Текст книги "Операция «Одиночество»"

Долгая дорога домой

Планета была исключительно красивой. Материки Селесты располагались практически вдоль экватора, создав на планете своеобразный пояс. В более высоких широтах бывали холодные, пронизывающие ветра, еще ближе к полюсам начинали попадаться айсберги, постепенно сливаясь в сплошной ледяной щит, но это мешало только многочисленным промысловым судам, занимавшимся отловом “китов" – собственно, к китам животные, имевшие в длину более ста метров имели весьма отдаленное отношение, но кто-то когда-то впервые их увидев крикнул “Смотрите, это что, кит?" и название так и прижилось. Чудовища, подобно земным китам, были мирными, питались всякой плавающей в воде мелочью и ко всем своим достоинствам обладали нежным мясом, которое Селеста не без пользы для своего бюджета экспортировала чуть ли не на все планеты Федерации. Собственно, моря планеты не поставляли никакого другого продукта, кроме разве что нескольких видов водорослей, внешне похожих на огромные мягкие кусты, на которых росли большие, до полуметра в диаметре полосатые шары, имеющие сходство с арбузами, за что и получили название “арбузник". Содержимое шаров представляло собой готовый к употреблению напиток, по вкусу сильно похожий на апельсиновый сок, но густого зеленого цвета. К тому же сок арбузника не портился при длительном хранении, что позволяло без особых проблем перевозить его на дальние расстояния.

Такая бедность растительного мира несколько озадачила биологов и несколько исследовательских станций не один год пытались разобраться, почему такая благодатная планета больше похожа на аккуратный парк, заботливо взращенный старательным садовником. Были даже мнения, что эта планета – специально созданный заповедник, слишком уж хорошо все здесь было организовано, однако никаких доказательств в пользу этой теории найдено не было, никаких следов разумной деятельности не обнаружено, и о гипотезе «искусственного» развития Селесты вскоре забыли.

Материковая часть планеты лежала в приятном субтропическом климате, в меру жарком и достаточно влажном. Фермеры Селесты снимали до четырех урожаев в один местный год, который длился незначительно больше земного. Относительно малое количество горных цепей, огромные территории, пригодные под пашни и прекрасный климат сделали жителей Селесты поставщиками продовольствия не только для Земли, но и для других планет Содружества. В век струнных переходов огромные расстояния уже не играли особой роли, поэтому Селеста, открытая раньше, чем большинство более близко расположенных к Земле колоний, год от года расцветала все больше и больше. Часть прибрежной территории была отдана пляжам и огромным отелям с полным комплексом услуг для туристов, было несколько крупных городов, население ни одного из которых, впрочем, не превышало полумиллиона человек – в основном люди предпочитали жить на фермах или в маленьких поселках, разбросанных по огромному материку.

Леннокс, административный, культурный и промышленный центр Селесты был вполне современным городом, с крупным космопортом и населением, согласно последней переписи, четыреста восемьдесят пять тысяч человек. Широкие улицы города были заполнены народом, в основном туристами, которых не могло остановить даже военное положение. Здесь были не только люди, хотя Homo Sapiens все же составляли подавляющее большинство. Дик заметил двух таркитов, что-то оживленно обсуждавших с гидом – человеком. Невысокие фигуры циклопов производили впечатление огромной внутренней силы, собственно, впечатление не было обманчивым – физически средний таркит намного превосходил человека. Впрочем, циклопы были исключительно мирным народом, кстати, упорно не желающим принять участие в войне ни на стороне людей, ни на стороне рекнов. Этот нейтралитет, впрочем, не мешал истребителям рекнов нападать на торговые корабли Тарка – уже с первых недель войны стало всем ясно, что рекны не забивают себе свои волосатые головы соблюдением каких бы то ни было условностей. Поэтому торговый караван, орбитальный госпиталь или боевой крейсер – все в равной мере рисковали подвергнуться атаке.

Большая толпа “бабочек" – а точнее, клиотов проследовала к одному из огромных голозалов. Вообще, в последнее время на Селесте появлялось все больше представителей других цивилизаций – проблемы войны их трогали мало, поэтому поток туристов с Клио и Тарка не уменьшился, даже несколько возрос – в огромных санаториях Селесты стало больше свободных мест. Правда, клиотов слегка раздражал тот факт, что на Селесте они не могли летать, но инсекты давно поняли, что их планета, сочетавшая низкую гравитацию и приличную атмосферу была редчайшим явлением природы. Поэтому они не без удовольствия осваивали специально разработанные для них легкие дельтапланы и по многу часов парили над прибрежными пляжами курортной планеты. Тарки – те вообще наслаждались чудесным климатом... впрочем, для тех, кто бывал на их родной планете, любой климат показался бы чудесным. Наименее суровое из атмосферных явлений Тарка – “легкий" ветерок метров 30-40 в секунду. Солнце вообще редко показывалось из-за низко летящих мрачных туч. Поэтому, когда Федерация помогла таркитам достичь уровня межзвездных перелетов, потоки туристов хлынули практически на все планеты Содружества.

Территориально Селеста находилась предельно далеко от областей, контролируемых Рекном, поэтому нападения в самом начале войны планета избежала. Потом часть Четвертой эскадры была переведена в систему Селесты для обеспечения охраны планеты и сопровождения продовольственных караванов, после чего планета в общем-то могла считать себя вполне защищенной от агрессии. Впрочем, все понимали что Селеста – далеко не самый лакомый кусочек для флота Рекна – аграрная планета, практически не имеющая серьезной промышленности не стоила того, чтобы гнать сюда огромный флот. Таким образом, появление вблизи Селесты авианосца Рекнов было воспринято не столько как серьезная угроза, сколько как нелепая случайность. И тот факт, что одновременно с ним в систему вошла “Элеонора" и противнику пришлось спешно ретироваться, нисколько не добавил серьезности сложившемуся мнению. По-прежнему четыре крейсера Федерации лениво вращались по своим орбитам, пока большая часть их экипажей осаждали бары и публичные дома на планете, по-прежнему спокойно формировались караваны с продовольствием и с небольшим эскортом уходили к Земле. “Элеонора" давно ушла дальше, и никто из местного руководства Флота не знал, куда.

Лейтенант недавно покинул медицинский центр, где провел большую часть дня – Клаудиа находилась в реанимационной капсуле и лаборатория биорезерва уже приступила к выращиванию потерянной конечности. Пройдет не больше недели, и ногу прирастят, еще через несколько дней девушка сможет самостоятельно ходить и будет выписана из госпиталя. В последнее время регенерационная медицина достигла довольно заметных высот, и теперь на планетах Федерации практически не встречались люди, лишенные руки или глаза. В любой катастрофе, а так же и в бою, если человек вообще оставался жив, то он, как правило, быстро выздоравливал. Исключение составляли мозговые травмы, которые еще далеко не всегда поддавались излечению. Собственно, это было одной из тех причин, по которым Дик торчал в медцентре – девушка пережила серьезный шок и он опасался за ее рассудок. Впрочем, врачи относились к новому пациенту более чем спокойно – восстановление потерянной ноги было элементарной операцией, на которой не стоит заострять внимание, и непонятно, почему этот молодой человек осаждает приемный покой и мешает людям нормально работать.

Сейчас парень шел в местный штаб Патруля, где был уже трижды и, похоже, это еще далеко не последнее посещение. Штаб находился почти на окраине города, чтобы взлетающие истребители не беспокоили отдыхающих. Собственно, если вызвать флаер, то путь от медцентра до штаба занял бы считанные минуты, но Дик все же предпочел пойти пешком – в глубине души он прекрасно понимал, что ничего нового ему не скажут. В общем-то его интересовал только один вопрос – когда он сможет вернуться на свой корабль. Если бы на “Алебарде" можно было долететь до Земли, он давно уже был бы с друзьями, но расстояние было слишком велико. Да и истребитель почти сразу после прилета беглецов на Селесту передали на один из ТАКРов Четвертой – тот потерял один тяжелый истребитель в стычке с “Крайтом" – это был единственный ущерб группы “курортных" крейсеров – основной удар наносила “Элеонора" и потери в основном понесла именно она.

Когда Дик подошел к штабу, было уже около шести часов вечера. Он поднялся по ступеням дома, построенного в несколько необычном для Патруля стиле – с многочисленными колоннами, барельефами и прочими украшениями. Впрочем, данный стиль был вполне обычен для Леннокса – город изначально задумывался и проектировался как туристический центр и строгим корпусам Патруля здесь не было места. Еще пять дня назад, когда их “Алебарда" приземлилась здесь, на небольшой бетонной площадке позади этого здания, и после того, как Дик на скоростном флаере доставил Клаудию, Дортмунда и Краббса в медчасть, он впервые явился к майору Лекомбу, командующему базой Патруля на Селесте. Старый француз, в молодости астронавигатор, давно списанный из Флота по возрасту, уютно устроился на чудной планете и даже война не могла поколебать его благодушного настроения. Он любезно объяснил Старку, что находящиеся на орбите силы Четвертой не подчиняются ему и он не может отдать приказ, чтобы лейтенанта Старка доставили на Землю. Насколько ему известно, крейсера в настоящий момент не нуждаются в пилотах – универсалистах, они полностью укомплектованы и, как безусловно известно уважаемому лейтенанту, не имеют лишнего места для “безлошадного" пилота. Майор также заметил, что его наземные силы, состоящие из тридцати “Крисов" также полностью укомплектованы пилотами и в ближайшем будущем не ожидается изменение ситуации. Он искренне посочувствовал лейтенанту и порекомендовал ждать ближайшего каравана на Землю – вместе с ним Старк мог бы добраться до своего дорогого авианосца.

За прошедшие дни Дик еще дважды приходил сюда, и оба раза майор без тени раздражения вежливо сообщал ему, что никаких новостей об “Элеоноре" у него нет, никакого дополнительного рейса на Землю в ближайшее время не ожидается, что никаких изменений в графике отправки караванов не произошло. “И вообще, молодой человек, наслаждайтесь отдыхом – считайте, что после плена вам прописали месячный отпуск. Подумайте сами, когда вам еще представится возможность побывать на лучшей курортной планете Федерации? Наслаждайтесь жизнью, юноша, вы еще успеете повоевать..."

Дортмунд и Краббс пробыли в госпитале всего по паре дней – этого оказалось достаточно, чтобы полностью залечить их раны. Эванс в настоящий момент уже получил новое назначение и отбыл на ТАКР “Мюрат". Краббс тоже покинул планету – после гибели своего подразделения он получил назначение на пост командира роты рейнджеров в один из полков Шестой дивизии Морской пехоты. В настоящее время дивизия находилась на Ленне, сражаясь с экспедиционным корпусом Рекна. С Селесты на Ленн шел небольшой транспорт с продовольствием, поэтому Краббс счел своим долгом присоединиться к команде трейдера. Собственно, в его случае было проще – гибель “Сюзанны" упрощала для них процедуру получения нового места службы – Дик же, наоборот, по прежнему был приписан к “Элеоноре" и должен был прибыть на свой корабль при первой же возможности.

Впрочем, факт отсутствия каких бы то ни было возможностей добраться домой в некотором роде даже радовал Дика – он имел возможность каждый день ошиваться в медцентре и наблюдать за лечением Клаудии. Прекрасно понимая, что его присутствие нисколько не изменит ее самочувствия – она даже не видела его, находясь в бессознательном состоянии в регенерационной капсуле, он тем не менее не мог просто пойти на пляж или в голозал. Еще в ангаре “Крайта", держа на руках истекающую кровью Клаудию, он поймал себя на мысли, что плен, бегство, сражение – все это очень сблизило его с девушкой и он чувствовал ответственность за нее. Поэтому сейчас, подходя к кабинету Лекомба, он в глубине души не слишком желал, чтобы у майора вдруг появился свободный корабль, готовый доставить его в любую точку Федерации.

– Увы, мой друг, мне по-прежнему нечем вас порадовать. Конвой с продовольствием на Землю отправляется через двадцать три дня и никаких причин ускорить отправку в настоящее время – майор сокрушенно развел руками – увы, таких причин по-прежнему нет.

Лекомб сидел в большом кабинете, отделанном деревянными полированными панелями, за большим столом, покрытым искусной резьбой. Ему было скучно – долгие дни, заполненные однообразными бумагами, сводками и прочей ерундой нагоняли на него тоску. Он давно уже потерял форму, превратившись из подтянутого навигатора в полного, даже слишком полного пожилого человека. Появление этого лейтенанта принесло некоторое разнообразие, за что майор был очень ему благодарен. Он искренне сожалел, что не может помочь парню добраться до своего корабля – да и в самом деле, пусть парень погреется на солнышке прежде чем снова на месяцы засядет в одной из этих консервных банок.

– Да, Старк, все хотел спросить, как там ваша девушка? – майор вспомнил красотку, которую этот парень вынес на руках из приземлившегося на площадке истребителя со знаками различия Рекна. Кстати, появление на орбите планеты Имперского тяжелого истребителя наделало переполоху среди “курортных" крейсеров. И вообще, лейтенанту крупно повезло, что монтаж орбитальных боевых станций еще не закончен, иначе его поджарили бы в считанные секунды. Его и так могли сбить, если бы у него не хватило ума открытым текстом орать в микрофон, что они “свои"...

– Ничего – пожал плечами Дик, – скоро будут ногу приращивать. Я сегодня был в госпитале, сказали, все будет нормально. А, кстати, где этот... которого мы привезли, волосатый?

– Ну, вы его не слишком аккуратно везли. Видимо, в истребителе он обо что-то хорошо шарахнулся и проломил себе череп. У них вообще кости более тонкие, чем у людей. В общем, сейчас он в реанимации. Я, кстати, сообщил в центр, так что может они пришлют за вашим пленником курьера. Ты наведывайся, может и подвернется возможность улететь на Землю пораньше.

– Спасибо... Ну ладно, я пойду.

– Да, парень, иди. Если что, я тебя найду, но и ты не забывай старика, заглядывай.

Дик лежал на золотистом песке и слушал тихий шорох волн. Сегодня Клаудиа выходит из госпиталя, правда вечером, еще через восемь часов. Можно было, конечно, проторчать все это время у больницы и Дику, в общем-то, так и хотелось сделать, но он буквально заставил себя пойти на пляж и расслабиться – все равно девушка не выйдет раньше. Он видел ее вчера, она уже нормально ходила, впрочем, иначе и не могло быть. Система регенерации, по сути, заключалась в следующем. Допустим, человек потерял ногу или руку. Пока он находится в бессознательном состоянии в регенерационной капсуле, в лаборатории из взятой у него клетки выращивался недостающий орган. После его готовности – а рост происходил очень быстро, производилось сращивание органа с телом – все подходило идеально, ведь это был по сути собственный орган человека. Еще через три дня, когда процесс регенерации полностью восстанавливал разорванные связи тела и выращенного органа, человека приводили в сознание. В случае с Клаудией отсутствие ноги было для нее лишь страшным сном – придя в себя, она вновь была абсолютно целой и невредимой, лишь малозаметный шрам указывал место, где встретились живая и псевдоживая материи. При наличии же достаточного времени врачи устраняли и шрам.

Теплая волна набежала на его ноги и парень почувствовал, как вода старается стянуть его с пляжа в море. Он встал и почти без разбега прыгнул в зеленоватую воду, подняв кучу брызг, сверкавших на солнце всеми цветами радуги. Дно резко понижалось и уже совсем рядом от кромки прибоя глубина достигала четырех – пяти метров, вода была исключительно прозрачна и полностью лишена проклятия земных пляжей – медуз. Дик отплыл довольно далеко от береги и, перевернувшись на спину, качался на волнах, разглядывая чистое голубое небо, без единого облачка. Потом снова нырнул, и, погрузившись на восемь или девять метров, увидел чуть в стороне от себя большой зеленый куст арбузника. На большинстве пляжей эти водоросли безжалостно уничтожались – многие люди, попав ногами в длинные мягкие листья начинали паниковать и звать на помощь, хотя нежные водоросли легко рвались и, конечно, не представляли никакой серьезной угрозы. Но уследить за всеми арбузниками было сложно – растение не имело корневища как такового – роль корней исполняли своеобразные присоски, которыми оно прикреплялось к камням или, как в данном случае, к “тарелке" – так прозвали странное животное, похожее на большую, более полуметра в диаметре, тарелку, перевернутую вверх дном, нижняя часть которой представляла собой бахрому крошечных щупалец, которые перемещали ее по дну и заодно отправляли в бесчисленные ротовые отверстия капельки любой органики. Работники санаториев всячески приманивали тарелки к пляжам – чем их больше, тем чище вода и прибрежное дно.

В данном случае тарелка заполучила безбилетного пассажира, но ей это было абсолютно безразлично. она медленно двигалась по дну, подбирая едва видимые глазу частички ила. А арбузник, полностью созревший, торжественно колыхался на ее панцире, подставляя листья пронизывающим воду солнечным лучам. Дик подплыл к кусту и аккуратно, стараясь не повредить все растение, оторвал один из больших полосатых шаров, не менее сорока сантиметров в диаметре. Потом вынырнул вместе с добычей и поплыл к берегу. Выбравшись на песок, он ткнул пальцем в поверхность шара – палец без особого усилия проткнул зеленую кожицу и парень приник ртом к отверстию – восхитительная прохладная жидкость прекрасно утоляла жажду.

Лейтенант снова перевернулся на живот и задумался. Клаудиа... он уже снял для нее номер в отеле, по соседству со своим – она попросила об этом вчера, когда он пришел проведать ее. Девушка только вышла из состояния сна и всего около часа назад покинула регенерационную капсулу. Крошечная полупрозрачная туника открывала прелестные ножки, и Дик при всем желании не смог заметить шрама, хотя прекрасно помнил то место, где его меч встретился с нежной кожей девушки. Похоже, Клай была рада его видеть – они около часа болтали в небольшом парке госпиталя, на прощание она нежно поцеловала парня в губы, заставив его затрепетать от восторга. Дик еще раз обругал себя идиотом за то, что в этот час он не мог придумать ничего лучшего, как рассказывать Клаудии про их приключения, которые она пропустила по причине обморока. Мог бы придумать тему для девушки и поинтереснее, тупица. Но почему-то в тот момент, сидя рядом с изумительно красивой блондинкой, Дик никак не мог привести в порядок свои мысли. Сейчас он, конечно, мог бы... Впрочем, скоро Клай выйдет из больницы и они отметят это событие. И дай-то бог ему не быть снова таким же скованным и ... тупым!

Волна снова прокатилась по его ногам и Дик открыл глаза. Солнце постепенно клонилось к закату, похоже, что он умудрился заснуть. Конечно, его загорелая кожа должна была успешно перенести столь длительное воздействие солнца, но все же рисковать не стоило и парень потратил несколько минут, чтобы сбегать в ближайший медпункт, где робот диагностировал легкий солнечный ожог и смазал начавшую краснеть спину парня каким-то бесцветным кремом, который сразу прекратил жжение кожи. До выхода Клаудии оставалось еще около часа и Старк не торопясь пошел по зеленым улицам Леннокса к госпиталю. Огромный комплекс имел свой пляж, поэтому, разумеется, находился на самом побережье. Впрочем, почти все города Селесты тянулись вдоль берегов, похожие на узкие многоцветные ленты. Город был на удивление тихим, несмотря на большую толпу людей и нелюдей на улице. Поскольку флаеры скользили над улицами практически бесшумно, а туристы в конце солнечного дня были в достаточной мере разморены от жары, поэтому над улицами витало состояние спокойствия и умиротворенности, словно и не было никакой войны, словно и не задыхалась Земля в плену радиоактивных кратеров.

Вообще все эти дни Дика не покидало ощущение какой-то нереальности происходящего. Где-то там его друзья сражались и умирали, защищая Землю и другие миры Федерации от агрессии псоглавов, где-то полыхали вспышки рвущихся торпед и голубыми сполохами переливались перегруженные защитные поля кораблей, а здесь туристы все так же подставляли бока нежному солнцу, все так же по вечерам зажигались огни ресторанов на центральной улице Леннокса. Такое впечатление, что война – это что-то нереальное или, во всяком случае, столь далекое, что ее не стоило брать в расчет. Даже экипажи “курортных" крейсеров, еще по сути не разу не участвовавшие в серьезном сражении, проводили больше времени в барах и на пляжах, чем в учебных классах или на боевом дежурстве.

Дик не заметил, как дошел до госпиталя. Снаружи ни за что нельзя было сказать, что за этими стенами кроется все лучшее, что создала за последние века медицина Федерации. Он взглянул на часы – еще около получаса. Дик оглядел огромный комплекс, построенный в форме кольца и рассчитанный на десять тысяч пациентов. В настоящее время едва десятая часть мест была занята ранеными бойцами, доставленными из разных концов территории Содружества. На курортную планету везли только тех, кому нельзя было помочь на месте или тех, кому после операции полагался длительный отдых. Внутри кольца был крошечный парк для выздоравливающих, а южная часть комплекса выходила прямо на пляж. В мирное время огромный центр, как правило пустовал, да и сейчас, с началом войны, стало очевидно, что быстрее поставить человека на ноги на месте, чем везти к черту на кулички, на самую окраину территории Федерации. Правда, как ему вчера сказал кто-то из медиков, сегодня утром прибывает... то есть, уже прибыл транспорт с Земли, доставивший огромное количество людей с радиационными поражениями кожи, которых надо приводить в порядок, поэтому сегодня, возможно, медцентр заполнится “под завязку". Эти люди, как он понял, останутся на Селесте навсегда или, по крайней мере, до окончания войны.

Раздвинулись стеклянные двери и по ступенькам легко сбежала Клаудиа, сразу выделив Дика из толпы и направившись прямиком к нему. Тонкие руки обвили шею юноши и нежные губы девушки прижались к его губам.

– Что-то ты рановато, мне говорили, что эскулапы отпустят тебя в семь часов. – Дик должен был хоть что-то сказать, чтобы прикрыть словами краску, проступившую на загорелом лице.

– А ты не рад? – капризно надула губки Клаудиа, но тут же весело рассмеялась – Утром прибыл транспорт с Земли и врачам сейчас не до таких, как я – там несколько тысяч людей с разной степенью облучения, много очень тяжелых. Я, собственно, могла уйти и раньше, но ты где-то шатался и я ждала, когда ты появишься. Ну что, надо отметить мое выздоровление, ты не возражаешь? Куда мы пойдем?

– Честно признаться, я даже не знаю... Тут есть парочка совершенно шикарных ресторанов (и бешено дорогих, притом – добавил он про себя), можно заглянуть туда, я там еще не был.

– Пойдет... Только заскочим в какой-нибудь магазин, не могу же я выйти в общество в этой... м-м-м... пижаме.

– Что ты, ты просто ослепительна! У меня даже нет слов...

– Спасибо, и тем не менее я должна привести себя в порядок. Магазин, косметолог, парикмахер... к девяти я буду готова. Встречаемся в отеле, зайдешь за мной, о’кей? Ну, целую!

Дик пожал плечами, провожая взглядом изумительную фигуру девушки, исчезающую за дверьми ближайшего огромного магазина, торгующего всем, от косметики и вечерних туалетов до пляжных зонтиков и крема для загара. Можно было предположить, что так горячо любимый всеми женщинами процесс покупок займет у Клай еще больше времени, чем она рассчитывала. Он решил, что тоже должен выглядеть на должном уровне – парадная форма Патруля была готова давно, как раз для подобного случая, поэтому он направился в отель, чтобы побриться и смыть с себя остатки пляжного песка.

Без двух минут девять, в идеально сидящем черном мундире с новенькой звездой и полагающимися к парадной форме аксельбантами и шпагой, он стоял у соседнего номера. Не успел он дотронуться до звонка, как дверь распахнулась и его глазам предстало зрелище, повергшее его в состояние нокдауна.

Клаудиа, казавшаяся еще более стройной в длинном красном облегающем платье без плеч, подчеркивавшем высокую грудь, осиную талию и великолепные, без малейшего изъяна бедра, стояла перед ним, наслаждаясь произведенным впечатлением. Благодаря тоненьким шпилькам, она стала почти одного роста с Диком, а ее пышно накрученные волосы сверкающим водопадом рассыпались по плечам. Глаза и губы представляли собой произведение искусства лучших визажистов столицы, а длинные ногти, цвет которых точно соответствовал платью и полным, чувственным губам, приковывали мужской взгляд. Дик смотрел на девушку как на богиню, словно впервые ее увидел. Некоторое время он безуспешно пытался что-нибудь выговорить, но слова застряли в горле. Клаудиа первая нарушила молчание:

– Я готова воспринять выражение твоего лица как самый лучший комплимент, который мне когда-либо делали мужчины. Спасибо, очень приятно. Но надеюсь, ты не собираешься вот так стоять тут до утра? Мы, кажется, намеревались пойти в ресторан?

– Д-д-да, к-конечно... – наконец выдавил из себя парень и немного опомнившись продолжил – Знаешь, я не просто потрясен, я убит наповал! Господи, как же ты хороша! Прошу, леди.

Клаудиа взяла его под руку и они направились к выходу из отеля. Огромный, сверкающий огнями ресторан “Селеста" находился в двух шагах от них – парочке не пришлось брать флаер. Буквально через десять минут они уже сидели за маленьким столиком в уютном кабинете, отделанным живой зеленью, слушали нежную музыку и изучали меню. Кроме названий напитков, все остальные блюда были совершенно незнакомы ни Клаудии, ни, тем более, Дику. Поэтому в конце концов они просто попросили официанта подать лучшее, на что способна кухня ресторана и старое вино с Земли, цену которого Дик решил даже не рассматривать – в конце концов деньги на его личном счету были более чем солидные – по закону военного времени он и его товарищи получили призовую премию за захват истребителя, которая позволяла ему по крайней мере несколько таких вечеров не думать о последствиях.

Потом, пытаясь восстановить в памяти события этого вечера, Дик вспоминал изумительное вино в высоких хрустальных бокалах, вспоминал вальс, под звуки которого он кружил Клаудию по залу, гордость от того, что глаза всех находившихся в зале мужчин не могли оторваться от красавицы в красном платье, вспоминал теплое дыхание девушки и ее руки, обнимающие его, ее губы, вновь и вновь соприкасающиеся с его губами. Странные, но непередаваемо вкусные блюда, названия которых сложно было даже выговорить, а не то что запомнить, и снова танцы под звуки живого оркестра – редкости, доступной только в самых изысканных и дорогих ресторанах. Вспоминал, как они медленно шли к отелю по улице, освещенной многочисленными огнями, как он на руках занес прижавшуюся к его плечу девушку в ее номер, как уложил ее в постель... и как ее губы и руки не позволили ему уйти. А потом была ночь, и снова он обнимал молодое стройное тело и шептал что-то нежное и в ответ слышал слова “родной", “любимый", “единственный"... И опять ласки становились все настойчивее, все откровеннее, доводя его до высшей степени блаженства.

Они заснули под утро, полностью истощенные, прижавшись друг к другу, на огромной кровати с антигравитационной подушкой – чудесном ложе, просто созданном для любви. И в эти последние ночные часы Дику почему-то не снилась Джоанна – впервые за много месяцев...

Когда Дик проснулся, Клаудии уже не было рядом – из ванной доносился плеск воды. Некоторое время он пытался сообразить, где находится, потом постепенно вспомнил события вчерашнего вечера. Одежда, живописно разбросанная по спальне, напоминала о том, что события развивались стремительно и неудержимо. Дика в общем-то нельзя было назвать совсем уж новичком в подобных делах, хотя его опыт ограничивался двумя – тремя непродолжительными романами, которые у него были еще до Академии. Во время учебы как то было уже не до этого – слишком напряженный курс практически не оставлял свободного времени, да и рядом была Джоанна, к которой он испытывал чувства, явно превышающие простую дружбу. А потом началась война, и чувства отодвинулись на второй план, если не дальше. Но в эту ночь он понял, что так мало знает о женщинах и об искусстве любви – Клаудиа не шла ни в какое сравнение с теми девушками, с которыми его ранее сводила судьба – явно более опытная, она прекрасно знала, как доставить мужчине максимум наслаждения и при этом не забыть и о себе. Дик не вполне отдавал себе отчет в том, что послужило причиной столь бурной страсти – взаимная симпатия, выросшая на благодатной почве перенесенных вместе плена и бегства, чувство единения, возникшее, когда он освобождал девушку из под рухнувшего истребителя и на руках нес к кораблю или просто количество выпитого за ужином вина и романтическая обстановка, и не знал, продлятся ли чувства Клаудии в дальнейшем, но он не жалел о случившемся, хотя червь сомнения все же грыз его душу – где-то в самых отдаленных ее закоулках гнездилась мысль о том, что этой ночью он в какой-то степени предал Джоанну и все, что их связывало. С другой стороны он понимал, что далеко не каждому мужчине в течение жизни случается пережить подобные фантастические ощущения.

– Ты уже проснулся? – Совершенно обнаженная красавица появилась в дверях ванной комнаты, ее чудесные волосы рассыпались по плечам, на которых подобно маленьким бриллиантам сверкали капли воды. – Дорогой, ты был бесподобен! Я еще никогда не испытывала ничего подобного – она подошла к окну и откинула в сторону тяжелые шторы. Потоки яркого солнечного света залили комнату, волосы девушки под лучами заиграли чудесными золотыми бликами. Она обернулась, давая Дику возможность еще раз насладиться волнующими изгибами ее бесподобного тела. – Кстати, как насчет того, чтоб напомнить мне кое-что из твоей техники? – Она с чисто кошачьей грацией прыгнула в постель, прижавшись к парню всем телом. Дик почувствовал нарастающую волну возбуждения и его руки пришли в движение, лаская нежную кожу девушки.