Текст книги "Волшебный цветок"

Глава 8

Полковник мерил шагами свой кабинет, даже не пытаясь скрыть раздражение. По его самолюбию был нанесен жестокий удар: женщина, которую он уже держал в руках – и успел этим похвастаться, – вдруг не явилась подписывать документы о продаже земли. Более того, как ему только что доложили, ночью она покинула город.

Марку Ли хватило ума не напоминать полковнику, что он сам позволил ей уйти из конторы, – она ушла, не подписав даже доверенности. Однако все полчаса, прошедшие с начала встречи в кабинете, молодой адвокат держался холодно и отстранение – ему хотелось поскорее покончить со сделкой, забрать свои деньги и уехать из этого жалкого городишка.

Дела Гомера же, напротив, крушение планов полковника, казалось, не только не тревожило, но и вовсе не интересовало. Подтянутый и щеголеватый, как всегда, он прибыл полчаса назад, вежливо поздоровался с миссис де Бери, а затем прошел в кабинет, где и сидел сейчас, держа в длинных тонких пальцах стакан с виски и ни на чем не задерживая подолгу взгляда своих серых глаз.

«Этот мерзавец и глазом не моргнет, если его мать будут сжигать на костре», – промелькнуло в голове у Ли, хотя вслух он говорил совсем о другом.

– После того как извозчик сообщил, что Кристин Андерсон переселилась к вдове Гафни, я приказал Сэму Спенсеру следить за домом. – Марк Ли вытер платком пот со лба и сунул платок в карман. – Пока хозяйка ходила в церковь, мисс Андерсон никуда из дома не отлучалась, а когда вдова вернулась, они отправились спать.

– После чего, как я полагаю. Спенсер покинул свой пост и удалился в салун, – с сарказмом заметил полковник.

– Да, он ушел около полуночи… по его словам.

Добрых пять минут Форсайт нервно расхаживал по кабинету. Все молчали. Тишину нарушали лишь шуршание по ковру начищенных до блеска ботинок полковника да позвякивание стекла, когда Ли вытащил пробку из графина с виски. Внезапно полковник резко развернулся и прошел к двери.

– Рут! – рявкнул он.

Почти в ту же секунду экономка вошла в комнату, как обычно, мило улыбаясь.

– Добрый день, джентльмены.

– Ты ведь знаешь вдову Гафни, не так ли? – Полковник был настолько зол, что вопреки обыкновению говорил со своей экономкой довольно грубо.

– Не очень хорошо. Вдова туга на ухо, и с ней почти невозможно разговаривать.

– Отправляйся к ней и постарайся выяснить, куда подевалась девчонка.

– Какая девчонка?

– Кристин Андерсон, племянница старого Ярби Андерсона, та самая, что приехала вчера па поезде. О ком я еще могу говорить, как ты думаешь? Не о Лили же из салуна «Красная собака»!

Лицо миссис де Бери приняло озабоченное выражение.

– Кайл, я никогда не заходила к миссис Гафни, как же я объясню свое появление!1

– Откуда мне знать?! – прорычал полковник. – Придумай что-нибудь! Занеси ей печенье, которое ты печешь для благотворительных целей, или попроси в чем-нибудь совета… Черт возьми, попробуй для разнообразия отработать свое содержание!

Рут де Бери сначала побледнела. Потом покраснела и потупилась.

– Хорошо, – тихо ответила она и вышла.

Марку Ли сделалось не по себе. Он давно понял, что полковник Форсайт по натуре злобен, но ему никогда не приходилось видеть, чтобы эта злоба обращалась на миссис де Бери.

– Клянусь Богом, ей кто-то помог! На поезд она не садилась, Бруза это проверил – хорошо хоть он способен сделать что-то как следует! – Форсайт снова принялся расхаживать по комнате. Затем остановился перед Марком. – Она позавтракала в забегаловке, которую держат хромой и его сестра. Если я узнаю, что двойняшки имеют хоть какое-то отношение к побегу девчонки, я подвешу Берни за мошонку, а его сестру отправлю в заведение Фло, пусть поработает, лежа на спине!

– Ничего подобного вы не сделаете, – раздался спокойный голос-Гнев затуманил сознание Форсайта. Полковник повернулся и уставился на сероглазого мужчину:

– Что ты сказал?

– Вы прекрасно слышали. Оставьте мисс Гейтс в покое. – Гомер говорил, не повышая голоса; немигающие серые глаза неотрывно смотрели на полковника.

– Черт возьми, кто здесь распоряжается?

– Распоряжайтесь чем хотите и как хотите, но оставьте в покое мисс Гейтс. Я не собираюсь повторять дважды.

– Ты что, втрескался в девчонку?

Полковник подошел к Гомеру; он стоял, подбоченившись и широко расставив ноги, но на Дела эта петушиная поза не произвела ни малейшего впечатления.

– Это не ваше дело, – тихо произнес он. Форсайт всплеснул руками:

– О Господи! Если эта сучка тебя возбуждает, пойди трахни ее и выкинь из головы.

Дел поднялся и поставил пустой стакан на буфет. Он двигался медленно, даже с какой-то ленцой. Когда же Дел заговорил, голос его звучал так обыденно, словно он беседовал с приятелем о погоде. Но от этой обыденности веяло могильным холодом.

– Я полагаю, вам следует более уважительно отзываться о мисс Гейтс. Не советую называть ее сучкой, и никогда не употребляйте применительно к ней такие выражения, как «трахать».

В комнате воцарилась гробовая тишина. У Марка Ли по спине пробежал холодок, он почти физически ощущал, как в воздухе запахло смертью.

Только теперь полковник Форсайт наконец сообразил, что допустил непростительную ошибку: этот человек убьет его не моргнув глазом. Полковник лихорадочно размышлял, пытаясь найти способ исправить положение. Он сложил руки за спиной и постарался придать лицу покаянное выражение.

– Прости, Дел, я погорячился. Ты совершенно прав, джентльмен не должен так отзываться о леди.

Когда полковник обратился к Марку Ли, адвокат заметил, что голос его едва заметно дрожит.

– Я слышал, Леннинг перегнал скот на индейскую территорию. Это несколько осложняет дело.

– У него работают погонщики из племени сиу. – Ли покосился на Гомера; он был несказанно рад, что стальные глаза смотрят не на него, а на полковница. – Здесь появились двое парней, которых я иногда нанимаю для разных дел. Так вот, несколько дней назад у них произошла стычка с Леннингом у Ручья Сочной Травы. С ним была женщина из племени сиу.

– Я и не знал, что он сошелся с индианкой.

– Дело не в этом – он находился примерно в восьми милях от ранчо.

– Что ж, хорошая новость. – Полковник ухмыльнулся. – Если он отослал своих людей, возможно, сейчас самое время нанести удар.

– Его усадьба – все равно что форт, и незаметно не подкрадешься.

– Я не собираюсь атаковать ранчо. Но если Леннинга видели в восьми или десяти милях от ранчо – мало ли, что с ним могло случиться. Может, сиу захотели заполучить его коня. Или ревнивый муж решил вернуть красотку. Без него и без этой женщины мы без труда завладеем землей.

– Вы хотите устроить… засаду? – Марку Ли не хватило духу произнести слово «убить». Операция по захвату земель приняла такие формы, что молодой адвокат почувствовал себя очень неуютно.

– А что, здесь всякое случается. Эти края так опасны, что если Бак Леннинг в один прекрасный день не вернется из леса, то никто особенно не удивится.

Той ночью Бак спал лишь урывками. Он постоянно помнил о том, что в соседней комнате находится Кристин Андерсон, и это смущало его. Женщина в доме – это рождало у Бака странные ощущения, более того – нервировало, выбивало из колеи. Он сводил Мосса в уборную и уложил в постель. Стоило старику заснуть, как он принялся выводить во сне такие громкие рулады, что они наверняка разносились по всем уголкам дома. Разумеется, мисс Андерсон поймет, что звуки издает именно Мосс.

Поначалу Бак собирался лечь вместе с Моссом во флигеле, но потом сообразил, что шпионы Форсайта вполне могли выследить Кристин, и не решился оставить ее в доме одну. Когда кто-то появится в радиусе ста ярдов от дома, Сэм оповестит их лаем – конечно, если инстинкт кобеля не заставит его покинуть свой пост, как уже случилось утром. В последнее время в их краях бродила волчица, и порой ее запах побуждал пса забывать о своих обязанностях.

Бак страдал от бессонницы еще и потому, что уложил Мосса на свою кровать, а сам улегся на полу. Ворочаясь на матрасе, пытаясь найти наиболее удобное положение, он пытался внушить себе, что постель не такая уж и жесткая, в конце концов, он сотни раз спал на земле, да где ему только не приходилось ночевать.

Как и прежде, когда Мосс спал в своей кровати. Бак обвязал его веревкой, сплетенной из полос ткани, и привязал другой конец к ножке кровати. Это была необходимая мера предосторожности, поскольку, если бы Моссу вздумалось побродить среди ночи, он мог пораниться, а то и поджечь дом.

Едва светало, когда Бак встал, оделся и – без сапог, в одних носках – вышел па веранду. Звезды на небе уже поблекли. Где-то вдали закричала перепелка, и ей ответила другая.

Как же он любит эту землю!

Бак глубоко вздохнул, наслаждаясь чистым прохладным горным воздухом, и потянулся. Утром ему придется поговорить с Кристин – в какой-то момент этой долгой бессонной ночи Бак поймал себя на том, что стал мысленно называть ее не племянницей Ярби, не мисс Андерсон, а Кристин. Он смирился с тем фактом, что девушка какое-то время будет жить здесь. Имей он на примете какое-нибудь безопасное место, все равно не сумел бы отвезти туда свою гостью – он не мог оставить Мосса одного, не мог и взять с собой.

Встреча с Кристин всколыхнула в душе Бака давнюю тоску по своей собственной женщине – такой, чтобы жила с ним бок о бок, чтобы была рядом днем и согревала постель ночью, чтобы носила его детей… Вот и сейчас от этих мыслей тело налилось желанием. Проклятие! Да он ничем не лучше пса, сгорающего от вожделения к волчице! Бак попытался стряхнуть с себя наваждение, думать о другом.

Прошедшая неделя была нелегкой. Без Джилли и индейцев-гуртовщиков некому было присмотреть за Моссом.

Бак запустил пятерню в спутанные волосы. Год назад, когда впервые возникла эта проблема, он и не представлял, как все усложнится. Долго ли выдержит Кристин такое напряжение? Что ей можно рассказать, а что не стоит? Да и поверит ли она, если рассказать ей все?

Совершенно обессилевшая, Кристин заснула, едва коснувшись головой подушки. А когда проснулась, в окошко пробивался свет утреннего солнца. Девушка прислушалась. Где-то в отдалении ворковали голуби, с дуба, росшего возле дома, послышалась трескотня соек.

Лежа в удобной, но непривычной постели, Кристин вдруг почувствовала острую тоску по дому. Ей отчаянно захотелось снова стать маленькой девочкой и оказаться дома, в Висконсине, с матерью и отцом.

Стук ведра в соседней комнате вывел ее из задумчивости. Кристин подняла голову и прислушалась. Услышав знакомый звук открываемой заслонки плиты, она быстро встала, сияла ночную рубашку, оделась и причесалась. Ее бесценные шпильки лежали там же, где она их оставила, – на крышке сундука. Девушка свернула косу узлом и закрепила на затылке.

Интересно, что бы сказал по этому поводу Ферд. Ведь его сестра провела ночь неизвестно где, за много миль от города, в доме незнакомого мужчины, к тому же столь непохожего на его холеных городских знакомых. Наверное, заявил бы, что его предсказание сбылось – она стала падшей женщиной. Кристин улыбнулась. В этом доме она чувствовала себя в большей безопасности, чем в городе, в номере отеля.

Повязав фартук, она открыла дверь. Девушка твердо решила не злоупотреблять гостеприимством хозяина, раз уж она оказалась незваной гостьей в его доме.

Бак стоял у плиты, спиной к Кристин. Если он и слышал, как открылась дверь, то не подал виду. Он был босой, в джинсах и в рубашке навыпуск; сапоги стояли тут же, под стулом. Темные волосы, зачесанные назад, влажно поблескивали.

Леннинг молчал. Поэтому Кристин решила подать голос:

– Доброе утро.

– Привет.

– Обычно я встаю гораздо раньше, но сегодня спала как убитая.

– Ничего страшного, я и сам не так давно встал.

– Я…. я могу приготовить завтрак.

– Очень на это рассчитываю. Я уже поставил на огонь воду для кофе.

Кристин пересекла комнату и выглянула в окно. Утро было солнечным, безветренным.

– Можете пойти прогуляться, не бойтесь. Если что не так, Сэм даст мне знать. – Бак покосился на нее через плечо. – Он вас не тронет.

Кристин вышла из дома. У нее возникло ощущение, что ночью Бак Леннинг принял относительно нее какое-то решение, и ей вдруг стало как-то холодно и неуютно. Бак не походил ни на одного из тех мужчин, которых она встречала; он показался ей человеком, словно сотканным из противоречий. Кристин вспомнила события прошедшей ночи. Едва она успела застелить постель простынями, извлеченными из дорожного сундука, как Леннинг постучал в дверь. Он стоял на пороге с фонарем в руках.

– Пойдемте, я покажу вам уборную. – Он произнес это таким тоном, словно говорил об урожае или ценах на скот. – Фонарь нужно держать пониже, никогда не знаешь, кто может следить за ранчо.

Густо покраснев от смущения, Кристин последовала за ним к маленькому домику, стоявшему между домом и флигелем. Протянув ей фонарь, Бак поспешно вернулся в дом.

Задумавшись об этом позже, Кристин поняла: с его стороны такое поведение было проявлением деликатности – по крайней мере ей не пришлось спрашивать у него, где находится туалет, и, конечно, она была благодарна ему за фонарь.

Кристин размышляла: что же ждет ее теперь, когда выяснилось, что оставленный дядей дом не пригоден для жизни. Да, у нее есть земля, но сколько точно – неизвестно; даже непонятно, можно ли продать какую-то часть ранчо, чтобы на вырученные деньги построить дом. Вернуться в Биг-Тимбер она не может, если, конечно, не собирается продать землю полковнику Форсайту, получить свои две тысячи долларов и уехать. Но куда ей ехать? Кристин в который уже раз пожалела, что с ней нет Густава и некому помочь ей советом.

В конце концов девушка пришла к выводу, что ей не остается ничего иного, как довериться этому непредсказуемому человеку. Сначала Бак Леннинг показался ей опасным, как гремучая змея, но в отношениях со своим престарелым отцом он проявил себя совсем с другой стороны. Ей пришло в голову, что, возможно, Мосс был когда-то преданным управляющим дяди Ярби, а когда старик не смог больше исполнять свои обязанности, дела принял сын. Хорошо бы еще раз поговорить с Клетусом: старик знал дядю Ярби и мог бы многое рассказать о человеке, завещавшем ей свою землю.

Вернувшись в дом, Кристин направилась прямиком к раковине, наскоро умылась и стала готовить завтрак. Она слышала, как в соседней комнате Леннинг что-то говорил своему отцу, хотя в этом не было никакой необходимости, потому что Мосс все равно не понимал, что ему говорят.

Кристин взяла сковородку, положила на нее кусок сала и поставила на плиту. Замесив тесто, девушка скатала из него маленькие шарики, окунула каждый в растопленный жир и выложила шарики на противень. К тому времени когда Бак с Моссом вышли из спальни, печенье уже находилось в духовке, а Кристин успела отмыть руки от теста. Старик был в чистых парусиновых брюках и фланелевой рубашке. Он остановился в дверях и посмотрел на девушку.

– Доброе утро, – сказала Кристин улыбаясь.

Мосс подошел к ней, поднял на Кристин младенчески невинные глаза и обнял за талию, положив голову ей на плечо. Кристин сначала растерялась, не зная, что делать. Потом подняла руки и обняла костлявые старческие плечи.

– Я тоже вас люблю, Мосс.

– Он жил в лесу с медведями гризли, – сказал старик.

– Вы проголодались? Я могу сварить вам кукурузную кашу.

– Бак не сдастся им без борьбы.

Озадаченная словами старика, Кристин взглянула на Бака. Тот не ответил на ее немой вопрос. Он взял Мосса за плечо и осторожно отстранил от Кристин.

– Пошли, старина.

Они вышли во двор, и Кристин увидела в окно, что Бак за руку ведет старика в уборную. Да, уход за впавшим в детство отцом – занятие круглосуточное. Как же Бак ухитряется заниматься чем-либо еще? А какое нужно иметь терпение…

Кристин почувствовала какое-то странное напряжение – словно она стояла на краю утеса и заглядывала в бездонную бездну. В это утро ей предстояло принять решения, от которых будет зависеть ее жизнь в ближайшие месяцы, а возможно, и до конца дней.

Ощущение неуверенности не покидало ее, пока она накрывала на стол. В этом человеке, от которого зависит ее жизнь, чувствовалась суровость и в то же время доброта и надежность. Бак Леннинг, по-видимому, внушал людям доверие. Клетус ему доверяет, миссис Гафни – тоже. Кроме того, Кристин чувствовала: Бак стремится пустить корни – не зря же он построил этот дом. Правда, мебель представляла собой странную разнокалиберную мешанину: изящные кресло и столик в спальне и прекрасное бюро никак не вязались с самодельными столом, стульями и кроватями, на которых матрасы лежали на натянутых веревках. А уж что касается посуды…

Накануне вечером, обнаружив в тазике с водой только две фаянсовые тарелки, Кристин стала искать, что поставить на стол. На полке за занавеской она увидела целый сервиз из настоящего тонкого фарфора с золотой каемочкой – чашки с блюдцами, тарелки, большие блюда и даже миски для овощей. Девушка раздумывала, можно ли выставить на стол этот превосходный сервиз. И тут услышала голос Бака:

– Берите все, что хотите, только имейте в виду, посуда простояла тут довольно долго, так что ее придется сначала помыть.

– Вы серьезно? По-моему, такой красивый сервиз можно доставать только по торжественным случаям. Бак нахмурился:

– Неужели? Никогда им не пользовался.

Девушка, снова залюбовавшись прекрасным фарфором, пожалела, что не смеет вынуть из своего сундука скатерть и прикрыть голые доски стола.

Все трое уселись за стол. Мосс выглядел утомленным и ел очень мало. Бак то и дело напоминал ему о еде – опускал ложку старика в миску и следил, чтобы тот поднес ее ко рту. Кристин с удивлением обнаружила, что чувствует себя в обществе двоих мужчин совершенно свободно, словно завтрак в такой компании был для нее самым обычным делом.

– Сегодня утром волки задрали овцу. – Старик несколько раз перевел взгляд с Кристин на Бака и обратно. – Нет ничего лучше запаха свежераспиленного дерева.

Кристин почувствовала на себе испытующий взгляд Бака – ему было интересно увидеть ее реакцию на неожиданные заявления Мосса. Сам Бак говорил мало, хотя был неизменно вежлив, а с утра любезно показал Кристин, где найти кухонную утварь. Все, что она приготовила, Бак ел с большим аппетитом.

– В жизни не пробовал такого вкусного печенья! Похвала прозвучала совершенно неожиданно и застала Кристин врасплох – девушка уже убрала со стола и собиралась мыть посуду.

– Благодарю вас. Если бы у меня были яйца, молоко и масло, я бы приготовила что-нибудь повкуснее. – Кристин почувствовала, что отношение к ней Бака изменилось. – Как вы думаете, ваш отец выпьет кофе, если я разбавлю его водой, чтобы он не обжегся?

– Он почти засыпает на ходу. В последнее время Мосс очень много спит. – Бак помог старику подняться на ноги, довел его до большого кресла и вернулся к столу. – Иногда он может сидеть так. часами.

– А вы в это время ухитряетесь заниматься делами за пределами дома?

Кристин поставила перед Баком тяжелую кружку с дымящимся кофе. Она так и не решилась расставить на столе тончайшие фарфоровые чашки.

– В последнее время я не мог оставлять его одного, потому-то и пришлось сделать пристройку к флигелю. Там нет ничего, кроме кровати и стола.

– И давно он в таком состоянии?

– Примерно года полтора, но сейчас стало хуже.

– Значит, когда исчез дядя Ярби, Мосс был уже болен?

– Да. – Бак пристально посмотрел ей в глаза, не позволяя отвести взгляд.

– А где похоронен мой дядя? Мне бы хотелось постоять над его могилой.

– На кладбище, в городе. Говорят, у пего даже есть надгробный камень.

Кристин вздохнула:

– Жаль, что я этого не знала, когда была там. У него были достойные похороны?

– Не знаю, я не присутствовал.

Кристин с негодованием взглянула на Бака:

– Как вы могли?! Вы прожили с дядей Ярби много лет и даже не пошли на его похороны!

– Это был чертовски удобный предлог выманить меня и моих людей с ранчо. Если бы я тогда поехал в город, то здесь, вероятнее всего, к моему возвращению камня на камне не осталось бы. И еще большой вопрос – вернулся ли бы я вообще.

– Значит, у вас есть работники?

– Естественно. Сейчас они отогнали скот на землю сиу, чтобы уберечь от лап Форсайта.

– А полковник Форсайт говорил, что никакого скота нет. – Не дождавшись ответа, Кристин посмотрела на Бака. – Поймите, мистер Леннинг, я не сую нос в ваши дела, я всего лишь хочу понять, каково мое собственное положение, и решить, что мне делать. Я вовсе Не собираюсь быть незваной гостьей в вашем доме. Клетус говорил, что не верит слухам про Ярби, но я не поняла, что он имел в виду. Вам лучше, чем кому бы то ни было, известно, что произошло. По-моему, я имею право знать правду.

За столом надолго воцарилось молчание. Кристин и Бак пристально смотрели друг на друга, но никто не произносил ни слова, Бак первый отвел глаза. Когда он снова посмотрел на Кристин, взгляд его был очень серьезен. Девушка уже решила, что он ничего ей не расскажет, но тут Бак наконец заговорил:

– Чуть больше года назад сюда прискакал конный отряд добровольных помощников шерифа. Они искали Ярби, чтобы повесить. Его обвиняли в изнасиловании и убийстве женщины из обоза, сделавшего остановку у реки Иеллоустон.

Когда до Кристин дошел смысл сказанного, она вздрогнула:

– Боже правый, не может быть! Повесить? Потрясенная услышанным, она поежилась и отвела взгляд.

– Да, вот именно, повесить на месте, – кивнул Бак. – И они бы это сделали, если бы застали Ярби.

– Слава Богу, что его здесь не было.

– Почему вы так говорите? Откуда вам знать, что он не совершал преступления, в котором его обвинили?

– Ну конечно, он этого не делал! Дядя Ярби был братом моего отца, у Андерсонов нет склонности к насилию… ну, может быть, только у некоторых, но сейчас это не важно.

– И у Ярби не было таких наклонностей, я его хорошо знал. У него не оставалось иного выхода, кроме как исчезнуть.

– Он так испугался, что сбежал. – Кристин довольно долго молчала, а когда заговорила, не узнала собственного голоса. – Разве он не мог остаться и попытаться защитить свое доброе имя?

– Форсайт нашел людей, готовых подтвердить под присягой, что видели вашего дядю незадолго до того, как нашли тело женщины. У Ярби не было ни единого шанса против подкупленных обвинителей. Если бы его тогда повесили, вы получили бы извещение о наследстве на год раньше. Коль скоро завещание было найдено, им нужен был повод его огласить.

– Я правильно поняла: они нашли завещание и решили, что лучший способ завладеть землей – купить ее у меня, предварительно избавившись от дяди Ярби?

– В общих чертах – верно.

От возмущения Кристин даже стала заикаться:

– Ка… какие мерзавцы!..

– Им было наплевать, виновен Ярби или нет.

– Когда дядю нашли в лесу мертвым, он отсутствовал уже год?

– Да, его нашли люди Форсайта. Потом они огласили завещание, по которому вы становитесь наследницей всей его собственности. Думаю, им и в голову не приходило, что вы можете заявиться в Биг-Тимбер собственной персоной.

– В общем-то они почти не ошиблись. Мой брат Ферд собирался принять предложение полковника. – Кристин сокрушенно покачала головой. – Бедный дядя Ярби! Должно быть, он очень страдал, что несправедливо обвинен и даже не может оправдаться.

Бак смотрел на нее с задумчивым видом. Высокая, стройная женщина, очень хозяйственная. К тому же с характером, иначе она бы не оказалась здесь одна. Глаза – не совсем серые, но и не совсем голубые. Тонкие черты лица обрамляют мягкие серебристые локоны, подчеркивающие выступивший на щеках румянец смущения.

Она хорошенькая!

Пожалуй, Кристин Андерсон – самая хорошенькая из всех женщин, которых ему доводилось встречать. И она называет себя старой девой! Бак чуть не расхохотался. Здесь, на Западе, мужчины за такую женщину готовы перестрелять друг друга. Баку многое в ней нравилось, например, ее восхитительный голос – нежный, мягкий, он действовал успокаивающе. Интересно, почему она улыбается с закрытым ртом? Ведь у нее такие прекрасные белые зубы…

Еще в те времена, когда Бак строил свой дом, где-то в глубине души он вынашивал план – найти сильную женщину с покладистым характером, чтобы родила ему детей. Он не хотел жить в этом доме один, не хотел состариться в одиночестве. Какой толк работать, что-то строить, если не с кем разделить и некому оставить плоды своих трудов? .

Пока Ярби был здоров, они были слишком заняты, и у Бака не оставалось времени на поиски подходящей женщины. Интересно, как бы отнеслась Кристин к его предложению объединиться, впрячься в одну упряжку? Рассердилась бы? У Бака запершило в горле, и он мысленно отругал себя. Как ему взбрело в голову, что Кристин согласится даже подумать о такой возможности! Она уверена, что он – заносчивый неотесанный мужлан, который только и мечтает о том, чтобы заграбастать ее долю наследства.

Кристин рассматривала Бака с таким же интересом, как и он ее. Прямота девушки навела Бака на мысль, что в Кристин нет никакого притворства и что ее сочувствие Моссу вполне искреннее.

Девушка машинально поглаживала пальцами ровную поверхность стола.

– Какой красивый стол. Его сделал мой дядя? Кузен Густав рассказывал, что он любил столярные работы.

– Нет, я сам его сделал несколько лет назад. Бак критически посмотрел на свое творение, жалея, что не отполировал крышку получше и не покрыл олифой.

– Очень милый стол. А верстак и раковину тоже вы сделали?

– Мне помогал Ярби. Это он научил меня всему – я имею в виду столярное ремесло. – Бак улыбнулся, вспоминая лучшие времена. Улыбка совершенно преобразила его лицо. – Ярби вырезал шахматы, помню, он говорил… – Бак умолк на полуслове и, проследив за направлением взгляда Кристин, тоже посмотрел на шахматные фигурки на подоконнике.

– Как жаль, что я его не знала. Наверное, у него было много общего с моим папой. – Губы Кристин чуть подрагивали.

– Он никогда не рассказывал о своей семье. – Бак улыбнулся, но улыбка его тотчас же погасла. Он покосился через плечо на спящего в кресле Мосса.

– Дядя не упоминал моего имени?

– Ни разу.