Текст книги "Дочь ледяного Юга"

– Корабль? – удивился Арвисо. – Зачем он тебе?

– Он снится мне. Большой корабль под снегом. Водный корабль, не небесный.

– Снится? – оживился мальчик. – Ты вспомнила его, да?

– Может быть. Я не уверена, – пожала плечами девочка, присаживаясь рядом и расправляя постоянно мнущееся длинное голубое платье. – Порой мне кажется, что еще чуть-чуть, и я вспомню, кто я, что здесь делаю. Можно? – Она указала на альбом и карандаш.

– Конечно, – ответил Арвисо.

Танри вначале с опаской, а потом все более уверенно стала рисовать. Ей показалось, она умела это делать и раньше. Линии выходили четкими. Безымянный палец смело размазывал штрихи, смягчая контуры, создавая тени. И вот уже на бумаге корабль красовался как настоящий. И мачты, и трубы, и даже антенны и перила были четко прорисованы. А вокруг внезапно пролегло усыпанное льдинами море, деревянная постройка на берегу, лодка, плывущая к кораблю…

Танри уже потянулась грифелем, чтобы написать название корабля, как что-то щелкнуло в ее голове. Нет, не помнит она! Только что помнила, а сейчас нет.

– Все! – она отложила карандаш и протянула листок Арвисо.

– Вот это да! – восхищенно вымолвил он. – Здорово ты рисуешь! И столько времени ты молчала!

– Я не знала, – вздохнула Танри. – Если бы я вспомнила, как он называется…

– Но ты уже что-то вспомнила! И это отлично! – упорствовал Арвисо. – Надо сказать дяде. Он может помочь. Вдруг у него есть знакомые моряки? Если они узнают корабль…

– Ледокол, – вдруг сказала Танри. – Это был ледокол! Он колол лед!

– Тем более! – обрадовался мальчик. – Пойдем к дяде.

Идти было недалеко. Магазин находился через два квартала в трехэтажном светло-коричневом доме. Из стеклянной витрины на прохожих снисходительно взирали кокетки куклы с фарфоровыми лицами и кудрявыми головами. Их пышные платья из яркого шелка притягивали к себе взгляды. Рядом стояли игрушечные авто, кареты, пушки и самолеты, сделанные Арвисо.

Войдя в прохладный полумрак магазина, посетитель попадал в пленительную и таинственную страну детства. Взрослый мир за дверями на время переставал существовать или хотя бы терял яркость и привлекательность.

С потолка на нитях свисали диковинные птицы, самолеты, дирижабли и небесные корабли. На столах раскинулась железная дорога, и заводной паровозик с тремя вагончиками бегал под мостиками мимо сигнальных будок и деревьев с тряпичными листьями. На полках высоких стеллажей громоздились ящики с солдатиками, кубиками, маленькими дешевыми куколками, пищалками, а также всякой мелочью вроде свистков, приспособлений для мыльных пузырей, детских украшений, маскарадных масок и прочего, прочего, прочего… И в игрушечном мире безгранично властвовали двое: Джеральдо Синард и его дочь Лиди.

Они были похожи: отец и дочь. Оба высокие, рыжеволосые, веселые. Обоих интересовала коммерция. Лиди в неполные семнадцать лет уже разбиралась в счетоводстве, помогала отцу с отчетами, интересовалась игрой на бирже. И это несмотря на то, что она чудесно шила, вязала, вышивала, играла на фортепьяно и пела.

– Что случилось? Отчего вы такие взволнованные? – спросил Джеральдо, выходя из-за прилавка и поправляя очки.

– Вот! – Арвисо протянул дяде альбом. – Танри вспомнила и нарисовала!

Джеральдо и подошедшая Лиди долго рассматривали ледокол.

– А что-нибудь внутри корабля ты помнишь? – наконец спросил дядя.

– Нет, – отвечала Танри. – Ничего и никого.

– Хорошо. Я схожу в обед в одно место. Есть у меня старый знакомый. Его сын, правда, по рекам плавает, но вдруг через него что-нибудь выясню, – Джеральдо положил альбом в кожаный портфель. – Сдается мне, Танри, ты дочь моряка. Это многое объясняет. И твое недостаточное образование, и твое поведение вначале. Думаю, ты выросла на корабле, и отцу некогда было думать о твоем воспитании. Не удивлюсь, если выяснится, что ты разбираешься в картах и морской навигации или говоришь на иноземных языках, например, на герига.

– А вдруг ты узлы морские вязать можешь? – добавила Лиди.

– Верно, дочка, – одобрил Джеральдо. – Повспоминай, Танри. Посмотри на карты, сходи к реке. Вдруг поможет?

– Да, дядя, – послушно ответила девочка. Она была рада. Она столько времени переживала, мучилась домыслами, а дядя так быстро и легко до всего додумался!

Вдвоем с Арвисо они побежали к реке. Она и раньше была на набережной Симдии, но теперь девочка осматривала каждую деталь, вдыхала сырой речной воздух, спускалась к самой воде, едва не потеряла туфлю, когда, устав, присела на причал и свесила ноги вниз.

Но ни коричневатые воды Симдии, ни запах рыбы в порту, ни теплый местный ветерок не навеяли девочке никаких, даже самых смутных воспоминаний. Прошлое не пускало к себе.

Дети вернулись перепачканные, усталые и недовольные. А дома все уже ждали их возвращения.

– Прояснилось что-нибудь? – кинулись к ним с расспросами.

– Ничего, – ответила Танри. – Кроме того, что мой отец не плавал по речкам. Мне порой кажется – у меня не было отца, – добавила она тише. – Но я ничего не помню! Ни-че-го! Только этот корабль. И снег, – она чуть не плакала. Ей было очень обидно, что дядина идея про отца-моряка не оправдалась и день прошел впустую.

– Может, корабль связан с каким-то событием из прошлого или с потрясением? – взяла девочку за руку Агнесс.

– Не помню! – расплакалась Танри. – Извините.

И она убежала в свою комнату.

– Опять девочку расстроили! – тоже расстроилась за свою воспитанницу Вирия, уходя ей вслед.

Прикрыв за собой дверь, Вирия присела на кровать, на которой рыдала Танри.

– Все образуется, вот увидишь. Доктора сказали, память вернется. Она уже возвращается, просто не надо ее торопить, – утешала она приемную дочь, гладя ее по длинным черным волосам.

– Я хочу и боюсь своего прошлого, – отозвалась сквозь рыдания Танри. – Кем я была? Мне стыдно вспоминать то, как я вела себя вначале. Может быть, узнав правду, вы выгоните меня из дома!

– Что ты говоришь, маленькая? Как ты можешь думать о нас так! – ужаснулась Вирия.

Арвисо, подкравшийся к двери, осмелел и вошел внутрь, встав за спиной няни.

– Танри, – сказал он. – А знаешь, что я думаю про тебя? Это необязательно должно быть так, но вдруг…

– Что? – Рыдания утихли. Девочка повернула к нему раскрасневшееся лицо.

– Ты – дикарская принцесса. Тебя похитили пираты, чтобы потребовать выкуп. А ты сбежала с корабля. А одета ты была так, потому что для тебя наш климат слишком холоден. Ведь у тебя на родине еще большая жара.

– Пираты? На ледоколе? – рассмеялась Танри сквозь слезы. – Но за принцессу спасибо.

С того дня Танри повадилась в дядюшкину библиотеку, где было собрано много книг про путешествия морские, и воздушные, и просто пешие. Она все чаще рисовала то, что видела вокруг себя, или то, о чем прочитала. Но иногда, если девочка не задумывалась над сюжетом, на бумаге возникали лица людей, смутно казавшиеся знакомыми. Один такой портрет Танри повесила в своей комнате рядом с изображением ледокола.

Когда Вирия спросила, кто это, Танри пожала плечами и ответила: просто получилось. Но на самом деле этот человек внезапно стал появляться в ее снах с завидным постоянством.

– Где ты? Откликнись! – звал он ее.

А Танри просто смотрела на него, тщетно пыталась вспомнить имя. Девочка подолгу стояла перед портретом, вглядываясь в такие знакомые и в то же время чужие черты лица.

У незнакомца был высокий лоб, длинный прямой нос с узкими ноздрями, красивые внимательные глаза под густыми бровями, резко очерченный рот, подбородок с ямочкой посередине. И светлые прямые волосы, выбившиеся из-под высокой меховой шапки и доходящие до плеч.

Человек с портрета казался молодым, но в нем чувствовалась сила. Такой не обидит сам и не даст в обиду другим. С ним хорошо и надежно. И еще вокруг незнакомца опять была зима. Длинная черная пушистая шуба оберегала его от неприветливо-холодного ветра.

– Что-то важное случилось с тобой именно зимой, – взглянув на рисунок, заметил как-то Джеральдо. – Вспомнила бы ты что-нибудь более существенное, не просто образы, – он перевел взгляд с портрета на Танри. – А знаешь, он похож на тебя. Не внешне. Но что-то в вас чувствуется общее. Как его звали? – он указал на светловолосого.

– Бартеро, – вдруг прошептала Танри. – Бартеро! Он всегда ждал меня…

Она замерла, пораженная этим открытием. Книга памяти распахнулась перед ней на случайной странице и вновь захлопнулась. Дядя терпеливо выжидал, боясь сбить Танри с мысли. Но та вновь погрустнела.

– Его звали Бартеро. Он был моряком на корабле, – она указала на ледокол. – И он учил меня рисовать. Все!

– Значит, ты какое-то время жила там, где очень холодно, там, где бывают долгие зимы. Пошли, – дядя позвал Танри за собой.

Он привел ее в библиотеку и достал атлас.

– Где это могло быть? – он провел рукой по области Северного полюса. – Ледокол… – задумчиво пробормотал он. – Значит, не просто зима. Это могло быть на севере Герии. Но это так далеко от нас! И люди там желтокожие. А ты светленькая. Или, возможно, ты побывала на юге, на каком-нибудь из островов Сонного архипелага, что находится возле ледяной земли Данироль. Здесь мог останавливаться твой ледокол.

– Если полететь туда? – спросила Танри. – Вдруг я вспомню остальное?

– Возможно, – вздохнул Джеральдо. – Но туда не летают дирижабли. А нанимать его ради поисков незнамо чего невероятно дорого. Я надеюсь, ты сама вспомнишь.

– А если нет? – с неожиданной силой в голосе спросила Танри. – Если это все, на что я способна? Нет, дядя. Я не могу так больше жить. Я хочу вспомнить все! И я вспомню!

– И что ты предлагаешь? – заинтересовался Джеральдо, краем глаза заметив, как на пороге библиотеки замерла Вирия.

– Я знаю, что делать. Я поеду поступать в Воздушную Академию вместе с Арвисо. Я стану летчиком и облечу всю землю. И найду свою родину, какой бы она ни оказалась!

– Девушки не становятся летчиками! – ахнула возмущенно Вирия.

– А я стану! – непоколебимо ответила Танри и, прошествовав мимо приемной матери, вышла из библиотеки.

– Это все Арвисо. Это он заразил ее своими самолетами, – вздохнула женщина.

– Нет, Вирия, – покачал головой Джеральдо. – Просто ей тесен наш дом. Если она действительно выросла в море, в четырех стенах ее не удержишь.

– Я не отпущу ее! – В голосе женщины проскользнули визгливые нотки. – Я не для того удочерила ее!

Я всегда мечтала о дочери! Я устала лить слезы по сыну, который не вспоминает обо мне годами. Он уехал и ищет счастья где-то на Спире. Я только успокоилась, обрадовалась… А моя Танира улетает, словно лист с дерева по осени…

– Но так всегда бывает, Вирия, – Джеральдо положил руку ей на плечо. – Ты не удержишь ее. А если будешь упорствовать, вы поссоритесь. Тогда ты потеряешь ее навсегда, даже если заставишь неотлучно быть рядом. Смирись и отпусти. Если она поймет, что небо не для нее, вернется.

– Но я… – всхлипнула женщина.

– Подожди. Танри молода. Ей хочется свежих ветров и острых ощущений. Она сильная. Ей никто не причинит вреда, если она сама этого не позволит. А она не позволит. Вирия, мы живем в прогрессивное время. Девушка вполне может стать летчиком. Вспомни перелет Виржинии Лео через Ночной океан!

Вирия вздохнула.

– Хорошо. Пусть едет. Но мне будет очень больно.

Она понуро вышла из библиотеки. За ней последовал Джеральдо, абсолютно уверенный – через месяц-другой девочка напрочь забудет о сегодняшних высказываниях. Как бы не так…

Глава 2

252 год от прилета гатуров.

Два года с момента прибытия Танри на «зеленую землю». Виса

Вещи собирали все вместе. По случаю отъезда Тани и Арвисо в Академию не открывали магазин. – Тебе непременно нужно взять то синее платье, – упорствовала Лиди, хозяйничая в шкафу Танри. – Ты в нем такая красивая и серьезная! Учителя будут сражены и примут тебя, едва ты переступишь порог.

– Да что ты, дочка, – возражала Агнесс. – Разве можно надевать выходное платье на собеседование? Танри, возьми лиловое с белым воротничком.

– Фи! В нем она будет смотреться служанкой! – возмутилась Лиди. – Пусть лучше розовое наденет.

– Чересчур легкомысленно! – сухо заметила Вирия. Она сердилась на свою приемную дочь, не желая смиряться с ее решением, но все же хотела, чтобы та выглядела лучше всех. – Послушай меня, надень зеленое. Оно с твоими глазами сочетается. Я чудесные авантюриновые серьги к нему отдам. И кулон. И колечко. Будешь смотреться куколкой!

– Поторопитесь. Мы с Серино уже заждались, – постучался в двери Джеральдо.

– Сейчас, – сердито сказала Вирия и вручила приемной дочери зеленое платье.

Делать было нечего. Чтобы не расстраивать мать, Танри надела его, хотя самой ей было по душе красноватое, цвета заката. Но при таком обилии советчиков кто спрашивал ее мнения? Хотя собственное отражение в зеркале ей понравилось.

Домашние духи-хранители, подкравшиеся понаблюдать за подготовкой к отъезду, довольно светились, свесив со шкафа коротенькие лапки. Знать бы, что за перемены в жизни дома и его обитателей они чувствуют. Перед свадьбой Лиди и Серино они беспокойно катались под ногами, шкодили Вирии на кухне, путая соль и сахар, перемешивая корицу и молотый перец. Перед сдачей Танри и Арвисо выпускных экзаменов в школе, они чаще обычного съезжали по перилам лестниц… А сейчас они крадутся за Танри по пятам, дергают ее за подол платья, словно предостерегая. От чего?

За окнами едва занялась заря. А ехать надо в столицу, в Лиссаран. Пять-шесть часов на машине по душным, пыльным дорогам среди всхолмленных равнин.

Проведя два года в доме Синардов, Танри уже представить себе не могла иной жизни. В последние месяцы ей казалось, будто она родилась здесь, будто она действительно дочь Вирии. Глядя на шумных соседских детей, она придумала себе счастливое детство, полное маленьких тайн от взрослых и больших открытий. Даже магазин игрушек стал ей близок. Казалось, она была готова работать в нем всю жизнь, смотреть на улыбчивые лица детей… Она почти согласилась с доводами Вирии остаться дома.

Что она делает, подчиняясь внезапной прихоти, а может быть, воле судьбы, уезжая из уютного дома в большой незнакомый мир? Ледокол и моряк Бартеро ей уже не снились. За новыми впечатлениями они поблекли, выцвели, как выцветает фотография, долго пролежавшая на солнце.

Она повзрослела. На нее заглядывались парни. Старая учительница человековедения убеждала ее пойти в медицинскую школу… А Танри захотела летать. И уже не из-за потерянного прошлого, а просто ради неба. Ради ощущения свободы, о котором столько рассказывал ей Арвисо, а потом и Сирино.

– Пойдем, дочка. Нельзя так задерживать мужчин, – вырвала ее из раздумий Вирия. – Экзамен начнется в полдень, а нам еще добраться надо.

Светло-коричневые шторы всколыхнулись ей на прощание. Желтые стены дома в зеленом кружеве листвы словно шептали «до свидания». Арвисо в белой рубашке и в коричневых штанах стоял у новенького автомобиля, поблескивавшего в свете только-только появляющегося на горизонте солнышка.

Джеральдо и Вирия отправились вместе со своими воспитанниками. Автомобиль вел Сирино. Сонный Шанбаре провожал их завешенными окнами, цветущими круглый год садами. А когда проехали город, им отсалютовали на прощание гордо тянущиеся к небу кипарисы.

Убаюканная дорогой, Танри уснула, опустив голову на плечо уже дремлющей Вирии, чтобы к десяти утра быть разбуженной дядей Джеральдо, ибо впереди лежал Лиссаран.

О, на столицу Висы обязательно следует посмотреть! Многоголосый, разноязыкий город, вечно молодой и дерзкий, он одновременно напоминает и юнгу, ссаженного на берег за неповиновение капитану, и кокетливую смуглую красавицу с черными, как южная ночь, волосами и ветреной душой.

Лиссаран раскинулся на скалистых холмах, и потому вы не найдете в нем ни одной ровной улицы. Многочисленные обрывы и трещины в земле соединены мостиками и мостами. Все дороги вьются, изворачиваются, словно усики винограда. Да и сам виноград, и дикий, и окультуренный, норовит обвить городские постройки. Густая зелень: пальмы, кипарисы, магнолии и черешня заполонили сады. Белые дома с красными и коричневыми черепичными крышами сами словно светятся под жарким южным солнцем.

И фонтаны! Невозможно сосчитать, сколько фонтанов в Лиссаране, маленьких и больших! Вокруг них всегда полно людей, особенно ближе к полудню, когда жара становится невыносимой. Фонтаны вы можете отыскать и в заросших акациями и ежевикой тихих двориках, и на прямоугольных площадях, «огороженных» великолепными богатыми домами, и на набережной, где всегда полно народа, где без перерыва звучит музыка, толкаются бродячие циркачи, художники, торговцы всякими безделушками, а также шулеры, воришки и гадалки.

Танри и Арвисо смотрели во все глаза. А Вирия только тяжело вздыхала, представляя, сколько соблазнов будет у ее воспитанницы, поступи она в Академию.

А потом их взорам предстало море, усыпанное бисером лодочек и радостно приветствующее всех желающих парусами яхт. И сердца будущих летчиков были покорены навсегда.

Дорога, петляя, покинула центр города и повела автомобиль на окраину, где за металлическим забором и акациями возвышалось светло-зеленое пятиэтажное здание старой постройки, в котором и располагалась Воздушная Академия. Вокруг него громоздились трехэтажные белые коробочки общежитий.

Оставив родственников и друзей за металлическим забором, кандидаты в студенты проходили по парку, поднимались на второй этаж Академии и собирались в огромной полукруглой аудитории с розовыми стенами.

– Только бы ее не взяли, – вздохнула Вирия, проводив глазами свою приемную дочь. – Только бы она осталась со мной!

– Теперь все в руках всевышнего, – отозвался Джеральдо.

…Пятнадцатилетние юноши и девушки расселись на длинных скамьях просторной светлой аудитории. Девушек было очень мало, и они держались стайками, нервно хихикали и поглядывали на парней.

– Не ходи к ним, – боясь лишиться хоть какой-то поддержки, обратился к Танри Арвисо.

– А я и не собиралась, – девушка присела на скамью. – А как будет проходить собеседование?

– Не знаю, – шепнул в ответ Арвисо. – Сирино не захотел рассказать.

– А я знаю, – встрял подсевший к ним рыжий мальчишка, не стесняясь разглядывавший Танри. – У меня брат несколько лет назад поступал. Они при входе брали школьные документы. Сейчас выберут, кто им больше понравился, а остальных выгонят.

– А потом? – не переставал волноваться Арвисо.

– Потом не знаю. Брата выгнали, – ответил рыжий и подмигнул Танри.

Он хотел еще что-то сказать, но тут в аудиторию зашли трое. Среди них выделялся седой высокий мужчина с узким обветренным лицом, добрыми зелеными глазами. Носил он черный строгий костюм и бледно-зеленую рубашку. Артур Кризо – ректор Воздушной Академии. Его хорошо знали и Танри, и Арвисо. Он был на свадьбе Сирино и Лиди. Он сочувствовал девочке и всячески ее подбадривал.

С ним была немолодая, тощая, смуглая, горбоносая женщина в форме навигатора, и высоченный гатур в зеленом плаще.

– Мы счастливы, что все вы готовы у нас учиться, мечтаете о небе. Но, к сожалению, мы не в состоянии принять всех желающих, – не поприветствовав молодежь, начал ректор. – Поэтому сейчас госпожа Виржиния Лео огласит список тех, кого мы отсеем на первом этапе.

– Виржиния Лео!!! – зашумела потрясенная аудитория.

– Она первая в одиночку над Ночным океаном на одноместном самолете пролетела! Двадцать пять лет назад! А теперь она навигатор! – с восхищением в голосе просветил Танри рыжий мальчишка.

– Тише. Знаю! – шикнула на него девушка.

Зазвучал длинный список фамилий. Низкий грудной голос знаменитой летчицы беспристрастно перечеркивал чьи-то мечты о небе. Около двухсот человек встали и покинули аудиторию. Но ни Танри, ни Арвисо среди тех несчастных не оказалось. Впрочем, как и рыжего.

* * *

– А теперь я попрошу оставшихся по одному выходить сюда, к нам. Уважаемый господин Ванибару, – ректор указал на гатура, – проведет второй этап отбора. Давайте начнем с первого ряда.

У Танри с Арвисо на их восьмом из пятнадцати рядов было время понаблюдать за происходящим. Но ничего удивительного не происходило. Претенденты на поступление в Академию должны были играть в гляделки с гатуром. Мало кто выдерживал его взгляд более полминуты. Мало кого Ванибару признавал годным.

Настала очередь Арвисо. Бледный, на негнущихся ногах он спустился вниз и подошел к чужаку. И щиплющий, продирающий до пяток холод разлился во всем теле от невыносимого взгляда красных с синими искрами глаз с коричневым продолговатым зрачком.

«Я выдержу! – шептал про себя Арвисо. – Я стану навигатором!»

Мальчику показалось, что гатур услышал его мысли, ибо губы чужака насмешливо искривились.

Не говоря ни слова, гатур указал рукой на счастливую дверь. Допущен!

У самой двери юноша замер, ибо перед Ванибару уже стояла Танри. Казалось, она нисколько не боится. И, о чудо, гатур первым отвел глаза, как-то сразу став меньше ростом, и глухо произнес:

– Годна.

– Ура! – обрадовался Арвисо, едва девушка вошла в комнату счастливчиков. Танри только улыбнулась.

А потом настал черед третьего, последнего испытания. Виржиния Лео вышла к немногочисленным оставшимся.

– По вашей учебе, по вашим личностным качествам, вас признали годными к полетам, – заговорила она. – Но теперь успокойтесь и еще раз подумайте – ЗАЧЕМ ВАМ НЕБО? Что вы от него хотите получить? Знаете ли о риске, который связан с этой профессией? Я сама четырежды падала, горела, ломала руки и ноги. Столько костей переломала! Я сама не раз готова была отречься от выбранного однажды ремесла.

Она обвела светлыми серыми глазами притихшую молодежь.

– Здесь, в Академии, романтика заканчивается. Вас ждет рутина тренировок, зубрежка теории. «Ах, небо!» – восклицаете вы. Потянете ли вы монотонные почтовые или пассажирские перевозки из города А в город Б? День за днем, год за годом! Вы выдержите? Не будет ли вас мутить от одной мысли о том, что нужно залезать в ненавистное ржавое или не очень корыто и летать, летать, летать? Мне известны десятки человек, которые спились от этой безысходности, слишком поздно осознав – небо не для них!

Она приподняла за подбородок светловолосую девочку, словно обращаясь только к ней.

– Учиться у нас очень трудно, – произнесла Виржиния тише. – Отсев в течение первого года большой. Дисциплина суровая все годы. Может быть, вам стоит попробовать себя на более мирных и интересных профессиях? У нас специально испытания проходят чуть раньше, чем в других учебных заведениях, чтобы дать отсеявшимся шанс поступить куда-нибудь еше. Подумайте. Даю вам десять минут, – она вновь повысила голос. – А затем мы начнем вызывать вас для личной беседы. Вам предстоит убедить нас, что без вашей кандидатуры весь воздушный флот – просто ни на что не годный металлолом!

Она вышла, оставив в аудитории только молодого летчика. Тот шелестел списками, изо всех сил старался быть серьезным, но все же улыбка, как солнышко из-за туч, проглядывала на его лице. О чем он думал? Арвисо решил – летчик вспоминает, как поступал сам. Ну да, теперь, с высоты жизненного опыта, смешно наблюдать за волнениями юнцов!

Арвисо задумался. Что он скажет? Ему было важно просто летать. Его завораживали прекрасные металлические конструкции, скользящие среди облаков. Он расскажет об этом! И о том, что, сколько себя помнил, мастерил модели. Он и сейчас взял с собой несколько. Вдруг они убедят строгую комиссию?

Он посмотрел на Танри. Та сидела, закрыв глаза, погруженная в свой мир. Она встрепенулась, ожила только тогда, когда летчик вызвал ее.

– Танира Комидари!

Танри достался сам ректор. Он с улыбкой посмотрел на девушку.

– Ну что, путешественница, вспомнила что-нибудь? – спросил он.

– Вы же знаете, господин Кризо, почти ничего, – опустила она глаза.

– А сюда почему решила поступать? Твоя приемная мать ждет от тебя карьеры врача. Ты за компанию с племянником Джеральдо?

– Нет, – смутилась Танри. – То есть и это тоже. Просто я очень хочу отыскать свою родину. Она где-то на севере. Или на юге. Рядом с полюсом. Наверно…

Она видела, как ректор очень внимательно слушает ее. Испугавшись, что сказала недостаточно в защиту избранной професии, продолжила:

– И еще самолет – это свобода. Ни корабль, ни автомобиль, ни поезд не могут быть такими свободными. Им вечно мешают то моря, то реки, то горы! А самолетам они не помеха! Весь мир принадлежит самолетам! Знаете, что мне иногда представляется? Я вижу, как я лечу над снежной равниной, над морем, утихшим после бури, над скалами и айсбергами. Ночь, но вокруг так светло, что можно вышивать. Светит полная луна, и звезды яркие-яркие. И метеоры. Их длинные хвосты вытягиваются на полнеба… Я лечу и чувствую, что создана для чего-то большего, чем просто домашний уют! Я хочу летать, господин Кризо!

– Север… Полярный летчик… Не женское это дело, – в замешательстве пробормотал ректор. – Девочек у нас обычно учат на медсестер и стюардесс дирижаблей.

– Пожалуйста! – взмолилась Танри.

– Я подумаю, посмотрю, – смягчился Артур Кризо. – Спрошу, что скажет наш командор, господин Ванибару, и тогда решу, по какой специальности тебя зачислить. Но на медсестру или стюардессу в дирижабле можешь рассчитывать смело. Зови Синарда, если он еще не попал в цепкие коготки Виржинии.

Но Арвисо уже попал. К гатуру. И вдохновенных речей о красоте самолетов и небесных кораблей оказалось недостаточно.

– У вас мало шансов, молодой человек, – заявил тот Арвисо. – На эту специальность я вас не возьму ни в коем случае! У вас нет способностей, чтобы стать навигатором, как вы мечтаете. Летчиком дальней авиации тоже вряд ли. Мне не нравятся ваши реакции. Вы слишком медлительны. Пожалуй, вам подойдут дирижабли.

Команда там большая. Летят они долго и медленно, зато надежно.

Арвисо вышел из комнаты, убитый горем.

– Что случилось? Тебя не взяли? – испугалась Танри.

– Лучше бы не взяли! – Арвисо привалился к стене, изо всех сил пытаясь сдержать слезы. – Он сказал, что мне только на дирижаблях летать!

– Но ведь ты любил дирижабли! – удивилась Танри.

– В навигаторы берут только из летчиков! Из асов! Мне всю жизнь быть воздушной крысой!

– Подожди, – принялась утешать его Танри. – Главное, что ты поступил. А дирижабли… Меня, скорее всего, определят туда стюардессой. Будем летать вместе.

– Дирижабли? Здорово! – Над ними возник рыжий. – Мне тоже обещали дирижабли. Лети себе, не заморачивайся, наслаждайся, как внизу красиво! Лео грозила мне почтой, но я, кажется, ее упросил. А там как гатур скажет.

– Ты действительно считаешь, что дирижабли – не плохо? – с надеждой в голосе спросил Арвисо.

– Конечно! – обнадежил его рыжий. – Ты подожди еще конечный результат. Уже скоро объявят. Знать бы, насколько они укомплектовали дирижабельное отделение в прошлые вступительные дни… Но надеюсь, мы будем учиться вместе! – Он повеселел. – Я знаю, тебя звать Танри, а тебя Арвисо Синард. А я Рофирт. Рофирт Бингар.

Наконец, всех «выживших» при отборе вновь собрали в большой аудитории. И сам ректор зачитывал результаты.

– София Марес. Медслужба.

Вздох облегчения.

– Виктор Свенс. Дальняя авиация.

Тихое «Да!»

– Мирен Награс. Диспетчерские курсы.

Смех.

– Арвисо Синард. Дирижабельное воздухоплавание.

– Рофирт Бингар. Дирижабельное воздухоплавание.

…

– Стефан Виридоре. Почтовая служба.

– Марина Тоур. Медслужба.

– Танира Комидари. Дальняя авиация.

– Ого! Ничего себе!

– Встань, покажись!

– Как Виржиния Лео!

– Да не стесняйся же! Нам тоже интересно!

Все взоры обратились на вставшую Танри. Девчонка в дальней авиации! Это ж надо!

Танри дождалась, пока ректор кивнет ей, мол, садись уже. И никто не обратил внимания, что гатур старался не смотреть в ее сторону. Но девочка этого не почувствовала. Она была ошарашена и одновременно счастлива.

– Как тебе удалось? – Арвисо и Рофирт подозрительно уставились на нее.

– Не знаю. Я просто рассказала, как я вижу себя в небе. И все!

– И все?! Говори теперь! – подмигнул ей Рофирт. – Знаю я, как ты туда попала. Глазки ректору состроила, он и не выдержал!

– Почему сразу «глазки»? – почти обиделась Танри. – Может, я действительно подхожу для неба как никто другой?

– А мы… – начал Арвисо.

Но договорить им не дали. Объявление результатов закончилось, и счастливые студенты Академии принялись поздравлять друг друга.

В шестой день приема их было сорок девять человек.

Потом была встреча с измотанными тревогой близкими, новая порция охов и ахов, поздравлений, восторгов и хвастовства, поход по магазинам за подарками и отдых в кафе.

…За их столик принесли кофе и пирожные.

– Представляешь, я вначале испугалась гатура! Он такой странный, высоченный! – постоянно вытирая испачканный кремом нос, рассказывала Танри. – А он оказался совсем не страшным.

– Он, скорее, занудный, – вспомнив что-то свое, поморщился Сирино. – Его занятия лучше не пропускать. Так же как у Лео и Лореса. Но командор Ванибару еще хуже.

– Поверить не могу, что командор будет вести у нас занятия! – удивился Арвисо.

– Он уже не летает. Гатуры тоже в отставку выходят. Кстати, и Лео в отставке. Недавно. Она у нас последний год только вела, – рассказывал молодой летчик.

– Мне она не понравилась, – проворчал еще расстроенный Арвисо. – Игатур этот…

– Зря ты расстраиваешься, – пожал плечами Сирино. – Дирижабельщиков больше, чем почтовиков, уважают.

– Я тоже так думаю, – согласилась Танри. – А помнишь, как Рофирт…

Вирия вышла из кафе на улицу. Пока ее подопечные подкреплялись, по пятому разу взахлеб пересказывая Джеральдо и Сирино все вступительные страсти, она решила размять ноги перед обратной дорогой.

Предвечерняя жара усилилась, горячие камни мостовых отдавали накопленное за день тепло. Вирия спустилась по узенькой лестнице на набережную к фонтану.

Вокруг с гиканьем носилась ребятня. Прислонившись спиной к фонарю, босой лысый старик в полосатых бело-синих парусиновых штанах вытягивал на скрипке заунывную мелодию. И Вирии стало грустно. Сейчас она поняла, что в один миг лишилась обоих воспитанников.

Она присела на скамью и устремила невидящий взгляд на море. В голове неожиданно всплыли строки Фредерика Надара, любимого поэта Танри:

 
Мои сновидения холодны и зыбки,
как бабочек стая над темной водою
озер, в грустных чащах осеннего леса.
 
 
И тени спускаются к водам глубоким
моих озарений и песен забытых,
несбывшихся грез и любви, погребенной
под грузом сомнений, обид и неверья.
 
 
Легенды слагают над водами ныне
МОИ СОЖАЛЕНЬЯ.
 

«Вот и мне только сожаления и остались, – думала она. – Сын непутевым вырос, бродягой. А дочь захотела летать. И я ничего не могу с ними сделать. Ни-че-го!»

– Эй, мать, что-то стряслось? – Чернявый усатый морячок тронул ее за плечо.

– Нет. Все хорошо. Просто очень жарко, – очнувшись, ответила Вирия. Капелька пота стекла из-под волос по щеке в подтверждение ее слов.