Текст книги "Нелинейная зависимость"

Пришлось вспоминать курс школьного природоведения, рассказывающего, по каким приметам в лесу можно отличить юг от севера. Сориентировавшись, Андрей побрел на запад, стараясь беречь ноги от брошенных консервных банок и битых пивных бутылок.

Часа через два окончательно стемнело, а ориентироваться по звездам Андрей не смог. Ковша Большой Медведицы не было видно из-за деревьев, других же ночных навигационных примет Андрей не знал. Но еще чуть позже взошла луна, и снова стало возможно прибавить скорость.

Лес кругом возвышался густой, исхоженный лишь заядлыми грибниками. Это явно был район Лосиного Острова – сырой, заболоченный, местами заросший крапивой по пояс. Приходилось продираться сквозь нее напролом, потому что обходить, теряя направление, было страшнее, чем обжигаться о крапивные листья. Иногда поддувал прохладный ветер, волнами раскачивая серебристую в свете луны траву. Иногда Андрей пересекал огромные поляны, утыканные сгнившими пнями, один раз больно налетел ногой на спрятавшийся в зарослях бетонный столбик с надписью: «< – Кабель 2 м. – >».

Он с ходу влетел в низкорослый малинник, изодрался до крови, а затем, пересекая овраг, наступил на трухлявую доску с гвоздем.

Иногда он отдыхал, валяясь в траве и раскрывая пересохший рот, как умаявшаяся собака. Время перестало существовать, отмеряемое лишь болью шагов. И он снова брел через лес, продирался, бежал, когда позволяла местность, падал, спотыкаясь о ржавые трубы и проволоку.

Когда луна зашла, а небо начало светлеть, Андрей выскочил на огромную поляну, в центре которой мрачным скелетом белели развалины старинного дома. Все поросло высокой кустистой травой, косо стоял полусгнивший телеграфный столб, а за ним, напоминая кадр из фильма Тарковского, чернел полусгнивший товарный вагон. Под ним рельсы заросли осокой, начинаясь нигде и заканчиваясь тупиком, насыпанным из гравия.

Здесь Андрей решил устроиться на длительный отдых, опасаясь подходить к Москве днем. Его одежда и внешний вид могли показаться подозрительными даже гражданам, не говоря уже о милиции, встречаться с которой раньше времени он не хотел. Андрей ничуть не сомневался, что истинного виновника смертей в больнице определят быстро. Скорее всего, он уже установлен, но сейчас не хотелось начинать разбирательства по поводу побега из милицейского броневика, а также тянуть ниточку связанных с ним событий. Хотя, с другой стороны, камера в отделении могла оказаться самым надежным убежищем от бандитов, но это искушение Андрей отбросил почти сразу – в честность правоохранительных органов он не верил никогда.

К тому же измотанное тело требовало нормального сна, а сколько еще идти до города, Андрей не имел понятия. Поэтому он нашел в вагоне место почище и свернулся калачиком на замшелых досках, из которых повсюду торчала трава. Казалось, сон должен обрушиться лавиной, но он все не шел. То никак не удавалось устроить поудобнее скованные наручниками руки, то жесткие доски давили в ребра, то перегруженный слух улавливал явно несуществующий шелест шагов по траве.

По мере того как небо светлело, Андрей обратил внимание на усиливающийся шум с юга. Похоже, не очень далеко была крупная магистраль. Прикинув возможную географию, Андрей решил, что это либо Горьковское, либо Щелковское шоссе.

Уснул он, только когда солнце окончательно взошло над деревьями, расчертив вагон яркими полосами пробивающегося сквозь щели света.

Глава 12

Андрея разбудило воронье карканье и крики птиц, устраивающихся на ночлег. Теплый безветренный вечер выкрасил небо и лес во все тона от желтого к розовому, шум дороги слышался теперь совершенно отчетливо. Андрей выглянул из вагона и увидел в небе пассажирский лайнер, оставляющий за собой белый след, ярко подсвеченный солнцем. Недалеко слышались женские голоса и звон велосипедного звонка на кочках.

Андрей спрятался внутрь. Ему до одури хотелось сделать две вещи – нормально поесть и снять наручники. Если не снять, то хотя бы разорвать цепь между браслетами. Но как это сделать, Андрей не знал.

Медленно темнело, шум дороги начал стихать. Андрей выбрался из вагона и уныло побрел в сторону дороги, но неожиданно ему под ногу подвернулась консервная банка. Не удержав равновесие, он повалился на бок, больно ударившись плечом о ржавый рельс.

– Зараза… – простонал Андрей, не в силах потереть ушибленное место.

Вагон навис над ним, напомнив какой-то из страшных снов, реборда колеса нацелилась в шею, как нож гильотины. Андрей поднялся с земли и сел. Перед его мысленным взором возник кадр из фильма «Призрак замка Моррисвиль», в котором герой с помощью гильотины перерубает цепь наручников.

Забыв о боли в плече, Андрей вскочил на ноги и осмотрел участок пути. Рельсы заржавели, колеса тоже. На толчок плечом вагон не реагировал никак, словно пустил корни.

– Спокойно… – запыхавшись от усилий, шепнул Андрей. – Мне нужен толстый стальной стержень. И точка опоры.

Лом, конечно, подошел бы лучше всего, но он остался далеко, и вспоминать о нем не имело смысла.

Побродив по округе, Андрей нашел сломанный черенок от лопаты, который явно не был рассчитан на предполагаемое усилие, и рычаг железнодорожной стрелки. Вот его можно было попробовать.

Андрей присел возле вагона, уперся им в буфер, а конец, для упора, вогнал под шпалу. Так дело пошло легче – колеса с трудом сдвинулись с места, скрипя проржавевшими буксами.

– Еще… – сам себя подбодрил Андрей. – Хотя бы пару шагов!

Он сменил точку опоры на другую шпалу и еще сдвинул вагон. Тот норовил съехать на старое место, но это Андрею как раз было на руку. Кряхтя и ругаясь, скользя по траве босыми ступнями, он сдвинул вагон метра на два, подпер рычагом и отдышался, готовясь к главному. Наконец решил, что готов. Он вырвал рычаг, отбросил его в сторону и упал на колени, прижав цепь к рельсу. Колесо накатилось на нее, готовое перекусить ребордой…

И застряло. Видимо, не хватило инерции.

– Твою мать… – не на шутку перепугался Андрей, пробуя выдернуть прижатую колесом цепь.

Ничего не получилось – застряло крепко. Андрей так и остался в позе мусульманина, совершающего намаз.

Очень скоро затекла спина, и без того утомленная работой ломом. Колени и локти начали болеть от нестерпимой нагрузки. Андрей понял, что придется звать на помощь, другого выхода просто не было. Стало до слез обидно, что сам себя поставил в столь идиотскую ситуацию. А ведь мог запросто дождаться темноты и добраться до кого-нибудь из знакомых. До Артема, например. Других знакомых, которые приняли бы его в таком виде, не припоминалось.

Не спеша надвигались сумерки.

Понимая, что ночью звать кого-то на помощь будет уже бессмысленно, Андрей попробовал кричать, но обожженное перцовым экстрактом горло выдавало лишь негромкое сипение. Налетел порыв ветра и, словно в издевку, задрал ночную рубашку, оголив онемевшую задницу.

Андрей уперся лбом в рельс и заревел, как в детстве, уже не стесняясь никого, даже самого себя. Это были слезы страха, отчаяния и жалости к самому себе.

Со стороны дороги послышался рокот нескольких мощных мотоциклетных двигателей. Андрей прислушался. Басовитое урчание приближалось. Повернув голову, он заметил сначала мелькание фар, а затем на поляну медленно выехали три байкерских мотоцикла – размалеванных, обросших мехом и кожей, с высокими рулями, загнутыми на манер буйволиных рогов. На двух виднелось по одному седоку, а на третьем мотоцикле, кроме водителя, сидела девушка в обтягивающем черном комбинезоне. Голова ее была выбрита по последней моде и напоминала бильярдный шар с рыжими кисточками возле ушей.

От такой компании не стоило ожидать ничего хорошего, поэтому Андрей затаился, насколько это было возможно. Слезы еще лились из глаз, но всхлипывания пришлось сдерживать. Где-то недалеко за его спиной байкеры заглушили моторы. Мышцы Андрея судорожно сжались, но, похоже, компания не заметила его.

– Может, поедем дальше? – спросил один совершенно мальчишечьим голосом.

– На фиг, – с хрипотцой ответил другой. – Клевое место.

– Хочу здесь! – заупрямилась девушка. – Мне нравятся эти развалины. Это так эротично – брошенный поезд посреди леса.

Андрей их видеть не мог. За спиной, совсем близко, раздавался только звон бутылок, смех и отборная ругань. Затем затрещали обламываемые сучья, а еще чуть позже запылал костер, разбрасывая повсюду дрожащие отблески пламени. Два желания отчаянно боролись в нем – затаиться и позвать на помощь. Против первого выступало тело, скрюченное и страдающее, а против второго восставал разум. Разум осознавал, что байкеры грубы и необразованны, что они не склонны к состраданию, зато наверняка склонны к насилию.

Андрей явственно представил, как он позовет на помощь и как байкеры станут потешаться над ним, и лить ему на голову пиво, и мочиться на него, а перед отъездом вставят в анус бензиновый шланг и напишут фломастером на ягодицах: «Слоник».

Разум порекомендовал телу сидеть как можно тише.

Костер пылал, компания за спиной веселилась, готовила шашлыки, пила пиво и разухабисто танцевала под плеер. Затем речь пошла про марихуану, а еще чуть позже – про секс. Обсуждали какого-то Свиста, который переспал с Тоськой, а она от него залетела, а он, гад, даже денег ей не дал на аборт.

– Надо его самого трахнуть, – задумчиво подвела итог девушка. – Чтобы понял женскую долю.

С ней пьяненько согласились, решив, что Свист действительно падла и надо ему подкусить тормозной тросик при случае. А Тоське нужно скинуться на аборт или усыновить пацана всем стадом.

– А если девка родится? – спросил мальчишечий голос.

– Тогда удочерить, – покровительственно ответил хрипловатый басок.

Они еще помыли кости знакомым, обсуждая в основном любовные похождения обоих полов. Они чавкали мясом, громко сопели папиросами с коноплей, гулко заглатывали пиво и хохотали над пошлыми анекдотами.

Потом наступила короткая тишина.

– Народ, меня глючит или это голая жопа торчит из-под поезда? – задумчиво спросил обладатель хриплого голоса.

– Гонишь? – удивилась девушка.

– Нет, точно жопа! – подтвердил мальчишечий голосок.

Андрей зажмурился и напрягся, слушая приближающийся звук шагов.

– Вот прикол… – Тощий байкер в джинсах и майке навис над Андреем. – Мужик, ты живой?

– У него клешни в наручниках, – понял его грузный товарищ, весь затянутый в кожу.

– Просто так людей кверху жопой в лесу не оставляют, – насторожилась девушка. – Может, это Красавчик Рекс?

– Эй, мужик! – Грузный легонько пнул Андрея по ягодице. – Ты будешь говорить или нет?

– Буду, – неохотно буркнул Андрей.

– Смотри, разговаривает! – развеселилась девушка. – Его что, в муке изваляли?

– Похоже, это цемент. – Тощий брезгливо провел пальцем по руке Андрея возле самых наручников. – Изваляли в цементе и привязали к рельсам.

– Никто меня не привязывал, – попробовал объяснить Андрей.

– Тебя не спрашивают, – командирским тоном оборвал его грузный. – Народ, что будем делать?

– У него и рожа вся в цементе. – В голосе девушки послышались нотки жалости. – Ты давно тут?

– С утра, – коротко ответил Андрей.

Тощий уважительно присвистнул.

– Эй, Немой! – позвал он кого-то невидимого. – Иди сюда! Тут правда мужик с голой жопой! С утра торчит очком в небо.

– Ему по фигу, – махнул рукой грузный.

– Вообще-то эротично все это, – хохотнула девушка. – Прикиньте – лес, костер, а посреди поляны голая задница.

– Извращенка, – осадил ее грузный. – Какие будут мысли на этот счет?

– Кажись, его бандюки здесь оставили. Может, он задолжал, они его приковали к рельсам, трахнули по тюремной привычке и оставили подыхать с голоду.

– А чего голос такой осипший?

– Небось орал целый день.

– Похоже. – Грузный длинно сплюнул в траву. – Не знаю даже, стоит вмешиваться в это дело?

– Раньше ведь вмешивались, – пожала плечами девушка. – Похоже, это действительно Красавчик Рекс.

– А если нет? – задумался грузный.

– Может, он мент? – выдвинул версию тощий. – Помнишь, как в «Перегонщике»? Там Жака тоже привязали к рельсам.

– То кино, – покачал головой грузный.

– Да ладно вам, – фыркнула девушка. – В жизни тоже такое бывает, что ни один сценарист не выдумает. Помнишь, куда занесло Веника с курицей?

Байкеры дружно захохотали.

Андрей заплакал тихими безнадежными слезами.

– Ты мент? – отсмеявшись, поинтересовался грузный.

– Нет, – сквозь зубы ответил Андрей.

– А кто?

– Физик.

– Что?! – хором воскликнули байкеры.

– Эй, Немой! Он физик, прикинь!

– Свистишь, – не поверила девушка.

– Это проверить – раз плюнуть, – усмехнулся грузный. – Но если врешь, я тебе еще от себя добавлю. Понял?

Андрей кивнул, совершенно не понимая, как шайка байкеров отличит физика от кого-то другого.

– Эй, Немой! – позвал грузный. – Принеси-ка головню из костра.

При слове «головня» сердце Андрея сжалось от нехорошего предчувствия, и мышцы ягодиц тоже судорожно сжались. К вагону медленно подошел рыжий мужик лет сорока на вид, держа в руке пылающую ветку.

– Морду сюда поверни, – ласково обратился к Андрею грузный и начал быстро писать в пыли возле рельсы.

Андрей с огромным удивлением узнал знакомую формулу.

– Что это? – вкрадчиво спросил грузный.

– Второй интеграл движения, – хрипло ответил Андрей.

– Ну? – Девушка поспешила узнать результат теста.

– Точно. Физик, – уважительно кивнул грузный. – А ну-ка, народ, навались!

Они вчетвером уперлись в вагон и сдвинули его с места, а Андрей со стоном повалился на бок, откатившись от рельса на метр. Байкеры отпустили вагон, он проехал немного и уперся колесами в гравий.

– Чоп, пригляди за ним на всякий случай, – попросил грузный.

Они помогли Андрею встать и под руки отвели к костру. Там на шампурах дозревала новая порция мяса. Андрей едва не подавился слюной, оступился и чуть не упал, несмотря на поддержку. В глазах затуманилось и поплыло.

– Он жрать хочет, – как сквозь вату донесся голос девушки.

– Эй, Чоп! – приказал хрипловатый басок грузного. – Дай ему мяса!

– Мясо нельзя, – уверенно ответил мальчишечий голос. – Неизвестно, сколько он без еды.

– А что можно? – спросила девушка.

– Кусок хлеба дай. Он очухается.

Андрей ухватил губами предложенный мякиш и почти не жуя сглотнул, не обращая внимания на боль в обожженном горле. В голове сразу прояснилось.

– Сади его, Чоп, – сказал грузный.

– Сколько ты не ел? – тоном доктора спросил у Андрея тощий.

– Два дня. С половиной.

– А до этого что жевал?

– Двойной «Ройял» с картошкой.

– Нормально. – Тощий Чоп поставил окончательный диагноз: – Жить будет. Немой, дай ему шампур.

Сам тощий откупорил бутылку пива.

Андрей схватил шашлык и отхлебнул из протянутой бутылки. Сразу стало легче. Он зубами стянул с шампура мясо и проглотил, почти не разжевывая. Второй кусок прожевал, стараясь ощутить вкус нормальной еды. Снова отпил пива и понял, что может дышать. Закашлялся. Девушка с размаху хлопнула его по спине.

– Нормально? – спросила она.

Андрей кивнул.

– Ну, – глянул ему в глаза грузный. – Рассказывай.

Андрей дожевал и спросил:

– О чем?

– Обо всем, – спокойно ответил грузный. – С самого начала.

– С рождения, что ли? – Андрей не удержался от иронии.

– Кому интересно, как ты ссался в пеленки? – пожала плечами девушка.

– Точно, – кивнул грузный. – Рассказывай, как ты оказался в лесу, в ночной рубашке, под старым вагоном, да еще в такой живописной позе.

Сначала Андрей хотел объяснить, как собирался срезать цепь наручников, но тогда вставал закономерный вопрос, откуда взялись сами наручники. Решил начать с больницы – тоже не получалось.

– Мы с Пашкой работаем над созданием квантового компьютера. – Он наконец понял, откуда нужно начать. – Ночью я поставил эксперимент и получил странный результат. А за несколько дней до этого я отправил по Интернету запрос о приеме на работу…

Он говорил и говорил, стараясь скрыть детали, выставляющие его не в лучшем свете, но эти мелочи все равно вылезали, и Андрей мысленно махнул рукой на свой имидж. Чтобы не запутаться и не попасться на вранье, он принялся подробно рассказывать, как все было.

Сначала его слушали с усмешечками, но чем дальше, тем больший интерес вызывал рассказ Андрея. Иногда парни задавали вопросы или вворачивали комментарии, иногда байкеры удивленно переглядывались, иногда хохотали, девушка взволнованно теребила кисточки волос над ушами.

Андрей старался рассказывать все по порядку, но иногда приходилось возвращаться назад по времени, чтобы восстановить череду параллельных событий. Когда Андрей дошел до заточения в гараже, он размотал повязку на руке и всем показал израненную ладонь.

– Слушай, Бармалей, ты бы снял с него кандалы, – сказал тощий Чоп грузному парню.

Грузный вытянул из кармана огромную связку ключей и одним из них отомкнул наручники. Андрей зажмурился от блаженства.

– Спасибо, – поблагодарил он и продолжил рассказ. Наконец он дошел до бега по ночному лесу, до ночевки в вагоне и до мысли разрезать цепь на наручниках.

– Ну и досталось тебе, мужик, – выдохнул Бармалей, когда Андрей замолчал.

Чоп присвистнул, а девушка уважительно кивнула.

– Кино, – коротко прокомментировала она.

– А это все не вранье? – задумался Бармалей.

– Ты нормальный? – Чоп повертел у виска. – Да такую фигню хрен придумаешь!

– А ты что скажешь, Немой?

Немой начал жестикулировать.

– Он спрашивает, где твой Валька взял такую траву? – перевел Бармалей.

– Не знаю, – честно ответил Андрей. – А что?

– Крутая трава, – ухмыльнулся Чоп. – Немой любит травку.

– Ладно. – Бармалей, видимо, принял окончательное решение. – Надо его провезти в город. Если он сам попрется, то на посту в таком виде его как пить дать загребут.

Немой снова показал что-то руками.

– Да, – ответил на беззвучный вопрос Бармалей. – Без этого тоже не обойдется.

– Вы хотите отвезти меня в город на мотоцикле? – удивился Андрей, срывая с шампура последний кусок мяса. – А как же милиция?

В голове шумело от пива и сытости, в мышцах разлилась уже позабытая сила. Байкеры рассмеялись, Немой с улыбкой сделал несколько жестов.

– Спокуха! – хохотнул Бармалей. – Если город позволит – прорвемся.

– Кто позволит?

– Город, – уже серьезнее ответил Чоп. – В смысле Москва.

Андрей несколько опешил от такой формулировки и перестал жевать. Это было очень похоже на его собственные мысли. Но его возмутило, что кто-то посмел возвести в ранг религии то, что Андрей считал одной из разновидностей суеверия. Каждый знает, что черная кошка не к добру, но никто не принимает этого всерьез. Андрей сглотнул и обвел взглядом байкеров – те вели себя как ни в чем не бывало. Лишь девушка пожала плечами, встретившись глазами с Андреем.

– Ладно, спешить пока некуда, – заключил Бармалей, коротко глянув на Немого. – Надо доесть, допить, и тогда можно трогаться.

Андрею выдали еще один шашлык.

– Отмыть бы его от пыли, – вздохнула девушка. Немой поднял взгляд и сделал несколько жестов.

– Не надо, – покачал головой Бармалей. – Вы здесь посидите, а я похожу поищу кое-что.

– Помочь? – спросил Чоп.

– Нож возьми, – кивнул Бармалей.

Тощий взял нож из сумки на мотоцикле, и они с Бармалеем принялись ходить вокруг вагона. Андрей немного понаблюдал за ними, но шашлык с пивом были гораздо интереснее, и он отвлекся.

– Слушай… – осмелился спросить он у девушки. – Это у вас что, вера такая?

– В смысле? – Она недоуменно подняла рыжеватые брови.

– Ну, про город. Обычно говорят: «Если поможет Господь», а Бармалей сказал: «Если город поможет».

– А город и есть бог. – Девушка безразлично отправила в рот кусок мяса. – Разве ты еще не почувствовал?

– Что я должен был почувствовать? – На душе сделалось как-то тревожно.

– Как город играет с тобой. Как он наказывает или раздает пряники.

– Ты издеваешься? – насторожился Андрей.

– Нет. Отвечаю на твой вопрос. Ты давно живешь в Москве?

– Давно.

– Тогда не мог не заметить. Просто объясняешь происходящее другими причинами. Многие боятся посмотреть правде в глаза, но от этого никому не становится легче. Зато, если знать правду, можно избежать очень многих ошибок.

– Это чушь. Нормальное объяснение может дать только наука, – возразил Андрей, отпив из бутылки. – А то, что ты говоришь, называется космологическим верованием. В Древней Руси считалось, что молнии мечет Перун, а полинезийцы уверены, будто по вечерам Великий Змей пожирает солнце. Но ни мольбы Перуну, ни уговоры Великого Змея не могли предотвратить грозу или ночь.

– А наука может? – усмехнулась девушка, открывая еще одну бутылку.

Андрей коротко пожал плечами:

– Пока нет. Но все, что ты имеешь, сделано наукой. Она сначала узнает истинные причины вещей, а затем учится их использовать. Не узнав одного, не сделаешь и другого. Громоотвод, кстати, работает по физическим принципам.

– Самое лучшее, что у меня есть, сделано не наукой. Это уж точно.

– А пиво? – улыбнулся Андрей. – Мотоциклы, одежда твоя замечательная.

– Это не лучшее, – разжевывая мясо, отмахнулась девушка. – Это меняется со временем. Сначала были свечки, потом лампочки. А что изменилось?

– Жизнь сделалась лучше.

– Разве от этого?

– Без этого тоже нельзя, – уверенно кивнул Андрей. – Ты же не предлагаешь вернуться в пещеры?

– Глупо предлагать то, чего нельзя сделать. Город уже не отпустит нас ни в пещеры, ни в лес. Он изменил нас.

– Людей?

– Да.

– Нет. – Андрей доел шашлык и отложил шампур. – Физически мы не изменились ничуть. Или ты считаешь иначе?

– Считаю. – Девушка говорила спокойно, не скрывая ноток легкого безразличия. – Знаешь, чем город отличается от деревни?

– Размером, – усмехнулся Андрей.

– Нет. Это принципиально разные вещи. Деревня ближе к природе, а с природой человеку постоянно приходилось бороться. Она подсознательно воспринимается врагом, а люди по сравнению с ней – друзьями.

– Да ладно, – отмахнулся Андрей. – А войны тогда откуда?

– От необходимости. Но в городах люди всегда хуже относятся друг к другу, чем в деревнях. Маньяки – это вообще порождение мегаполисов.

– Забавно. Но я не понял, в чем принципиальная разница между городом и деревней.

– Я же тебе объяснила. В деревне окружающая природа воспринимается как противник, а в городе – как друг и помощник.

– Да уж прямо. – Андрей с сомнением покачал головой. – Какая природа может быть в мегаполисе?

– Природа – это окружающая среда. В городе она целиком состоит из вещей, которые тебе помогают. Дома защищают от холода, автомобили экономят силы и время, всяческая химия убивает вредных микробов. Эта среда именно для этого и создавалась людьми. Взамен естественной.

– Я понял твою мысль, – отмахнулся Андрей. – Но все, о чем ты говорила, еще и убивает людей.

– Это побочный эффект. Вот и получается, что в деревне окружающая среда постоянно пытается уничтожить людей, а люди помогают друг другу с ней справиться. В городе все наоборот. Окружающая среда тебе помогает, а люди постоянно пытаются отнять эти блага.

– Природа еще и кормит.

– Это побочный эффект, – усмехнулась девушка.

– Ты говоришь как студентка университета, – внимательнее глянул на нее Андрей.

– Социологический факультет, – призналась она. – Бармалей учился на физика, а Чоп на врача.

– А теперь?

– Теперь мы байкеры.

– Верующие во всемогущество божества по имени Город? – Андрей не хотел скрывать ироничного отношения к этому.

– Ты тоже в это веришь. Только прячешь от самого себя. Быть не может, чтобы ты никогда не думал о городе как о живом существе.

Андрей вспомнил свои рассуждения о городе-женщине.

– Но это не вера, – ответил он.

– Название не имеет значения.

Андрей задумался, время от времени отпивая из бутылки. Костер догорал, Чоп с Бармалеем ворошили какие-то доски в развалинах, Немой молчал, глядя в огонь. Волосы его цветом смахивали на угли, разве что не светились сами собой.

«Крашеный, что ли?» – без особого интереса подумал Андрей.

– В деревне ты можешь делать что хочешь, – внезапно сказала девушка. – В лесу уже нет. Лес умеет наказывать по своим, не очень понятным законам. Человеческая воля не ограничивается, просто результат человеческих действий направляется в нужное русло. Если сделать что-то особенно плохое, лес может даже убить. Древние считали, что это проявляется дух леса, но на самом деле все проще. Это сам лес – огромная информационная машина.

Андрей поперхнулся, закашлялся и отставил бутылку.

– Какая машина? – переспросил он.

– Информационная.

– И город ты считаешь машиной?

– Город такой же, только он лучше знает людей, поэтому сильнее влияет.

«Вот так, – подумал Андрей. – Значит, что-то в моей дурацкой теории все-таки есть. Хотя насчет влияния – это, пожалуй, слишком».

Вернулись Чоп с Бармалеем. Чоп нес черенок от лопаты, а Бармалей крутил в руках короткую дощечку от ящика. Он уселся на корточки и принялся ножом выдирать из нее гвозди.

– Это нужно для того, чтобы въехать в город? – Андрей пытался понять, что затеяли байкеры.

– Ага, – кивнул Бармалей. – Необходимая часть.

– А умыться мне не дадут?

– Нет, – хохотнул Чоп. – В этом самая фишка.

Спорить было бессмысленно.

– Еще пива хочешь? – спросила девушка.

– Я еще это не допил. – Андрей покачал головой.

Освободив доску от гвоздей, Бармалей принялся из нее что-то выстругивать. В свете костра было видно, как на лбу у него выступили капельки пота.

– Жарко. Снял бы косуху, – посоветовал Чоп.

Бармалей отложил работу и сбросил на сиденье мотоцикла тяжелую кожаную куртку. Андрей с удивлением увидел нарисованного на футболке золотого сфинкса, а под ним надпись: «Египет» и адрес «www. travel.ru».

Через несколько минут Бармалей довольно осмотрел собственное творение, похожее на нож от косы, только вырезанный из дерева.

– Готово, – сказал он и показал Немому. – Чоп, давай черенок.

Немой кивнул и снова уставился в пламя костра. Чоп прикрепил выструганную доску к черенку, используя оставшиеся гвозди и кусок веревки.

– Маскарад решили устроить? – усмехнулся Андрей.

– С тобой в главной роли, – кивнул Бармалей. – Бери, бери, не стесняйся.

Андрей взял косу, вызвав дружный смех байкеров.

– Вылитая Старуха! – сказала девушка.

Андрей представил себя со стороны – в белой ночной рубашке, босиком, обсыпанный ровным слоем цементной пыли. Сам не удержался от смеха. Глядя на него, улыбнулся даже унылый Немой.

– Чоп, заливай костер! – распорядился Бармалей. – Надо ехать. Андрей, поедешь с Немым, а я с Лыськой впереди.

– Я замыкающим? – радостно улыбнулся Чоп, как ни в чем не бывало мочась на угли костра. – Фух! Следующий!

Он застегнул джинсы и пошел заводить мотоцикл. Бармалей и Немой окончательно загасили костер, словно выполняя религиозный обряд. Андрей постеснялся – девушка была рядом и явно не собиралась отводить взгляд.

– Лопнешь после пива, – рассмеялся Бармалей, хлопнув его по плечу. – Или сиденье Немому запачкаешь. Лыся, а ну, отвернись! Стесняется человек!

Девушка показала язык и отвернулась. Все равно Андрей чувствовал себя ужасно неловко, но организм настойчиво требовал – уже не оставалось сил противиться. Он с облегчением освободился от отработанной влаги.

Взревели двигатели всех трех мотоциклов, Андрей подобрал импровизированную косу и взгромоздился на сиденье позади Немого.

– Держись, не падай! – подмигнул ему Бармалей, надевая куртку.

Застегивать ее он не стал, поэтому сфинкс выглядывал у него из-за пазухи, загадочно улыбаясь. Выхлопной дым сизой пеленой заструился по траве.

– Бармалей! – перекрывая рокот моторов, крикнула девушка. – Дай мне пойти замыкающей! Ты же знаешь, я могу лучше Чопа.

– Иногда можешь, – покачал головой Бармалей. – Даже чаще всего. Но когда начинаются гонки, любой из нас показывает свой наихудший результат. А твой худший скромнее, чем у него.

– Ну, пожалуйста! У всех ведь когда-то бывает впервые!

– Ладно, – глянув на Немого, принял решение Бармалей. – Чоп, уступи даме руль.

Чоп и девушка поменялись местами. Лыся, рванув ручку газа, лихо поставила мотоцикл на заднее колесо. Немой фыркнул, не то с укором, не то одобрительно. Все три двигателя взревели на повышенных оборотах, а Бармалей заставил свой мотоцикл прореветь морзянкой цифру «семь».

Тронулись с места и сразу выстроились в порядок, предписанный Бармалеем, – он сам вместе с Чопом во главе колонны, затем Немой с Андреем, а позади всех Лыся. Листья деревьев поблескивали в мечущихся лучах фар. Андрей держался за ручку сиденья одной рукой, другой сжимая импровизированную косу. Нависающие над тропой ветви все быстрее проносились мимо лица. Запах высокооктанового бензина будоражил сознание предвкушением скорости.

Они выехали на дорогу и пустили мотоциклы в разгон. Набегающий поток воздуха тут же зашумел в ушах, а из глаз выдуло непроизвольные слезы. Андрей пригнулся и отвернул лицо в сторону – так легче было смотреть. Он узнал Щелковское шоссе недалеко от поворота на поселок Восточный, а впереди, почти точно на западе, рукотворным кристаллом сияла Москва.

– Йох-у-у-у! – выкрикнул Чоп, раскинув руки как крылья.

Сзади отозвался замысловатым ревом мотоцикл Лыськи.

У поворота на Восточный светофор зажегся зеленым, и три мотоцикла проскочили перекресток не сбавляя скорости.

– Хороший знак! – во весь голос прокричал Чоп, вытянув вверх большой палец.

Немой еще чуть прибавил скорость, и все подравнялись по нему. Город надвигался, нависал, красные габаритные маячки небоскребов вычерчивали границу между ним и звездным небом, раскинувшимся над головой. Днем Москва не выглядит настолько внушительно.

Въехали на мост, пересекающий МКАД, и Немой потихоньку начал сбавлять скорость. Андрей знал, что впереди расположен стационарный пост дорожной милиции, сердце забилось чаще, а мысли заметались, перебирая возможные варианты конфликта. В бесконфликтный вариант проезда не очень верилось. Дорога была пустынна, лишь однажды навстречу пронесся дорогой спортивный «Корвет».

Андрей заглянул через плечо Немого. Пост уже был виден – тяжелые турникеты, «ежи», сваренные из двутавровых стальных балок, и ограниченная бетонными плитами «тропа» в форме молнии, какую рисуют на высоковольтных столбах. Такой участок дороги не проскочишь с разгону, обязательно надо притормозить и объехать препятствие. Ночью основную часть дороги перегораживают турникетами, а редкий транспорт пропускают только через «тропу». Андрей занервничал еще сильнее.

От бетонной стены поста отделилась фигура в полной милицейской броне и с тяжелым ручным пулеметом Цыплакова калибра одиннадцать миллиметров. Взмах руки, и Бармалей начал сбавлять скорость, прижимаясь к краю дороги. Немой повторил маневр, а Лыська обогнала его и остановилась левее Бармалея.

– Катаемся? – сухо раздалось из динамиков поляризованного милицейского шлема.

– День рождения вот у Чопа. – Бармалей приветливо улыбнулся и показал пальцем на сидящего сзади товарища.