Текст книги "JaaDoo"

Подъехал пикап с иностранцами, и оказалось, это та же шумная компания, с которой я прибыл сюда. Они заулыбались, увидев меня.

– Как вечеринка? – спросила светловолосая пухленькая скандинавка и засмеялась.

Я заставил себя улыбнуться в ответ и поднял вверх большой палец. Блондинка надула щёки, сделала брови домиком как обиженный ребёнок и показала пальцем на моё лицо, давая понять, что сейчас я так выгляжу. Я покачал головой и, вздохнув, развёл руками.

* * *

«Чёрт! Почему вода так быстро остыла?» Я замёрз. Затекли ноги, начали неметь руки.

«Надо сделать глоток текилы и добавить немного кипятка в ванну, чтобы согреться. Сейчас, одну минуту, и я продолжу. Где же тут кран с горячей водой? Какой-то туман перед глазами. Где бутылка? Вот, вот она, сейчас…»

* * *

Добравшись на такси до отеля, как ни странно, похожий на Витю Бессмертного капитан не утопил нас, я помылся в душе, посидел в джакузи с прохладной водой, намазал сгоревшие на солнце руки и лицо специальной сывороткой после загара, чтобы облегчить страдания после ожога, и посмотрел на себя в зеркало.

Серые, уставшие глаза, синие круги под ними. Складки от носа до подбородка. Всё это прорисовывалось на красном, обгоревшем лице. По-моему, до отдыха я выглядел лучше.

Подмигнул собственному отражению и рухнул без памяти на кровать. Тело слегка горело, но это не помешало мне заснуть. Сразу же отрубился, включив кондиционер на полную мощность.

Поспать не удалось – минут через пятнадцать раздался звонок сотового. Кое-как разлепил тяжёлые веки: кому я вдруг понадобился?

Оказалось, что старшему менеджеру самого большого автосалона на Каширском шоссе. Там затевали крупный ремонт, и нужно было срочным образом объяснить что-то насчёт стройматериалов, а ко всему прочему, менеджер решил во что бы то ни стало прямо сейчас посвятить меня в новую схему поставки запчастей. Нашёл время!

Ответил, что он вообще не вовремя, и попросил перезвонить часиков через десять. Но этот идиот-управляющий (хотя, конечно, и профессионал своего дела), которого звали Андрей, не отставал. Я представил его лицо, немного приплюснутый нос в веснушках, и мне захотелось, чтобы он оказался сейчас в моём номере (в смысле сам Андрей, не нос). Дать бы со всего маха по его приплюснутому пятаку. Чтобы после удара в его голове ещё пару дней была клёвая вечеринка.

Хотелось сорвать на ком-нибудь злость. Менеджер подходил как нельзя лучше, так как частенько бесил меня. Не соблюдал субординацию, а ещё заикался и когда произносил особо сложные фразы, щурил глаза, словно выдавливал из них слова. Вспомнил, как он это делает, и раздражение многократно усилилось. С клиентами Андрей контактировал редко, он был умелый организатор и хорошо считал деньги, за это я его и ценил. Но всему на свете есть предел. И моему терпению тоже:

– Ты нормальный? Я же тебе сказал: голова не соображает. Я не спал сутки. Перезвони позже! – меня обуревало желание убить его.

– Но я… М-мне на-надо с-срочно.

– Пошёл ты, болван! – я бросил трубу на пол и закрыл глаза.

Показалось, что не прошло и минуты, как телефон запиликал опять. Я схватил его и заорал:

– Слушай, ты, придурок! – начал я.

– Привет! С кем это ты так?

Это было неожиданно и так некстати. Я замер. Полная темнота номера и только мерцание экрана сотового.

– Здравствуй, Ира! Это я так, по делам. Что случилось?

– Привет, Макс! Ничего не случилось, просто захотелось услышать твой голос.

– Услышала?

– Да.

– Ну тогда пока! Перезвони позже, мне хреново.

– Хочу поговорить. Я устала так жить, мне хочется… Я…

– Вы что, все сговорились? – хмуро спросил я.

– Я не могу так больше, Макс…

– О-о-о!!! Давай только не сейчас.

– Я не могу так больше, не могу без тебя. Зачем убиваешь всё? Зачем убиваешь меня? За что? Что не так во мне?

Долгое молчание. Темнота комнаты. В ней таится упрёк. И, наконец, слова…

– Я не хочу жить без тебя. Не могу. – Шёпотом. Слеза по щёке.

Я не мог видеть эту слезу, но понял – плачет.

– Ира, я прошу тебя, не сейчас. Я не…

– Я не могу так больше! Не хочу жить! Всё пустое вокруг, везде пусто одной. Как же ты не слышишь меня?! – перебила она.

– Это уже похоже на шантаж с твоей стороны. Прекрати.

Молчание. Дыхание.

– Я смотрела в окно, когда ты уходил. Думала, не уйдёшь, остановишься, – швыркая носом, призналась Ирина.

– Ты сейчас созналась в своей слабости.

– Ну и пусть.

В голове стучали молоточки боли.

– Макс, скажи честно, прошу! Ты хоть немного любил меня когда-нибудь?

Этот диалог надо было прекращать, пока не начались скандал и истерика.

– Слушай, ты что, не понимаешь, что мне хреново? – Она просто вгрызалась в мозг. – Перезвони позже.

Молчание. Я уже хотел отключить связь, когда раздался её голос:

– Я знаю, что ты в Таиланде! Веселился на очередной тусовке, да? Снял какую-нибудь хрюшку на ночь?

– Тебе не всё равно?! – истерика начиналась.

– Понимаешь, мне не всё равно! Потому что… потому что… люблю тебя.

В темноте повисла убийственная тишина. Густая. Вязкая. Выжидающая. Выжидающая, что я отвечу. Только звук работающего кондиционера долетал до моего уха. И дыхание в телефонной трубке, из которой упало признание.

Надо было его подхватить. Если бы знать всё наперёд! Если бы я знал! Ловил бы каждый вдох. Записал бы её дыхание на диктофон и слушал бы потом серыми днями и унылыми, пьяными ночами. Слушал бы его дни и ночи напролёт. Дни и ночи…. Вдох и выдох…

Но сейчас я её почти ненавидел.

– Я люблю тебя, – повторила Ирина.

– Слушай, прекрати. Ты что, выпила? Всё, что было для тебя Максимом Ермаковым, кончилось. Причём давно. Я стал другим, ты другая. Вся любовь осталась где-то там, в прошлой жизни. И давай больше не будем. Не звони мне, если что надо – пиши СМС-ки, – хотелось поскорее закончить этот бессмысленный диалог и уже, наконец, уснуть.

– Я не верю… – Ирина заплакала навзрыд. Это женские штучки. Шантаж. Давление на жалость.

Не хавать! Не хавать!

– А ты постарайся поверить, принять и понять это наконец. Между нами всё кон-че-но! – заорал почти.

– Я купила билет до Таиланда. Давай попробуем поговорить, глядя в глаза друг другу. Я правда не могу без тебя.

– Хватит! Иди проспись, – я отключил сотовый и закрыл глаза.

Когда я их открыл снова, за окном был день. Яркий, солнечный, жаркий и прекрасный. Видимо, я так устал, что спал, не меняя позы. Всё затекло, одна рука онемела. Кое-как заставил её работать. Слышно было, как постояльцы кричали на французском. Это соседи справа. Возле бассейна смеялись дети.

Открыл окно, смех стал громче. Я медленно потянулся. Побрился, почистил зубы. И хотя время уже было явно к полудню, решил поискать кафе, где ещё можно было бы съесть плотный завтрак и выпить кофе. Я был невероятно голоден, во рту, даже после чистки зубов, оставался неприятный привкус. Желудок был пуст, и организм требовал подпитки.

Поднял валявшийся на полу телефон. Труба выключена. Видимо, села батарея. Попробовал включить, и панель экрана заиграла радостным приветствием.

Сразу прилетело СМС:

Вылетаю завтра. Только умоляю, дождись, не исчезай!

Как током ударило. Вспомнил ночной звонок Ирины. Она наверняка догадывалась, что я в том же отеле, где мы обычно останавливались с ней, прилетая в Таиланд. Здесь прекрасное обслуживание, неплохая кухня (если не хочется идти в кафе или ресторан) и лестница, сбегавшая с балкона номера прямо на пляж. А ещё на балконе был небольшой бассейн, возле которого мы с Ирой провели не одну пьяную ночь.

Плюнув на завтрак и кофе, заглянул в мини-бар-холодильник, достал маленькую запотевшую бутылку пива и приложил её ко лбу. Немного так постоял, открыл и опустошил прямо из горлышка.

Покинув отель, лёгкой трусцой перебежал через дорогу с односторонним движением (пикапы с девочками всё так же зазывали посмотреть му-ай-тай) и быстрым шагом, почти бегом, несмотря на влажную духоту и похмельный синдром, преодолел метров двести-триста влево, мимо аптеки, магазина «7/11» и бесконечных кафешек. Здесь находился небольшой павильончик-офис, где продавали авиабилеты. Не стал заморачиваться с обменом даты вылета. Просто купил новый билет на ближайший рейс до Москвы с пересадкой в Бангкоке.

Ирина действительно могла нагрянуть в любой момент как снег на голову. Бессмысленные разговоры, выяснение отношений, истерики. На фиг надо! Я уходил в побег. Бежал от возврата назад в прошлое. Бежал от женщины, которую когда-то любил. Бежал от той, которая в недалёком прошлом была самым родным человеком на всём белом свете.

Вы осуждаете меня? Подождите! Когда я закончу свой рассказ, вы будете меня презирать.

Всё-таки думаю, что любил Иру, но это было в самом начале нашей совместной жизни, а сейчас я бежал. Бежал в надежде встретить настоящую любовь. Женщину. Элизабет. Элизабет! Она не выходила у меня из головы. Пусть мимолётом, но постоянно проскальзывали мысли о ней, а иногда она заполняла собою всё. Бежать, бежать!!!

Потом приведу в порядок голову и подумаю над всем, что произошло за последнее время. Ирина – вот она, готова прилететь в любую секунду, но мне она не нужна, а Элизабет я больше не увижу. Я потерял её, потерял такую женщину. Навсегда.

В аэропорту Бангкока, пока ждал посадку на московский рейс, нашёл кафе, где можно было выпить капучино и залезть в интернет. Меня интересовала одна весьма любопытная особенность некоторых представителей человечества – разный цвет глаз.

Всё, что случилось на острове, не давало покоя. Я побывал в сказке, сначала доброй и прекрасной, а затем страшной и злой, но окончившейся ничем. Сказка без финала. Путешествие без пункта назначения. Чем дальше я от этой сказки, тем сильнее становилось желание докопаться до того, что же произошло со мной? Как я мог оказаться в такой нелепой ситуации с Элизабет? Её глаза! Как я мог потерять сознание или уснуть? Дом Дэна! Чертовщина сплошная.

Пережитое той ночью вновь и вновь заставляло содрогаться разум. Воспоминания. Воспоминания о прекрасной Элизабет, о пустом доме, который я увидел в конце этой истории. Ничего подобного не случалось со мной в жизни. И это возбуждало и побуждало к поиску отгадки. Только отгадки чего?

Интернет гласил, что феномен глаз разного цвета у людей в науке называется гетерохромией. Дальше шло нудное с подробностями повествование, отчего это бывает, и что такая аномалия никак не влияет на остроту зрения и вообще на зрительную способность человека. А вот дальше было интересно. Люди с разным цветом глаз, несомненно, приковывали к себе много внимания. Сообщалось, что им легче выделиться из толпы, найти контакт с окружающими или же окутать собственную персону завесой тайны.

Ещё существовало мнение, что люди с такими глазами обладают очень развитой интуицией и способны видеть других насквозь. Однако самое интересное я нашёл в конце. Оказывается, так было не всегда, в давние времена люди с разными глазами считались, наоборот, очень опасными для окружающих. Встреча с ними не сулила ничего хорошего. О таких людях слагали легенды и поверья. Их считали порождением зла, детьми дьявола, потому как и сам дьявол нередко изображался с одним голубым и другим чёрным глазом. Женщин, рожавших детей с такой особенностью, подозревали в связях с дьяволом.

Снова я вспомнил взгляд Элизабет перед тем, как провалиться в сон. Стоял передо мной как наваждение. На лбу выступила испарина, хотя климат-контроль охлаждал здание аэропорта весьма эффективно. Чёрт, так можно свихнуться. Закончил читать.

Посадка уже началась. И сам не понял, как меня затянул этот средневековый бред. Побежал к выходу. Сердце стучало в груди. Наверное, именно так срываются в психоз, и люди иногда начинают верить в разную мистическую хрень, дурацкие приметы и ходят потом к колдунам и шарлатанам-экстрасенсам, чтобы снять порчу.

Мысли об Элизабет продолжали преследовать разум, сводили с ума, не отпускали. Её глаза оставались в моей голове. Цвет глаз самой красивой женщины на земле. Они стали цветом моего собственного безумия. Мне это нравилось и пугало, и было больно от того, что я никогда больше не встречу её. Игры разума.

Устроившись поудобнее в кресле бизнес-класса, предупредил симпатичную стюардессу, чтобы не будила меня. Сразу застегнул ремень безопасности, чтобы не приставали, попросил плед, достал подушку и закрыл глаза.

Сквозь приятную полудрёму почувствовал, как запустились двигатели. Лёгкая вибрация, и самолёт начал рулёжку к полосе. Приоткрыв чуть-чуть один глаз, смотрел, как улыбчивая и такая же симпатичная бортпроводница жестикулировала, знакомя с инструкцией по безопасности полёта, лившейся из динамиков.

Затем приветствие командира, сообщившего расчётное время прибытия в Москву. От монотонного, успокаивающего голоса и укутывающего уюта салона лайнера я уже было провалился в сон, как над самым ухом раздалось:

– Хай, Макс!

Резко открыл глаза, подскочив на месте. С соседнего кресла, отделённого от моего небольшим столиком, улыбалось каменное лицо.

– Дэн… Дэн?!

– Что с тобой? Ты словно привидение увидел, – всё так же улыбаясь, произнёс Родман.

– Я… Я! Нет, просто…

– Макс, с тобой всё в порядке? – Дэн состроил озабоченную мину.

Уняв биение в груди, кое-как выдавил из себя:

– Привет! Просто… Просто так неожиданно.

– Да! Я тоже не ожидал тебя встретить. Ты вроде бы должен был лететь домой несколько позже? Если я правильно помню, ты говорил за ужином, что дня через три-четыре, если не ошибаюсь? – то ли спрашивал, то ли утверждал Родман.

– Срочные дела появились.

– Какое совпадение! И у меня. Не желаешь чуть-чуть коньяка? – поинтересовался Дэн.

Кажется, он был искренне рад встрече.

– Нет, нет! Благодарю. Не хочу… Хотя…

– Давай по соточке, как говорят русские, – рассмеялся Дэн и нажал кнопку вызова бортпроводника.

Завязался разговор ни о чём. Лайнер набрал высоту. Родман тихим голосом стал рассказывать, что у него в Москве строительный бизнес, несколько крупных инвестиций в недвижимость.

Стюардесса принесла коньяк, шоколад. Дэн поведал, что стало весьма затруднительно контролировать бессчётное количество разных фирм и предприятий по всему миру.

– Главное, Макс, это люди, с которыми ты ведёшь дела. От этого зависит многое, если не сто процентов успеха. А сейчас найти порядочных компаньонов довольно непросто. Каждый норовит кинуть, украсть, обмануть. Особенно в России. Это ужас просто.

Похвастался, что владеет частным самолётом. Но сейчас лайнер срочно вылетел в Штаты. И ни слова за всё время об Элизабет. Как будто её и вовсе не существовало. И он не просил один вечер поухаживать за ней. Присмотреть. Присмотрел?! Может, Лиз ничего ему не рассказывала?

– Дэн!

– Да!

– Я хотел спросить, если позволите… позволишь?

– Да, конечно.

Я на секунду замолчал. Сглотнул слюну. Облизал губы.

– А где Элизабет?

Родман смотрел перед собой. Повернул ко мне своё каменное изображение и взглянул в упор, словно просверлил. Неужели он всё-таки в курсе и зол на меня из-за того, что я бросил Лиз на вечеринке?

– Она как раз улетела срочно в Штаты на моём самолёте. По делам. А зачем она тебе?

Вопрос неприятно резанул и поставил в неловкое положение. Или на место? Скорее всего, Элизабет ничего не говорила Родману.

– Мне, я… Я бы хотел извиниться перед ней. На вечеринке я, кажется, немного перебрал, – вывернулся я.

– О, пустяки! С кем не бывает. Она ничего не говорила и уже наверняка забыла.

Забыла. Ты, каменный истукан, ты даже не представляешь в своей кирпичной голове, что между нами было. Какая страсть кипела той ночью.

– Но я думал… Мы, она…

– Макс! Чего ты заикаешься? Скажи просто и честно, как мужчина мужчине, она тебе понравилась, да? – Дэн поднял брови и снова посмотрел на меня.

– Да! – прямо и честно ответил я, взглянул на Родмана и не отводил взгляд.

– Ясно. Скажу тебе сразу, Макс, не тешь себя, у тебя нет никаких шансов.

Я начал злиться.

– Откуда Вам-то… тебе-то знать? Или ты с ней…

Родман засмеялся. Сделал глоток коньяка, отломил плитку горького шоколада и бросил в рот.

– Нет. Я с ней не сплю. Она моя помощница и друг. Не более. Я не смешиваю бизнес и секс. Элизабет довольно толковый помощник и надёжный друг. А шансов у тебя нет потому, что ты не видишь реалий из-за пелены, которую наложила на твой разум страсть. В тебе говорят эмоции, и ты не видишь ту пропасть, которая разделяет тебя и Элизабет. Ты никогда не сможешь преодолеть её.

– Пропасть?

– Пропасть! Ответ на самом деле прост и звучит как вопрос.

– Какой вопрос?

– Зачем ты ей? – Дэн опять повернул голову и посмотрел на меня. – За-чем? – произнёс ещё раз по слогам.

– Что, разве между мужчиной и женщиной не бывает… ну, как бы это правильно…

– Не бывает чего? Любви с первого взгляда, что ли? – захохотал Родман.

– Нет, ну почему сразу любви?! Отношений, например. Или…

– Отношений! Макс, в дикой природе, если самец встретит такую самку, как Элизабет, он понимает, что нужно будет значительно больше приложить усилий, чтобы завоевать её. И он распускает хвост. И ты, Макс, не обижайся, но ты похож сейчас на павлина, только перьев у тебя в хвосте маловато.

– В каком смысле?

– Элизабет предлагали огромные деньги за одну только ночь арабские шейхи и американские миллиардеры. Ваш Березовский сулил ей брачный контракт, по которому готов был отдать практически половину состояния, если Лиз станет его женой. И всем она отказала.

– Отказала? Почему?

Отчего-то мне было приятно это слышать. Я не шейх и не олигарх, но мне-то она не отказала. Сама поманила.

– Она не проститутка и не дорогая девочка из эскорт-сопровождения.

– А Березовский? Ну, я в том смысле, если вы всё измеряете деньгами?

– Березовский плут! Я думаю, он плохо кончит.

– Откуда Вы знаете?

– Я таких, поверь, знаю. И знаю, что его ждёт. И вообще, Элизабет гуляет сама по себе. Где захочет и с кем. Ещё раз повторю – она не дорогая шлюха. У неё достаточно денег, чтобы не кидаться на миллиарды разных проходимцев. А что ты, Макс, можешь предложить Элизабет такого, чтобы увлечь её? Покатать на яхте? Вокруг света! – Родман бросил взгляд и посмотрел сверху вниз на меня. – Сомневаюсь! Сводить в дорогое казино? Вряд ли! Или отправиться с ней в космос в качестве туристов? Тоже не потянешь! Что, Макс? Она умрёт с тобой от скуки. Только не обижайся, пожалуйста! Я всего лишь говорю тебе правду в глаза, чтобы ты не питал иллюзий. Не с намерением обидеть или оскорбить. Бриллианты она не любит.

Я сконфузился. Прошла стюардесса, мило улыбаясь, предложила минеральную воду и подала меню.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что успел влюбиться? А, Макс? С первого взгляда! Признайся! – и Родман противно захихикал.

Я ещё раз сконфузился. День конфузов. И разозлился на Дэна окончательно. А вслух произнёс:

– Мне не восемнадцать лет. Просто никогда не встречал более красивой женщины. Элизабет божественно красива.

Про себя же подумал:

«Так я тебе и сказал! Ты и представить не можешь, что между нами было, каменный истукан…»

«И чем всё закончилось?» – напомнил внутренний голос.

«Если бы только не перебрал…

Если бы…»

– Божественно красива!!! – засмеялся Дэн.

– Что смешного я сказал? Она ведь объективно красива до умопомрачения.

Родман закатился громким смехом. По-моему, он слегка опьянел.

– Нет, нет! Ничего. Объективно красива до умопомрачения, – Дэн уже задыхался от смеха. – Ну ты, Макс, и выдал… Ой, не могу!

Глядя на Родмана, как он ржёт, я заулыбался тоже. Напряжение спало. Просмеявшись, Родман достал чёрный носовой платочек и протёр им глаза. Всё ещё улыбаясь, продолжил:

– У Элизабет даже фамилия божественная, – Родман опять захихикал, – запоминай, Макс! Олууосеий!

Закончив, Родман кивком головы спросил:

– Ну как, а? Язык сломаешь. Это значит…

– Прости, не понял. Как?

– Олууосеий!!! – продолжил скалиться Родман. – В Африке это означает «Бог сделал это».

– Бог сделал это?

– Совершенно верно.

Я покачал головой:

– Действительно, только Бог мог создать такое чудо, – почти шёпотом, почти влюблённо, – Бог сделал это! – повторил я ещё раз.

Родман ещё пригубил коньяк и так же, почти шёпотом, произнёс загадочным тоном:

– Не верьте африканским богам говорят в Африке! И на твоём месте, Макс, я бы тоже не стал так им доверяться. Скорее, в Африке не боги, а нечто совершенно противоположное Богу… Обманут!

Улыбки как не бывало. Родман опять смотрел в упор, не мигая. Сверлил. Улыбка невольно сошла и с моих губ. Насупился. Почему-то вспомнились глаза Элизабет.

Дэн поставил бокал и неожиданно рассмеялся. Искренне. Весело. Громко. Я сразу расслабился. Нет, в самом деле, этот каменный человек умел как никто другой манипулировать чужими эмоциями. Вызывать то улыбку, то недопонимание, то раздражение. В нём пропадал отличный психолог.

– Кстати, забыл спросить!

– Слушаю, Макс.

– Ваш дом.

– Что дом? Мы на «ты»! Ты опять забыл?

– Я утром вернулся, хотел извиниться перед Лиз… а дом, Ваш… твой дом, – я застыл с открытым ртом, вспомнив всё, что увидел утром. Пустота. Гнетущая тишина вокруг. От воспоминания неприятное чувство вернулось. Подкатило комком к горлу. Взглянул на Дэна. Он молча ждал и, наконец, повернул голову.

– Что дом?

Показалось, что Дэн заволновался.

– Утром, когда я вернулся и увидел его, у него был вид… как бы это понятнее сказать?! Какой-то другой! Старый. Разбитый. Я даже не знаю, как это объяснить.

– Ты был утром? – удивился Родман.

– Да, был.

– Ты заходил?

– Нет.

– Почему?

– Мне показалось… показалось… Что дом пуст, там никого нет.

Родман выдохнул, как будто с его плеч тяжёлый груз упал.

– Но его вид! Что это было? Что с домом?

– Я сейчас попытаюсь объяснить. Во-первых, мы действительно уехали рано утром. Я проводил Элизабет на самолёт и вылетел в Бангкок по делам. Во-вторых, проблема не в доме, а в тебе, Макс.

Я вопросительно посмотрел на Дэна.

– Тебе стоит прекратить эксперименты с наркотиками. Это может плохо кончиться, если ты не в курсе, – всё так же серьёзно промолвил Родман и потянулся в кресле. Вытянул ноги, нажав на клавишу, включил массаж спины.

– Я не употребляю наркотики.

– Тогда как ты, Макс, сам себе ответишь на свой вопрос? Может, ты сошёл с ума на время? У тебя был приступ и тебе требуется помощь психиатра? Или всё-таки нарколога? – улыбнулся опять Дэн и закрыл глаза, двигая спиной в такт массажным роликам.

– Ничья помощь мне не требуется.

– В самом деле?!

Я промолчал. Тогда Родман продолжил:

– Элизабет взрослая девочка и может делать всё, что заблагорассудится, пока это не мешает работе. Я знаю о её пристрастии к экстази и говорил ей об этом. Она только смеётся надо мной и говорит, что я старый, ворчливый динозавр. Тебе, Макс, нет необходимости выгораживать её и самому пытаться показаться лучше, чем ты есть на самом деле.

– Лучше, чем есть?

– Да, лучше, чем есть! Я сомневаюсь, что ты устоял перед Лиз, когда она предложила тебе попробовать эту дрянь. А потом ты с утра испытал шок. Как только таблетка прекратила действовать, у тебя началась депрессия и возникли галлюцинации. А виноват почему-то мой дом! Хотя на самом деле виноват только ты.

Объяснение было, действительно, самым что ни на есть простым и логичным. Но признаваться в употреблении наркотиков было не очень приятно. Я и не признавался. Просто промолчал, но Родман преподнёс это как факт, не требующий доказательств. Он не сомневался! Да пошёл ты…

Коньяк на старые дрожжи догонял меня. Настроение поднялось. Несмотря ни на что, Дэн снова казался милым богатеньким чудаком. Далёкая Элизабет, выбравшая меня вместо арабских шейхов и миллиардеров, – сказочной принцессой, сбежавшей из мрачного замка и посланной мне африканским богом, который сделал это. Бог сделал это! Надо же, какая всё-таки удивительная и точная фамилия.

– От кого ты бежишь, Макс?

Я поперхнулся минеральной водой. Этот человек видел насквозь, как рентген.

– В каком смысле?

– Просто у тебя такой вид, словно ты бежишь от кого-то или от чего-то. От неприятностей, например.

Алкоголь будоражил кровь. Родман сканировал меня. Захотелось разговора по душам. Как давно я не разговаривал ни с кем по душам. Как давно! А когда вообще я разговаривал с кем-то по душам? Да и с кем разговаривать? С работниками на корпоративах? С гламурными куклами в ночных клубах? С Ириной любой диалог по душам переходил в скандал и заканчивался слезами. Ирина! Достала эта Ирина!

– Жена!!!

– Жена?! Ты бежишь от жены?! – удивлённое выражение лица Родмана было удивительно само по себе.

Каменный человек редко показывал эмоции.

Только вежливая или саркастическая улыбка, или искренний смех.

– Да, жена! Бывшая жена, – я отмахнулся и, сверкая глазами, продолжил, – она достала меня. Я реально уже спасаюсь от неё. Она идиотка. Вообразила себе неземную любовь до гроба и достаёт теперь меня…

– До гроба?!

– Что? А, да! Решила приехать, поговорить. Знаю я эти разговоры. Устроит скандал, испортит отдых. Лучше уехать. А начинаешь что-то объяснять ей, пытаешься сказать, что она не права, так нельзя жить и надо бы по-другому, она соглашается, да-да, мол, надо бы, но делает всё равно по-своему…

– В какой-то момент любимая женщина превратилась для тебя в кухонный комбайн, в пылесос, в стиральную машину, да?

– Нет, ну почему? Почему сразу…

– Постой, Макс. Я хочу спросить у тебя. А если вернёшься к ней, не будешь потом сожалеть о том, что ты сейчас делаешь, о сказанном, о том, что успел наговорить ей? – Дэн поставил локоть на подлокотник и так и сидел, держа подбородок пальцами, смотрел в мою сторону.

– Вернуться? К ней? Ты серьёзно?

– А что тут такого? Ветер в голове затихнет. Лизы, Маши, Эльвиры надоедят рано или поздно, и захочется вернуться домой, к человеку, который был когда-то родным. Тепло, уют, родное тело, всё такое, – размышлял, задумавшись, Родман, сидя в прежней позе и глядя куда-то выше моей головы. – Ведь можно всё потерять окончательно.

– Ну, не знаю. Вернусь – значит вернусь. Значит, тоже идиот.

– А ты уверен, что сможешь к ней вернуться? Что успеешь?

– Конечно! Видишь ли, она как собачка! Бежит за хозяином. Сейчас собралась прилететь ко мне в Таиланд. Захочу – поплывёт в Антарктиду. Только я точно не захочу, а потому пусть летит. Отдохнёт от всего, от Москвы, от суеты. Только без меня. Хотя бы нервы в порядок приведёт.

Алкоголь превращал меня в… не знаю даже в кого. Остатки трезвых мыслей говорили мне, что я веду себя не очень и выгляжу сейчас не совсем красиво, говоря так об Ире, но остановиться я был не в силах. Родман должен, наконец, понять, что с Ирой всё кончено. А Элизабет не просто увлечение, она завладела мной, и встреча с ней случилась не для того, чтобы вот так всё… закончилось. Я должен был ради новой встречи с этой женит, и-ной убедить каменного истукана, что для меня Иры больше нет. Мне казалось это важным. Это был мой единственный шанс встретить ещё раз ту, которую создал бог. Иры больше нет. Нет! Нет?

– А что, а что?! – у меня вырвался натянутый, противный смешок, – Ты думаешь, она тоже скоро побежит к кому-то? Нет! Она хоть и идиотка, но верная и будет всю жизнь бегать только за мной.

* * *

«Холодно в ванне. Я многое бы отдал, чтобы никогда не говорить того, что наговорил в тот день Родману. Вы уже начали презирать меня? Подождите! Это ещё не самое гнусное… Гнусное! Ха-ха! Я и есть гнус. Мерзкий гнус.

Холодно как, чёрт… Сейчас ещё добавлю кипятка. Где кран? А, хрен с ним. Глоток текилы, и слушайте дальше».

* * *

– Она будет бегать за мной. Захочу – позову, захочу – сам вернусь…

– Думаешь, успеешь?

– Конечно, успею.

Родман лишь усмехнулся и ничего не ответил. Показалось, что вечность прошла, прежде чем он снова открыл рот. Я уже отпустил этот разговор, когда Дэн неожиданно заговорил:

– Представь, сейчас мы упадём и разобьёмся, а ты так и не услышал от своей супруги, возможно, самых главных, самых важных в сложившейся жизненной ситуации слов. Не успел сказать что-то такое, только для неё.

– Важных слов? Скандала очередного я, скорее, не услышал и избежал совсем ненужной никому встречи, выяснения отношений. По крайней мере, мне это не надо.

Неожиданно огромный лайнер сильно тряхнуло, а затем многотонную машину начало кидать в разные стороны, как осенний листок по ветру. Загорелись световые табло «Пристегните ремни». Из динамиков раздался голос командира корабля:

– Дамы и господа! Наш самолёт попал в зону турбулентности. Просим вас соблюдать спокойствие. Для вашей безопасности необходимо привести спинки кресел в вертикальное положение, закрыть откидные столики, застегнуть ремни безопасности и оставаться на своих местах пока не погаснет табло.

И самолёт затрясло ещё сильнее. Я пристегнул себя ремнём к креслу и вжался в спинку. Лайнер, трясясь, то подпрыгивал вверх, то резко уходил вниз, то его тянуло куда-то вбок. Кресло то размазывало меня по себе, то отпускало, и я чуть ли не висел на ремне. В кухонном отсеке между салонами перевернулась тележка, на которой возили напитки и еду пассажирам. Где-то крикнула женщина, заплакал ребёнок.

Руки мёртвой хваткой вцепились в подлокотники. Ладони вспотели. Я посмотрел на Дэна. Он откинулся в кресле с закрытыми глазами и расслабленно улыбался. Его ремень оставался отстёгнутым. Человек без нервов. Я тоже закрыл глаза и попытался отвлечь себя мыслями об Ирине и про то, что я успел наговорить, выпив коньяк.

«Сколько времени мы с Ириной уже врозь? Даже не помню. Наверное, зря я так перед малознакомым человеком говорил про неё. Обнажал наши отношения так же, как при первой встрече с Родманом. Какой-то некрасивый получился разговор по душам. Ладно, ничего! Всё равно он не знаком с Ириной, а всё, что я говорю, вернее, несу, – это ради встречи с Элизабет. А встреча зависит от каменной башки».

Самолёт перестало трясти. Световые табло брякнули и погасли.

– Ты осуждаешь меня?

– Что?

Дэн, видимо, заснул.

– Ты осуждаешь меня? – повторил я.

– Ты о чём?

– Ну, я о своей бывшей, о побеге, об Элизабет.

– Мне-то какое дело?

Ровно гудели двигатели. Лайнер дал небольшой крен, и, проникнув через иллюминаторы, в салоне заиграли солнечные лучи. Где-то раздался смех. Стюардессы собирали разлетевшиеся бутылки.

Я сделал ещё глоток коньяка.

– Ты не хочешь, Дэн, понять меня и прислушаться к тому, что я пытаюсь тебе сказать. Нельзя жить вместе, когда нет жизни, нет чувств, страсти. В женщине должна быть, наконец, какая-то загадка для мужчины. Не знаю… А ты не хочешь меня никак услышать…

– Себя-то понять невозможно порой, а ты хочешь, чтобы мы других понимали, – перебил Родман.

– Я себя отлично понимаю. Понимаю, чего хочу.

– И люблю.

– Что?

– Я говорю: любишь ты себя очень, Макс.

– Это плохо?

– Нужно ещё окружающих тебя людей любить. Как, например, загадка её верности тебе, преданности, несмотря ни на что. Собачьей преданности, как ты сам выразился. Разгадай эту загадку, если сможешь. Живи с ней всю жизнь и разгадывай. Чем тебе не загадка?