Текст книги "Войны ветра"

– Прочь, тварь!

Лептонное существо тут же изменило траекторию и затерялось в белесых жгутах деревьев.

Глава 6
Наследник

По возвращении на Базу мы разоружились, переоделись, и Николай приказал всем отдыхать до обеда. Я вернулся в жилой блок, но сон не шел. Меня не отпускала мысль о том, что поведение демона не было случайным – он действительно выполнил мой приказ. Причем выполнил, как под гипнозом, как и-управляемая модель. Все это отдавало серьезным надувательством. И сейчас меня больше всего волновало, заметил ли Дан, что произошло. Или проморгал в пылу схватки? Я бы предпочел, чтобы моя тайна осталась тайной. Если меня дурачат, то пусть будут уверены в моей святой простоте. Ум-то винд-труперу не нужен. Только мешает. Разве что тактический. Поэтому надо соответствовать имиджу.

С час поворочавшись на диване, я подумал, что неплохо было бы поболтать на этот счет с Ириной. Осторожно, без фанатизма. Но я не знал, где она живет, да и поздно очень. Точнее рано – монитор показывал половину шестого утра. Джентльмену не пристало беспокоить леди в такое время.

Однако беспокойство не отпускало. Признаться, я сам не совсем понимал, чем оно вызвано. Ну, остановил я демона словом… Что с того? В чем надувательство? В первую очередь, в том, что меня не предупредили о подобной возможности. Во вторую – непонятно, к чему тогда был весь этот спектакль со стрельбой. Если я мог это сделать, значит, мог сделать любой.

Тренировка… Допустим. Допустим, они, чтобы меня натаскать, нарочно выбрали безопасную цель, которую можно остановить одним словом. Ну, мол, потренируйся, попрыгай, а если что, мы его остановим. Возможно… Но интуиция подсказывала мне – дело в другом. Ведь мои приказы выполнял не только демон, но и природные духи.

И тут мне в голову пришла совершенно бредовая мысль. Настолько бредовая, что в ней вполне могло оказаться рациональное зерно. И мысль эта заключалась в следующем: а на кой черт этим ребятам вообще понадобился винд-трупер? Кажущаяся очевидность ответа не позволила мне задаться этим вопросом сразу. Ведь понятно – у десантника отличная подготовка, его не надо натаскивать. Все просто должны гореть желанием заполучить десантника в свою команду. Это логично. Что мне и озвучили при вербовке, едва я попал в офис. Да и текст Щегла сразу после освобождения примерно соответствовал по смыслу.

Но, пораскинув мозгами, я понял, что эта логика безупречна только на первый взгляд. Настолько безупречна, что я просто обязан был на нее купиться, поэтому ее и применили. Но ночная тренировка внесла некоторые коррективы. Я усомнился в этой, на первый взгляд безупречной, логике. Потому что в бою с демоном я был не лучше других, а, напротив, хуже Виктора и девчонки, которых в десанте за боевую единицу не посчитали бы.

Похоже, интуиция, как обычно, вела меня в верную сторону, и я начал прикидывать факты один к другому.

Первое – штурмовая подготовка винд-трупера для уполномоченного исполнителя Института мало что значила. Разве что в плане общефизической. Потому что тут пришлось столкнуться с совершено непривычным для меня снаряжением и оружием, да к тому же применять его в совершенно непривычных для меня ситуациях. То есть наработанные за время службы рефлексы мало мне помогали, а кое в чем и вредили. Факт. А вывод следующий: уполномоченного исполнителя лучше готовить с нуля. Начинать с теории лептонного пространства, с изучения живущих в нем тварей и их свойств. С овладения применяемым оружием и снаряжением. А если им так нужна штурмовая десантная подготовка, то ее можно дать любому физически годному человеку. Уж с их финансами нетрудно раздобыть руководство по подготовке винд-трупера. Тут налицо было первое нарушение логики.

Второе – я им дорого обошелся. Даже с учетом кажущейся легкости, с которой меня отбили у конвоя, операция была связана с риском. Да и просто требовала затрат определенных ресурсов, пусть даже только финансовых. Если бы им понадобился инструктор штурмовой подготовки, проще было бы завербовать легального пенсионера, чем отбивать каторжника. Если им нужен был десантник, проще было бы его подготовить. Да и к чертям вообще подготовку! Любой из ветеранов Института вроде Дана в качестве уполномоченного исполнителя стоил во много раз больше, чем я.

Вот это уже была реальная логика, а не кажущаяся. Отсюда следовал вывод, точнее, предположение. У них не было времени на подготовку десантника, он нужен им был срочно, и уже понятно, для чего. И уже понятно, почему именно десантник. Им понятно. Не мне. Для меня же загадкой оставалась не только суть задания, но и почему мне о нем не сообщили. В этом и состояло то надувательство, за которое уцепилась моя интуиция. И теперь я считал своим долгом размотать возникший клубок.

Проблема заключалась в том, что я уже слишком углубился в дела Института, чтобы давать задний ход. Да и куда его давать? На каторгу? Нет, речь шла не об этом. У меня не было желания посылать тут всех к черту. Но и дурачка из себя строить я тоже не дам.

С этой мыслью я и уснул. Снились мне природные духи. Они обступили меня и медленно, с маниакальным упорством смыкали кольцо.

Утром я проснулся от зуммера. Глянул на монитор – там красовалось напоминание о времени завтрака и номер моего столика. Тот же, что и вчера. Мило. Я оделся, умылся, и бодрым шагом направился в столовую. Там все было так же, как вчера за ужином – руководство за одним столом, остальные по четверо занимали остальные. Дан, Виктор и Анка сидели втроем. Я уселся на свое место.

– Как спалось? – спросил Дан.

– Сносно, – соврал я.

– Чего тогда хмурый такой?

– Непривычно тут все, – ответил я и взялся за вилку.

Ели молча. Ни Анка, ни Виктор не проронили ни слова. Создавалось ощущение, что я распространяю вокруг себя напряжение, которое улавливают другие.

И тут я не выдержал. Уж не знаю, какая муха меня укусила, но я медленно встал из-за столика и направился к месту завтрака высшего состава. Дворжек мой маневр заметил первым, опустил стакан с чаем и в упор уставился на меня. Это меня лишь подбодрило. Остановившись напротив него за спиной Николая, я сказал:

– Разрешите обратиться?

– Разрешаю, – сглотнув, ответил Щегол.

– Мне бы хотелось поговорить с вами после завтрака. Это возможно?

– Да. У меня в кабинете. Дождись, пойдем вместе.

– Спасибо, – кивнул я.

Вернувшись за столик, я уже в более спокойном расположении духа закончил трапезу. Щегол поговорил о чем-то со своими, затем жестом показал мне, что можно двигаться. Столовую мы покинули вместе. Оказалось, что уровень, на котором был расположен мой жилой блок, не единственный на Базе – в одном из закутков коридора располагались лифты. Забравшись в кабину, мы секунд двадцать опускались вниз, затем полог защитного поля растаял, и я обомлел. Никакого коридора на выходе из лифта не было. Мы сразу оказались в огромном, метров двести квадратных, помещении. Это и был кабинет Щегла. С вычислителями, большим баром, аквариумом, террариумом с ящерицами, несколькими акриловыми столами, удобными креслами, интерактивным пространством и прочей дорогущей и до визга шикарной обстановкой. Она подавляла, эта обстановка. Невольно.

– Присаживайся. – Дворжек указал на одно из кресел. Насколько я понял, у тебя возникли вопросы.

– Один, – уточнил я. – Какого черта вы мне морочите голову?

Щегол вздернул брови.

– Что тебя не устраивает? – спросил он, не повышая голоса.

– Такое ощущение, что все тут принимают меня за дурачка. – Тренировка эта дурацкая…

– Это был скорее тест, чем тренировка.

– Да я сообразил. Но я не лабораторная крыса, чтобы меня тестировать. У меня создалось впечатление…

Дворжек глянул на меня более пристально.

– Что вчерашний цирк, – продолжил я, – был устроен только для того, чтобы создать иллюзию моей причастности к делу. Чтобы я ощутил себя уполномоченным исполнителем.

Щегол улыбнулся и кашлянул.

– Ты избыточно умен для винд-трупера.

– Но вам ведь и не нужен винд-трупер, – высказал я озарением пришедшую мысль. Вам нужен… Именно я?

Похоже, такого заезда с моей стороны Альберт не ожидал. У него лицо чуть изменило выражение, чуть напряглось, хотя он привык скрывать эмоции за маской безразличности или иронии.

– Так-так… – Он откинулся в кресле. – И чего ты хочешь?

– Узнать, что происходит на самом деле и за каким чертом вам понадобилась моя задница.

– Вот как…

Щегол улыбнулся и развел руками. Затем пробежал пальцами по и-пэду, высветившемуся над столом, и на стене ожил экран двухмерного монитора, на каких транслируют древние фильмы. Изображение я узнал сразу. И звук тоже. Это была запись с видеокамеры, установленной у меня в очках. Запись того, что я видел на всем протяжении тренировки.

– Узнаешь? – уточнил Щегол.

– Да, – кивнул я.

– Самое интересное под конец.

Он переместил курсор времени вперед, и я увидел демона, рвущегося к девушке на дороге.

– Стой, тварь! – Это мой голос.

Демон застыл, как чудовищное изваяние. Дворжек остановил изображение на паузе.

– Забавно, правда? – спросил он. – Могу предложить выпить, несмотря на столь ранний для этого час.

– Не помешало бы, – согласился я.

Он встал, размеренно подошел к бару, размеренно плеснул в два стакана, кинул лед, сел обратно и протянул один стакан мне.

– Что тебя побудило это крикнуть? – в лоб спросил Щегол.

– Бессилие что-либо сделать.

– Понятно. – Он перемотал запись вперед, туда, где я отпугнул природного духа. – А это?

– Любопытство. Я проверил свою догадку.

– Твоя догадка верна. Любая тонкая сущность беспрекословно выполняет твою команду. Будем надеяться, что любая.

– Только мою… – окончательно сделал я вывод.

– Надеюсь, что только твою. Хотя это маловероятно. И ты совершенно прав. Нам плевать на твою подготовку и твой опыт десантника. Для нас важна именно эта твоя особенность.

– Как же вы ее вычислили? – поразился я.

– Никак. Нам бы очень хотелось обладать умением ее вычислять, но мы не можем этого. К сожалению. Нас навели на тебя другие люди. Те, кто обладает умением, или, как я предполагаю, устройством, способным отследить подобных тебе. Но принцип работы устройства остается для Института загадкой.

– Ничего себе… – Я отхлебнул из стакана. – Кто же тогда может, если не вы?

– Арабские террористы, – коротко ответил Альберт. – Точнее, один из них. Сильнейший маг по прозвищу Аль Рух.

И в голове у меня все встало на свои места. Сразу. Резко. И я сразу записал неведомого мне до этой минуты Аль Руха в личные враги. Навсегда. Независимо от того, встретимся мы или нет. Потому что именно по его милости я угодил под трибунал и навсегда распрощался со службой в винд-флоте. Теперь это было для меня яснее ясного.

– Он и есть главарь моих похитителей? – уточнил я. – Это он приказал врезать мне по башке и упрятать в подвал?

– Да.

– Тогда он тупой.

– Почему? – удивился Дворжек.

– Потому что он рассчитывал пытками склонить меня на свою сторону.

– Ты ошибаешься! – Щегол усмехнулся и тоже отпил из стакана.

– В чем?

– Не предполагалось никаких пыток.

– Как не предполагалось? – удивился я. – Что за чушь? Я был в пыточной. И эта чертова медсестра… И оборудование для инъекций, и медицинские инструменты…

– Скорее всего, она сама не знала, для чего ее притащили. Наверняка ей ляпнули первое, что пришло на язык, и самое понятное. Пытка… Пытать тебя мог любой, закончивший медресе лекарь. Но им нужна была именно медсестра. Знаешь, почему?

Несмотря на выпитое, у меня похолодели пальцы.

– Ну?

– Им нужна была твоя кровь. Точнее Аль Руху. Именно в ней весь секрет. Как в прямом, так и в переносном смысле слова.

– Они собирались сделать переливание? – Я сглотнул и снова промочил горло.

– Скорее вливание. От тебя к нему. Не всю и не сразу, я думаю.

– Выходит, я им нужен был только в качестве холодильника? Чтобы кровь не портилась?

– Примерно так.

– Что же в ней такого, в моей крови? За каким чертом она арабам?

Дворжек с хитрым видом указал на экран.

– В ней содержится передающаяся по наследству генетическая метка, имеющая в своей структуре лептонную составляющую. Нечто вроде печати. И эта печать устроена так, что заставляет любых лептонных тварей подчиняться тебе. Не со всеми так легко, как с демоном, для управления многими нужны специальные заклинания…

– А без печати заклинания не действуют?

– Все зависит от того, что за лептонная сущность. На некоторых действуют, на некоторых нет.

– Эта печать искусственного происхождения или какое-то природное свойство? – спросил я.

– Искусственного. Ее создал очень сильный маг. Один из сильнейших в мире. Может быть, даже сильнейший. И намеренно создал ее так, чтобы ею мог пользоваться не только он сам, но и его потомки. У него было много потомков. От разных жен. И ты – один из них.

Хорошо, что я сидел. А то бы шлепнулся на задницу, честное слово.

– Я потомок самого сильного мага? – прошептал я.

– Да. Причем имя этого мага известно не только тебе, но и всем людям, умеющим читать. За тысячу лет до Рождества Христова он создал печать, позволяющую повелевать любым чудовищем лептонного мира. Поначалу считалось, что печать эта была выгравирована на перстне. Потом предполагали, что это лишь некий символ. Потом, когда экзофизика шагнула вперед, уже понимали, что это скорее пространственный образ. Теперь же мы знаем точно – это участок генома, имеющий стереометрию, читающуюся на лептонном уровне.

– Это то, о чем я думаю? – Я ощутил, что у меня губы дрожат.

– Я не умею читать мысли, – пробурчал Дворжек.

– Это и есть пресловутая Печать Соломона? Я – потомок древнего царя?

– Да. Не только царя, но и мага. Великого ученого-экзофизика.

– Ладно… – Я с грехом пополам справился с нахлынувшими эмоциями. – Зачем вам носитель Печати – понятно. У вас работа такая, гонять демонов по лесам. А останавливать их словом куда эффективнее, чем молотить из доисторических пулеметов. Но зачем я понадобился арабам?

– Нам ты тоже нужен не для того, чтобы гонять демонов по лесам. Надо мыслить глобальнее.

У меня екнуло сердце.

– Точнее можно?

– Можно. Заодно это будет ответ на вопрос, зачем ты понадобился арабам. Царь Соломон написал много книг. Лишь малая их часть известна более или менее широкой публике, другая более или менее узким специалистам. Но есть и третья. Которая известна только очень узким специалистам, вроде нас. Хотя мы не единственные, кто на протяжении столетий всерьез занимался экзофизическими исследованиями. На заре Новой истории в Европе существовала правительственная организация «Ананербе». Во время Десятилетней эпидемии активно работала международная группа «Униум». В арабском мире существовали свои исследователи. Так вот. В одном из трактатов Соломон повествует об архимощном демоне, способном черпать энергию из самого пространства. Якобы этот демон был порожден очень давно, еще в Шумере, сильным заклинателем по имени Амшамхиур. Причем создано чудовище было в военных целях – для отпора агрессии со стороны южных варваров. Управлять демоном было практически невозможно, он был настолько высокоэнергетичен, что приказов не выполнял, а понимал только указание на цель, которую следовало уничтожить. Но Амшамхиур был весьма неплохим заклинателем и умудрился загнать чудище в глиняный сосуд, а затем опечатать его сложным заклинанием в виде клинописной печати. Так демон был надолго исключен из истории человечества.

– А что дальше? – заинтересованно спросил я.

– Почти за тысячу лет до Рождества Христова, во время царствования Соломона, рыбак по имени Масиш выловил сетью из реки закупоренный глиняный сосуд. Ну и распечатал его сдуру.

– Понятно, – поморщился я.

– Демон вырвался на свободу, причем не в лучшем расположении духа, – продолжил Дворжек. – Отсидка в пару тысяч лет не сделала его ни более сытым, ни более добрым. Так что он походя сожрал сначала бедолагу-рыбака, а затем как следует прошелся по трем прибрежным деревням, оставив на их месте пятна раскаленной почвы. Не насытившись таким образом, он двинулся в сторону столицы. На попытки заклинателей остановить чудище, оно никак не отреагировало. И только великий гонитель демонов – царь Соломон, благодаря изобретенной им Печати, загнал тварь в другой сосуд, на этот раз бронзовый. Это был предмет культовой ритуалистики – бронзовая масляная лампа. Обладая силой Соломона, закупоривать ее не было необходимости. Хватило одного заклятия. Причем прозорливый царь не ограничился одним лишь заточением твари. Понимая, что сосуд прочертит головокружительную траекторию в истории человечества, он наложил заклинание таким образом, что если какой-нибудь из заклинателей и умудрится высвободить демона, то зла причинить тот не сможет. Соломон ограничил использование энергии твари выполнением всего трех желаний. Причем, если желание будет связано с разрушением, демону было велено сожрать заклинателя и тут же самозакупориться обратно в лампу. Если же заклинатель был благоразумен, то демон самозакупоривался после выполнения третьего желания.

– Владел человек вопросом, – усмехнулся я. – Достойный предок.

– Более чем, – кивнул Щегол.

– Но почему, обладая такой силой, Соломон не уничтожил тварь?

– Потому что на это и у великого Соломона не хватило энергии. Не хватило ее и на то, чтобы просто замуровать демона навсегда, поэтому пришлось ограничиться лишь усечением его оперативных возможностей.

Я вспомнил сказку об Аладдине и высказался на этот счет.

– Да, ты прав, – кивнул Дворжек. – Уже в арабском мире лампу активировал один бедняк. На его счастье, агрессивных устремлений у него не было, поэтому он остался жив, получил желаемое и забыл про лампу после ее дезактивации. Один человек по воле Соломона лишь единожды мог воспользоваться энергией чудища. Но до этого бедняка были и другие попытки. Обе они закончились тем, что горе-заклинатели пошли на корм демону.

– Их помыслы были нечисты, – усмехнулся я.

– Именно так, – кивнул Альберт. – Но после счастливчика-бедняка, ставшего героем сказки, никто больше не тревожил кошмарного демона. Он голоден. Очень. И только заклинание, Соломона по сию пору удерживает его заточенным в лампе.

– Вы не знаете, как долго это продлится? – догадался я. – Хотите, использовать мою Печать, чтобы усилить действие заклинания?

– Заклинание Соломона бессрочно, – покачал головой Щегол. – Все куда хуже, чем тебе кажется. Насколько нам стало известно, демона хотят снова активировать. И точно не ради исполнения трех безобидных желаний.

– Да и черт с ними, – усмехнулся я. – Насколько я понял, мой великий предок позаботился о будущем таких умников. Или…

Мне стало неловко, за собственную тупость, за то, что очевидное так долго до меня доходило. Ведь у меня были все данные! Но я попросту развесил уши, слушая увлекательную историю о древнем чудовище и заклинателях. Потому и не смог сразу соединить все концы.

– Или, – кивнул Дворжек. – Лампа в руках арабов. И им нужна Печать Соломона, чтобы отменить защиту, поставленную древним царем. Зная, что ты скорее умрешь, чем согласишься пособничать врагу, Аль Рух решил взять твою кровь.

– Хочешь сказать, что моего присутствия достаточно, чтобы изменить древнее заклинание?

– Нет. Для этого мало одной Печати, – вздохнул Альберт. – Необходимо знать нужное заклинание. Но если его произнесет любой человек, кроме потомка царя Соломона, результат будет для безумца плачевным. А вот носитель Печати может вернуть демона в первоначальное состояние и снова превратить его в страшное оружие разрушения, в сравнении с которым водородная бомба покажется праздничной петардой.

– Но если лампа в руках арабов… – с непониманием я взглянул я на Дворжека.

– То они рано или поздно получат твою кровь, если мы не будем за тобою присматривать.

– Что?! – Чего угодно я ожидал, но только не этого. – Вам не нужны мои качества? Вы просто взяли на себя роль моей няньки? Уму непостижимо! Но к чему тогда весь этот маскарад с тренировками?

– Чтобы создать у тебя иллюзию нужности, – ответил Щегол. – Чтобы ты выполнял посильную работу, получал деньги и не отсвечивал. Тут тебя арабы точно не достанут. В общем, ты самостоятельно пришел к верным выводам, что определенно делает тебе честь.

– Обалдеть! – Я залпом осушил стакан.

– Поскольку ты путем анализа докопался до истины, я рассказал тебе правду. Скорее всего, так лучше. Понимая все, ты сможешь без всяких заданий сидеть на Базе и получать удовольствие от жизни. В любом случае, тут лучше, чем на болотах. На свободе же ты представляешь большую опасность. Если к арабам попадет твоя кровь, они могут активировать демона, и тогда…

– А нельзя меня было просто убить? Во время освобождения?

– Николай предлагал такой вариант, – спокойно ответил Дворжек. – Но это неприемлемо. Я слишком хорошо знаю устройство мира, чтобы опускаться до этого.

– Не убий?

– Дело не в заповедях Господних. У Вселенной нет разума. Это скорее механизм. Как и-схема. Но устройство его таково, что тот, кто творит несправедливость, теряет энергию. И с ним происходит то, что субъективно интерпретируется как наказание. Просто в силу устройства мира. Собственно, идея о наказании Господнем возникла на основе этого закона. А твое убийство было бы явной несправедливостью.

– Замечательно… – Во мне начала закипать злость. – Ты заменил мне заключение на болотах более комфортным? И все?

– Да.

– А если я пошлю вас к черту?

– Тогда мы тебя убьем, – вздохнул Альберт. – Тогда это не будет несправедливостью. Потому что таким образом мы хотя бы частично ликвидируем страшную опасность для всей европейской цивилизации. Всё. Можешь отдыхать. Если что-то будет нужно, дай знать.

– Но ты же сам после освобождения сказал, что я могу уйти в любой момент, пока не дам присягу! Несколько раз повторял!

– А что я должен был сказать вооруженному лазерганом винд-труперу? Что шлепну его, если откажется? Всё, инцидент считаю исчерпанным.

– А ты, оказывается, сволочь, – негромко произнес я.

– Должность обязывает, – усмехнулся на прощание Щегол.

Остаток дня я провел на диване в жилом блоке. Спать я не мог, наслаждаться и-операми тоже. Поэтому я просто лежал на спине и пялился в потолок. Мне было хреново. Очень.

Я прекрасно понимал, что в данной ситуации от меня ничего не зависит, что в любом случае всё будет так, как решит Дворжек, но мозги помимо воли искали выход из создавшейся ситуации. Может, кому-то и понравилось бы провести остаток жизни под опекой, в тепле и сытости, да только не мне. Винд-труперы не бывают бывшими. Это уже в крови – действовать. И бездействие меня тяготило всегда больше всего. Мне пришло в голову, что на каторге у меня хотя бы оставалась цель – отсидеть срок и выйти. А потом как-то устраиваться дальше. Действовать, действовать, действовать… А тут… Как овощ на грядке.

Наверное, в эти минуты и произошел главный перелом в моей жизни. Ни в момент, когда судья вынес приговор, а именно сейчас, когда мне вынесли другой приговор, куда более строгий. Но этот жизненный перелом произвел перелом и во мне. И в этом не было ничего удивительного. Потому что я был против. Против, и всё.

Удивительным было другое – во мне вскипала не только злость уволенного винд-трупера, но и нечто другое, новое, незнакомое. И когда я покопался в себе, то понял, что это – гнев потомка древнего царя. Какой-то ничтожно малый участок гена, соединившись с информацией Дворжека, вызвал в крови такую бурю, что я с трудом заставил себя остаться лежать на диване. Но понимание невозможности применения силы в создавшейся ситуации не столько остудило меня, сколько перенаправило мысли в другое русло. Я вдруг понял, что Институт – не лучшая мишень для моего гнева. Они сделали что могли и как умели. Причем их действия впрямую были направлены в противодействие арабским террористам. Какой же тогда Дворжек враг? Не тянет он на врага. Скорее на странного союзника тянет. На вынужденного партнера, какими становятся сбежавшие каторжники, скованные рука к руке. Забавность ситуации заключалась в том, что Щегол, как раз, мог запросто отстегнуться в любой момент. А я вот – нет. Мне придется учитывать этого партнера. Придется.

И то, что Дворжек приговорил меня к заточению на Базе в полном бездействии, еще не означало, что так и будет. У меня начал рождаться свой план. Они сделали как умели… Достойно. Но я собирался предложить им другой сценарий, в котором сам должен сыграть далеко не последнюю роль.

Еще не имея в уме четкого плана, я сорвался с дивана и спешным шагом направился по коридору к тому месту, где был укрыт лифтовый блок. Конечно, самостоятельно дезактивировать защитное поле, закрывающее вход в кабину, мне не удалось, но на стене обнаружилось простенькое переговорное устройство. Я улыбнулся и прижал пальцем сенсор вызова.

– Да? – отозвался виброкристалл переговорника голосом Дворжека.

– Это Егор. Дело есть. Серьезное.

Мерцающий полог защитного поля тут же растворился, я шагнул в кабину, и она бодро унесла меня в знакомый кабинет. Щегол сидел за столом и колдовал над и-пэдом.

– Если можно, покороче, – сказал он.

– Вам известно, где находится лампа с демоном в настоящий момент? – без предисловий спросил я.

– В общих чертах. – Альберт пристально глянул на меня. – Судя по последним данным, основная база группировки, к которой принадлежит Аль Рух, находится в Хам-Шахе. По всей видимости, лампа сейчас там. И Аль Рух судорожно ищет других доступных потомков великого Соломона.

– Думаешь, кроме меня они есть? – напрягся я.

– Несомненно. Соломон имел множество жен и еще больше детей от них. Конечно, Аль Руху нужен как можно более чистый геном, похожий на твой. Но и таких людей в настоящий момент в мире может насчитываться примерно пять человек вместе с тобой.

– Как он их находит?

– Что ты задумал? – Дворжек напрягся не меньше меня.

– Ты можешь просто выдать мне информацию? – Я выдержал его взгляд.

– У него есть маготехническое устройство под названием Компас Соломона. Принцип его действия нам неизвестен, но, судя по некоторым данным, его создал сам Соломон, чтобы была возможность находить своих потомков. Именно так нашли тебя перед похищением.

– Понятно. Значит, Аль Рух сейчас в поиске. О нем самом что-то известно?

– Очень мало и всё из сторонних источников. Долгое время мы в руководстве спорили по поводу самого факта его существования. Сейчас же доподлинно известна его цель активировать демона, а также принадлежность к одной малоизвестной террористической бригаде. Она тоже называется «Аль Рух». О Компасе Соломона мы узнали недавно. Кроме того, уже путем анализа разрозненной информации, мы пришли к выводу, что Аль Рух владеет всеми необходимыми заклинаниями для активации демона. Ему не хватает только крови с геномом царя. Однако мы предполагаем, что вариант с кровью – просто первый попавшийся Аль Руху. Очень велика вероятность того, что хотя бы один из потомков Соломона является выходцем из арабского мира. И тогда Аль Рух может не только отыскать его, но и взять в союзники, открыть ему заклинание и сделать своим орудием по управлению тварью. Для арабов это и безопаснее, кроме всех других преимуществ. Мы стараемся не паниковать, но обстановка критическая, скрывать нечего. Поэтому мы со всей возможной скоростью придумываем способы дезактивации демона нашими силами. Пока удается лишь сдерживать Аль Руха путем корректировки случайностей.

– Ничего себе! – удивился я.

– У нас есть маготехническое устройство, спроектированное еще в начале двадцать первого века Сергеем Дворжеком. Оно способно сдвигать бинарные случайности в нужную нам сторону.

– Не совсем понимаю.

– Ну, допустим, в ближайшем будущем должно произойти некое событие. Например, в результате проведенной тобой операции тебя могут наградить или, напротив, уволить. Это так называемый бинарный узел событий. Мы можем сдвинуть ход событий в нужную сторону. В простейшем случае так, чтобы все сложилось в пользу того, чтобы тебя наградили, а не наказали.

– Внушительно! – Я уже слышал нечто подобное от Ирины.

– Таким образом, мы в течение последних двух недель корректируем происходящие с Аль Рухом события не в его пользу. Чтобы у него все время что-то не ладилось с поиском потомков царя Соломона, несмотря на наличие Компаса.

– Ты хочешь сказать, что его неудача с переливанием моей крови – ваша заслуга?

– В какой-то мере, – кивнул Дворжек. – Благодаря сдвигу вероятностей пособники Аль Руха поймали именно тебя, а не другого, более беззащитного потомка. Ты мог вырваться из их рук с большей вероятностью, чем тот, другой. Таким образом, мы обусловили неудачу Аль Руха. Но если бы ты сплоховал, наши усилия пошли бы прахом.

– Вот как? – я понял, что у чудо-устройства имеются серьезные ограничения в действии.

– Конечно. Чем ближе тот или иной исход события к естественному ходу вещей, тем меньше энергии требуется на сдвиг случайностей. В случае с твоим награждением или наказанием энергии потребовалось бы немного. А вот сдвинуть случайности так, чтобы подброшенный платежный жетон встал не «фичей» или «бэком», а на ребро, энергии нужно так много, что у нас ее попросту не хватит.

– Понятно, – кивнул я. – Вы не можете наколдовать, что захотите.

– Верно. Мы можем лишь подправлять мелкие узлы событий. Например, чтобы человека в нужное террористам время не оказалось на месте, или чтобы он оказался в таком месте, где его невозможно похитить. Таким образом, мы создаем себе довольно значительную отсрочку по времени, в течение которой надеемся решить проблему кардинальным образом.

– Каким, интересно? – спросил я.

– Наши люди работают над тем, чтобы воссоздать заклинание Соломона по управлению демоном. И тогда человек вроде тебя, а точнее, именно ты в нашем случае, после простой подготовки сам сможешь загнать демона в ловушку, когда Аль Рух все же активирует тварь.

– Значит, вы не окончательно списали меня со счетов? – улыбнулся я.

– Не окончательно. Проблема лишь в том, что пока мы далеки от вменяемого результата. У нас может попросту не хватить времени.

– А вы не думали о решении проблемы с другой стороны? – Я понял, что настало наилучшее время для озвучивания возникшей у меня идеи.

– С какой? – иронично глянул на меня Альберт.

– С силовой, – коротко ответил я.

– Не совсем понимаю…

– Да что тут понимать? Если вам известно, где лампа, не проще ли самим ее похитить и доставить на Базу? На вечное, что называется, хранение.

– Забавное у тебя чувство юмора. Я же сказал, что лампа, скорее всего, в Шам-Шахе. Это весьма укрепленный город, возможно, даже с генераторами силового поля на стенах…

– И что? – усмехнулся я. – Небольшая винд-эскадра от него камня на камне не оставит.

– У нас нет винд-эскадры.