Текст книги "Нелинейная зависимость"

Андрей писал и писал, постепенно привыкнув к иной, чем в «Комманд Сервис», раскладке клавиатуры. Свет солнца, пробивавшийся через легкую ткань занавесок, медленно передвигался по полу, высвечивая новые предметы обстановки и скрывая старые в полутьме. Андрей подумал, что суть настоящего момента в том как раз и состоит, что он просто высвечивает события на бесконечном в обе стороны пути времени. Эта мысль не очень понравилась, поскольку предполагала некую предрешенность будущего, а такая концепция подавляла стимул к новым свершениям. Зачем суетиться, если все будет так, как будет? Но Андрей понимал прекрасно – лишь человеческая воля формирует будущее. Другое дело, что человек не всемогущ, что существуют некие ограничения, не позволяющие ему делать все, что угодно.

«Топология города, – вспомнил Андрей. – На самом деле это довольно забавная теория, и, может, стоит в ней покопаться поглубже».

Но сейчас предстояло дело гораздо более важное, и Андрей усилием воли заставил себя сосредоточиться на статье. Время шло, буквы на экране множились, соединялись в строки, в абзацы, постепенно превращаясь в осмысленный текст. Ближе к вечеру, когда пустота в желудке начала вызывать пустоту в голове, Андрей уперся в чисто техническую проблему. Без Пашкиной помощи разобраться с ней было невозможно, и, подумав, он потянулся за телефонной трубкой.

– Алло, кто это? – раздался на другом конце голос Пашки, смешанный с гулом мотора. – Алло!

– Это Андрей.

– Что?! Ты где?

– В Караганде. Надеюсь, ты уже знаешь о том, что я невиновен?

– Знаю, успокойся! Я с самого начала не верил.

У Андрея отлегло от сердца.

– Мне катастрофически нужна твоя помощь. Я пишу статью.

– Ну ты монстр! За тобой вся ментовка гоняется, а ты о статье думаешь! Или тебя похитители заставили?

– Нет, я от них вырвался.

– Сам?

– С помощью города, – усмехнулся Андрей. – Сейчас я в довольно надежном укрытии, и написание статьи под нашими двумя именами – это для меня единственный шанс остаться в живых.

– Подробнее можно?

– Не по телефону, – ответил Андрей. – Сможешь ко мне подъехать?

– Это в Москве?

– В самом центре.

Андрей хотел было назвать Лыськин номер, но удержался.

– Хорошо, я подъеду, – быстро согласился Пашка. – Куда именно?

Андрей назвал то же место, где встречался с Артемом.

– Добро. Через минут сорок тебя устроит?

– Вполне, – ответил Андрей. – Ладно, до встречи.

Он нажал кнопку отбоя и отложил трубку.

Конечно, риск этого предприятия был невероятно велик. И не потому, что Пашка плох, а именно потому, что хорош и наверняка верит в невиновность Андрея.

«Он вполне может решить, что я перепуган до смерти, что бегаю не по необходимости, а просто от страха. При таких раскладах он запросто может сдать меня ментам, чтоб они быстренько допросили и отпустили, – подумал Андрей. – Он и представить себе не может, что его хваленая милиция просто не в состоянии меня защитить».

И все-таки не было никакой другой возможности. Без Пашки статью не написать. Главное – обустроить все так, чтобы Лыська в любом случае не пострадала. Он набрал ее номер.

– Это Андрей, – сказал он в трубку. – У меня тут возникла одна проблема.

Он вкратце обрисовал суть.

– Значит, он запросто может привести за собой ментов? – Лыська осталась недовольна решением Андрея.

– Только вместе с собой. Он ведь не знает адреса.

– Ладно. Только давай я тебя подстрахую. У меня на ментов нюх.

– Спасибо.

– Встретимся у лифта на твоем этаже. Минут через десять. – Она повесила трубку.

Андрей не стал выключать компьютер, заглянул на кухню, но ничего съедобного не нашел. Подумав, он подключился к Интернету и скинул недописанную статью на один из своих электронных адресов. Затем глянул на себя в зеркало, отметив отросшую щетину на лице, но мужского бритвенного станка в ванной он не нашел, там лежал только женский с тремя запасными лезвиями. Андрей махнул рукой, надел байкерские сапожки и вышел в подъезд. Дожидаться, когда Лыська спустится, он не стал, зашел в лифт и поднялся на тридцатый. Хотелось курить, но не было ни денег, ни сигарет. От этого курить хотелось еще сильнее.

Наконец Лыська закончила собираться, и они вместе спустились на улицу. Внешность она изменила полностью, одевшись в оранжевую маечку и обтягивающий джинсовый костюм в стиле конца девяностых годов прошлого века. Волосы успела перекрасить в ярко-красный, а макияж навела самый вызывающий.

– Это для маскировки, – объяснила девушка.

Андрей мысленно усмехнулся.

Во дворе все еще стояла машина, а грубый водитель, ругаясь себе под нос, менял переднее колесо. На его светлой рубашке виднелся грязный след от резины. Андрей потянул Лыську в сторону, стараясь не попасть парню под горячую руку. Они наискосок миновали двор и оказались на Бульварном кольце среди шумного фырканья автомобилей.

– Где ты ему назначил? – спросила девушка.

– Подальше от твоего дома.

– Конспиратор, – улыбнулась она. – Значит, делаем так: ты сейчас идешь к нему, а я отстану и буду глядеть по сторонам. Постарайся на месте не упускать меня из виду. Если замечу что-нибудь подозрительное, сниму куртку и закину ее на плечо.

– И что мне тогда делать?

– Бежать.

– А статья?

– Тебе много осталось до завершения?

– Не очень, – ответил Андрей. – В основном технические моменты, которые без Пашки не описать. Копию статьи я закинул на свой почтовый ящик.

– Это правильно. Значит, тебе надо бежать в то место, где есть комп, подключенный к Интернету.

Андрей не ответил – такого места у него сейчас не было.

– Город тебе поможет, – неожиданно произнесла Лыська.

Это прозвучало как ответ на его мысли.

– Ты думаешь? – иронично спросил Андрей.

– Одежда Красавчика Рекса на тебе сидит уже не так хорошо.

Аргумент показался по меньшей мере странным, но Андрей не счел нужным вступать в бессмысленный спор. Лыська отстала и свернула на переход, затерявшись среди ожидающих зеленого света машин. В эту секунду Андрей почувствовал приступ щемящего одиночества и тревожного предчувствия. Он вдруг понял, что никогда больше не увидит эту девушку, что с ней обязательно случится нечто ужасное, если прямо сейчас он не бросится за ней следом. Вспомнился сфинкс, заваленный камнями в ущелье.

На переходе зажегся зеленый сигнал, и машины тронулись с места. Но Андрея это не остановило, он бросился на проезжую часть, на него загудели сигналами, закричали и завизжали тормозами, но он все равно рвался вперед, размахивая руками, словно переходил бурную реку из раскрашенной стали. Кто-то бросил в него недоеденным мороженым из окна.

– Придурок! – догнал визгливый женский голос.

Андрей выскочил на бульвар и встретился взглядом с изумленными глазами Лыськи.

– Ты что, ненормальный? – спросила она.

– Это доктор определит, – отшутился он. – Но тебе надо возвращаться домой.

– Это еще почему?

– У меня плохое предчувствие.

– Скорее нервно-психическое заболевание, – усмехнулась девушка.

– Пожалуйста, возвращайся домой.

– Это приказ? Разрешите выполнять? Разрешите бегом?

В этот момент она была очень похожа на совсем другую Алену. Не только чертами лица, не только яркой прической, но и мощной внутренней силой.

«Она убить, наверно, может», – совершенно непроизвольно проскочила фраза из песни.

– Я бы никогда не стал тебе приказывать, – сам себя одернул Андрей. – Я могу только тебя попросить.

– Очень интересно, – сощурилась Лыська. – Ты очень изменился.

– Нет. Просто я тебя полюбил.

– Ого! Ну и заявление посреди бульвара. С чего бы это вдруг?

У Андрея покраснели щеки под небритой щетиной.

– Извини, – тихо сказал он.

– Любовь – это светлое чувство, – насмешливо фыркнула Лыська. – За него нет надобности извиняться. Но может, ты не меня полюбил? Может, ту, которую видишь вместо меня?

Андрей промолчал. «Ведьма», – подумал он.

– Мы ведь похожи, правда? Как ее звали?

– Зовут, – зачем-то поправил Андрей.

Тут же вспомнились все страшные сны предыдущих ночей.

– Ее зовут Алена. Как и тебя.

– Меня зовут Лыська. – Девушка гротескно скопировала тон Нео из фильма «Матрица». – Запомни. И со мной ничего не может случиться. Знаешь почему?

Андрей нервничал, не зная, как отправить ее домой.

– Потому что я не человек! Я дух этого города! Понял?

– Ты просто дура, – сорвался Андрей и тут же понял, что случайно нашел верное решение. – Ты самовлюбленная идиотка, возомнившая о себе черт знает что. Ты решила взять на себя ответственность за меня? Ваши догмы, кажется, запрещают это делать. Запрещают?

– Не твоего ума дело.

– Слушай, ты меня заколебала уже. Я хотел тебя просто трахнуть, поэтому и вернулся. А ты, дура, не поняла своего счастья, выселила меня в другую квартиру и оставила скачивать порнографию из Интернета. А теперь прилипла как банный лист.

– Ты попросил меня о помощи. – Лыська словно не замечала обидных слов.

– Мне нужна была другая помощь, понятно? – Андрей постарался вложить в эти слова всю злость и все презрение, какие только смог отыскать в глубине души. – Мне нужна была интимная помощь. Лечь на спинку, ножки врозь. Никакой другой помощи мне не нужно. Катись отсюда и не мешай мне знакомиться с девушками посговорчивее.

– Дурак, – сказала Лыська.

Она развернулась и направилась вдоль бульвара. Пробивающийся сквозь листву свет осыпал ее сияющими пятнами, словно золотыми монетками. Андрей сжал губы и отвел от нее взгляд. Все. Теперь можно идти к Пашке.

Машина Резнова высунулась из широкой арки двора, Андрей узнал ее и улыбнулся.

– Привет! – Пашка вышел и помахал рукой.

Андрей сбавил шаг у проезжей части, ожидая, когда машины остановятся на переходе.

– Твою мать! – раздался за спиной мужской голос. – Ты бы смотрела, куда идешь!

– Извините! – донесся в ответ голос девушки.

Андрей узнал бы его из тысячи – это был голос Лыськи. Обернувшись, он увидел байкершу с закинутой на плечо курткой, ее оранжевая майка ярким пятном била в глаза, словно сигнал тревоги на корабле. Девушка держала в руке палочку от эскимо, а само эскимо густо размазалось по пиджаку высокого крепыша. Из-под его полы выглядывал краешек милицейской Регалии.

И как раз в эту секунду машины остановились у перехода, Андрей рванулся через дорогу, оттолкнул плечом Пашку и прыгнул на переднее сиденье его машины. Двигатель запустился мгновенно, Андрей нажал на газ, и машина стремительно сорвалась с места, проскочила проезжую часть и вылетела на бульвар, грохотнув днищем о высокий бордюр.

Парень с Регалией еле успел отскочить в сторону, всем телом растянувшись на клумбе. Андрей резко затормозил, ища глазами Лыську, но она уже исчезла из виду, видимо затерявшись в толпе. Он снова рванул машину с места, соскочил с бордюра на другой стороне бульвара и, рассеяв перепуганных пешеходов, скрылся в проулке между домами. Тут же зажегся зеленый свет, и поток машин преградил путь возможной погоне.

Глава 14

Андрей бросил машину через четыре квартала – пешком затеряться в центре Москвы было гораздо проще. Он попетлял немного среди дворов, вернулся к Бульварному и добрался до Арбата, инстинктивно полагая его самым безопасным для себя местом. Здесь было много народу, милиция не станет стрелять, а байкерское одеяние ни в коей мере не окажется особой приметой. Оставалось только прибиться к какой-нибудь кучке музыкантов и обдумать создавшуюся ситуацию.

Летний вечер был полон жизни, люди заполняли рестораны, гуляли и глазели на пьяных музыкантов, выбивающих нестройные ноты из гитарных струн. Андрей пристроился к слушателям, среди которых оказалось легко затеряться – многие из них были одеты почти как он. Кровь медленно очищалась от избытков адреналина, сначала мелкая дрожь появилась в руках, затем затряслись и колени. Наконец до сознания дошел весь ужас сложившейся ситуации. Андрею стало жалко себя, хотелось повернуть время вспять и многое сделать иначе, но уже ничего нельзя было изменить.

Вспомнились слова Дьякона о том, что в этом мире человек может изменить только сам себя, но сейчас это казалось полнейшей бессмыслицей. Не внутренний, а наружный мир агрессивно набросился на Андрея – снаружи были бандиты, менты, корпорация Скотта и огромное количество других нерешенных проблем. Эти проблемы с каждой минутой казались все неразрешимее, словно липкая смола затягивала тело в бездонную глубину. И сколько ни дергайся, ни барахтайся, тянет лишь вниз.

Гитарист грохотал по струнам и пел о поездах, уносящихся в темную ночь, а Андрей стоял, стиснув зубы, и трясся от страха. Он не так боялся во время перестрелки в больнице – там некогда было бояться, – он не так боялся в гараже, прорубая ломом бетонную стену, – тогда им руководили злость и желание выбраться. А сейчас впереди ничего не было, кроме вечера, оседающего на город.

– Пива хочешь? – раздался справа сипловатый мужской голос.

Андрей вздрогнул и повернул голову. Перед ним стоял длинноволосый мужик с бородой и усами, одетый в мешковатые штаны, затертые на коленях, и в грязный свитер на голое тело.

– Что? – переспросил Андрей.

– Пива, говорю, хочешь? – повторил незнакомец. – Похоже, ты сейчас на мели.

От мужика пахло потом, нестиранными носками и табачным угаром. В бороде можно было различить частицы всех съеденных за день продуктов. Андрей внутренне передернулся от отвращения.

– Нет, спасибо, – ответил он.

– А из какого ты стада? – Мужик явно был настроен на дальнейшее знакомство. – Сейчас в стадах одни сосунки, а ты, видно, из стариков.

– Немого знаешь? – вопросом ответил Андрей.

– Кто же не знает Немого? Он же тоже еще из тех. Да выпей пива, я угощаю.

Андрей, стараясь не выдать брезгливости, взял протянутый пластиковый стакан. Пришлось пригубить – конфликта не хотелось. Пиво оказалось еще отвратительнее, чем Андрей ожидал, примерно так он представлял себе вкус ослиной мочи, основываясь на цвете, запахе и количестве пены.

– Да ты пей, не стесняйся. – Мужик улыбнулся щербатым ртом. – Я еще сбегаю.

Андрей сделал два полных глотка, опасаясь, что его вырвет на мостовую. Но ничего такого не произошло, наоборот, третий глоток сделать оказалось легче, чем первых два.

– Полегчало? – спросил незнакомец.

– Кажется, да, – прислушавшись к своим ощущениям, ответил Андрей.

– Чего ты такой загруженный?

– Проблемы. – Андрей не собирался вдаваться в подробности.

– Просел?

– В смысле?

– Бабло кончилось?

Андрей коротко кивнул.

– Да это фигня. – Бомж махнул рукой. – Сегодня нет, завтра опять появятся. Философия. Я так уже лет двадцать живу. Сегодня у меня подъем, а завтра тебе повезет. Вот ты можешь поверить, что от наличия денег в тебе самом ничего не меняется?

– Не знаю. Совсем без денег, наверное, тоже нельзя.

– Да ладно тебе. Что ты знаешь про деньги? – снова улыбнулся мужик. – Главное, чтобы была жратва и крыша над головой. Это вы, байкеры, сами себя загнали в ловушку – вам нужно покупать бензин, мотоциклы, запчасти, сигареты. Бабы у вас. Но зачем это все? От голода или холода в Москве умереть почти невозможно. Надо быть полным лохом, чтобы не найти в городе пищу и кров.

– Человек рожден, чтобы изменять мир, – пожал плечами Андрей. – А твоя философия – это философия брюквы на грядке.

– Брезгуешь, – понял бомж. – Считаешь себя умнее. Но почему я весел, а у тебя страх нарисован на морде? Ты боишься, что у тебя и завтра не прибавится денег, и послезавтра. А без денег ты не умеешь. Деньги для тебя – как почва для твоей брюквы. Ты без них засохнешь, а я нет. Так у кого философия лучше?

– Это не философия, это пустая болтовня, – отмахнулся Андрей, поняв, что бомж неагрессивен. – Иди-ка ты.

– Думаешь, ты чем-то лучше меня? – Мужик протянул руку и забрал у Андрея стакан с остатками пива. – Если у нас обоих отнять деньги, я по сравнению с тобой буду бароном. Вот сегодня я нашел кошелек и гуляю. Это праздник. А завтра у меня будет обычная жизнь. У тебя же все наоборот. Каждый день обычная жизнь, а без денег – трагедия.

Он усмехнулся в бороду и направился дальше по улице.

Колени у Андрея перестали дрожать, руки тоже. Беседа с бомжом, несмотря на бессмысленность содержания, оказалась полезной по сути – она отвлекла его от начинающейся тихой истерики. Но и успокоившись, Андрей не мог представить, что делать дальше. Его жизнь зависела от статьи, а писать ее негде и не на чем. Да что там статья! Андрей не имел понятия, как и где проведет эту ночь, а за ней неизвестное количество других, таких же бездомных ночей. Желудок напомнил о себе голодным урчанием, но это урчание вызвало у Андрея парадоксальную реакцию – он засмеялся. Не мысленно, а в голос, хотя никто из окружающих не обратил на это особенного внимания. Вспомнилась курица, которую так не хотелось готовить.

«А ведь я и не буду ее готовить», – с мазохистским злорадством подумал Андрей.

Если бы в эту секунду над Арбатом раздался трубный голос Дьякона, вещающий о непроизвольном исполнении желаний в городе, Андрей бы ничуть не удивился. Он не удержался и глянул в сторону крыши Торгового центра, но ни голоса, ни колокольного звона, конечно, не было слышно.

«Надо быть осторожней с желаниями. – Андрей грустно вздохнул и попросил сигарету у стоящего рядом парня. – Сейчас я бы многое отдал, чтобы приготовить и съесть эту проклятую курицу».

Взяв сигарету, пришлось попросить и огня. Было неловко, но курить хотелось сверх всякой меры. Поблагодарив и затянувшись дымом, Андрей попробовал разобраться в сути понятия «неловко». Получалось, что всякая неловкость возникала от боязни плохо выглядеть в чужих глазах. То есть Андрей, не имея возможности читать посторонние мысли, представлял, какими они могут быть. А какими они были реально? И было ли вообще кому-нибудь дело до того, как Андрей выглядит и что делает? Тут же в голову пришла забавная формула – посторонние думают о тебе так же, как ты бы подумал о них, попади они в похожую ситуацию.

Гитарист устал молотить по струнам и сменил гитару на пол-литровый стакан пива. На Арбате зажглись фонари – темнота опускалась на город. Людей заметно прибавилось, будто огни ночи имели над ними необъяснимую власть, выманивая из квартир своим праздничным светом. Обилие гуляющих помогало Андрею оставаться незамеченным в толпе, но мысли все чаще возвращались к необходимости поиска хоть какого-нибудь убежища на ночь. Он знал, что после закрытия станций метро любой одинокий прохожий вызывает у милицейских патрулей повышенное внимание.

Воспоминание о милиции снова вызвало страх, постепенно усиливающийся до уровня, близкого к истерике. Это походило на острый приступ паранойи, когда в студенческом общежитии народ накуривался коноплей «до ментов». Так называлось состояние дикого ужаса от осознания, что прямо сейчас в дверь войдут хмурые парни с Регалиями, и заломят руки, и отметелят ботинками, и посадят в вонючую камеру. Хотя нет, тогда еще вместо Регалий были удостоверения. Но термин «обкуриться до ментов» вспомнился сейчас очень отчетливо из-за удивительной схожести состояния. Только теперь опасность была совершенно реальной и не ограничивалась клеткой. Андрей прекрасно понимал, что жив лишь благодаря отсутствию у противника информации о его местонахождении.

Андрей с трудом понимал, почему его побег от правоохранительных органов закончился именно возле пьяного гитариста на Арбате. Умом он понимал, что ощущение безопасности этого места связано в первую очередь с его многолюдностью, с возможностью затеряться в толпе. Но была и другая причина. Судя по всему, она имела не столько разумную, сколько эмоциональную подоплеку – Андрей вспомнил, что Арбат был первым местом, куда он направился прямо с вокзала в день своего приезда в Москву. Тогда он еще ничего не знал в этом городе, он помнил лишь далекое детство, когда отец привез его в Москву на каникулы. Он помнил, что, спустившись с вокзала в метро, не надо делать никаких пересадок – поезд сам привезет на станцию «Арбатская». И именно здесь он впервые увидел Москву взрослым взглядом. Это было место первого свидания с городом, поэтому он сюда и пришел.

Гитарист допил пиво и уложил гитару в чехол. Кучка слушателей, так и не дождавшись возобновления концерта, начала растворяться в текущей по Арбату людской реке. По мнению Андрея, одиноко стоящий мужчина в байкерском одеянии мог привлечь к себе ненужное внимание. Пришлось влиться в общий поток.

Больше всего раздражало отсутствие денег – Андрей уже давно разучился обходиться минимумом и никогда не представлял себе жизни вообще без копейки. Сейчас из денежных средств в кармане лежала лишь телефонная карта с кредитом на пять минут разговора, но обменять ее на еду или поездку в метро было совершенно немыслимо.

А есть хотелось.

Бомж говорил, что в городе еду и кров можно найти без труда, но либо он хвастался, либо для уличной жизни требовались особенные умения. Странно, что в приключенческой литературе по большей части описывались способы выживания в лесу, в пустыне или в горах, но мало кто из классиков потрудился описать методику выживания в естественной для человека среде обитания – в городе. Андрей попробовал применить для решения этой проблемы ум, но тут же понял, что для анализа попросту не хватает данных. Андрей совершенно не представлял, по каким законам происходит круговорот еды в городе, как она попадает в места употребления и какие меры принимаются для устранения ее утечки. Единственным способом добычи, пришедшим на ум, оказалась банальная кража, но Андрей ее тут же отбросил.

Тогда он попробовал решить задачу в упрощенном виде – добыть денег. Хотя бы немного. Еще в студенческие времена ходили слухи о неплохих заработках на мойке вагонов. Для такой работы не нужны документы, а чувство голода уже заметно превысило чувство брезгливости. Андрей решился и выбрал направление на Курский вокзал. Идти было далеко, но Андрей хорошо представлял дорогу. Сначала он думал пробираться темными проулками и дворами, чтобы не попасться на глаза случайному патрулю, но затем сообразил, что такие меры предосторожности не только излишни, но и могут привести к прямо противоположному результату.

Смешавшись с толпой, Андрей вскоре почувствовал всеобщее безразличие. Никому вокруг не было дела ни до него самого, ни тем более до его проблем. Люди замечали друг друга ровно настолько, чтобы не оттаптывать ноги и не стукаться лбами. Андрей напрягался только при виде милицейских патрулей, стараясь обходить их подальше. Главное в таких маневрах было не менять резко скорость и направление движения – это правило Андрей усвоил еще в те времена, когда у него не было московской прописки.

До вокзала он добрался уже совсем затемно, если можно назвать темнотой странное состояние летних московских ночей, когда медленный закат угасает совсем ненадолго, чтобы почти сразу превратиться в такой же неспешный рассвет. Андрей выяснил у грузчика местонахождение отстойника для вагонов и направился туда пешком, обогнав разрозненные кучки бомжей, вяло бредущие вдоль путей.

«Конкуренты», – подумал он, уже понимая, что легко работа не достанется.

Но вид у бомжей был жалкий, лица пропитые, а тела наверняка измучены многочисленными болезнями и недоеданием. В себе же Андрей ощущал непобедимую уверенность. Он подумал было, что уверенность эта связана с недавними событиями, поставившими его на грань жизни и смерти, но тут же понял, что сам себе врет – она основывалась лишь на жалком виде бомжей. Андрей выглядел жемчужиной в куче навоза не потому, что сам был жемчужиной, а лишь потому, что сравнивал себя с кучей дерьма. Сами бомжи об угрозе еще не догадывались, справедливо считая, что у байкера может быть более важное дело, чем уборка вагонов.

Но один, совсем старый на вид, оказался то ли хитрее других, то ли опытнее. Он то и дело подозрительно поглядывал на Андрея. Что-то в нем было странное, резко отличавшее его от других, и, лишь приглядевшись, Андрей понял, что старичок не такой уж старый и совсем не дряхлый, а маленький рост и желтый цвет лица попросту выдавали в нем китайца. Наконец старик перестал бросать взгляды и подошел с таким видом, будто собирался попросить сигарету.

– Поработать решила? – вместо этого спросил китаец.

– Тебе какое дело? – высокомерно фыркнул Андрей.

– Послушай, если ты собралась вагон помыть, я тебе помогу. В первый раз, да?

– Иди к черту.

– Не пойду. Ты ничего здесь сама не узнаешь. Ты хоть знаешь, когда можно на работу проситься, чтоб не прогнали?

Андрей задумался.

– А тебе что за дело? – уже менее агрессивно спросил он.

– Тебя сейчас бить будут, – объяснил китаец. – Но ты здоровая, сильная, ты победишь. Только зачем победа, если никто не скажет, что с ней делать потом?

– Ты хочешь со мной в долю? – понял Андрей.

– Точно. А я тебе помогу. Ты меня не бей, я тебе все расскажу, а на двоих нам хватит.

– Ладно, – кивнул Андрей.

– Вон, посмотри, в черном свитере мужика. Самая сильная. Ее первым бей. Остальные испугаются и уйдут дальше. Другой поезд совсем скоро придет. А с проводником я сам буду говорить. Иди, иди, сами они не уйдут.

Андрей широко раздул ноздри и двинулся к группе бомжей, чувствуя, как сердце ускоряет ритм.

– Чего надо? – спросил крепыш с беззубым ртом, на которого показал китаец.

– Драться иду, – честно признался Андрей.

– А надо? – усмехнулся беззубый.

– Я бы и рад избежать, но вы же работу по-доброму не отдадите.

– Нет.

– Значит, придется драться.

– Какой ты упертый, – усмехнулся беззубый и первым бросился на противника.

У него не было техники движения, какая приходит с многолетними тренировками, но ее с успехом заменяла уличная проворность. Но самым страшным в противнике оказалось отсутствие всякого страха и малейшего намека на воображение – он совершенно не боялся замахов, не поддавался на обманки, а полученный в лицо удар не выводил его из душевного равновесия. Примерно так дерутся звери, и именно из-за этого Андрей старался избегать конфликтов с собаками. Такого противника можно лишь убивать или физически выводить из строя, доводя хотя бы до потери сознания.

В первые же секунды Андрей получил несколько болезненных ударов по ногам и один в подбородок. От этого не только алые пятна завертелись перед глазами, но и накатил приступ одуряющей тошноты, напомнив о недавнем сотрясении мозга. Но это ошеломило лишь в первый момент, а потом боль смыло потоком адреналина, и Андрей принялся молотить кулаками и пинаться. Крепыш крепко ударил его в нос, но Андрей сумел подобраться к нему вплотную и схватить за руку. Тут же, не дожидаясь ответных действий, добавил коленом в пах и локтем по затылку. Крепыш рухнул ему под ноги и пополз подальше от рельсов.

– Добивать не надо! – выкрикнул китаец. – Они теперь сами уйдут.

Четверо оставшихся бомжей, которые даже не пытались принять участие в драке, подхватили поверженного товарища и поволокли его вдоль путей.

– Надо в вагона садиться! – Китаец призывно помахал рукой и подошел к двери.

Когда Андрей смахнул со штанов и куртки грязные следы пинков, старичок уже успел обо всем договориться.

– Нам два вагона дали! – довольно улыбнулся он. – В два раза больше получим. А ты хорошо дралась, очень быстро. Давай убирай мусор, а я веник возьму. Я совсем старая, мне бутылки носить нельзя.

Они забрались в вагон и принялись за уборку. Андрей заметил, что проводники в своем купе делят пачку полусотенных купюр, полученных от желающих передать посылки знакомым. Вид денег вдохновил на трудовой подвиг – отбросив всякую брезгливость, Андрей по локоть залез в мусорный ящик возле тамбура и принялся выуживать из него тяжелые предметы. В основном это были разнокалиберные бутылки, но попадались и консервные банки, надписи на которых вызвали приступ обильного слюноотделения.

Пока он пакетами выносил мусор из вагона, китаец ловко свернул ковровую дорожку и вымел коридор куцым веником. Андрею пришлось взять ведро и половую тряпку. Он понял, что ему снова подсунули работу потяжелее, но наглости на восстановление справедливости уже не хватило. Он уже уверился в мысли, что каждое такое «установление справедливости» влечет за собой все более пагубные последствия.

Но вода была с хлоркой, а ладони изранены, поэтому отжим тряпки вызывал совершенно неимоверную боль.

– Отжимай получше! – прикрикнула проводница, выглянув из купе. – А то устроили тут болото.

Андрей мысленно взвыл, но ничего другого не оставалось, как подчиниться. Он только понял, что на уборку второго вагона у него не хватит мужества.

– Второй вагон сам убирай, – сказал он китайцу, выплескивая грязную воду на гравий. – Мне отдай половину за этот.

– Хорошо, хорошо, – закивал старик. – Сейчас договорюсь.

Он пошептал что-то возле купе и с довольным видом протянул Андрею бутылку водки.

– Забирай всю, – великодушно позволил китаец. – Я себе с другой вагоны возьму.

– А деньги? – медленно зверея, спросил Андрей.

– Денег не дают. За деньги они бы сами убрали.

– Но водка стоит денег! Обменяй.

– Они уже купили. А водка им не нужен совсем.

Андрей хотел было устроить бучу по этому поводу, но тут увидел за окном милицейский патруль с собакой.

– Черт. – Он взял водку и вышел в тамбур. Тревога обдала сердце холодной волной.

– Или в этом, или в другом вагоне, – услышал он шамкающий голос беззубого бомжа. – Он вместе с китайцем.

Сердце замерло на долю секунды и тут же перестроилось на новый, гораздо более частый ритм.

– В костюме байкера, говоришь? – хрюкнул динамик милицейского шлема.

– Да, я ему нос в сливу превратил, сразу узнаете. Я за свою территорию исправно плачу, так что вы уж разберитесь, пожалуйста.

– Пасть закрой! – рыкнул динамик.

Гравий захрустел под тяжелой поступью, и по металлической лесенке стукнул приклад пулемета. А овчарка дышала так громко, что было слышно возле купе.

– Эй! – выкрикнул искаженный динамиком голос. – Всем в вагоне! Выйти наружу!

Разум Андрея стиснуло судорогой ужаса, но вместо того, чтобы парализовать волю, этот страх полностью отключил рассудок, оставив тело во власти дремучих инстинктов. Это были инстинкты далекого предка-зверя, ничего не знавшего о человеческих нормах поведения и законах. Андрей и заревел, словно зверь, бросившись по проходу к середине вагона. Он рванул в сторону одну из дверей купе, ворвался внутрь и несколькими ударами вышиб ногой двойное стекло. Оно еще не успело осыпаться, а Андрей уже вскочил на откидной столик и прыгнул наружу. Земля ударила резко, больно, нога подвернулась на гравии, но освобожденная из клетки сознания звериная сущность не обратила на это никакого внимания. Она полностью приняла на себя управление телом и рванула вперед, заставляя его пролезать под составами и перепрыгивать через рельсы. Мощные путевые прожекторы ярко били с решатчатых мачт, разбивая тени на одну черную, от самого близкого источника света, и три-четыре серых, более тусклых призрака. Тени-призраки метались под ногами, перепрыгивая из стороны в сторону, словно пытались увернуться от обстрела прожекторов.