Текст книги "JaaDoo"

– За нашу встречу! – торжественно произнёс тост.

Сделав маленький глоток, Элизабет поставила бокал.

– Макс.

– Да.

– Я знаю, что у тебя случилась беда. Знаю про жена.

– Уже всё нормально, Лиз.

– Прими мои соболезнования.

– Спасибо, но я бы не хотел сейчас говорить о жене. Давай не будем, прошу тебя. Уже действительно всё нормально. Я в порядке.

– Подожди, не перебивай. Я вижу, что с тобой не всё нормально. Совсем не нормально.

– В каком смысле?

– Ты стал похож на неврастеника. Посмотри на себя – перепады настроения, весь дёрганный, сам смеёшься над своими шутками, быстро говоришь, возбуждён… Я могу долго продолжать, но ты не таким был, когда мы познакомились.

Напомнила. Надо объясниться, но нужных слов я так и не мог подобрать, а если учесть то, что случилось там, плюс сегодняшнее моё поведение, Элизабет, действительно, могла посчитать меня слегка сумасшедшим. Или наркоманом.

Лиз, тем временем, удивила признанием, несколько шокировав:

– Дэн сказал, что у тебя проблемы, депрессия, стресс.

– Что ещё сказал Дэн? Вы прямо два психолога с ним, – я довольно резко перебил её. Хотя, наверняка, она была права, но сам себе я бы вряд ли тогда в этом признался.

Нисколько не обидевшись, Лиз ответила:

– Может, немного и психологи. Я хочу помочь тебе. Просто помочь. Не обижайся, пожалуйста. Тебе кажется, что ты в порядок, но ты не можешь сам себя объективно оценить. Тебя что-то гложет, Макс. Нельзя же постоянно носить всё в себе. Постоянно скрывать свои проблема и неприятность. Трупы невысказанных мыслей начнут разлагаться внутри, отравляя мозг токсинами, и в итоге получишь нервный срыв.

– Вот как! И что же мне делать? Я что, по-твоему, стал психом?

– Нет. Пока ещё нет.

– Тогда что же во мне не так, а, Элизабет?

Внезапный приступ агрессии по отношению к человеку, который пытался всего лишь помочь и проявлял сочувствие, – это ли не признак того, что что-то не так? Но я уже терял над собой всякий контроль.

– Может, ты обижена из-за того, что случилось на острове? Ну прости уж меня! Да, я идиот, болван, но так получилось. Видимо, на меня подействовала… подействовала… – я произносил фразы громче, чем надо и люди за соседними столиками стали обращать на нас внимание. Я сильно переволновался, неожиданно закружилась голова. Отпив немного вина, собрался с мыслями и продолжил более миролюбиво:

– Элизабет, послушай! Твоя… Твой взгляд… Твоя красота, – запинался я, – ты слишком красивая женщина, Элизабет, и я просто… просто…

Неожиданно всё поплыло перед глазами. Стало душно. Воздух ресторана как будто потяжелел. Лиз наклонилась ко мне через столик:

– Ты в порядке, Макс?

– В порядке. Я вроде как пытаюсь комплимент тебе сделать, да только вот никак не выходит.

Я расстегнул верхние пуговицы на рубашке.

– Макс, всё хорошо. Просто тогда на острове ты неожиданно потерял как будто сознаний. Я очень испугалась, но ты резко вскочил, когда очнулся, и куда-то бежать. Исчез совсем, оставив меня одну. Я ничего не понять, что случилось с тобой, ждала тебя, ждала, но ты не вернулся. Я ушла. Обиделась чуть-чуть, потом ничего, простила. Решила, тебе плохо стало.

– Прости меня, Лиз. Я… я ничего не помню.

– Не извиняйся, я вовсе не обижаюсь. Это прошлое. Лучше расскажи, как ты сейчас живёшь. Только расскажи честно, как на самом деле всё обстоит.

– Тебе правда интересно?

– Конечно. Не думай, что ты мне остался безразлично. Я вспоминала о тебе. Не забыла наша встреча. Тебя не забыла. Не хотела тревожить, у тебя такое горе. Но думала о тебе это время.

– Серьёзно?

– Конечно, Макс, я же говорю, ты мне не безразлично… не безразличен.

Элизабет смотрела на меня, её монотонный голос успокаивал, тембр низкий, глубокий, грудной. Она вновь улыбнулась одними уголками губ.

– Не знаю, что и сказать тебе, Лиз. Вроде бы и живу как всегда, всё как обычно – работа в офисе, спортзал, по выходным клубы, рестораны. Всё вошло в норму, но… – я помолчал.

Её взгляд просверливал насквозь.

– Но, сказать по правде, у меня ощущение, что в последнее время жизнь превратилась в пущенный под откос поезд. Я виню себя в том, что случилось с моей женой. Она мне постоянно снится, хотя мы расстались, и я поставил точку в отношениях. Но если бы не расставание, она была бы жива сейчас. Понимаешь?

Элизабет кивнула.

Нехорошее предчувствие овладело мной. Голова кружилась сильнее и сильнее, как тогда на острове. Я кое-как собрался с мыслями:

– Иногда мне даже кажется, что она на самом деле жива, что этот проклятый самолёт нашли, и он просто приземлился на воду возле какого-нибудь необитаемого острова. Прямо в океан сел. То думаю, что она ведь могла и не сесть на этот чёртов рейс, но затем вспоминаю, что точно была на борту. Это мне подтвердили в консульстве. Я во сне постоянно с ней разговариваю. Хотя не верю в сны, но с некоторых пор вся жизнь стала для меня сплошным сном. Я бы проснулся! На рассвете! Если бы рассвет не украли. И всё жду: вот проснусь, вот проснусь, а проснуться не получается… – к горлу подкатил ком. Навернулись слёзы. Воздуха не хватало. – Я так устал… измучился… Проснусь, и она будет рядом, но рассвет украли. Проснусь, и она будет со мной, живая, тёплая…

– Кто? – голос Элизабет прозвучал, словно внутри моей головы.

Я вскинул голову и увидел: Элизабет молчала, а в полумраке ресторана пустые, холодные глаза.

– Кто, Макс?

– Что? Мне страшно… Страшно! Уходи! Уходи…

– Макс, что с тобой? Макс, очнись!

Я открыл глаза. Оказалось, я отключился. Элизабет вместе с официантом с разных сторон склонились надо мной. Лиз с силой трясла за руку:

– Макс, очнись, слышишь?

Я осмотрелся вокруг. Люди за столиками, обернувшись, глядели в нашу сторону. Подбежала девушка-администратор:

– Может, вызвать скорую? У Вас, наверно, гипертонический криз.

– Нет, нет, не стоит. Я уже в порядке. Мне надо на воздух, подышать чуть-чуть, видимо, действительно давление подскочило.

– Макс, – Элизабет взяла меня за локоть, – давай уедем отсюда. Уедем к тебе домой.

Я смотрел на неё, не в силах сопротивляться чарам. Что делает со мной эта женщина? Снова Элизабет становилась моим бредом, а в действительности, с момента первой встречи, наверное, так и не покидала моих мыслей. Просто я заставлял себя не вспоминать о ней. Поставил блокировку. Всё-таки случаются в жизни такие love story с первого взгляда, что потом не можешь забыть. Страдаешь. Но на самом деле страдания от любви настолько ужасны – вот и выключил сердце. Старался не думать о Лиз, а она так и жила в моей голове. Я гнал эти мысли, не смея надеяться, что судьба подарит мне ещё одну встречу. Одну… Думаешь даже иногда – лучше бы не любил никого никогда – и не страдал, не мучился… Не любил.

А Ирину?

«Как же Ирина?» – словно молоточки внутри.

– Макс, ты меня слышишь?

Я стряхнул оцепенение.

– Поедем отсюда, Макс.

Попросил счёт, вышли на улицу. Снаружи сгустились сумерки. Элизабет прижалась ко мне и вымолвила, глядя себе под ноги:

– Я ничего не забыла, ну, там, на острове, как всё случилось. Я очень ждала наша встреча. Очень.

Загадка глаз. Изгиб красивых губ. Я обнял её за плечо и прижал к себе, вдыхая запах волос.

Лимузин ждал неподалёку. Обволакивающий уют салона, лёгкий аромат её шикарных духов. Вопрос, прозвучавший в самое ухо. Приятно коснувшись нежными губами, она спросила:

– А ты, Макс, вспоминал обо мне?

Я поцеловал её. Поцелуй стал ответом для обоих.

Лимузин нёсся по вечерней Москве.

Нашу встречу устроил Родман. Сюрприз сделал. Но зачем ему это? Кто я для него? Случайный знакомый, не более. Хочет посмотреть, что у меня получится с Элизабет. Зачем? И кто в таком случае она в его затее? Игрушка? Укол ревности.

Не исключено, что он использует в своих непонятных спектаклях девчонку, чтобы просто развлечься и посмотреть, чем всё закончится, даже не подозревая, что она живой человек и тоже может полюбить. Вот так-то, господин Дэн Родман. Вы циник, но любовь утёрла Вам нос.

Может, я приписываю ему излишнюю тонкость в чувствах, в поступках? А ему вообще плевать на такие нюансы! Просто сказал Элизабет про мою просьбу и ждал её реакции. Точно! Пусть разочаруется и узнает, что люди в этом мире ещё способны любить и быть интересны друг другу. Или же это Элизабет попросила его устроить нашу встречу, испытывая ко мне искренние чувства? Ведь говорит, что не забыла меня. Просто не решалась сама позвонить, зная о моей беде. Да какая, впрочем, теперь разница, главное – она рядом.

Не хотелось больше думать, и я отпустил всё. Посмотрел на Лиз. Она в ответ улыбнулась и положила свою мягкую ладонь сверху моей руки. Стало легко.

Почему моё сознание словно куда-то проваливается, когда я смотрю на Элизабет. Почему так теряюсь рядом с ней? Я как будто боюсь, что она опять исчезнет надолго.

«А Ира? Она исчезла навсегда!» – противный внутренний голос копался в душе и ковырял её. А может, это та самая совесть, о которой говорил Родман?

«Но должен же я как-то жить дальше».

«Ты должен, твоя жена – нет!» – встряла опять совесть, если это была она.

Я снял очки с Лиз и поцеловал её в глаза, попробовал пошутить, чтобы отогнать всё лишнее, ненужное, несвоевременное.

– Элизабет, где ты достала такие глаза? – Тут же понял, что опять похож на дурака.

Засмеялась. Не над шуткой, надо мной, но снисходительно, по-доброму. Как бы сказала: «Ну что с тобой поделаешь, мой Петросянчик? Ты такой дурачок, но я люблю тебя». Хотя вряд ли знала Петросянчика.

Меня начала обуревать жажда. Жажда обладать ею, и я прижал Элизабет к своим губам.

За окном лимузина жила вечерняя Москва.

Зима уступала весне, весна – лету. Солнце и Земля продолжали свой вечный диалог. Мужчина и женщина – свой.

Пошёл дождь. В такой вечер хочется молча смотреть на дождь. Дождь и она. Она – это небо. Она – эти облака над городом…

Невидимый водитель доставил нас ко мне домой. Я так и не разглядел, кто же управлял машиной. Да и было уже безразлично, кто там ею рулит. Главное – Лиз рядом. Со мной. Моя! Моя?

Квартира. Выпивка. Поцелуй. Спальня. Кровать. Большая, двуспальная, на которой мы когда-то спали с Ирой. Иногда обнявшись.

«Надо было поехать в гостиницу!!!» – крикнули напоследок остатки совести.

«Да ладно, хватит Иры. Её больше нет и не будет. Её не вернуть.

Хватит. Говорят, время ворует память. Пусть сворует мою. Украдёт. А то у меня не жизнь, а игра в жизнь!» – ответил внутренний голос на обвинения совести.

Элизабет вышла из душа, обернувшись полотенцем, и прошлёпала босыми ногами к кровати. Скинула влажное полотенце и голая легла рядом. Я провёл пальцем по её шее, ключице, груди. Кожа бархатная, упругая.

– Что тебе нравится во мне? – спросила Лиз.

– Всё.

– Нет, что тебе нравится не только в моём теле, а во мне?

– В тебе нет того, что так раздражало меня в жене. Ты другая. Ты самая классная, самая лучшая.

Слова, слова. Просто слова, всего лишь слова. Они вырвались невольно, сами по себе. Я тут же пожалел о сказанном и, чтобы скрыть неловкость, наигранно засмеялся. Получилось неестественно.

– Поцелуй меня, Макс.

Влажные губы. Капельки воды на груди после душа. Слегка отстранившись, взял её за плечи и, глядя в необыкновенные глаза, прошептал, наконец, правильные слова:

– Я вспоминал все запахи, фразы, звуки, связанные с тобой. Я искал тебя. Искал всю жизнь. Останься здесь, со мною…

Она закрыла мне рот ладонью:

– Молчи, Макс. Не сейчас. Всё потом. Потом… У нас вся ночь впереди. Я хочу тебя. Хочу эту ночь…

Телефон тихо брямкнул, сигнализируя, что пришло СМС.

– Отключи сотовый. Не хочу, чтобы кто-то отвлекал нас сегодня. Хочу запомнить эту ночь.

Маленькое тату на её спине с какой-то надписью. Жадный, требовательный поцелуй. Элизабет часто и громко дышала, а во мне разгоралась та божественная искра, которая отделяет дружбу, секс и всё прочее от любви. Той, настоящей, когда любимый человек становится всем для тебя…

Что-то упало в темноте на пол с громким стуком. Мы не обращали внимания. Только ночь, страсть, Элизабет.

Скажу банальность, но это была волшебная ночь. Такая обязательно должна случиться в жизни каждого, иначе – зря жил.

Под утро, когда Элизабет заснула на моём плече, я ещё долго лежал с открытыми глазами, думая о ней. Об этой удивительной и загадочной женщине.

Я хотел понять, как это? Когда умираешь! А потом воскресаешь! И вот судьба подарила мне такую возможность. Кажется, ты сам руководишь своей жизнью, а на самом деле череда обстоятельств и слепой случай правят бал. Они были добры ко мне и подарили случайную встречу на далёком острове. Подарили Элизабет. Я ведь не знал тогда, что встреча была не случайной.

Я гладил её волосы в темноте и мечтал: она станет моей женой, у нас будут дети…

Мечты помогали убежать от суровой действительности, окружавшей меня в последнее время. Впервые после случившегося с Ириной я думал о будущем. Наконец-то оно у меня появилось. Женщина, ради которой и рядом с которой можно начать всё заново. Начать жить. Я был ни на что не пригоден. Токсины отравляли мозг, но теперь я изменюсь, и всё будет хорошо. Так рассуждал я, лёжа в тёмной спальне. Грёзы – они же всегда милее чахлой реальности.

Нестерпимо захотелось посмотреть на спящую Элизабет, и я включил мягкий свет ночника. Она улыбалась во сне. Видимо, её тоже посещали мечты. Погасив свет, я провалился в сон, ощущая себя совершенно счастливым.

Когда проснулся, в квартире было светло и тихо. Кровать рядом пуста. Элизабет ушла, захлопнув входную дверь. Бедная девочка. Мы не спали почти всю ночь, она заснула ближе к утру и на рассвете уже убежала по делам. Интересно, неужели лимузин ждал её всё время у подъезда. Хоть бы кофе себе сварила. Видимо, не хотела будить меня. Я взял телефон, посмотреть, который час. На экране висел значок о непрочитанном сообщении.

Абонент «Андрей-менеджер»:

Максим Александрович, простите, но вы не подъехали вчера подписать договор с поставщиком запчастей. Может пострадать ваша репутация.

Я кое-как выкрутился перед немцами.

Какой-то говнюк печётся о моей репутации. Забавно, да? Лучше напиши, что ты можешь свои два процента не поймать.

Я встал, накинул халат, с удовольствием потянулся до хруста в позвоночнике и вышел на балкон. Весь двор был в огромных лужах. Крупный дождь не переставал лить со вчерашнего вечера. Он выбивал дробный топот по тротуару, крышам машин, припаркованных во дворе. Взглянул на серое небо в тучах и набрал телефонный номер Родмана.

– Привет, Макс! – раздалось на том конце после первого же гудка.

– Привет, Дэн!

– Как отдохнул? Надеюсь, Элизабет была на высоте?

Меня передёрнуло. Что он себе позволяет? На балконе было шумно из-за падающих капель, и я зашёл в комнату. Прошёл в спальню, держа телефон возле уха:

– Извини, Дэн, но тебе не кажется, что, вообще-то, это не твоё дело, и я бы попросил не говорить об Элизабет в таком тоне.

– Ой-ой-ой! Как устроить встречу – это, значит, моё дело, а поделиться с другом радостью – тут уж извините, не ваше дело! Ну прости меня, старого хама. Хотя, мог бы и повежливее быть и поблагодарить за то, что организовал, наконец, вам свидание.

Возможно, я действительно был излишне резок с ним. Надо просто объясниться:

– Конечно, Дэн, спасибо тебе. Я хотел сказать только, что Элизабет для меня не девушка на одну ночь. Прошу тебя это учитывать, когда говоришь о ней. Кстати, ты не знаешь, где она?

– Здесь, в офисе, – Родман кашлянул в трубку и продолжил, – но, боюсь, она сейчас слишком занята и не сможет подойти, чтобы поговорить с тобой. Вечером у неё самолёт.

– Самолёт? Куда?

– Она вылетает в Эмираты, и ей нужно успеть закончить многое. Куча неотложных вопросов накопилась, и я загрузил её работой.

– В Эмираты? Она мне ничего не говорила.

– А должна была? – Родман ухмыльнулся в своей противной манере.

Я растерялся и не знал, что ответить.

– Макс, послушай! Элизабет приглашена на день рождения к одному арабскому принцу. Он будет отмечаться через два дня на его яхте. Элизабет улетает сегодня, и ей много чего надо успеть доделать. Если появится немного свободного времени, она тебе перезвонит. Ок?

Укол ревности. Растерянность.

– Постой, Дэн, дай мне её номер, я сам позвоню и поговорю с ней.

– Нет, Макс. Ты будешь отвлекать её от важной работы. Она может допустить ошибку в договоре, ей нужно быть сосредоточенной, а ты станешь её нервировать.

– Нервировать?

– Конечно. Начнёшь ревновать. Она и так не спала всю ночь, – Родман захихикал. – Ой, прости! Опять я…

– Какого чёрта, Дэн! Почему ты регулируешь её жизнь и решаешь за неё? – внутри всё закипело от злости на Родмана и обиды на Элизабет.

«Как она может так поступать? Какой ещё принц? Почему ничего не сказала, что улетает сегодня?» – мысли пронеслись одна за другой, и я крикнул в трубку:

– Немедленно дай мне поговорить с Элизабет! Слышишь?

– Хорошо, ладно. Не ори только. Я позову её, подожди, – сдался Родман.

Слышно было, как он нажал селектор внутренней связи и произнёс кому-то: «Скажите Элизабет, пусть срочно зайдёт в мой кабинет».

– Ты ещё здесь, Макс? – прозвучал в трубке голос Дэна.

– Да, я жду.

Прошла пара минут, прежде чем раздался топот каблучков. По мере приближения топот усиливался. Затем голос Родмана: «Тут кое у кого истерика».

Я поморщился. Вот сволочь! И, наконец, долгожданный голос с лёгким волнительным акцентом:

– Привет, Макс.

– Элизабет! Ты ушла по-английски. Я ничего не успел тебе сказать утром.

– Что сказать? – от вопроса повеяло холодком.

Сердце замерло.

– Ну о том, о чём я думал ночью. О том, что ты лучшая женщина на свете.

– Спасибо, Макс, но мне, правда, совсем нет времени.

– Ты улетаешь к принцу на день рождения? – упавшим голосом спросил я.

– Да, Макс.

Молчание. Дыхание в телефон.

– А как же… Как же мы?

– Какие мы, Макс?

– Мы с тобой.

– Макс, остановись. Как говорят русские, не грузи меня! И не будь занудой, – Лиз засмеялась.

– Я не собираюсь тебя грузить. Но я… Я не могу без тебя… Какой ещё принц? Остановись, Элизабет!

Что я делаю? Надо было отключить телефон, но, наверное, тогда я утратил крохи самоуважения. Никогда таким не был. Меня выворачивало от отвращения к самому себе, но я ничего не мог поделать. Ревность была сильнее. Была выше самоуважения:

– Ты ведь… Как же всё то, о чём ты говорила вчера, о чём мы говорили сегодня ночью? Ты ведь сказала, что вспоминала обо мне всё это время, и теперь вот так… Что не так, Элизабет? Может, это Родман запрещает тебе со мной говорить. Ты скажи… – я нёс полную чушь, и сам это прекрасно понимал.

– Макс, остановись! Причём тут Дэн? Если бы он не хотел, чтобы мы встретились, он бы не устраивал этой встреча.

– Так это он устроил или ты его попросила найти меня?

– Он передал мне твои слова, я согласилась. В чём проблем?

– Но твои слова ночью! Ты говорила…

– Макс, хватит! Ночью я говорила ровно то, что ты хотел услышать. Мы сделали эту ночь отличной, полной неподдельная страсть. Ночь классная. Ты классный. Мы замечательно провели время. Что ещё ты хочешь?

– Но Элизабет… как же так?

Я был жалок в своём полном замешательстве.

– Ты, может, вбил себе в голову, что я выходить за тебя замуж, нарожаю детишек и, как вы любите говорить, мы будем жить долго и счастливо в твоей маленькой квартире, а потом умрём в один день? Такой жизнь ты хочешь для меня? Ой прости, если я не оправдала твоих надежда.

Телефонные извинения. Холод слов.

– Элизабет, послушай! Я устал жить с опущенной вниз головой, чтобы не замечать окружающих меня призраков, а тут появляешься ты…

– Не грузи, Макс.

– Но ты же вчера сама говорила про трупы невысказанных мыслей.

– Я хотела тебя, хотела секс. Ты хотел меня. Мы получили друг от друга всё, что желать. Что ещё?

– Я жил в своём панцире. Кое-как, но жил. Ты появилась, и…

– Макс, если тебе нужен психотерапевт, вызови психотерапевта. Я точно не он. Я вчера пошутить. Извини!

Телефонные извинения, как легко произносить их, когда не смотришь в глаза собеседнику.

Слышно, как Родман что-то сказал, и они с Элизабет засмеялись. От этого стало особенно неприятно и тяжело.

– Значит, мы больше не увидимся?

– Макс, ты хороший парень, может, мы ещё встретимся. Пока! – оборвала разговор Элизабет.

– Постой! Знаешь, Элизабет, видно, всё-таки, она была поддельная!

– Кто?

– Страсть! Либо я ошибся номером телефона сейчас.

Она была наигранная. И только теперь я осознал, насколько лживая.

Я разговаривал, тупо уставившись в стену, а когда опустил взгляд вниз, онемел – на полу лежал портрет Ирины. Это он упал ночью с таким грохотом. Замечательный портрет. Он так нравился нам обоим. Я подарил его Ире на день рождения. Написан известным в Москве художником с необычным именем Никас.

Портрет был действительно прекрасен. Ира на нём прекрасна. Она улыбалась мне, лёжа на полу, улыбкой Мадонны. Смотрела с любовью. Без обиды. Без укора. Она была вся оттуда, из прошлого. Лучше не смотреть. А рядом валялись трусики Элизабет. Забыла надеть? Или специально оставила? Сука!

– Макс, ты ещё хочешь что-то говорить? – прозвучал в динамике телефона нетерпеливый голос Лиз.

Я молчал. Потом заговорил Родман. Видимо, Элизабет отдала ему телефон и ушла.

– Макс, ты меня слышишь?

– Слышу.

– Не переживай так. Тысячи лет любви, тысячи лет ненависти. Всё идёт по кругу. Всё проходит и повторяется вновь.

– Что ты хочешь от меня, Дэн?

– Ничего не хочу, кроме того, чтобы ты смотрел проще на вещи. Знаешь, есть такие трансформаторные будки с надписью: «НЕ ВЛЕЗАЙ! УБЬЁТ!», и череп с костями. Вот Элизабет и есть эта самая трансформаторная будка. Ты влез – тебя убило! – и Родман опять противно ухмыльнулся. – А я ведь предупреждал тебя, Макс.

Отключил телефон, чтобы не слушать эту болтовню, и бросил его на кровать, продолжая, не отрываясь, смотреть на портрет.

«Я предал её. Предал два раза – сначала живую, а теперь мёртвую».