Текст книги "Разрушители"

Глава 5

– Жаль, – сказал Мак.

Как оказалось, добраться из Монтаука, штат Нью-Йорк, в Вашингтон, достаточно просто. Нужно всего лишь взять напрокат машину и ехать на запад, примерно до середины Лонг-Айленда. Там располагается городок Айлип, из которого, как ни странно, в столицу ежедневно отправляется несколько рейсов. Перелет занимает около двух часов.

Вид, открывавшийся из окна за спиной Мака, не слишком изменился со времени моего прошлого визита. Не больше изменился и сам Мак. Я только что закончил более подробное изложение истории, уже рассказанной ему вкратце по телефону среди ночи. Мак не высказал особого огорчения тем, что мне не удалось благополучно довести задание до конца.

– Жаль, – повторил он, – но помешать этому ты не мог.

– Чепуха, – заявил я. – Спасибо, конечно, только не говорите, что я ничего не мог сделать. Харакири принято не только у японцев. По древнему обычаю викингов побежденный бросался на свой меч. Мне следовало быть готовым к этому, следовало догадаться: такая девушка не смирится с поражением, унижением, допросом, тюрьмой...

– У тебя не было неприятностей впоследствии? – спросил Мак.

Ладно. Он был прав. Глупо спорить о том, чего не изменить.

– Это зависит от того, что вы подразумеваете под неприятностями, – ответил я.

Собственно говоря, все прошло довольно гладко. К счастью, на постель кровь не попала, а отмыть деревянные поверхности оказалось довольно легко. Чуть больше пришлось повозиться с ковром, но подстилка на резиновой прокладке довольно легко очищается от свежих пятен.

Я отправился на берег и первым делом, разумеется, вызвал погребальную команду, одновременно вкратце доложив о случившемся Маку. И уже почти управился с чисткой, когда они забрали завернутое в брезент тело и вещи девушки. Вряд ли привлекли при этом чье-либо внимание: в гавани то и дело с судов и на суда переносятся всевозможные свертки. В том числе и посреди ночи.

После чего я тщательно осмотрел яхту, дабы убедиться, что ничего из моих вещей не пропало. Вместе с вещами Зигги я не забыл отдать и туфли, оставленные ею посреди рубки, и в результате от моей спутницы не осталось ничего, кроме воспоминаний, которые стираются далеко не так просто, как кровавые пятна. Я посвятил еще какое-то время наведению порядка, а когда закончил, за окнами начало светать. После чего я отправился на берег воспользоваться местной душевой, поскольку соответствующие удобства на борту яхты, как и все остальное, были слегка маловаты для человека моего роста. Облачился в городскую одежду, быстро перекусил по дороге в аэропорт и очень скоро оказался перед знакомым письменным столом на фоне знакомого яркого окна, где, как обычно, изложил Маку все подробности случившегося.

– Все прошло достаточно гладко, – сказал я. – Гении из медицинской экспертизы несомненно обнаружили бы, что на борту пролилась чья-то кровь, но я довольно тщательно затер все следы. По данному мне номеру ответила женщина, которая весьма официально представилась как миссис Белл и именовала меня мистер Хелм. Что весьма порадовало, поскольку среди ночи, с трупом на руках, не возникает особого желания поболтать с певуньей, которая скажет тебе: "Привет, Мэтт, старина, я Бобби, чем могу помочь, дорогой?"

– Не Бобби, а Терри.

– Что?

– Упомянутую даму зовут миссис Тереза Белл. Полагаю, что друзья называют ее Терри. Лично я не рисковал к ней так обращаться.

– Вас понял. Особа, не располагающая к близкому знакомству.

– Она что-нибудь сказала? – поинтересовался Мак.

– Вообще-то, да. Сказала, что предпочла бы получить живой экземпляр. Я ответил, что предпочел бы получить от нее менее кровожадную спутницу. Трудно назвать наше знакомство любовью с первого взгляда – вернее, с первого слова, поскольку мы друг друга не видели. Как называется ее служба?

– Не сказали, подлые, – Мак тонко улыбнулся: – Хотя, чья бы мычала...

Он имел в виду, что никому не известно и название нашей организации. Скорее всего, ввиду отсутствия такового.

– Девушка намекала на существование некой организации, занимающейся вопросами безопасности побережья – определение весьма расплывчатое, к тому же трудно сказать, правда ли это. Поскольку она играла чужую роль, неизвестно, было ли ей действительно что-либо известно о службе, к которой она якобы принадлежала. Не исключено, что все было выдумано ради большего правдоподобия. – Я покачал головой: – Незаурядная была девчонка. Жаль. Я бы с удовольствием поплавал с нею.

В ответ Мак показал мне на стопку папок, возвышающуюся над его столом.

– Попытайся отыскать ее здесь, – предложил он. Стопка была перетянута чрезвычайно крепкой полудюймовой пластиковой лентой, наложенной и запечатанной с помощью машины. Наверху имелся заглавный лист, ставящий в известность, что любой, проникший в содержащуюся здесь строжайшую тайну, будет немедленно четвертован и поджарен в кипящем масле – во всяком случае смысл угрозы был примерно таков. Хотя видели бы вы по-настоящему секретные документы. В данном случае дело ограничивалось всего лишь рутинным предупреждением.

Я перерезал ленту маленьким острым лезвием своего шведского армейского ножа. Внутри находилось одиннадцать папок. На обложке каждой красовался заголовок РАЗРУШ, сопровождающиеся рядом цифр, предназначавшимся по-видимому для какого-то компьютера. Отыскать мою знакомую не составило особого труда. Она была РАЗРУШ-004, четвертая папка сверху. К внутренней стороне обложки подкололи пару некачественных фотографий, а также маленькую цветную копию отличного снимка, сделанного несколько лет назад. Фотограф запечатлел девушку ослепительно красивой, что, впрочем, не составляло особого труда.

– Вот она, – сказал я, поворачивая папку и показывая ее Маку.

– Ты уверен?

– Да, сэр. Ее ни с кем не спутаешь. – Не дождавшись его реакции, я спросил: – Так что же это за история? Что представляет собой эта самая РАЗРУШ?

– Я не был до конца откровенен с тобой, – ответствовал Мак. В его устах это прозвучало издевательски: Мак не бывает откровенен даже по великим праздникам. – Разумеется, – продолжал он, – мы с готовностью оказываем помощь коллегам из других служб, однако я вряд ли согласился бы посвятить несколько месяцев работы опытного агента делу миссис Белл, если бы не было оснований полагать, что оно может вывести на организацию, которой нас попросили заняться...

Я довольно мрачно посмотрел на Мака. Конечно, мне следовало догадаться. Некогда я охотился на уток с человеком, который стрелял исключительно дуплетом. Будучи превосходным стрелком, он не желал довольствоваться двумя птицами, сбитыми в полете одна за другой. Большинство охотников сочли бы два таких попадания вполне приличным результатом, однако мой друг стремился (и добивался этого на удивление часто) дождаться, пока траектории двух птиц сблизятся настолько, что он сможет достать обеих дробью, выстреленной одновременно из двух стволов.

Кстати, лично мне ничего подобного проделать не удавалось. На случай, если вас это интересует.

Как бы там ни было, мне стоило помнить, что каждый раз, когда Мак с готовностью приходит на помощь другой правительственной службе, не мешает задать себе вопрос: на какие дивиденды он при этом рассчитывает. Потому как обычно он почти всегда помышляет о дуплете, причем во второй ствол бывает заряжено одно из дел нашей организации. Вот он и стреляет ими одновременно из одного ружья. И ружье это – я.

Тем временем он продолжал говорить:

– Для начала тебе стоит полистать две-три папки и познакомиться в общих чертах с людьми, вовлеченными в это дело.

– Да, сэр.

Я открыл папку, озаглавленную РАЗРУШ-004 и содержащую сведения о девушке, известной мне как Зигелинда Кронквист. Сведений, надо сказать, нашлось немало. Времени читать все подробно у меня не было, поэтому я просто перевернул несколько страниц, после чего наткнулся на краткое досье, подготовленное специально для лентяев вроде меня:

«Ларссон, Грета, она же Грета Андерсон, Мэри Олсен и т. д. (полный список известных псевдонимов смотри в основном деле). Родилась в Уппсале, Швеция, в 1959, переехала в США в 1964, родители получили американское гражданство. Пять футов одиннадцать дюймов, сто шестьдесят фунтов, волосы светлые, глаза голубые. Легкий акцент, часто преувеличенный для большего впечатления. Общее знакомство с огнестрельным оружием, превосходные навыки ближнего боя, отличное владение холодным оружием. Предпочитает действовать голыми руками, либо используя подручные предметы. С и Д, гомосекс. – Сведений нет, подозреваются склонности к см. и сп. Чаще всего действует на С и П. Задержана не была. Вероятные жертвы: Лионель Гансен, Атлантик-Сити, 1983, Маргарет Джонсон Мар-тинес, Марина дель-Рей, 1983, Лаура Поттсвейлер, Майами, 1985, Карл-Густав Эллистон, Бар-Харбор, 1986...»

Что ж, Зигги назвала себя профессионалом. Это оказалось правдой. Причем, благодаря склонности использовать подручные средства, слабое знакомство с огнестрельным оружием отнюдь не препятствовало ее деятельности. Мне припомнились рукоять от лебедки и большой кухонный нож. Судя по досье, на счету у Зигги числилось девять вероятных жертв. Плюс двое, не успевшие покуда попасть в компьютер – о которых она рассказала сама, – итого одиннадцать. Причем, это всего лишь те, о ком так или иначе стало известно. Вполне вероятно, были и другие.

– Жаргон крепчает с каждым годом, – заметил я. – Мало того, они еще и неустанно выдумывают новые словечки. Что скрывается под загадочными буквами С и Д? Мне они до сих пор не попадались.

Мак коротко рассмеялся.

– Они означают, что дама не монахиня. Сговорчива и доступна. "Гомосекс." подразумевает гомосексуализм, "см", полагаю, ты и сам расшифруешь, как садомазохизм, "сп" означает социопатичность, С и П указывают на то, что она предпочитает действовать на судах и побережье, то есть в окрестностях морских курортов и гаваней.

– Знаю, что я старомоден, но мне с тоской вспоминаются времена, когда мы еще говорили на английском языке.

Я просмотрел еще пару взятых наугад досье. Под заголовком РАЗРУШ-006 скрывался маленький усатый тип по имени Элмер (Снайпи) Вейсс. О нем мне приходилось слышать и раньше – я обычно не упускаю из виду людей, работающих с оружием дальнего действия, поскольку это непосредственно связано с моей профессией. РАЗРУШ-008, Джером (Бумер) Блам был худощавым, лысоватым мужчиной в очках, способным приготовить на кухне у подружки целый ряд интересных вещей, начиная с ручной гранаты и заканчивая атомной бомбой. Папка РАЗРУШ-002 познакомила меня с крепкой седоволосой женщиной, Карлоттой (Лотти) Эспеншейд, специализирующейся по наркотикам и ядам.

Я оторвал взгляд от папок.

– Похоже, собрана впечатляющая коллекция криминальных талантов. И что же это за смертоносная организация?

– Сами они именуют себя "РАЗРУШ, Инкорпорейтед", хотя сомневаюсь, чтобы подобная корпорация могла быть зарегистрирована официально. Предполагаю, первоначально это название звучало как "Разрушение, Инк.", но затем кому-то показалось, что в сокращенном виде оно звучит более впечатляюще.

– "Разрушение, Инк.", – повторил я. – Тень старой "Убийство, Инк.". – Не дождавшись ответа, я добавил: – По-видимому, наши приятели не ограничивают свою деятельность каким-то одним видом разрушений и берутся за все, от убийства до потопления судов.

Мак кивнул.

– Особенно, когда речь идет о яхте с определенным человеком на борту. С неким Мэттью Хелмом. – Мак кивнул в сторону стопки папок. – Ты не досмотрел их до конца. Ознакомься с последним досье, пожалуйста.

Я извлек указанную папку, РАЗРУШ-011, и открыл ее.

– О, Господи!

– Вспоминаешь имя?

– Роланд Казелиус? Разумеется, но ведь он давным-давно мертв. Проклятие, ведь я собственноручно прикончил его в северной Швеции.

– Что ты помнишь о Казелиусе?

– Прежде всего то, что разрядил в него половину автоматного магазина в качестве окончательной гарантии, что никому не удастся воскресить парня. Помнится, разведывательная деятельность Казелиуса была основной причиной, из-за которой мне поручили заняться им. Причем субъект избавлялся от всех, кто решался к нему приблизиться, в том числе и от некоторых моих хороших знакомых. Так кто же воспользовался его фамилией?

Мак укоризненно произнес:

– Либо невнимательно читаешь, либо тебя подводит память, Эрик. Человека, с которым тебе некогда приходилось иметь дело, звали Рауль. Этого зовут Роланд.

– Сын? – мрачно поинтересовался я. Людям нашей профессии не стоит обзаводиться семьями, хотя не покорному слуге об этом говорить.

Мак кивнул.

– Сын, унаследовавший ловкость отца. Сын, которого научили ненавидеть Америку, и, в частности, некоего определенного американца, выследившего и уничтожившего его отца.

Я глубоко вздохнул.

– Кто научил? Если у Казелиуса-старшего был сын, стало быть, имелась и жена – во всяком случае, какая-то женщина – но в сведениях, переданных мне в то время, не упоминалось ни о какой женщине.

– Мы многого не знали о Рауле Казелиусе, в том числе и этого. Оказывается, ко времени своей смерти он был женат в течение нескольких лет. Сейчас его сыну за двадцать, и смерть отца застала его в том восприимчивом возрасте, когда не составляет особого труда внушить ребенку мысль о необходимости расквитаться за погибшего родителя. Что и сделала его неуравновешенная, мстительная мать. Обрабатывала ребенка несколько лет кряду.

– Она умерла?

– В конце концов, покончила с собой, оставив мальчишке записку, утверждающую, что ее, как и отца, погубила злобная Америка.

– Что ж, если бы Соединенных Штатов не существовало, их следовало бы придумать, не так ли? В противном случае, кого во всем обвинять? – Чуть помолчав, я угрюмо продолжал: – Стало быть, Роланд дорос до длинных штанов и посвятил себя созданию своеобразной организации, специализирующейся на саботаже и убийствах, призванной стать орудием возмездия? Судя по всему, весьма предприимчивый молодой человек.

– К тому же довольно способный. Русские, при всей своей ограниченности, неплохо подготовили его.

– Помнится, папаша Казелиус и правда работал на русских. Они унаследовали сына?

– Взялись воспитывать сразу после смерти матери. Однако, в отличие от отца, мальчика не использовали для шпионажа: он работал на один из отделов, специализирующихся на мокрых делах. Парнишка поднабрался опыта и открыл частную практику, скорее всего, получив официальное разрешение, а возможно, и официальную помощь от прежних работодателей. Это было на заре нынешней эры новой Москвы. Полагаю, старая московская гвардия, видя, как власть ускользает из рук, оставила нам немало таких мин.

Меня не устает поражать любовь работников тайных служб к жаргонным словечкам. Взять хотя бы те же мокрые дела. Ума не приложу, почему кто-то столь панически боится употребить простое слово: убийство.

– Так какими же мокрыми делами, помимо личной вендетты, Казелиус-младший занимается теперь? – спросил я. – Что испугало Вашингтон настолько, что обратились к нам? Догадываюсь: это никоим образом не связано с заботами миссис Белл. Чью жизнь предстоит спасать, привлекая внимание РАЗРУШ к собственной скромной персоне?

Мак коротко рассмеялся:

– Не будь наивным, Эрик. Ты же знаешь Вашингтон.

Я поморщился.

– Ясно. Никто не станет сообщать того, что нам знать не обязательно. Может быть, я рискую жизнью ради спасения безымянного швейцара государственной канцелярии? Ладно, будем надеяться, швейцар того стоит. Итак, некто полагает, что я сослужу большую службу, подставляя себя в качестве мишени РАЗРУШ, нежели сделавшись непосредственным телохранителем?

– В этом городе опытных телохранителей – полным-полно. Полагаю, намеченная жертва не обошла их своим вниманием. Ты же, как предмет ненависти Роланда Казелиуса, в своем роде уникален. Тебе и делать-то особо ничего не надо. Достаточно выставить себя напоказ и ждать, когда субъект появится. – Мак сделал небольшую паузу. – Опознание погибшей девушки подтверждает то, что я подозревал с самого начала. А именно: интересующие миссис Белл арабские террористы наняли себе в помощь РАЗРУШ. Это твоя нить к Казелиусу – воспользуйся ею.

– Арабские террористы? – переспросил я: – Пока приходилось иметь дело исключительно со светловолосой и голубоглазой противницей. Арабов не попадалось.

– Тем не менее, ты уже разговаривал с одной из них. Девичья фамилия миссис Белл была Отман, она отлично владеет языком, и именно поэтому была привлечена безымянными нашими коллегами к расследованию этого дела и предотвращению возможного террористического акта.

– Какого именно террористического акта?

Мак пожал плечами.

– Имеет ли это значение? Арабы непрерывно взрывают. Полагаю, ты должен, по возможности, попытаться их остановить, но нас гораздо больше интересует Казелиус. Не отвлекайся на ближневосточных головорезов и на их великолепные планы подрывной деятельности. Этим занимается миссис Белл. Твоя цель – РАЗРУШ. Думаю, тебе лучше всего пытаться во всем им мешать. Если РАЗРУШ пытается кого-то убить, ты спасаешь человека от смерти. Если РАЗРУШ стремится отправить яхту на дно, ты удерживаешь ее на плаву. Если РАЗРУШ вознамерится покрасить посудину в зеленый цвет, ты бежишь за красной краской. Роланд Казелиус должен твердо уяснить: палач его отца стоит на его, Роланда, пути, а, стало быть, отныне с ним требуют расправиться не только личные, но и деловые соображения. Будем надеяться, эмоции заставят парня взяться за это дело самолично... Извини. – Мак замолчал и взял трубку зазвонившего телефона.

Что ж, не впервые мне предлагалось дразнить разъяренного медведя. И не в последний раз – конечно, при условии, что переживу предстоящую встречу.

– Да, миссис Белл, – говорил Мак. – Да, он здесь... Хорошо, я ему передам. – Он положил трубку и перевел взгляд на меня. – Миссис Белл полагает, тебе интересно будет узнать, что их пропавший агент, настоящая Зигелинда Кронквист, найдена.

– Живая?

Мак кивнул.

– Да, но в весьма плачевном состоянии. Этим утром ее обнаружили неподалеку от железнодорожного полотна в Коннектикуте, без сознания и со следами многочисленных травм. На первый взгляд могло показаться, что она выпила и оказавшись в опасной близости к рельсам, была вскользь задета проходившим поездом, отбросившим ее на обочину, где она и осталась лежать в пьяном оцепенении. Однако медицинское исследование показало, что ее буквально накачали наркотиками, а травмы носят, так сказать, более систематический характер, чем те, которые можно получить в итоге несчастного случая. Сейчас Кронквист находится под наблюдением в больнице "Нью-Хейвен". Расспросить ее еще не успели. Хотя о том, что она скажет, нетрудно догадаться. Я кивнул.

– Судя по всему, даму перехватили, когда та направлялась ко мне. Учитывая, где ее обнаружили, – вероятно, с поезда – регулярные маршруты существуют вдоль всего побережья. У Зигелинды забрали сумку и снаряжение, по пути вытащили из вагона и выбили из нее всю необходимую информацию – в частности, дурацкий пароль, которым воспользовалась ее преемница.

– Как бы там ни было, девушка, по крайней мере, временно вышла из строя, – сказал Мак. – Миссис Белл говорит, что пытается подыскать другого агента с соответствующей подготовкой. Тем временем ты поведешь яхту на юг сам; помощника пришлют сразу, как только смогут.

– Передайте, что спешить незачем, я с удовольствием отложу свидание с очередным головорезом. В то же время, это их яхта, и если ребята намерены рискнуть, доверяя мне самостоятельно управляться с ней, дело хозяйское.

Мак кивнул в сторону папок на столе:

– Тебе придется запомнить содержимое этих досье, не то наши блюстители секретов вцепятся мне в пятки за небрежное обращение с драгоценной информацией.

Управившись с домашним заданием по изучению досье, я сел в самолет, вылетающий обратно в Айлип. В густом вечернем потоке машин вернулся в Монтаук. Отогнал взятую напрокат машину на стоянку, где мужчина, оформлявший документы, уселся за руль и довез меня до гавани. День выдался долгий, и я отчаянно зевал, нашаривая в кармане ключ от рубки, найти который не составляло труда, поскольку вместе с ключом зажигания – если это слово применимо к дизелю, у которого зажигание отсутствует – он был закреплен на маленьком пластмассовом брелке в форме буя, призванном удерживать ключи на плаву, если я ухитрюсь выронить их за борт.

И тут у меня неожиданно пропало всяческое желание зевать. Дверь рубки была уже открыта. А мгновение спустя из нее выглянула маленькая темноволосая девичья голова.

– Не стреляйте, это я, Лори, – сказала она.