижения пешком.

После этого от противника поступило указание подготовить посадочную площадку. Однако, прежде чем согласиться на посылку самолета, немецкая разведка передала еще несколько запросов, желая удостовериться, что радиограммы действительно составляются обер-лейтенантом. Лишь после того, как проверка была выдержана, противник стал с доверием относиться к радиоигре и пообещал в ближайшие дни прислать самолет.

После сообщения координат посадочной площадки были получены следующие радиограммы на немецком и русском языках.

Немецкий текст:

«Дорогой господин Зигер. Наконец вся подготовка настолько созрела, что мы в ближайшие дни сможем стартовать. Я все время находился в пути, чтобы обо всем договориться с воздушным флотом. Биганову все будет передано, чтобы он нам еще сообщил об условиях надпочвенных туманов. В ближайшие дни рассчитывайте на наш прилет и постоянно давайте крайне необходимые сводки нам о погоде».

Русский текст:

«Мы вместе с летчиками все проверили и место нашли удобным. По мнению летчиков, только роса может затруднить, т. к. по карте окружность места посадки очень болотистая. Заметили ли вы во время ночи росу. Как можно скорее сообщите мне об этом».

После получения нашей ответной радиограммы о том, что роса очень незначительная, противник в течение трех последующих сеансов связи старался подбодрить участников группы, обещая со дня на день прислать самолет, а 6 октября 1944 года совершенно неожиданно радировал:

«Дорогой господин Зигер! Через одного совершенно надежного агента с хорошими связями в НКВД разведотдел 3 «Смерш» планирует большую облаву в районе Лауры. Мы советуем немедленно продвигаться по направлению к фронту на юго-запад. Три дня не направлять нам радиограмм, изменить время передач. Биганов все знает».

Анализируя эту радиограмму, мы пришли к выводу, что противник либо действительно что-то узнал о готовившейся нами операции по захвату самолета, что мало вероятно (круг посвященных в дело был очень ограниченным), либо, не располагая возможностью послать самолет, придумал данную версию для оправдания своей беспомощности перед участниками группы, а заодно и узнать их реакцию, чтобы проверить, не работает ли радиоточка под диктовку советской контрразведки. Второе предположение казалось более вероятным, поскольку приближался конец войны. Немцы находились в очень трудном положении, и им было не до спасения каких-то трех летчиков. Тем не менее радиоигра продолжалась.

Легендировав в соответствии с полученным указанием передислокацию группы в другой район, мы затребовали немедленную помощь, на что противник 20 ноября сообщил, что, поскольку посылка самолета при данных условиях невозможна, для группы теперь остается «единственная возможность пробиваться к нашим линиям в направлении Тукмуса».

В ходе дальнейшей радиоигры немцы обещали прислать курьера, но обещания не выполнили, а предложили участникам группы напасть на автомашину с целью добыть средства для перехода через линию фронта.

Чтобы окончательно определить отношение к радиоточке, было решено легендировать гибель основного объекта – Зигера, считая, что этот вариант будет совершенно неожиданным и исключит всякие подозрения. С этой целью 4 января 1945 года было сообщено:

«Господин шеф, у нас большое несчастье, при нападении на грузовики 29 декабря «Иванов», Зигер и еще один летчик погибли. Второй летчик ранен в правую руку. Мы остались без ничего. Если вы нам не поможете немедленно, мы погибли. Находимся в лесу в районе хутора Семин».

Противник легенде поверил, предложил подобрать место для сброса помощи с самолета, но в связи со стремительным отступлением германской армии в Восточной Пруссии ему было уже не до этого.

Начиная с 10 января радиосвязь ухудшилась, а затем прекратилась совсем.

На основных коммуникациях

25 сентября 1943 года в Сокольском районе Вологодской области с вражеского самолета были сброшены три агента. Все они явились с повинной в ближайший орган советской контрразведки и на допросе показали, что служили в Красной Армии, в разное время попали в плен к фашистам, были завербованы и прошли курс обучения в одной из разведывательных школ. Агенты имели задание организовать наблюдение за воинскими перевозками по железной дороге Вологда – Архангельск и Вологда – Ленинград. Для выполнения этого задания они были снабжены портативной коротковолновой радиостанцией, 30 тысячами рублей и фиктивными документами.

Включив изъятую радиостанцию в игру, советская контрразведка передавала по ней дезинформацию военного характера, сообщая о прохождении различных грузов через Вологодский железнодорожный узел. Чтобы проверить, насколько вражеская разведка доверяет своему корреспонденту, 10 декабря 1943 года была передана радиограмма:

«Сроки нашего пребывания кончились. Запасы истощились. Просим разрешения вернуться обратно».

Противник, заинтересованный в получении сведений о военных перевозках, дал указание продолжать работы и обещал помощь. В его радиограмме говорилось:

«Оставайтесь на месте. Мы пришлем помощь. Сообщите, что прислать и куда сбросить. Место должно быть спокойное, с хорошо заметными ориентирами».

30 декабря на эту радиограмму ответили:

«Место для сброски вещей между деревнями Лоурино, Соколово и Носово, в 20 километрах к западу от железнодорожной станции Стеблево. Ориентиры хорошие: вблизи деревень Лоурино и Соколово – две церкви, в деревне Соколово – две тригонометрические вышки. Место спокойное. Просим прислать питание для рации, т. к. оно на исходе, запасные бланки командировочных удостоверений и продовольственных аттестатов, деньги, зимнее обмундирование, продукты. Когда ждать?».

Выбранное место противник одобрил и дал указание ежедневно сообщать сведения о состоянии погоды. Получив последнюю радиограмму, орган советской контрразведки прекратил передачу сообщений «разведывательного» характера.

27 марта 1944 года самолет сбросил на парашютах два баллона, в которых оказались батареи для рации, 40 тысяч рублей, фиктивные документы, обмундирование и продовольствие. После этого радиостанция возобновила передачу военной дезинформации.

В июле 1944 года от имени одного из участников этой группы – Георгиева сообщили о вынужденном прекращении работы рации:

«Условия стали очень тяжелыми, материально не обеспечены, много времени уходит на то, чтобы добыть пищу. Обмундирование износилось, новое купить не на что. Сами очень устали, думаем возвращаться. Пришлите документы и средства на дорогу».

Однако и на этот раз агентам не разрешили возвратиться. Они получили радиограмму:

«Примерно 30 июля мы опять сможем прислать помощь в прежних размерах, укажите место сброски».

Как видно, «настойчивое желание» агентов вернуться в разведорган укрепило уверенность фашистов в надежности группы Георгиева, и противник вторично оказал ей помощь.

В октябре 1944 года группе последовало указание обратить особое внимание на движение воинских грузов через Архангельский порт. На это советская контрразведка ответила в разное время 12 радиограммами с военной дезинформацией о перевозках по железной дороге Вологда – Архангельск.

Для дезинформации германского командования о воинских перевозках через Сызранский железнодорожный узел использовалась радиостанция, изъятая у германского шпиона Васильченко, служившего ранее в Красной Армии. Васильченко был завербован германской военной разведкой, будучи в плену, и прошел специальную подготовку в варшавской разведывательной школе. На советскую сторону был заброшен с заданием пробраться в город Сызрань и по фиктивным документам осесть там, выдавая себя за младшего офицера Красной Армии, освобожденного от военной службы по состоянию здоровья, а затем приступить к сбору шпионских сведений.

Германскую разведку интересовало, прежде всего, движение проходящих через Сызрань эшелонов с войсками, боевой техникой и другими воинскими грузами, состояние охраны железнодорожного моста через Волгу, местонахождение промышленных объектов оборонного значения, объем их работ и характер выпускаемой продукции.

Легендировав благополучное прибытие к месту назначения и удачную легализацию Васильченко в Сызрани, советская контрразведка по изъятой у врага рации систематически передавала противнику дезинформацию о воинских перевозках и изредка сообщала отрывочные дезинформационные сведения об оборонных предприятиях, расположенных в городе. Игра шла нормально, и, судя по радиограммам, Васильченко доверяли. Чтобы исключить всякие подозрения и укрепить доверие к агенту, разведцентр немцев не досаждали просьбами об оказании помощи, так как при отправке Васильченко получил достаточную сумму денег и несколько комплектов запасных батарей для рации. Только по окончании срока годности батарей был поставлен вопрос об их присылке, а также присылке новых фиктивных документов и денег. Это не вызывало у противника никаких подозрений, напротив, он немедленно запросил явочный адрес и пообещал направить курьера со всем необходимым для радиста.

Примерно через месяц на подставленную квартиру-ловушку явился агент-связник германской разведки Максимов, у которого при аресте были изъяты батареи для рации, фиктивные документы и советские деньги. Прибытию Максимова предшествовала радиограмма:

«Человек с документами, батареями вылетел. Пароль – Максимов. Работайте вместе».

Так как после допроса Максимова стало ясно, что использование его в игре в качестве напарника Васильченко может привести к провалу, сообщили, что курьер по указанному адресу не приходил. В один из последующих сеансов связи передали, что радист опасается возможного ареста курьера органами советской контрразведки и считает необходимым перейти на новую квартиру. Противник похвалил агента за осторожность и просил не терять присутствия духа, обещая оказать помощь.

После этого советские контрразведчики почти прекратили передачу «информации» военного характера, объясняя это необходимостью экономно расходовать батареи. Вскоре вражеская разведка прислала нового агента-связника Буценко, который доставил Васильченко запасные батареи, деньги и фиктивные документы. После того, как выяснилось, что Буценко можно использовать в радиоигре, противнику сообщили о «благополучном» прибытии связника. Прибытие второго агента-курьера подтвердило, что германский разведывательный орган доверяет радисту. Эта радиостанция и в дальнейшем успешно использовалась.

25 апреля 1943 года в Салтыковском районе Пензенской области сброшен на парашюте агент-радист Иванихин с заданием собирать шпионские сведения о Пензенском железнодорожном узле.

Учитывая интерес германского командования к этому железнодорожному узлу, а также поведение Иванихина на следствии, органы советской контрразведки приняли решение об использовании Иванихина в радиоигре. В первых радиограммах было сообщено о прибытии Иванихина в Пензу, легализации его по фиктивным документам и об устройстве на работу в Пензенскую городскую строительную контору.

7 июня радиоцентр предложил агенту дать явочный адрес, по которому прибудет курьер с новыми батареями для радиостанции. Сообщив адрес, орган советской контрразведки, проводивший игру, продолжал передавать военную дезинформацию, не напоминая об обещанной помощи. Одновременно с этим для организации встречи и задержания агента-связника Иванихин был освобожден из-под стражи. После тщательной инструкции в соответствии с разработанной легендой экипирован и поселен на явочной квартире и устроен на работу в строительную контору.

За явочной квартирой и агентом установили наблюдение. Прошло три месяца, но курьер не появлялся.

20 сентября противнику было послано сообщение об ухудшении материального положения агента и об угрозе потери связи с радиоцентром из-за плохой работы батарей. Чтобы придать этой легенде больше правдоподобности, работу радиостанции вели при умышленно пониженном напряжении. С этого момента под предлогом плохой слышимости радиостанция в двустороннюю связь с противником не вступала и спустя некоторое время прекратила ее совершенно.

Эта комбинация привела к нужным результатам: противник, заинтересованный в дальнейшей работе радиостанции, прислал на подставленную явочную квартиру агента-связника с батареями для рации. Прибывший связник имел задание после вручения батарей, денег и фиктивных документов остаться у Иванихина и помогать ему в сборе шпионских сведений о Пензенском железнодорожном узле. Прибытие агента-курьера и возможность использования его в игре в качестве напарника создали благоприятные условия для продолжения радиоигры…

В мае 1944 года органы советской контрразведки арестовали в Одессе трех агентов германской разведки, имевших задание собирать шпионские сведения о прибывающих в город военных транспортах, переброске войск и военной техники к линии фронта, дислокации штабов и частей Красной Армии, их наименовании и численном составе, о восстановлении и работе одесских предприятий оборонного значения. Агенты были снабжены фиктивными документами, советскими деньгами, портативной радиостанцией и оружием.

Изъятую у агентов радиостанцию включили в игру. 4 июня 1944 года была отправлена радиограмма:

«Устроились хорошо. Приступили к работе».

В дальнейшем в соответствии с общим планом дезинформации противника, утвержденным Ставкой Главного командования, передавалась военная «информация» с целью отвлечь внимание германского командования от районов предстоящего наступления нашей армии на участках 1-го Украинского и Белорусского фронтов. Гитлеровский разведывательный орган оценил «активную работу» своих агентов и прислал радиограмму:

«Поздравляем с успешной работой. Хотим вам помочь. Сообщите, в чем нуждаетесь. Желаем дальнейших успехов».

Противнику передали, что разведчикам необходимы деньги, новые документы и гражданская одежда. Он ответил:

«Все ваши желания будут удовлетворены. Подберите безопасное место для сброски груза».

Однако получение помощи с самолета не входило в планы советской контрразведки. Важно было, чтобы германская разведка прислала курьера. Поэтому ей радировали:

«Из Одессы не выезжаю, окрестностей города не знаю. Указать хорошее место сброски не могу».

Разведывательный орган сообщил, что будут сброшены курьеры, и просил посоветовать, с какой легендой они должны прибыть в Одессу. В ответ была послана следующая радиограмма:

«Курьерам дайте общий документ на всю группу, направляющуюся на фронт или в Одессу. Снабдите различными военными и гражданскими бланками. Документы заготовим на месте в зависимости от обстановки. Меня пусть ищут по известному адресу. Предупредите, когда встречать».

В дальнейшем стали передавать лишь незначительные дезинформационные сведения, оправдывая такое снижение активности работы агентов тем, что напарника-радиста якобы призвали в армию. Однако уже 8 ноября 1944 года последовало указание:

«Передавайте ежедневно. Пополнение для вас готово».

28 декабря прибыли два курьера, которые были арестованы на явочной квартире, куда они явились для передачи радисту фиктивных документов, батарей для рации и денег в сумме 585 тысяч рублей. Курьерами оказались бывшие военнослужащие Красной Армии Алебов и Ризаев, перешедшие на сторону врага в первые месяцы войны. Алебов и Ризаев имели задание остаться в Одессе и помогать радисту в сборе шпионских сведений. О прибытии курьеров противнику сообщили следующее:

«24 декабря прибыли Алебов и Ризаев. Документы, деньги, оружие и электропитание получили. Друзей устроили в надежном месте, приступаем к работе. Благодарим за оказанную помощь».

Эта радиостанция использовалась до момента капитуляции фашистской Германии.

Большой интерес представляли радиоигры «Семен» и «Друзья», проводившиеся в г. Горьком.

В первой из них, начатой в мае 1943 года, участвовал человек необыкновенной судьбы, советский разведчик Калабалин Семен Антонович, известный педагог трудновоспитуемых детей. Истинный почитатель и последователь учения A. C. Макаренко, Калабалин был изображен автором «Педагогической поэмы» в образе Карабанова Семена.

С началом Великой Отечественной войны С. А. Калабалин по зову сердца вступил в строй советских разведчиков и был направлен в тыл противника для проведения разведывательной работы. Вскоре по независящим от него причинам он попал в руки противника. Природный ум, находчивость, смелость и волевые качества, присущие этому незаурядному человеку, позволили найти достойный выход из создавшегося положения. Ему удалось поступить в варшавскую разведывательную школу немцев для обучения по программе разведчика-радиста. После ее окончания был сброшен на нашу территорию с задачей пробраться в г. Горький и вести наблюдение за работой железнодорожного узла, а также добывать разведывательную информацию и т. д.

После приземления на родную землю Калабалин сразу же явился в органы госбезопасности, которые не преминули включить приданную ему радиостанцию в игру. Легализация была проведена в строгом соответствии с полученными от противника инструкциями. Он был прописан в Горьком по полученным от вражеской разведки фиктивным документам на имя Карева, состоял на учете в военкомате как освобожденный от воинской обязанности по болезни и работал в подсобном хозяйстве в поселке Мыза. Встречи работников советской контрразведки с радистом проходили только на конспиративных квартирах.

Первый месяц связь осуществлялась нормально, передавались радиограммы с военной дезинформацией, утвержденные Генеральным штабом. Чтобы проверить, как относится противник к переданной информации, решено было провести мероприятие по вызову курьера. С этой целью решили ухудшить слышимость передач, чтобы у противника создалось впечатление, что произошла разрядка батарей ранее положенного срока. Выходя в эфир, советские контрразведчики заявляли, что ничего не слышат и поэтому работу прекращают, а 8 и 15 июня 1943 года дважды передали вслепую следующую радиограмму:

«Ваши передачи слышу только при включении двух анодных батарей. Передавать не могу. Буду ждать у приемника 19 июня. Передавайте вслепую».

Этот план оказался удачным. 17 июня 1943 года радиоконтрразведывательная служба НКГБ СССР перехватила и расшифровала следующую радиограмму, посланную в радиоцентр, поддерживавший связь с радиостанцией.

«Агент разведки 91 будет слушать нас 19 июня. Передавайте медленно, так как батареи агента разведки сели.

Начальник радиостанции».

Убедившись в том, что германский разведывательный орган поверил легенде и заинтересован в установлении связи с агентом-радистом, советская контрразведка совершенно прекратила работу радиостанции, предварительно сообщив на «всякий случай» явочный адрес. 11 июля 1943 года по этому адресу явились два агента-связника германской разведки, доставившие радисту батареи для рации, 130 тысяч рублей и фиктивные документы. Оба агента были арестованы.

Вот как это произошло.

Агенты Бирюк и Родин прибыли в Горький 27 июня 1943 года. Они остановились на разных квартирах и приступили к выполнению задания. Первые три дня, сменяя друг друга, они наблюдали за явочной квартирой, чтобы в случае выхода радиста, которого Бирюк и Родин хорошо знали, взять его под наружное наблюдение. Однако наблюдение не дало положительных результатов, так как радист в это время находился на полевых работах в подсобном хозяйстве в поселке Мыза.

Ничего не добившись наблюдением за явочной квартирой, агенты решили проверить, проживает ли вообще радист по этому адресу. С этой целью агент Родин зашел в один из соседних домов, а Бирюк остался на улице, чтобы наблюдать за дорогой. На вопрос Родина о том, проживает ли здесь гражданин Карев, хозяева ответили, что Карев проживает рядом, но сейчас его нет дома, он находится на полевых работах. Поблагодарив хозяев, Родин ушел. О том, что он узнал, он рассказал Бирюку. Выслушав Родина, Бирюк достал из кармана записную книжку, на последней странице которой чуть заметно простым карандашом была сделана пометка «Мыза п/х».

Однако, несмотря на полное совпадение данных, Бирюк продолжал действовать очень осторожно. Он отверг предложение Родина пойти на явочную квартиру и выяснить все более подробно, а принял решение установить радиста в поселке Мыза и связаться с ним лично. Разыскивать Карева он поручил Родину, а сам остался в своей квартире и на всякий случай принял меры предосторожности. Развитие дальнейших событий С. А. Калабалин изложил в своем рапорте. Вот его изложение.

«11 июля в 15 часов в помещение, где я лежал, вошел военный в звании лейтенанта. Обратившись ко мне, он сказал:

– Здорово. Ну, поискал я тебя!

Посмотрев на военного, я тотчас же узнал в нем агента германской разведки Родина. Поздоровались. На его реплику я ответил вопросом:

– А почему долго искал, разве ты не знал моего адреса?

– Да адрес-то знал, но я не один. У меня есть начальник Бирюк, хитрый такой и никому не доверяет. Надо, говорит, найти Карева лично и ни с кем другим не связываться.

– Ах, вот что, – протянул я, – а где же он?

Родин ответил, что Бирюк остался в городе в своей квартире по Плотничьему переулку.

Когда мы обедали, я предложил Родину отправиться в город, чтобы связаться с Бирюком. Приехали на мою квартиру. Хозяйке, как было предусмотрено данной мне инструкцией, я сказал условную фразу:

– Достань-ка, Мария Ивановна, водочки и что-нибудь закусить, – давая тем самым понять, чтобы она немедленно поставила в известность оперативных работников о прибытии «гостей».

У Родина же я спросил:

– У тебя есть деньги?

Родин вынул из кармана 1000 рублей, которые я передал хозяйке.

Умывшись и приведя себя в порядок, мы отправились к Бирюку. Его не оказалось дома, он был в парикмахерской. Родин предложил посидеть на крыльце. Вскоре появился Бирюк. Он прошел мимо нас во двор дома, сделав вид, что не знает нас. Мы оставались на своих местах. Через некоторое время Бирюк вышел со двора и пошел по направлению к Кремлю. Мы последовали за ним. Догнав Бирюка, я поздоровался. Он ответил. Остановились. Бирюк предложил пойти к нему на квартиру, но я возразил, мотивируя тем, что хозяйка может оказаться моей знакомой.

– Пойдемте лучше ко мне, – заявил я. – Родин уже был у меня, там готовится выпивка и закуска.

Бирюк согласился. К нашему приходу у хозяйки уже было все готово. Мы сели за стол. Начался разговор. Мне удалось выяснить все вопросы, связанные с моим заданием.

В 22 часа в квартиру под видом работников комендатуры явились сотрудники советской контрразведки, которые, «придравшись» к документам «гостей», обезоружили и задержали их. Операция была закончена».

Радиоигра успешно продолжалась до конца 1944 года, затем из-за передислокации разведцентра противника в глубь Германии радиосвязь пришлось прекратить.

За успешную работу в этом мероприятии С. А. Калабалин по представлению Главного управления контрразведки «Смерш» Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 октября 1943 года был награжден орденом Отечественной войны II степени.

После окончания Великой Отечественной войны С. А. Калабалин некоторое время работал начальником учебно-воспитательной части детской колонии МВД в Кутаиси, а затем заведующим детским домом в селе Кимёново Егорьевского района Московской области.

Другая радиоигра в Горьком, условно названная «Друзья», велась от имени советских разведчиков Коцарева Ивана Никифоровича и его напарника Палладия Николая Лукича, выполнявшего роль радиста.

Как и по радиоточке «Семен», от «Друзей» шла военная дезинформация, рекомендованная Генеральным штабом Красной Армии. Обе радиоточки передавали аналогичную информацию, стараясь в принципе дублировать сообщения друг друга, с допуском небольших расхождений в количестве проходивших через железнодорожный узел эшелонов с грузами с тем, чтобы исключить подозрения об их работе под диктовку контрразведки.

В последующем была поставлена задача вызвать агентов-курьеров под предлогом необходимости получения новых батарей для рации. При отправке на задание «Друзья» получили от немцев комплект рабочих батарей и запасное радиопитание. В ходе радиоигры вражескому разведывательному органу о состоянии радиопитания никаких сообщений не передавалось. По истечении двух месяцев рабочие батареи заметно разрядились, и радиосвязь стала осуществляться с большими трудностями. Радиоцентр противника дал ряд технических советов об улучшении слышимости. Орган советской контрразведки, проводивший игру, выполнил все указания, но пользовался теми же батареями.

Последовало еще одно указание: «Смените батареи, слышим вас плохо». В ответ радировали:

«Пробовал запасные батареи, отклонения не дают. Почему – не знаю, хранились в лесу, были закопаны в землю. Поставил опять старые. Пусть радист внимательно слушает, я вас слышу нормально».

В очередной радиограмме разведывательный орган разъяснил, что запасные батареи от долгого хранения в земле, видимо, разрядились, и приказал агенту сообщить место, куда можно доставить новые батареи.

В сентябре 1943 года на подставленный противнику явочный адрес в Горьком явились и были арестованы два агента-курьера немецкой разведки Гоголев и Гусев, переброшенных на советскую сторону с заданием передать «Друзьям» посылку, а затем возвратиться обратно.

Поскольку возврат курьеров Гоголева и Гусева был сопряжен с опасностью провала радиоигры, то решили вместо них послать Коцарева (в дальнейшем Лукьянов. – Д. Т.). И потому во вражеский центр радировали:

«Не дождавшись курьеров, послал к вам Лукьянова».

Подготовка Лукьянова оказалась довольно сложной и потребовала больших усилий. Дело в том, что он уже 7 месяцев находился в советском тылу и в течение этого времени легендировалась его работа на германскую разведку. Следовательно, при возвращении в разведывательный орган ему предстояло отчитаться за 7 месяцев своего пребывания в советском тылу. Причем этот отчет должен был соответствовать легендам, проводившимся в ходе радиоигры.

Прежде всего, Лукьянов подробно изучил дневник радиосвязи, то есть запомнил, когда и какие передавались донесения, какие указания были получены, а также подготовился к тому, чтобы дать обоснованный ответ на вопрос об источниках и способах получения «шпионских» сведений, упоминавшихся в радиограммах. После этого Лукьянов ознакомился со всеми объектами, о которых сообщалось в радиограммах (железнодорожными и речными вокзалами, пригородными железнодорожными станциями, предприятиями, театрами и т. д.) и изучил легендированные места работы и хранения рации, пункты наблюдения за железнодорожными линиями, по которым перебрасывались войска и грузы.