Текст книги "Нелинейная зависимость"

Дверь распахнулась, лязгнули сразу несколько затворов, и усиленный динамиком голос приказал:

– Оружие на пол! Руки за голову!

Андрей подчинился и тут же получил прикладом между лопаток, упал лицом вниз и стукнулся об пол подбородком. В его глазах еще не угасли болезненные искры, а сзади на запястьях уже сомкнулись наручники. У лица мельтешили ноги в штурмовых ботинках, хлопали двери, слышалось шипение милицейских радиостанций и позвякивание оружия.

– Он всех перестрелял, – глухо раздалось через динамик милицейского шлема. – В палатах одни только трупы. Всего двенадцать человек плюс медсестра в изоляторе.

– Сука… – ответили чуть другим тембром. – Тащи этого маньяка в машину.

Наручники больно впились в кость, Андрей вскрикнул и тут же получил носком ботинка в живот. Его поволокли, как набитое соломой чучело, приходилось часто перебирать коленями, чтобы окончательно не переломать их о лестницу.

Уже внизу, как сквозь вату, донесся голос Пашки:

– Зачем ты все это устроил?

– Я… – попробовал ответить Андрей и получил ботинком по копчику.

Его снова потащили, теперь уже по шершавому асфальту. Лязгнули бронированные двери, и Андрея втянули в нутро милицейского броневика. Что-то щелкнуло за спиной, прикрепив наручники к стене передвижной камеры.

«Кажется, я влип», – подумал Андрей.

Двери снова лязгнули, закрываясь, запустился двигатель, и броневик лихо тронулся с места. Запястья рвануло ослепительной болью. Мысли спутались, превратившись в один сплошной стержень из звука: «А-а-а-а!»

Водитель словно специально резко менял скорость и направление, Андрей стиснул зубы, но удержаться не смог.

– А-а-а-а!!! – вырвался наружу крик. – А-а-а-а!!! Мамочка! Господи! Помогите!!!

Понятие времени перестало существовать, стертое болью и нарастающим страхом. Весь путь превратился в череду торможений, разгонов и поворотов, на каждом из которых наручники так впивались в запястья, что сердце едва не останавливалось от жутких болевых перегрузок.

– А-а-а-а-а!!! – непрерывно кричал Андрей.

И вдруг рвануло так, что на несколько секунд он лишился сознания.

Очнулся от страшной тянущей боли. Он висел как на дыбе – наручники за спиной, а ноги лишь пальцами касались пола. Точнее, и не пола вовсе. Броневик явно лежал на боку, решетка бокового окна была лишь в сантиметре от левой ноги. В воздухе все сильнее чувствовался запах загоревшейся изоляции.

Из последних сил Андрей покачнулся на вывернутых руках и уперся ногами в металлическую стойку. Так можно было почти сидеть. Наручники продолжали тупыми ножами впиваться в запястья, но хотя бы руки не выворачивало, а это в таком положении было почти счастьем. Извращенное, но все-таки счастье – по-другому это было сложно назвать.

Дыма в воздухе стало больше, и Андрей закашлялся, едва не сорвавшись со своего насеста.

– Черт… – прошептал он, вновь чувствуя накатывающий страх. – Задохнусь ведь, как лисица в норе.

Обратив на свои ощущения чуть больше внимания, Андрей почувствовал едва уловимое покачивание, какое бывает только на кораблях. Да, в этом не было никакого сомнения.

– Этого быть не может, – испуганно выдохнул он. – Эй, люди! Кто-нибудь!

И вдруг дым пошел прямо из броневого листа перед лицом. Сначала еле видимая струйка, затем все сильнее, сильнее, и вот уже не меньше чем от прикуренной сигареты.

– «Глючит», – решил Андрей, уже не сопротивляясь напору ужаса.

Место в броне, откуда шел дым, прямо на глазах запузырилось подгорающей краской и потемнело, образовав обугленное пятно величиной с пятирублевую монету. Андрей несколько раз моргнул, пытаясь прогнать наваждение, но от этого пятно не исчезло, а, наоборот, начало раскаляться все больше, сначала до темно-красного свечения, затем до алого, до желтого… И вдруг из металла, будто из жерла вулкана, вырвался фонтан белых искр и полился вниз, остывая на лету и превращаясь в порошок железной окалины.

– Сварка! – наконец дошло до Андрея. – Газовый резак. Люди!!!

Раскаленное отверстие шевельнулось и поползло в сторону, оставляя за собой остывающую щель с оплавленными краями.

Минуты через три довольно большой квадрат броневого листа оказался вырезан и тяжело рухнул внутрь, но то, что предстало глазам Андрея, он ожидал увидеть меньше всего. Первая мысль, которая родилась в его голове при взгляде в проем, переводилась на язык слов совершенно идиотской фразой «ночь в пустыне». Перевернутый броневик лежал у подножия огромного бархана, почти полностью зарывшись в песок всем корпусом. Ничего, кроме песка и кусочка ночного неба, не было видно, но в память врезалась струйка песчинок, задуваемая ветром в пробитую сварщиком брешь.

Голова самого сварщика появилась в проеме лишь через секунду. Он завернул кислородный вентиль на резаке и снял защитную маску с очками. Андрей мог поклясться, что никогда в жизни не видел это лицо.

– Станция пересадки, – с усмешкой сообщил сварщик. – Сейчас я тебя отстегну.

С этими словами он надел сварочную маску Андрею на голову и ударил позади него чем-то тяжелым. Наручники высвободились из захвата, и Андрей рухнул на колени, ничего не видя сквозь слишком темное стекло маски. Тут же сильная рука ухватила его за наручники, заставив подняться на ноги.

– Пойдем, – почти в ухо сказал незнакомец. – Только не вздумай дергаться и снимать маску с морды. Все кости переломаю. Понятно?

– Понятно, – ответил Андрей.

– Осторожно. Ноги поднимай, – посоветовал незнакомец.

Андрей перешагнул через кромку вырезанной дыры и ощутил босыми ступнями мягкий песок. Песок был сухим и теплым, но слишком шершавым для не совсем еще зажившей кожи.

– Пойдем. – Незнакомец властно дернул цепь наручников.

Около пяти минут они шли по песку, то поднимаясь на барханы, то огибая невидимые Андрею препятствия. Иногда ноги проваливались в песок по щиколотку, иногда пальцы больно сбивались о довольно крупные камни, но наконец рывок цепи подсказал, что надо остановиться.

– Готово? – спросил у кого-то пустынный сварщик.

– Все в норме. – Голос раздался откуда-то снизу, причем так гулко, словно говорили из чрева стальной цистерны.

«Сейчас спустят в яму», – на удивление безучастно подумал Андрей.

– Давай, Андрюха, – хохотнул сварщик. – Отдаю тебя в хорошие руки.

Кто-то грубо ухватил Андрея за плечо и потянул за собой. Песок внезапно кончился, и Андрей едва не оскользнулся, ощутив под ступнями прогретый за день лист рифленой стали.

– Осторожно, здесь узко, – подсказал басовитый голос.

Андрей почувствовал, как стальной лист ощутимо покачивается под ногами, пришлось укоротить шаг, иначе трудно было держать равновесие. Воображение нарисовало красочную картинку – убегающая во все стороны пустыня с подсвеченными луной барханами и стальные фермы взорванного моста над бездонным каньоном.

Покачивание усилилось, и Андрей замер, не в силах справиться с тошнотой. Все ощущения говорили, что воображение не обмануло его, что он действительно стоит над обрывом, на самом краю последнего листа искореженной фермы. Ветер, мерное покачивание, запах песка и добавившийся к нему запах воды откуда-то снизу.

– Чего встал? – насмешливо пророкотал позади бас. – Или тебя подтолкнуть?

У Андрея душа ушла в пятки.

– Не надо, – поспешно выдохнул он. – Я сам.

Между лопаток змейкой проскользнула холодная струйка пота. «Вот зачем меня сюда притащили… – Мысли метались в ужасе. – В обрыв и с концами…»

Ветер шумел под маской, скрадывая остальные звуки мира. Железо покачивалось под ногами, вызывая тошноту и новые приступы страха.

– Сейчас, подождите… – Андрей не удержался и присел, каждую секунду ожидая рокового толчка в спину. – Секундочку.

– Ты что, срать тут собрался? – хохотнул голос. – А ну, давай вперед!

«Господи, что же делать? – судорожно размышлял Андрей, чуя неотвратимость конца. – Самому нельзя… Все самоубийцы попадают прямиком в ад».

– Придурок! – рокотнул бас, и Андрей почувствовал ожидаемый толчок.

Встал и пошел вперед коротенькими шажками, ощупывая дорогу в ожидании роковой черты. Ветер трепал края ночной рубашки.

«Радуйся, Мария, благодати полная…» – почему-то именно эта молитва пришла Андрею на ум.

Шаг, еще, еще…

«Господь с тобою! Благословенна ты между женами, и благословенен плод чрева твоего, Иисус!»

Вибрация металла под ногами ощущалась все сильнее и сильнее, как всегда ближе к краю. И тут Андрей почувствовал кромку листа босой ступней. Остановился, собирая в себе остатки мужества и веры.

– Прыгай, – спокойно подсказали из-за спины.

«Святая Мария, Матерь Божья… – Андрей сделал последний глубокий вдох. – Молись за нас, грешных, ныне и в момент смерти нашей…»

Он прыгнул, стараясь удержать в себе одну мысль: «Не кричать!»

Невесомость падения овладела телом, из горла вместо крика вырвался совершенно невнятный хрип. И тут же в ступни ударило, Андрей не удержался и всем телом грохнулся на прогретые, пахнущие смолой доски. Тут же его вырвало ужином, а затем снова и снова, до желчи.

– Слушай, в какой психушке вы его взяли? – недовольно воскликнул высокий, с женскими нотками голос. – Он наблевал мне на палубу! Свинья противная!

Андрей почувствовал немилосердный удар ботинком по ребрам, поднялся на колени, но двигаться на них не смог – мешала ночная рубашка. Его схватили за цепь наручников и поволокли сначала по доскам, а затем вниз, по металлической лестнице. Там бросили, лязгнув напоследок железной дверью. Щелкнул замок.

Андрей понял две вещи – он жив и наконец-то остался один. Картина мира смешалась в голове, он не имел ни малейшего понятия, где находится, что стало с пустыней и взорванным мостом, как посреди каньона возникли просмоленные доски и правда ли все, что он себе напредставлял. Самый серьезный вопрос возникал, когда он пытался понять, как на милицейском броневике за каких-то пятнадцать-двадцать минут можно попасть в пустыню, где над каньоном нависает фрагмент взорванного моста.

– Суки… – шепнул он.

Легче не стало. Под ногами грохотнуло и явственно послышался звук заработавшего дизельного мотора, пол накренился, и качка усилилась.

– Катер, – окончательно решил Андрей. – Значит, это не каньон был, а река.

И никакая не пустыня это, а просто место, где навалено много песка. Но все равно оставалось неясным, каким образом милицейский броневик зарылся в этот песок и что стало с водителем и охраной. И кто вытащил Андрея, тоже загадка, и куда его везут на катере – полный туман. Но самое главное – кто эти люди, что им нужно и откуда они знают его имя?

Тут же вспомнился дядя Коля с пистолетом, и мысли спутались окончательно.

– Это какой-то бред, – прошептал Андрей, лежа в темноте на боку. – Этого просто не может быть.

Вспомнился грохот выстрелов, мертвая Галина и голос милиционера: «Он всех перестрелял. В палатах одни только трупы».

Представились лица, искаженные предсмертной болью, и тела под окровавленными простынями.

– Бред… Бред…

Катер качнулся сильнее и набрал ход, двигатель заработал на повышенных оборотах, передавая металлу болезненную дрожь. Извиваясь гусеницей, Андрей подполз к стене, оперся плечом, поднялся на ноги. Кисти рук онемели, сдавленные сталью наручников, во рту становилось все суше и суше, его заполнил противный вкус рвотных масс. Андрей несколько раз сплюнул, но это не помогло – вкус остался, а сухости прибавилось.

Шаг за шагом он двигался вдоль стены, телом и щекой ощупывая ее поверхность. Когда катер качало особенно сильно, приходилось садиться на корточки, затем вставать и идти снова. Наконец Андрей нашел торчащий из стены штырь. С его помощью удалось снять маску. Но это мало что изменило – темнота была полной.

Мотор сбавил обороты, а через несколько секунд утих совсем. Наверху раздались неясные выкрики, топот, затем борт катера во что-то уткнулся. Андрей не удержался на ногах и упал на пол, в который уже раз стукнувшись подбородком. Тут же дверь открылась, впустив внутрь яркий свет.

– Этот псих снял маску! – оповестил всех визгливый голос.

– Ну так наддай ему, – посоветовал бас.

Маску снова надели, затем пару раз неумело пнули Андрея в задницу и потащили наверх.

«Убили бы уж поскорей», – с нарастающей злостью подумал Андрей.

– Смотри, чтоб с ним ничего не случилось! – предупредили басом.

– Ладно, не дрейфь! – ответил сверху задорный молодой голос. – У тебя есть паль?

– На.

Цепь наручников дернулась, и Андрея потащили наверх по трапу.

– Карета подана, милорд! – хихикнули возле уха.

Андрей ощутил под ступнями остывающий бетон. «Зачем-то я им все-таки нужен». Эта мысль лениво повернулась в голове, не принеся заметного облегчения.

– Следующая станция – конечная.

Андрея втолкнули в салон машины и накинули поверх душное одеяло. Хлопнула дверца, завелся двигатель. Машина аккуратно тронулась с места, но тут же мотор взревел, визгнула резина, и скорость заметно возросла.

– Куришь? – задорно поинтересовался водитель.

– Курю, – сквозь одеяло ответил Андрей.

– Зря. Вредно это, – хохотнул голос, а салон наполнила смесь табачного и конопляного дыма.

Ехали около получаса. Затем снизили скорость, снаружи послышался скрип ворот и лай собак. Машина остановилась. Даже сквозь одеяло и маску чувствовался луч мощного прожектора.

– Держи, Семеныч, – сказал кому-то водитель.

– Спасибо, – ответили с той стороны окна. – Если что, я всегда рад.

Машина снова тронулась и запетляла, часто меняя направление.

«Дачный поселок, что ли?» – подумал Андрей.

Машина остановилась, щелкнула задняя дверца, и Андрея вытащили на свежий воздух.

– Приехали, – радостно сообщил водитель.

Маска мешала рассмотреть хоть что-нибудь, но обоняние уловило запах машинного масла, пыльного асфальта и смолы, которой до сих пор заливают крыши. Звякнули ключи, отпирая навесной замок, лязгнул засов, скрипнули железом тяжелые створки ворот.

– Ну, заходи, Андрюха. Устраивайся. – Водитель явно получал удовольствие от происходящего.

Он подтолкнул Андрея в спину.

– Осторожно, тут яма, – предупредил он. «Гараж», – понял Андрей.

– А наручники ослабить нельзя? – спросил он вслух.

– Только завтра. У меня ключей нет, – притворно вздохнул водитель. – Но ничего, уже недолго осталось. Маску снимешь, когда я уеду.

– Морду засветить боишься? – устало усмехнулся Андрей.

Водитель подумал секунду, затем ударил его кулаком в подбородок.

– У меня лицо, а не морда, – сообщил он. – Запомни, урод. Ты понял?

Андрей не стал отвечать.

– Я не слышу ответа.

– Понял, – сквозь зубы ответил Андрей.

– И не злись. Ладно, я поеду.

Скрипнули ворота, лязгнул засов. Андрей сел на корточки и сбросил с головы маску. Глаза, привыкшие к темноте, заболели от света, хотя ярким его назвать было нельзя.

Андрей не ошибся – заперли его действительно в гараже, причем в довольно ухоженном: здесь был умывальник, тускловатая лампа под плафоном в стене, в дальнем углу диван. Андрей присел на корточки и заглянул в открытую ремонтную яму. Там было оборудовано уютное гнездышко для случайных свиданий, стены обиты деревом, еще один диван, деревце вешалки для одежды и низкий столик под телевизором. Но спуститься в яму по крутой металлической лесенке Андрей не решился – мешали наручники.

Он дошел до дальней стены и улегся на диван. Лежать пришлось на боку, свернувшись калачиком, все остальные позы оказались неудобны со скованными руками. Кисти ломило, они онемели, но жуткий коктейль сегодняшних происшествий настолько утомил психику, что Андрей провалился в тяжелый сон без всякого намека на сновидения.

Утро разбудило его ярким лучом солнца. Сон был глубоким, поэтому вначале Андрей решил, что проснулся в комнате с незашторенными окнами. Но когда он открыл глаза, стало понятно, что свет пробивается косым пыльным потоком в круглое окошко вентиляции, пробитое под потолком гаража прямо напротив Андрея. Андрей перевалился ближе к углу и, встав прямо на диван, посмотрел в отдушину. Снаружи был чудесный солнечный денек. Ветер пробегал по верхушкам травы, росшей на пустыре, за которым зеленела стена леса. Эта линия в гаражном кооперативе явно стояла с краю.

– Черт… – прошептал Андрей и сел на диване.

За ночь руки окончательно онемели, опухли, казалось, они по локоть состоят из сплошной тупой боли, очень похожей на ломоту в суставах накануне ненастной погоды. Во рту пересохло. Пить хотелось чудовищно.

В жестяной умывальник звонко упала капля из плохо закрытого крана. Андрей подошел к нему, но открыть вентиль без помощи рук оказалось делом непростым – пришлось потереться о него сначала плечом, а затем пустить в ход отбитый за ночь подбородок. Идея с подбородком принесла результат – кран пару раз фыркнул, долго плевался ржавой жижей, но наконец сжалился и выдал желтоватую струю воды. Андрей перегнулся через кромку раковины и, гулко глотая, принялся пить. Дышать в такой позе было неудобно, поэтому приходилось делать несколько глотков, переводить дыхание и снова припадать к струе. Вода оказалась теплой, а на вкус отдавала ржавчиной. Но все же это была вода. К сожалению, желудок наполнился быстрее, чем утолилась жажда, Андрей закрыл кран подбородком и сел на диван.

Сразу захотелось есть.

– Ну я и влип… – покачал головой Андрей.

Где-то в отдалении затарахтел мотор. Андрей обрадовался – если заработал двигатель, значит, его кто-то запустил, значит, тут есть люди и они могут помочь. Он залез на диван с ногами и снова прильнул к вентиляционному отверстию.

– Эй! – крикнул Андрей в отдушину. – Кто-нибудь!

Никто не ответил. Зато со стороны ворот раздался шелест шин и урчание автомобильного двигателя. Не раздумывая ни секунды, Андрей соскочил с дивана и принялся колотить ногами в ворота. Звук получился отменный – загрохотало на всю округу.

– Я те сейчас постучу… – угрожающе донеслось снаружи.

Звякнула дужка замка, и скрипучий засов отполз в сторону, впустив в гараж новый поток света. Вместе с ним внутрь протиснулся здоровенный парень в черной майке и спортивных штанах. Майку он носил, видимо, не случайно – Андрей не мог себе представить размер рубашки, в рукав которой пролез бы такой огромный бицепс.

Андрей невольно попятился, заметив длинную цепь, накрученную на руку незнакомца.

«Убьет», – мелькнула мысль.

– Осторожно! В яму, блин, свалишься, – криво усмехнулся незнакомец.

Андрей замер и осторожно оглянулся. До ямы действительно оставался один шаг.

– Не щемись. – Парень повертел в воздухе свободным концом цепи. – Сегодня я тебя бить не буду. Не велено. Но в ворота больше стучать не надо. Я тебя очень прошу. Понимаешь, да?

Андрей кивнул и бочком двинулся к дивану.

– Жрать хочешь?

– Хочу.

– Сейчас.

Незнакомец вышел из гаража, хлопнул дверцей машины и вернулся с бумажным пакетом из «Макдоналдса».

– Кушай, поправляйся. – Он бросил пакет на диван, продолжая размахивать концом цепи.

Андрей поймал себя на том, что не может оторвать взгляд от этого сверкающего мельтешения.

– А руки освободить можно? – поинтересовался он.

– Можно, – ласково улыбнулся незнакомец и тут же рявкнул: – Лицом к стене!

Андрей тут же уткнулся лбом в шершавую штукатурку.

«Как хорошо люди поддаются дрессировке, – грустно подумал он. – Всего одной ночи хватило, чтобы выполнять команды беспрекословно».

Наручники за спиной щелкнули и отвалились, в кисти рук нетерпеливо хлынула кровь, пронзая мышцы тысячей холодных иголок.

– У… – вырвалось у Андрея.

Он потер костяшки пальцев, испугавшись красно-синего цвета собственной кожи.

– Не грузись, – успокоил парень. – Меня менты один раз за наручники к перилам на лестничной клетке подвесили. Хотели, чтоб я бригаду сдал. А я ведь потяжелее тебя.

«Я уж заметил», – пронеслось в голове.

– Ничего. Пережил. Пятнадцать минут провисел, думал, все, кранты.

– И не сдал? – заинтересовался Андрей.

– Да ладно… Не сдал. Как же. Я тебе что, железный? Сдал, конечно. А то бы до утра провисел. Руки бы при ходьбе до земли доставали. А так отпустили. Попинали немного, палками поелозили и отпустили. Иди жрать. Только не вздумай мне что-нибудь вытворить.

Андрей негнущимися пальцами раскрыл пакет и достал оттуда салфетки, большой пакет картошки, соус «Кари» и двойной «Ройял». Слюна заполнила рот – едва не поперхнулся. Раньше от одного запаха еды из «Макдоналдса» Андрей ощущал легкий приступ тошноты, но сейчас этот запах показался восхитительным. Он наклонился над пакетом и, пачкаясь в кетчупе, откусил первый кусок.

– Нормально? – поинтересовался здоровяк.

– Сойдет, – с набитым ртом кивнул Андрей.

– Кстати, меня зовут Чуб.

– Очень приятно, – ответилось по привычке.

Чуб расхохотался, побагровев лицом. Даже слезы выступили в уголках глаз.

– Это тебе сегодня приятно. – Он смахнул слезы свободной рукой, а другой снова принялся раскручивать цепь. – Это у меня сегодня миссия такая приятная. Хавчик тебе привезти, побазарить немного. А вообще, если бы я только языком зарабатывал, мне бы такое тело не прокормить. Понимаешь, да? Мне за другое платят. Кишки там кому-нибудь выпустить, ребра переломать…

«Специально запугивает, сволочь», – пережевывая «Ройял», подумал Андрей.

– Так что ты не думай, на полном пансионе никто тебя здесь держать не будет.

«Ага… Сейчас скажет, чего они от меня хотят».

– Я же сам тебя и убью, – буднично продолжил Чуб. – А потом порублю на части, залью в бетонный куб и продам в качестве стройматериала.

– Но что-то я должен сделать? – Андрей решил сократить устрашающую прелюдию и поскорее услышать главное.

Чуб запнулся, словно неожиданно налетел на невидимую стену, – видимо, он привык до конца договаривать заготовленные шаблоны.

– Что? – спросил он с некоторой растерянностью.

Андрею это понравилось, и он начал закреплять моральное превосходство над противником.

– Послушай, Чуб. – Отложив гамбургер, Андрей вытер губы салфеткой. – Меня бы уже убили, если бы никак не хотели использовать. Понимаешь, да?

Он нарочно передразнил бандита. Ход был рискованный, но вместе с сытостью вернулась решительность, усталость от страха и некоторый боевой кураж. Цепью по голове получать не хотелось, конечно, но Андрей был уверен, что дело до этого не дойдет. По крайней мере, сейчас. У Чуба сегодня действительно другая миссия.

– Ты псих? – вкрадчиво спросил парень. – Не надо меня передразнивать. Я что, похож на дебила?

Так и подмывало сказать правду, но от этого искушения Андрей удержался.

– Нет, ты скажи прямо! – настаивал Чуб. – Похож или нет?

«За язык ловит, сволочь», – подумал Андрей, уже понимая, что это состязание он затеял зря – не выиграть.

– Не похож, – хмуро ответил он.

– Тогда фильтруй базар, – посоветовал Чуб.

– Ты мне хотел сказать, для чего меня сюда посадили, – напомнил Андрей.

– С чего ты взял? – удивился бандит. – Я приехал провести с тобой психологическую подготовку. Накормить, потом напугать до поноса, перестегнуть наручники и посадить на цепь.

– А смысл? – спросил Андрей, уже чувствуя приближение нового приступа страха.

Чуб придвинулся, закрыв собой почти все поле зрения.

– Никакого нет смысла, – охотно пояснил он. – Весь смысл в том, чтобы довести тебя до кондиции, чтобы ты не мог спать, чтобы вздрагивал от каждого звука. Понимаешь, да? Это затем, чтобы ты отвечал не раздумывая, когда придет время задавать вопросы.

– Когда же оно придет?

– Как только перестанешь умничать и хамить и когда из твоей башки окончательно выветрится дурь, будто человек – это звучит гордо. Или то, что все твои университеты стоят хоть чего-нибудь в сравнении с моей подготовкой. Вопросы тебе зададут лишь после того, как ты десять раз повторишь фразу: «Я хуже дерьма», а потом вылижешь мои ботинки. Знаешь почему? Потому что ответы от тебя нужны четкие, внятные и очень искренние. Понимаешь, да? Ты должен искренне хотеть помочь.

– Нет, подожди. – Андрей почувствовал противную испарину на спине. – Я и сейчас готов помочь. Причем с большим удовольствием. У меня нет никаких секретов, спрашивай что захочешь!

– А как я узнаю, что это правда?

– Какой мне смысл врать? Нет, давай я сразу расскажу все, что тебе интересно. Не хочется дольше положенного занимать это помещение.

Чуб посмотрел на него с интересом.

– Ты не дурак, – констатировал он. – Обычно очкарики все тупые, но ты явно из другого теста. Знаешь, что такое страх?

– Знаю, – кивнул Андрей.

– Боишься?

– До усрачки.

– Значит, воевал?

– Стрелял пару раз. Во вторую чеченскую.

– Я тоже, – вздохнул Чуб. – Только в третью.

– Вам горячее пришлось, – посочувствовал Андрей.

– Ты в каких войсках был?

– В мотострелковой дивизии.

– А я в десанте. Копыто мне там прострелили. А так бы прапорщиком остался. – Он подумал и добавил: – Там лучше было, чем здесь.

– Понятней там было, – пожал плечами Андрей.

– Это точно.

– Может, отпустишь?

– Нет. Здесь тебе не там, здесь другие законы. Понимаешь, да? Здесь город. Все мы стали другими. Я уже не тот, что болтался на стропах, и ты уже не салага, бегающий за танком. Ты вот почему очкариком стал?

– Мечта детства, – честно ответил Андрей. – Физика, атомы… Поражало воображение.

– А бабло?

– С этим тоже нормально.

– Знаешь, тебе повезло. – Чуб грустно отвел взгляд. – Даже учитывая то, что сидишь в этом вонючем гараже. Стал кем хотел.

– А тебе что помешало?

– Хрен его знает… Если честно, я с детства ментом хотел быть или военным. Боксом занимался, стрельбой. На войне чувствовал себя как дома. А в седьмом году мне копыто пробили. Война кончилась.

– А в ментовку почему не пошел? Регенератор ведь стали применять с восьмого года.

– Регенератор здесь ни при чем. – В голосе Чуба появилась отчетливая злость, но Андрей понял, что не на него. – Это город. Огни, вывески, бабы, машины клевые. Всего хотелось сразу и много. Какие уж тут мечты… С тобой такого не было?

– Было, – припомнил Андрей. – Только этот город не был для меня родным. Я тоже готов был задницу разорвать за это великолепие, для того и ехал в Москву. Только мама и мачеха – две очень разные вещи.

– В смысле?

– Мачеха лучше, – усмехнулся Андрей. – Она не родная, и ей все равно, выживешь ты или сдохнешь. А когда начинаешь сдыхать, уже не до великолепия. Война начинается. А мама всегда погладит и нальет полную тарелку борща. Задаром. В этом вся разница. Поэтому мы с тобой начали одинаково, а закончили по разные стороны. Тебя и сейчас держит не что-нибудь, а халявная тарелка борща. Легкие деньги.

– Легкие? – взбесился Чуб. – Хочешь со мной поменяться?

– Нет. – Андрей почувствовал, что бандит сейчас сорвется и ударит его в лицо. – Ты даже представить не можешь, как это замечательно, когда исполняются мечты.

– Суки вы все, – уже спокойнее сказал Чуб. – Если бы не перли в Москву толпами, может быть, меньше было бы таких, как я.

– Это ни от чего не зависит. – Андрей покачал головой. – Все равно так будет. Один человек, москвич, десять лет назад спросил у меня, почему я не уезжаю домой, если мне так хреново. Почему я живу в клоповнике, почему бегаю от ментов без прописки. Почему хотя бы на месяц не могу смотаться проведать родителей. Знаешь, в чем весь прикол?

– Ну? – хмуро глянул на Андрея бандит.

– Он не понимает почему.

– Ну и я не въехал, – признался Чуб.

– Вся фишка в том, что, пока у тебя есть деньги на обратный билет, Москва попросту не принимает тебя всерьез. Словно не замечает. Как только деньги кончаются, она начинает тебя убивать. Целенаправленно. И вот тут срабатывает инстинкт самосохранения. Нет других вариантов – либо ты выживешь, либо сдохнешь. Но в отличие от москвича у приезжего нет квартиры, он не может устроиться на завод за минимальную зарплату, потому что ему просто нечем будет платить за комнату. Он не может устроиться в банк или каким-нибудь менеджером. Хотел бы, да не возьмут – прописки нет. А сама прописка тоже стоит недешево. В результате получается, что приезжий только ради одного выживания вынужден зарабатывать вчетверо больше, чем может позволить себе зарабатывать москвич, чтобы жить на среднем уровне. Но раз уж попал в такую фигню, то нет разницы, в какую сторону идти. Везде одинаково трудно. Так что лучше добиваться того, о чем мечтал. И приходит день, когда и квартира уже своя, и прописка уже есть, и друзья, а получаешь ты по-прежнему вчетверо больше. Но за ту работу, которая тебе нравится.

– И что из этого?

– Если бы ты выкинул сейчас ключи от квартиры и от этой тачки, если бы забил на телок, на шмотки, если бы остался без копейки, один, на улице, а еще лучше зимой, – знаешь, кем бы ты стал?

Чуб прищурился, в его глазах мелькнула тень понимания.

– Ты бы стал ментом. Как и мечтал.

– Дурак я, что ли? – усмехнулся он. – Иди ты на фиг.

– А почему сказал, что мне повезло?

– По привычке. Короче, ты меня базаром не путай. А то сейчас брататься начнем. У меня жизнь сложилась, у тебя тоже. Тебе сидеть в гараже, а мне тебя мудохать ногами. Нормально.

Андрей понял, что номер с братанием не прошел. Возникла еще одна мысль. Бредовая.

– А чем кончилась та история, когда ты ментам бригаду сдал? – осторожно спросил Андрей.

– Понятно чем. Взяли их.

– И что, совесть не мучает?

– Дурак ты, – усмехнулся Чуб. – Хоть и воевал. Я же не свою бригаду сдал. Конкурентов. Ментам без разницы, кого садить, а мне разница есть. Доедай давай, я не собираюсь с тобой тут сидеть до обеда.

– Погоди, – сказал Андрей. – Мы с тобой не договорились о главном. Я не хочу зря тратить свое и твое время. У меня хотят что-то спросить, я готов ответить.

– Честно?

– Как на Библии.

– Ладно, я передам.

– Кому?

– Кому надо. – Бандит размотал цепь с руки. – С чего ты взял, что я знаю, о чем они собираются спрашивать? Мое дело – тебя довести до кондиции. Скажу, что дошел. Больше сделать ничего не могу. А сейчас давай руки.

Андрей зло протянул вперед еще не пришедшие в норму кисти.

– Не затягивай сильно.

– Не буду, – пообещал Чуб.

Врать не стал, действительно застегнул наручники вполне приемлемо, а главное – спереди. Затем пропустил принесенную цепь через торчащую из стены стальную петлю и пристегнул к цепочке наручников небольшим навесным замком.

– От дивана до умывальника хватит, – прикинул Чуб. – А дальше тебе и не надо. Чтоб в ворота не колотил.

Он пошел к выходу.

– Возвращайся скорее! – крикнул Андрей ему вслед.

– Как только, так сразу, – пообещал бандит и запер гараж.

Лязгнул засов, едва слышно щелкнула автомобильная дверца. Еще некоторое время слышался удаляющийся рокот мотора.

– Хреново, – подвел итог Андрей.

На cамом деле он понимал, что единственное дело, за которое его могли похитить, – это разработка квантового компьютера. Никакого другого интереса для преступников его личность не представляла, зато о связях группы Самохина с мафией давно ходили слухи. И явно не без оснований. В мозгу выстроилась стройная цепь событий: погибает Самохин, причем явно не своей смертью. Его группа, заявившая о скором результате, остается ни с чем, поскольку профессор-мафиози не любил публиковать информацию. Затем Андрей заявляет по телефону, что секрет защиты кубита у него в кармане. Тут с дядей Колей выходит промашка. Ну никак Андрей не мог предположить, что его поселят в одной палате с бандитом, точнее, с наводчиком. Наверняка в этом деле доктор замешан, только он мог все так гладко подстроить. Бандюки получают информацию, передают в пакете с пирожками пистолет, а дальше начинается…