Текст книги "Нелинейная зависимость"

Глава 11

Уже к вечеру снова захотелось есть. Если учесть, что в больнице не баловали обильным питанием, то в этом не было ничего удивительного. Съеденные утром гамбургер и картошка только раздразнили аппетит. Но самые страшные мучения доставляло даже не отсутствие пищи, а окрепшая уверенность в ее недосягаемости. Никто явно не собирался кормить Андрея до завершения поисков диска.

В памяти то и дело возникали воспоминания о всех голодных днях, которые когда-либо приходилось переживать. Тогда было так же – когда пищи было вдоволь, аппетита особого не было, как только Андрей оказывался без денег, тут же просыпался зверский аппетит, и ни о чем, кроме еды, невозможно было думать.

Андрей не знал, чем себя занять. Он считал шаги от дивана до места, где кончается цепь, он пробовал спуститься в яму, но до лестницы цепи не хватало, а прыгать с двухметровой высоты не хотелось. Тем более непонятно было, как потом выбираться из ямы. Оставалось только часами глядеть в отдушину – это был последний портал, соединяющий запертый разум с остальным миром. Но вид в этом единственном окошке не менялся – все тот же пустырь, все тот же лес вдалеке и ни одного прохожего в поле зрения.

Но Андрей верил, что за двое суток кто-нибудь обязательно пройдет мимо. По крайней мере, можно будет докричаться, договориться, чтобы вызвали милицию, пожарников или службу спасения. Или хотя бы узнать место, где стоит этот проклятый гараж.

Время от времени Андрей молился – искренне, от души. Каялся, мысленно просил прощения у Алены. Но ничего не менялось. Время шло, есть хотелось все сильнее и сильнее.

Иногда в неудобной позе возле отдушины затекали ноги. Тогда Андрей снова укладывался на диван или отсчитывал шаги доступного пространства. В один из таких обходов он заметил возле крана на раковине половинку вареного яйца. Удивился – почему раньше не видел? Но, приглядевшись, понял, что никакое это не яйцо, а два овальных обмылка – белый побольше и небольшой желтый в середине.

– Так… Это уже голодные глюки.

Слух тоже обострился. Видимо, тело в эстремальной ситуации включало древние охотничьи инстинкты. Вот только охотиться в гараже было не на кого – даже следов мышей или крыс Андрей не заметил.

Когда уже почти стемнело, когда стихло тарахтение неутомимого мотора, через отдушину послышался шорох травы. Андрей как ужаленный вскочил на диван и прижался лицом к дыре. На самом краю видимого пространства он заметил невнятное мельтешение.

– Эй, – осторожно позвал Андрей. – Можно вас на минутку?

Никто не ответил, хотя шаги в траве слышались отчетливо.

– Пожалуйста, подойдите!

Шаги приблизились, и Андрей разглядел в полутьме большую рыжую собаку. На собаке был дорогой ошейник со светящимся зеленым кантом.

– О… Бобик. Иди сюда. – Для убедительности Андрей пару раз свистнул.

Собака сделала несколько шагов к стене и принюхалась. Не было никаких сомнений, что где-то рядом с породистым сеттером должен находиться его хозяин. Или хозяйка. Хозяйка была бы даже лучше. Несмотря на повышенную пугливость женщин, уговорить их бывает проще всего.

Стараясь не шуметь, чтобы не спугнуть осторожного пса, Андрей подобрал еще пахнущий гамбургером пакет из «Макдоналдса», скомкал и бросил в отдушину. Запах собаку заинтересовал – она косо глянула на блестевший в отдушине глаз Андрея и начала ковырять пакет лапой.

Андрей слез с дивана и осмотрел гараж. В тусклом свете засиженного мухами плафона он хотел найти веревку или проволоку, чтобы накинуть собаке на шею. Никакого другого способа привлечь внимание хозяина в голову не пришло. Но ни проводов, ни веревок нигде не было видно.

Собака шуршала бумажным пакетом.

И тут Андрей вспомнил про телевизор на столике в ремонтной яме. Уж от него к розетке провод точно идет. Но прежде чем решиться на столь опасный трюк, как прыжок в яму, надо было попробовать более безопасные варианты. Причем перебрать их быстро, иначе собака, раскусив обман, попросту пойдет по своим собачьим делам, унося с собой последние остатки надежды.

Андрей снова прильнул к отдушине и закричал во все горло:

– Ой, чья это собачка! Ой! Собака в крысоловку попала!

Видимо, хозяин или хозяйка были достаточно далеко, по крайней мере, никакой реакции на этот крик не последовало. Отреагировала только собака – она оторвала морду от пакета и тряхнула вислоухими ушами.

– Хороший бобик… – сюсюкнул Андрей. – Кушай, кушай, собачка моя.

Пес глянул на отдушину и снова взялся за пакет, пытаясь окончательно его развернуть. Андрей прикинул, сможет ли накинуть собаке на шею цепь от наручников. Сомнительно. Петлю на ней не сделать, а обкрутить цепь вокруг головы через узкую отдушину казалось совершенно немыслимым. Оставался только прыжок в яму за проводом от телевизора.

Андрей сомневался лишь пару секунд, затем присел на краю ямы, перевернулся на живот и сполз вниз. Высота оказалось не такой уж большой – на ногах Андрей после падения не удержался, но и задачу перед собой такую не ставил. Ничего не отбил, и ладно. Добравшись до столика с телевизором, он с корнем вырвал провод и прикинул его длину.

– В самый раз, – шепнул он и быстро изготовил петлю.

Теперь предстоял самый трудный этап – выбраться из ямы. До лесенки цепи не хватало, поэтому о простых путях нужно было сразу забыть.

Андрей выбросил провод с петлей наверх и попробовал подпрыгнуть так, чтобы ухватиться руками за бетонный край. Не хватило всего нескольких сантиметров, но это расстояние оказалось непреодолимым. Тогда, не теряя времени, он сбросил телевизор на пол, подтянул к краю ямы столик и влез на него. Столик угрожающе заскрипел и покосился, явно не рассчитанный на такой вес. Очень аккуратно Андрей поднял руки, но до края бетона не хватило точно такого же расстояния, как и в момент прыжка. Андрей зарычал от бессильной ярости и попробовал подпрыгнуть, но вместо прыжка получилось падение – столик развалился у него под ногами.

Оставался последний способ.

Андрей выбрал слабину цепи, намотал излишек на руку и попробовал по ней влезть наверх. По ощущению это оказалось очень похоже на дробление пальцев в стальных тисках – цепь складывалась, глубоко впиваясь в кожу кромками.

– У-у-у-у! – не удержался от стона Андрей и последним усилием выбросил вверх руку.

Пальцы ухватились за шершавый бетонный край, Андрей освободил от цепи другую руку и подтянулся, перекатившись на бетонный пол гаража.

Несколько секунд отдышаться, морщась от боли в ребрах. Все. Вперед. Времени мало. Андрей осмотрел рассаженные окровавленные ладони, но сейчас это не имело значения. Он подхватил проволочную петлю и метнулся к отдушине.

– Слава богу! – прошептал он, когда увидел, что собака никуда не ушла, а наоборот, повернулась к нему задом.

Андрей осторожно просунул петлю в дыру, раскачал ее и попробовал набросить собаке на морду. Ничего не вышло. Пес вывернулся и недоуменно посмотрел на отдушину. Андрей снова раскачал петлю, и это вызвало у собаки интерес. Она подошла ближе и понюхала свисающий из дыры провод. Андрей попробовал подсечь, когда морда почти попала в кольцо петли, но реакция у собаки была гораздо лучше. Зато сама игра заинтересовала разочаровавшегося в пустом пакете пса. Он принялся скакать вокруг провода и потявкивать, то и дело вставая в охотничью стойку.

– Флэш, Флэш! – еле слышно раздался женский голос с края пустыря.

Андрей испугался, что собака уйдет, но игра заинтересовала ее явно больше, чем голос хозяйки. Пес еще раз тявкнул и принялся бить петлю лапой.

– Господи, помоги! – шептал и шептал Андрей. Наконец лапа проскочила в петлю, Андрей резко дернул, и собака жалобно завизжала, пойманная в силок.

– Флэшик, Флэш! – Голос раздался гораздо ближе.

– Слава тебе, Господи! – шепнул Андрей, для надежности намотав провод на руку.

– Флэш, ко мне!

Собака визжала, будто ее жгли раскаленным железом.

Наконец Андрей увидел хозяйку – холеную дамочку лет сорока пяти, в брючном костюме, с поводком в руке и сумочкой на плече.

– Что с тобой, Флэшик! – Женщина метнулась к собаке и попробовала ее отцепить, но Андрей потянул сильнее.

– Что ты делаешь, гад! – Дама погрозила в отдушину кулаком. – А ну, быстро отпусти пса! У меня муж генерал милиции!

– Замечательно, – усмехнулся Андрей и сильнее натянул провод. – Я его не боюсь совершенно. Могу сказать ему это в лицо.

– Ну, гад! – Она подобрала с земли камень и метко швырнула в отдушину.

Андрей увернулся.

Женщина снова попыталась отцепить собаку, но та совсем ошалела и принялась клацать на нее зубами.

– Отпусти его, гад! – рассвирепела хозяйка. – Иначе я тебя убью прямо сейчас!

– Жду с нетерпением, – театрально рассмеялся Андрей и снова глянул в отдушину.

Дама ругалась, собака визжала. Андрей пожалел пса и чуть ослабил натяжение провода. Он глянул на женщину и с ужасом уперся взглядом в пистолетный ствол приличного калибра. Андрей поспешно отпустил провод, но сокрушительный грохот и пламя все же успели ударить ему в лицо.

Через пару минут Андрей очнулся от жуткой боли. Глаза болели так, словно в них насыпали смесь песка с красным перцем. Ничего не было видно, в ушах стоял сплошной свист и грохот. Осязание подсказывало, что Андрей лежит не на бетоне, а на деревянном полу. Деревянный пол был только в ремонтной яме.

Андрей живо представил, как выстрел из газового пистолета сшибает его с дивана, как он скрючивается, закрывая лицо руками, и рушится в яму. Тогда понятно, почему болит каждая клеточка тела. Лицо щипало и жгло, хотелось отмыть его от липкого перцового экстракта, но выбраться из ямы и доползти до крана не представлялось возможным. По крайней мере, в ближайшее время.

Оставалось лишь кататься по полу и заливаться слезами.

Где-то глубоко внутри оставалась надежда, что хозяйка собаки все же приведет своего мужа-генерала на разборки с живодером, поймавшим в петлю всеобщего любимца. Или хотя бы заявит в милицию. Время шло, но ничего не менялось, только жуткое жжение в глазах ослабевало с каждой минутой.

Примерно через полчаса Андрей уже смог нормально открыть глаза и хоть что-то увидеть, кроме радужных пятен в прямоугольнике света. Но кожа опухла чудовищно, слизистая горла болела, как после ожога кипятком. Язык тоже распух и уменьшаться пока не собирался.

Ночью сгорела лампочка под плафоном.

К тому времени Андрей почти полностью пришел в себя после выстрела, хотя говорить получалось пока с трудом – связки выдавали только невнятный хрип и шипение. К утру Андрей начал подумывать над тем, как выбраться из ямы. Проблема была животрепещущей – отойдя от химического удара, организм требовал утоления нарастающей жажды. Живо вспомнился усыпанный капельками стакан с водой, стоящий на тумбочке в больничной палате. Затем по очереди перед глазами медленно проплыли струя родника, стекающая по берестяной дощечке, газированная вода из рекламы, река, автомойка, лужа во время дождя, холодный снег, который можно есть, когда нет возможности достать воду. Андрей тут же вспомнил юнца из Шарифа – он лежал в окровавленном снегу, а ледяной ветер трепал его изодранную одежду. Андрей подошел, хрустя снегом, и сорвал полосу ткани, скрывавшую лицо. Это было лицо Володи.

Андрей вскрикнул и проснулся.

Через отдушину пробивались сноп утреннего света и разговор двух мужчин.

– …за соляркой, – закончил фразу один.

– Ладно, давай, а то шеф нам головы отвернет, если мы не закончим к обеду.

– Возьми лом и кирку у Семеныча, подровняй края котлована. А когда экскаватор запустим, выберем дно.

– Хорошо.

Андрей собрался с силами и попробовал закричать.

– Эй, мужики! – Но из горла вырвался только надсадный хрип.

Никто его не услышал.

Понимая, что третий шанс судьба ему точно не даст, Андрей запаниковал. Он ухватился за цепь, пытаясь вылезти, как вчера, но содранные до мяса ладони полыхнули такой острой болью, что у Андрея помутилось сознание. Он разжал руки, словно цепь была раскалена докрасна, и панически заметался, отыскивая путь наверх. Ничего подходящего на глаза не попадалось, к тому же Андрей понял, что подтянуться на израненных руках уже не сможет. В такой ситуации нужно что-то тяжелое – попробовать разбить цепь.

Телевизор для этих целей оказался хлипким, деревянная вешалка не годилась, а ни на что серьезнее взгляд не натыкался. И вдруг в дальнем углу возле лесенки Андрей разглядел спрятавшийся в густой тени огнетушитель. Тяжелый баллон «ОУ-9» – старый девятилитровый углекислотник. По весу и прочности он ничуть не уступал хорошей кувалде. Вот только как снять его с дальней стены? Если бы цепи хватало на такое расстояние, Андрей без хлопот поднялся бы по лестнице.

– Черт… – зло прохрипел Андрей и повалил на пол деревянную вешалку.

Скривившись от боли, он подхватил ее как копье и попробовал сбить огнетушитель со стены. Это оказалось совсем не просто – конец палки соскальзывал с круглого бока, не оказывая на висящий баллон почти никакого действия. Да к тому же скованными руками держать ее было очень неудобно.

– А-а-а-а! – хрипел Андрей, осатанело молотя палкой.

Совершенно обессилев, он сел на пол. По опухшему лицу слезы катились ручьями, и трудно было понять – то ли Андрей плачет, то ли пораженные глаза слезятся от чрезмерного напряжения.

«Чтоб ты так же слезами умылся, как я», – явственно послышалось телефонное проклятие.

– А вот хрен тебе! – прорычал Андрей.

«Что со мной стало? – со стыдом подумал он. – Я же физик! Ученый! А посмотреть со стороны – обезьяна и та умнее».

Он, кряхтя, сдвинул диванчик с места и повез его по полу в сторону лесенки, пока цепь не натянулась до предела.

«Я человек! – билась в мозгу одна и та же фраза. – Я человек!»

Он снова взял деревянную палку, но в этот раз не стал бездумно колотить ею по баллону. Он положил ее на спинку диванчика и, словно рычагом, поддел непослушный огнетушитель. Тот покачнулся и с грохотом рухнул на пол. Осталось несколько раз подцепить его вешалкой и подтянуть к себе.

– Ха! – радостно выдохнул Андрей. – Ну, теперь держитесь!

Он схватил огнетушитель за вентиль и обрушил его на змеящийся по полу участок цепи. Грохнуло, звякнуло, но цепь осталась невредимой – удар просто промял звеньями доски пола.

– Надо что-нибудь тверже… – шепнул Андрей.

Но ничего тверже дерева в яме не было. Только стальная лесенка вверх – желанная, но недоступная.

– Ну же, ну! – истерически выкрикнул он и снова шарахнул баллоном в цепь.

Снова без результата.

«Истерику прекрати», – скомандовал себе Андрей.

Он сел на диванчик и продышался, решив поработать не руками, а головой. Кровь продолжала стучать в висках, но с каждым ударом ритм все более замедлялся. Наконец вернулась ясность мышления. Андрей недовольно пнул огнетушитель и снова осмотрел стены.

Ничего.

Круг обзора замкнулся, и взгляд снова упал на огнетушитель.

– Блин… – прошептал Андрей. – Когда я успел так отупеть?

Он взял огнетушитель и сорвал пломбу с вентиля. Затем направил раструб на цепь и пустил струю газа. Баллон рвануло из рук отдачей, из алюминиевого раструба с ревом реактивной струи вырвалась углекислота, похожая на густой белый дым. Несколько звеньев цепи тут же покрылись толстым слоем инея, от них повалил пар, как из распахнутой морозильной камеры.

Не дожидаясь, когда металл снова нагреется, Андрей перехватил баллон поудобнее и со всего маху ударил по одному из звеньев. Переохлажденная до хрупкости сталь не выдержала и лопнула, разметав по полу обломки звеньев. Израненные руки не выдержали такого удара – баллон выскочил из ладоней и, кувыркаясь, отлетел к дальней стене. Кожу обожгло жгучей болью, и разум на несколько мгновений захлестнула волна страдания.

– У-у-у-у! – Андрей даже вскрикнуть нормально не смог, только повалился на диван и корчился, свернувшись калачиком.

Наконец отпустило. Смотреть на руки не хотелось – ладони по фактуре и цвету напоминали сырые отбивные котлеты. Но зато путь наверх был свободен. К отдушине, за которой совсем рядом слышалась человеческая речь. Только что слышалась.

Андрей взобрался по лесенке и метнулся к дыре, но за ней виднелись все тот же пустырь и тот же лес без всякого намека на человеческое присутствие.

– Ну нет… – просипел Андрей, чувствуя, как в нем все сильнее крепнет решимость выбраться.

Это уже были не страх и не желание выжить. Это было именно желание выбраться, вопреки всему, назло тем, кто его здесь запер. Показать им, что он умнее, сильнее и воля у него в десять раз крепче.

Новый план побега засверкал перед его мысленным взором, как граненый алмаз. Этот план был самым лучшим, поскольку не требовал посторонней помощи. Было обидно и стыдно, что, поддавшись страху и отчаянию, Андрей сразу не взялся за его воплощение. Но ничего, сейчас, сейчас.

Андрей снова спустился в яму, позвякивая по полу обрывком цепи, схватил валяющийся огнетушитель.

– Два дня у меня, да? – шептал он, будто разговаривая с невидимым собеседником. – Два дня… Сейчас, сейчас.

Он выбрался наверх, отодвинул диван, поискал, чем можно обмотать руки. Ночная рубашка, грязная и окровавленная, для этого не годилась – это была хоть какая-то одежда. Андрей не задумываясь сбежал бы и голышом, но лучше этого избежать, пока возможно.

Ничего подходящего не нашлось. Но это уже не могло остановить Андрея. Несломимая воля к свободе переключила его тело в какой-то иной режим, когда боль уже не страшна, когда она из мучительного страдания превращается лишь в индикацию повреждений. Андрей схватил огнетушитель и, не жалея рук, изо всех сил ударил в стену. Бетон взвыл от напряжения, сверху посыпалась мелкая пыль, а в месте удара осталась небольшая белая точка. Но упругая сталь баллона отскочила от стены, словно мяч, вырывая из ладоней новые куски кожи.

– Нет, так не выдержать. – Андрей зло стиснул зубы, ожидая, когда перед глазами прекратится красно-черное мельтешение. – Надо что-то найти для защиты ладоней.

Он попробовал отодрать часть диванной обивки – не вышло. Он заглянул во все углы и под раковину, внимательно осмотрел яму. Никаких тряпок. Уже совсем отчаявшись, он заглянул внутрь дивана и чуть не взвизгнул от восторга – там лежал полный набор старого постельного белья.

С мастерством милицейской овчарки Андрей зубами разодрал простыню на узкие полосы и обмотал ими руки. Подвижность кистей заметно ухудшилась, но теперь боль при ударах оказалась вполне терпимой.

Размах, удар. Холодный пот на грани болевого шока. Новая белая точка на стене, рядом с предыдущей. Новый поток пыли.

Андрей хотел чихнуть, но обожженное выстрелом горло выпустило из себя лишь резкий выдох. Обмотанные руки при ударе все равно болели невыносимо, но зато металл не рвал кожу.

Размах, удар.

Размах, удар.

Перед глазами пронеслись кадры старинного немого фильма, в котором пролетарий высекал молотом искры из наковальни.

Размах, удар.

С десяток белых точек на стене слились в единое пятно, затем оно углубилось на несколько миллиметров, а часа через полтора появилась едва заметная сетка трещин.

Размах, удар.

За работой голод чувствовался особенно остро, в голове шумело, а тяжелый огнетушитель так и норовил выскочить из онемевших рук. Ладони уже совершенно не ощущали боли, но на запястьях образовались круговые раны от болтающихся при ударе наручников. Они противно саднили, но это было хорошо, поскольку боль удерживала в сознании и не давала расслабиться.

Размах, удар.

Иногда Андрей останавливался, чтобы отдохнуть и послушать окружающее пространство. С одной стороны, оставалась надежда, что кто-нибудь из рабочих пройдет мимо, а с другой – Андрей не хотел, чтобы внезапно приехавший бандит застал его в позе молотобойца. На случай его досрочного появления Андрей разработал специальный план, согласно которому при звуке подъехавшей машины следовало спрятаться в яме, а когда Чуб удивленно туда заглянет – шарахнуть ему в лицо струей из огнетушителя. Этого должно хватить даже на такого здоровяка – моментально обмороженное лицо кого угодно выведет из строя на некоторое время. А там и баллоном по голове можно будет добавить.

Размах, удар.

Сеть трещин расширилась, углубилась, и к полудню из стены выпали первые осколки бетона.

Размах, удар.

Дальше пошло легче. Надорванный ударами в одну точку бетон сдался и начал крошиться. Сначала он выпадал кусками, затем стал слоиться.

Размах, удар.

Андрей остановился и посмотрел на проделанное углубление. Руки бессильно опустились, выронив баллон на пол.

– Вот зараза… – едва не взвыл Андрей, разглядев в бетонном нутре пересечение арматурных штырей.

Арматура была тонкой, миллиметра четыре в диаметре. Но это была арматура. Железо. Баллоном ее не пробить.

– Думаешь, я сдамся? – зло прошипел Андрей. – Ну уж нет. Лучше я сдохну прямо у этой стены!

Он схватил огнетушитель окровавленными руками и снова принялся колотить в стену, расширяя выбоину все больше и больше. Углубить ее он не мог – мешала арматурная сетка, но сидеть без дела его не могла заставить даже неистовая боль в руках.

Но уже часа через два бесполезность этой затеи стала видна окончательно. Андрей расширил выбоину достаточно, чтобы пролезть в нее целиком, но путь к свободе загораживала арматура и второй слой бетона. Андрей представил, как бьет в железные прутья, выкрашивая бетон с той стороны, а затем умирает от голода, глядя на мир через погнутую решетку.

– Нет уж, лучше стена, – присел он на край дивана. Но тут же вскочил, схватил баллон и принялся колотить в стену как сумасшедший.

– Не остановлюсь! – хрипел он. – Не остановлюсь!

Баллон рванулся сильнее обычного и отлетел на диван, Андрей бессильно уперся лбом в стену. Вдруг снаружи явственно послышался шорох шагов. Андрей двумя рывками снова придвинул диван к стене и, вскочив на него, прильнул к отдушине.

По пустырю, совсем рядом с гаражом, шел мужик в измазанных штанах и оранжевой жилетке на голое тело, поигрывая ломиком в правой руке.

– Эй, мужик, – осторожно позвал Андрей. Незнакомец остановился, похмельным взглядом отыскивая источник звука.

– Я здесь, в гараже.

– И чего тебе надо? – поинтересовался мужик.

– Слушай… – Андрей помедлил, подыскивая нужные слова. – Ты не мог бы вызвать ментов?

– Я что, похож на больного? Иди ты знаешь куда?

– Догадываюсь, – не сдавался Андрей. – Ладно, давай я у тебя лом куплю.

– Это казенный. – Мужик задумался, явно прикидывая, сколько запросить с ненормального.

– Я хорошую цену дам. – Андрей решил подогреть назревающий интерес.

– Сколько? – напрямую спросил незнакомец.

– А сколько хочешь?

– Ну, рублей двести, – решил заломить мужик.

– Хорошо. А сотовый телефон за две штуки хочешь?

– Чего? – Рабочий явно не поверил ушам.

– Вот этот. – Андрей нырнул под диван и снова вернулся к отдушине, выставив телефон на обозрение.

– Не врешь?

– Нет. Лом очень нужен. Могу даже с возвратом. Поработаю и оставлю его здесь в траве. Завтра утром возьмешь.

– Ты псих? – на всякий случай спросил мужик.

– А есть разница?

– Нету, – согласился рабочий. – Давай телефон.

– Ну уж нет, – фыркнул Андрей. – Я тебе предложил в десять раз больше, чем ты просил. Так что сначала ты мне лом, а потом я тебе телефон. В крайнем случае обойдешь со стороны ворот и начистишь мне морду.

– Это я могу, – охотно согласился рабочий.

– Так чего боишься? Давай лом.

Жадность и осторожность боролись в душе мужика недолго, он подошел к стене и сунул ломик в отдушину. Андрей честно протолкнул в нее телефон.

– Так он не работает! – заволновался мужик.

– Аккумулятор сел. Зарядить надо.

– Э, на фиг. Это еще зарядник к нему покупать!

– Но ведь и лом я беру только в аренду, – успокоил его Андрей. – А телефон тебе насовсем.

– Ладно, – прикинул рабочий. – Уговор в силе.

Он гордо повесил новую игрушку на пояс и прибавил шагу, видно, спешил похвастаться перед друзьями.

Как только землекоп скрылся из виду, Андрей осмотрел лом. Длинный, тяжелый, острый, затертый в месте хвата до блеска. Он показался лучшим на свете, потому что был не где-то, а прямо в руках. Наверное, герои «Таинственного острова» Жюля Верна не испытывали такого восторга, когда случайно нашли хлебное зернышко.

– Эх! – выдохнул Андрей и ударил острием в стену.

Лом вонзился в бетон между прутьями арматуры и сразу рассек его глубокой сеткой трещин. Грохота и звона было гораздо меньше, чем от ударов огнетушителем, но эффективность поражала воображение – из выбоины сначала посыпалась бетонная крошка, а затем куски побольше, вздымая густые клубы пыли. Поток света из отдушины стал похож на луч зенитного прожектора в дыму бомбежки.

Бум! Бум! Бум!

Андрей закашлялся. Из носа потекло ручьем – защитная реакция слизистой. Из глаз снова хлынули слезы.

«Чтоб ты так слезами умылся, как я», – пронеслось в голове.

Бум! Бум! Бум!

Андрей старался не обращать внимания на мечущиеся мысли. Мысли мыслями, но пыли становилось все больше. Пришлось отложить лом и оторвать от простыни длинный лоскут, обмотав им лицо, как делают бедуины, спасаясь от пыльной бури.

Бум! Бум! Бум!

Вместе с бедуинами вспомнился мертвый гонец из Шарифа, а следом за ним Алена. Андрей представил ее бредущей по ночному проспекту, омытую сиянием оранжевых фонарей. А вокруг город играл огнями, и шел дождь, и редкие машины шелестели шинами по мокрому асфальту.

Бум! Бум! Бум!

Время шло. Израненные ладони горели от пота и пыли. Она ровным слоем покрыла пол, диван и всего Андрея, сделав его похожим на ожившую статую. Мышцы ныли от непривычной нагрузки, а на запястьях образовались круговые раны от болтающихся при каждом ударе наручников. Жара усиливалась, пуская по лицу жгучие змейки пота.

Бум! Бум! Бум!

За арматурной решеткой толщина стены была больше. Огнетушителем Андрей точно не обошелся бы. К полудню лом пробил сквозную дыру размером с небольшой апельсин. Андрей едва не упустил драгоценный инструмент наружу, еле удержав перемотанными руками. Еще один луч света ворвался в запыленный гараж. Перехватив лом поудобнее, Андрей принялся расширять дыру, стараясь попадать в железную проволоку арматуры. Это было самым сложным – арматура гнулась, корежилась, но поддавалась с трудом. Три штыря все же лопнули и начали тарахтеть при каждом ударе.

Иногда Андрей прекращал работу, прислонял лом к стене и падал спиной на диван, хватая ртом пыльный воздух. Но надо было спешить, поэтому он руками сгребал в сторону высыпавшийся из дыры бетон и снова брался за лом. Тело сопротивлялось, но воля была сильнее.

Один раз он умылся, но тут же пожалел об этом. Обмотка на руках промокла, и ее пришлось менять на сухую, а это оказалось очень больно – ткань прилипла к ранам и отрывалась с трудом. Кроме того, бетонная пыль въелась в мокрую кожу и теперь напоминала о себе назойливым жжением. От жары и боли перед глазами плыли мутные пятна.

Бум! Бум! Бум!

Еще через пару часов Андрей вымотался окончательно, но почти довел дыру до нужного размера.

Бум!

Дышать, дышать.

Бум!

Лом норовил вырваться из рук, соскакивал с края дыры, путался в арматуре, неумолимо стараясь выскользнуть на свободу из душного гаража.

Бум!

Когда село солнце, Андрей позволил себе отдохнуть подольше. По пустырю пробежал рыжий сеттер, а привлекать внимание его хозяйки грохотом лома не следовало. Едва сеттер скрылся с глаз, Андрей снова принялся за работу. Размер дыры он посчитал достаточным, поэтому все усилия бросил на арматуру. Он бил по ней наотмашь, он продевал лом между прутьев и расшатывал их, стараясь взять прутья на изгиб. Железо поддавалось с трудом, но все-таки поддавалось. К сумеркам Андрей разорвал большую часть штырей, используя лом в качестве рычага. Оставалось только отогнуть их, окончательно освобождая путь наружу. Он опустил лом и перевел дух, собирая силы для решающего рывка.

В этот момент за воротами послышался знакомый гул двигателя.

Сердце замерло. Не теряя ни одной драгоценной секунды, Андрей несколькими ударами босых ног отогнул арматуру и выскочил в свежий вечерний ветер, прихватив с собой лом в качестве оружия для возможной схватки.

Слева от пустыря притих небольшой поселок, заросший густой летней зеленью, а справа огромным горным массивом в зареве заката пылала огнями Москва. На ее фоне покинутый экскаватор вытянул в небо тяжелый ковш, напоминая железную статую автостопщика. Андрей метнулся к нему вдоль сплошной стены массива гаражей, уже понимая, что босиком от разъяренных бандитов уйти не удастся. Лом в скованных руках мешал, и пришлось его бросить.

Чуб повозился с гаражным замком. То ли гашиш оказался на редкость крепким, то ли пыль попала в замочную скважину, но ключ с трудом провернулся лишь со второго раза.

– Сейчас, Андрюшенька, – зло фыркнул бандит, откидывая тяжелую дужку замка. – Врать мне удумал? Сейчас я тебе устрою практический урок анатомии. Сука…

Он лязгнул засовом и потянул на себя створки ворот.

– Сейчас ты узнаешь, какого цвета кишки у людей.

Ворота распахнулись, сразу проявив дыру в дальней стене – по краям скалились кривые зубы арматуры. Клубы цементной пыли еще не успели осесть.

– Свалил… – Чуб удивился, но тут же пришел в себя и рванулся к пробоине.

Он попробовал в нее пролезть, но внушительная ширина плеч не позволила. Совершенно озверев, бандит поискал глазами какой-нибудь тяжелый предмет, тут же наткнувшись взглядом на огнетушитель. Подхватив его с дивана, Чуб размахнулся и изо всех сил ударил в бетонную кромку дыры.

Уставшая сталь баллона не выдержала этого последнего удара – огнетушитель разорвало с оглушительным грохотом, окутав гараж густым белым паром.

Чуб закашлялся.

– Вот гад, – спокойно сказал он, еще не видимый в плотном тумане.

Но сквозняк между дырой и воротами выдул пелену пара довольно быстро. Чуб лежал возле края ремонтной ямы, весь перепачканный цементной пылью, а огромная лужа крови растекалась под ним и просачивалась вниз. Бандит попробовал встать, но смог подняться только на четвереньки, с недоумением глядя на собственные кишки, выпавшие из разорванного осколками живота.

– Вот гад, – повторил он, повалился на бок и всем весом рухнул в ремонтную яму.

Услышав грохот взрыва в гараже, Андрей бросился под днище экскаватора. Если бандиты применили взрывчатку, стараясь вывалить стену целиком и выгнать джип на пустырь, то уйти пешком от машины не получится. Тем более босиком. Тем более когда ноги подкашиваются от усталости. Оставалось только вжаться в пахнущую соляркой глину и молиться, чтобы беда прошла стороной.

– Пронеси мимо чашу сию, – шептал Андрей растрескавшимися от едкой пыли губами. – Пронеси…

Рева двигателя слышно не было. И криков не было слышно, и ружейной стрельбы. Андрей выбрался из-за гусеницы и на локтях пополз в сторону Москвы, сиявшей на западе за сплошной стеной леса. Он дополз до узкой асфальтированной дороги, перебежал ее, согнувшись, как солдат под пулями, и вломился в густые кусты подлеска. Только отбежав шагов сто от дороги, он позволил себе упасть в траву и отдышаться. Но долго расслабляться Андрей себе позволить не мог – в любом случае надо уйти как можно дальше от гаража. Рваные лоскуты неба между верхушек деревьев совсем потемнели, приобретя ровный иссиня-черный оттенок. Заблудиться в ночном лесу проще некуда. Это лишь кажется, что идешь прямо, а на самом деле петляешь и кружишь, ничуть не приближаясь к нужному месту. Даже пасмурным днем, пройдя всего шагов двести, можно сбиться с направления градусов на сорок пять.