Текст книги "Двойная игра"

20

В ярком свете Болан увидел, что незваными гостями были полицейские.

– Вы тут что-то забыли? – спросил Болан.

– Далласская полиция, – сказал один, залезая в задний карман.

– Стоять смирно! Прикрой дверь!

Полицейский исполнил все, как ему было сказано.

– Теперь бросьте свое оружие на пол. Я имею в виду ВСЕ оружие, что у вас есть. Я проверю и если что-нибудь найду, считайте себя покойниками.

Молодой полицейский достал из заднего кармана табельное оружие и положил его на толстый ковер. Затем он вытащил второе оружие – небольшой автоматический пистолет, возможно 22-го калибра, и положил его рядом с первым.

– А теперь оба – к двери. Руки на стену.

Когда первый полицейский выполнил и эту команду, Болан обратился ко второму и направил на него ствол "Беретты":

– Теперь ты.

Второй полицейский посмотрел на своего коллегу по имени Джо, который был видимо старше по должности, как бы ожидая инструкций, но Джо стоял лицом к двери. Тогда он положил табельный револьвер и автоматический пистолет 25-го калибра на ковер.

– Теперь присоединяйся к своему товарищу.

Полицейский повернулся и положил поднятые руки на стену. Болан подошел поближе и обыскал его с ног до головы. В кармане куртки он нашел автоматический нож.

– Ты плохо слышал, что я сказал? – спросил Болан. – Или это тебя не касается?

– Я думал, вы говорите только о стволах, – сказал тот, и голос его осекся. Он обернулся, чтобы одним глазом взглянуть на Болана. На его лбу Палач заметил капли холодного пота и решил, что этот парень слишком напуган, чтобы что-нибудь замышлять.

– В другой раз лучше слушай.

Тот с ужасом в глазах кивнул, видимо, на самом деле испугавшись не на шутку. Болан подошел к Джо и обыскал его особенно внимательно. Начальник представлял для него большую опасность, нежели новичок полицейский, он стоял в напряжении, ни на секунду не расслабляясь. У него явно еще что-то спрятано – Болан в этом не сомневался. Одна рука Джо уперлась в стену гораздо выше другой, и возникало впечатление, что он хочет что-то утаить от Палача. Вполне возможно, что к его внутреннему карману пристегнута кобура. Скорее всего, мелкокалиберный карманный автоматический пистолет с одним патроном на случай безвыходной ситуации. Болан стал обыскивать внутренние карманы Джо, и в этот момент тот обернулся и ударил его локтем.

"Беретта" вылетела из рук Палача, и он, схватив Джо за шею, сделал ему подсечку. Молодой полицейский оставался в растерянности, не зная, что предпринять. Джо упал возле ног Болана, ударив его чуть выше колена. Никто даже не успел заметить, как Болан схватил с пола "Беретту". Второй полицейский, решив наконец, что ему надо действовать, нырнул на ковер в надежде схватить какой-нибудь пистолет.

Тут же последовали выстрелы "Беретты", и очередь из трех пуль издала лишь тихие хлопки. Все три пули достигли цели – они попали прямо в горло молодому полицейскому. Тот издал булькающий звук, схватившись за глотку и инстинктивно зажимая артерию. Кровь фонтаном брызнула из-под его пальцев и залила ковер.

Джо в это время бросился на Болана, схватил его запястье и повернул его так, чтобы пистолет выпал. Болан изо всей силы ударил полицейского коленом в грудь, и легкие Джо, выбросив столб воздуха, сжались.

Задыхаясь, он прыгнул к пистолетам, лежащим на полу, и его пальцы дотянулись до одного из них. Он схватил оружие, чтобы направить его в голову Болана. Затем решил забрать и второй пистолет и наклонился за ним. Пока это происходило, Болан успел схватить свою "Беретту" и выстрелить. Пистолет выплюнул очередь из трех пуль. Парень подался назад, его ноги обмякли и ботинки стукнулись об пол.

Он затих.

В комнате воцарился запах смерти. Этот запах, казалось, постоянно сопровождал Болана, где бы он ни появлялся. И он был ему знаком, как никому другому.

Вот очередная бойня закончена. Сейчас почему-то Болану пришла в голову мысль, что Элбрайт вряд ли причастен к этому делу. Ведь в ЦРУ никто не знает о его местонахождении, даже Броньола. Предположив, что его не могли выследить по пути от здания "Дал Текса" до отеля, он заключил, что здесь возможен лишь один вариант: эти люди знали, где он остановился. Этот визит мог означать одно: не пришлепнув его на крыше, они предприняли еще одну попытку пришлепнуть его здесь.

Но кто они? Чего они от него добиваются? Этот вопрос не выходил из головы. Может, трюк Кущенко и заключался в том, чтобы подставить его, Болана? Но это не стыкуется с тем, что Кущенко исчез. Зачем тогда было ему стрелять? Зачем вешать на Болана покушение на президента, если его и так можно пришлепнуть?

Но потом Болан понял, в чем дело. Он потратил добрую часть вчерашнего дня, всю прошлую ночь и все сегодняшнее утро на то, чтобы предотвратить покушение Кущенко на президента. Он потратил несколько часов на то, чтобы его не поймали в здании и не обвинили в покушении. Они хотели во что бы то ни стало схватить его там, и тогда они получили бы все, что им нужно.

Картина только сейчас начала вырисовываться, словно корабль, появляющийся из дымки. Он обманулся в намерениях Кущенко. Тот и не собирался убивать президента. Но вот если бы Болана арестовали по подозрению в покушении, это развязало бы Кущенко руки, и тогда Болан был бы не в состоянии воспрепятствовать выполнению истинных намерений русского террориста. Но что именно хотел сделать Кущенко, оставалось неизвестно.

Все это означало, что друг Элбрайта, Митчелл, прав. Кущенко был не один. Скорее всего, существовал второй и еще кто-то, щедро помогающий им обоим. По крайней мере, тот факт, что Кущенко – комитетский выкормыш, скрывался не без посторонней помощи.

Но тогда возникала еще одна проблема. И Болан намеревался копнуть в ЦРУ настолько глубоко и неожиданно, чтобы успеть ухватиться за нить, которая может распутать этот невероятный клубок. Это становилось задачей номер один. Единственный путь к этой цели – остановить убийцу и, если это будет возможно, помочь человеку, которого Кущенко хочет убить. Но кто эта мишень? Как на неё выйти?

И Болан решил: все, на что он сейчас способен, – это принять гипотезу Митчелла.

Но прежде всего ему необходимо было что-то предпринять, чтобы убрать из своего номера трупы полицейских и смыться из отеля. Он оставил на ковре следы крови. Дело было нелегкое, но действовать предстояло очень быстро. Надев рубашку, Болан открыл дверь и выглянул в коридор. На этаже было пусто. Но сейчас время ужина, и многие ушли в рестораны или кафе, так что здесь скоро будет оживленно. Он мигом добежал до холла, где находились служебные помещения.

Дверь прачечной была не заперта. Он отворил её и увидел бельевую коляску. Болан вывез её в коридор, несмазанные колеса заскрипели на весь этаж. Как раз в тот момент, когда в другом конце коридора открыли дверь, он втолкнул коляску в свой номер.

Выбросив белье на кровать, Болан взвалил Джо на коляску. Вслед за Джо последовал второй полицейский. Накрыв трупы бельем, Болан открыл дверь, убедился в том, что в коридоре нет ни души, и вывез коляску с несчастными полицейскими из номера. Втолкнув коляску в прачечную, он сразу выскочил оттуда обратно в холл и заметил, как из лифта вышли мужчина и женщина. Мусоля в ладони несколько монет, Болан пошел навстречу парочке и, когда они поравнялись, вежливо спросил:

– Простите, вы не подскажете, где автомат с газировкой?

Мужчина показал большим пальцем за спину:

– Вот там. В конце коридора есть большой холл. Там стоят автоматы.

– Благодарю, – сказал Болан, еще раз улыбнулся парочке и пошел дальше. Позади себя он услышал звон ключей. Парочка зашла к себе.

Подойдя к своей двери, он быстро зашел в номер и заперся. Оставалось лишь одно дело, и можно было смываться.

Он сгреб свои вещи и запихнул их в сумку, закрыл её и бросил сверху куртку.

Когда Болан проходил через вестибюль, он почему-то занервничал, хотя причин для этого вроде бы не было. Клуб "Карусель" находился в пятнадцати минутах езды от гостиницы, значит, он целый час еще будет дожидаться Элбрайта, если даже тот явится вовремя.

Он вышел из гостиницы и потащил свой тяжелый багаж к машине. Поместить вещи в камеру хранения, а потом возвращаться за ними он не хотел – можно было привлечь внимание.

Машина одиноко стояла на улице, там где Болан её оставил. Он запихнул вещи в багажник, захлопнул его и открыл дверь. На улице в это время было уже довольно темно. Он сел за руль и когда включил в кабине свет, то увидел на лобовом стекле какую-то бумажку. Болан опустил дверное стекло и дотянулся до нее.

Сначала он подумал, что это брошенный кем-то билет, и решил выкинуть его не глядя. Потом ему показалось, что это квитанция на штраф. Но машина была припаркована правильно, и это было бы весьма странно. Но когда Болан поднес бумажку к глазам, он очень удивился. Это оказалась написанная от руки записка, предназначавшаяся для него. Читать её было непросто: ее написали обломком карандаша, который оставлял на бумаге толстый, неаккуратный след. Текст был написан непривычным почерком печатными буквами и по диагонали. Создавалось впечатление, что записку писал ребенок или...

"Мистер Болан!

Я рад, что не попал в вашего президента. За это мне заплатили. Если мы встретимся еще раз, я вас убью. За это мне тоже заплатили. Увидимся в Нью-Мексико.

Юрий."

Так. Кущенко начал действовать против Болана лично. Палачу и самому очень хотелось увидеть его. С глазу на глаз. Дарвин сказал, что выживает сильнейший. Так оно и есть. И если задуматься, то кто из них должен выжить?

Болан ни на миг не сомневался, что эта записка подлинная и написана искренне. Если это не так, тогда все теряет смысл. Кущенко сам прекрасно понимал, что заочное общение не удовлетворяет их обоих – его самого и того, кого зовут Палачом. Это уже стало делом чести. Делом профессиональной чести. Болан знал: что ни говори, Кущенко – настоящий профессионал. Насколько квалифицированный – рассудит время. А ждать долго не придется.

Болан повернул ключ зажигания и тронулся с места. Он плелся на второй передаче, будто записка решала все его проблемы. В какой-то степени, конечно, решала... И Элбрайт узнает об этом сразу, как только они встретятся.

У клуба "Карусель" Болан оставил свою машину и направился к боковому входу. Когда он открыл дверь, на него нахлынула волна музыки, да такая громкая, что он подался назад. Атмосфера в этом заведении была уникальна: неподражаемая смесь кантри, свинга и алкогольных паров. Такое можно было повстречать только тут. Группа играла на полную катушку, и Болан задумался, из чего же должна быть сделана входная дверь, чтобы настолько заглушать эти безумные децибелы. Дверь была изнутри обита звукоизоляционным материалом, а снаружи – красной тканью наподобие сатина.

Болан подошел к стойке и заказал "диэт-пепси". Жгучая брюнетка в облегающих джинсах улыбнулась ему и попросила зажигалку. Он молча извлек её из кармана, зажег огонь и поднес его к сигарете девушки. Брюнетка спросила, откуда он, и когда Болан проигнорировал её вопрос, пожала плечами и удалилась. На неё тут найдутся другие охотники, подумал Болан.

Потягивая "пепси", он разглядывал помещение через зеркало за стойкой бара. Его внимание не привлек никто, по крайней мере из тех, кого он мог видеть в зеркало. Может быть, "хвост" находится в каком-нибудь закутке или за пределами бара. Он не мог расслабиться до тех пор, пока в бар не зайдет Элбрайт. Несмотря на это, Болан прекрасно понимал, что в этом клубе к нему никто не собирается привязываться.

Болан возился со своим стаканом до тех пор, пока бармен не стал крутиться около него. Тогда он допил остатки – в основном растаявший лед – и заказал еще одну порцию. Бармен скроил недовольную физиономию, видимо, сообразив, что барыш будет невелик. Когда он небрежно выставил стакан на стойку бара, напиток выплеснулся через край. Болан леденящим взором посмотрел на него, и тот, осекшись, направился к другому краю стойки.

Он долго наблюдал за входом и издал глубокий вздох облегчения, когда в конце концов в дверях появился Элбрайт. Тот явился на полчаса раньше срока, но Болану все равно показалось, что он просидел в этом клубе целую вечность. Он отошел от стойки и пошел навстречу молодому агенту. Взяв его под локоть, Палач направился к свободному столику в углу и не слишком галантно подсунул Элбрайту стул. Потом сел сам и подался вперед к своему собеседнику:

– Слушай внимательно. У меня совсем нет времени, и к тому же я не хочу лишних вопросов. Ясно?

Элбрайт кивнул.

– Да, ясно.

– Ты знаешь что-нибудь о записке, которую мне подкинули в Новом Орлеане? Она была подписана твоим именем и в ней объяснялось, где находится Кущенко.

– Нет, не знаю. Я даже сказал Броньоле, что...

Болан продолжал:

– А не оставлял ты мне записку сегодня вечером на лобовом стекле моей машины?

Элбрайт помотал головой в знак отрицания и добавил:

– Ты что, принимаешь меня за полного идиота?

– А знаешь ли ты кого-нибудь из полиции в Далласе? – проигнорировал вопрос Болан и продолжил: – А если нет, то не связаны ли каким-нибудь образом полиция и ваше Агентство?

– Что касается людей, я не знаю никого. Хотя из нашего Агентства кое-кто может быть связан с департаментом полиции. В Агентстве обучаются несколько парней оттуда, они получают подготовку как контрразведчики. Слушай, а к чему ты все это клонишь, а?

Болан опять оставил вопрос без внимания:

– Мне нужны имена русских шпионов и их адреса в Нью-Мексико.

Элбрайт задумался:

– Нью-Мексико?..

– Да.

– Но я... Послушай, Мак, пойми такую вещь. Как я могу тебе помогать, если ты ничего мне не говоришь, кроме общих фраз? Что? К чему? Где в Нью-Мексико? Зачем? Я же ничего не понимаю в этой головоломке.

Из кармана куртки Болан вытащил записку, развернул её и положил на край стола. Он наблюдал, как Элбрайт читает послание под тусклым красным светом высоко висевших ламп. Молодой человек наморщил лоб: то ли не понимая, то ли прикидываясь. Но Болан решил, что Элбрайт не настолько хороший актер, чтобы разыгрывать комедию.

Элбрайт перечитал записку еще раз, потом посмотрел на Болана. Тот пожал в недоумении плечами:

– Я вообще ничего не понимаю. Что это может означать, объясни мне, ради Бога! Хотя... Постой, – Элбрайт защелкал пальцами. – Это наверное... так... А вот! Да, пожалуй...

– Что? – голос Болана резко выделился из окружающего шума, так что люди, сидящие за соседними столиками, посмотрели в их сторону.

– Помнишь, когда мы сидели у этого калеки с компьютером, я тебе говорил о двух русских шпионах, которые находятся на наших базах?

– Помню, – кивнул Болан.

– Обе эти базы находятся в Нью-Мексико. Скорее всего, Кущенко направляется именно туда. Понимаешь?

– А что это за люди, как можно узнать о них что-нибудь?

– Я не знаю их фамилий. Но это можно выяснить у Алана. Он-то знает наверняка. Я позвоню сейчас, хочешь?

– Сиди ты! Никаких звонков, прошу тебя. Ты никому не должен говорить об этом деле. Никому!

Элбрайт тяжело вздохнул, его кадык нервно задергался.

– Слушай, кажется, я говорил тебе фамилию одного из них. Корниенко... Он находится в Таосе. Это в горах, ужасно заброшенное место. Ты знаешь, я даже могу тебе сказать, как туда лучше добраться...

– Черт подери, Элбрайт, что ж ты молчал. Ты поедешь со мной и покажешь мне все сам. Хорошо? Мне кажется, что Броньола с превеликим удовольствием отпустит тебя на два-три дня в горы, как ты думаешь?

Болан встал, ожидая Элбрайта.

Несколько секунд молодой человек сидел на месте, застигнутый врасплох предложением Болана. Потом он резко встал и четко проговорил:

– Идем!

21

Они были наедине. Юрия Кущенко пригласили погостить на несколько дней. Юрий и сам хотел увидеть хозяина своими глазами, поговорить с ним, в общем, узнать, что это за человек. Кущенко был о нем наслышан, и если верить рассказам, то предмет деятельности его собеседника не вызывал у Юрия одобрения. Он знал, что хозяин не подвергался обработке со стороны КГБ, но, несмотря на это, был не менее безжалостным, чем сам Кущенко. И не менее агрессивным.

Он был высок ростом, выглядел как профессор колледжа, а властная манера держаться делала его похожим на Ивана Грозного.

– На себя-то работаешь хорошо. Пока что. И я думаю, тебя можно поздравить с успехом...

– У вас были причины сомневаться? – возмутился Кущенко. "Что это за наглый козел, который позволяет себе обращаться ко мне как к молокососу", – подумал он при этом.

– Нет, нет. Разумеется, нет, Просто тут очень запутанная история. И очень много фактов, говорящих не в твою пользу... Но пока я доволен твоей работой.

Кущенко взорвался:

– Вы постоянно употребляете словечко "пока". Что это значит? Или вы полагаете, что кто-нибудь выполнит мою задачу лучше меня?

– Не будь глупцом, мой юный друг. Ты должен понять, что у тебя вся жизнь впереди. И самый трудный ее участок ты еще не миновал.

– Трудный? – засмеялся Кущенко и поперхнулся. – Трудный? Говорите это тем, кто с вами работает. Я уверен, что смогу еще какое-то время водить Болана за нос. Но это не будет продолжаться долго. У вас и без меня довольно людей. Пускай ваши наемные головорезы и займутся Боланом и попробуют удержать его в руках. Вы согласны со мной?

– Да, согласен...

– Мне кажется, что мое время прошло, Я выполнил то, за что взялся. Причем уже давно. И хотя мистер Болан мной очень заинтересовался, поначалу он мне не мешал. Но вот ситуация изменилась и наступил критический момент. Болан стал предпринимать активные действия. Я должен передать свою эстафетную палочку другому. Или вы считаете, что ради вашего удовольствия мне предстоит продолжать эту безумную игру в "кошки-мышки"?

– Ты рассержен... Но ты не понимаешь одного. Ведь в данной ситуации наилучший выход – тянуть резину.

– Возможно. Но и вы должны понять, что Болан не мальчишка с грязной задницей. С ним не так-то легко справиться. Даже мне. Он экстраординарная личность. И я почувствую себя гораздо уютней, если этот человек не будет каждый раз переходить мне дорогу.

– Да, я, конечно, все понимаю. Но это продолжится недолго, и тебе не придется больше водить его за нос. Ты должен будешь убрать его. Но не сразу. На сегодня есть более неотложные дела. Сейчас ты займешься другим. А когда дойдет очередь до мистера Болана, мы дадим ему знать, где он сможет тебя найти. Тогда тебе и карты в руки, действуй на свое усмотрение.

Вот клоун, подумал про себя Кущенко и улыбнулся. Если ему будет нужно, то он и без этого придурка напишет еще хоть десять записок Болану. У Юрия уже возник интерес к своему противнику. Его меньше заботило то, что смерть Болана нужна его хозяину. Постепенно ему становилось на это наплевать. Плата, конечно, была приличной – новое имя, деньги и свобода в Соединенных Штатах, овчинка стоила выделки. Раньше он думал, что ради этого стоит пойти на определенный риск. Но сейчас даже без всех этих подачек он обязательно встретится с Боланом.

"Как-нибудь потом, когда у меня будет новое имя, я нанесу повторный визит хозяину, – размышлял про себя Кущенко. – О, это будет большая радость. Этот негодяй ведет двойную игру – он и сам в этом признался. Значит, его смерть не вызовет ни у кого подозрений. Все подумают, что какая-нибудь из сторон пронюхала о его выходках и решила его убрать, не дожидаясь серьезных осложнений". Думая так, Кущенко вдруг начал ощущать, что он сам вообще ни на кого не работает. "Этот самоуверенный болван, наверное, скоро лопнет от собственного тщеславия. А если уж работать на две стороны, то доверять этому гаду нет никаких оснований. Даже если не принимать во внимание его манию величия, ни единому его слову нельзя верить".

– И что же теперь я должен делать?

– Ммм. Твой старый знакомый, ты, наверное, понимаешь, о ком я говорю, так вот, твой старый знакомый опережает тебя. Я не хочу этого допустить. Но он знает кое-что... Короче, он владеет некой информацией, которая может тебе помешать...

Иван Грозный стал нервно расхаживать по комнате, один раз остановившись, чтобы прикурить свою трубку. Когда ему это удалось, он несколько раз затянулся, выпуская клубы едкого дыма, затем опять принялся ходить из угла в угол.

– Вы, наконец, скажете мне что-то конкретное, или я должен обо всем догадаться сам?

– У тебя, мой юный друг, замашки, которые приводят меня в замешательство. Ты уж больно нетерпелив. Даже для своего возраста. Я вот, например, очень долго ждал своего часа. Я много претерпел, чтобы получить место, которое занимаю сейчас. И все это прежде всего потому, что я всегда действовал осторожно и осмотрительно. Мне есть что терять...

– Все это я допускаю. Но вы же не будете отрицать, что я не в состоянии читать ваши мысли. В мои нежные лета это невозможно, – съязвил Кущенко.

– Знаешь, ты недооцениваешь приобретенный с годами опыт.

– Может быть.

– И я не удивлен. Вот, например, мои собственные начальники всегда держали меня на определенной дистанции. Довольно долго я вкалывал за нищенское вознаграждение. И только теперь я занял достаточно высокое положение и кое-что могу решать сам. Но я постоянно ощущаю опасность все это потерять. Понимаешь, я никогда не смогу до конца добиться того, чего хочу... Я очень устал...

– Я вижу, вы не похожи на идеалиста.

– Конечно, ты можешь посмеяться над тем, что я тебе сказал, мистер Кущенко. Но ты не прав...

– Не прав из-за своего нежного возраста? Вы это имеете в виду?

– Вовсе нет. Оставим это. Есть вещи поважней. И я бы попросил выслушать меня.

– Вы мне угрожаете? – Кущенко поднялся. Иван Грозный вздрогнул, на мгновение потеряв свой невозмутимый вид. И тут Кущенко понял, что хозяин испугался его. Да, да. Он был напуган. Это многое меняло. Кущенко продолжил: – То, что вы поручали, я исправно выполнял. Думаю, даже лучше, чем вы от меня ожидали. Вы не имеете права угрожать мне...

– Да, да, конечно, мистер Кущенко... Одну минуту, – хозяин нагнулся, чтобы залезть во внутренний карман куртки, висевшей на спинке стула. Когда он повернулся обратно к молодому человеку, то увидел, что на него смотрит ствол мелкокалиберного автоматического пистолета. Пристальный взгляд Кущенко походил на взгляд змеи.

– Сейчас, сейчас, но только без представления. Я и без твоего пистолета хотел тебе передать вот это... – в руке он держал конверт.

Кущенко взглянул на дрожащую руку хозяина. Он некоторое время выждал, прежде чем взять конверт.

– Что это?

– Здесь все, что тебе нужно знать, чтобы успешно выполнить задание.

Кущенко стал распечатывать конверт, но Иван Грозный остановил его:

– Это может подождать. Изучишь все, когда мы с тобой распрощаемся.

Кущенко положил конверт на стол рядом с собой. Он выжидающе посмотрел на хозяина.

– Как ты думаешь, действительно с Боланом может быть масса проблем? – спросил тот.

– Проблемы будут. Но не больше, чем я в состоянии осилить. Болан, конечно, довольно крут, Когда я учился, в Советском Союзе ходили о нем целые истории. Он был даже неким героем комитетского фольклора. Никто в него особо не верил, разумеется. Нам всегда казалось, что он – просто выдумка наших преподавателей. Вымышленное лицо – "предполагаемый противник". Образ, на котором мы должны учиться. Теперь я думаю по-другому и склонен верить этим байкам. Мне кажется, правда, что он сильнее меня, но это покажет время. А почему вы спрашиваете? Боитесь его?

– Вовсе нет... Ты не единственный пес на моей псарне, ты же знаешь.

Кущенко рассмеялся.

– Да, знаю. Видел я тут ваших остальных псов... С ними, по-моему, все ясно...

– Твоя шутка неуместна, мистер Кущенко.

– Правда? Это почему же?

– Я передал тебе конверт. Там всё. Теперь ты – сам по себе. Больше я не скажу тебе ничего, Остальное – тайна, и тебе совершенно необязательно это знать. Я и так тут наболтал лишнего. Вообще, думаю, будет лучше всего, если мы больше не встретимся.

– А... вознаграждение?..

– Об этом позаботятся, не волнуйся. Все что тебе нужно – в конверте. Тебе осталось успешно выполнить задание. А там уж поверь, я не постою за ценой.

– Мне кажется, что мистер Болан что-то знает о вас и вашей операции. Я не уверен, что и за остальной вашей псарней не установлена слежка.

– Нет. Он подозревает не меня, а Агентство ЦРУ. Он не найдет нити, которая связывает меня и их. Для всех я нахожусь в отпуске в Испании.

– А люди, которые на вас работают? Что они подумают о вас? Они могут обвинить вас в измене.

– Ха! За кого ты меня принимаешь? Я не первый год этим занимаюсь. Я сам был агентом в нацистской Германии и, поверь, кое-что смыслю в этом деле. Я работал в Германии, когда тебя еще не существовало в проекте. И я не потерял ни одного человека! Это, братец, не просто везение. И даже не навык. Это, милый, одновременно наука и искусство. Я спец в этом деле. И мне очень хочется надеяться, что ты тоже.

– Я недавно имел честь наблюдать плоды вашей работы. Ваши друзья творили что-то невообразимое. Ей-богу, отдает каким-то детством. Мне даже стало казаться, что вы потратили время даром.

– Не волнуйся на этот счет, мой юный друг. Я не дубовый учитель, который талдычит свой урок по методическому плану, которому полсотни лет. Я подхожу к своей работе творчески. Можно сказать, что я пионер в этом деле. Я и тебя еще могу кой-чему поучить.

– Полагаю, мы сможем в этом в скором времени убедиться, – улыбнулся Кущенко.

Странная ответная улыбка хозяина напомнила неморгающий пристальный взгляд кобры, чьи лишенные век глаза сфокусированы на жертве. Кущенко подавил дрожь и почему-то подумал, что, может быть, уже поздно спасать свою шкуру. Самое лучшее, что он сейчас может сделать, это поскорей отсюда убежать.

Но куда? Он лучше провалится сквозь землю, чем протянет остаток своих дней в тюрьме, как кремлевский шпион. Кущенко не хотел выглядеть, как призовая форель, выставленная напоказ. Он лучше потратит остаток своей жизни на свое дело. Его семья разрушилась, что было неизбежно при его профессии. Он не гонялся за женщинами и не употреблял наркотики. Все, что он хотел – немного покоя и мира, подальше от всего того, что он знал. И будь он проклят, если ему этого не удастся добиться.

Что с того, если события вышли из-под контроля, это просто неудачное стечение обстоятельств, решил Кущенко. Проникать в человеческие отношения – это не просто ремесло или навык. Это дар. И зачастую имеющие этот дар используются обществом, а потом выбрасываются за борт. И он подумал, что никогда не допустит подобного в отношении себя.

Хозяин смотрел, как уходит молодой русский, и периодически потягивал свою трубку. Инструмент, который отработал срок годности, должен быть заменен. Пока еще Кущенко был полезен, но недалек тот час, когда придется его убрать. При мысли о Кущенко он еще раз подивился наглости этого молодого человека. Он припомнил себя в его возрасте и решил, что этот парень перещеголял его в энтузиазме. Но, в конце концов, это не так уж важно. Хотя и унизительно. Сам он всегда получал больше удовлетворения оттого, что манипулировал людьми, достигая преимущества искусным маневрированием под носом у противника. Победа была неимоверно слаще, когда поверженный враг жил с сознанием твоего превосходства.

Хозяин надеялся, что такая сладкая победа будет одержана еще раз. Неудовлетворенность достигнутым заставляла его служить двум господам. А то, что платить тоже приходилось вдвойне, он считал делом второстепенным. Он прекрасно понимал, что служить двум хозяевам – все равно что служить только себе и никому больше. Более того, в подобных случаях ты становишься сам хозяином своих господ. А самому заказывать музыку кажется гораздо приятнее, чем плясать под чью-то дудку.

А когда все кончится, он откинется на спинку кресла, старый и успокоенный сознанием, что он добился всего, что хотел получить. В каком-то смысле это будет главная работа в его жизни – работа мастера. А в случае необходимости все это нетрудно забыть. Иногда он клялся себе, что когда-нибудь он напишет мемуары.

Никого не должен волновать его план. Если он будет работать на двоих, он запутает оба пути и пойдет своей дорогой. Он будет самым великим агентом из тех, что ведут двойную игру. Но это будет не просто мудрость. Он напишет книгу, а другим останется только читать её и дивиться. Больше всего ему хотелось увидеть лица, восхищавшиеся его удачным ходом, как восходом солнца. Но скорее всего, ждать этого не придется... Хотя в мыслях он рисовал себе такую картину на удивление отчетливо.

Эти мечты напоминали ему действия какого-то выдуманного им спектакля. В конце концов, существовало ведь что-то, что делало его столь влиятельным, а иногда и привлекательным. Как и все Боланы на свете, он искал себе славы. Так думал хозяин.

Да, он должен положить конец своему клоунскому положению. Не так уж часто представляется возможность одновременно защитить себя и перехватить инициативу в свои руки. Это и придавало его плану такую привлекательность. И если он позаботится о благоприятном исходе дела, тогда в этой схватке политических монстров победителей вовсе не окажется.

Но, к сожалению, подобный план лежал за пределами его возможностей. Идея была славная, но чтобы добиться успеха, предстояло проработать её во всех деталях.

В то время, пока некоторые пытались, наподобие Александра Македонского, переделать весь мир, он занимался настоящим делом. Он работал, уделяя внимание всякой мелочи, видя весь мир в каждой песчинке, попадавшейся ему на глаза. Остальные же гнались за наградами, властью и положением. Хозяин не испытывал к ним зависти. Но все же их успех стал возможным именно благодаря ему. И в лучшем случае от них можно было ждать лишь сухого "спасибо".

Но теперь уже было поздно. После драки кулаками не машут. И ждать должной оценки сделанного не приходилось. Да шли бы они все к чертям собачьим!.. Он им еще покажет!.. Он будет играть ими, как марионетками. А потом с превеликим удовольствием отойдет в сторону, посмеиваясь над их фиаско.

Хозяин подошел к камину и вновь улыбнулся, когда крошечное пламя поднялось над дровами и мягкие клубы приятного дыма наполнили комнату.

Он был доволен.