Текст книги "Солнце, сердце и любовь"

5

На следующий день Юлия и Роман Григорьевич уже чувствовали некую близость друг к другу. Они чаще улыбались и не редко отвлекались, говоря о делах. Движения Юлии стали необычно привлекательны. Она была осторожна и в то же время неудержимо и стремительно впитывала глазами окружающую новизну.

Роман Григорьевич как бы невзначай заметил, глядя на нее:

– Египтяне почитали кошек.

Она поняла эту фразу, и глаза ее заблестели.

Юлия почувствовала пристальный взгляд Романа Григорьевича, и ей захотелось немного отпарировать:

– А скажите откровенно, – она специально заглянула в его глаза, – Была ли у вас… настоящая любовь?

Роман Григорьевич задумался.

– Любовь… всегда настоящая…

Юлия оценила эту фразу. Она опять загорелась.

– Имеется в виду большая любовь!

– Большая звучит тоже не определенно…

– Не придирайтесь!.. И все-таки, – наступала она.

– Пожалуй, самая неожиданная… она нахлынула внезапно и спонтанно. Как будто небеса повернулись ко мне лицом.

– Это как? – восторженно откликнулась она.

– Я только что вернулся из первой заграничной командировки, знакомился с новым коллективом, где было много молодых людей и девушек. Особенно мне понравилась одна. Стройная, с нежным взглядом, облаченным в строгие крупные очки. Какая-то скрытая энергетика… Смотрела и разговаривала смело и без комплексов. Я же был застенчив, потом положение женатого в то время обязывало внешне не проявлять своих чувств.

– То есть вы были совсем неискушенный птенец… Полагаю, что именно она сама почувствовала себя предметом вашего обожания, – весело подхватила Юлия.

– Мне и в голову не приходило попытаться ухаживать за ней, тем боле, что многие мужчины и не только с нашего отдела обращали на нее внимание.

– Что же могло произойти? – засмеялась Юлия Борисовна.

– А произошло, действительно, что-то сверхъестественное… Мой стол в офисе был рядом со ставшим моим приятелем молодым сотрудником, который был влюблен в другую девушку и долгое время ее добивался. Она часто появлялся в нашей комнате, и явно положительно относилась к его ухаживанию, но воспитание в духе «строгих правил» мешало развитию их отношений. Мне, откровенно говоря, было жаль его и ее… И вот однажды сияющий Александр, так звали соседа, появляется в офисе и радостно говорит мне:

– Она согласна, но говорит, что без подруги не поедет на квартиру. Так что, Роман, выручай!

Я естественно поинтересовался, кто эта самая подруга.

– Я догадалась – это была она?

– Да, Юлия Борисовна, вы, как всегда, удивительно прозорливы… С этого все и началось: сначала неоднократные посещения квартиры Александра, потом встречались уже вдвоем. Для наших встреч я снял квартиру ее знакомой подруги. Было какое-то сумасшедшее время, мы встречались почти каждый день, и эти часы никогда не были в тягость. Более того это была уже необходимость. Причем я почувствовал полную свободу, и ее ответное чувство окрыляло меня.

– То-то я чувствую, как от вас веет свободой любовью, – звонко залилась смехом Юлия.

Роман Григорьевич, словно не слыша ее, продолжал:

– После заграницы у меня появилась собственная машина, которая давала дополнительные возможности для интимного общения… Мы уезжали даже во время работы. Потом были поездки в Суздаль и другие подмосковные города, почти всегда с приключениями.

– Приключения нельзя стереть в памяти, – лукаво заметила Юлия.

– Впечатления остались на всю жизнь… Разбитые русские дороги, порой даже через лес, но машина никогда не подводила… Были трудности с гостиницей: раньше проверяли паспорта и без расписки вместе не селили. Приходилось иногда неожиданно покидать номер и даже ночевать в машине… но все было в радость… Да, в этом было что-то настоящее и необъяснимое…

– Настоящее, – опять задумалась она, – Это правильно… А про гостиницы… если так было, действительно, ужасно… я понимаю… Любовь – это всегда прекрасно!

– Женщина словно набегающая волна: она может быть ласковой и нежной, но и коварно уничтожить, затянув вдали от берега в море.

– У вас, оказывается, большой опыт, Роман Григорьевич, – заключила Юлия.

– О любви можно многое почерпнуть из литературы, – парировал Роман Григорьевич.

– Сегодня все изменилось.

– Это только так кажется… Художественными средствами литературы, как и в жизни всегда были – любовь…страдания и… смерть…

– Ну, причем тут смерть?

– Любовь и смерть всегда вместе… Любовь… рождает и создает… Смерть по-своему обновляет мир.

Юлия задумалась, а Роман Григорьевич продолжал:

– Смерть неразрывно связана с возрождением. Божественная справедливость отделена от милосердия… Интересно, что животные не тревожатся смерти. Жизнь им кажется вечной. Но они чувствуют приближение ухода из жизни когда ослабевают и уже не так противятся этому. Бог отдает сущность старого ради творения нового… Стихия явления смерти – огонь.

– Опять ваши стихии… И что тогда стихия воздуха?

– В ней магия ясновидения и пророчества на уровне тонких взаимосвязей природы… Она ведь на границе между небом и землей.

– А другие?

– Стихия воды олицетворяет выживание на основе интуиции и предвидения… И только стихия земли базируются на использовании своего собственного потенциала.

– Я думаю, что вы, конечно, рождены под знаком земли?

– Да… А вы, Юлия Борисовна?

– По вашей оценке… Я – воздух.

Роман Григорьевич задумчиво посмотрел на нее:

– Очень даже совместимые знаки…

– Вам и это известно… – улыбнулась Юлия.

Роман Григорьевич молчал.

– Но, насколько я понимаю, вы говорили о вечной любви в литературе, – напомнила Юлия, – В школе меня всегда удивляла любовь Обломова к своей хозяйке…

Роман Григорьевич понял укор и задумался.

– Ольга была его настоящая любовь. А сожительница-хозяйка… просто баба, как говаривал сам Обломов… И ведь Ольга… тоже часто вспоминала Илью Ильича…

– Интересная трактовка… У Обломова не было воли, а любовь без воли – это романтизм, мечта…

– А любовь без романтизма – инстинкт, – твердо отрезал Роман Григорьевич, – И мечта рождает волю.

– А помните у Пушкина – «покой и воля»? – продолжал он, – Это спокойствие и уверенность в достижении проявления воли.

– Возможно… но я не согласна с вами… Я где-то читала, что в чуме у северных народов женщина главная, а у мужчины есть только свое небольшое ограниченное место.

– Что же… Это позиция…

– И еще… – Постоянство в любви… это миф…

– Согласен… Слабым женщинам очень хочется этого постоянства… Любовь это серьезная жертва. И за нее нужно каждодневно страдать… Если сомневаетесь, присмотритесь к природе… там любви отведено определенное время… А человек сделал из нее забаву, игрушку, наслаждение, которое его и губит…

– Но в этих словах какая-то агрессия… С возрастом все притупляется… Женщины и живут больше, потому как от природы менее агрессивны.

– Чувства не стареют, стареет только тело… Чувства категория духовная, а тело материально и…смертно… Человеку нельзя быть спокойным… вот в чем противоречие человеческого разума и…вечности…

– О вечности я пока не думаю, – спокойно отреагировала Юлия.

А Роман Григорьевич, как бы не замечая, говорил:

– Как и у солнца у человека есть время восхода и надежды… Стареющий организм не отвергает романтизм, мечту и волю, которая питает надежду любви.

– Ну, опять вы…Роман Григорьевич… вам это не идет, – завершила разговор Юлия.

В эту ночь Роману Григорьевичу приснился необычный сон и словно явь стоял перед глазами все утро: он сидит на пне рядом с зеленым холмиком, усыпанным разноцветными осенними листьями и сочными ягодами земляники и черники. Вдруг в ягодах появляется на редкость красивый зверек, похожий на соболя. Он мудро, долго принюхивается к ягодам и ароматным листьям, но ничего не трогает. Своим поведение он говорит, что знает это место хорошо и приходит сюда не случайно. Заметив застывшую фигуру Романа, он молниеносно убегает.

«Что это могло значить?» – долго размышлял Роман после пробуждения.

Уже в течение дня он успокоился:

«Каждый из нас, проходя по жизненному пути, бросает свою тень на окружающий мир. И мы должны прилагать все наши старания, чтобы это отражение приносило пользу, облегчение и исцеление. Очевидно, что что-то неуловимое распространяется вокруг нас от всего нашего существа, как тонкий аромат цветов, наполняющий собой воздух».

6

Юлия Борисовна не очень волновалась, вступая на работу в новое ведомство. По натуре она была смелой, напористой, прагматичной, независимой и с детства, будучи единственным и любимым ребенком, мечтала покорять не только неизведанные города и страны. Именно эти качества, а вовсе не глубокие знание и культурные корни, движут миром.

Природа так устроена, что первый ребенок наследует больше силы за счет здоровья молодых родителей. Последыши и младшие уже от умудренных родителей вынуждены больше приспосабливаться и искать новые формы выживания.

Она всегда хотела общаться только с руководством. Это был принцип, так как не хотела тратить много времени для самоутверждения.

Роман Григорьевич ей чем-то нравился и напоминал взаимоотношения с любимыми учителями из детства и юности. Хотя по жизни она была строже в выборе доверительных лиц, сейчас она окунулась в его покровительство, безрассудно покоряясь его знаниям и, как бы на время, отвергая свою независимость.

После окончания школы с серебряной медалью Юля в душе не знала, что ее интересует в жизни больше, а разброс желаний был очень велик. Ей хотелось быть на виду при отсутствии явного желания определиться в какой-то профессии. Девичьи мечты видеть себя в образе актрисы и певицы, конечно, имели место, но она разумно оценила определенную зависимость этого поприща.

Юля трезво прогнозировала свою перспективу. Главным было яркое-желание быть впереди или, по крайней мере, не отставать от стремительно бегущей вперед жизни. С институтом она не спешила и пропустила год поступления. По рекомендации знакомого родителей она пошла работать на иностранную торговую фирму.

Работа ей понравилась: кругом были активные, хорошо одетые, подтянутые люди, делающие деньги. Тогда она не понимала, каким образом укрупняется капитал, но инстинктивно чувствовала за ним силу и независимость. Многие обращали внимание на ее неординарную и привлекательную внешность, но те, которые нравились ей, позволяли себе лишь комплименты.

Она быстро определяла направление своих помыслов и устремлялась вперед. Ей захотелось самой заняться бизнесом, и она поступила в Академию внешней торговли. Учиться было легко, интересно и свободно. Она с упоением учила английский. В рамках программы устраивались встречи и презентации на разных уровнях.

На одной такой встрече она познакомилась со своим будущим мужем, достаточно преуспевающим, как ей тогда показалось, бизнесменом. Отношения развивались не бурно: он сам позвонил ей и предложил встретиться. Услышав незнакомый настойчивый голос, Юлия была скорее польщена неожиданным предложением, но со временем не противилась общению. Более того, она со временем увлеклась и ожидала свадьбы. Юлия даже прервала учебу, надеясь на свое будущее беспечное существование в кругу тепла семьи с детьми и любимым человеком.

Ее будущий супруг не скупился на средства и подарки, и вскоре она уже не представляла себя без него. После свадьбы он довольно быстро переменился: стал менее внимательным и, когда появилась дочь, определил жену в домохозяйки. Его дела всегда шли с переменным успехом и с некоторых пор стали ухудшаться. Деньги теперь поступали в семейный бюджет все реже и реже. Начались ссоры. Именно в это период в ее душе определилось некое беспокойство за будущее, и эта тревога со временем возрастала. На руках была маленькая дочка, в воспитание которой к счастью включились родители.

Она поняла, что их брак вовсе не прочный, как ей казался ранее. В эти дни она чувствовала особую замкнутость и одиночество. Проявив твердость, она восстановилась в академии и продолжила учебу. С неплохими результатами Юлия закончила курс внешнеэкономического факультета. Но у нее не было необходимых связей для будущей работы по специальности. Самое неприятное было в том, что она не знала, что нужно в таких случаях делать и где искать поддержки.

С мужем об этом говорить не хотела, а родители ее не понимали и даже осуждали. Ее знакомый преподаватель посодействовал ее устройству в представительство, и она с радостью согласилась на это предложение.

Муж, естественно, сильно возражал, но она была неумолима, чувствуя все наперед в их взаимоотношениях. Она поняла, что разлюбила и возврата к прошлому не хотела.

Встреча с Романом Григорьевичем была довольно банальной, как и ранее со многими окружающими ее коллегами по учебе и работе. Но Юлия сразу почувствовала, что в нем что-то было, чего она еще не испытала. Что это было, она не отдавала полного отчета, и повинуясь старым привычкам, прагматично презирала немного непонятную ей новую романтику взаимоотношений. До этого чувство понимания современных отношений в жизни никогда ее не подводило.

В пылу разговора она смотрела на Романа Григорьевича с улыбкой:

«Неужели этот почти перезрелый мужчина может серьезно надеяться на ее осмысленные чувства» – думала она про себя.

Хотя внутренне она не искала прямого пути к любви, но все же что-то влекло ее к Роману Григорьевичу. Какая-то таинственная связь в ее душе просматривалась, и она чувствовала, что неожиданный порыв возможен, но только лишь порыв. Повинуясь природе, как любая женщина, она, подобно кошке, всегда была готова к этому прыжку.

Первые восприятия жизни Юлии были наполнены громадной всепоглощающей любовью к родителям. Они были для нее самыми добрыми, умными и красивыми людьми на земле. Жизнь была наполнена их вниманием, подарками, праздниками. Детского сада, в котором получили первые уроки жизни большинство ее сверстников, она не знала. И потому школьные годы были немного напряженными. Она неохотно несколько раз отдыхала летом в пионерлагере. Летом была возможность жить на даче за городом.

Юля еще в детстве чувствовала в себе что-то необычное, но относилась к этому довольно странно: у нее не было никакого желания об этом думать. Она всегда отгоняла от себя необычные способности – понимать и видеть то, что не заметно другим. Но она вовсе не выделяла себя среди других. И жизнь ее была очень похожа на жизнь окружающих сверстников. И только позже стала острее чувствовать одиночество.

Тогда она не знала, что те необычные фантазии и видения, которые постоянно преследовали ее, непонятны и малоинтересны для остальных.

Восьмилетней девочкой она неожиданно во сне видит своего скоропостижно скончавшегося дядю. Родственники, которые присутствуют в сновидении, также удивлены его неожиданной смертью, обсуждают и непонятно говорят: «Будем хоронить его „по-черному“.» После пробуждения Юля была удивлена этим сном: ее дядя, прошедший войну в Афгане, такой большой, здоровый и сильный, и вдруг – смерть. Наяву ей кажется это совершенно несовместимым. И потом, что такое хоронить «по-черному»? «Какая-то ерунда» – про себя думала она. Но Юля не может забыть этот сон, и через неделю дядя умирает от сердечного приступа. Тетка вдруг говорит:

– А хоронить его будем по-темному.

«Так вот откуда слово это слово „по-черному“,» – думает про себя Юля.

– А это что обозначает «по-темному»? – спрашивает она тетю.

– Дядя ведь партийный, и потому отпевать будем заочно и предавать земле с церковными обрядами так, чтобы никто не знал.

Подобное явилось вновь уже позднее в ее жизни.

В двадцатилетнем возрасте она вдруг также неожиданно и даже навязчиво почувствовала острую необходимость общения со своей школьной подругой. Их дороги разошлись, и Юля не видела ее около четырех лет после выпускного вечера. И вдруг она никак не может отогнать от себя нестерпимое желание встречи. Юля позвонила, потом зашла к ней и застала ее на пороге сильного стресса похожего на признаки суицида. Ее подруга была, как ей показалось, сильно больна.

– Я ждала тебя, – сказала она, – Мне хотелось повиниться перед тобой: я увела у тебя жениха и не самым честным образом, наговаривая ему всякие неприятные небылицы. И вот теперь уже мой муж бросил меня и не хочет даже видеться со мной.

Юля вспомнила этот школьный роман, которому не очень придала значение, хотя разочарования молодости были.

Они вспомнили этот эпизод и совместные школьные годы, развеселились и даже обе пустили слезу. После этого они начали чаще общаться, и подруга через полгода практически была здорова. Скоро у нее наладилась и семейная жизнь.

Еще очень часто она слышала во сне, как ее называли другим именем, и при этом ощущала радость тепла. Имя было странным и необычным, но удивительно приятно ее сердцу.

«Сунамун» звучало, как из потустороннего мира. И когда Роман Григорьевич рассказал о предсказательнице Акссунамун, вдруг что-то проснулось в ней и уже настойчиво продолжало тревожить. Поэтому рассказы о древнем Египте наводили на нее необычные наваждения, будто она была там и давно знала о том, что говорил Роман Григорьевич.

Позднее она стала понимать, что это что-то ее, индивидуальное, и без чего она уже не представляла себя.

7

Роман Григорьевич с приездом Юлии Борисовны посвежел, помолодел и практически совершенно отстранился от текущих дел. К счастью, они не докучали большими проблемами. Вся предыдущая хандра, если можно ее так назвать, слетела с него необыкновенно быстро. Еще месяц назад он не мог себе представить, что это может с ним произойти.

Он даже забыл писать домой, хотя большой корреспонденции оттуда никогда и не было. Жена после отъезда прошлой осенью была занята своими делами и, занимаясь внуками – детьми дочери, готовила почву к переезду его в Москву.

Имея аналитический склад ума, Роман Григорьевич частенько пытался осмыслить и почувствовать себя в очертаниях окружающего мира, времени, своего возраста и собственной жизни.

Рассказывая Юлии об астрологических зодиакальных созвездиях, он как бы подтверждал свои догадки или скрытые древние разгадки об этом загадочном феномене. Он был уверен, что астрология участвует в судьбе каждого с момента рождения. Ему было ясно, что и зодиакальные периоды оказывают основополагающие воздействия на природу окружающего мира.

Роман Григорьевич чувствовал, что появление в его жизни молодой красивой женщины несло необходимую и желанную новизну. Юлия будто пробуждала его к жизни, к новому, современному ее пониманию.

Когда в очередной раз он вез ее в гостиницу, Юлия неожиданно заметила:

– Вы ездите на весьма скромной машине.

– Нет возможности сменить… да и, собственно, меня это не угнетает.

Юлия Борисовна промолчала. Он же почувствовал упрек:

– Я понимаю, что мы представляем страну, но не время беспокоится об этом.

– Дело не в этом.

– А в чем же?

– Сегодня не время скромничать.

– Откровенно, меня даже раздражает, когда молодые люди ездят на джипах.

– Вы не понимаете их.

– Но в Европе никто так не шикует… И называют нас поэтому нуворишами.

– Я считаю себя русской… А то, как вас называют… это вообще ничто… какая-то эфемерная субстанция.

– Интересно и странно.

– Вы совершенно не понимаете молодежь и новых отношений… Не надо наводить тумана, а быть самим собой и более раскованным… Оглянитесь вокруг и вы поймете, что сегодня в этом красивом слове – «культура» – отсутствует жизнь… скорее она по инерции оправдывает неудачи и покрывшийся плесенью романтизм… Будьте ближе к действительности.

– Неужели я настолько архаичен?

– А как по-вашему понимать поступки людей?…

– Уж не думаете ли вы?…

– Правильно… по их возможностям… а это деньги… окружение, красивые вещи… и вовсе неважно, какими способами они добываются.

– Вы хотите сказать, что надо иметь больше денег независимо от способов их добычи.

– Именно так… А способы добычи – это государственные дела, а не личные…

– Но это примитивно.

– Примитивны ваши иллюзии… Вот вам дают миллион долларов. Вы откажитесь?

– Это как?

Неожиданный вопрос заставил Романа Григорьевича задуматься. А Юлия в запале продолжала:

– Например, вам предлагают взятку?

Он замолчал, а она в порыве продолжала.

– Взяли бы с удовольствием… и даже в скором времени не сожалели бы об этом, – сказала она ему словно назло.

– Не знаю, – выдавил он.

– Просто вы не знаете, что делать с этим миллионом, а многие теперь знают…

– Миллион, конечно, не плохо… Но взятка?

– Дело не в ней… Просто, чтобы быть уверенным в жизни… нужны деньги, связи… возможности… Ведь, если бы бежавший из крепости Дантес не имел свалившегося на его голову богатства, он не был бы графом Монтекристо.

– Пожалуй, вы правы, Юля…я немного старомоден, – стушевался Роман Григорьевич.

– Это, конечно, звучит немного жестко… Не принимайте на свой счет… Но женщины хотят иметь рядом героя, – как бы оправдываясь, улыбалась она.

Роман Григорьевич спокойно отнесся к ее словам, хотя про себя подумал:

«В теперешнем мире деньги могут рождать только деньги».

Он напрягся и начал наступление:

– Деньги – это фетиш, особенно их излишки и тем более заработанные не честным трудом… Они несут в себе незаслуженное торжество лени и разврата перед трудолюбием и справедливостью.

– Как?… Ведь в любом случае они заработаны?

– Вы прекрасно знаете, что бизнес несет в себе противоречие между производителем и посредником, который в современных условиях все ближе к мошенничеству, нежели справедливости.

– Справедливость здесь лишнее слово…

– Я понял вас… Но хочу обратить внимание, что Господь создал нас не для праздности… И потому мне сложно понять, что большое количество денег может сделать человека счастливым.

– Опять эта архаичность… Я говору вовсе не об этом… Я говорю о нашей конкретной жизни.

– Мне просто хотелось сказать, что жизнь, к сожалению, не алгебра…

– Вы просто занудный праведник, а миру нужны победители.

– Трудно спорить с вами, Юлия Борисовна, на победителя я явно не тяну…

– Не обижайтесь… Вы не понимаете главного – ради собственного благосостояния и близких надо суметь переступить все эти догмы: страхи, страдания, сомнения…

– Вы будто оправдываете Раскольникова?

– Все эти сомнения Достоевского… умерли еще в прошлом веке… Остались только успокаивающие сами себя слабаки.

Глаза Юлии горели, в лице ее было что-то неудержимое и ярко привлекательное.

Роман Григорьевич заворожено молчал.

– Возможно, в этом есть зерно… Ведь старухе-процентщице мало кто сочувствует…

– Вот именно… И неисповедимы истоки богатств знаменитых благотворителей Мамонтовых, Рябушинских и Морозовых, – торжественно заключила Юлия.

Опьяненный ее возбуждающей красотой Роман Григорьевич больше не возражал.