Текст книги "Чистилище. Бросок обреченных"

Глава 3

Борис переполз в тень недостроенного дома и только там позволил себе отдышаться. Следом за ним к стене метнулась собака в панцире и улеглась у ног наблюдателя. Через перфорированные пластины шлема было видно, как она недовольно морщит нос. Вроде бы плодородная зона, озеро рядом, а пылища такая, что самому пришлось закрыть лицо отворотом куфии, как это делали некогда бедуины в пустыне. Без такой защиты нос начинал чесаться, даже слезы на глаза наворачивались, а так и чихнуть недолго, что недопустимо для разведчика в логове врага. Впрочем, откуда столько пыли, Борис быстро сообразил, когда полностью оценил характер местности. К югу от озера Мариут располагалось очень много недостроенных зданий, и, соответственно, грязи – цемента, строительного песка и едкой известковой трухи. Такая особенность местности доставляла некоторые неудобства, но Борис, как опытный наблюдатель, прекрасно понимал, что сам-то он пыль с жарой перенесет, а вот мутантам она точно не по нраву. Это уменьшало число проблем, хотя и не могло сделать вылазку полностью безопасной.

Вообще за тридцать лет, со времени создания последней карты, тут многое изменилось. В основном из-за наступления пустыни. Раньше всю плодородную зону, примерно через каждый километр, пронизывали оросительные каналы, образующие нечто вроде водоносной сетки. Но их почти полностью засыпал песок и пыль, так что убежища для мутантов остались только севернее.

Прошла всего неделя со злополучной экспедиции на заправку, и вот новое задание. Да еще какое! Борис боялся, что тогдашняя неудача подорвет к нему доверие Кира, но вышло как раз наоборот. То ли Макс немного приукрасил события, то ли Борис сам себя недооценивал, но, так или иначе, Кир проникся ко всем членам группы еще большим уважением. И не собирался этого скрывать. На утренней перекличке торжественно объявил благодарность, да еще лично, а не через Рамазана, как обычно. И хотя вся неделя прошла в тренировках, максимально приближенных к боевым условиям, все равно ее можно было назвать одной из лучших в недолгой жизни Бориса. Всеобщее уважение, увеличенный паек, а от девушек, желающих стать матерью ребенка героя, так и вовсе отбоя не было. Ради такой жизни стоило рисковать. К тому же, что там ее уже осталось, той жизни? Двадцать первый год пошел, а больше двадцати шести никто не протягивал. Так что еще года четыре максимум, на большее надеяться было глупо, да и на такой максимальный исход тоже не стоило. А раз так, уж лучше геройски погибнуть, оставив после себя много детей и добрую память, чем получить в башку заряд картечи от напарника, когда начнется мутация.

Отдышавшись после перебежек и передвижений ползком, Борис достал из мешка бинокль и, оставаясь в тени, осмотрел южные подступы к озеру. Сколько карт пересмотрел, а воочию это увидеть – дело совсем другое. Терра инкогнита, земля неизведанная, значки на карте – вот чем были для Клана раскинувшиеся впереди пространства. Никто, даже Кир, тут не бывал. Из людей только дикие тут промышляли, охотились на одичавших коз, что-то даже выращивали на плодородных землях, если верить записям первых разведчиков. Впрочем, к самому озеру даже самые отчаянные головы не приближались, а потому все записи тридцатилетней давности относились к областям, расположенным восточнее, между озерами Мариут и Идку. Здесь же, судя по всему, не бродили даже дикие. Слишком опасно и довольно бессмысленно с их точки зрения. Тут жили только мутанты, козы и стаи птиц. Но, в основном, именно мутанты.

Когда произошло всеобщее заражение, примерно треть людей выжила и одичала, треть погибла страшной смертью, а треть превратилась в мутантов. В городе народу на тот момент жило немало, так что и мутантов хватило с избытком. И все они, как водится, сосредоточились в воде. А им чем вода более пресная, тем лучше. Пересыхающие водоемы, расположенные ближе к морю, были солонее самого моря, а вот озеро Мариут мутантам подошло во всех отношениях, так как его природная соленость сильно уменьшилась от притока нильской воды по каналам. Вот они тут и обосновались и плодятся уже тридцать лет. Страшное, в общем, место.

Из-за жары почти все мутанты сидели в воде, и лишь единицы, особо измученные постоянным голодом, выбирались поймать козу или крысу. Нюх у мутантов был сильнее человеческого, но значительно слабее собачьего, так что, несмотря на пыль, собаки способны были заранее предупредить о приближении тварей.

Несмотря на расстояние почти в три километра, бинокль позволял неплохо разглядеть гребень дамбы, образующей южный берег озера. Его полумесяцем окружали здания отелей, некогда горевшие и теперь частично разрушенные, похожие на гнилые зубы, торчащие из челюсти мертвеца. Природа брала свое, поэтому вблизи воды пространство полностью заросло тростником и кустарником, скрывая расположенную дальше водную гладь. Но это и неважно, так как сейчас Бориса волновали не те мутанты, что жили непосредственно в озере, а куда более близкие, которые должны были прятаться от жары в водах канала, всего в полукилометре к северу от укрытия. Но пока неясно было, сохранился этот канал или его занесло песком.

Борис поймал себя на мысли, что впервые в жизни боится, что воды, а значит, обитающих в ней мутантов, не окажется там, где она должна быть. В данном случае, если канала нет, это означало крах всего плана. И никто ничего не начнет, пока Борис во всем не убедится.

Дело в том, что чуть западнее этого места должен был располагаться, если так можно выразиться, «перекресток каналов». От водной артерии, несущей воды Нила с востока на запад, на карте ответвлялся поток, ведущий на север. Он проходил в пятистах метрах к востоку от озера Мариут и соединялся с каналом, питающим само озеро. Тот лежал к северу, между озером и морем. Поэтому, если южный канал подорвать именно в этой точке, оба потока окажутся прерванными. Казалось бы, зачем мучиться и рисковать, работая в непосредственной близости от озера, если взрыв можно устроить намного восточнее? Но в этом и состоял план – заблокировать приток к озеру, но оставить воду в непосредственной близости, чтобы мутанты могли быстро переместиться из осушенного Мариута в канал. Поскольку аэропорт находился к западу от озера, а единственная вода поблизости окажется к востоку, то мутанты просто вынуждены будут держаться на расстоянии в полных шесть километров от топливных складов Нузхи, пока люди будут заполнять баки буеров.

Но это красиво звучало в теории, а на практике требовало немалых усилий и риска. И основной риск, на взгляд Бориса, заключался в том, что канала могло не оказаться, его могло замести песком. И тогда мутантам некуда будет драпать из озера, они останутся там в любом случае и не дадут людям пробраться в аэропорт, устроенный на самом берегу.

Вот и выходило, что самую большую ответственность возложили на группу Макса, в которой Борис, как и прежде, выполнял функции наблюдателя. Именно им предстояло не только разведать местность, но и, если канал окажется там, где обозначен, взорвать его. С учетом того, что сам он кишит мутантами, да и пролегает в непосредственной близости от озера, кишащего мутантами. В кошмарном сне не приснится. Но такие эмоции Борис давно научился в себе подавлять еще лет в шестнадцать.

Донимала не только пыль, но и жара. Но это и понятно, скоро начнет дуть хамсин, а во время него что на улицу голову из дома высунуть, что дверцу печи открыть – примерно одно и то же. Собака у ног часто дышала, высунув язык, и роняя с него капли слюны. Для собак язык – что-то вроде кондиционера. И этому кондиционеру вскоре может понадобиться заправка – вода. Но сейчас не до этого, собак надо будет поить, когда Макс даст команду. Пока потерпят. Все терпят, потерпят и они. К тому же шкуру собак от прямых лучей солнца защищал светлый панцирь, да еще перфорированный местами для отвода тепла. Люди, для тех же целей, использовали белые халаты от шеи до пят. Казалось бы, в них должно быть жарко, но так думают лишь те, кто под жарой понимает градусов тридцать. Нормальная температура тела у человека меньше тридцати семи градусов, и когда на улице воздух нагревается почти до пятидесяти, а под халатом все те же тридцать семь, это воспринимается как великое благо. Да еще и солнце не жарит кожу.

Убедившись, что в непосредственной близости мутантов нет, Борис подал знак стрелкам. Они прошмыгнули по улице на фоне недостроенных стен и укрылись в тенях вместе с собаками. Борис достал рацию.

– Борис Максу, – произнес он в эфир. – Ответь.

– На связи. Как вы там?

– До канала, если он там вообще есть, метров пятьсот. Но он, зараза, за дорогой, я не могу видеть воду и не могу сказать, сколько там мутантов. Зато могу сказать другое. Тут пылища такая, что в носу щиплет, а муты такие условия не любят, сам знаешь. Так что вряд ли кто-то из них до вечера выберется из воды.

– Если вас учуют, выберутся.

– Не учуют. Ветер с севера, с их стороны. И далеко еще. Так что выдвигайтесь к нам. Тут местность выгодная. Много плоских участков, видно далеко. Здания все недостроенные, одни стены, редко выше метра.

– Это хорошо. Тогда ждите.

Использовать буер для предстоящей миссии, как это обычно делалось в топливных экспедициях, было не очень умно. Преимущество буера только в скорости, когда ветер дует, а в остальном его конструкция для города плохо подходила. И мачта торчит, и передние колеса слишком широко расставлены, для устойчивости, и места на нем мало из-за компоновки, ориентированной на работу с парусами. Поэтому за неделю для группы Макса создали особое транспортное средство, максимально приспособленное к выполнению поставленной цели. Это была ровная как стол платформа, поставленная на четыре автомобильных колеса. До места использования она буксировалась большим пустынным буером, вообще неспособным передвигаться в городе ввиду габаритов, а дальше люди Макса должны были ее банально толкать. Собак для тяги Кир запретил использовать категорически, чтобы не отнимать у них силы на жаре и чтобы держать их не на привязи, а в постоянной и полной боевой готовности. Тележка была оснащена двумя шрапнельными пушками, бьющими прямой наводкой, и крупнокалиберной мортирной установкой для ведения навесного огня. И если пушки установили, что называется, на всякий случай, то на мортирную установку возлагалась одна из двух основных оперативных задач.

Вскоре из-за котлована, заросшего тростником, показалась орудийная платформа, которую толкали пять стрелков и двое канониров. Макс не толкал, но и забраться на тележку, когда ее толкают другие, у него совести не хватило. Десять собак трусили по обе стороны от платформы, пощелкивая стыками панцирей. Борис сделал шаг, чтобы выйти из тени и обозначить свое присутствие.

– О, да, место отличное! – кивнул Макс, оглядевшись.

Тележку докатили до края улицы, упиравшейся в голый пустырь, не поросший даже травой, и Макс не без удовольствия присел на ее край.

– Одно плохо, канала отсюда не видать, – сообщил Борис, открыв лицо и откинув за спину конец куфии. – Как и говорил Хасан, тут все примерно на одном уровне. Я знаешь чего больше всего боюсь? Что канала там вовсе нет. А значит, некуда будет гнать мутантов.

– Не было бы каналов, не было бы и самого озера! – успокоил друга Макс. – А то, что более мелкие песком занесло, так нам от этого только лучше. Представь, что было бы, если бы через каждый километр на пути попадалась канава с водой. Учись смотреть на жизнь позитивно.

– Ага. Самая та жизнь, чтобы позитивно на нее смотреть. Ладно, не до философии сейчас. Видишь позади две высотки? Бывшие отели, наверное. Я в них не полез сразу, думал, тут что-нибудь подвернется в качестве наблюдательного пункта, но сейчас жалею.

– Ясно. Возьми двух бойцов, двигай туда. Буду ждать доклада.

– Хорошо. Я мигом, что мне двести метров по разведанной территории!

В качестве бойцов сопровождения Борис взял двоих не очень опытных, но молодых и задиристых ребят. Опыта хватало и своего, а вот быстрая реакция и бездумные рефлексы могут оказаться полезными. Подумав, собак решили оставить, чтобы не гонять их по жаре. Макс приказал устроить для них водопой.

Ближайшее высокое здание когда-то было красным и имело шесть этажей. Скорее всего, это был один из отелей, владелец которого уже готовился извлекать выгоду из постройки, когда грянула эпидемия. Ступени, ведущие в вестибюль, до половины замело песком.

– Осторожно, ноги не поломайте, – предупредил Борис, кода сам наступил мимо присыпанной песком ступеньки и ударился голенью о ее край.

Ни одного целого стекла в здании не было, как, впрочем, и во всем городе. От стеклянных раздвижных дверей тоже почти ничего не осталось – лишь силовые стойки из алюминия и оборванные тросы приводных механизмов. Борис представил, как тридцать лет назад, в момент заражения, из отеля, пытаясь спастись от мутантов, толпой валили перепуганные, ничего не понимающие люди, давя друг друга, сметая все на своем пути. Кто-то наверняка спасся… Ну, может, не из этого конкретно отеля, но вообще в городе. Иначе бы не было диких.

В полумраке вестибюля жара, которая властвовала снаружи, уже не была столь яростной. Скорее воздух внутри можно было назвать прохладным. Сказывалось отсутствие прямых солнечных лучей, большой объем помещения и хорошая вентиляция, не дающая возникнуть ощущению духоты. Песка внутри тоже было немного, потому что вход в отель был обращен на восток, а восточные ветра в здешних местах не частые гости. По краям вестибюля были разбросаны перевернутые круглые столики, кресла и диваны с кожаной обивкой, у боковой стены ютились разоренные автоматы для продажи кофе и выпечки.

Это насторожило. Очевидно, что люди, в панике спасавшиеся бегством, не будут тратить время, чтобы разбить обзорное стекло автомата и забрать лежащий на полочках товар. Это означало, что круассаны, крекеры и сладкие рулеты стали чьей-то добычей уже много позже страшных событий. Вот только чьей? Такой вопрос для Бориса не был попыткой удовлетворения праздного любопытства, ответ на него являлся жизненно важным. Если тут кто-то бывал, то следовало знать, кто именно – дикие или мутанты. Хотя скорее дикие. Мутанты проявляли гастрономический интерес только к мясу, вряд ли бы они стали крушить автомат ради булочек в вакуумных упаковках.

Борис поднял руку, останавливая стрелков за спиной. Те тут же насторожились и рассредоточились по вестибюлю, заняв тактические позиции за перевернутой мебелью. Борис присел у разоренного автомата и осмотрел его. Да, безусловно, дикие. Если даже предположить, что мутанты позарились на несвойственную им еду, они бы разнесли автомат, мало что от него оставив. А тут виден разумный подход – выбито только стекло, и ничего больше.

– Скорее всего, дикие! – Борис поделился предположением со стрелками. – Стас, давай вперед, на лестницу, остальные прикрывают с тыла.

Один из парней, обогнув стойку ресепшена, проскользнул в короткий коридор, ведущий к лифтам и лестнице. Остальные, держась за Борисом и стараясь не шуметь, двинулись следом.

Здания в городе всегда таят опасность. Заходя в одни, больше рискуешь, в другие меньше. Но полностью безопасных сооружений не бывает в принципе.

В высотках на окраине любили обосновываться дикие. Им это было удобно по целому ряду причин. Во-первых, множество отдельных комнат позволяло ночевать поодиночке, чтобы не стать жертвой кого-то из сородичей, если тот ночью мутирует и нападет на других. Во-вторых, узкие коридоры и лестницы было удобно оборонять от мутантов, так как твари, при всем желании, не могли в них поместиться большой толпой.

Поблизости от воды здания представляли опасность из-за мутантов. Те нередко пережидали в подвалах жару, заставшую их во время охоты. Иногда они отходили ночью так далеко от водоемов, что не успевали вернуться с рассветом и вынуждены были искать если не сырое, то хотя бы затененное укрытие от прямых солнечных лучей, к которым их кожа была очень чувствительна.

Иногда же, и не так редко, как кажется, здания становились домом для опасных диких животных – шакалов, змей, а иногда и зверей покрупнее, тех, что стали потомками некогда сбежавших из зоопарков.

В любом случае Борис пожалел, что не взял с собой ни одной собаки. Даже без учета превосходных боевых качеств псы обладали необходимым для подобных ситуаций чутьем. Это качество было незаменимым, и многим из людей Клана оно за последние двадцать лет спасло жизнь. Собака бы учуяла и зверей, и мутантов, и диких, вовремя предупредив стрелков своим поведением. Теперь же оставалось проявлять максимум осторожности.

Казалось бы, что может быть проще, чем добраться до здания и осмотреть местность в бинокль с верхнего этажа. Но в новом мире легко не давалось ничего. Абсолютно. Все было сопряжено с той или иной мерой риска, да и усилий на все требовалось значительно больше, чем раньше. С одной стороны, это закаляло людей, с другой, настолько выбивало у них почву из-под ног, что некоторые не выдерживали и ломались. Кто-то сдавал позиции в одном, кто-то в другом. В душе одних поселялся страх и начинал съедать изнутри. Другие, напротив, понимали краткость и стратегическую бессмысленность собственной жизни, отчего становились излишне бесшабашными, теряли осторожность, чем ставили под угрозу не только свою жизнь, но и жизнь других.

И еще эта жара, от которой мозги плавятся… Она подавляет волю, велит просто забраться в тень, попить воды, расслабиться и ничего не делать. Но нет такой возможности, поэтому действовать приходится через силу, со всеми вытекающими из этого отрицательными последствиями. В общем, ясно было, что Макс погорячился, не дав группе собак, а Борис ошибся, не настояв на этом. Оба недооценили возможные риски. Ну да… Что может быть проще, чем добраться до здания и осмотреть местность в бинокль с верхнего этажа? Вот и результат.

Деревянные двери лифтов давно выгорели почти без остатка. Наверное, когда люди уже не могли принимать участие в работе механизмов, начались перебои, неполадки, перегрузки и связанные с ними возгорания. А может, это дикие, прячась от мутантов в самом начале, не слишком осторожно обращались с огнем. Или же использовали огонь как оружие против тварей. Пламя, действительно, помогало. Мутанты никогда не лезли напролом через стену огня, и, при достаточном запасе горючих жидкостей, это можно было временами обращать в свою пользу.

Борис осторожно заглянул в лифтовую шахту. От самой кабины ничего не осталось, кроме валяющихся на дне обломков дерева и торчащих металлических деталей, а вверху, убегая к невидимым во тьме лебедкам, тянулись промасленные и густо покрытые слоем пыли тросы. Где-то звучно падали капли воды. Судя по звуку – в лужу. От этого мурашки пробежали по спине. Но много воды тут быть не должно – взяться неоткуда. Просто в шахте, на прохладных стенах, образуется конденсат. Он стекает, капает… Но такой способ самоуспокоения Борису не помог.

– Тут вода, – сообщил он стрелкам. – Всем сохранять бдительность! Продвигаться боевым порядком. Считайте, что здание занято противником.

Выход на лестницу оказался в конце коридора. Она, пролет за пролетом, уходила вверх по бетонному коробу, лишенному окон, и явно носила вспомогательный характер на случай пожарной эвакуации.

– Стас, вперед, Дэн замыкает, Марат у меня за спиной, – распределил стрелков Борис. – Двигаемся, не спим! На следующем этаже меняетесь. Стас контролирует дверь, все проходят, он замыкает. Выше Дэн контролирует дверь. Марат, ты их обоих прикрываешь.

– Есть! – ответил самый молодой из стрелков.

Добравшись до второго этажа, Стас взял выход на лестницу под ружейный прицел и, пропустив остальных выше, двинулся за ними, по-прежнему не сводя с двери четырех ружейных стволов.

Наконец добрались до шестого, самого верхнего, этажа. Но окна комнат выходили либо на восток, либо на запад, что было крайне неудобно для наблюдения, так как канал лежал к северу. Пришлось осмотреть этаж на предмет еще одной лестницы, ведущей на крышу. Она нашлась в небольшом тамбуре в конце коридора.

– Стас, осмотри крышу и давай обратно, – велел Борис.

Парень вскарабкался по нескольким гулким металлическим супеням, и высунул голову через люк.

– Чисто! – сообщил он.

– Все, я тогда туда, а вы держите коридор, – приказал Борис. – На всякий случай.

– Может, комнаты пока осмотреть? – предложил Дэн.

– Дикие бы себя уже выдали, а мутантов так высоко быть не может. Что им тут делать? Но если хочешь, осмотри. Может, найдешь чего полезного.

– Хорошо.

Борис выбрался на крышу, сощурившись от немилосердно яркого солнца. К счастью, свежий морской ветер чуть освежал, хлопая болтающимся за спиной концом куфии. И пыли не было. Благодать. Крыша была плоской, с невысоким бетонным парапетом по краю, вдоль которого бурями намело целые барханы песка за несколько лет.

Добравшись до северного края крыши, Борис опустился коленями в горячий песок и поднял к глазам бинокль. Вид сверху открывался превосходный – разрушенная временем Александрия раскинулась как на ладони, до самого моря. На берегу торчали в небо уцелевшие башни мечетей, а за многоэтажными фешенебельными отелями можно было разглядеть зеленое пятно идеально круглой лагуны. Остальное море было таким нежно-голубым, что невольно вызывало ассоциации с раем. Но Борису было не до красот, хотя такого шикарного пейзажа они никогда еще не видел. Просто не доводилось подниматься на такие высокие точки. Вздохнув, он перевел взгляд на то место, где, судя по карте, должен был пролегать канал.

Канал был на месте, он оказался шириной метров шесть, густо порос по краям тростником, но в прорехах растительности можно было заметить характерный отблеск солнца в воде. Время от времени по отблеску пробегала рябь, похожая на сверкающую рыбью чешую, – это, где было поглубже, плескались мутанты, смачивая подсыхающую на жаре кожу. У Бориса отлегло от сердца, и он вызвал Макса по рации.

– На связи! – ответил тот.

– Вода в канале есть! – сообщил Борис. – Мутантов тоже полно. Все в порядке.

– Кто бы мне раньше сказал, что наличие мутантов в полукилометре способно меня обрадовать, повертел бы у виска пальцем. Но факт.

– Тогда я возвращаюсь?

– Нет, погоди. Отсюда же не видать ничего толком. Неудобно мортиры наводить. Так что ты нас откорректируй.

– А, ну да… – охотно согласился Борис. – Мы с тобой почти на одной линии, так что я могу азимут дать по компасу.

– Незачем. У меня же карта есть, азимут по компасу на нужную точку я сам возьму. А ты откорректируй по расстоянию, а то я не увижу даже, с недолетом бью или с перелетом.

– Хорошо.

Макс приказал канонирам снаряжать мортиры. В отличие от пушек, стреляли они не шрапнелью, а специально разработанными для сегодняшней операции осколочно-шумовыми бомбами, предназначенными для кратковременного вывода из строя мутантов. На готовые осколочные элементы особой надежды не было, они скорее были нужны для утяжеления снарядов, чтобы меньше теряли скорость от сопротивления воздуха. А вот грохот мутантов глушил надежно, секунд на десять – двадцать, и этого было вполне достаточно.

Когда двадцать мортир было снаряжено, Макс приказал сделать пробный выстрел, но не залпом, а из одного ствола, чтобы дать Борису возможность откорректировать возвышение траектории. Канонир замкнул цепь электровоспламенителя, и воздух содрогнулся от гулкого хлопка, скорее похожего на пуск фейерверка, чем на пушечный выстрел. Ветер унес на юг белое облако дыма.

– Есть пуск! – сообщил Макс.

– Видел вспышку и дым! – подтвердил Борис.

Бомба, вылетев из ствола, потратила полных пять секунд на полет по навесной параболической траектории, после чего шлепнулась довольно далеко к северу от канала. Еще через две секунды догорел замедлитель, и бомба разорвалась с резким, мощным, даже на расстоянии оглушительным грохотом.

– Перелет метров двести, – сообщил Борис. – Но шарахнуло что надо.

– Состав тот же, что и в наших гранатах, – произнес Макс. – Но количество, видимо, имеет значение.

Он дал команду откорректировать возвышение на несколько градусов, после чего канониры произвели еще один выстрел.

– Недолет метров сто!

– Принял!

Макс произвел последнюю коррекцию установки и приказал дозарядить бомбы взамен отстрелянных. Пришло время «главного блюда» порученной Максу миссии. И этим блюдом была взрывчатка. Не порох, не быстрогорящие топливно-окислительные смеси, которыми пиротехники набивали гранаты, а самая настоящая взрывчатка, оставшаяся со старого времени, добытая на военных складах. Три заряда по два килограмма весом.

Когда Хасан подготовил план операции, он сам не догадался, каким образом доставить взрывчатку к месту подрыва канала. Закинуть мортирами невозможно – слишком большой вес, а точность попадания низкая. Послать группу подрывников – тоже немыслимо. Мутанты не подпустят их к берегу. В военной части в пригороде Каира много лет назад разведчики обнаружили настоящие ракетные установки. Но никто не знал, как ими управлять, документации тоже обнаружить не удалось. Да и как их доставить оттуда, если не работают моторы машин?

Задача казалась неразрешимой, пока не осенило самого Кира. Он понял, что взрывчатку на нужное место смогут запросто донести собаки, если на некоторое время акустическим ударом вывести мутантов из строя. Собаки намного быстрее людей, и они управятся за отпущенные двадцать секунд. К тому же, даже если мутанты кинутся за ними в погоню, они не смогут голыми руками причинить вред псам, одетым в панцири с лезвиями. А ничего, кроме голых рук и зубов, в распоряжении тварей, к счастью, не имелось.

Макс отделил от стаи шесть самых крепких собак, которые прошли курс недельной подготовки по переносу тяжестей, и те сели парами, ожидая дальнейших команд. Стрелки сняли с платформы фугасные заряды и положили их на песок перед собаками. Каждый заряд представлял собой легкий ящичек со взрывчаткой, по бокам которого торчали две деревянные ручки для переноски. В нужный момент собаки подхватят ящики зубами за эти ручки и понесут к цели. Включив на фугасах приемники для дистанционного подрыва, Макс убедился, что все готово, после чего подвесил каждой собаке на ошейник портативную рацию. Такие устройства были редкостью, потому что имели, как правило, невысокий срок службы, не подлежали ремонту и работали только от встроенных аккумуляторов, давно уже ставших непригодными. К счастью, у каждой собаки был свой, интегрированный в панцирь, свинцово-кислотный аккумулятор, необходимый для электрического воспламенения замедлителей гранат. Ребята из инженерной службы Белого за отпущенную неделю нашли способ запитать эти, в общем-то бесполезные для людей, устройства от аккумуляторов собачьих панцирей. И теперь они могли сослужить хорошую службу – с их помощью стало возможным подавать собакам команды на значительном расстоянии. Портативные рации работали в ультракоротковолновом диапазоне, несовместимом с автомобильными рациями, поэтому от аккумулятора орудийной платформы было запитано еще одно устройство – для Макса. Он проверил связь и передал в эфир на собачьем канале:

– Груз!

Собаки подняли ящички со взрывчаткой.

– Вперед!

Псы согласованно рванули на север, унося взрывчатку в сторону канала.

– Вижу собак! – передал Борис.

– Помоги их откорректировать, – попросил Макс. – Мне трудно на плоскости оценить расстояние.

– Где ты их хочешь остановить?

– Я их не буду останавливать, иначе муты почуют псов и рванут к ним. Ты дай мне команду на залп, когда собаки половину пути пройдут.

– Уже можно! – поспешил передать Борис.

– Мортирам огонь! – выкрикнул Макс.

Воспламенители всех двадцати стволов сработали одновременно, выплюнув двадцать шумовых бомб. В голубом небе за ними остались белые спиральные дымные следы от горящих замедлителей.

– Стоять! – передал Макс на собачьем канале. – Лежать!

Собаки залегли, преодолев две трети расстояния до канала.

– Сигнальную бомбу! – приказал Макс канонирам.

Сигнальная бомба представляла собой банальную дымовую шашку и предназначалась для собак, чтобы они видели, где оставить взрывчатку.

– Вижу всплески от шумовух! – выдал в эфир Борис. – Точное попадание! Легли в круг метров двадцать, по обе стороны от канала, а три прямо в него!

– Принял! – довольно ответил Макс. – Сигнальной бомбой огонь!

Мутанты всполошились от упавших вокруг них двадцати шумовых бомб и начали стекаться к местам падения со всех сторон, чтобы проверить, нельзя ли ими поживиться. Но они не любили огонь, поэтому горящие и дымящие замедлители восторга у них не вызвали. Большинство хрипунов попятились, недовольно скаля зубы, и лишь один попытался схватить сферический снаряд, но его отвлек шлепок упавшей на берег сигнальной бомбы. И в этот момент, один за другим, догорели замедлители шумовух.

Воздух содрогнулся от серии взрывов, словно сам бог грома решил не просто ударить в барабан, а, раззадорившись, выбил дробь. Со всех сторон из зарослей тростника в небо взметнулись сотни, если не тысячи самых разных птиц – ибисы, пеликаны, огромные цапли. С десяток мутантов, тех, что оказались ближе всего к бомбам, рухнули, получив в уязвимые места удары картечью. Но и остальным на ногах устоять не удалось – спрессованный взрывом воздух так шарахнул им по барабанным перепонкам, что твари взвыли, повалились в грязь и принялись кататься в ней, громко хрипя и зажимая уши руками. Из сигнальной бомбы пошел ярко-оранжевый дым.

– Груз! Вперед! – приказал Макс собакам.

Те подхватили ящики и на полной скорости рванули к яркому дыму. За десять секунд достигнув кромки канала, они бросили ношу возле сигнальной бомбы, и, перепрыгивая через беспомощно бьющихся на земле мутантов, со всех ног понеслись обратно к орудийной платформе. Еще секунд через десять оглушенные твари начали приходить в себя, садились, мотали головами, вставали на ноги.

– Бор, где собаки? – спросил Макс, нажав тангенту рации.

– Половину расстояния прошли. Двести пятьдесят метров. Триста. Муты зашевелились, но бегать пока не готовы. Триста пятьдесят метров.

– Подрыв! – скомандовал Макс.

Столб дыма и пламени взмыл метров на тридцать ввысь. В бинокль было видно, как уплотненный до стальной твердости воздух ударной волны, словно косой, срезал тростник в радиусе метров пятидесяти от взрыва. Ближайших к эпицентру мутантов разнесло в кровавые клочья, а тех, кто находился на дистанции до ста метров, повалило, как кегли. Остальные же, по всей видимой длине канала, забились в судорогах от контузии, вспенивая воду и поднимая искрящиеся на солнце фонтаны брызг.