Текст книги "Битва за сектор. Записки фаната"

Глава 2
Красно-синий партизан

Пробивая выезды за «Зенит», я быстро растерял восторженность неофита: братство фанатов в реальности оказалось не таким уж братским. Многое в фанатском движении мне не понравилось: пьянство, некоторые правые фанаты выглядели, просто как бомжи, оказалось, что доверять можно только тем, с кем ты сдружился, остальные могли легко подставить. Кроме того, «Зенит» шел к золотым медалям, и болеть за него стало модой, мейнстримом, а я всегда хотел быть не таким, как все.

Войдя в околофутбольное движение, я быстро просек, что в этом движении есть изгои – фанаты ЦСКА, а к самой армейской команде в болельщицкой среде отношение более чем просто отрицательное. «Конюшня»!

Сэм, знакомя меня с основами фанатизма, прочитал мне стишки, сочиненные, видимо, большим интеллектуалом и мастером изящной словесности. Но они, стишки эти, – иллюстрация тогдашнего отношения к ЦСКА со стороны фанатов других команд:

 
На развилке трех дорог
Стоит терем-теремок,
А на тереме доска:
То конюшня – ЦСКА.
 

Другое творение еще более высокохудожественное:

 
Что на поле за тоска?
То конюшня – ЦСКА.
Чтоб таких козлов найти,
Надо землю обойти.
Я всю землю обошел
И в конюшне их нашел.
 

Замечу, что придумали эти стихи фанаты «Спартака». Нынешние красно-белые «гладиаторы» по части креатива превзошли родоначальников своего движа. На армейско-спартаковском дерби с их трибун только и слышишь:

 
ЦСКА – команда гондонов,
Больше вам не стать чемпионом!
Отсосете хуй вы у мяса
Красно-синие пидорасы.
 

Гондоны, пидорасы – вот как надо позорить принципиального соперника! А то терем-теремок, конюшня…

ЦСКА не любили за то, что этот клуб получает молодых талантливых игроков, призывая их как бы в армию, и якобы губит их футбольные таланты. Хоккейный ЦСКА не любили за то, что он обирал все остальные хоккейные клубы: как только в любой провинциальной команде начинал хорошо себя показывать какой-нибудь игрок, он сразу оказывался в ЦСКА.

Но эти расклады меня не волновали. Мне хотелось злить окружающих, противопоставлять себя их представлениям о добре и зле, поддерживать то, что остальные осуждают. И фанатизм за ЦСКА помогал реализовать эти цели.

Осенью 1983 года я, еще только начиная фанатеть за «Зенит», не сильно радовался победе ленинградской команды над ЦСКА на стадионе имени Сергея Мироновича Кирова (ныне срытого под корень). Парни в красных футболках со звездой на груди и синих трусах вызвали у меня симпатию. И, помнится, подумал тогда: живи я в Москве, обязательно фанател бы за ЦСКА. После игры я взял автограф у легенды армейского футбола Александра Тарханова.

Но фанатеть за ЦСКА, живя в Ленинграде, нелегко, да и не очень, на мой взгляд, естественно. Да и зачем, если в твоем городе есть своя армейская команда? Пусть не футбольная, пусть хоккейная. Но, в конце концов, я всегда любил хоккей!

Кроме того, мне очень нравилась армейская символика. Щиток со звездой, серпом и молотом, синие свитера хоккеистов со звездой на груди, красные шлемы… В юности, да и в любом возрасте, наверное, информация воспринимается на уровне символов, знаков. Символика армейского клуба отсылала в легендарные времена Буденного, Фрунзе, Ворошилова (о реальной роли Льва Троцкого в создании Красной армии я тогда еще не знал).

В конце сезона 1983/84 я пришел в Спортивно-концертый комплекс на матч СКА. Кажется, армейцы играли с «Химиком», который в те годы был лихим середнячком. Я сидел на центральной трибуне. Зрителей было немного, атмосфера была как на похоронах, трибуны молчали. В ворота армейцев залетали шайбы одна за другой. На боковой трибуне я заметил человек пять в красно-синих шарфах, они изредка заряжали «А-р-р-р-мейцы с Невы!» Это был отважный поступок – надеть в Питере красно-синий шарф, я позавидовал смелости парней и решил, что они будут моими новыми товарищами.

Затем, в самом конце сезона 1983/84, СКА дал бой ЦСКА, который за весь чемпионат не потерпел ни одного поражения. Московские армейцы шли на рекорд, достойный книги Гиннесcа. И проиграли они только СКА, который прочно прописался в группе аутсайдеров. Играли в Спортивно-концертном комплексе. Наши победили 3:1. Ворота армейцев с Невы защищал Сергей Черкас. За СКА шизовали все те же пятеро (или шестеро) парней. Но после матча началась давка, все были возбуждены, на радости пихались и толкались, и пока я пробирался к ребятам, они ушли со стадиона, так что знакомство с ними мне пришлось отложить до следующего сезона. Только потом я узнал, что прозвище лидера той небольшой армейской грядки Артын. Фанаты «Зенита» отзывались об этом парне уважительно, мол, боец, ничего не скажешь. Он ездил на выездные матчи «Зенита». Мы могли познакомиться с Артыном в Вильнюсе, на матче, который стал началом моей выездной истории. Но я его в ажиотаже не заметил, а узнал только на фотографии нашей трибуны.

На первый матч хоккейного сезона 1984/85 я шел с совсем другим настроением, чем на последние матчи предыдущего сезона, я был уверен в себе, ведь за прошедшее время я накатал несколько выездов, меня несколько раз задерживала милиция, я познакомился с ментовскими кулаками, получил прозвище, словом, продвинулся по фанатской части.

«Может, и хорошо, что я не познакомился с Артыном весной, когда был еще леваком. Сейчас-то я настоящий фанат, и мне будет легче поставить себя в новой компании», – думал я, идя на матч СКА, первый в новом сезоне.

Но на стадионе я не обнаружил Артына и его парней. Не появились они и на следующих матчах. И я понял, что мне выпал шанс создать свой красно-синий сектор, создать с нуля армейское движение в Ленинграде.

– Да ты чего? В «кони» подался?! – возмущался Вадик Смолин, который к тому времени уже успел себя зарекомендовать как перспективный зенитовский фанат. – Зачем ты тогда за «Зенит» выезды пробивал, а? Я тебя не понимаю! Ты уже почти в основе движухи… Нет, ты понимаешь, что теперь у тебя появится куча проблем? А в футболе ты теперь будешь за кого болеть, за «конюшню», за ЦСКА, за старших братьев, да?

– За СКА (Ростов), – попробовал отшутиться я, но приятель шутки не принял.

– Да парни не поймут тебя… А если ты придешь на «Зенит» в красно-синей розе, тут же получишь в рыло. И я за тебя заступаться не буду, ты уж прости.

– Послушай, не надо драматизировать, ладно! Я с детства люблю хоккей и болею за СКА. Фанатизм за «Зенит» – для меня эпизод, и все. Я хотел стать фанатом, а в городе нет другой «грядки», кроме зенитовской. А насчет того, кто кому даст в рыло, мы еще посмотрим! Придет время, и вы не посмеете сунуться на наши матчи в своих цветах. В Питере хоккей был, есть и будет красно-синим.

Вадик жил в Колпине, в небольшом промышленном пригороде Ленинграда. В хоккее Колпино представляла команда первой лиги «Ижорец» (от Ижорского завода), она показывала тогда неплохой хоккей.

– Ха-ха! Скоро «Ижорец» будет играть в вышке, – заявил приятель. – А «Ижорец», между прочим, профсоюзная команда, а не «конская», и все фанаты «Зенита» будут его поддерживать, вот увидишь! И на СКА вообще ходить никто не будет. Кроме тебя.

– Кроме меня, – мне надоел этот спор.

И действительно, наша армейская грядка росла очень медленно. После того, как «Зенит» стал чемпионом, никто, кроме меня, не хотел болеть за хоккейный клуб, который часто проигрывал. Но затем ко мне присоединились ребята из той банды, что я видел на том героическом матче СКА-ЦСКА, это были пятнадцатилетние мальчишки, у них уже были прозвища: Противогаз, Провокация, Агитация…

Конечно, чтобы заявить о себе как об армейском фанате, я должен был пробивать выезды за СКА. Без выездов нет фанатского движения. Я решил, что поеду в Воскресенск. Этот заурядный промышленный город Московской области пользовался дурной славой. В среде фанатов гуляла молва, что местные гопники мочат всех, кто посмеет сунуться в их гребаный городишко. Ходили легенды, что они повесили на розах то ли московских «коней», то ли «мясников». Вместе со мной в Воскресенск приехали зенитовские леваки, которые после матча «Зенита» с московским «Торпедо» решили прогуляться еще и на выездной матч армейцев.

Денег у нас не было, и мы решили одолжить несколько рублей у хоккеистов, которые остановились в местной гостинице. Мы попросили администратора позвать кого-нибудь из игроков СКА, он это сделал, и в холл спустился нападающий Слава Лавров.

– Слава, не одолжишь рубля три, а то мы на билеты все деньги потратили, а хочется есть, – сказал один из парней, который, как он уверял, был шапочно знаком с Лавровым.

– Зачем вы билеты-то покупали? Мы бы вам дали бесплатно, на нас оставляют штук десять. Держите три рубля, – сказал Слава, и я невольно сравнил отношение к фанатам со стороны одного из ведущих армейцев с тем, как относятся к своим суппотерам футболисты «Зенита».

– Ладно, парни, я пойду, а то раскатка скоро, – распрощался с нами Лавров. Как жаль, что этот замечательный человек нелепо погиб под колесами самосвала, выходя со стадиона СКА на Ждановской набережной!

Три рубля быстро ушли на утоление голода, но мы так и не наелись. Пришлось воровать. Тогда, чтобы вынести что-нибудь из магазина, не нужно было обладать особой ловкостью: в магазине самообслуживания достаточно было засунуть незаметно продукт под одежду. Мы даже умудрились украсть соленые огурцы из кадушки – просто один парень попросил их взвесить, а другой взял мешок с прилавка и вынес его из магазина.

Матч проходил в душном Дворце спорта, забитом до отказа весьма неприглядной публикой, проще говоря – мужичьем. В начале матча я завел: «Ар-р-р-мейцы с Невы!» – и тут же получил удар ботинком в шею. Повернулся и увидел искаженное в гримасе лицо дегенерата неопределенного возраста. Он заорал на меня: «Закрой пасть, блокадник!» Мент стоял рядом и, наблюдая за этой гнусной сценой, ухмылялся в усы. «Зенитчики» стушевались, и мы весь матч просидели молча. Я, правда, растянул перед собой красно-синий шарф и, терпя тычки, просидел так до конца матча. Не убрал я наши цвета! СКА проиграл тогда. Зато мой выезд в Воскресенск весной 1987 года был не просто победным, а бронзовым! Армейцы выиграли 4:2 и обеспечили себе третье место.

Глава 3
Защищай свои цвета

– Вот тебе в подарок на день рождения, – сказал Рулет, мой друг, который гонял за московское «Динамо», и протянул мне красно-синий армейский шарф машинной вязки.

– Спасибо! Откуда он у тебя? Где достал? – я был просто счастлив. Наконец-то у меня будет настоящая армейская роза, а не самовяз!

Рулет замялся.

– Нашел после нашего матча с ЦСКА, какой-то наш московский «конь» потерял…

Но эта информация ничуть не уменьшила моего счастья. Я так давно мечтал о настоящей розетке, что меня в принципе совершенно не волновало, где ее добыл московский динамовец Рулет, ясно, что он не отнял ее у какого-нибудь армейского малолетки, это было исключено, потому что московские динамовцы поддерживали дружеские отношения с нашими московскими одноклубниками.

В середине 80-х обзавестись хорошей фанатской атрибутикой было очень и очень трудно. Самым мистическим образом с прилавков исчезали самые обычные товары, например, пряжа или шерсть. А если сырье для вязки и появлялось в продаже, а точнее, по выражению того времени, – «выбрасывалось», то самого неподходящего для какого-либо фанатизма цвета – серого. Я регулярно обходил трикотажные магазины в надежде увидеть на прилавке красные и синие клубки, но удача, видимо, от меня отвернулась. Ничего не оставалось делать, как сшить хлопчатобумажный красно-синий шарф. Но хоккей – зимний вид спорта, и ходить зимой в шарфе из хлопка было некомфортно. Чтобы показать, что я фанат армейской команды, я сплел из мулине что-то типа красно-синей косицы. Но выглядело это украшение как-то по-хипповски, фенечка какая-то, и мне это не нравилось – не для ультрас тема.

Наконец-таки в Доме мод, что над станцией метро «Петроградская», я увидел мотки пряжи красного и синего цветов! Но синяя пряжа была настолько темной, что воспринималась как черная. Но делать было нечего, и я купил три мотка красной пряжи и столько же синей. Моя мама вязать не умеет, и я обратился за помощью к соседке. Та связала мне огромный шарф, в который можно было завернуть всего себя, но связала каким-то особым способом, и шарф был меньше всего похож на фанатский.

Я замечал, что у большинства фанатов ЦСКА розетки тоже кустарные – связаны мамами или бабушками. Но меня это не успокаивало, я хотел иметь настоящий фанатский шарф. А тут такой подарок на день рождения! Я обнял Рулета в знак благодарности.

Вскоре мне дали адрес трикотажной мастерской, где на заказ вязали свитера (пусера – как тогда говорили). Находилась она на Благодатной улице, недалеко от Парка Победы. Ее обнаружил фанат «Зенита» Фюрер (Дюрер), который жил поблизости. Сам он заказал себе там сине-бело-голубой пусак, а я поспешил, естественно, заказать красно-синий. В общем, последний сезон перед армией я встретил в классном фанатском прикиде, что наполняло все мое существо гордостью и счастьем.

Мы хотели выделиться, чтобы подчеркнуть: мы – истинные болельщики, настоящие фанаты, те, для кого поддержка любимого клуба не просто рядовой поход на стадион, а образ жизни. Фанатский прикид выделял нас из серой совковой толпы. Отчасти это был вызов уравнительной системе. Повязывая на шею шарф с цветами родной команды, мы как бы заявляли окружающим: вы все серые, одинаковые, вы такие, какими вас хотят видеть начальники, а мы нет; вы – мертвые, а мы – живые.

Сейчас все иначе – существуют магазины фанатской атрибутики, на стадионе – бесконечные лотки с шарфами, повязками, кепками, шапочками, футболками с эмблемами команд. Только покупай! Только потребляй!

Помню, я вырезал из солдатского шеврона красную звезду и приклеил ее на синюю футболку. Поучилось вроде неплохо – как у футболистов легендарной «команды лейтенантов». Сейчас так никто не будет заморачиваться. Нужна футболка с эмблемой любимой команды? Иди и купи. И люди покупают. Каких только персонажей не встретишь на стадионе и в его окрестностях в день матча! Укутанные в клубные шарфы, в клубных футболках, в шляпах цветов команды, в шлемах с рогами. И с пивом. Настоящая клоунада.

Наверное, эта повсеместная клоунада настолько неприятна нынешним фанатам, что они предпочитают вообще ходить без цветов. Ведь фанатизм – во многом это бунт против законов общества потребления. И фанатам не может нравиться, что символы, за которые они готовы рисковать очень многим, стали предметами купли-продажи. Кроме того, фанатское движение немыслимо без внутренней структуры и иерархии. Раньше право на ношение розетки нужно было заслужить, пробивая выезды и отстаивая честь клуба и «грядки» в драках с противниками. А сейчас клубный шарф может купить любой лох. И поэтому нынешние фанаты ищут иные способы указать на свое место в движе.

Обычно ребята объясняют то, что они не ходят в атрибутике команды, без розетки тем, что не хотят «светить щи перед полисом».

«Фанатская атрибутика нам в большей степени не нужна. Палево. Зачем ментам лишний раз на глаза попадаться? – просвещал какого-то журналиста некий футбольный хулиган по имени Артем. – Для нас в футболе главное – околофутбол. Бои с противником. Задача – найти противника и доказать свое превосходство. То есть победить его в честном бою. Поэтому и одеваемся мы в повседневное, но определенных марок. Burberry, Lacoste, Tom Tailor, Fila. Именно эти марки показывают, что ты можешь принадлежать „фирме“. Мода на них, как и все остальное, пришла из Англии. Это своего рода униформа, позволяющая слиться с толпой, но не мешающая нам вычислять друг друга в толпе».

Менты, конечно, тугодумы. Но те из них, что занимаются профилактикой околофутбола, наверняка давным-давно просекли: если парень идет на стадион в шарфе от Burberry, да еще в белых кроссовках, то это их клиент. Так что для маскировки сейчас лучше одеваться в стиле отчаянной «кузьмы»: розетка, футболка, колпак. Если так вырядиться, никто тебя не заподозрит в желании подраться, устроить побоище. Но я уверен, что дело не в маскировке, а в желании футбольных хулиганов противопоставить себя толпе. Просто раньше толпа на стадионе была серой, а сейчас она – цветная.

Кроме того, не будем забывать о моде. Артем прав: нынешние русские фанаты стараются быть похожими на английских футбольных хулиганов. После того, как появились фильмы «Фабрика футбола» и «Хулиганы», мода на кажуальный стиль (кэшлс) усилилась. Куда не плюнь, везде кажуалы на тревожных щах! Цвета на себя надеть для них – позор. Нет, я все понимаю: «кузьмичи» и гопари, конечно, достали. Только не надо пиздеть, что Stone Island ты нацепил, чтобы тебя менты не вычислили. Скажи честно: хочу, мол, походить на героев «Фабрики футбола». Все же легко объясняется.

Доходит до абсурда. «Мясной» писатель Дмитрий Лекух заявил в интервью: «По затратам, скажем так, финансовым, культура „кэшлс“ – дело вполне себе нетривиальное. „Выезда“ и по России денег стоят вполне приличных, я уж не говорю про европейские. А их за сезон не один и не два набирается. Да и обязательную „униформу“ таких „хулиганских“ брендов, как Stone Island и Burberry, как вы понимаете, далеко не каждый может себе позволить. А фейки (подделки) в этой среде считаются настолько плохим тоном, что ношение их чем-то напоминает „потерю лица“ каким-нибудь средневековым японским самураем. Чем это заканчивалось для самурая, напоминать, надеюсь, не стоит». Пижонство какое-то. По этой логике выходит, что на стрелки фанаты должны на «феррари» и «доджах» приезжать…

Может, слова Лекуха переврали или вырвали из контекста, не знаю… Ведь то, что Дмитрий говорит по поводу отношения футбольных хулиганов к дорогим шмоткам, противоречит тому, как он оценивает фанатизм в целом. Например, в интервью газете «Завтра» он заявил: «Чем мне нравится этот движ – он создает коллектив, но убивает толпу. В бригаде, в фирме, чтобы попасть в основу, надо быть личностью и вызывать уважение у таких же личностей. Локальная вещь на стрелках – действовать сообща, так как говорил Суворов: „Сам погибай, а товарища выручай“. При этом оставаться уважающей себя личностью». Золотые слова.

Но выходит, «в бригаде, в фирме, чтобы попасть в основу, надо быть личностью», а потерять лицо можно лишь из-за ношения фейковой шмотки? Странная логика. Я-то думал, что фанат теряет лицо, если ментам товарищей сдает или, бросая моб, бежит от противника, спину показывает. А, оказывается, все дело в шмотках. Надел фейк – потерял лицо. Тогда при чем тут кодекс чести самураев? Здесь уместнее говорить о правилах «хорошего тона», принятых в элитных ночных клубах, а не на фан-секторах стадионов. Может, я чего не догоняю, отстал от жизни, но я не понимаю этого. Гордиться тем, что на тебя джинсы за четыреста евро, мне кажется, для фаната негоже как-то. А за сто евро джинсы надеть, значит, опозориться, что ли? А за пятьдесят евро, значит, вообще – публично обосраться, все равно что громко выпустить кишечные газы на концерте камерной музыки? Я считаю, что покупать шарф за девяносто евро (именно столько стоит шарф Burberry модной расцветки в duty free, а в бутиках в два раза дороже) – пошло. Этот атрибут гардероба столько не стоит. А что, в джинсах за четыреста евро драться удобней? Не знаю. Я ношу джинсы за пятьдесят евро и не страдаю от этого, честное слово.

Я согласен с мнением на эту тему ребят из московской армейской фирмы Red Blue Support: «Чтобы быть HOOLS, не надо одевать вещи с лейблами „лонсдейл“ или „умбро“ и других марок известных в фан-кругах. Дела говорят за человека, а не его одежда, в такой одежде в вас могут опознать злостного подонка-хулигана даже самые непродвинутые постовые. На секторе и на выезде вы должны выглядеть пристойно, вы представляете не только свою фирму или компанию, но и все движение в целом. Так что следите за своим внешним видом, чистая более или менее стильная одежда вот и все, что от вас нужно».

Правильная позиция. Да, в 80-е годы рядом с некоторыми фанатами стыдно было находиться, выглядели они отталкивающе – грязные, отвратительные, опухшие, вонючие, злые. Очень хорошо, что фанаты отошли от этого стиля – «вечно пьяного быдла». Но, идя на стадион, одеваться так, словно направляешься в ночной клуб для золотой молодежи, мне кажется, просто глупо.

Наши нынешние ультрас не без гордости говорят, что российский движ очень похож на британский в общем и целом, а также внешне – те и другие кажуалы. «С Дуги Бримсоном мы искали ответ на вопрос: почему так близки британская и русская футбольные субкультуры? – рассказывает опять же Лекух. – И пришли к такому выводу: мы – бывшие империи, которые испытали поражение».

При чем тут поражение империй? Не при чем абсолютно. Однако что есть, то есть: русские и англичане немного похожи. Я мог в этом убедиться лично, все же в общей сложности прожил в Лондоне почти два месяца, работал с англичанами. А похожи англичане и русские тем, что оба народа долгое время жили в состоянии несвободы. Русские – народ крепостной, ими повелевали помещики, а потом чиновники, поведение англов же долгое время определяли нормы консервативной протестантской морали. Из-за этого как в Англии, так и в России бунт против системы, традиционных устоев (а русский фанатизм и английский футбольный хулиганизм – не что иное, как проявление такого бунта) приобретает гротесковый, неадекватно буйный характер.

Не случайно, русские не просто сбросили царя, но и привели к власти большевиков, а те стали строить «государство рабочих и крестьян», а в бунташные 60-е годы XX века именно в Англии был нанесен самый мощный удар по моральным устоям буржуазного общества. Политические и социальные устои капитализма в 60-е годы атаковали во Франции и в Италии, а в Англии – моральные. Все знают выражение swinging London (веселящийся, свингующий Лондон). В английской столице родились мини-юбки, мода на мужские длинные волосы, первобытные наряды, освещенные мюзиклами Hair и Jesus Christ Superstar, употребление наркотиков – от марихуаны до кислоты, индийские духовные практики, буддизм и, конечно, бал правила «свободная любовь», проще говоря, ребята трахались, не спрашивая имени партнера или партнерши.

С фанатской модой на дорогие бренды история приблизительно такая же, как со свободной любовью в swinging London. Это преодоление комплексов. В протестантской Англии считалось неприличным одеваться с вызовом, подчеркивать нарядами свой достаток. Все одевались на один манер. Протестантские торговцы и лавочники не украшали свои лавки и кабачки рекламами – это, мол, нечестно в отношении конкурента. Если Бог на твоей стороне, он воздаст тебе за твои труды и без всякой рекламы. Костяк околофутбольных «фирм» в Англии составляют вовсе не безработные люмпены и не отчаявшиеся пролетарии, как принято думать, а представители среднего класса, околофутбол для них – нечто вроде экстремального спорта. Хиппи тоже были выходцами из среднего класса, так что бунт хиппарей и бунт футбольных хулиганов имеют общие социальные корни. Я не идиот, чтобы считать, что эти субкультуры чем-то похожи. Хиппи одевались в лохмотья, отращивали волосы и занимались любовью, а не войной. Хулиганы коротко стригутся, одеваются в дорогие шмотки, а поход на футбол для них – это военная операция. Но то и другое – протест против серости и усредненности, против буржуазно-пуританского дерьма.

Нынешние российские фанаты – это, как правило, дети тех, чья молодость пришлась на поздний совок. Что такое одежда модного бренда для обитателя совка, наверное, объяснять не надо. Люди отдавали месячный заработок, сто двадцать-сто тридцать рублей, за джинсы! Коммуникация с обществом через вещь, будь-то джинсы или модная курточка, – это оттуда, из позднего совка. При Брежневе молодежь не могла одеваться во все фирменное. Она лишь мечтала об этом. Одна модная вещь в гардеробе – и то хорошо. Дети той молодежи, то есть молодежь нынешняя, унаследовали комплексы родителей. Думаю, отсюда такое зацикливание на дорогой одежде, желание подчеркнуть: я, мол, в реальном Burberry, а не в каком-то фейке. Недаром Дуги Бримсон, который успел побывать в Советском Союзе, о России буржуазной сказал следующее: «У вас тоже поперло то самое говно, что затопило нас, – капитализм, общество потребления, толпы сытых животных на улицах, которым на фиг ничего не надо… И я сейчас все время думаю: а к чему приведет сочетание потрясающих людей, замечательной страны и всего этого шлака?»

Однако английская околофутбольная субкультура не единственная в мире. Традиции испанских или итальянских ультрас сильно отличаются от правил английских хулиганов, в романских странах фанаты с гордостью носят клубные цвета. Ладно, об этом Дуги Бримсон пишет, и я не буду пересказывать его книжки.

В Барселоне мое внимание привлек фанат «Эспаньола». На шее – клубный шарф, на голове – бейсболка с эмблемой клуба, разгуливал он в спортивном костюме с эмблемой «Эспаньола» на груди, а края брючин были как будто бы изодраны псами.

– Да, так и есть, – объяснили мне потом, – он намекает на то, что полицейские на него натравливают собак, когда он дерется с противниками «Эспаньола».

Конечно, человек, который с ног до головы одевается в цвета любимого клуба (как когда-то Вороной, фанат ЦСКА), со стороны выглядит немного смешно. Во всем должно быть чувство меры. Я, например, всегда ходил в армейской розе, а на матчи надевал трикотажный красно-синий свитер (пусер). Не хочу сказать, что такое поведение – пример для подражания, но меня, признаюсь, раздражает, когда фанат чурается надеть шарф цветов команды, чтобы не прослыть скарфером (шарфечником). Я не лезу в чужой монастырь со своим уставом, я понимаю, что сейчас фанатизм совсем другой, чем двадцать пять лет назад, призывать вернуться в «старые добрые времена» – глупо. В те времена было много чего недоброго, откровенно отвратительного, например, повальное пьянство в фанатской среде (кроме нашей питерской армейской банды). Но мы носили цвета, в цветах мы и дрались. Тогда не было разделения движа на «топ-фирмы», обычный суппорт и т. д. Мы просто были фанатами, на первом месте для нас была поддержка любимого клуба, а не подавление комплекса мужской неполноценности. Вот и все. Отсюда и наше отношение к атрибутике – трепетное.

Меня радует, что современные российские фанаты переняли от испанцев и итальянцев такой способ поддержки любимой команды и заявление о той или ной своей позиции, как вывешивание баннеров. Это красиво, часто креативно. Приятно видеть, что на матчах СКА перила украшают красно-синие баннеры с надписями типа: «Красная армия всех сильней» или «Армейцы с Невы». Мы себе не могли позволить такой роскоши. Мастерских по изготовлению баннеров не было. Да и просуществовал бы такой неофициальный баннер недолго: его бы конфисковали менты, как только бы мы его растянули.

Каждая армия, воинская часть имеет свое знамя. Знамя – это святое. В армии караульный пост № 1 – у полкового знамени, и никогда иначе. Если футбол и хоккей – это формы войны, то вполне естественно, что каждый клуб имеет свое знамя. Для фаната клубное знамя – святыня.

Но в те времена, когда я был фанатом, добыть клубные знамена было очень и очень непросто. Их не продавали. Значит, надо было добывать другим способом. Фирменные знамена мы воровали с небольших стадионов: их украшали знаменами спортивных обществ страны, когда на них проходили какие-нибудь легкоатлетические спартакиады. Нужно было незаметно выдернуть флаг из флагштока и быстро смотаться со стадиона. Но спартакиады проходили нечасто, информация о них широко не распространялась. Так что с фирменными знаменами наблюдалась напряженка.

Выход из ситуации мог быть один – шить знамена самим. Хорошо, если дома у фаната была швейная машинка, а его мама умела шить. Наша семья швейной машинкой не обзавелась, а моя мама не овладела навыками кройки и шитья. И я искал другой выход из положения.

Однажды в морском училище, в котором я учился, мне на глаза попался один из флагов расцвечивания – красно-синий, называется он «ЭКО», если его поднимают на рее парохода, это означает, что судно изменяет свой курс вправо. «Символично!» – подумал я. Эти знамена хранились в классе морской практики, в сундуке. Однажды я остался убирать этот класс, отыскал флаг и спер его. Так что первое армейское фанатское знамя в Ленинграде имело морское происхождение. С этим полотнищем я пробивал свой первый выезд в Ригу осенью 1985 года. Помню, я свесил его над проходом, откуда выходила наша команда.

Затем, когда наша банда начала расти, ребята где-то добыли совершенно эксклюзивный флаг – СКА Ленинградского военного округа. Это было огромное красное полотнище (полинялое, правда) с синим треугольником, в середине которого находилась буква Л с маленькой звездочкой в виде короны. Потом мы добыли фирменные знамена ЦСКА и просто закрасили Ц. В конце бронзового сезона, то есть весной 1987 года, на нашем секторе колыхалось штук семь знамен.

Когда я решил завязать с фанатизмом, я отдал все знамена ребятам. Но они куда-то задевали наши святыни. В середине нулевых в Москве, перед матчем ЦСКА-СКА, в магазине для болельщиков я купил традиционное цээсковское знамя, с буквой Ц на звезде поступил, как в былые годы – просто закрасил ее фломастером. Я вывешивал это знамя на играх. Для того, чтобы поддержать СКА, так и чтобы напомнить молодым ребятам, откуда есть и пошел армейский фанатизм на Неве.

Но, к сожалению, с этим флагом случилось несчастье. Его сперли «мясники»! Произошло это на выездном матче плей-офф в «Сокольниках», который СКА бездарно проиграл и вылетел из розыгрыша. Я вывесил флаг на перилах второго яруса, но ОМОН заставил подняться нас на второй ряд, и я не мог контролировать знамя. Но особенно не волновался из-за этого. Я не думал, что кто-нибудь из спартаковцев тайком сорвет наш флаг. Когда я был активным фанатом, так было не принято делать. Почетно было «обуть» фаната принципиального противника, то есть отнять (или получить в «подарок») шарф или знамя с помощью весомых аргументов, или отобрать фанатские атрибуты оппонентов в драке. Но вести себя, как бомжи, которые воруют сохнущее на веревке белье, было не принято, это точно. И вдруг во втором периоде я увидел, как на противоположной трибуне над моим знаменем глумится пузатый «мясник». В перерыве я попытался выйти с нашего гостевого сектора и решить вопрос, но менты не пустили.

– Вы нас оттеснили от перил и не уследили, как они срывают наше знамя, а теперь не хотите, чтобы я сам разобрался в ситуации! – негодовал я.