Текст книги "Дестабилизатор"

Глава 6

1099 год, месяц Эдрин, неделя IV, день II, 09:30–11:00

Поднявшись к себе, Эл, не заглядывая в кофр, кинул его на кровать в своей комнате, сварил еще кофе, устроился с кружкой на подоконнике и снова закурил. Старый город стоял на возвышенности, спускающейся к заливу, и из кухонного окна открывался вид на красные и коричневые крыши, тянущиеся до самого порта. За ними высился лес кранов, а дальше до самого горизонта серебрилась под солнцем водная гладь, по которой медленно ползли грузовые и легко скользили пассажирские суда. Вид этот Элу не приедался никогда, однако сейчас, вместо того, чтобы бездумно скользить взглядом по знакомому пейзажу, он погрузился в размышления о том, стоит ли ему беспокоиться из-за сумасшедшей бабы из полиции или можно спокойно забить на нее и все ее подозрения. Доказательств их причастности ко вчерашнему происшествию никаких нет и не будет. Да и по тому старому делу тоже, иначе еще два года назад их прижали. Казалось бы, беспокоиться не о чем, можно забыть обо всем прямо сейчас, посмеявшись над своим вчерашним беспокойством, но все же что-то не позволяло ему это сделать, заставляя снова и снова прокручивать в голове одни и те же мысли.

Эл глотнул кофе, затянулся и выдохнул дым в сторону форточки. Он не любил врать, в том числе самому себе, а значит, хватит ходить вокруг да около, пора взглянуть правде в глаза. Раз он не помнит, что случилось тогда на пустыре, нельзя исключать, что случилась там, как верно заметил вчера Ланс, какая-то жопа. И если вдруг запахнет продуктами переработки пищи – ну мало ли, всплывут вдруг новые улики, выйдет из комы таинственный субъект с пустыря или еще что, – нетрудно догадаться, что в первую очередь адвокаты «Пангеи» выгораживать будут Младшего. И значит, Элу нужно подстраховаться. Вот только как? К материалам следствия его, понятное дело, никто не допустит. Остаются способности, пользоваться которыми он может незаметно и абсолютно безнаказанно… да.

Вспомнив вчерашний разговор с главой «Нейрофарматех», Эл передернул плечами. По счастью, таких типов, как этот Райан, немного. Вернее даже сказать, Райан первый, кто сумел не просто обнаружить, а еще и оттолкнуть его мысленный щуп – или как там правильно назвать то, чем он присасывается к ментальному полю собеседников. А так, чувствовать-то его некоторые чувствуют, но не все понимают, что именно… Вот Бедридант вчера дернулась и злобно зыркнула, но и все. Не очень хочется, но, пожалуй, нужно с ней как-нибудь встретиться и попытаться прощупать ее снова.

Пикнул наручный комм. Эл вывел на экран сообщение, пробежал его глазами и хмыкнул. В МИС появилась новость о том, что «Новый путь» взял на себя ответственность за вчерашний пожар в «Нейрофарме». Очень кстати! Возможно, это отвлечет неугомонную следовательшу от них с Вледигом.

Сделав последнюю затяжку, он утопил окурок в остатках кофе. Свинство, конечно, Ланс бы ему непременно выговорил. Но Ланс патологический чистюля, и, вообще, его тут сейчас нет. Эл бросил взгляд на часы. Без одной минуты десять, пора звонить.

Райан ответил после первого же гудка.

– Господин Лейан! Как поживаете?

– Доброе утро, господин Райан! – бодро отозвался Эл. – У меня все прекрасно, благодарю. Надеюсь, у вас тоже?

– Превосходно. Только у меня давно день, – в голосе Райана отчетливо прозвучали ироничные нотки, и Эл почувствовал себя дураком – зря выжидал почти час.

– Ваше предложение об экскурсии в лаборатории еще в силе? – поинтересовался он.

– Разумеется. Приезжайте, когда вам удобно, я предупрежу охрану. Лаборатории находятся в подвальных этажах нашего здания, они не пострадали и работают.

– Рад слышать! – Эл как раз собирался спросить, где, собственно, находятся лаборатории. Из-за вчерашней неразберихи у него совсем не было времени это выяснить, да и, честно говоря, даже в голову не пришло этим заняться. Прав Вледиг: он разгильдяй. – Я буду примерно через час. Спасибо, господин Райан.

– Еще увидимся, – ответил тот и отключился.

– Всенепременно, – согласился Эл в тишину квартиры. Райан, похоже, и правда проникся к нему после вчерашнего. Повезло.

* * *

Чтобы избежать пробок на дорогах, Эл решил ехать до «Нейрофарматеха» на подземке. Начавшая строиться более двухсот лет назад разветвленная сеть многочисленных тоннелей постоянно расширялась, и охватывала город со всеми пригородами. Их карта представляла собой мешанину разноцветных линий, ориентироваться в которых было непросто не только приезжим, но и местным жителям. Практически на всех центральных станциях бывало многолюдно даже в дневные часы, а уж про утренние и вечерние и говорить нечего. В вагоны, порой, приходилось врываться чуть ли не с боем, поэтому многие предпочитали тратить время в пробках на поверхности, мечтая о тех временах, когда смогут позволить себе приобрести флаер. Эл относился к категории тех, кто о собственном флаере мог только мечтать, но подземкой не брезговал. Комфорт – не такая уж и высокая цена за возможность быстро добраться, куда надо. Подумаешь, потолкаться немного среди других людей! К тому же, если удавалось пристроиться где-нибудь у не занятой сиденьями стенки вагона, можно было читать или писать что-то в коммуникаторе, например, очередную статью или хотя бы наброски к ней. Именно так Эл и собирался поступить в этот раз, благо, в вагоне хватало свободных мест. Он привычно прислонился спиной к стене, стряхнул коммуникатор с запястья в ладонь…

… Холод пробирал до костей. Бесконечная лента эскалатора с редкими в ночной час пассажирами медленно тянулась вверх. К ночи на улице сильно похолодало, по тоннелю гулял ветер, легкая кофта и короткая юбка служили плохой защитой. А еще нужно было дойти до дома – целых пятнадцать минут темными улицами и дворами. Может быть, если бежать…

Наваждение отступило так же неожиданно, как накатило. В уши ударил шум поезда, тормозящего на станции, и голос машиниста, объявляющего название. Эл моргнул, заозирался. Раньше он не погружался в чужие ощущения настолько сильно, чтобы выпадать реальности! Кто же так его шибанул? Поезд остановился, двери разъехались в стороны, несколько пассажиров вышли на перрон. Невысокая девушка в офисном костюме оглянулась на миг, словно почувствовав взгляд, и Эл понял, что слышал именно её. Но почему?.. Он ведь был занят своими мыслями и не прислушивался к чужим! Может быть, она просто слишком «громко» думала? С этим эффектом он уже сталкивался. Правда, чаще всего громко думал как раз он и тогда люди, находившиеся рядом, переспрашивали: «Что ты сказал»? А иногда удивленно или даже шокировано оглядывались, если он начинал петь про себя песни.

Двери закрылись, поезд тронулся, постепенно набирая скорость. И тут Эла накрыло во второй раз.

…корсет стискивал грудь и живот так сильно, что хотелось плакать. А хуже всего то, что его нельзя снять или хотя бы ослабить застежку. Самой потом ни за что с ней не справиться, а мама отругает и, скорее всего, не разрешит играть вечером в МИС-ке. И далась ей эта осанка! Кому вообще интересно, сутулится она или нет? Будто мало было брекетов на зубах, теперь еще это! Одни сплошные глупости у этих взрослых в голове, что они вообще понимают…

В этот раз источник Эл определил без труда – стоящая напротив унылая девчушка в темно-синей школьной форме и съехавших на лакированные туфли белых гольфах. Она смотрела прямо перед собой, не замечая никого вокруг. Голова опущена, но спина прямая. Вот бедолага! А корсет и правда слишком тугой, он бы своего ребенка не стал так мучить, хотя сутулая, да еще и кривозубая женщина – это, конечно, не дело.

Вздохнув, Эл вернул коммуникатор обратно на запястье. Пописать ему, похоже, в дороге не удастся. Что ж с ним сегодня такое-то?

Следующая волна накрыла его через несколько остановок. Вагон вдруг исчез, Эл оказался на залитом солнцем лугу. Ошарашено оглянувшись, он увидел, что на него бежит, размахивая здоровенным тесаком, большущий зеленый огр. Эл отбил удар невесть откуда взявшимся в руках мечом. Еще раз, еще… Огр не отставал, продолжая наседать, сопящий, весь бугрящийся мускулами… а потом Эл вдруг вновь оказался в вагоне, хватающий воздух ртом и судорожно цепляющийся за поручень. Люди выходили на очередной станции и среди них был, видимо, тот, кто коротал время в дороге за виртуальной игрой.

Эл вытер дрожащей рукой пот со лба. Это уже слишком! Ну ладно обычные люди со своими повседневными заботами – такое вполне можно пережить. Но виртуальный мир… Правда, судя по тому, что никто в вагоне на него не глазеет, он не делал ничего такого, но вдруг в следующий раз, захваченный чужими ощущениями, начнет бегать, орать, бросится под поезд или выйдет в окно, сам того не понимая?

Как бы там ни было, одно Эл знал точно: его еще никогда не «цепляло» чужими ощущениями на ходу. Только когда он сам находился в относительной неподвижности рядом с другим столь же относительно неподвижным человеком. Поэтому на следующей станции Эл выскочил из вагона, поднялся пешком по эскалатору и вышел на залитую солнцем улицу. И беззаконие с ним, что пешком отсюда до «Нейрофарма» не меньше получаса. Прогуляется и, если опоздает немного, то ничего страшного. Ему все равно надо проветриться – после боя с орком до сих пор трясет.

Эл нацепил на нос темные очки, закурил и зашагал по улице.

Он уже находился в Новом городе – королевстве стекла, бетона и стали, вздымающихся к небу высоток, стерильно чистых улиц, деревьев в кадках и подвесных цветников, украшающих каждый фонарный столб. Здесь не было уличных кофеен и праздных гуляк, прохожие имели вид исключительно деловой и целеустремленный. У подъездов не толпились сотрудники, выскочившие на пять минут из офисов, чтобы праздно поболтать с коллегами, подышать свежим воздухом или покурить. Не было стаек школьников, мамаш с колясками и пенсионеров. Даже туристы и те забредали сюда лишь изредка. Им куда больше было по вкусу смешение эпох и стилей Старого города, где, порой, невозможно было проехать на машине по узким извилистым улочкам, где современные многоэтажки соседствовали с особняками, построенными несколько веков назад, где на одном берегу Лиффи, несущей темные воды через весь город, высился величественный королевский дворец, а на другом раскинулись тенистые сады бывших дворянских усадеб. Королевский дворец, и усадьбы давно превратили в музеи, а потомки их владельцев предпочитали жить и работать в более уютных и современных домах, хотя некоторые по-прежнему кичились своим происхождением. Как это сказал вчера Райан? «Для многих из нас генеалогия – это почти что религия…» Да, они с дедом точно нашли бы общий язык! Возможно, и находили, наверняка, пересекались в те времена, когда дед был еще вменяем, хоть и вряд ли были близкими знакомыми: разница в возрасте у них лет тридцать.

Эл приостановился, чтобы затушить о край урны окурок. Религия – вот же бред собачий! Пережитки прошлого, портящие людям жизнь! Возможно, гены у потомков древних родов и неплохие, вот только «чистая» кровь отнюдь не служит залогом успеха. Сейчас куда выше ценится чистота перед Законом. Если твое досье не запятнано – перед тобой, если верить государственной пропаганде, открыты все двери. На самом-то деле это, конечно, не так. Если у семьи нет связей, гарантирующих учебу в самых престижных учебных заведениях, на тепленькое высокооплачиваемое местечко после окончания можно не рассчитывать. Со временем, если хватит ума и таланта, поднимешься, но начинать придется с нуля. Только вот талант и ум не купишь за деньги. Разве что чужой. Именно этим и занимается Вледиг.

Нет, Вледиг вовсе не плохой руководитель, подумал Эл. У него есть чутье – срабатывающее в девяноста случаях из ста. Он знает, к кому и куда обратиться за комментариями, где добыть нужную информацию, опередив конкурентов, как пробить путь горячему или скандальному материалу в эфир или печать. Но ему нужны люди, которые станут делать основную работу, шестеренки для механизма.

Эл улыбнулся: удачно подобранное сравнение понравилось. Если Вледиг начнет слишком сильно наседать на него, именно так он ему и скажет: не хочу, мол, быть шестеренкой.

«Люблю я нынешнюю работу, понятно тебе это или нет, – мысленно обратился Эл к Вледигу. – Нравится, представь, мотаться по миру вслед за популярными группами и быть на короткой ноге со знаменитостями. Нравится чувствовать себя своим за кулисами, в гримерках и модных клубах, носить проклепанную черную кожу. Нравится напиваться с группиз[4]4
  группиз или гру́пи – поклонница поп– или рок-группы, сопровождающая своих кумиров во время гастролей


[Закрыть] и просыпаться рядом с незнакомой девицей, которую я больше никогда не увижу. Я такой, и ничего не хочу менять».

А еще ему нравилось наблюдать за тем, как музыканты управляют толпой. У них была власть, о, да, самая настоящая власть. Несколько музыкантов могли подчинить себе десятки тысяч человек, слаженно раскачивающихся из стороны в сторону, хлопающих, подпевающих, кричащих от восторга, собирающихся ради того, чтобы увидеть своих кумиров, оказаться рядом с ними хотя бы на четверть часа. Музыка заставляла толпу плакать, смеяться, негодовать, восторженно вопить, хлопать, заставляла позабыть обо всем, раствориться в себе, стать единым организмом. Это зрелище всегда завораживало его, заставляя позабыть обо всем… Но в этом он не признавался никогда и никому.

Осеннее солнце шпарило во всю. Эл перешел на другую сторону улицы – в тень. Вынырнув из глубин задумчивости, заметил, что прохожие бросают на него косые взгляды. Удивляться тут было нечему. По своим меркам он оделся консервативно, а для людей, признающих лишь традиционные костюмы, выглядел прямо-таки вызывающе. Зря старался, нужно было одеваться, как обычно.

Коммуникатор завибрировал. Эл бросил взгляд на номер и едва не рассмеялся. Вледиг, легок на помине. Интересно, совпадение, или тот его «услышал»?

– Ты созвонился с Райаном? – спросил Младший, когда Эл ответил. – Или дрыхнешь еще?

– Ага, дрыхну, – согласился он, изобразив душераздирающий зевок.

– Не обманывай, я же слышу, что ты на улице!

– Вышел в булочную за круассанами для Ланса, – тут же нашелся Эл. – Мой мальчик любит иногда с утра побаловаться… тепленьким.

В этот раз, прежде чем ответить, Вледиг, кажется, сосчитал до десяти.

– Лейан, прекрати! Я знаю, что вы с Бенвигом не любовники.

– Да, а откуда? Ты наводил справки? С чего это тебя интересует моя личная жизнь? То про детей внебрачных интересуешься, то еще что… Но даже если мы с ним не любовники, разве я не могу просто позаботиться о друге?

– Ты бы лучше о задании заботился! – рявкнуло из комма.

Эл фыркнул.

– Да ладно, не кипятись. Я почти у «Нейрофарма». Здание еще не вижу, но уже чую вонь вчерашнего пожара. Буду на месте минут через пять.

– Вот так бы сразу и сказал! Ты обещал вчера позвонить после того, как договоришься с Райаном. Забыл?

– Ага. Извини.

– Не слышно что-то раскаяния в голосе…

– Могу включить камеру, встать на колени и стукнуться три раза лбом об тротуар. Тогда поверишь?

Представив, как среагируют на это прохожие, Эл так развеселился, что уже готов был проделать сказанное, но Вледиг поспешно отказался:

– Не стоит. Кстати, я распоряжусь, чтобы тебе выдали новый рабочий комм, твой ведь сгорел вчера. Заезжай после лабораторий, заберешь.

– Я пока личным попользуюсь, но все равно спасибо. Вернусь на работу после отгулов, тогда и заберу. Да, ты слышал про «Новый путь»?

– Слышал, разумеется. Надеюсь, это осадило нашу дамочку.

– Я тоже!

– Ладно. Отзвонись, когда закончишь. И не забудь, слышишь?

Эл нарочито тяжело вздохнул.

– Постараюсь, но не могу обещать. Я же такой безалаберный!

Вледиг буркнул что-то неразборчивое и отключился.

– Ох уже это начальство! – доверительно сообщил Эл засмотревшейся на него молоденькой девушке, судя по не самому дорогому костюмчику, клерку или секретарше. – Так и норовят на голову сесть и ноги свесить, верно?

Против ожиданий, девушка не одарила его ледяным взглядом, а рассмеялась и, кивнув, удалилась, стуча каблучками.

«Надо же, и тут есть нормальные люди», – весело подумал Эл. Ланс бы сейчас уже обменивался с девушкой контактами и договаривался о встрече, но Эл с офисными работницами предпочитал не связываться. Слишком правильные, слишком скучные, мнящие себя крутыми, из-за пары лишних бокалов в баре…

Он завернул за угол. Оцепление вокруг здания «Нейрофарма» сняли еще вчера. Пострадавшие от пожара этажи были закрыты зеркальной строительной сеткой. Если бы не запах гари, все еще чувствовавшийся в воздухе, можно было бы ничего и не заметить.

– Закурить не найдется? – раздался вдруг рядом негромкий бесцветный голос.

Эл обернулся и едва не открыл от удивления рот. Алая прядь в белоснежном ирокезе, тяжелые металлические серьги в ушах, торквес[5]5
  торквес – кельтская разновидность шейной гривны: культовое ожерелье из бронзы, золота, драгоценных металлов


[Закрыть] на шее, кольца на пальцах, ассиметричный кожаный килт, с одной стороны до колена, а с другой – доходящий до икры, узкие штаны из плотной ткани, потертая косуха, высокие ботинки на толстой подошве. Темные очки скрывают половину бледного, как будто обескровленного лица. Очень знакомого лица. Перед ним стоял собственной персоной Лиам Даффи, один из гитаристов «Виндиго» – группы того самого Рэя Ито, у которого Райан выкупил контрольный пакет акций его компании. Вот так дела!

– Привет, Лиам! Ты что тут делаешь? – доставая из кармана пачку сигарет, спросил Эл так, словно они были приятелями и виделись только вчера. На самом деле он сомневался, что Лиам узнает его. Мало ли народа трется вокруг музыкантов, куда там упомнить всех! Да и на ответ особо не рассчитывал: Лиам слыл молчуном и практически не открывал рот, а если и открывал, то исключительно ради односложных ответов вроде «да» или «нет».

Лиам и правда никак не отреагировал на приветствие, но вытащил сигарету из пачки Эла, которую тот протянул ему. «Он увидел тебя, значит, считай поздоровался!», – пошутил как-то вокалист «Виндиго» Гатто Найф. Эл щелкнул зажигалкой, давая Лиаму прикурить. Кончик сигареты окунулся в оранжевый язычок пламени, замер… Взгляд Эла прикипел к темнеющей бумаге, а мир вокруг стремительно выцветал, исчезали запахи, растворялись звуки, мерк яркий солнечный свет. Язычок пламени вдруг стал совсем белым, совсем как в тот вечер, когда…

– Эй? – прошелестело где-то на границе сознания, и Эл ухватился за этот голос, рывком вытащил себя из омута небытия. Солнечный свет резанул по глазам даже через солнечные очки, по спине поползли струйки пота.

– Вот дерьмо! – выдохнул он, не без труда вновь сфокусировав взгляд на стоящем напротив мужчине. Тот приподнял одну бровь. Выражения глаз было не разглядеть за темными стеклами очков.

– После Нихона штырит, – просипел Эл, сделав шаг к стоящей рядом скамейке и плюхнувшись на сиденье. Его снова трясло. – Второй день мерещится всякое. Я посижу…

Лиам затянулся, выдохнул дым, коротко кивнул, то ли принимая объяснение, то ли благодаря за сигарету, то ли прощаясь, развернулся и направился к зданию «Нейрофарма».

«Ито, сука! – громыхнуло в голове Эла так, что он едва не взвыл, – И ведь не отвертишься – придется отдуваться, по гроб жизни теперь обязаны… Хоть бы Гатто отпустил до ночи, тварь узкоглазая… нет, не х… надеяться, прогнобит всю ночь в студии… подумаешь, пропустили запись пару раз, своя же компания, ёпт, задрал своими гребучими сроками! Париться здесь с этими гребаными… сам же виноват, а что было делать… ввязались, теперь не отвертишься… заставит пахать до кровавых соплей…»

Желание вскочить и броситься прочь, подальше от чужих мыслей, прицельно бьющих прямо в мозг, словно снаряды из гранатомета, было таким сильным, что Элу стоило немалого труда заставить себя остаться на месте. Голова, казалось, того и гляди, лопнет, но слишком уж интересным было подслушанное. Что «Виндиги» пропустили срок выхода нового альбома – это не новость, фанаты ждут уже год. Но теперь он, кажется, знал, кто в этом виноват и знал, о чем спрашивать Ито, если Младший устроит ему интервью. Вернее, не «если», а «когда».

Лиам, по счастью, заткнулся, и Эл облегченно вздохнул. Еще немного и он бы, пожалуй, отрубился прямо тут, на лавочке! Вон как в висках стреляет, и перед глазами все плывет… Эл снял очки, яростно потер большим и указательным пальцами переносицу. Взглянул вновь на удаляющуюся долговязую фигуру и едва не застонал.

Вокруг Лиама колебался морок: белоснежный рогатый зверь, крупный, напоминающий горного козла. Эл зажмурился и помотал головой. А когда открыл глаза, у главного входа в «Нейрофарм» приземлился микроавтобус. Из открывшихся дверей выскочили мужчина и женщина, а вслед за ними высыпалось с десяток коротко стриженых и одетых в школьную форму детишек лет десяти – двенадцати. Пока женщина строила их парами, мужчина направился к Лиаму, стоящему у входа, и о чем-то заговорил с ним. Лиам пару раз кивнул.

Опомнившись, Эл активировал фотокамеру в коммуникаторе и торопливо сделал несколько снимков. Мужчина и Лиам пропустили женщину и детей внутрь здания, вошли следом.

«Да что за фигня здесь творится?» – подумал Эл, поднялся и зашагал ко входу в здание.

Стеклянные двери с шипением раздвинулись. Одного из стоящих за ними охранников он уже видел вчера. Тот тоже узнал его и пропустил сразу же, не проверяя документы, второй забормотал что-то в селектор. Мужчины, женщины, Лиама и детей в холле уже не было. Собственно, в нем не было вообще никого. Кисловатый запах гари настойчиво лез в ноздри.

– Лифты не работают, – извинился вчерашний охранник. – Придется идти по лестнице, господин Лейан. Я вас провожу.

– Пожалуйста, называйте меня просто Эл. И если ваши лаборатории находятся не на минус пятидесятом этаже, то в лестнице нет ничего страшного, – сказал он.

– Нет, всего лишь на минус пятом уровне.

Охранники ни о чем не думали, или он просто не улавливал их мыслей. Это было прекрасно. Даже голова почти перестала болеть.

Знакомый охранник открыл неприметную дверь, ведущую на лестницу, и затопал вниз по ступеням, показывая дорогу. Черный пиджак едва не лопался на широченных плечищах, под гольфами выпирали бугры икр, белесые волосы были собраны в тугую косицу. Под пиджаком, судя по тому, как тот топорщился слева, скрывалась кобура. Скорее всего, парализатор, но все равно ясно, что такие ребятишки на входе не просто для красоты стоят. Только толку-то? Раз уж неизвестные нападают теперь с воздуха, надо ставить посты на крыше. Причем, вооруженные гранатометами. Хотя, если здесь действительно проводятся испытания химического оружия, охрана и правда должна быть покруче… А эти двое на входе, проверяющие входящих, – на самом деле просто первая линия обороны, которая, в случае чего, должна задержать нападающих, пока подоспеет настоящая охрана.

– Есть какие-нибудь новости о вчерашнем? – переключив комм в режим записи, спросил Эл. И, хотя обращался к затылку охранника, постарался говорить максимально сочувственно и дружелюбно. Можно было попробовать вчерашний трюк с мысленной паутиной, но после только что пережитого он попросту не решился. – Удалось узнать, кто стрелял?

– Нет, – не оборачиваясь, ответил охранник.

– И камеры не зафиксировали?

– Они отключились. По всему зданию. До сих пор не восстановили.

– Ого! А силовое поле? Его тоже отключили?

– Видимо.

– Вот это да… – пробормотал Эл, прикидывая, с кем из экспертов можно было бы поговорить об охранных системах. – Я сейчас видел перед входом группу детей. Судя по коротким стрижкам – детдомовские? Это что же, экскурсия? – сменил он тему.

– Вроде того…

Увы, они уже спустились на минус пятый этаж и продолжать охранник не стал. Сунув карточку в щель замка, приложил к открывшейся на стене панели ладонь. Под ней мигнуло зеленым, внушительной толщины створка отъехала в сторону.

– Проходите, пожалуйста. Я вернусь за вами, когда будете уходить.

Эл заглянул в тусклые, ничего не выражающие глаза и восхитился: никакого контакта! Глухая стена! И все же этот человек рассказал ему больше, чем должен был… Может, из чувства благодарности за спасение начальника? Или он сумел повлиять на него?

– Спасибо! – Эл широко улыбнулся, шагнул внутрь и оказался нос к носу с ещё парой охранников. В этот раз у него потребовали документы и не просто взглянули, а считали сканером информацию. Может быть, самая серьезная охрана здесь, в лабораториях, а не на входе в здание?

– Это журналист? – раздался вдруг громкий голос.