Текст книги "Контрфевраль"

Глава 6

Ну всё, наконец-то тема закрыта и разговор окончен. Можно выдохнуть и расслабиться. Тем более что Павлов и Келлер ждут за накрытым чайно-кофейно-коньячным столом, пока я окончательно не выпущу оставшийся пар вместе с никотиновым дымом. Хозяин кабинета выпроводил меня за пределы помещения, сопроводив назиданием о том, что никто из присутствующих не желает гробить свои легкие теми восемьюдесятью процентами никотина, которыми щедро и совершенно бескорыстно одаривают присутствующих некоторые неразумные юноши, упивающиеся своей вредной привычкой.

М-да-а, наш академик продолжает удивлять неожиданными кульбитами. И неизвестно, чей здесь вклад более весомый – собственно Павлова или его нынешнего «компаньона» Тимина. Эта парочка сущностей прекрасно спелась в слаженный дуэт или, если угодно, слилась в единый сплав, взяв, наверное, самое лучшее от обоих составляющих. Только вот почему-то с каждым днём этот тандем всё больше напоминает гремучий газ или бинарный боеприпас по тому абсолютно позитивному, но совершенно непредсказуемому эффекту, который они оказывают не только на «товарищей по работе», но, возможно, и на глобальные процессы в целом.

А в принципе – сам виноват. Что я, собственно, знал об уважаемом майоре Тимине то ли в будущем, то ли в прошлом, то ли, вообще, в иной реальности?.. Типичный «пиджак», один из студентов-технарей, которые в середине – конце восьмидесятых составили курсы в некоторых военных училищах, позволив сократить дефицит офицеров в РВСН и ГУКСе, а затем в эпоху глобальных, мать их за ногу, перемен остались тянуть армейскую лямку. Руководствуясь, по-видимому, при этом разными обстоятельствами, но в полном соответствии с фразой Пушкина «Привычка свыше нам дана, замена счастию она». Конец цитаты… В общем, используя лексикон начала века двадцатого – шпак, штрюцкий, но по иронии судьбы задрапированный в мундир. Инженер, как говорится, «от Бога», человек с добрым характером, увлекающаяся натура, но вот как офицер…

А оказывается, наш майор защитил кандидатскую диссертацию, выбрав среди списка весьма экзотическую специальность – «Приборы, системы и изделия медицинского назначения». И при этом путь к диплому был весьма тернистым. Первая попытка покорить бастионы ВАКа под штандартом «История науки и техники» была безжалостно пресечена реформой, то бишь уничтожением вузов и расформированием учёных советов. Но Тесла не сдался и, в конце концов, победил…

А теперь по порядку. Когда-то очень давно мои попытки похитить лавры иллюстраторов военно-исторических серий «Техники – Молодежи» и изобразить по настоятельной просьбе великого князя Михаила развитие униформы и оружия Красной и Советской Армии вызвали явление, определённое позже фантастами как «эффект бабочки». С легкой стрелковки моментально перешли на более тяжёлое вооружение, и, в конце концов, Михаил Александрович, поражённый перспективами ракетных систем залпового огня на поле боя, поручил, а точнее, повелел создать некую аналитическую группу, которая должна была: во-первых, тщательно просеять всю наличествующую информацию о состоянии ракетной техники и, особенно её военной ипостаси в Российской империи и у её заклятых друзей и врагов; во-вторых, представить перспективные образцы и, что самое главное, – специалистов, способных в самые сжатые сроки довести эти образцы до ума, а точнее, до боевого применения.

И, что характерно, в эту аналитическую группу вошли только Павлов и Келлер, я почему-то пролетел, как фанера над Парижем. Тогда, правда, было много других очень важных и срочных дел за линией фронта, поэтому всё быстро забылось. Но, когда на сегодняшнем Военном совете вновь всплыла задача заиметь аналог «Катюш» к началу летней кампании семнадцатого года, прошлое вспомнилось слишком нервно. Излишняя самоуверенность и несколько рюмок коньяка иногда способны испортить любую ситуацию, в этом я убедился на собственном опыте…

– Милейшие Иван Петрович и Федор Артурович, а позвольте-ка полюбопытствовать, по какой такой причине некие «пиджак» Тимин и ефрейтор Александров не соизволили включить в список консультантов выпускника кузницы кадров для космических войск легендарной Можайки старшего лейтенанта Журова?

Павлов, сверкая лучезарной улыбкой, отвечает подозрительно виноватым тоном:

– Да-с, Денис Анатольевич, пожалуй, мы тут дали маху… Но всё еще можно исправить, тем более заручившись поддержкой суперпрофессионала из ВКС. Не будете ли так любезны поделиться с нами списочком фамилий отечественных и иностранных специалистов в сфере ракетного оружия?

– Да легко, позвольте только листок бумаги и карандаш! – Торжественно улыбаюсь, игнорируя панический вопль интуиции о том, что сейчас всё будет очень плохо. И только получив требуемое, неожиданно впадаю в ступор. В голове вертятся фамилии либо «времен Очакова и покоренья Крыма» типа Засядько, Шильдера и Константинова, либо легендарная цепочка Кибальчич, Циолковский, Цандер и Королев с его когортой ракетчиков. С иностранцами обстоит еще хуже. Перечень имен, возглавляемый Конгревом, дополняется Обертом, Годардом и траурно завершается Вернером фон Брауном, получившись, откровенно говоря, куцым.

– Ну что, господин-товарищ космонавт, огласите ваш список, пожалуйста. – Павлов преодолев лёгкое сопротивление, вытягивает листок из моей руки и, не торопясь, с чувством комментирует его содержание. – Как говорится, иных уж нет, а те – ещё в пеленках? И кого из них можно привлечь к практической работе по созданию РСЗО?.. Циолковского? Так он чистейший теоретик… Или Цандера?.. А может, Сергея Павловича Королева? Так ему еще и десяти лет не исполнилось… Молчите? Хорошо, тогда говорить будем мы…

Не обижайся, Денис, но эти науки тебе в Можайке не читали. Если бы я, а точнее, Тимин не прошел через тернии адъюнктуры и не накропал с полдесятка статей по ракетной тематике периода XIX–XX веков, то, скорее всего, назвал бы те же имена. А любитель «Что? Где? Когда?» Сашка Александров, ставший теперь Фёдором Артуровичем, не написал бы, зарабатывая копейку, сотню вопросов к турнирам, посвящённым ракетам и космосу, и поступил бы аналогично. И мы не смогли бы ничего посоветовать Михаилу Александровичу. А так наши воспоминания из будущего о прошлом и настоящем позволили Петру Всеславовичу и его коллегам оперативно собрать необходимую информацию.

И даже более того… Тебе говорит что-нибудь фамилия Поморцев?.. Нет? А если я уточню – генерал-майор Михаил Михайлович Поморцев?.. Опять нет? Так вот, это человек гениальный и широко одаренный, крупнейший отечественный специалист в области различных летательных аппаратов и, прежде всего, замечу, ракет. И он сумел добиться реальных результатов, проводя работы на Петербургском артиллерийском полигоне, в Севастополе и на Ракетном заводе в Николаеве. Я уже не говорю, о сотрудничестве с Котельниковым по совершенствованию парашюта и изобретении кирзы. Да, Денис Анатольевич, вам не послышалось – именно кирзы. Теперь нашим солдатикам на смех нашим «союзникам» и противникам не придётся примерять лапти.

И, самое главное, мы сумели спасти жизнь этому человеку. Работая, он не щадил себя. Приобрёл целый букет болезней – сердце, почки, печень. Нанюхался всякой гадости при экспериментах. Но, скорее всего, ему пытались помочь умереть. Как убили когда-то русского Тесла – профессора Филиппова. Надышался, понимаешь, бедняга синильной кислоты и помер. А Михаила Михайловича буквально вытянули с того света. Используя опыт Джона Абеля, мы сумели создать более мощный и эффективный аппарат, позволяющий помогать при болезнях почек. Но успели отработать методику только на собаках. Поморцев стал первым человеком, которого подключили к этому устройству. Риск был сумасшедшим, шансы на благоприятный результат составляли процентов десять. Но иного выхода не было, пришлось выбирать между неизбежной смертью и призрачной надеждой на спасение. Рискнули и победили. Правда, пришлось бросить в бой все наши наработки. И у меня, и у профессора Ижевского седых волос прибавилось…

Теперь генерал Поморцев, пополнивший наш «лазаревский список», проживает на территории Института, совмещая длительную реабилитацию с научной работой. Естественно, ко всякой опасной химии мы его не подпускаем ни на пушечный, ни на ракетный выстрел. Помогают ему несколько его опытных сотрудников, но двое из них сейчас наслаждаются мелодиями в небезызвестной вам «музыкальной шкатулке». Не сомневаюсь, что Петр Всеславович скоро выяснит, кто поручил им помочь генералу умереть – зарубежные оружейники или отечественные фабриканты-сапожники. Контракты на поставку сапог в армию десятками миллионов ведь оцениваются.

– Хорошо… Согласен… Победили… Давайте устроим перекур… Но сначала в качестве извинения… У меня в роте огневой поддержки есть прапорщик Горовский, бывший студент-вольнопёр. По специальности – химик, очень любит возиться со всем, что горит и взрывается. Программу подготовки прошел вместе со всеми, без скидок. Откомандирую его к вам, пусть поработает с генералом. И «тенью», и по прямой специальности…

* * *

Так, пора возвращаться, дел ещё много, и все вопросы так или иначе касаются моей теперь уже скромной персоны. Захожу в кабинет, академик о чем-то разговаривает с Воронцовым, Келлер приглашающе показывает на стул и придвигает чашечку свежезаваренного кофе. Павлов, заметив меня, прекращает кулуарные шепотки, и мы переходим к следующему вопросу.

– Итак, Денис Анатольевич, вам слово. Вы привезли Сталина и Свердлова. Ваши впечатления, ощущения и умозаключения нам очень интересны. – Иван Петрович смотрит на меня. – От них зависит, что мы будем докладывать регенту и как будет строиться дальнейшее сотрудничество.

– Докладываю… Спектакль «Тупой, но решительный» отыграл, скорее всего – поверили. Потихоньку, намёками пытался ввести в головы мысль о возможности сотрудничества с регентом. Свердлов, возможно, поверит, Сталин – нет. Убежденный большевик, пока что в некоторых вопросах выступает максималистом. И, к сожалению, в вопросе, кому должна принадлежать власть – тоже. Очень близок с Лениным и Крупской, дорожит их мнением. Возможно, если Владимир Ильич вдруг решит, что возможность диалога с правящими кругами пойдет на пользу большевикам и теоретически это со всех сторон обоснует, то дело с мёртвой точки и сдвинется… Свердлов… Этот, скорее, хороший технический исполнитель. Классический ведомый. В теории подкован, но самостоятельности мысли, как у Сталина, нет…

– Ну так его же не просто так председателем ВЦИКа назначили, – вставляет реплику Келлер.

– Ну, Троцкого тоже вон председателем Реввоенсовета делали, а вояка из него… Хреновый – это ещё комплимент, – парирует Павлов. – Ладно… Пётр Всеславович, еще денёк им на медкомиссию, а там – работайте вплотную. И полиграф, и Мартьяныч. При необходимости – скополамин… Не улыбайтесь так ехидно, Денис Анатольевич, этот метод гораздо гуманнее, чем ваши изощрённые военно-полевые фантазии со всякими лопатками, ножами, ремнями и прочей амуницией. И, кстати, открою небольшой секрет – буквально на днях получил очень ценную посылочку. Килограмма три бурунданги и семена боррачеро.

– …Милостивый государь Иван Петрович, если вас не затруднит, будьте так любезны, переведите, пожалуйста, последнее предложение на русский язык. – С невинным выражением лица озвучиваю, как понимаю, общую просьбу. – А то мы как-то не успеваем за полётом мысли. Гербарием решили заняться на досуге?..

– Ну… Хорошо, Денис Анатольевич, хорошо. Считайте – уели… Боррачеро – небольшое деревце, произрастающее в Колумбии, Эквадоре, Венесуэле и некоторых других странах. В переводе на русский язык – «запойное». А бурунданга – это мелко, буквально в пыль перемолотые его семена и цветки. В смеси помимо уже известного вам скополамина содержатся еще некоторые вещества, что позволяет использовать порошочек, как средство зомбирования. Мне ещё тогда… ну, вы понимаете… в «Аргументах и фактах» попалась статья об этом наркотике. Проверил – оказалось так оно и есть. Правда, сейчас это снадобье используют в основном сутенёры для вовлечения женщин в занятие проституцией…

– И кого мы собрались соблазнять?

По-моему, академика в очередной раз заносит на поворотах не туда, куда надо.

– Определённую часть депутатов Государственной Думы, например… Наркотик можно подмешивать в еду или питье, даже просто распылять в лицо жертве. А прилюдно каяться и давать показания под протокол господа парламентарии должны в абсолютно товарном виде, а не со следами побоев на лице, как говорил Папанов. Вот если вдруг на кого-то не подействует, тогда уж ваш черед будет, господин капитан. Выкручивайте руки, бейте сапогами в копчики, отрезайте уши, короче – занимайтесь любимым делом.

– Хорошо, тем более что только что вы при свидетелях мне это разрешили. Пойдёте организатором преступления, – пытаюсь свести всё к банальному трёпу, обижаться надоело, да и нет смысла. – В операции «Бони М» порошочек будем использовать?

– Да, Петр Всеславович возьмет с собой пяток доз. Пуришкевичу – однозначно, остальным – по обстоятельствам.

– Цель акции определена? Споров больше не будет? – Хочу услышать окончательный вердикт, а то, честно говоря, надоело эту манную кашу жевать. То надо Распутина спасать, то – не надо. То он чуть ли не святой, то кол осиновый ему в жо… в награду. То шарлатан и сволочь, то самородок суперталантливый. Нет, я со своими могу, конечно, за пару минут взять штурмом Юсуповский дворец и при этом даже не запыхаться. Только вот кто потом юридические и прочие последствия расхлебывать будет? Всё великосветское стадо такой вой поднимет, мало никому не покажется. А когти показывать ещё рановато…

– Определена, Денис Анатольевич. – Келлер кидает на Павлова мимолетно-победный взгляд. – Цель акции – заполучить в своё распоряжение мистера Освальда Райнера. Компромат на князя Феликса Юсупова и всё остальное – по возможности. Гришку мы не спасём, даже если очень постараемся. План действий продумали?

– Без рекогносцировки, только в общих чертах. Варианта два. Либо работаем возле дворца, либо – по автомобилю и его пассажирам. На практике, скорее всего, будем готовиться к обоим. Всё будет зависеть от того, где будет этот ваш Райнер. Пётр Всеславович, портретиком данного господина сможем разжиться?

– Обижаете, Денис Анатольевич. И фото, и краткие досье на всех участников имеются. Подполковник Бессонов прислал копии для ознакомления.

– Я понимаю, господин капитан, что вмешиваюсь не в своё дело… – В голосе Павлова звучит какое-то даже смущение. – Но я вас очень прошу… Постарайтесь поаккуратней с великим князем Дмитрием Павловичем. Исключительно из светских соображений…

– Я понимаю, господин академик, всю бездонность вашего отчаяния… Не волнуйтесь, Иван Петрович, аккуратненько свяжем, уложим мордочкой в снег… и даже с ложечки накормим этой… как его… дурум-барангой.

– Бурундангой, старлей. И имей совесть, прекрати издеваться над старшими… По возрасту и по чину…

– Всё-всё-всё! Понял, умолкаю. А то по шее получу и подвиг свой не совершу…

– Вот и ладненько… Так, какие вопросы у нас остались?

– …Встречи его высочества регента с генералом Потаповым и «туруханцами». – Келлер, всё это время с улыбкой наблюдавший за нашим диалогом, не торопясь и с удовольствием делает глоток кофе, отставляет чашку в сторону и напоминает о повестке дня. – Это – тоже по вашей части, Денис Анатольевич.

– Понятно. Когда приезжает Потапов?

– Послезавтра утром. Подполковник Бойко встретит его и сопроводит в расположение батальона. А дальше – вам и карты в руки. Великий князь Михаил Александрович будет у вас где-то в полдень.

– Добро. Значит, вялотекущая обзорная экскурсия по учебным местам, а потом – серьёзный разговор. С революционерами всё проще. Встреча же будет в Институте?..

– А вот и нет. Вместе с Петром Всеславовичем прогуляетесь завтра по Петровскому парку. Та Кугушевская дача, что поближе к резиденции, будет, как вы и хотели, схроном «на всякий пожарный». Так что посмотрите, прикиньте потребности в личном составе и вооружении… – Фёдор Артурович снова смакует кофеёк, потом продолжает: – А второй особняк будет служить местом неофициальных встреч. Вот там-то его императорское высочество и будет беседовать со Сталиным и Свердловым. На него тоже обратите внимание и проработайте план охраны и обороны…

Глава 7

Ради высокого гостя пришлось подкорректировать расписание занятий, чтобы показать наши умения и навыки по полной программе. Пользуясь личным обаянием и Высочайшим указом о развёртывании в батальон двойного состава, удалось отжать у соседей дополнительно аж целый этаж в казарме, где и разместился импровизированный учебный корпус. С оборудованными классами огневой, тактической, минно-взрывной, разведывательно-диверсионной подготовки и особой гордостью – спортзалом, половину которого занимает импровизированный татами с набивными мешками, манекенами и прочими обязательными атрибутами высокого искусства лишать жизни и здоровья ближнего своего.

Его превосходительство генерал-майор Потапов прибыл, как и было оговорено, в сопровождении Валерия Антоновича, не торопясь прошёлся по казармам, с интересом заглядывая во все помещения. С плохо скрытым любопытством выслушал мои объяснения по поводу того, зачем в каждой роте наличествует некая комната отдыха, даже совмещенная с ротной библиотекой (ну, не называть же их комнатами психологической разгрузки, не поймут-с!).

– Денис Анатольевич, я отнюдь не чужд заботам о нуждах нижних чинов, но вот это, по-моему, уже перебор. Зачем? Какое практическое назначение этих помещений?

– Во-первых, они нужны из соображений психологии. Кто-то хочет написать письмо домой, кто-то – почитать книжку, чтобы никто не заглядывал через плечо… Именно так, ваше превосходительство, в батальоне почти все грамотные. И читать любят. Во-вторых, по вечерам здесь проходят занятия по грамматике и арифметике для тех, кто хочет учиться дальше. Заведено это давно, и до сих пор недостатка в желающих не наблюдалось. Ну, и в-третьих, если мне нужно собрать, например, унтер-офицерский состав, чтобы обсудить какой-то вопрос, ротной канцелярии для этого будет маловато. А выговаривать за упущение провинившемуся так, чтобы слышали его подчиненные, считаю неправильным. В конце концов, есть Положение об учреждении унтер-офицерских собраний…

– И всё равно, Денис Анатольевич, мне кажется, вы немного переусердствовали. Не боитесь потерять авторитет командира, разводя вот такой ненужный либерализм?

– Не боюсь, ваше превосходительство. Авторитет зарабатывается в бою. А там и они не раз мне спину прикрывали, и я им…

– Ну, что ж, спорить не буду. – Генерал из вежливости сдаёт назад, но в голосе явно читается сомнение. – Идёмте дальше, господа…

А дальше мы как раз попадаем в классы, где полным ходом идут занятия. Потапову интересно всё. Разборка-сборка винтовки Маузера… Затвор, шомпол, подаватель, два болта, ложевые кольца и, наконец, само ложе… Разборка винтовки Мосина…

– Господин капитан, объясните, пожалуйста, почему солдаты разбирают оружие с завязанными глазами и на время? – Потапов кивает на очередную пару бойцов возле стола.

– Отработка навыков до автоматизма. Если применительно к боевой обстановке… Например, нужно одновременно перезарядить оружие и при этом неотрывно следить за окружающей обстановкой. Или в кромешной темноте. А время – в бою секунда может стоить жизни… Да и соревновательный запал неплохой, что тоже сказывается на обучении…

Тактическая подготовка, отработка на «участке местности» прорыва обороны противника с помощью деревянных солдатиков, вырезанных бригадой местного таланта Платоши Ковригина… Генерал внимательно изучает висящие на стенах плакаты со схемами организации засад…

Минно-взрывное дело… Уже привыкший к офицерским погонам недавний студент Илья Буртасов как всегда вежливо объясняет бойцам порядок действий при закладке мины:

– Взрыватель нажимного действия, собственного изготовления. Представляет собой вот такой картонный коробок наподобие спичечного, внутри которого находятся две спаянные друг с другом ампулы. Между ними в специальную щель вставляется обрезанный вот под таким углом огнепроводный или детонирующий шнур, идущий к капсюлю-детонатору. При раздавливании ампул их содержимое смешивается с образованием пламени, огонь передается через шнур на капсюль… Примерно вот так… – Илья кладет собранное устройство на массивную металлическую плиту, опускает сверху на коробок тяжеленный утюг. Еле слышный хруст стекла, тоненькая струйка дыма, шипение шнура и, как апофеоз – громкий хлопок КД-шки. Все воспринимают происходящее привычно и спокойно, только Потапов с непривычки еле заметно вздрагивает от звука…

В спортзале народ уже закончил разминаться и вовсю «убивает» друг друга. Второй взвод разведроты играет в «эстафету». Правила очень просты: три человека выстраиваются друг за другом на расстоянии метров пять. Четвертый делает кувырок вперед и встаёт, оказываясь прямо перед первым стоящим, который тут же бьёт его ножом в живот. Нужно провести прием и кувыркаться дальше, ко второму, который уже метит лопаткой в шею. Обезвредить и – следующий кувырок, после которого надо защититься от укола штыком и отобрать винтовку. После чего стартует следующий боец. Играют два отделения, причем, судя по крикам, играют очень азартно. Оно и понятно, победители делают круг почёта по залу верхом на побеждённых.

Его превосходительство внимательно наблюдает за происходящим, у меня даже возникает ощущение, что он пытается оценить готовность бойцов к проведению какой-то акции. Во всяком случае, то, что он сегодня увидел, ему, безусловно, понравилось. Собирается ещё раз предложить мир, дружбу, жвачку? И против кого дружить будем?.. Нет, ваше превосходительство, это вам минут через – надцать сделают предложение, от которого вы вряд ли сможете отказаться…

Возвращаемся в казарму, по пути в канцелярию на глаза попадаются Михалыч с Митяем, усиленно делающие вид, что ничего особенного не происходит. А так как они здесь, то и ещё кое-кто тоже присутствует. Только слегка инкогнито. Сопровождаемая персона ни количественных, ни цветовых изменений не заметила, нас хоть и причислили к гренадерскому корпусу, всем разрешено повседневно носить свою родную форму, поэтому увеличение количества казачьих лампасов остается незамеченным.

Берусь за ручку двери, открываю и пропускаю вперед Потапова, затем захожу сам и, выручая застывшего как столб генерала, выдаю в эфир:

– Ваше императорское высочество, разрешите присутствовать!..

Великий князь Михаил прекращает разглядывать что-то из окна и оборачивается к нам:

– Здравствуйте, господа…

– Здравия желаю, ваше императорское высочество! – исполняем дуэтом с генералом и застываем в ожидании дальнейших указаний.

– Садитесь, ваше превосходительство. – Регент уже занял «командирское» место во главе стола. – Господин капитан, распорядитесь, чтобы нам не мешали, и возвращайтесь.

Выхожу в коридор, сигналю Михалычу «Контроль» и возвращаюсь обратно.

– Удивлены столь нетривиальным приглашением к беседе, Николай Михайлович? – Великий князь, вежливо улыбаясь, ждёт, когда гость успокоится и окончательно придёт в себя. – Дело в том, что по ряду причин не счёл возможным официально афишировать рандеву… Вы, наверное, не хуже меня знаете положение дел в армии и империи. Положение тяжёлое, но я бы не сказал, что критическое, как об этом кричат… разные ораторы из лже-патриотов, якобы страдающих о судьбе России. И для исправления ситуации мне нужны люди, всей душой болеющие за Державу. К каковым отношу вас и большинство ваших коллег по Генеральному штабу. Даже несмотря на то, что в моем распоряжении имеются сведения о дружеских отношениях некоторых с нелояльными власти людьми… – Великий князь делает паузу, глядя на молчащего генерала, затем озвучивает воспоминания «энциклопедиста» Келлера: – Я имею в виду некоего врача-эпидемиолога Михаила Сергеевича Кедрова, в данный момент находящегося на Кавказском фронте и занимающегося революционной пропагандой вместо исполнения своих прямых обязанностей. И его родственника Николая Ильича Подвойского…

– Ваше императорское высочество! – Потапов уже оправился от неожиданности. – С вышеназванными персонами меня связывают лишь дружеские отношения, никоим образом не влияющие на исполнение мною служебных обязанностей!

– Николай Михайлович, я вам верю. Иначе сегодняшнего разговора просто бы не было… Вы, как и многие офицеры, искренне, замечу, болеющие за судьбу страны, готовы пойти на сотрудничество даже с самыми отъявленными революционерами ради спасения России?.. Знакомы с «Размышлениями о Франции» графа де Местра? Полагаю, что – да. У него есть один тезис, как нельзя лучше подходящий к нашей беседе. Не буду цитировать дословно… Идея в том, что когда страна находится на пути к полному развалу, замечу, искусственно создаваемому предателями с помощью извне… Так вот, когда страна находится на этом гибельном пути, никакой консерватизм, по мнению графа, уже не может спасти положение. И только революционное движение, причем крайне радикальное, может создать новый, скажем так, центр силы, навести железный порядок вместо анархии и бесконечной болтовни и скрывающихся за ней ничегонеделания и саботажа… Не эта ли решимость пойти до конца так привлекает трезво мыслящих людей, осознавших реальное положение дел?.. Только не рано ли списывать со счетов ныне существующую власть? Хоть те же думские болтуны и говорят об этом уже никого не стесняясь. Но вы же – не эксцентричный фигляр, постоянно эпатирующий своих коллег по трибуне, а блестящий офицер, делом доказавший преданность Престолу и Отечеству. Поэтому я и обращаюсь к вам с вопросом – готовы ли вы в трудную минуту помочь Фамилии, которой присягали?..

– Готов, ваше императорское высочество!.. Но… – Потапов встаёт и вытягивается, отвечая на вопрос регента, затем на мгновение осекается и непроизвольно бросает на меня взгляд.

Великий князь Михаил понимающе чуть кивает головой и обращается уже ко мне:

– Господин капитан, оставьте нас. Я вызову вас позже.

Выхожу, плотно закрыв за собой дверь. Разговор у них там сейчас будет серьёзный, так что пара минут на перекур у меня есть… Обратно меня зовут только через четверть часа. Обстановка в кабинете вполне спокойная и благожелательная. Значит, господин генерал согласился…

– Николай Михайлович, капитан Гуров состоит при мне офицером по особым поручениям и является моим доверенным лицом. Он более детально ознакомит вас с теми вопросами, которые нужно решить… Господа, благодарю вас и более не задерживаю…

В целях конспирации мы идем осматривать имеющуюся технику и тяжёлое вооружение батальона, дабы дать возможность его высочеству исчезнуть так же незаметно, как он и появился.

– Ну, Денис Анатольевич, признаться, такого поворота событий я не мог предугадать при всём желании. – Потапов доброжелательно улыбается, но глаза остаются настороженными. – Лихо вы меня обошли…

– Прошу простить, ваше превос…

– Денис Анатольевич, мы же ещё в прошлую встречу договорились не злоупотреблять казёнщиной!

– Простите, Николай Михайлович, вы же сами, как опытный разведчик, знаете, что такое конспирация. В ту нашу встречу я не имел права ничего говорить. И решения принимаю не я…

– Да, конечно же понимаю… И понимаю также то, что ваш батальон, стоит только великому князю Михаилу Александровичу отдать приказ…

– Так точно. И не только мой батальон. Отдельный корпус генерала Келлера, расквартированный здесь же, сделает то же самое. И обучаются там так же, как и здесь. Это то, что я знаю точно. – Вопрос предвиделся, и ответ на него обсуждался заранее на заседании «триумвирата». – Помимо этого есть еще надёжные части и на фронте, и в тылу.

– Хорошо… Что именно могу сделать я? Его императорское высочество поручил вам передать определенные задания для… моих подчинённых.

– Всё зависит от того, обладают ли ваши подчиненные такими возможностями. Если в двух словах, во-первых, необходим выход на лаборатории господина Круппа, а именно на тех, кто занимается ракетами, во-вторых, опять-таки, если это возможно, нужны все связи господина Рафаловича с французскими финансовыми кругами и не только. Очень скоро он будет дезавуирован как официальный финансовый агент Российской империи. Есть большие подозрения, что работает он не для страны, а на неких баронов с красными щитами. И, в-третьих, нужна помощь в распутывании клубка связей думцев, промышленников, банкиров и прочей нечисти. Типа кто, кому, куда, зачем и сколько…

– М-да, интересные вопросики вы мне подкидываете… Я так понимаю, немедленный ответ не требуется, но и промедление опасно… Вы когда в Петроград?

– Через несколько дней. Экзамены ведь на носу.

– Сразу по приезде свяжитесь со мной. И, кстати, вы сами того не подозревая, помогли мне решить один вопрос. При эвакуационном управлении, коим я заведую, будет создан отдел… Как его назвать официально – я придумаю. А на деле он будет заниматься проведением разведывательных мероприятий в близком тылу германцев. И, сами понимаете, лучшей кандидатуры, чем капитан Гуров, я не вижу.

– Простите, Николай Михайлович, но предпочитаю остаться при батальоне. Но выполнять отдельные поручения, – пожалуйста…