Текст книги "Шарлатан: чудо для проклятого короля"
Автор книги: Дмитрий Тростников
Жанр: Приключения: прочее, Приключения
Возрастные ограничения: +18
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Экстаз мракобеса
Толпа желающих отведать королевской трапезы не смогла целиком втиснуться на площадь. Из-за войны пища на столах для простолюдинов оказалась беднее обычного, но хлеба и дешевого вина было вдоволь. После давки и потасовки к столам прорвались самые крепкие, остальные глотали слюну, отжатые в улочки, с боков площади, оттуда выглядывая из-за плеч и алебард, преграждавших лишним вход на общественный пир.
Одетые в алую парчу кардиналы, в синий бархат бароны, спесивые отпрыски благородных кланов восседали за столом на открытой галерее первого этажа ратуши. Галерея подковой опоясывала площадь. Стол знати приподымался над мостовой на десяток ступеней. Место короля находилось в самом верху подковы, на этом возвышении лицезреть властителя снизу могли все собравшиеся. Но лицо короля, сидящего на галерее, оставался в тени, маскируя тем самым пятно, уродующее лицо Борхарда.
– Впервые за триста лет капитул не принял решения, а мы – уже пируем. Как же традиции, Святейший? – фамильярно поинтересовался король у сидевшего по правую руку Верховного Иерарха. – Что народу объявим?..
– Высшая сила подскажет мудрое решение, когда придет время! – кротко пообещал Иерарх.
– Некогда ждать! Так что, пока высшая сила не подсказала – я сам кое-что решил, – хмыкнул король многозначительно. Объяснение злой иронии монарха не пришлось долго ждать.
В узкой улочке, ведущей от тюрьмы, заколыхалась толпа горожан, жаждавших протиснуться на площадь. Послышались крики. Плотно сгрудившиеся люди вдруг начали толкаться, стараясь хоть как-то расступиться. На стенах домов заплясали пятна света.
Впереди два воина с факелами грубо расталкивали народ, освобождая путь шести стражникам, не без труда удерживавшим на весу сооружение, выполнявшее почти те же функции, что и носилки для знати. Но вместо занавесок из парчи, здесь были ржавые металлические прутья решетки. Стражники несли клетку с человеком. И внутри сидел не вельможа, а оборванец, похожий на юродивого.
Но перед этим оборванцем в клетке, кое-кто из толпы норовил упасть на колени. Стражникам, приходилось отгонять тех горожан, кто бросался целовать руки фанатика, вцепившиеся в прутья решетки. Если кому-то удавалось прорваться, оборванец благословлял поцеловавшего величественным движением.
– Босого несут… Босой! – раздались возгласы. Пировавшие за столами вскакивали, чтобы взглянуть на обреченного святого ересиарха, изнывая от любопытства.
Клетку взгромоздили в центре площади на помост, служивший эшафотом, когда проводились казни. Сидящие за ближайшими столами горожане перестали жевать. Они отводили глаза в сторону, опасаясь встретить неистовый взгляд фанатика, рассматривавшего окружающих так гордо, словно он был здесь верховным судьей, а не смутьяном, вынесенным в позорной клетке.
Верховный Иерарх занервничал, степенная уверенность слетела с его лица. Иерарх беспокойно зашептал, наклонившись к самому уху короля.
– К чему здесь этот полоумный ересиарх?…
– Давай помилуем его в честь праздника? – предложил король. – Настроение у меня прекрасное… Самое время творить добро, – недобро усмехнулся король, багровой половиной лица, обращенной у Иерарху.
– Невозможно это сделать, Властитель! – возмутился Иерарх. – Нельзя оставлять в живых безумца, подрывающего власть, когда идет война, а земля – наша мать – стонет под игом извергов! Надо казнить Босого в тюрьме без лишнего шума и дело с концом…
– Он, правда, честный? Верит в то, что болтает? – небрежно поинтересовался король, разглядывая Босого в клетке.
Фанатик не отличался красотой или статью. Лет сорока, остроносый с мелким подбородком, с залысинами. Кутался в дерюгу, из-под которой торчала босая нога. Он не стеснялся черной от грязи, ороговевшей ступни. А сидел в клетке, выпрямив спину, гордо отрешившись от происходящего вокруг.
– Что ж ты, Святейший, на капитуле отмалчивался? – упрекнул Иерарха король. – Когда земля стонет под игом извергов?.. Твоя армия – десять тысяч жлобов в сером. С жиру бесятся, по кабакам хватают болтливых пьяниц. Ждешь, когда король в одиночку пойдет на извергов? И если повезет – король там сгинет, а ты здесь один останешься править? Ловко… Тогда лучше мне этого психа из клетки выпустить, и с собой на извергов позвать. Из такого потом выйдет отличный новый Иерарх…
Будто услышав слова короля, и подтверждая его мысль, Босой вскочил в клетке, и неожиданно зычным голосом провозгласил, перекрывая гомон толпы на площади:
– Содрогнемся же братья!.. Жители города, погрязшего в разврате, пороках и бесстыдстве! Художники малюют голых дев, а ремесленники напялили кружева! Кайтесь, пока не поздно! Ибо кругом война, и земля – наша мать – стонет под игом извергов!..
Король прыснул незаметным смешком, прикрывая ладонью рот.
– Сообразительный псих! Мигом собрался в поход… Так ты дашь армию Святейшество?.. А то ведь я его выпущу, – поинтересовался король, окуная куриную ножку в соус, и смачно впившись зубами в сочное мясо. – Соглашайся лучше по-хорошему…
Король принялся смачно жевать, всем своим видом показывая, как ему вкусно. Много лет никто не смел разговаривать с Иерархом настолько презрительно. Лицо духовного лидера страны побледнело от бешенства.
– Без моего благословения, никто не назовет твой поход справедливым, и бароны не пошлют свои армии… А благословения моего, ты не добьешься никогда!.. – сквозь зубы прошипел Иерарх.
– А оно мне надо?.. Высшая сила и без тебя, напрямую благословит мой поход. Невиданное чудо сотворит на пути моей армии, – пожал плечами король. – До конца пира еще не поздно объявить решение капитула. Присоединяйся. Будто ты в последний момент передумал, ради соблюдения традиции? А не согласишься – мне больше пользы от этого придурка. За ним чернь малолетняя побежит, целая армия…
Молодой король поднялся, бросив на стол салфетку, которой вытер руки. Уверенной походкой, под сотнями взглядов, Борхард приблизился к клетке с фанатиком.
– Открой! – кивнул он стражнику, небрежно ковыряя в зубах.
Стражник отодвинул засов, и распахнул дверцу клетки.
– Ну, что, Босой?! – не громко, но очень четко спросил король. Его слова расслышал даже самый пьяный участник пира. – Так и будешь языком молоть, сидя в клетке? Или пойдешь за своим королем в поход на извергов? Я могу простить твои злодеяния…
Босой в клетке демонстративно повернулся спиной к королю.
– Прощать или судить меня, земным владыкам не дано, – заявил он. – Меня судит высшая сила, и ведет меня ее непостижимый промысел…
Тут уже Верховный Иерарх не выдержал. Он вскочил со своего места, и провозгласил:
– Отпустить преступника веры не вправе даже король! Место ересиарха в пламенном трибунале. Судить его злодеяния будет духовный пастырь страны!
Босой метнулся к решетке, и высунув руку сквозь прутья, указал пальцем на Иерарха. Глаза его свирепо вылупились.
– Это ты, что ли пастырь?!.. – Босой дико расхохотался. – У тебя на пирах шестьдесят перемен блюд! Душа твоя смердит! Смрад ее чуют изверги, наступая на город!..
Голос Босого приобретал все большую мощь и глубину.
– Уймите, кто-нибудь этого сумасшедшего! – воскликнул Иерарх. – Я не собираюсь терпеть мерзости еретика, которым овладели силы ада!
Но Босой только сильнее входил в раж. Он вцепился в прутья решетки с такой силой, что побелели костяшки пальцев. И продолжал выкрикивать яростные проклятия. В углах рта выступила пена. Брызги слюны вылетали из перекошенного рта при каждом новом обличении.
– Проклинаю тебя, лже-Иерарх! Твой смрад зовет, и манит врагов, убивающих наших женщин и детей!..
Иерарх не выдержал. Он простер руки, и распевно провозгласил.
– Ересиарх и лже-пророк!.. Это я проклинаю тебя, суккуб, инкуб, подлец!
Голос Верховного Иерарха славился, он был мощный и раскатистый. Но Иерарх распевал проповеди в храмах, перед замершими в благоговении жрецами и паломниками. Ему не доводилось орать на площади, стоя перед хмельной толпой. Гнев сыграл с Иерархом злую шутку. Голос его нервно дрогнул, и сбился на фальшивую ноту. Он осекся, и дальше над площадью неслись только вопли оголтелого фанатика.
– Проклинаю тебя, лже-пастырь, готовящий на бойню своих овец!… Ты блудишь на ложе порока с молодыми жрецами. Изжога терзает твое брюхо, набитое роскошными яствами, которые ты пихаешь в свой ненасытный рот!
Никто и никогда еще так не унижал Иерарха. В дуэли проклятий верховный жрец страны безнадежно проиграл бесноватому праведнику. Непривычный к поношениям Иерарх потерял голову. Иначе заметил бы короткий жест, который тайком отдал король своему фавориту – менестрелю. И то, как резво молодой кавалер вскочил из-за праздничного стола.
Иерарх в бешенстве развернулся к королю, и уже разинул рот, готовый проклясть и монарха, и предстоящий ему поход. Но тут по знаку менестреля трое горнистов, задрав трубы в небо, изрыгнули сигнал такой громкости, что горожане вокруг присели, зажав уши, лишь бы не оглохнуть. Обменявшиеся проклятьями духовные лидеры онемели от неожиданной дерзости.
Танцы на столе
Как только эхо трубного сигнала раскатилось по всем улочкам и переулкам, первым завопил менестрель.
– Почтеннейшие горожане! Представление про любовь!!!.. Хотите увидеть, как народ, спасенный из-под гнета извергов, бросится в объятия нашему королю?..
Хмельные горожане загомонили, в ожидании потехи. Онемевший от гнева Верховный Иерарх так и остался стоять, вытянув руки, в замешательстве от того, что его никто не слушает.
Менестрель кривлялся, вскочив прямо на один из длинных пиршественных столов.
– Не слышу! – приставил ладонь к уху менестрель. – Вы что не ели на королевском пиру?!.. Хотите представления?!..
Простолюдины, сидевшие за столом, подхватили от греха тарелки, но не возмутились, а наоборот, хохотали и забавлялись…
– Да! Хотим!.. – раздались крики с разных концов площади.
Стражники с факелами выстроился вдоль длинного стола. А за их спинами несколько музыкантов ударили по струнам мелодичных инструментов.
– Вот наша родина, стонущая под игом извергов! – указал менестрель, и толпа охнула.
На противоположный конец стола вскочила красотка-танцовщица из числа бродячих музыкантов, примчавшихся в белый город со всей обнищавшей страны, едва разнеслась весть о большом капитуле. Прапор кишел циркачами, артистами, трубадурами всех мастей. Они не желали упустить редкое сборище знати в одном месте, и торопились заработать. Хорошенькие артистки крутили сальто, и голосили романтические баллады на каждом углу. За день на горожан обрушилась годичная порция зрелищ.
Но возмутительная красота этой девушки, приковывала к себе внимание даже самого пресыщенного зрителя. Небрежная копна черных кудрей, симпатичные полные губы насмешливо искривленного рта, смуглая кожа, выдававшая долгое пребывание на солнце и неприлично крепкие мускулы ее обнаженных плеч, были далеки от идеала утонченной женской красоты. Но дерзость взгляда, уверенность осанки, и неистовая энергия юности щедро компенсировали любые изъяны неправильной внешности.
Дерзкая танцовщица притопнула ножкой, и выбила громкую чечетку на пиршественном столе торжественного капитула. Нисколько не смущаясь, словно подобные выходки были для нее обычным делом.
Толпа на площади взвыла. Половина собравшихся захохотали от восторга, другие начали плеваться. Чванливые вельможи за столом для особо важных персон продолжали сдержанно беседовать, тайком поглядывая: чем кончится вызывающее состязание бесстыдства и кощунства?
– Это тот самый шут, которому молодой Борхард спускает любые дерзости? Разве менестрелю место в свите короля? – вполголоса поинтересовался у соседей вельможа, кивнув на взобравшегося на стол юношу, с явным оттенком брезгливости. – Поговаривают, он развлекает властителя искусным пуканием?
– Не забудьте еще про подпрыгивание и художественный свист, – съязвил безо всякой почтительности соседний вельможа, не снимая с губ сладчайшей улыбки. – Наш властитель хохочет от души. Говорят, пожаловал ему недавно рыцарское звание. Теперь у нас шут из благородных…
Фанатик Босой ошарашено замер в своей клетке. Но никто не замечал его бессильной ярости, так как люди вертели головами, переводя взгляд с молодого менестреля на красотку. Народ сгорал от любопытства: что за каверзу затеяла эта парочка ненормальных?
– Как родина любит своих спасителей?! – завопил менестрель. – Покажи мне!
Менестрель призывно распахнул объятия, и как был, без шляпы, в расстегнутом камзоле, побежал по столу, навстречу возлюбленной. Танцовщица вздрогнула, словно проснулась. Бесстыдство и вызов сменились любовью и безграничным доверием на лице девушки. Она тоже распахнула объятия, и ринулась навстречу своему герою прямо по столу.
Они сближались, ослепленные любовью. Пировавшие торопливо выдергивали глиняные тарелки у них из-под ног. Несколько все же разбилось, их черепки разлетелись по мостовой.
Ровно на середине стола влюбленные с разбегу налетели друг на друга и, стиснув в объятиях, закружились – словно не виделись целую вечность. Площадь зашумела. Вельможи замерли, не зная как реагировать, вперив взгляды в багровое лицо короля. А король расхохотался, и несколько раз одобрительно хлопнул в ладоши. Галерея придворных взорвалась приветственными криками.
Люгер тоже не отрывал глаз от короля. Молодой монарх, о котором ходило столько гадких слухов, поражал его все сильнее. Этот король презирал предрассудки, был жаден до новых знаний, и мечтал вернуть былое величие стране. Неужели череду бездарных пьяниц на троне сменил монарх-подвижник, готовый встряхнуть страну от затянувшейся спячки? И слова Борхарда: «секретный ученый», волнительно щекотали самолюбие шарлатана. Неужели это возможно? Бродячий шарлатан станет ученым? Ставить опыты, иметь свой дом, где можно открыто работать, материалы, которые не надо добывать тайком с риском для жизни… Люгер понял, что теряет осторожность. Соблазн манил так сильно, что мутил разум. Любое искушение – ловушка, твердил себе шарлатан. Но память ласкали слова «секретный ученый», и он не в силах был их отогнать.
Бесчинство на столе длилось не дольше минуту, но Верховному Иерарху хватило этого времени, чтобы подавить бессильный гнев и вернуть себе холодный разум. Иерарх обратил внимание на командира одного из отрядов серого ополчения. Этого здоровяка отгоняли разгневанные жрецы, а он упрямо лез, куда не положено, и отчаянно маячил, стараясь попасться на глаза Иерарху. Интуиция редко подводила Святейшего, он дал незаметный знак – пропустить. Через секунду запыхавшийся командир серых, горячо докладывал в самое ухо Иерарху:
– Настоящий колдун, нечисть, напустил морок, прокрался в свиту короля…
Иерарху пришлось даже стукнуть здоровяка по руке, которой тупой ополченец начал указывать пальцем в направлении высокого типа в капюшоне. Тот неприметно держался среди королевской свиты, сохраняя дистанцию от знатных вельмож. Искушенный в интригах мозг Верховного Иерарха стремительно оценил новую информацию. В наивном бреде, который нес здоровяк, присутствовало какое-то важное нарушение логики.
Толпа на площади завывала от хохота. Дерзкий менестрель вытворял совсем уже непристойную штуку. Схватив изрядный кубок с вином, он вдвинул его основание себе в штаны, так что шаровидная чаша торчала у него между ног, вызывающе покачиваясь, и роняя капли вина на стол. Девушка послушно опустилась на колени, и приникла губами к краю кубка. Простолюдины за столами затаили дыхание, наблюдая, как она глотает, запрокинув голову, а струйка вина течет с ее подбородка. Девушка ни на мгновение не спускала глаз с лица любимого, трогательно выгнув шею и отставив руки в стороны. А когда вино кончилось, лихо смахнула капли с губ тыльной стороной ладони.
– Вот так мать-земля, утолит жажду вином любви своих спасителей! – заорал менестрель.
Гуляки за столами взвыли от восторга, бросились чокаться, и пить.
– Безнравственность губит эту землю! – вяло бормотал в клетке Босой, опустив глаза вниз, словно изнасилованный бесстыжей сценой.
Король Борхард удовлетворенно оценил тот шок, который пришлось испытать гордому фанатику.
– Ну что, уразумел, кто здесь главный?.. – Король поинтересовался свысока. – Когда мне надо – заткну рот любому. Выходи. Хватит дурачиться, – негромко подбодрил король. – А то велю закрыть клетку, и вернуть в тюрьму, а ночью Иерарх тебя удавит…
Король повел плечом, будто потянувшись закрыть дверь клетки. Но Босой, как бы невзначай, переставил заскорузлую ступню, не позволив дверце закрыться.
– Ну, то-то, – благодушно ухмыльнулся король. – На высшую силу надейся, а здесь не забывай, в чьей ты власти…
Он махнул менестрелю. Юноша моментально спрыгнул со стола, и утянул за собой девицу. Представление закончилось. Музыка прервалась.
Пока бесноватый праведник Босой еще был в ступоре, к Верховному Иерарху наоборот, вернулся острый ум, без которого он никогда бы не достиг вершины духовной власти.
– Теперь ясно, почему король был так нагл! Хвастался, будто высшая сила сотворит чудо, благословляя его на войну. Он выдал себя! – догадка, осенила Иерарха. Переполненный злорадством, Иерарх повернулся к командиру серых, мечтающему выслужиться, и распорядился: – Этот шарлатан. Он готовит для Борхарда ложное чудо. Шарлатана надо выкрасть любой ценой. Мы заставим его послужить вере и истине. Пусть сотворит чудо для нас, и король останется посрамлен…
Капитан серых ринулся выполнять приказание, но Иерарх прихватил его за плечо, и успел шепнуть в самое ухо:
– Если не будет никакой возможности – просто убей. Змеиное жало ложного чуда нужно вырвать у короля любой ценой…
В центре площади Босой медленно выбрался из клетки, и принял в руки посох, который ему услужливо дал протиснувшийся сквозь толпу малолетка.
– Я пойду впереди короля! Со мной высшая сила. Которая сокрушит извергов нашими руками, какая бы армия у них не была! Это будет священный поход! Справедливый! Он очистит грехи всех, кто пойдет за мной! – провозгласил Босой.
Фанатик уходил с площади, воздевая руки к небу и бормоча. Улица, куда направился Босой, вела к городским воротам. Улица извивалась зигзагами, поэтому ворота невозможно было разглядеть. С площади виднелась только дозорная башня. Люгер вдруг поймал себя на том, что инстинктивно оборачивается взглянуть на эту башню, высившуюся над домами в нескольких кварталах. Внезапно, его охватила смутная тревога, предчувствие беды. Настолько сильное, что Люгера пронзила дрожь. Кулаки судорожно сжались, шарлатан стоял, подрагивая, закинув голову, стискивая зубы. Это был страх, необъяснимый спазм ужаса, будто вот-вот случится непоправимое.
Глыба
Люгер старался держаться ближе к королю, насколько это было возможно. Шарлатан тихо стоял позади королевского стола, между свитой и охраной. И это место было его единственной защитой. Пока шел пир, шарлатан чувствовал себя неуютно: спесивые вельможи бросали косые взгляды на странного типа в капюшоне, незаслуженно приближенного королем. Люгер не приближался к столу, но и не отдалялся, пока король сам не вышел из-за стола к Босому. Туда же устремились все взгляды, в том числе охранников.
– Будьте прокляты, дурные и развратные! Оставайтесь глазеть на блудливое представление. Ад пожрет вас! Священный поход ведет к свету! – восклицал Босой, удаляясь от клетки в улицу.
Некоторые пирующие вскакивали, и следовали за бесноватым праведником. А вокруг Люгера образовалось разряженное пространство. Шарлатан выругал себя за то, что из-за умопомрачения соблазном и страхом, утратил осторожность, и отвлекся в сторону башни. Люгер быстро оглянулся по сторонам, и вздрогнул, наткнувшись на злой взгляд тучного настоятеля Шомело-Дельвинской обители. Налитые кровью глаза алчного главного жреца переполняло изумление. Жрец тоже узнал шарлатана, и был напуган до крайности.
Люгер отпрянул прочь. Король был слишком далеко. А настоятель дал знак парочке своих жрецов, и те двинулись к Люгеру. Шарлатан начал отступать боком, прочь от королевского стола, лавируя среди поредевшей толпы вельмож и наталкиваясь на горожан. С каждым шагом Люгер двигался быстрее, стараясь не упускать из поля зрения догонявших жрецов,
Но люди вокруг внезапно задрали головы. Колокол на дозорной башне, которая только что мучила Люгера тревогой, вдруг издал странный звук. Это не был отчаянный удар набата, и не звон торжества, а неловкий звяк, словно колокол нечаянно задели, и впопыхах пытались заглушить его голос.
Люгер уже бежал от преследователей, когда толпа вокруг ахнула. Здоровенный медный колокол выкатился из-под крыши дозорной башни, и полетел вниз. Он рухнул на землю в нескольких кварталах от площади. Эхо тяжкого удара отдалось металлическим гулом под ногами в камнях мостовой. И сразу раздался свист, как будто воздух под давлением вырывался из продырявленных кузнечных мехов. Но для такого громкого свиста меха и кузница могли быть только великанские.
– Катапульта! – дико заорал кто-то на площади, осознав, что за свист приближается.
Немыслимый грохот раздался следом. Каменная глыба, рассекавшая воздух, обрушилась сверху на железную клетку, в которой недавно сидел Босой, и за дверцу которой только что держался король.
Металлические прутья вмяло внутрь чудовищным ударом. Искореженная клетка впечаталась в настил эшафота, пробив его доски. Каменная глыба расшиблась о решетку на осколки, веером разлетевшиеся вокруг. Площадь огласили вопли раненых. Кому-то из горожан осколками посекло глаза, кому-то порвало одежду, а кому-то срезало голову.
Пораженный катастрофой на площади, Люгер замешкался ровно на мгновение. Король, стоявший ближе всех к месту падения глыбы, исчез из виду в облаке пыли, поднятом чудовищным ударом. За пыльной завесой мелькнуло, будто молодой король упал, как сраженный. Люгер стоял, завороженного глядя, как вместе с королем лопается его мечта стать настоящим ученым. А уже в следующую секунду шарлатан был сшиблен с ног, и схвачен крепкими руками. На голову Люгеру набросили мешок ополченцы в сером, и поволокли в сторону, понукаемые здоровяком-командиром. Жрецы, тоже посланные за Люгером, опешили, глядя, как добычу, уводят прямо у них из-под носа.
Король, тем временем, поднялся на ноги, но из-за багрового цвета жуткого пятна, занимавшего половину его лица, никто не понял: цела голова монарха или разнесена вдребезги. Каменная глыба не задела Борхарда, но удар был такой силы, что дрогнула земля под его ногами. К тому же мелкие щепки отлетели королю в лицо, и рассекли его до крови.
Верный менестрель первым бросился на помощь королю, за ним еще несколько знатных кавалеров. Отряд стражи, бряцая оружием, побежал к дозорной башне. Опытные воины сразу определили, что катапульта выстрелила именно оттуда. А немыслимую энергию каменной глыбе придал тяжеленный колокол, рухнувший с башни противовесом.
Для Верховного Иерарха невозможно было придумать более драгоценного момента. Оглушенный король, мотая головой, говорить еще не мог. Горластый Босой удалился с площади. А лже-чудотворец был уже схвачен – от глаз Иерарха не укрылось, как серые набросили мешок на голову Люгеру.
Иерарх не упустил момент. Он поднялся во весь рост, и провозгласил суровым голосом:
– Дурное предзнаменование! Это предостережение высших сил! Счастье, что король не погиб! На колени все! Живо!
Услышав глас Иерарха, простолюдины начали послушно опускаться на колени.
– А вы что стоите?! – гневно прикрикнул Иерарх на знатных вельмож. – Или не рады спасению короля? Благодарите высшую силу за его спасение!
Спесивые рыцари один за другим опустились на колени и вскоре на площади все как бы укоротились в росте и послушно внимали Иерарху. Торжественный высокий головной убор еще больше добавлял Иерарху стати, искрясь позолотой и драгоценными камнями. Со своего места он возвышался над людьми, с каждым словом набирая степенную уверенность.
– Не бывать походу успешным без благословения! Я молю высшую силу совершить чудо и призову вас всех, когда чудо можно будет лицезреть! А до тех пор приказываю всем смиренно ждать! Не гневая высшую силу гордыней лже-пророков или наглым распутством, возомнивших…
Но Верховному Иерарху не суждено было закончить и вторую свою речь. Дикие вопли, звон железа, грозные крики мужчин и отчаянное ржание коней прервали его. В тесноте улицы шел бой, и сражение приближалось… Рыцари вскочили с колен, хватаясь за оружие, а простолюдины – спасаясь от беды.
Месиво яростно дерущихся существ выплеснулось на площадь из улочки в следующий миг. Боевой конь стражника в доспехах пятился, то и дело вставая на дыбы. Панический страх благородному животному внушало существо, нападавшее на него. Точнее – это были два существа. Невиданных размеров шлем, больше напоминающий котел, защищал голову всадника. Но еще ужаснее, что у всадника было четыре руки. Он орудовал сразу четырьмя клинками, попарно с каждой стороны. Двумя руками свирепый воин разил справа и слева, отбивая удары копий, которыми его пытались достать пешие алебардисты короля. А еще двумя монстр прорубал себе дорогу вперед, бешено атакуя кавалериста, преграждавшего ему путь.
Но страшнее всадника было чудовище, на котором он восседал. Тварь, покрытая клочковатой серой шерстью, была размером с крупного осла, но ничуть не походила на мирное травоядное. Мощная грудь и сильные передние лапы, на которых вместо копыт торчали когти, выдавали свирепого хищника. Шея была такой же высокой, как у коня, но голова мельче, абсолютно черная, а из пасти торчали клыки. Этими-то клыками, зверюга снизу впилась в горло отступавшего коня и резко мотнув башкой, вырвала кусок мяса.
Конь судорожно грохнулся на мостовую, обрызгав кровью толкающихся в панике людей, с хряском придавил своего всадника, который закричал от дикой боли, а задние ноги коня судорожно задрыгались, лягая спины разбегающихся горожан. Вопли ужаса раздавались вокруг.
Лучники, преследовавшие кошмарного бойца, разом выпустили стрелы. Две из них срикошетили от доспехов всадника, а еще одна глубоко вошла в зад твари, кусающей коней. Бестия задрала голову, и издала визг, от которого у людей на площади мороз пошел по коже.
Горожане бежали врассыпную от схватки, лишь бы спасти свои жизни.
– Лазутчик извергов, верхом на гигантской боевой гиене. Это он выстрелил с дозорной башни. Ворота успели закрыть, и теперь изверг мечется по городу, пытаясь вырваться, – отрапортовал Иерарху подбежавший командир «серых». – Ваше Святейшество! Я уведу вас в безопасное место.
Здоровяк подал руку, чтобы помочь Иерарху сойти с галереи. Но получил хлесткую оплеуху вместо благодарности. Иерарх врезал ему справа по щеке, и бешено заорал:
– Идиот! Тебе приказано беречь схваченного колдуна, как зеницу ока! Кто его охраняет? Ты что, этого не видишь?..
Иерарх ткнул пальцем в перстнях. Битва изверга с целым отрядом королевских стражников перемещалась в сторону улочки, куда уволокли схваченного Люгера. Серый здоровяк, как ошпаренный побежал обратно, кляня свою оплошность.
Бой и кровь на площади быстро вернули к реальности «проклятого» короля. Борхард протянул руку, требуя боевой шлем. Король не собирался выпускать из города лазутчика извергов. Дюжина отборных бойцов личной гвардии короля, ринулась на подмогу стражникам, изнемогающим под ударами четырехрукого диверсанта. Гвардеец оттолкнул капитана серых, не вовремя оказавшегося на их пути. Здоровяк капитан отлетел, и растянулся на мостовой, понимая, что не успевает предотвратить самое худшее.
Гиена изверга уже не скакала, и не металась, а только ползла – у твари парализовало задние конечности. Из ее спины торчало копье, глубоко вонзенное подобравшимся вплотную алебардистом, который валялся тут же у стены дома, отчаянно пытаясь зажать кровь, хлещущую из отсеченной руки. Изверг отбивался уже только двумя руками, парой других волок раненную гиену за сбрую.
Оставленные капитаном неопытные серые ополченцы, парализованные ужасом, пятились от надвигавшегося на них хрипящего кошмара, вертящего сталью клинков. Гиена огрела лапой горожанина, рядом с ними, и растерзала его клыками, волоча обездвиженный зад. Обрызганные кровью серые, не могли отвести глаз от ее пасти. Никто и не думал охранять доверенного им пленника, скрученного в мешке. Новым взмахом лапа, когтистая, как у самой смерти, поднялась разить серых бойцов. Те отшатнулись с воплями, в панике толкнув на гиену мешок с Люгером.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
