Текст книги "Три века спора о варягах. Летопись и варяги"

Летописание до Петра и при Петре

Чтобы не оставалось недосказанности, нужно эту гипотезу об отмирании летописания окончательно свалить. Не так трудно собрать сведения о том, что оно вовсе не отмирало в XVI веке. Крупный знаток русской летописной традиции Арсений Николаевич Насонов писал в 1969 году: «Однако новые данные позволяют внести существенную поправку в наши представления. Не только в XVII веке, но и в начале XVIII века, в петровское время, были попытки составления официальных летописных сводов»[21]21
  Насонов А.Н. История русского летописания XI – начала XVIII века. Очерки и исследования. М.: Наука, 1969. С. 478.


[Закрыть]. Осторожный тон и ссылка на книгу Лихачева, цитированную выше, могут обмануть читателя и породить у него представление, что Насонов только слегка корректировал расхожие представления. Мол, появились новые данные, и потому будем считать так. Однако в дальнейшем у него есть куда более резкое высказывание, прямо заточенное против Д.С. Лихачева: «Мнение о том, что «летописи в глазах Петра не имели официального значения», теперь оказываются более чем сомнительными»[22]22
  Насонов А.Н. История русского летописания С. 490.


[Закрыть].

Итак, летописи существовали наряду с новыми формами, пробовавшимися сочинителями. О них С.Л. Пештич пишет: «Нельзя не отметить, что у историков или историков-летописцев XVII века зачастую научность уживалась с религиозным мировоззрением, теологическим и телеологическим представлением об истории»[23]23
  Пештич С.Л. Русская историография XVIII века. Часть 1. Л.: ЛГУ, 1961. С. 44.


[Закрыть]. Иными словами, авторы этих работ не порывали с одной из главных особенностей летописания – религиозным подходом. Это прекрасно видно на примере сочинения С.У. Ремезова об истории Сибири. Вот оценка В.Г. Мирзоева ремезовского сочинения: «У Ремезова, писавшего примерно через 100 лет после похода казаков в Сибирь, Ермак получает ореол святости и превращается в житийный персонаж… Ремезов сравнивает его с библейским Самсоном, изображает его действующим в молитвах и постах, подробнейшим образом описывает чудеса, будто бы свершавшиеся над его телом»[24]24
  Мирзоев В.Г. Историография Сибири (домарксистский период). М.: Мысль, 1970. С. 35.


[Закрыть]. По-моему, очень яркая характеристика труда писателя XVII века.

Не порывали они и с летописным материалом. Исторические сочинения этого времени представляют собой своего рода краткие конспекты летописных сводов и обширных летописей с некоторыми комментариями. И есть многочисленные сведения о том, что в это время на задачи исторического сочинения смотрели именно таким образом.

В 1630 году завершается составление «Нового летописца». Это сочинение, повествующее о Смутном времени и охватывающее правление Ивана Грозного, Годунова, самозванцев, избрание Романовых и правление Михаила Федоровича. «Летописец» проповедовал идеи божественности, наследственности и всенародном признании царской власти. Л.В. Черепнин характеризует основные идеи этого сочинения таким образом: «Царская власть утверждается Богом, права династии на престол освящаются божественным промыслом… Божественным предопределением выдвигается на престол определенная царская линия, в пределах которой власть переходит по наследству… Бог передает власть определенной фамилии, но это божественное предопределение находит свое выражение в голосе народа. Народ открытым высказыванием своей воли выявляет волю Бога»[25]25
  Черепнин Л.В. Русская историография до XIX века. Курс лекций. М.: МГУ, 1957. С. 124.


[Закрыть].

В 1650 году в Троице-Сергиевом монастыре был составлен летописец «От летописца вкратце о Велиция Росси и о благочестивых государях тоя земли, откуда корень их изыде». Как видно, здесь задача сокращения обширной летописи до удобочитаемого объема вынесена в самое заглавие труда. В этом сочинении изложены основные события истории России от начала государства под углом объяснения достигнутого величия страны.

В 1652 году при дворе патриарха Никона был составлен еще один летописный свод. Его значение было неприкрыто политическим, поскольку он завершался рассказом о перенесении в Москву из Соловков мощей митрополита Филиппа, который был убит при Иване Грозном, и поставлением на патриаршество самого Никона[26]26
  Насонов А.Н. История русского летописания. С. 483–486.


[Закрыть].

Император Петр Великий

В 1657 году был создан Записной приказ, в задачу которого входило составление нового исторического труда специального назначения и по заказу царского двора. Приказ должен был взять за основу Степенную книгу, завершенную в 1567 году, и довести ее до царствования Алексея Михайловича[27]27
  Черепнин Л.В. Русская историография. С. 128–129.


[Закрыть]. Этот факт в корне подрывает тезис Д.С. Лихачева, ибо династия продолжала летописание еще и в XVII веке. Этот приказ просуществовал два года и был ликвидирован в 1659 году. По всей видимости, это было связано с тем, что в 1658 году при дворе патриарха Никона началась переработка «Нового летописца», который получил новое название «Летопись о многих мятежах». В 60-х годах XVII века в Новгороде был составлен еще один свод, на основе протографа 1592 года.

Не оставлялись попытки написать и всеобщую историю России. В 1669 году дьяк Разрядного приказа Федор Грибоедов завершил свой труд под названием «История, сиречь повесть или сказание вкратце о благочестно державствующих и свято поживших боговенчанных царях и великих князьях их в российстей земле богоугодно державствующих, начень от святаго и равноапостольнаго князя Владимира Святого…». Дьяк писал по царскому заказу и выстроил свое повествование как жизнеописание сменявших друг друга царей. М.О. Коялович пишет об этом труде: «Его история одно напыщенное восхваление с пропущением всего, что не подходит под эту задачу»[28]28
  Коялович М.О. История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям. Минск: Лучи Софии, 1997. С. 126–127.


[Закрыть]. Рукопись была взята в царский дворец, а автор ее получил щедрое вознаграждение.

Другое очень известное историческое или летописное сочинение XVII века – «Синопсис» – родилось прямо в ходе переработки летописи. В 1670 году в Киеве шла переработка Ипатьевской летописи и составление на ее основе летописного свода, известного как Густынская летопись. Игумен киевского Михайловского монастыря Феодосий Сафонович в 1672 году, пользуясь ей, создал свое сочинение «Хроники з летописцев стародавних, з святого Нестора печерского и Никона, также з хроник польских о Руси, отколе Русь началась и о первых князех русских и о им дальше наступающих князех и об их делах».

Это был достаточно краткий конспект обширной Густынской летописи. Изложение было доведено, как и в летописи, до XIII века. Из этой хроники, которая в 1673 году была переработана в Киево-Печерском монастыре, родился «Синопсис», впервые выпущенный в свет в 1674 году с благословения архимандрита Киево-Печерского монастыря Иннокентия Гизеля. Это сочинение под названием «Синопсис, или Краткое собрание от разных летописцев о начале Славено-российского народа и первоначальных князей богоспасаемого града Киева, и о житии святого благоверного Великого князя Киевского и Всея Руси первейшего самодержца Владимира и о наследниках благочестивого государя нашего царя и великого князя Алексея Михайловича Всея Великия, Малыя и Белыя России самодержца» переиздавалось 30 раз, вплоть до 1861 года[29]29
  Коялович М.О. История русского самосознания. С. 130; Черепнин Л.В. Русская историография… С. 132.


[Закрыть].

В 1686 году в Посольском приказе по распоряжению и под наблюдением князя В.В. Голицына был составлен новый летописный свод, который должен был прославить достижение «вечного мира» с Польшей, заключенного в 1686 году, и по которому Польша уступала Левобережную Украину с 85 городами[30]30
  Черепнин Л.В. Русская историография. С. 131.


[Закрыть].

Хотя Петр I считается большим преобразователем, безжалостно ломавшим старые традиции, тем не менее и он отдал дань уважения летописной традиции. Самодержец был сильно увлечен увековечиванием своих достижений. Он лично написал предисловие к «Морскому уставу», в котором повелел считать начало русского флота с собственного ботика на Плещеевом озере. Еще Петра занимало увековечивание своих подвигов в Северной войне. Лучшие перья страны стали трудиться над этой книгой, причем Петр сам многое просматривал и правил. Лучше всего вышло у П.П. Шафирова и Феофана Прокоповича. Написанное Шафировым «Рассуждение о причинах свейской войны», оконченное в 1720 году, понравилось Петру до такой степени, что вышло в свет колоссальным для того времени тиражом 20 тысяч экземпляров[31]31
  Шапиро А.А. Русская историография с древнейших времен до 1917 года. М.: Россия – Культура, 1993. С. 162.


[Закрыть].

В изучении всей остальной истории России Петр шел давно проторенным летописным путем и за все время своего царствования много раз пытался составить новый летописный свод.

В 1708 году справщик Синодальной типографии Федор Поликарпов получил от судьи Монастырского приказа И.А. Мусина-Пушкина указание о составлении труда по истории. В письме к Поликарпову Мусин-Пушкин указывал, что царь хочет видеть труд по истории Российского государства со времени Ивана III. Первоначально Поликарпов составил труд из двух частей: хронографа, который излагал события от Сотворения мира и до времени Ивана III, и летопись, которая подробно излагала события с XVI века до 1711 года. Сведения из этого труда позволяют твердо быть уверенным в том, что в начале XVIII века летописные заметки еще продолжались вестись, поскольку в труде имеются многочисленные и подробные описания пожаров с точными датами.

Царю этот труд не понравился, и Мусин-Пушкин в письме Поликарпову написал: «Понеже его царское величество желает видеть Российского государства историю, и о сем перво трудиться надобно, а не о начале света и других государств, понеже о сем много написано»[32]32
  Насонов А.Н. История русского летописания. С. 492.


[Закрыть]. Поликарпов составил вторую редакцию своего летописного сочинения под названием «История Российская», которая начиналась с исследования под заглавием «О словенском народе…». Далее кратко, до Ивана Васильевича, излагались события, произошедшие при разных князьях, а вот со времени Ивана III начинается подробное изложение.

Но и этот труд также оказался не по душе Петру, и 2 января 1716 года Мусин-Пушкин писал Поликарпову, что его труд снова отвергнут. Есть сведения о том, что летописное сочинение перерабатывалось еще раз и было представлено в 1722 году[33]33
  Насонов А.Н. История русского летописания. С. 495.


[Закрыть]. После этого, как пишет М.О. Коялович, «Петр затем сузил задачу – он желал иметь краткую сводную летопись»[34]34
  Коялович М.О. История русского самосознания по историческим памятникам… С. 134.


[Закрыть].

Если бы не своенравие Петра, который отклонил все три редакции труда Поликарпова, то быть бы ему первым русским историком. Справедливости ради стоит сказать, что Федор Поликарпов имеет больше прав на это звание, чем Татищев, начавший работать тогда, когда труд Поликарпова был уже завершен.

Видно, задача составления исторического труда так сильно владела Петром, что о ней знали многие его приближенные и многие за это брались. Самое удачное историческое сочинение петровского времени также появилось на основе «Синопсиса». В 1715 году секретарь русского посла в Швеции князя Хилкова, задержанного на время войны, Манкиев составил «Ядро российской истории». М.О. Коялович дает нам ключ к пониманию ситуации: «В том томительном уединении он занялся исправлением и дополнением Киевского «Синопсиса»: Манкиев старался снять наслоения в «Синопсисе» польских известий и заменить их русскими летописными»[35]35
  Коялович М.О. История русского самосознания. С. 155.


[Закрыть]. Манкиев свое сочинение старался представить царю, но потерпел неудачу. «Ядро русской истории» вышло в свет только в 1770 году академическим изданием.

Сам Петр также пользовался летописью, список которой был в его кабинете, бывшей среди русских книжников того времени непререкаемым авторитетом. Ее главным недостатком было то, что события в ней доводились до XIII века, тогда как Петру нужны были сведения и о более поздних временах. Потому он так настойчиво требовал от своих приближенных составления нового летописца.

В 1722 году Петр дает указание обер-прокурору Синода Григорию Скорнякову-Писареву составить летописец. И даже выпускает указ о пересылке в Синод всех древних рукописей из всех монастырей[36]36
  Этот указ сыграл потом свою роль в перипетиях вокруг источников по русской истории во времена пребывания Августа Людвига Шлецера в России.


[Закрыть]. Однако же и из этого сочинения также ничего не получилось. Здесь необходимо отметить специально этот факт. 1722 год – время, совсем близкое к основанию Академии наук и приглашению большой группы ученых из Европы. Но до их появления в России историческая наука и критические исследования не только не появились, но в деле написания истории России безраздельно господствовал летописный подход и широко ходили разнообразные конспекты летописей и летописные сочинения.

Наконец, в самом конце жизни, очевидно отчаявшись получить от русских писателей удовлетворительный труд по истории, Петр повелевает создать в Академии наук, учрежденной 28 января 1724 года, в третьем ее отделении, куда входили гуманитарные науки, кафедру новой и древней истории. На нее предполагалось пригласить иностранных ученых, которые бы занялись изучением русской истории. И тем самым закладывает фундамент для возникновения в России исследовательской исторической науки. Хотя, как указывалось выше, составление летописных сводов на этом не прекратилось. Влияние летописания в XVII веке на русскую литературу было настолько велико и всеобъемлюще, что даже Петр, прославившийся своим неуемным реформаторством, вмешивавшийся почти во все дела своей империи, практически всю жизнь шел в русле летописного подхода к истории и требовал от своих подданых летописного свода. Если уж такой реформатор шел в русле летописной традиции, то что же говорить о других историках XVIII века!

Итак, концепция Д.С. Лихачева об отмирании летописания в XVI веке просто не соответствует действительности, поскольку, как видно из приведенного обзора, летописи составлялись и в XVII, и в XVIII веках. Но этот вывод важен не сколько для того, чтобы торжествовать над Лихачевым, сколько для того, чтобы ясно понимать, что аргументы Ломоносова в первом споре о варягах стояли на фундаменте летописной традиции.

Киевский «Синопсис» – опора русского исторического нарратива в XVIII веке

Исследователи не раз замечали, что уже в довольно ранних летописях наряду с описанием событий высказываются различные политические и философские идеи. В середине XVII века в России появляются сочинения несколько иного рода, в которых на первое место становится не перечисление и описание событий, а обоснование определенной политической идеи. Одно из первых сочинений такого рода – очевидно, упомянутый выше «Новый летописец» 1630 года. Его, пожалуй, можно признать одним из самых первых сочинений, в которых излагалась и обосновывалась русская национальная идея, а также закладывались самые первые камни в основание русского исторического нарратива.

Хотя рассмотрение истоков русской национальной идеи для настоящего исследования есть тема побочная, тем не менее нельзя не отметить, что развитие национальной идеи в России шло практически одновременно с европейскими странами, в очень схожих социально-политических условиях грандиозного кризиса. По всей видимости, бурные события Смутного времени, а особенно его политический исход, выразившийся в утверждении на престоле новой правящей династии решением Земского собора и при активнейшем участии патриарха, дали сильный импульс развитию национальной идеи в России. Подобный процесс в то же самое время происходил в немецких княжествах на фоне Тридцатилетней войны[37]37
  Лазарева А.В. Национальная мысль в Германии в эпоху Тридцатилетней войны. Автореф. … дис. канд. ист. н… М., 2008.


[Закрыть]. Интеллектуальная элита немецких княжеств тоже вырабатывала понятие «немецкости» и идею национального единства. Эту тему придется оставить в стороне, подчеркнув при этом, что ни в коем случае нельзя считать вслед за европейскими исследователями национализма, будто бы национальная идея в России оформилась очень поздно, только в начале XIX века.

Для исследования спора о варягах гораздо важнее другое сочинение, которое следует рассмотреть более подробно. Это киевский «Синопсис». Пожалуй, нет в русской историографии более важной книги, чем эта. Вместе с тем нет другой такой книги, которой бы посвящалось столь мало внимания. В течение почти ста лет с момента первого выхода в 1674 году и до появления «Краткого российского летописца» в 1760 году и «Древней Российской Истории» Ломоносова в 1766 году киевский «Синопсис» был единственным сколько-нибудь полным и обстоятельным сочинением по русской истории, доступным широкой публике. В течение более полутора столетий он оставался единственным учебником по русской истории, пока его не вытеснили более совершенные книги. Одновременно «Синопсис» в XVII и XVIII веках был одним из самых издаваемых сочинений – он переиздавался 27 раз[38]38
  Переиздания: 1674, 1678, 1680, 1714, 1718, 1736, далее 18 переизданий в Академии наук, 1823, 1836, 1861 годы – Милюков П.Н. Очерки истории исторической науки. М.: Наука, 2002, с. 30; А.А. Формозов высказывает предположения об издании «Синопсиса» в 1670 и 1672 годах, а также указывает, что в 1690 году был сделан перевод на греческий, а в начале XVIII века был сделан перевод на латынь (Формозов А.А. Человек и наука. Из записок археолога. М.: Знак, 2005. С. 127).


[Закрыть]. Для России того времени, в которой книгоиздание явно уступало европейскому, это был бесспорный рекорд. «Синопсис» можно считать светским бестселлером XVIII века. При этом ни сам он, ни его влияние на историческую науку в русской историографии практически не исследовалось. Более или менее подробный очерк о «Синопсисе» есть только в труде П.Н. Милюкова «Очерки истории исторической науки», и опубликовано на эту тему несколько статей[39]39
  Чистякова Е.В. «Синопсис» // Вопросы истории. 1974. № 1. С. 216–219; Маслов С.И. К истории изданий киевского «Синопсиса» // Сборник Отделения русского языка и словесности Российской академии наук. 1928. Т. CI. № 3. С. 341–348.


[Закрыть].

Нельзя не признать, что влияние этой книги на развитие русской историографии сильно недооценено. Если Николай Михайлович Карамзин своей «Историей государства Российского» определил направление развития русской исторической науки в XIX веке, то, наверное, можно сказать, что «Синопсис» определил ее развитие в конце XVII и в XVIII веке.

Полное название сочинения составлено вполне в духе той эпохи: «Синопсис, или Краткое описание от различных летописцев о начале славенского народа, о первых киевских князьях, и о житии святого благоверного и великого князя Владимира, всея России первейшего самодержца, и его наследниках, даже до благочестивейшего государя, царя и великого князя Феодора Алексеевича, самодержца Всероссийского».

Книга состоит из 116 глав. В ней, в первых 16 главах, описывается «происхождение»[40]40
  Взятие слова «происхождение» в кавычки означает донаучное представление о генезисе славян, изложенное в «Синопсисе».


[Закрыть] славянского народа: о начале древности, о языке, о различных народах-предках и так далее. Следующие 12 глав посвящены княжению первых русских князей от Рюрика до Владимира. 21 глава посвящена описанию жизни князя Владимира и крещению Руси. Эта часть книги завершается главкой «Благодарение Богу от всех росов, в неисповедимом его даре».

Следующая часть из 20 глав посвящена киевским князьям от Владимира до нашествия Батыя. В ней выделяется княжение Владимира Мономаха и вводится глава «О сем, откуда российский самодержец венец царский на себе носити начаша», о происхождении царских регалий. Четыре главы автором отведены на описание монгольского нашествия, а дальше начинается большая часть, посвященная Дмитрию Донскому и Куликовской битве, включающая 29 глав. Это самая большая часть книги, где события получили наиболее подробное описание, включающее, впрочем, описание разнообразных чудес и явлений, вполне в духе летописной традиции.

Рукопись киевского «Синопсиса»

Заключительная часть из 14 глав посвящена разным событиям от правления Дмитрия Донского до составления «Синопсиса». Здесь описываются киевские князья, правившие под монголами, присоединение Киева к Великому княжеству Литовскому, переселение киевского митрополита в Москву и об устроении в Москве патриаршего престола, а также о Чигиринских походах и присоединении Киева к Москве.

Структура «Синопсиса» показывает, что, с точки зрения его составителя, в русской истории было два важных события. Это правление князя Владимира и крещение Руси, а также правление Дмитрия Донского и Куликовская битва. В целом же схематизация русской истории по «Синопсису» выстраивается в такой порядок:

– Древнее происхождение славян.

– Основание Русского государства и правление первых князей.

– Правление князя Владимира и крещение Руси.

– Правление князей от Владимира до Батыева нашествия.

– Правление Дмитрия Донского и Куликовская битва.

– Перемещение центра православия в Москву и присоединение Киева к Московскому государству.

Эта схематизация повлияла, в частности, на труды М.В. Ломоносова в области русской истории, и некоторое ее отражение можно найти даже в современной историографии и учебной литературе. Влияние старой схемы открыто признавал, например, А.Е. Пресняков[41]41
  «Позднейшая историография XVIII и XIX веков сильно от нее зависела, да и до сих пор зависит» (Пресняков А.Е. Лекции по русской истории. Т. 1. Киевская Русь. М.: Соцэкгиз, 1938. С. 2).


[Закрыть].

А.А. Формозов пишет, что «созданный вскоре после присоединения Украины к России «Синопсис» должен был показать прямую связь Киевской Руси с Московским царством. Великий князь Киевский Владимир рассматривался как первый царь и самодержец, основатель правящей династии»[42]42
  Формозов А.А. Человек и наука… С. 128.


[Закрыть]. Однако, рассматривая содержание «Синопсиса», трудно согласиться с такой оценкой. Скорее всего, Формозов несколько модернизировал концепцию этого сочинения, приписав основную роль выведению истории правящей династии. В «Синопсисе» самое пристальное внимание обращается на историю крещения, а также на историю центров православия: Киево-Печерской лавры, ее основания и разрушения, строительства церквей, перемещения центра православия из Киева в Москву. Для автора «Синопсиса» история славян и первых князей выступает подготовительным этапом к появлению центра православия в Киеве, а Батыево нашествие и Куликовская битва выступают как подготовительный этап к перенесению центра православия в Москву. По всей видимости, главной для автора была именно эта сторона русской истории.

На русских историков XVIII века «Синопсис» оказал самое непосредственное влияние, потому что обучение русской истории велось именно по этой книге. Ее штудировали и в Славяно-греко-латинской академии, и в гимназии Петербургской академии наук. Формозов отмечает: «В 1764 году при окончании академической гимназии ученику Василию Зуеву, будущему академику, вручили в награду все тот же «Синопсис»[43]43
  Формозов А.А. Человек и наука… С. 133.


[Закрыть]. Поэтому П.Н. Милюков замечает: «Таким образом через школу «Синопсиса» должны были пройти все они, и не будет удивительным, если мы найдем, что дух «Синопсиса» царит и в нашей историографии XVIII века, определяет взгляды и интересы читателей, служит отправной точкой для большинства исследователей, вызывает протесты со стороны наиболее серьезных из них…»[44]44
  Милюков П.Н. Очерки истории исторической науки. М.: Наука, 2002. С. 30.


[Закрыть]

Структура «Синопсиса» выступила в качестве образца для Ломоносова и князя М.М. Щербатова, когда они составляли общие труды по истории России. А через них его косвенное влияние прослеживается в «Истории государства Российского» Карамзина, и дальнейшей историографии. Исследователи более позднего времени отказались от многих положений и утверждений «Синопсиса», от его описаний чудес и видений, но усвоили и развили структуру русской истории – от древнего и славного происхождения русского народа до воссоединения русских земель под властью Москвы. «В основе схемы – утверждение исконного единства русского национального государства и толкование его распадения как случайного, ненормального явления»[45]45
  Пресняков А.Е. Лекции по русской истории. С. 2.


[Закрыть].

Для историков XVIII века значение «Синопсиса» не исчерпывалось только схемой русской истории, которая почти всеми ими (кроме, как это ни странно прозвучит, историков-немцев: Байера, Миллера и Шлецера) разделялась и использовалась, но и его содержанием. На «Синопсис» огромное влияние оказали польские исторические сочинения, особенно сочинение Стрыйковского: «Главным источником Гизеля были не русские летописи, а их пересказ в «Хронике Польской, литовской, жмудской и русской» Мацея Стрыйковского, напечатанной в 1582 году в Крулевце (Кёнигсберге) и известной в ряде русских переводов XVII столетия»[46]46
  Формозов А.А. Человек и наука. С. 128.


[Закрыть]. В книге также есть ссылки на хроники Марцина Кромера, Яна Длугоша, на трактат «О двух Сарматиях» Мацея Меховского. В результате обращения к польским источникам, которые в то время не отличались точностью и достоверностью, в «Синопсис» попали многочисленные легенды. В их числе легенда, составленная еще Винцентом Кадлубеком в «Хронике поляков» XIII века, о том, что Александр Македонский знал славян, и легенда, появившаяся во времена Гуситских войн (впервые зафиксированная в 1437 году), о грамоте Александра Македонского славянам, писанной золотом на пергаменте[47]47
  «Тем же славы ради да и трудов воинских дал Александр Царю Славенскому привилеи или грамоту, на паргаменте златом написану, во пред Рождества Христова триста десятого лета» («Синопсис, или Краткое описание…». СПб., 1762. С. 3).


[Закрыть]. В «Синопсис» попали и русские легенды: о мести Ольги древлянам, о гибели Олега от коня, об освобождении Белгорода от половецкой осады с помощью киселя (этой истории выделена целая глава – «О Белгороде, како кисилем от осады освободишася»).

Милюков делает по поводу содержания «Синопсиса» едкое замечание: «Таким образом, первый учебник русской истории явился на свет с довольно случайным содержанием»[48]48
  Милюков П.Н. Очерки истории. С. 33.


[Закрыть]. С этой оценкой сочинения, пожалуй, стоит согласиться. Текст «Синопсиса» давал только самое общее представление о русской истории, обильно перемешанное с легендами и описаниями чудес. Несмотря на встречающиеся в тексте ссылки на русские летописи, книга не могла служить руководством для их изучения, ибо сведения из русских летописей привлекались достаточно редко и главным образом для пересказа упомянутых исторических легенд. Таким образом, «историкам XVIII века, учившимся по «Синопсису» и проникнутым его духом, предстояла, прежде всего, задача – разрушить «Синопсис» и вернуть науку назад, к употреблению первых источников»[49]49
  Милюков П.Н. Очерки истории. С. 30.


[Закрыть]. П.Н. Милюков, конечно, опрокинул на эпоху «Синопсиса» реалии и представления, сложившиеся много времени спустя, и не в последнюю очередь под влиянием спора о варягах. Перед русскими историками задачи сокрушения «Синопсиса» вовсе не стояло, им и так было вполне комфортно в рамках летописной традиции, в которой были уже все компоненты русского исторического нарратива. Отказ от «Синопсиса» и его последующее забвение было, насколько можно судить, делом вынужденным, произошедшим под влиянием дерзкой немецкой атаки на древнейшую часть истории Руси. Немецкие аргументы трудно было свалить, оставаясь в русле летописной традиции, и потому русским историкам пришлось заняться научным базисом, нужным в том числе и для развития русского исторического нарратива.

В «Синопсисе» есть часть, которая непосредственно относится к спору о варягах. Это первые 28 глав, в которых излагается происхождение славян, призвание варягов и основание Русского государства. Для автора «Синопсиса» подробное изучение происхождения славян не было приоритетной задачей. Этот очерк только объяснял, почему славяне довольно в ранние времена завладели такой большой территорией, и пояснял происхождение названия народа.

Объяснение это было довольно путаным в силу того, что ни автор «Синопсиса», ни авторы польских исторических трудов не проводили систематического исследования древних трудов по географии. Кроме того, здесь излагались явно мифологические родословные русского народа, в духе средневековой традиции, возводящие славян к Афету: «И тако отуда ведати известно подобает, яко Славенороссийский Христианский народ имать начал свойственного родства своего от Афета, Ноева сына»[50]50
  Синопсис. С. 2.


[Закрыть].

Концепция «Синопсиса» в вопросе происхождения славян заключалась в том, что все народы, проживавшие на территории, позже принадлежащей славянам, объявлялись славянскими: «Под тем сарматским именем все прародители наши Славенороссов, Мосхов, Россов, Полян, Литвы, Поморян, Волынян и прочих заключаются… От тех же Сармат и Славеноросских той же народ Росский изиде, от него же неце нарицахуся Россы, а иные Алане, а потом прозвашася Роксолане»[51]51
  Синопсис. С. 10–11.


[Закрыть]. По существу, по «Синопсису», один славянский народ происходил от другого, только сменяя название. Эта концепция потом защищалась М.В. Ломоносовым в споре с Г.Ф. Миллером.

Предлагал «Синопсис» объяснения происхождения названия народа. Имя славян произошло от «славы»: «Той же народ расширився на странах полунощных, восточных, полуденных и западных, прочиъ всех силой, могуществом и храбростию превзойде страшен и славен всему свету бысть… от славных дел своих, наипаче же воинских, славяне, же славные зваться начали»[52]52
  Синопсис… С. 3.


[Закрыть]. Соответственно, когда славяне распространились по странам, то приобрели от своего рассеяния имя россы: «Ибо яко Славяне от славных дел своих из начала славное имя себе приобретши, тако по времени от рассеяния по многим странам племени своего розсеяны, а потом Россы прозвашася»[53]53
  Синопсис… С. 8.


[Закрыть].

Такое простое объяснение вполне устраивало русских XVII и начала XVIII века. Но уже в середине XVIII столетия, когда в России стали лучше известны подлинные сочинения древних географов, в построениях «Синопсиса» стали сомневаться. Дополнительно немецкие ученые привнесли дух критики, подчерпнутой ими в библейских исследованиях, и ими такое происхождение славян было поставлено под большое сомнение. Однако критики не могли предоставить тогда готового решения проблемы происхождения славян. Для этого нужно было проделать огромную работу по анализу сочинений древних и средневековых географов, сопоставлению данных, что требовало больших познаний и усидчивости. Поэтому проблема происхождения русского народа так заинтересовала немецких ученых. Как замечает П.Н. Милюков, «разобраться среди всех этих роксалан, сарматов, цимбров, козаров, восстановить генеалогию россов, мосохов становится соблазнительной задачей для учености, усидчивости или трудолюбия»[54]54
  Милюков П.Н. Очерки истории… С. 36.


[Закрыть]. Одним словом, именно «Синопсис» поставил ту задачу, вокруг которой и развернулся спор о варягах.

Нужно также указать, что ссылки на древнее происхождение народа имели большое значение для развивающейся национальной идеи в России, поскольку в национальных нарративах древность и автохтонность происхождения обосновывала все политические права нации, существование национального государства и владение им определенной территории. К середине XVIII века в Российской империи национальная идея уже оформилась в основных своих чертах, сложилось мощное государство, распространившее свою власть на огромные пространства Евразии, в несколько раз превосходящие по площади всю Европу. Научный интерес к древности и происхождению народов определенно имел политическую подоплеку и мог иметь политические последствия, в том числе и в России.